Текст книги "Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта"

5. Споры вокруг оперативного плана

Только после окончания войны широкой публике стало известно что-то о подоплеке плана, который заменил первоначально изданную ОКХ оперативную директиву «Желтый план» от 19 и 29 октября 1939 года в качестве основы нашего наступления на западе. Именно по этому плану мы одержали столь быструю и убедительную победу над англо-французскими армиями и вооруженными силами Бельгии и Голландии. Первым раскрыл историю возникновения этого «нового» плана, вероятно, Лиддел-Гарт, связавший его с моим именем согласно заявлениям фельдмаршала фон Рундштедта и генерала Блюментритта, нашего начальника оперативного отдела в вышеупомянутый период.

Поскольку в этом вопросе меня можно считать главным генератором, мне кажется правильным на основании имеющихся у меня данных попытаться показать, как возник план, тем более что впоследствии он сыграл определенную роль. В конце концов, в основе плана лежат мои мысли, так как я составил все памятные записки для ОКХ, с помощью которых мы стремились к тому, чтобы план операции базировался на единственно верных, по нашему мнению, принципах, гарантирующих решительный успех на западе. Наконец, именно я – уже после ухода с должности начальника штаба группы армий – имел возможность лично изложить Гитлеру мысли по поводу некоторых действий, которых наш штаб так долго ждал от ОКХ. Всего через несколько дней ОКХ издало новую оперативную директиву, основанную на наших рекомендациях!

В то же время я хочу подчеркнуть, что мой командующий генерал-полковник фон Рундштедт, как и мои сотрудники Блюментритт и Тресков, всецело согласились с моими взглядами, а фон Рундштедт скрепил их своей подписью. Без его санкции мы бы ни при каких обстоятельствах не продолжили попыток повлиять на мнение командования, неоднократно направляя ему меморандумы.

Военный историк или штудирующий военную историю офицер может счесть полезным изучение интеллектуальной борьбы за оперативный план во всех ее подробностях. Но в рамках этой книги я ограничусь тем, что для начала опишу план, разработанный ОКХ, и поясню, что я считал недостатками стратегической концепции командования (или, точнее, Гитлера). Затем путем сопоставления с планом ОКХ остановлюсь на главных тезисах, которые группа армий положила в основу своих стратегических соображений. Наконец, я кратко покажу, как после долгого ряда неудач первоначальный оперативный план был исправлен – безусловно, по указанию Гитлера – в соответствии с предложениями нашего штаба.

Если меня попросят охарактеризовать в свете оперативных директив, изданных ОКХ, основные стратегические установки, которых оно (и Гитлер) собиралось придерживаться на западе, я бы определил их следующим образом.

В соответствии с директивой Гитлера от 9 октября ОКХ предлагало направить усиленный правый фланг немецких армий через Голландию в Северную Бельгию и разбить ожидавшиеся там англо-французские силы вместе с бельгийскими и голландскими армиями. Иными словами, достижение решающего успеха осуществлялось прежде всего мощным ударом правого фланга. Этот ударный фланг состоял из армейской группы «Н» (армейская группа – Armee-Abteilung – представляет собой небольшую армию из двух-трех армейских корпусов) и группы армий «Б» (командующий генерал-полковник фон Бок) и сосредотачивался на Нижнем Рейне и Северном Эйфеле. В состав группы армий «Б» входили три подчиненные армии. Всего северный фланг насчитывал тридцать пехотных дивизий и большую часть подвижных соединений (девять бронетанковых и четыре пехотные дивизии). В целом на Западном фронте находилось 102 немецких дивизии, следовательно, группировка северного фланга составляла почти половину от их общего числа.

В то время как задачей армейской группы «Н» было выведение Голландии из войны, трем армиям группы армий «Б» предстояло нанести удар в направлении Северной Бельгии, пройдя севернее и южнее Льежа. Здесь решающую роль при попытке смять позиции врага должны были сыграть крупные танковые соединения.

29 октября эта первая оперативная директива была исправлена с тем, чтобы на первом этапе оставить Голландию в стороне. Возможно, это было сделано из-за возражений ОКХ.

Теперь группа армий «Б» должна была наступать по обе стороны от Льежа двумя армиями в первом эшелоне (4-й и 6-й) и двумя армиями во втором (18-й и 2-й). Однако позже Голландия снова была включена в район проведения операции, на этот раз задачу по ее выведению получила 18-я армия.

План немецкого наступления на западе по замыслу ОКХ

Решительный удар группы армий «Б» должна была прикрывать на южном фланге группа армий «А». Группе, состоявшей из двух армий (12-й и 16-й) и в целом насчитывавшей двадцать две дивизии (при этом ни одной механизированной), поручалось наступать через Южную Бельгию и Люксембург после сосредоточения на Южном Эйфеле и Хунсрюке. 12-я армия должна была следовать левее группы армий «Б», организуя по ходу систему эшелонированной обороны с целью обеспечения защиты от противника дальнейшее продвижение группы армий «Б».

16-я армия должна была пройти Люксембург и повернуть на юг для защиты глубокого фланга всей операции, заняв оборонительную позицию, проходящую в непосредственной близости от линии Мажино, севернее ее западного края между Сааром и Маасом, восточнее Седана.

На группу армий «Ц» в составе двух армий и восемнадцати пехотных дивизий была возложена задача по удерживанию линии Зигфрида от люксембургской границы до Швейцарии. В качестве резерва сухопутных сил оставались семнадцать пехотных и две мобильные дивизии.

Цель этой операции определялась в первом пункте оперативной директивы ОКХ от 19 октября в разделе «Общие намерения» (в исполнение директивы ОКВ, изданной по указанию Гитлера 9 октября). Она состояла в том, чтобы «разгромить по возможности наибольшие соединения французской и союзнических армий и одновременно занять возможно большую территорию Голландии, Бельгии и Северной Франции как базу для успешного ведения воздушных и морских операций против Великобритании и широкой полосы обеспечения для Рурского района».

Во втором пункте оперативной директивы указывалось, что ближайшей целью наступления обеих групп армий, которое должно было координироваться под руководством командующего сухопутными силами фон Браухича, было: «При ликвидации вооруженных сил Голландии разгромить возможно больше соединений бельгийской армии в районе пограничных укреплений и быстрым сосредоточением крупных танковых сил создать основу для немедленного продолжения наступления усиленным правым флангом и быстрой оккупации бельгийского побережья».

В упомянутых выше изменениях директивы от 29 октября ОКХ несколько расширяло задачу группы армий «Б», изменив формулировку «Общих намерений». Теперь они состояли в «захвате и уничтожении по возможности наибольших частей французской армии в Северной Франции и Бельгии, создав тем самым благоприятные условия для продолжения войны против Великобритании и Франции на суше и в воздухе».

В пункте «Боевой состав и задачи» ОКХ назначало группе армий «Б» следующую цель: «Уничтожить группировки союзных сил севернее Соммы и выйти на побережье Ла-Манша».

Роль группы армий «А», прикрывающей действия группы армий «Б», в основном оставалась оборонительной, но была расширена с тем, чтобы ее правофланговая армия (12-я) форсировала Маас в районе Фюме и южнее, а затем направилась через французскую укрепленную пограничную зону в общем направлении Лана.

Оперативные намерения обеих директив лучше всего выражаются следующим образом: мощный прямой удар правофлангового кулака должен был разбить части англо-французских армий, по нашим расчетам находившиеся в Бельгии, в то время как его прикрывал левофланговый (более слабый) кулак. Целью операции в территориальном отношении было побережье Ла-Манша. Что последует за первым ударом, нам не было сообщено.

Примечательно, что моя первая реакция на план, изложенный в этих двух оперативных директивах, была скорее эмоциональной, чем сознательной. Мне показалось, что стратегические замыслы ОКХ в основном повторяют знаменитый план Шлифена 1914 года. Я посчитал унизительным, если не сказать больше, что наше поколение не могло придумать ничего лучшего, чем скопировать старый рецепт, пускай даже его автор такой человек, как Шлифен. Чего можно добиться, действуя по старому военному плану, который наши противники уже отрепетировали и к повторению которого обязательно подготовятся, приняв все меры предосторожности? Ведь любой военный специалист ясно понимал, что немцы еще меньше хотят – или могут – наступать на линию Мажино в 1939 году, чем на укрепления Верден – Туль – Нанси – Эпиналь в 1914-м.

Однако этой первой довольно эмоциональной реакцией я был несправедлив к ОКХ. Во-первых, потому, что план исходил от Гитлера, во-вторых, потому, что в действительности он отнюдь не повторял план Шлифена. Распространенное мнение о похожести двух планов верно только в двух отношениях – а именно что и в 1939 году, как и в 1914-м, главные силы немецкого наступления сосредотачивались на северном фланге. Кроме того, оба плана подразумевали поход через Бельгию. В остальном планы 1914 и 1939 годов значительно различались.

Прежде всего, обстановка была совершенно иная. В 1914 году еще было можно рассчитывать – как это и сделал Шлифен – на оперативную внезапность. Во всяком случае, это относилось к сосредоточению немецких сил на крайнем правом фланге, если и не к наступлению через Бельгию. В 1939 году скрыть от противника подобные намерения Гитлера было невозможно.

Кроме того, в 1914 году были основания надеяться – как надеялся Шлифен – на то, что французы окажут нам «услугу», начав преждевременное наступление на Лотарингию. В 1939 году на такой вариант рассчитывать не приходилось. Враг немедленно бросит крупные силы навстречу нашим наступающим через Бельгию и Голландию войскам, и с ними – в отличие от 1914 года – нам придется вести главным образом фронтальные бои. Вместо преждевременной инициативы в центре фронта французы, скорее всего, нанесут мощный ответный удар по южному флангу наших главных сил во время их продвижения через Бельгию. Иными словами, план Шлифена просто нельзя было повторить.

К тому же я вскоре понял, что ни ОКХ, ни Гитлер не собирались копировать план Шлифена во всей полноте его замысла. Шлифен составил свой план в расчете на полный и окончательный разгром всей французской армии. Его целью было обойти врага с северного фланга широкой правой дугой, а затем, очистив всю Северную Францию, наступать западнее Парижа и преследовать неприятельскую армию до фронта, проходившего от Меца через Вогезы до швейцарской границы, и в конце концов заставить его капитулировать. Чтобы добиться этого, он пошел на риск начальных неудач в Эльзасе, в то же время надеясь, что враг началом своего наступления в Лотарингии сам поспособствует полному успеху обходной операции германской армии.

С другой стороны, оперативный план 1939 года не содержал четкого намерения довести кампанию до победного конца. Очевидно, что его цель состояла в частной победе (разгром сил союзников в Северной Бельгии) и территориальном выигрыше (овладение побережьем Ла-Манша в качестве плацдарма для дальнейших операций).

Может быть, когда генерал-полковник фон Браухич и его начальник штаба составляли оперативную директиву в 1939 году, они вспомнили слова Мольтке, написавшего во введении к трудам Генштаба о войне 1870–1871 годов: «Ни один оперативный план не может с уверенностью предвидеть ход кампании после первого столкновения с основными силами врага. Только дилетант может полагать, что развитие операции последовательно и во всех подробностях исполняет принятый план вплоть до его заранее продуманного окончания».

Если этот тезис действительно лежал в основе плана ОКХ, значит, оно оставило за собой право решать, когда и какими средствами продолжать наступление сразу по достижении первых его целей – частной победы на правом фланге в Северной Бельгии и овладения побережьем Ла-Манша.

Однако, судя по услышанному при получении оперативной директивы в Цоссене, я мог лишь предположить, что ОКХ считало возможность достижения решительных успехов на Французском театре военных действий маловероятной, если не призрачной. Мое впечатление впоследствии подтвердилось во время многих посещений нашего штаба командующим сухопутными силами и его начальником штаба, которые никогда всерьез не рассматривали наши постоянные утверждения о том, что нужно стремиться к полной победе. Также я сомневаюсь, что в то время Гитлер сам верил в возможность полного устранения Франции из войны в ходе предполагаемой операции. Вероятно, больше всего его заботило воспоминание о том, что после неудачи нашего наступления в 1914 году мы оказались в ситуации, когда у нас отсутствовала даже необходимая база для подводной войны против Великобритании. Вот почему он теперь придавал такую важность получению этой базы – другими словами, овладению побережьем Ла-Манша.

Теперь было совершенно ясно, что операцию, нацеленную на полный разгром Франции, нельзя было выполнить одним ударом, как планировал Шлифен. Как я уже объяснял выше, больше не существовало необходимых условий. Однако если предполагалось – как только будет одержана частная победа, обозначенная ОКХ, – продолжать операцию с целью полного устранения Франции как противника, то первоначальную операцию нужно было хотя бы связать с этой конечной целью! Во-первых, она должна была стремиться к полному уничтожению северного фланга противника с целью установления решительного превосходства для следующего хода, который должен будет разгромить остальные силы западных держав во Франции. Во-вторых, одновременно она должна была создать благоприятную оперативную обстановку для начала этого второго удара.

По моему мнению, составленный вышеуказанным образом план операции не давал никаких гарантий выполнения этих двух существенных требований.

После вторжения в Бельгию ударная группа немецких войск – группа армий «Б», насчитывавшая в целом сорок три дивизии, – столкнулась бы с двадцатью бельгийскими, а после вступления в войну Голландии еще с десятью дивизиями. Как бы эти силы ни уступали германским в количественном отношении, мощные укрепления (по обе стороны от Льежа и вдоль Альберт-канала) и естественные препятствия (в Бельгии Альберт-канал, доходящий до крепости Антверпена, и укрепленный рубеж реки Маас с опорным пунктом в Намюре; в Голландии многочисленные водные пути) создавали для них благоприятные перспективы сопротивления. К тому же через несколько дней к этим силам подошли бы англо-французские армии (в том числе все их танковые и моторизованные дивизии), уже сосредоточенные на франко-бельгийской границе на случай германского вторжения.

Следовательно, немецкий ударный фланг не смог бы, как в 1914 году, добиться оперативной внезапности крупномасштабным обходным маневром. С подходом англо-французских сил ему пришлось бы сражаться с не менее сильным противником и притом атаковать его в лоб. Успех этого первого удара, таким образом, должен быть достигнут тактическими методами, поскольку стратегический план наступления его не предусматривал.

Если бы враг эффективно руководил своими силами, то смог бы добиться успеха и избежать в Бельгии немедленного поражения. Даже если ему не удалось бы удержать укрепленную линию Антверпен – Льеж – Маас (или Семуа), все же следовало предполагать, что он прорвется за нижнюю Сомму, сохранив в достаточной степени боевой порядок. Там он мог бы собрать мощные резервы для создания нового фронта. К тому времени немецкое наступление уже начало бы терять наступательный порыв, и группа армий «А» в силу имеющихся у нее войск и их расположения не смогла бы помешать врагу создать оборонительный рубеж от конечного пункта линии Мажино восточнее Седана до нижней Соммы. Так германская армия попала бы в ситуацию, аналогичную ситуации 1914 года по окончании осенних боев. Ее единственное преимущество заключалось бы в обладании более широким плацдармом вдоль побережья Ла-Манша. Следовательно, мы не достигли бы ни ликвидации вражеских сил в Бельгии – что было необходимо для создания достаточного превосходства на решающем этапе, – ни обеспечения благоприятной оперативной обстановки для конечных боев. Операция, спланированная ОКХ, принесла бы лишь частную победу, и ничего больше.

Будущее показало, что в 1940 году в Бельгии противник был опрокинут широким фронтом благодаря умелому руководству группы армий «Б», в результате вынудив к капитуляции бельгийские и датские армии. Но как бы мы ни верили в немецкое командование и ударную силу наших танков, эти успехи нельзя было считать следствием заранее разработанного плана. При более эффективном руководстве у противной стороны история могла бы иметь совсем другой конец.

Сокрушительное поражение, которое понес враг в Северной Бельгии, почти наверняка объяснялось тем, что в результате внесенных в оперативный план изменений танковые соединения группы армий «А» смогли отрезать его от коммуникаций и оттеснить от Соммы.

Наконец, было еще одно обстоятельство, не учтенное в плане ОКХ, – возможности для маневра, которыми мог бы воспользоваться смелый и решительный полководец противника. Мы не имели права предполагать, что враг не располагает подобным руководством, тем более что генерал Гамелен пользовался у нас хорошей репутацией. Он произвел превосходное впечатление на генерала Бека, который посетил его перед войной. Смелый командующий вражескими войсками мог бы остановить намеченное продвижение немецких армий по Бельгии и одновременно перейти в крупномасштабное контрнаступление против южного фланга немецких сил, действовавших на северном фланге. Даже если бы в Бельгию были переброшены силы, предназначенные для поддержки бельгийцев и голландцев, пятьдесят или шестьдесят дивизий для этого контрудара нашлось бы на линии Мажино, которая легко могла без них обойтись. Чем дальше бы продвигалась группа армий «Б» в направлении Ла-Манша и устья Соммы, тем более действенный удар могло бы нанести вражеское командование по глубокому флангу немецких сил с северной стороны. Нельзя утверждать, что у группы армий «А» с ее двадцатью двумя дивизиями хватило бы сил, чтобы отразить его. Как бы ни обстояло дело, подобное развитие операций едва ли в стратегическом смысле могло привести к окончательной победе на Западном театре военных действий.

Возражения, изложенные выше по мере того, как они возникали у меня при изучении оперативной директивы ОКХ, послужили основой для предложений, которые мы представили в ряде меморандумов, стремясь убедить руководителей вооруженных сил в нашей правоте. Поскольку эти предложения, естественно, до некоторой степени повторяли друг друга, я лишь подведу им итог, в то же время пояснив, в чем они противоречили оперативным замыслам ОКХ:

План немецкого наступления на западе, предложенный группой армий «А»

1. Целью наступления на западе, утверждал я, должно быть одержание решительной победы на суше. Попытки достичь частных целей, намеченных в оперативных директивах ОКХ, не оправдывают риска ни с политической точки зрения (нарушение нейтралитета трех стран), ни с военной. Наступательная мощь германской армии является нашим самым веским козырем на континенте, и растрачивать его на полумеры недопустимо, хотя бы только из-за Советского Союза.

2. Главный удар нашего наступления должна наносить группа армий «А», а не группа армий «Б». Группа армий «Б» будет наносить предполагаемый удар по подготовленному к нему противнику, причем в основном фронтально. Даже если бы сначала удар достиг определенного успеха, на Сомме он может потерпеть неудачу.

Настоящие шансы имела группа армий «А», они состояли во внезапном ударе через Арденны, где враг наверняка не ожидает появления танков в силу особенностей рельефа местности, в направлении низовий Соммы, с тем чтобы перед Соммой отрезать вражеские силы, переброшенные в Бельгию. Только таким способом было возможно разгромить весь северный фланг неприятеля в Бельгии, подготавливая почву для одержания окончательной победы во Франции.

3. Группе армий «А» не только выпал главный шанс, в ее же действиях заключалась и главная опасность для немецкого наступления.

Если враг будет действовать правильно, то он постарается избежать неблагоприятного для него столкновения в Бельгии, возможно, отходом за Сомму. Одновременно он развернет все имеющиеся в его распоряжении силы для большого контрнаступления против нашего южного фланга с целью окружения основного корпуса германской армии в Бельгии или на подступах к Нижнему Рейну. Можно было не верить в подобное смелое решение французского Верховного командования, против которого наверняка возражали бы французские союзники, все же эту возможность не стоило сбрасывать со счетов.

Если бы наше наступление через Северную Бельгию было остановлено на нижней Сомме, противнику с имеющимися у него резервами, по крайней мере, удалось бы создать сплошной оборонительный фронт. Он мог бы начинаться у северо-западного окончания линии Мажино восточнее Седана и затем вплоть до Ла-Манша по течениям Эны и Соммы.

Чтобы предотвратить этот вариант, нужно было разгромить все силы противника, сосредотачивающиеся на нашем южном фланге, еще до их укомплектования, либо на обоих берегах Мааса, либо между Маасом и Уазой. В первую очередь нужно было прорвать вражеский фронт на этом участке с целью дальнейшего обхода линии Мажино.

4. Группа армий «А», на чью долю выпала главная тяжесть операции (даже если вначале ввиду доступного места группа армий «Б» могла собрать больше дивизий), должна получить не две армии, а три.

Одна армия продвинется через Южную Бельгию и Маас, как намечено, но затем нанесет удар в направлении нижней Соммы, чтобы выйти в тыл неприятельским войскам, действующим против группы армий «Б».

Вторая армия должна быть брошена в юго-западном направлении с задачей обеспечить оборону и разгромить все силы противника, сконцентрированные западнее Мааса для контрнаступления на наш южный фланг.

Третья армия, как намечено, должна прикрывать глубокий фланг всей операции севернее линии Мажино между Сьерком и Музоном (восточнее Седана).

Для переноса направления главного удара с группы армий «Б» на группу армий «А» мы запросили:

1) одну дополнительную армию (которая должна находиться в нашем распоряжении с самого начала, даже если ее невозможно будет ввести в строй до начала наступления);

2) крупные бронетанковые соединения.

Таковы в общих чертах основные положения, многократно повторенные в меморандумах, направляемых ОКХ нашей группой армий «А».