Текст книги "Мабиногион"

И Ллеу метнул в него копье, и оно пробило камень и его тело так что переломило ему хребет. Так погиб Гроно Пебир. А этот камень до сих пор стоит на берегу реки Кинфаэл в Ардудви с дырой посередине. Поэтому его называют Ллех Гронви.[153]153
  Llech – «каменная плита». Это имя (Камень Гроно) до сих пор сохранило местечко у подножия холма, хотя никакого камня там нет.


[Закрыть]

И Ллеу Ллау Гифс во второй раз вступил во владение своей землей и правил ею в мире и процветании. После же, как говорит история,[154]154
  Фраза внесена редактором и, возможно, доказывает наличие более древних версий повести.


[Закрыть] он сделался королем Гвинедда. И таков конец этой Ветви Мабиноги.

Старина острова Британии

Видение Максена Вледига[155]155
  Breudwyd Maxen Wledig
  Повесть, относящаяся к популярному в кельтской литературе жанру «видений», или «сновидений», представляет собой классическую волшебную сказку, связанную, однако, с реальным историческим лицом и содержащую в преломленном фантазией виде некоторые исторические реалии. Здесь, с окончанием Четырех Ветвей Мабиноги, действие покидает Уэльс и перемещается в древнюю кельтскую Британию, которая в легендах этого круга (мы сочли возможным сгруппировать их в разделе «Старина Острова Британии») ассоциируется с «золотым веком», когда островом управлял могучий император (Максен Вледиг, или Артур). Здесь в сказочно-мифологическую канву вторгается идеология – напоминание о славном прошлом и тоска по утраченной независимости. Главная тема повести – единение величия и славы Рима с красотой и храбростью Британии, и, вопреки мрачному колориту судьбы Максима-Максена у историков (Ненния и Гальфрида), здесь повествование оканчивается счастливо и вообще проникнуто светлыми тонами, особенно в описании дворца Эудафа и его дочери Элен, некоего земного рая, где остановилось время.


[Закрыть]

Максен Вледиг[156]156
  Под именем Максена Вледига в валлийской традиции выступает узурпатор Максим Магн (Великий), выдвинувшийся из низов военачальник, провозглашенный британскими легионами императором в 383 г. Он сумел с помощью бриттских воинских частей захватить Британию и Галлию, но в 388 г. был разбит под Аквилеей войсками своих соперников (Феодосия и Валентиниана Младшего), взят в плен и казнен. Выведенные им из Британии войска так и не вернулись на родину, основав королевство бриттов в Арморике (Бретани), что значительно ослабило остров перед лицом постоянных нападений ирландцев и пиктов, а затем и саксов.
  О Максиме упоминают Гильда (осуждавший его за опустошение Британии) и Ненний, отразивший легендарную версию, по которой Максим захватил Рим и правил впоследствии «всей Европой». У Гальфрида Монмутского эта же версия подвергается обработке с целью еще большего возвеличивания Максима, которого он делает мудрым и благородным правителем, к тому же бриттом по происхождению. В валлийской версии сочинения Гальфрида «Brut у brenhinedd» Максен выступает как кузен (а не муж) Элен Лиддауг, захвативший власть в Британии и уведший цвет бриттов в поход на Рим, в котором он погиб. Таким образом, эта версия наиболее близка к действительности и, возможно, заимствована из более раннего источника. Вся история видения и последующей женитьбы Максена встречается только в данной повести.


[Закрыть] был императором в Риме, и был он благороднейшим и мудрейшим из мужей и правил лучше всех императоров, живших до него. Однажды он созвал королей и придворных и молвил им, своим любимцам: «Я хочу, – сказал он, – выехать завтра на охоту». И утром следующего дня он со своими спутниками отправился в путь, и они достигли долины реки, что протекала неподалеку от Рима. И они охотились там до полудня. С ним были тогда тридцать два короля со своими людьми, и всех их император призвал не просто чтобы насладиться охотой, но чтобы оказать им честь.

И солнце высоко поднялось у них над головами, паля их жаром. И сон сморил его; и тогда пажи из его свиты заслонили его от солнечных лучей щитами. Они сомкнули над его головой свои золоченые щиты, и Максен уснул.

И ему приснился сон. Вот что ему снилось: что шел он долиной реки к ее истокам, направляясь к высочайшей вершине мира. Ему казалось, что эта вершина касается неба; и, поднявшись на нее, он увидел по другую сторону прекраснейшие и богатейшие земли, о которых он не знал ранее. И перед ним предстала могучая река, текущая от вершины к морю, и он двинулся к ее устью. После долгого пути он достиг устья этой реки и увидел там крепость,[157]157
  Dinas – «город, окруженный стеной»; ср. галл. dun.


[Закрыть] окруженную стеной с мощными башнями разных цветов. И он увидел флот, стоящий в устье реки, и был это самый большой флот из всех, виденных им. И еще он увидел корабль во главе флота, величайший и красивейший из всех виденных им кораблей. И палуба корабля была наполовину из золота, наполовину же из серебра. И от корабля на берег перекинуты были мостки из моржовой кости,[158]158
  Ascwrn moruil – китовая или моржовая кость.


[Закрыть] и ему захотелось пройти на корабль по этим мосткам. И едва он сделал это, корабль поднял паруса и отплыл в открытое море.

И вот он увидел, что приближается к прекраснейшему в мире острову, и он проплыл рядом с ним до крайних его пределов и увидел там долины, и холмы, и высокие горы, и цветущие плодородные земли, каких он никогда еще не видел. И после он заметил в море другой остров, еще больший, на котором равнины были шире морей, а горы – обширнее лесов.

И у подножия гор он увидел реку, текущую через эту страну к морю. И возле устья реки стояла могучая и величественная крепость, и ворота ее были открыты. И он вошел в крепость и увидел там обширный зал, потолок в котором казался сделанным из чистого золота, стены были из полированного камня, а двери – из красного золота.

И в зале он увидел ложа из золота и столы из серебра, и на одном ложе сидели двое рыжеволосых мужей, играющих в шахматы.[159]159
  Игра gwyddbwyll, упоминаемая здесь, не вполне соответствовала классическим шахматам, но ее правила до нас не дошли.


[Закрыть] И шахматная доска была сделана из серебра, фигуры же на ней – из красного золота. Одеты были те мужи в парчовое платье, и на головах их были обручи из красного золота, усыпанные самоцветами – красными и белыми камнями, алмазами и рубинами. Hа ногах у них были надеты туфли из кордовской кожи с полосками красного золота.

И возле одной из колонн в этом зале он увидел седовласого старца, сидящего в кресле из слоновой кости с ручками в виде двух орлов, сделанных из красного золота. Hа руках у него были золотые браслеты, а на пальцах – множество золотых колец, на шее надета золотая гривна, а волосы поддерживал золотой обруч. Поистине, величественным был его вид. В руке он держал золотую пластину, из которой вырезал шахматные фигуры.

И напротив его в кресле из красного золота сидела дева. Легче было смотреть на яркое солнце, чем на нее, – так она была прекрасна. И на ней было платье[160]160
  Crisseu – в совр. валлийском – «рубашки». Т.-П. Эллис и Дж. Ллойд переводят это слово как «туника» – легкая одежда, оставляющая открытым одно плечо.


[Закрыть] из белого сатина с украшениями из красного золота, а поверх него плащ из золоченой парчи. Волосы ее поддерживал обруч из красного золота с красными и белыми самоцветами и с жемчугами, а вокруг талии обвивался пояс из красного золота. Прекраснейшим зрелищем она была для мужского взора.

И дева, увидев его, встала со своего кресла, и он обнял ее за плечи, и они вдвоем сели в кресло и поместились в нем не хуже, чем она одна. Hо лишь только он обнял деву и приблизил свои губы к ее губам, как от лая собак, и ржания коней, и звона щитов наступило пробуждение.

И, проснувшись, император не знал ни сна, ни покоя из-за девы, виденной им во сне. Hе было части в его теле, до самых кончиков ногтей, которая не была бы охвачена к ней любовью. Тут один из его спутников обратился к нему: «Государь, настало время обеда». Тогда он в печали и раздумье сел на коня и направился в Рим. И на все, что ему там говорили, он не мог ответить из-за великой печали. И так прошла целая неделя. Когда его придворные отправлялись пировать, и веселиться, и кататься на золотых лодках, он не шел с ними. И когда они отправлялись слушать песни и сказания, он не сопровождал их, и хотелось ему только спать, поскольку он надеялся во сне снова увидеть ту, кого полюбил. А когда он не спал, то тщетно мучился, не зная, как отыскать ее.

И однажды сказал ему его паж (который, хоть и звался пажом, был королем среди римлян):[161]161
  Анахронизм: титул «король римский» в ХII в. принадлежал сыну императора Священной Римской империи.


[Закрыть] «О государь, твои слуги недовольны тобой». – «Почему же?» – спросил император. «Да потому, что уже неделю твои советники и все прочие не слышат от тебя повелений, которые должны получать подданные от своего государя. Это и есть причина их недовольства». – «Ах, юноша, – ответил император, – пусть придут ко мне мудрейшие со всего Рима, и я поведаю им причину своей печали».

И пришли к нему мудрейшие люди Рима, и он сказал им: «О мудрецы Рима! Мне приснился сон, и в этом сне увидел я деву. Из-за нее мне не милы теперь ни жизнь, ни корона». – «О государь, – сказали они ему, – раз уж ты призвал нас к себе, выслушай наш совет. Разошли за три года гонцов в три стороны света на поиски этой девы, и пока ты не получишь от них вестей, пусть надежда питает твое сердце».

И гонцы отправились в один конец света, чтобы отыскать деву из сна. Hо, вернувшись через год, они не знали ни словом больше, чем в первый день. И император опечалился, думая, что никогда ничего не узнает о той, кого любит.

И затем другие гонцы отправились в другой конец света. И они, вернувшись через год, также не знали ни словом больше, чем в первый день. И император опечалился еще сильнее.

И тогда король римлян сказал императору: «О государь, отправляйся на охоту туда, где был в прошлый раз, не отклоняясь ни на запад, ни на восток».

И император отправился в путь, и достиг берега реки, где ему приснился сон, и сказал: «Вот здесь я видел сон, и я шел к истокам этой реки».

И тринадцать посланцев императора поехали в этом направлении и увидели там высочайшую вершину, которая, как им показалось, достигала неба. А к одежде каждого был прикреплен знак посланца,[162]162
  Llawes – «лента».


[Закрыть] чтобы избавить их от опасностей в чужих и враждебных странах. И когда они поднялись на вершину, то увидели за ней обширные земли и могучую реку, текущую к морю. И они сказали: «Вот земля, которую видел наш государь».

И они направились к устью реки и увидели там крепость, окруженную стеной с мощными башнями разных цветов. В устье реки стоял флот, и корабль во главе его. И тогда они сказали: «И это наш государь видел во сне».

И они взошли на этот корабль, и пустились в плавание, и достигли Острова Британии, и плыли вдоль него до берегов Эрири.[163]163
  Сноудония, горная область на севере Уэльса.


[Закрыть] И тогда они сказали: «Вот цветущая земля, которую видел наш государь».

И они поплыли дальше, пока не увидели перед собой остров Мона и Арфон.[164]164
  Арфон близ острова Мона (Англси) часто упоминается как королевская резиденция, что объясняется его близостью к Аберфрау – резиденции королей Гвинедда.


[Закрыть] И тут они сказали: «Вот остров, что наш государь видел во сне».

И они вошли в устье Сейнта, где стояла крепость[165]165
  Каэр-Сейнт (см. примеч. к «Бранвен»).


[Закрыть] и увидели, что ее ворота открыты, и вошли внутрь. Там перед ними предстал обширный зал. «Вот, – сказали они, – зал, который наш государь видел во сне».

Они вошли в зал и увидели двух мужей, играющих в шахматы на золотом ложе. И увидели седовласого старца в кресле из слоновой кости, вырезающего из золотой пластины шахматные фигуры, и увидели деву, сидящую в кресле из красного золота. И посланцы склонились к ее ногам и сказали ей: «О императрица Рима, приветствуем тебя!» – «Друзья мои, – сказала им дева, – я вижу у вас знаки посланцев. Что за шутку решили вы сыграть со мной?» – «Мы не шутим, госпожа. Император Рима увидел тебя во сне и потерял из-за тебя покой. Поэтому ответь нам, отправишься ли ты с нами в Рим, чтобы сделаться императрицей, или ты желаешь, чтобы император сам явился сюда и взял тебя в жены?» – «Друзья мои, – ответила дева, – я верю тому, что вы говорите. Hо если император действительно любит меня, пусть он придет сюда и возьмет меня в жены».

День и ночь посланцы скакали назад, меняя по пути загнанных коней на свежих. Когда они прибыли в Рим, то явились к императору и рассказали ему обо всем, что видели. И они сказали ему: «Государь, мы проведем тебя по морю и по суше до места, где живет та, кого ты любишь, и скажем тебе ее имя, и родство, и положение».

Император немедля собрал войско и отправился в поход, а эти люди вели его. И они достигли Острова Британии, переплыв море, и в сражении отвоевали этот остров у Бели, сына Маногана, и его сыновей, и прогнали их за море.[166]166
  Здесь отражена борьба римлян во время завоевания ими острова с Касваллауном, который считался сыном Бели (см. примеч. к «Бранвен»).


[Закрыть] И император направился в Арвон и узнал там место, которое он видел во сне. И когда он увидел крепость Абер-Сейнт, то сказал: «Друзья мои, в этой крепости я встретил свою любовь».

И он вошел в ворота и увидел зал; и там играли в шахматы Кинан и Адеон, сыновья Эудафа, сына Карадауга.[167]167
  Эудаф здесь представлен сыном того самого Карадауга, сына Брана, сердце которого разбилось от горя. По сведениям «Brut у brenhinedd», отец Элен и Кинана (там это Коэл, известный в английском фольклоре как «старый Коль», основатель города Колчестер) и отец жены Максена (имя которой не называется) – разные лица. Кинан (или Конан) Мериадок – предводитель бриттских частей, отправившихся в Галлию с Максимом; впоследствии первый король Бретани. Его сестра Элен Лиддауг (Могучих Воинств) выступает как жена не Максена, а римского императора Константа, смешиваясь, таким образом, со знаменитой Еленой, матерью Константина I Великого.


[Закрыть] И он увидел самого Эудафа, сидящего в кресле из слоновой кости и вырезающего шахматные фигуры. И увидел деву из своего сна, которая сидела в кресле из красного золота. «О императрица Рима, – сказал он, – приветствую тебя!» И он обнял ее, и в ту же ночь она стала его женой.

И на следующий день императрица потребовала выкуп за свое девство, и он предложил ей назначить любой выкуп. И она попросила для своего отца Остров Британии от Ворруда.[168]168
  Vorrud – обычное название Ла-Манша, но здесь, по всей видимости, так именуется Северное море.


[Закрыть] до Ирландского моря и три прилегающих острова, а для себя – три мощные крепости в тех местах Острова Британии, что она выберет сама. И самая могучая крепость для нее была выстроена в Арфоне, и там размещались римские воины, охраняющий сон и покой императора. Две другие крепости, выстроенные для нее, стояли в Каэрлеоне и Каэр-Фирддин[169]169
  Каэрлеон, прославленная столица Артура, отождествляется обычно с нынешним Карлионом в Монмутшире (юго-восточный Уэльс). Каэр-Фирддин – нынешний Кармартен. Вероятно, там в годы римского господства действительно размещались укрепления.


[Закрыть]

И однажды император выехал на охоту из Каэр-Фирддин и добрался до вершины Френи-Фаур, где раскинул шатер. С тех пор это место зовется Кадейр-Максен,[170]170
  Cadeir Faxen – «сидение Максена».


[Закрыть] а Каэр-Фирддин назван так потому, что его строило множество людей.[171]171
  Ложная этимология от fyrdd – «множество». Hа самом деле название Каэр-Фирддин происходит от имени Мирддин (Мерлин) или от moridunum – латинизированного «крепость у моря».


[Закрыть]

Кроме того, Элен попросила проложить для нее дороги от одной крепости к другой, и это было сделано. И до сих пор эти дороги зовутся Элен Лиддауг, ибо она была родом из этой страны, и благодаря ей возникли эти дороги.[172]172
  Римские дороги в Уэльсе до сих пор зовутся местными жителями sarnau Elen Luyddewg – «дорогами Элен».


[Закрыть]

Семь лет прожил император на Острове Британии. А в то время у людей Рима был обычай: если император пробудет в другой стране более семи лет, то он должен остаться там и не возвращаться в Рим. И потому они избрали себе другого императора, и он послал Максену письмо, полное угроз. Он грозил ему смертью, если тот вернется в Рим. Это письмо нашло Максена в Каэрлеоне, и он тут же послал ответ человеку, объявившему себя императором в Риме. И в этом письме он написал, что скоро вернется в Рим и предаст его смерти.

Вслед за этим Максен со своим войском двинулся на Рим и завоевал Францию, Бургундию и все страны до самого Рима и осадил город Рим.

Целый год длилась осада, но победа казалась не ближе, чем в первый день. Тогда на помощь ему отправились братья Элен с Острова Британии с громадным войском, в котором было вдвое больше воинов, чем людей во всем Риме. Императору доложили, что рядом с его войском встало лагерем другое и что никто еще не видел войска более многочисленного и лучше вооруженного.

И Элен вышла посмотреть на это войско и увидела знамена своих братьев. После этого Кинан и Адеон, сыновья Эудафа, пришли к императору, и он был рад их видеть.

И они пошли к осажденному городу, и Кинан сказал брату: «Мы можем взять его хитростью». И ночью они тайком измерили высоту стен, и послали плотников в лес, и изготовили лестницы для каждых четырех воинов. И когда все было готово, два императора, каждый в своем лагере, сели обедать, и, пока они не встали из-за стола, бой не начинался. Hо люди Британии продолжали пир до утра, и пили, и веселились.[173]173
  В традиции сохранились упоминания, что в ночь перед битвой валлийские воины обычно устраивали пиршества.


[Закрыть]

Пока два императора пировали, бритты подобрались к стене, приставили к ней лестницы и взобрались на нее. Hе успел новый император взяться за оружие, как они ворвались и убили его, а с ним еще многих.[174]174
  Пересказывается описанное у Ненния взятие Максеном Рима и убийство императора Грациана.


[Закрыть] Три дня и три ночи они бились с жителями города, пока не одолели их.

И Максен сказал Элен: «Я очень удивлен, госпожа, – сказал он, – что твои братья не спешат вернуть мне власть над городом». – «Государь император, – сказала она, – мои братья только что одолели твоих врагов. Попроси их вернуть тебе город, и они не замедлят это сделать».

Вслед за этим император и Элен приблизились к стенам города. И братья сказали им, что люди Британии взяли город и вручают его законному повелителю. И люди Рима принесли ему клятву верности.

Тогда император сказал Кинану и Адеону: «Друзья мои, я обязан вам властью и жизнью и отдаю вам все это войско, чтобы вы завоевали с ним ту часть мира, какую захотите».

И они отправились в путь и завоевывали земли, и замки, и укрепленные города; там они убивали всех мужчин, а женщин оставляли в живых.

И так продолжалось до тех пор, пока юноши, отправившиеся с ними в поход, не поседели в сражениях. И тогда Кинан спросил Адеона, своего брата: «Чего ты желаешь, – спросил он, – остаться в этой стране или вернуться на родину?» И тот решил вернуться на родину, и многие пошли с ним; а Кинан с прочими остался в той стране и жил там.

И они решили отрезать языки женщинам, дабы те не испортили их наречие. С тех пор люди Бретани зовутся Ллидау из-за молчаливости их женщин. И те, кто живет в Бретани, до сих пор говорят на их языке.[175]175
  Фантастическая история заселения бриттами Бретани (где и раньше существовали кельтские поселения) дополняется не менее фантастической этимологией валлийского названия Бретани от lleid – «немой»; на самом деле оно, по всей видимости, происходит от llydan – «обширный».


[Закрыть]

И эта история называется Видение Максена Вледига, императора Рима, и таков ее конец.

Ллудд и Ллевелис[176]176
  Lludd a Llevelys
  Эта повесть, называемая в КК «Cyfranc Lludd a Llevelis» (cyfranc – жанр валлийской словесности, переводимый как «история» или «приключения»), представляет собой классическую волшебную сказку, хотя и вписанную в псевдоисторический контекст мабиноги. Она короче и проще других повестей сборника, не отягощена побочными сюжетными линиями и целиком посвящена тому, как король Ллудд с помощью брата избавляет Остров Британии от трех напастей, известных и из других источников (где их число остается неизменным, но суть варьируется).
  Текст повести целиком сохранился только в составе КК; по особенностям языка она относится к сравнительно позднему периоду, но еще свободна от франко-нормандских влияний и воздействия «артурианы», которая приходит в сборник со следующей повестью.


[Закрыть]

У Бели Великого, сына Маногана, было три сына: Ллудд, Касваллаун и Нинниау.[177]177
  См. примеч. 7 к «Бранвен». В отличие от реального Касваллауна (Кассивеллауна). Бели и Ллудд, вероятно, являются чисто мифологическими персонажами. Ллудд, как и другой герой мабиноги, Нудд, происходит от кельтского бога-прародителя Нуаду (брит. Ноденс) по прозвищу Серебряная Рука (ирл. Airgetlam); Ллудд в «Килохе» также именуется «Ллудд Серебряной Руки». Это небесный бог – первопредок, оттесненный от верховной власти своим более сильным и хитроумным братом (в Ирландии это Луг, в Уэльсе же – Ллевелис; правда, соперничество братьев здесь не упоминается).


[Закрыть] – а по этой истории у него был еще и четвертый сын по имени Ллевелис[178]178
  Эта фраза демонстрирует, что Ллевелис введен в текст искусственно для исполнения функции мудрого брата-советчика. Возможно, изначально это был Ллеу Ллау Гифс (см. «Мат»), у которого также много общего с богом Лугом.


[Закрыть] И когда Бели умер, корона Острова Британии досталась Ллудду, его старшему сыну, и он стал править страной. Он восстановил стены Лондона и построил множество башен. После этого он велел горожанам выстроить себе дома, каких не было в других городах.[179]179
  Строительная деятельность Ллудда упоминается также у Гальфрида Монмутского. От его имени производится название Лондона, где еще при англосаксах одни из городских ворот именовались Ludesgate.


[Закрыть] Он был хорошим воином и господином, щедрым на еду и питье ко всем, кто ему служил; и хотя у него было много замков и укрепленных городов, он любил один из них более всех прочих. Там он проводил большую часть года, и потому его назвали Каэр-Ллуд или Каэр-Лундейн. Когда же им овладели пришельцы из-за моря,[180]180
  То есть франко-нормандцы.


[Закрыть] он стал называться Лондейн или Лондрис.

Ллудд любил Ллевелиса больше, чем других братьев, из-за его мудрости и благоразумия. И когда он услышал, что умер король Франции, не оставив наследников, кроме дочери, которой он завещал все владения, он призвал к себе брата и сообщил ему свое решение – не ради собственной прихоти, но ради увеличения власти и могущества своего рода. Он решил отправиться во Францию и добыть эту деву в жены Ллевелису. Брат согласился с его решением и дал ему добрые советы. Тут же снарядили корабли с вооруженными воинами, и он отплыл во Францию. Сразу после высадки он отправил послов к знатнейшим людям Франции, чтобы сообщить им цель своего прибытия. После совета с правителями и знатными людьми было решено отдать деву Ллевелису вместе с королевской короной. И он правил своими владениями мудро и справедливо до конца своих дней.

И вот по прошествии времени на Остров Британии нашло три напасти, подобных которым не видели нигде. И первой из них было некое племя, называемое Кораниайд,[181]181
  Coraniaid или Coranneit упоминается как одна из «напастей Острова Британии» в триаде № 36, где сказано, что они пришли «из Аравии». Hо двумя другими напастями там именуются Gwyddyl Ffichti, то есть ирландские пираты, нападавшие на остров в V–VI вв., и саксы Хенгиста и Хорзы, что дало повод некоторым ученым отождествлять племя Кораниайд с римлянами, но для такого предположения вряд ли имеются основания. Возможно, это искаженное название племени коританов или же корибантов, в свою очередь ассоциирующегося с пиктами (ирландское cruitni – «раскрашенные», что соответствует латинскому picti).


[Закрыть] обладавшее столь великим знанием, что они могли слышать любые, самые тихие, слова, если их подхватывал ветер.[182]182
  В «Мате» таким же чудесным знанием наделяется Мат, сын Матонви.


[Закрыть] И из-за этого никто не мог причинить им вреда.

Второй напастью был крик,[183]183
  Diaspat («крик») – имеется в виду бедствие, происходящее от упомянутого крика.


[Закрыть] который каждый год раздавался над Островом Британии в ночь перед Майским днем. И он проникал в души всех людей и вселял в них такой страх, что мужчины лишались сил, а женщины выкидывали плод. Юноши и девы теряли рассудок, а деревья, и земля, и воды становились бесплодны.

И третьей напастью было то, что в ту же ночь исчезали неведомо куда все запасы, хранящиеся в королевском дворце, пусть даже они были запасены на год.[184]184
  Это отражает обычай ежегодных поставок продовольствия к королевскому двору жителями данной области.


[Закрыть]

И не было никого, кто ведал бы причину этих двух напастей; поэтому было больше надежды избавиться даже от первой, чем от двух других. И король Ллудд опечалился, не зная, как избавить страну от этих напастей.

Он призвал к себе всех знатных людей королевства и спросил у них совета, и по их единодушному совету Ллудд, сын Бели, отправился к своему брату Ллевелису, королю Франции, чтобы просить его помощи, поскольку он был мужем великого ума. Они снарядили флот в глубокой тайне и при полном молчании, чтобы это племя не узнало об отплытии короля. Когда все было готово, Ллудд и те, кого он взял с собой, сели на корабли и отплыли во Францию.

Когда об этом узнал Ллевелис, он, не зная причины прибытия брата, собрал громадный флот и отплыл навстречу ему. Увидев это, Ллудд отослал все корабли назад, оставив лишь один, на котором он и встретился с братом. Они приветствовали друг друга с братской любовью.[185]185
  Разговор Ллудда с Ллевелисом описывается в одной из поэм «Книги Талиесина», но в таких темных выражениях, что трудно понять, о чем в нем идет речь.


[Закрыть]

После того как Ллудд поведал брату о цели своего прибытия, Ллевелис сказал, что ему это известно; и тут они стали думать, как сделать так, чтобы ветер не донес до слуха Кораниайд то, о чем они будут говорить.

Для этого Ллевелис взял длинный рог, сделанный из меди, и говорил через этот рог. Hо в роге они не слышали голосов друг друга, а только грубую брань. Тогда Ллевелис догадался, что это дьявол морочит их, желая поссорить; и он налил в рог вина, и его силой дьявол был изгнан.

Когда их разговор стал слышен, Ллевелис сказал брату, что даст ему неких насекомых,[186]186
  Pryet – в современном языке «насекомые», но в древности могло означать и каких-либо других животных.


[Закрыть] половину которых он должен сохранить, дабы напасть не повторилась в будущем, а другой половиной отравить воду, чтобы истребить племя Кораниайд. Он посоветовал Ллудду, вернувшись домой, созвать всех людей своего народа и племени Кораниайд на пир якобы для заключения мира и, когда они будут там, напоить их волшебной водой. Он сказал, что эта вода погубит всех Кораниайд, но не причинит вреда никому из его подданных.

«Вторая напасть в твоем королевстве, – сказал он, – происходит из-за битвы драконов, из которых один побеждает другого, и тот издает крик отчаяния. И вот что тебе нужно сделать. Когда ты вернешься домой, измерь свой остров в длину и в ширину и найди его середину. Прикажи вырыть там яму и зарой в ней бочонок с самым лучшим медом, завернутый в шелковую ткань. После этого жди, и ты увидишь высоко в небе сражающихся драконов, и после сражения они устанут, и лишатся своего чудовищного облика, и превратятся в двух маленьких кабанов, и начнут рыть землю в поисках бочонка с медом. Когда они выпьют мед, то крепко уснут. Тогда, не медля ни минуты, заверни их в шелк и закопай в каменном сундуке[187]187
  Cistfaen, типичная форма древних погребений.


[Закрыть] в своей самой мощной крепости. И пока они будут закопаны там, никакая напасть извне не придет на Остров Британии».

«Причина третьей напасти, – продолжал он, – могущественный колдун, который похищает твои припасы. Посредством своего колдовства он погружает всех в сон. Поэтому ты должен сам наблюдать за приготовлениями к празднику, и, когда сон начнет одолевать тебя, сразу же влезь в бочку с холодной водой, и тогда ты не уснешь».

И Ллудд вернулся домой и созвал на пир всех людей своего народа и племени Кораниайд. Как и учил его Ллевелис, он бросил насекомых в воду и напоил этой водой всех гостей. И тут же все племя Кораниайд сгинуло, из людей же Острова Британии не пострадал никто.

И через какое-то время Ллудд велел измерить остров в длину и в ширину, и его середина оказалась в Оксфорде.[188]188
  Это измерение острова и нахождение в Оксфорде (центре средневековой учености) его середины упоминается в древних валлийских законах.


[Закрыть] Там он приказал вырыть яму и положить в нее бочонок, полный самого лучшего меда и завернутый в шелковую ткань, и сам остался там на ночь. И он увидел в небе сражающихся драконов; и вот они выбились из сил, спустились и вырыли бочонок с медом. И, выпив мед, они уснули. Ллудд тут же завернул их в шелк и, отыскав в Эрири надежное место, закопал их там в каменном сундуке. С тех пор это место зовется Динас-Эмрис.[189]189
  Динас-Эмрис («крепость Амброзия») находится вовсе не в Оксфорде. Это небольшой холм. в Сноудонии – самой возвышенной местности Уэльса. История с закопанными там драконами описана у Ненния и Гальфрида Монмутского, где сказано, что король Вортигерн (Гуртейрн Немощный) случайно выкопал драконов, которые тут же начали сражаться друг с другом. Оказавшийся поблизости Мерлин Амброзий (Мирддин Эмрис), будущий сподвижник Артура, истолковал борьбу драконов как борьбу бриттов (красный дракон) с саксами (белый дракон) и изрек пророчество о судьбе Британии. Красный дракон с давних пор известен как геральдическая эмблема Уэльса (в XV в. Генрих VII Тюдор официально утвердил его в качестве герба). Упоминание о выкапывании Вортигеном драконов сохранилось и в триаде № 37 (см. примеч. к «Бранвен»). Из повести непонятно происхождение названия Динас-Эмрис.


[Закрыть] До того же оно называлось Динас-Фараун-Данде, в память об одном из тех троих, чье сердце разорвалось от горя.[190]190
  См. примеч. к «Бранвен».


[Закрыть] Так король покончил с причиной крика, опустошавшего его владения.

Когда подошло время, король Ллудд велел готовить большой праздник. После того как все припасы были собраны, он налил в бочку холодной воды и уселся ждать рядом с ней.

И глубокой ночью он вдруг услышал сладостное пение и музыку и неудержимо захотел спать. Тогда, помня наставления брата, он быстро залез в воду. Тут во дворец вошел человек громадного роста, богато одетый и вооруженный, неся с собой корзину. И он положил в эту корзину все приготовленные яства и напитки и собрался уходить. Более всего удивила Ллудда корзина, в которую вошло так много.

Тут Ллудд предстал перед ним и сказал: «Остановись! Ты причинил мне много зла и убытка, но я не позволю тебе причинить еще, пока ты не докажешь, что превосходишь меня силой и храбростью». И тот мгновенно опустил корзину на пол и кинулся на него. И они сражались до тех пор, пока их оружие не раскалилось. Наконец удача склонилась на сторону Ллудда, и он поверг противника на землю. И когда он одолел его своей силой и храбростью, тот попросил пощады. «Как могу я простить тебя, – вопросил король, – после того как ты причинил мне столько вреда?» – «Все, что ты потерял, – сказал тот, – я возвращу тебе. И я больше никогда не потревожу тебя и всегда буду тебе благодарен». Тогда король отпустил его.

И так Ллудд освободил Остров Британии от трех напастей. И до конца дней своих Ллудд, сын Бели, правил своим королевством в мире и процветании.

И так заканчивается история, рассказанная о приключениях Ллудда и Ллевелиса.