Текст книги "Благодарность Черного Генерала"

Без автора
Благодарность Черного Генерала

«Повесть о том, как Черный Генерал за обыкновенный обед щедро вознаградил друга, а Чэнь обрел двух близких людей»

Рассказ восьмой из сборника «Чукэ пайань цзинци».

***

 
У господ у благородных
Воровство в чести, грабеж,
 

 
Меж грабителей немало
Благородных ты найдешь.
 

 
Добрым был Сун Цзян [1]1
  Сун Цаян – герой популярного средневекового романа Ши Най-аня «Речные заводи», один из вождей повстанческой армии, сражавшейся с императорскими войсками.


[Закрыть] отважный,
Справедлив был до конца,
 

 
И его навек запомнят
Благодарные сердца.
 

Так уже заведено издавна: слово «разбойник» вызывает у всех только страх и отвращение, и трудно сыскать ругательство злее и обиднее, – но разве это правильно? Посудите сами, где в Поднебесной нет разбойников? Вот вам, к примеру, важный чиновник. Он изменяет своему отечеству и обманывает государя, он до нитки обирает простых смертных, он богат и могуществен, но разве он не грабитель? А иные молокососы из знатных семей?! Укрываясь за спиною отца, или дядюшки, или старшего брата, они, как хотят, измываются над сирым людом – берут взятки, скупают и хранят краденое и вообще творят любые бесчинства. Маленький человек просто боится притянуть их к суду, да и власти опасаются их тревожить. Разве они не разбойники, эти злодеи? А то есть еще ученые – всякие цзюйжэни [2]2
  Цзюйжэнъ – следующая после степени «сюцай» ученая степень, присваиваемая обычно в провинциальном городе; давала возможность получить государственную должность и сдавать экзамены в столице.


[Закрыть] или сюцаи, – которые безраздельно властвуют в различных ямынях и с легкостью, ни на мпг не задумываясь, дают ход облыжному доносу или же, напротив, припрятывают справедливую жалобу. Добрых и честных людей они могут довести до гибели. Это тоже разбойники, самые настоящие разбойники! А если разбойники попадаются даже среди тех, кто занесся так высоко, что же сказать о торговцах или мелких служивых? Коротко говоря, во всех трехстах шестидесяти ремеслах немало людей с волчьим сердцем и псиными ухватками, и по свирепости своей они не уступят самому ненасытному из грабителей. Вот почему Ли Шэ [3]3
  В одном из рассказов, созданных во времена династии Тан, говорится о поэте Ли Шэ, который, путешествуя по реке Янцзы, повстречал разбойников. Узнав знаменитого поэта, разбойники не стали его грабить, но попросили написать стихотворение. Когда Ли Шэ исполнил их просьбу, они щедро наградили его.


[Закрыть], повстречавшись с разбойниками, написал следующие стихи:

 
Вечерний дождь в пути застиг меня.
Темным-темно, ни звука, ни огня.
 

 
И вдруг у отдаленного села
Меня лесная шайка догнала.
 

 
И я промолвил: «В наши времена
К чему скрывать вам ваши имена?
 

 
Ведь среди тех, кому почет и честь,
Таких, как вы, грабителей не счесть».
 

В словах поэта слышна не только скорбь, но и горькая насмешка. И верно, люди чинят обиды даже лучшим своим друзьям – как же ждать от них ласки и привета случайному встречному? Нет, не сравнить этих насильников с удальцами речных заводей [4]4
  Имеются в виду люди, ставшие разбойниками (в этой же повести – «те, кто ушел на реки и озера»). Эта фраза связана с названием знаменитого романа «Речные заводи».


[Закрыть]. То были истинные герои, и, хоронясь в зеленых лесах, они совершали удивительные подвиги. Впрочем, оно и понятно: ведь в лесной чаще находили себе приют те, кого задушила бедность, те, что скрылись от наказания за убийство, совершенное в благородном гневе, те, кто ушел «на реки и озера», не найдя достойной оценки своим талантам при дворе. Конечно, было меж этими людьми немало злодеев, но были и мужи благородные, справедливые, бескорыстные. Вспомним хотя бы, как Чжао Сяо [5]5
  В «Книге о династии Поздняя Хань» («Хоуханьшу») рассказывается о некоем Чжао Сяо, младший брат которого Чжао Ли попал в руки разбойников. В это время в стране царил голод, и разбойники решили съесть Чжао Ли. Тогда старший брат Ли сказал им: «Лучше убейте меня, у меня больше мяса, а мой брат Ли долго голодал и сильно похудел». Пораженные разбойники отпустили пленных, а Чжао Сяо дали много риса и проса.


[Закрыть] пожертвовал куском собственной плоти и в воздаяние получил от разбойника просо и рис. Можно бы вспомнить и про Чжан Ци-сяня [6]6
  В «Истории династии Сун» повествуется о Чжан Ци-сяне, бедном студенте, впоследствии сделавшемся министром. Однажды в пути он повстречал разбойников. Он не только не испугался их, но даже разделил с ними трапезу и с похвалой отозвался об их смелых действиях. Разбойники щедро наградили его и предсказали счастливое будущее.


[Закрыть], которому грабитель подарил много золота и парчи. Все это – доподлинные события из древних времен.

Но теперь мы хотим рассказать вам о молодом Ване из Сучжоу. Принадлежал он к роду простому, как говорится, – из Ста Фамилий [7]7
  Сто Фамилий – одно из образных названий простолюдинов.


[Закрыть]: ведь его покойный родитель был всего лишь торговец. Кроме матери Вана, урожденной госпожи Ли, в доме жила еще бездетная тетка – вдова Ян. Тетка очень любила племянника, который рос смышленым и бойким мальчиком. Когда Вану было семь не то восемь лет, его родители умерли, и тетка, похоронив их, как того требуют обычаи, стала воспитывать Вана, словно родного сына. Время летело быстро, и вот уже юноше исполнилось восемнадцать.

Как-то раз тетка ему сказала:

– Ты уже взрослый и неплохо понимаешь в торговле. Пора заняться делом. Сидя на месте, богатства не наживешь, только последнее протратишь. У меня были прикоплены свои деньги, да и отец твой кое-что оставил. Все это я пустила в оборот, и вот набралось больше тысячи лянов. Послушайся моего совета – поезжай-ка с товаром в чужие края торговать.

– Прекрасный совет! – обрадовался Ван.

Тетка дала племяннику тысячу лянов серебра, и Ван, посоветовавшись с опытными торговцами, накупил в Сучжоу разных товаров на несколько сот лянов. Ехать он надумал в Нанкин, где, как ходила молва, торговля шла особенно бойко. Купцы наняли лодку для долгого путешествия, нагрузили свои товары, собрали пожитки. Ван попрощался с теткой и пошел на пристань. Попутчики его воскурили благовонные свечи, молясь о счастье и успехах в торговых делах, и лодка отчалила.

Через несколько дней прибыли они в Цзинкоу. Под попутным ветром с востока лодка быстро пересекла Янцзы и двинулась к Нанкину. Но у Хуантяньдана нежданно-негаданно началась свирепая буря. Вся река точно встала на дыбы, белые волны поднялись до самого неба. Мало-помалу лодку прибило к берегу. Тем временем смерклось. Впереди, насколько видел глаз, тянулись заросли тростника, и нигде ни души. Вана и остальных купцов охватило беспокойство. Вдруг в гуще тростников загремели удары гонга, и оттуда выскочили три или четыре легкие джонки. В каждой сидело человек по восьми. Джонки подошли вплотную, и разбойники мгновенно перескочили на палубу сучжоуской лодки. Торговцы едва дышали от страха и беспрестанно кланялись, умоляя о пощаде. Но разбойники и не собирались никого убивать. Без долгих слов они принялись перебрасывать на свои джонки золото, серебро и дорогие товары.

– Извините за беспокойство! – насмешливо крикнули они, ограбив лодку дочиста.

Весла дружно ударили по воде, и джонки умчались, точно на крыльях улетели. Торговцы еле держались на ногах, глаза у них вылезли на лоб, языки прилипли к нёбу. Первым опомнился молодой Ван и в голос зарыдал.

Но приступ отчаянья скоро миновал, и юноша вместе с другими стал раздумывать, как быть дальше.

– Мы все лишились и товаров и денег, – сказал он. – Теперь нам в Нанкине делать нечего. Не лучше ли сразу разъехаться по домам?

Пока они плакали, причитали и спорили, небо посветлело. Ветер стих, и волнение на реке успокоилось. Лодка повернула к Чжэньцзяну. Когда они доплыли до города, Ван сошел на берег, разыскал кого-то из тамошних своих родичей и занял денег на обратную дорогу.

И вот он снова дома. Вернулся он раньше срока, платье было помято, а кое-где и разорвано, лицо заплакано – и тетка сразу смекнула, что случилась беда, Ван поклонился, поздоровался и, не в силах сдерживать себя, разразился слезами. Тетка принялась его расспрашивать, и юноша все рассказал.

– Так, видно, судьба определила, сынок. Вины твоей здесь нет никакой. Ты ведь не промотал эти деньги, – успокаивала его госпожа Ян. – Не надо убиваться. Отдохни спокойно дома, а мы той порой соберем еще денег, и ты снова отправишься в путь. Вот увидишь – вернешь потерянное.

– На этот раз буду торговать где-нибудь поблизости. Какой прок забираться в дальние края?

– Ну, что ты! Настоящий купец едет за тысячу ли от дома.

Прошел месяц или немного больше. Ван обратился за советом к другим торговцам, и они сказали:

– Говорят, в Янчжоу хорошо идут бумажные ткани, а покупать их надо в Сунцзяне. К нам из Янчжоу хорошо бы привезти риса и бобов. Дело как будто бы очень выгодное.

Тетка собрала несколько сот лянов, Ван отправился в Сунцзян и купил около сотни кусков материи. Потом он нанял парусную лодку и, выбрав счастливый день, тронулся с приказчиком в путь. Близ Чанчжоу лодка остановилась: вся река была забита судами. Ban стал расспрашивать, что произошло, и кто-то из купцов ему объяснил:

– Канал впереди запружен лодками с казенным зерном. Они стоят сплошь от Цинняньпу до Липкоу. Лодки торговцев не пропускают.

– Что же нам делать? – спросил Ван своего лодочника.

– Попытаемся все-таки пробраться. А не то надо сворачивать на Манхэ. Вот наказанье!

– По Манхэ плыть опасно, – – возразил Ван.

– Так ведь сейчас – день, чего нам бояться? А ждать бесполезно: неизвестно, сколько прождем.

Ван послушался лодочника, и они поплыли.

– Вот удача! – вскричал обрадованный Ван, когда лодка вышла па Мэнхэ. – Хорошо, что мы не остались на месте – когда бы еще выбрались!

Но радость юноши была преждевременной. За кормою послышались удары весел – их нагоняла джонка, до отказа набитая людьми. Вот она уже совсем близко, лодку Вана зацепили багром, и на палубу попрыгали головорезы с мечами, острыми ножами и железными палками – числом не менее десятка.

Должно вам знать, что река Мэнхэ течет с запада на восток и впадает в Янцзы. В тех краях разбойники выходили па промысел не только ночью, но и днем, и ни одно судно с грузом в эти воды заплывать не отваживалось. Как же могли грабители упустить добычу, которая сама попала им в руки?… Угрожая оружием, они прогнали лодочника, который стоял у кормового весла, и принялись перекидывать тюки с материей в свою джонку. Присмотревшись внимательнее, Ван узнал прежних своих знакомцев, с которыми судьба свела его у Хуантяньдана.

– О могущественный предводитель! – закричал он, обращаясь к главарю шайки, рослому и плечистому разбойнику. – Я уже однажды побывал в вашей власти, и вот мы встречаемся снова! Не иначе как я чем-то жестоко вас обидел в прошлой жизни!

– Когда так, вот тебе песколько монет на обратную дорогу, – отвечал главарь и швырнул Вану кошелек. Джонка отчалила и скоро исчезла из глаз на просторе реки.

Удрученный Ван развязал кошелек. В нем было ля-нов на десять серебра.

– Премного благодарен! – горько усмехнулся он и пе смог сдержать слез, – Хорошо, хоть на обратную дорогу занимать не придется. – Он обернулся к лодочнику. – Какой злой дух подсказал тебе этот объезд? Видишь, чем дело кончилось? Поворачивай назад!

– Клянусь, этот мир перевернулся вверх дном! – воскликнул лодочник. – Кто бы мог подумать, что разбойники нападут средь бела дня?

Лодка двинулась в обратный путь, и скоро Ван возвратился домой. Госпожа Ян была и встревожена п огорчена, но, когда племянник, заливаясь слезами, поведал ей о том, что с ним приключилось, мудрая женщина не стала его корить или упрекать, а, напротив, советовала смириться с судьбой и надеяться на будущее.

– Ничего, сынок, и тебе улыбнется удача, – посулила она напоследок.

Прошло сколько-то времени, тетка снова собрала денег и снова стала уговаривать племянника попытать счастья в торговле.

– Два раза тебя ограбили – что же делать? Так, видно, было определено свыше: ведь разбойники могут нагрянуть и к тому, кто сидит безвыходно дома. Конечно, начало не из веселых, и все-таки, мне кажется, нельзя бросать занятие, завещанное тебе от предков. Но Ван, наученный горьким опытом, колебался.

– Племянник, если тебе трудно решиться, обратись к гадателю: узнаешь, что тебя ждет, спросишь, куда лучше поехать.

Ван послушался совета тетки и пригласил гадателя. Загадали на один город, на другой – ответы выходили неутешительные. Но когда очередь дошла до Нанкина, триграммы расположились самым благоприятным образом.

– Надо ехать в Нанкин, – объявил гадатель. – Там вас ждет богатство.

– Племянник, не забывай хорошей пословицы: «Смелый обойдет всю Поднебесную, робкий – не ступит и шага», – поддержала гадателя госпожа Ян. – От Сучжоу до Нанкина не больше семи или восьми почтовых перегонов. Дорога оживленная, людная – твоему отцу и дяде она была хорошо знакома. Что и говорить, тебе не повезло – ты дважды повстречался с разбойниками. Но ведь не тебя же именно они поджидают! Вдобавок и гадание сомнений не оставляет: ехать надо в Нанкин, и никуда больше. Отправляйся и ни о чем не тревожься.

Так Ван пустился в путь в третий раз. Сама судьба снарядила его в это путешествие. Недаром говорят стихи:

 
Богатство и успех не в нашей власти –
Посланцы духов нам приносят счастье,
 

 
Грабителей с богатством долгожданным
Прислали духи, сжалившись над Ваном.
 

За два дня Ван добрался до Янцзы. Вдаль от берегов убегали горы, походившие на скачущих коней. Попутный ветер скоро домчал лодку до заставы Лунцзян-гуань, но тем временем уже стемнело, и причаливать было небезопасно. Ван велел лодочнику остановиться подле большого караульного судна и, в уверенности, что здесь никакая неожиданная беда застигнуть его пе может, спокойно лег спать. В третью стражу его разбудили удары гонга. Он вскочил с постели и выглянул из каюты. Палубу ярко освещал огонь факелов. Караульного судна не было видно, лодка стояла где-то посреди реки. Вокруг суетились и сновали люди. Оцепенев от ужаса, Ван смотрел на разбойников. Он их сразу узнал: это была та же шайка, что грабила его уже дважды. Набравшись храбрости, он схватил за рукав главаря, который в прошлый раз дал ему денег, упал перед ним на колени и завопил:

– О могущественный предводитель, убей ничтожного!

– Мы поклялись не проливать крови. Убирайся и не мешай нам.

Ван зарыдал.

– О предводитель, с малых лет живу я без отца и без матери, камнем вишу на шее у старой тетки. Не так давно порешил я заняться торговлей. Трижды я выходил в дорогу и трижды встречался с тобою. Всякий раз ты обирал меня до нитки. Не иначе как я обидел тебя в прежней жизни! Посуди сам, как мне теперь показаться на глаза тетке? Где взять денег, чтобы с нею рассчитаться? Пожалуйста, убей меня, а не то я брошусь в реку!

Разбойник отличался справедливым нравом. Слезы юноши его тронули.

– Убивать я тебя не стану, однако ж и добро твое вернуть не могу, но я знаю, как тебе помочь. Вчера ночью мы ограбили купца, да нашли у него в лодке одну коноплю. Мне этот товар ни к чему, я отдам его тебе, а сам заберу твое серебро. На том и разойдемся.

Щедрость разбойника превзошла все ожидания юноши, и он только кланялся и твердил: «Спасибо! Спасибо!» Грабители быстро перебросили тюки с коноплей в лодку Вана, оглушительно засвистали, и джонка их поплыла прочь. Лодочник хорошо знал Янцзы и, несмотря на темноту, отыскал небольшую бухту, чтобы там дождаться утра.

Когда совсем рассвело, Ван сказал:

– Здесь конопли по меньшей мере на тысячу лянов. Понятно, почему они отдали ее мне: сбыть с рук награбленное им было бы непросто. Но и я не могу воспользоваться услугами посредника. Того и гляди, объявится хозяин – и снова попадешь в беду. Лучше всего вернуться домой. Там я упакую товар наново, вид тюков переменится, и я спокойно продам эту коноплю где-нибудь подальше от Нанкина.

Лодка вышла на середину реки и, подхваченная течением, быстро побежала обратно. Скоро она достигла шлюзов Цзинкоу, а спустя еще немного Ван очутился дома и подробно рассказал госпоже Ян о том, что с ним произошло в пути.

– Ну, что ж, деньги ты, правда, потерял, а в убытке все-таки не остался: вон сколько конопли привез, – сказала тетка.

Ван раскрыл один из тюков. Он развертывал один слой конопли за другим, и вдруг, в самой глубине, рука наткнулась на что-то твердое. Это был туго стянутый узелок. Ван осторожно развязал его и под двумя или тремя листами плотной бумаги обнаружил слиток чистейшего серебра. Он бросился ко второму, к третьему тюку – в каждом нашел по такому же слитку – в общем больше пяти тысяч ляпов. Видно, хозяин этих денег был искушенный в делах торговец. Чтобы обмануть разбойников, он запрятал серебро в тюки с конюшен. Однако ж грабители сгоряча отобрали и этот, ненужный им товар, а теперь он попал в руки Вана, и тот мгновенно разбогател.

– Ай-ай, как неловко, как неудобно вышло! – воскликнула тетка, но в голосе ее звучала радость.

Да и как ей было не радоваться, когда после двух неудач, которые постигли ее племянника, вдруг привалила удача, и он негаданно-негаданно получил богатство, несколько раз превосходившее все прежние убытки.

С этого времени, куда бы Ван ни поехал, все оборачивалось наилучшим для него образом, и спустя не-сколько лет он сделался настоящим богачом. Нет слов, судьба улыбалась Вану, но началом своих успехов он был обязан доброте разбойничьего главаря. Из этой истории явствует, что и среди разбойников попадаются хорошие люди.

А сейчас мы расскажем вам еще об одном жителе Сучжоу который, сам о том не подозревая, свел дружбу с разбойником, а тот вернул ему жену и шурина и тем возвратил радость целой семье. Но прежде всего послушайте стихи:

 
Честные души
Высокому небу угодны,
Их прославляем
В этом чудесном сказанье.
 

 
Если бы люди
Выли всегда благородны,
Каждый бы смело
Пил из ключа Таньцюаня [8]8
  Ключ Таньцюанъ («Источник корысти») – по преданию, находился в провинции Гуандун. Молва гласила, что каждый, кто выпьет из него воды, становится алчным и корыстолюбивым. Но вот однажды некий У Инь-чжи, отличавшийся честностью и неподкупностью, тоже попробовал воду источника. И, удивительно, он по-прежнему остался бескорыстным и честным человеком.


[Закрыть].
 

В годы Цзин-тай [9]9
  Годы Цзин-тай (1450 – 1456) – годы правления минского императора Цзинь-ди.


[Закрыть] в уезде Уцзян Сучжоуской области жил торговец Оуян. Жена его, Цзэн, была родом из Чунминского уезда той же области. Детей у них было двое – сын и дочь. Сыну исполнилось шестнадцать, и он был еще холост. Дочери пошел двадцатый год. Несмотря на простое происхождение, она была хороша собой, и родителям удалось выдать ее замуж за человека с достатком, своего односельчанина; звали его Чэнь. После свадьбы Чэнь поселился в доме тестя. Семья жила не богато, не бедно. Оуян держал мелочную лавку, а Чэнь и его молодой шурин были за приказчиков. Так они все и кормились своим торговым делом, и в семье царило взаимное уважение и любовь друг к другу.

Как-то зимою, в холодный день, Чэнь отправился за товаром в Сучжоу. Шел густой снег – предвестник благодатного года. Еще в древности были сложены прекрасные стихи:

 
Дает изобилье снежная зима,
Пустыми не оставит закрома.
 

 
В Чаньани [10]10
  Чаньань – древняя столица Китая.


[Закрыть] столько бедняков живет.
Пускай же их накормит новый год!
 

Итак, валил снег, и Чэнь, продрогнув, решил зайти в харчевню – выпить вина и согреться. Вдруг он обратил внимание на человека, который шел ему навстречу. Вот как он выглядел, этот встречный:

 
Острый кинжал и широкий халат.
Гордая поступь и сумрачный взгляд.
 

 
Шествовал важно, обликом груб,
Даже улыбка не трогала губ.
 

Да, не заметить его было невозможно. Ростом не меньше семи чи, дородный, лицо крупное и почти сплошь заросшее густой бородой. Видны только нос да глаза. В древности такие бороды в шутку называли прожорливыми: они-де захватывают все, что только возможно.

Пораженный внешностью незнакомца, Чэнь подумал: «Какой удивительный человек! Интересно, что он делает с бородою, когда ест, – ведь у него весь рот зарос! Впрочем, это нетрудно узнать. Приглашу-ка я его в харчевню. Расход не велик». Рассудив таким образом, Чэнь немедленно подошел к незнакомцу и поклонился. Тот вежливо ответил на приветствие.

– Ничтожный приглашает почтенного мужа в харчевню. Он хочет угостить почтенного чаркой вина.

Незнакомец, как видно, пришел издалека – он замерз и проголодался. Услышав приглашение Чэня, он широко улыбнулся и поспешно отвечал:

– Я человек простой и неученый. Чем заслужил я такое внимание?

– По необычным чертам вашего лица я заключаю, что вы человек незаурядный. Мне хотелось бы с вами поговорить, – сказал Чэнь, в душе потешаясь над бородачом.

– Что вы, я не стою вашей похвалы! – воскликнул незнакомец, но от приглашения не отказался.

Они вошли в харчевню. Чэнь велел слуге принести вина, бараний окорок и другую снедь – курицу, рыбу, мясо, овощи. Желая поскорее увидеть, как незнакомец ест, Чэнь поднял чарку. Но его сотрапезник не торопился. Он поставил свою чарку на стол, достал из рукава два небольших золотых крючка и заложил их за уши, а потом, разделив бороду надвое, раздвинул се, зацепил обе половины крючками и принялся разрезать мясо. Чарка, однако же, показалась ему слишком мала, и он велел слуге принести ему другую, побольше. Этот удивительный человек ел и пил без отдыха и без остановки: он осушил несколько чайников вина и опростал больше десяти тарелок разных закусок. Чэнь смотрел на него во все глаза. Наконец незнакомец поднялся и, сложив руки в знак благодарности, проговорил:

– Горячо благодарю брата за его доброту. Позвольте узнать ваше имя и откуда вы родом.

– Меня зовут Чэнь, а родом я из Уцзянского уезда. Тут Чэнь, в свою очередь, осведомился, как зовут его сотрапезника.

– Меня зовут У, что значит Черный, и я из провинции Чжэцзян. Если у брата окажется дело в нашей провинции, может быть, мы еще и повстречаемся. Я никогда не забуду вашей щедрости и непременно вас отблагодарю.

– Ну, что вы, что вы! – воскликнул Чэнь и стал расплачиваться.

Бородач в последний раз поблагодарил за угощение и вышел. Его пылкие слова Чэнь всерьез не принял: он был уверен, что встреча их – не более чем случайность, которой не суждено повториться. Многим рассказывал он об этом происшествии, и одни верили ему, другие нет, но все без исключения хохотали до слез. Впрочем, к нашей истории это уже не относится.

С той поры миновало два года. У Чэня и дочери Оуяна детей по-прежнему не было, и они решили отправиться на гору Потала [11]11
  Гора Потала – находится на одном из островов Восточного моря близ побережья провинции Чжэцзян. Издревле этот остров и гора считаются местами поклонения буддистов.


[Закрыть] – воскурить благовония перед богиней Гуань-инь и молить ее о потомстве. Но всякий раз какие-нибудь неожиданные обстоятельства мешали им исполнить это намерение.

Однажды старый Оуян уехал по делам. Пока его не было, у ворот появился человек.

– Уважаемый Оуян дома? – крикнул он, входя во двор.

Чэнь выбежал навстречу гостю. Это был Чу Цзин-цяо из Чунминского уезда. Когда они обменялись поклонами и приветствиями, Чу снова спросил:

– Ваш тесть дома?

– Недавно уехал.

– Почтенная госпожа Лу, ваша бабушка, захворала. Она просила меня передать, чтобы ваши тесть и теща непременно ее навестили.

Чэнь вернулся в дом и пересказал теще неприятную новость.

– Я бы поехала, но господина Оуяна нет, и мне нельзя оставлять дом, – отвечала она и тут же кликнула сына и дочь. – Бабушка больна, вам придется некоторое время за ней поухаживать. Вернется отец – и я вас тут же сменю.

Потом госпожа Оуян накормила гостя обедом и велела передать больной, чтобы она не тревожилась, а спустя два дня брат с сестрой тронулись в путь. Перед тем как они сели в лодку, мать напутствовала их:

– Поклонитесь бабушке и ухаживайте за нею как следует. Скажите, что я скоро сама приеду. Хотя дорога и близкая, будьте осторожны: вы оба еще молодые, в жизни мало что смыслите…

Сын и дочь почтительно выслушали наказ матери и попрощались.

О событиях, которые за этим последовали, можно сказать такими стихами:

 
Не ведали сестра и брат,
Что от беды им не уйти,
 

 
Что им разбойников отряд
Придется встретить на пути.
 

Дней через десять после их отъезда вернулся старый Оуян, и в тот же день из Чунмина снова прибыл кто-то из друзей госпожи Лу.

– Чу Цзин-цяо известил госпожу Лу, чтобы она вскорости ждала внуков, а их до сих пор нет, – сказал он.

– Как нет? Вот уже десять дней, как они уехали! – вскричали в испуге отец с матерью.

– И в помине нет, – повторил посланец. – Что могло с ними случиться?

Услыхав это известие, Чэнь со всех ног бросился к лодочнику, который вез его жену и шурина. Он надеялся, что лодочник что-нибудь расскажет ему.

– Доехали мы до отмели в самом устье, – рассказал лодочник, – и дальше лодка пройти не могла. Ваша супруга мне и говорит: «Высади нас на берег, и мы пойдем пешком. Здесь недалеко, и дорогу мы знаем, а ты плыви обратно». Было это под вечер. Они быстро скрылись из виду, а я вернулся домой. Куда они девались, ума не приложу.

Старый Оуян не знал, что делать. Наконец он рассудил так:

– Я останусь присматривать за домом, – сказал он жене, – а вы с зятем отправляйтесь и обо всем там разузнайте. Как что-нибудь выяснится – немедленно возвращайтесь назад.

Как ни были растеряны Чэнь и госпожа Оуян, они понимали, что медлить нельзя. Поспешно собрав вещи, они наняли лодку и уже на другой день были в Чун-мине. Оказалось, что старая госпожа Лу поправляется, но о молодых людях никаких вестей не было.

– Детки мои! – заплакала госпожа Оуян, и бабушка Лу вторила ей громкими рыданиями.

– Ясное дело! – вдруг закричал Чэнь и в ярости ударил кулаком по скамье. – Это все проделки Чу Цзин-цяо! Он разбойник и вместе со своими дружками похитил мою жену и ее брата!

Человек он был горячий и, не долго думая, помчался к дому Чу. По чистой случайности Чу, ни о чем не подозревавший, встретился ему по пути. Только было хотел он спросить у Чэня, что произошло, как тот схватил его за грудь и завопил:

– Верни мою жену! Верни мне моих близких! – И с этими словами потащил Чу в управу.

Его крики подняли на ноги всю улицу. Чу и Чэня обступила толпа зевак.

– В чем я провинился? Объясните толком, – умолял Чу.

– Ах, ты еще отпираться! Зачем ты к нам приходил? Куда девал мою жену и шурина? Говори!

– Не гневите небо! Я оказал услугу вашей бабушке, а вы отвечаете черной неблагодарностью! Я пришел к вам с поручением от госпожи Лу! Кто мог знать, что ваша жена пропадет дорогою? Как вы смеете меня подозревать? Ах, поистине верно говорят: беда приходит нежданно-негаданно!

– Жена и мальчик вот уж десять дней как уехали из дому! Куда они подевались?

– Опять вы за свое! Я был у вас дней двенадцать назад. На другой день вечером я вернулся домой и с того часа почти что и за ворота не выходил. Ваши близкие были в ту пору еще дома. Рассудите сами, как же я мог их куда-то заманить или похитить? Все соседи подтвердят, что я носа на улицу не показывал. Если я лгу, тогда спрашивайте с меня!

– Он правду говорит! Зачем понапрасну обижать человека? – зашумели в толпе. – Наверно, вашу жену похитили разбойники.

Убедившись, что Чу не виноват, Чэнь отпустил его и побежал к теще, а от нее в Чунминскую управу – с жалобой. Потом он вернулся в Сучжоу и подал прошение в тамошний ямынь. Начались розыски. Во многих местах появились объявления, что Чэнь заплатит двадцать лянов тому, кто даст достоверные сведения о его супруге и шурине. Мало того – неугомонный Чэнь снова явился к лодочнику и свел его в сыскную управу, требуя, чтобы того строго допросили. Покончив со всеми этими делами, Чэнь вернулся в Чунминский уезд к теще и прожил там дней двадцать или больше в бесплодных ожиданиях. Суровая зима подошла к концу, наступил праздник Весны, и теща с зятем возвратились к старому Оуяну, чтобы втроем оплакать свое горе. Впрочем, об этом мы рассказывать не будем.

Все весело встречали Новый год, и только в доме Оуяна царили печаль и уныние. Быстро пролетел первый месяц года, и начался второй, а о пропавших по-прежнему не было никаких вестей. Чэнь совершенно пал духом. «В прошлом году, – думал он, – мы с женой собирались ехать на гору Потала – молить богиню о потомство. А нынче не только детей, но и жены у меня больше нет. О, я несчастный! И все-таки поехать к святым местам надо: ведь девятнадцатого числа рождество богини Гуань-инь. Я принесу жертву богине и буду молить ее о помощи и заступлении, а заодно, полюбуюсь прекрасными видами Чжэцзяпа, а может быть, и торговые дела справлю». Он рассказал тестю о своем намерении, уговорил его остаться в лавке одного, а сам сложил свои вещи и отправился в Ханчжоу. Перенравившись через Цяньтанцзян, он сел на морское судно, которое шло к острову Потала. Он поклонился всем святым местам и под конец приблизился к храму Гуань-инь чтобы возжечь благовония и поведать богине о своем горе.

– Твой сын, преисполненный благоговения, преклоняет пред тобою колени. – Чэнь низко поклонился. – Я взываю к великой твоей доброте, о могущественная богиня, заступница страждущих и обездоленных! Сотвори так, чтобы я свиделся с женою! – молился Чэнь.

После молитвы Чэнь вернулся на судно, которое стояло возле скалистого берега, а ночью, во сне, ему явилась Гуань-инь и прочитала такие стихи:

 
Пропавшие вернутся,
Все будут снова в сборе.
 

 
Рассеются тревоги,
Забудется и горе.
 

 
Ты щедрым был в Сучжоу –
С лихвой оплатят вскоре.
 

 
Счастливых жди известий
Не па земле, а в море.
 

От изумления Чэнь мигом проснулся. Он запомнил каждое слово богини, и, хотя особенной ученостью похвастаться не мог, смысл этих нескольких стихов был для него совершенно ясен.

– Поистине велико твое могущество, о богиня! – промолвил он с глубоким вздохом. – Выходит, что рано мне терять надежду и что мы еще встретимся с женою, но только как это все произойдет, ума не приложу.

И он снова предался горестным думам.

Рано утром судно двинулось в обратный путь. Они проехали всего несколько ли, как внезапно налетел ураган. Все кругом окуталось мраком, казалось, небо и земля смешались, перепутались все страны света. Но кормчий твердо держал руль и не отдал судно во власть ветрам. Вскоре вдали показался остров, залитый ярким солнцем. Ветер унялся. На берегу виднелись несколько сот низкорослых воинов. В руках у них были копья и палицы, иные упражнялись в стрельбе из лука, иные состязались в кулачном бою. Судно с богомольцами было словно мышь в пасти кота. Как ее не проглотить? С десяток разбойников мигом оказались на борту. Они обшарили все уголки и закоулки, отняли у пассажиров деньги и ценности и вынесли на берег. Но добыча оказалась жидкой – кошельки у богомольцев были тощие, и недовольные грабители выхватили ножи, угрожая путникам смертью.

– Пощадите меня, о отважные! – вскричал Чэнь, трясясь от ужаса.

– Откуда ты? – спросил один из разбойников, услышав его выговор.

– Ничтожный из Сучжоу, – едва смог вымолвить Чэнь.

– Коли так, пока оставим тебя в живых. Пойдем к нашему начальнику, он сам решит, как с тобою быть.

Не тронули они и остальных путников, но всех связали и повели к начальнику. Чэнь не знал, что его ждет, и был убежден, что судьба его в руках владыки ада Янь-вана. Зажмурив полные слез глаза, он шептал:

– О великая Гуань-инь, спаси меня от смерти!

Между тем появился начальник. Он пристально взглянул на Чэпя и тоном глубочайшего изумления воскликнул:

– Ба! Да это мой старый друг! Развязать его немедленно!

Тут только Чэнь открыл глаза и осмелился кинуть взгляд на главаря разбойников. Перед ним стоял тот самый бородатый незнакомец, которого он угощал в харчевне два года назад.

Воины поспешно освободили пленника от пут, а вожак подвинул Чэню кресло.

– Прости меня, брат! Мои удальцы схватили тебя по ошибке! – сказал он и низко поклонился.

– Ничтожный сам виноват, что попал в твои владения, и достоин справедливой кары. Оправдаться мне невозможно, – промолвил Чэнь и, в свою очередь, поклонился главарю.

– Что ты говоришь, уважаемый брат! Я никогда не забуду твоей доброты, никогда не забуду, как ты угостил меня в тот холодный день. Много раз хотел я тебя найти, но все время мешали дела на острове. Я уже давно наказал своим удальцам ни в коем случае не убивать торговцев из Сучжоу. И вот сегодня волею Неба я встретил тебя, брат мой!

– Если ты не забыл меня, начальник, прошу тебя, отдай нам наше добро, и мы вернемся домой. Клянусь, я отблагодарю не хуже желтой птицы, которая принесла в клюве нефритовые кольца, или того старика, что связкою травы помог Вэй Кэ одолеть врага [12]12
  Здесь имеются в виду две истории. В первой говорится о юноше Ян Бао, который жил во времена династии Хань. Однажды он спас иволгу, принес ее домой, а затем выпустил на волю. Через некоторое время птица явилась ему в образе юноши, который принес Ян Бао два нефритовых кольца и предсказал ему счастливую судьбу. Действительно, впоследствии Яну и его потомкам сопутствовали удача и счастье.
  Во второй истории рассказывается о некоем Вэй Кэ, который жил в эпоху Чуньцю («Весны и Осени» – историческая эпоха с 770 по 480 г. до н. э.). Его отец перед смертью пожелал, чтобы его наложница была погребена вместе с ним. Однако сын не исполнил воли отца и выдал наложницу замуж. Впоследствии Вэю пришлось сражаться с врагами, и он попал в беду. Вдруг па поле боя появился незнакомый старик. Старик помог Вэю одолеть врагов. Как оказалось, это был дух отца наложницы, который явился отплатить Вэю за добро.


[Закрыть].

– Не надо так спешить! Ведь я еще не отплатил тебе за твою щедрость. И потом, есть одно дело, о котором я хотел бы с тобою потолковать на досуге.

Обернувшись к воинам, он приказал освободить пленных и вернуть им их пожитки. Всем было позволено возвращаться домой. От радости богомольцы едва не лишились рассудка, они, не переставая, кланялись и благодарили бородатого главаря и Чэня: ну, конечно, ведь им казалось, что они вырвались из самого ада! Потом они опрометью кинулись к своему суденышку, жалея о том, что природа наделила их только двумя ногами, и вскоре судно их исчезло из виду.