Текст книги "Крепость. Кошмар наяву и по расписанию"

5. ХИЖИНА С СЮРПРИЗОМ

Тем временем, Анатас подходил к своей хижине. Это была единственная хижина в Цертосе, на дверях которой не висела подкова. Распахнув её, навстречу Анатасу выбежал чёрный кот, чьи глаза были как у хозяина разных цветов – зелёного и жёлтого.

Напротив дома возле рыбного прилавка из-за телеги за ним пристально наблюдали Эдмон и Юлиан. Увидев чёрного кота, мальчишки ещё больше уверовали в дьявольское происхождение обитателя этой хижины.

Как только дверь закрылась, мальчишки немедля перебежали через дорогу перед носом у проезжавшей повозки и начали пристально наблюдать за происходящим уже через окно.

Хижина была полна всякими жуками, тараканами и другими мелкими тварями. На столе и на полках скопился толстый слой пыли. По углам просматривалось большое сплетение паутины. Поблизости от камина располагалась мышиная нора, в которой обитало целое семейство.

Анатас снял капюшон. На его голове не оказалось ни единого волоса, а на шее едва показалось нечто, похожее на родимое пятно, которое было трудно рассмотреть. Опустошив корзину, он оттянул серый занавес слева от камина. За этим занавесом помещалась вся утварь, которая только была в его доме. А точнее, это была вся утварь, что обычно используют люди: котёл, ковш, метла, ведро, тарелки, чаша, тесак, ножи, кочерга для камина, тряпки, несколько десятков свечей. Всё остальное располагалось на полках у стен. Но был ещё один занавес, справа от камина. Он свисал достаточно неровно, чтобы можно было заметить, как из-под него что-то выпирает.

Содержимое дома само по себе уже привлекало внимание детишек. Им всё это казалось приключениями, словно они заняли место героев любимых сказок и мифов, и теперь им предстояло одержать верх над злодеем, вызволить принцессу из его логова, получить поцелуй в награду и жениться на ней, как это делают все порядочные мужчины.

Анатас медленно поднял старый котёл, ручка которого скрипела, как ржавые петли на старой двери. Он положил котёл на стол, после чего подошёл к заправленному камину, где уже был сухой хворост с дровами. Он достал что-то из кармана, нечто похожее на бобы, и бросил одну штуку в камин. Через какое-то время хворост понемногу начал дымиться, а спустя ещё немного стали возникать первые искры и ветки понемногу начали загораться. Увиденное избавило мальчишек от каких-либо сомнений, что они станут свидетелями того, как готовится настоящее колдовское зелье. Что находилось в руке у хозяина дома – оставалось загадкой. После этого Анатас начал перекладывать в котёл всё, что раньше находилось в корзине и подвесил котёл над костром. Затем он поднял ведро, которое было наполовину заполнено водой и перелил содержимое в котёл.

Подойдя к правой стороне стенки от камина, Анатас оттянул занавес. За ним находился шкаф, украшенный странными рисунками: пятиконечная звезда с надписями на латыни в центре круга, изображение рогатого получеловека-полуволка, три соединённых круга с тремя шестёрками над ними и тому подобные символы. Распахнув двери шкафа, Анатас достал толстую книгу, страницы которой были настолько ветхими, что их пожелтевшие края иногда рассыпались при развороте. На книге был изображён символ в виде нескольких фигур: большой круг, внутри него ромб, внутри ромба ещё один круг, затем треугольник, круг, шестиконечная звезда, и в центре неё маленький круг, разделённый пополам, где на одной стороне был изображён глаз, а на другой – луна.

Отыскав нужную страницу, Анатас вдруг замер… развернулся… и бросил взгляд прямо в окно. Эдмон и Юлиан почувствовали, как на них давит какая-то непонятная потусторонняя сила, словно колдун пытается завладеть их разумом при помощи взгляда. Нечто неведомое сжимало их плечи с ещё большей силой. Это были руки начальника королевской стражи и командующего армией Цертоса, который прибыл с двумя дюжинами стражников.

6. ПОДОЗРЕНИЕ

С громким криком сорвавшись с опоры, Эдмон с Юлианом грохнулись о землю.

– Тебе не видать моей души! – в панике закричал Эдмон в лицо маршалу.

– Чем вы оба здесь занимаетесь?! – строгим тоном спросил Маршал, наклонившись и опираясь одним коленом о землю. Его руки, покрытые могучими доспехами, как и всё остальное тело, обхватили плечи мальчиков. На поясе маршала висел меч с крестообразной рукоятью. Его шлем надёжно прикрывал голову, окутывая шею почти со всех сторон, закрывая даже нос и щёки. Видны били лишь глаза и рот. Несмотря на свой статус военачальника, маршал был среднего роста, но с широкими плечами. За такое телосложение в нём видели пример истинного борца за свободу граждан Цертоса. Ведь при столь небольшом росте маршал Октавиан резво убивал на полях сражений и искусно владел мечом.

– Мы… мы… мы просто гуляли… и… и… – невнятно произнёс Юлиан.

– Мы вели разведку за потенциальной угрозой, маршал! – словно докладывая о выполнении задания, сказал Эдмон.

– А из тебя выйдет солдат – восхищённо сказал Маршал. – Как тебя звать?

– Эдмон! – ответил мальчик, продолжая говорить с военачальником в той же манере.

– Кто твой отец?

– Адам мясник.

– Я же говорил! – резким голосом произнёс Галлиен, который работал кузнецом напротив мясной лавки Адама. – Значит, здесь он и живёт…

– Закрой рот, смерд. Ты будешь разевать свою пасть только когда я разрешу – приказным голосом произнёс маршал, после чего обратился к детям:

– Что же, бегите домой. Но чтобы больше никаких разведок.

– Есть!!! – дружно хором ответили мальчики и убежали долой.

Маршал подошёл к двери и трижды постучал:

– Откройте! Это королевская стража.

Дверь открылась с сильным и затяжным скрипом, терзающим людской слух.

– Маршал Октавиан? – с удивлением произнёс Анатас. – Чем обязан такой честью?

– Мне приказано обыскать этот дом.

– Что-то произошло?

– Я не обязан растолковывать причину обыска. Пропусти! – повышенным тоном маршал принудил хозяина расступиться и пропустить королевскую стражу в свою хижину.

На лице Анатаса вырисовывалось явное волнение. Его разноцветные зрачки опустились вниз, брови нахмурились, а губы слегка задрожали, словно он скрывает что-то, чего ни в коему случае никто не должен видеть.

Костёр был потушен, оба занавеса задёрнуты. Грязь и пыль всё также на своих местах, чего нельзя было сказать о насекомых и грызунах, которые будто надрессированные впервые за долгое время спрятались по углам и щелям.

Пройдя во внутрь с пятью стражниками, маршал отдал приказ:

– Обыскать здесь всё.

Отдёрнув левый занавес, на ноги стражнику свалилось ведро. После тупого грохота маршал подошёл к полке, на которой стояло ведро и посмотрел недовольным взглядом на стражника, а затем его внимание привлекла метла.

– Зачем такому смерду как ты, нужна метла? Ведь явно не для уборки. А тряпки? Что же ты с ними делаешь, если в твоём доме пыль старше, чем стены этого замка?

– Понимаете ли, маршал, у меня уже не то здоровье. Мне тяжело наклоняться.

Трое стражников перевернули стол, проверяя пол, под которым мог бы находиться погреб. Но ничего так и не нашли. Оттянув правый занавес, стража немедленно приступила к обыску странного шкафа. Когда обе дверцы были распахнуты, представшая перед маршалом картина повергла его в шок. Его веки расширились от увиденного, словно он лицезрел нечто такое, что было в сотни раз хуже тех кровавых рек, что видели его глаза во время сражений. Именно об этом говорил его взгляд. Пустой шкаф был отделан изнутри драгоценными камнями и серебром.

– Откуда у тебя это? – На лице маршала одновременно читались недоумение и злость, поскольку, возможно, этот шкаф был украден, и не исключено, что у королевской семьи. – Ты не похож на какого-нибудь вельможу.

– Раньше я служил в монастыре, маршал, и это произведение искусства нашему монастырю подарил один из прихожан, а когда я ушёл из монастыря, то настоятель подарил этот шкаф мне в память о тех годах, которые я провёл там.

– И откуда же у обычного мастера рубины и сапфиры? – с жаждой продолжал допрашивать маршал.

– Все драгоценности нашему монастырю пожертвовал один герцог в знак благодарности за то, что служителям храма удалось исцелить его маленького сына от страшной болезни, а мы их отдали тому самому мастеру, когда узнали, что он решил оказать милость служителям храма.

– Где же находится этот монастырь?

– В двух днях пути отсюда на запад.

– Я проверю есть ли там монастырь – с угрожающим взглядом и не менее грозным голосом сказал маршал. – Но, если ты лжёшь, я не стану слушать ни слова, а просто достану свой меч и сделаю то, для чего его выковали.

Повернувшись спиной к Анатасу, маршал громко произнёс:

– На выход!

Казалось, пару шагов отделяло маршала Октавиана от порога, как одна из досок под его ногами со скрипом прогнулась. Он вдумчиво посмотрел себе под ноги, осматривая доски одну за другой и обращая внимание на то, что некоторые из них не приколочены гвоздями.

– Ты ничего не хочешь сказать? – с грозным взглядом маршал Октавиан спросил у хозяина, стоя полуоборотом к Анатасу.

– Мне нечего скрывать, маршал – дребезжащим голосом произнёс Анатас.

Подозвав к себе стражников, маршал отдал приказ разобрать пол.

Стоило приподнять первую доску, как Анатас расширенными глазами с большим напряжением смотрел на то, что так тщательно скрывал от посторонних глаз.

Под досками была вырыта небольшая яма, где была спрятана книга с ветхими страницами, тщательно завёрнутая в грязную материю. Маршал протянул открытую ладонь, после чего один из стражников, что разбирал пол, подобрал книгу и положил её на ладонь Октавиана. Увидев нарисованные на обложке три шестёрки, а также несколько жутких сатанинских рисунков и символов на страницах, Октавиан не сумел сдержать ненависть и презрение, когда обратился к Анатасу:

– Ах ты лживая скотина! – Приблизившись ещё на пару метров, маршал продолжил: – Никакого монастыря нет! – Затем, ткнув пальцем в лицо хозяину хижины, добавил: – Я позабочусь, чтобы тебя сожгли на центральной площади на глазах у всего Цертоса, а твою двуличную морду забросали яйцами.

Далее последовал громкий приказ маршала Октавиана:

– Схватить!

Только стражники сдвинулись с места, как Анатас паникующими движениями ухватился за ковш, опустил его в котёл и плеснул жидкость в лицо одного из стражников. Лик воина начал обгорать и выпускать гущу пара, словно после кислоты. Жидкость моментально разъедала его губы так, что спустя считанные секунды можно было увидеть его зубы с оголённой нижней челюстью. Глаза были напрочь выжжены, и теперь на их мете в орбитах предстали тёмные круги, уводившие куда-то в глубины черепа. Язык был прожжён и разъеден настолько, что превратился в кровавую жижу, покинувшую полость рта через отверстие, образованное в нижней челюсти. Жидкость окончательно разъела дёсны, и некоторые зубы посыпались на пол. На то, чтобы стражник целиком утратил свой лик, ушло не более пяти секунд. В невыносимых муках он испытал на себе, как скоротечное мгновение способно обретать целую вечность. Казалось, будто стражник прощается не только с жизнью, но и с душой, покидавшей его плоть в сопровождении искажённых воплей, которые становились всё менее отчётливыми, пока не оборвались совсем из-за утраченных губ и языка.

Попытка Анатаса пролить на пол весь котёл потерпела неудачу. Воины в стальных доспехах успели схватить его за руки и вывести из хижины, держа за запястья и волоча по полу.

Наблюдая за тем, как королевская стража вытаскивала подозрительного жителя замка из хижины, заинтригованный кузнец Галлиен громко выкрикнул, указывая пальцем:

– Жена мясника говорила правду! Это слуга самого дьявола!

В порыве гнева маршал вынул кинжал из-за ножен на поясе и, едва ли ни бегом, устремился к Галлиену. Приставив клинок к горлу кузнеца, Октавиан угрожающе прошептал:

– Ты что себе позволяешь, скотина. Хочешь панику посеять? Или может мне отрезать твой вонючий язык?! Тогда тебе не придётся следить за словами.

– Что прикажете делать дальше? – обратился к маршалу один из стражников, пока тот держал лезвие у горла кузнеца.

– Везите его в тюрьму. Пусть сидит там до моего прибытия.

7. РАЗГОВОР С АББАТОМ

Прихватив с собой книгу, маршал сел на лошадь. Только Октавиан забрался на своего скакуна, как на пороге хижины его внимание привлёк кот. В нём Октавиан увидел взгляд человека, которого минутой раньше отправил в сырую темницу. Во взгляде кота было что-то, терзавшее разум маршала. Октавиан не мог спокойно смотреть на животное. Он приподнял губы и сдвинул брови, выдавая тревогу внутри. Через несколько мгновений кот поднял хвост, его шерсть взъерошилась, пасть раскрылась и раздался такой визг, будто перед ним находился разъярённый пёс. Маршалу Октавиану приходилось видеть много угрожающих взглядов, но этот был настолько тяжёлый, что все предыдущие меркли по сравнению с ним. От раздавшегося визга маршалу стало не по себе. Его лошадь заёрзала и начала пятиться назад. Конь отдалялся от кота до тех пор, пока не оторвал от земли оба передних копыта одновременно. Животное изрядно противилось своему хозяину. Октавиан дёргал за поводья, но лошадь отказывалась слушаться.

Визги кота становились громче.

Маршал поймал момент, когда голова лошади повернулась в обратную сторону и хлопнул поводьями, заставив животное скакать прочь от нелицеприятного взгляда.

Маршал отправился в местный храм, расположенный на другом конце от парадных ворот замка. Он не проехал даже километра, как жители стали смотреть на него как-то иначе. В их взгляде наблюдался какой-то страх. Суеверия граждан не позволяли им не обращать внимания на такие вещи, как человек, обвиняемый в колдовстве, живший с ними на одной улице. Никакое оружие и ни одна армия не спасут от того, удел которого – исполнять волю дьявола. Тревога уже начала охватывать Цертос.

Добравшись до монастыря, маршал слез с лошади, снял шлем и поправил свои кудри, тянувшиеся до самых плеч. Заправив волосы левой рукой на затылок, он обратился к первому монаху, которого встретил у ворот:

– Извините, святой отец. Где я могу найти аббата?

Подол тёмно-коричневой рясы монаха тянулся до самой земли. Его лицо было хорошо заметно даже из-под капюшона. На вид монаху было около пятидесяти. На лице священнослужителя сказывался повседневный кропотливый труд. Оно было покрыто морщинами, а кожа выглядела уже немного дряблой. На шее была завязана толстая тесёмка, с которой свисал серебряный крест. На уровне талии мантию охватывал завязанный пояс в виде тонкой верёвки. Кисти рук монаха были погружены в рукава – левая ладонь в правый рукав, а правая – в левый.

– Он сейчас немного занят. Подождите его в саду. Я сообщу о вашем приходе – ответил монах спокойным и мягким голосом.

– Спасибо, святой отец.

Маршал достал из мешка на лошади книгу. Она была обёрнута в кусок ткани, содранной с того самого занавеса, что прикрывал загадочный шкаф. Затем маршал Октавиан последовал указаниям монаха.

Пройдя в сад, Октавиан будто забыл о недавно произошедшем ужасе. В этом саду за монастырём словно присутствовало нечто чистое и успокаивающее, что моментально избавляло от любых гнетущих мыслей. Это место заставило маршала забыть о своём военном статусе в замке и почувствовать себя обычным человеком, лишённым всех чинов и регалий.

– Здесь необычайно прекрасно и свежо. Не так ли, маршал? – произнёс аббат Исаак, стоя за спиной Октавиана.

Аббат был небольшого роста. На его затылке почти не осталось волос. Лицо выдавало открытость и абсолютное спокойствие. – Ведь только здесь вы можете не беспокоиться о безопасности нашего народа.

– Здравствуйте, аббат.

– Добрый день, маршал. Однако я смотрю на ваш обеспокоенный лик и что-то мне говорит, что ваш день сегодня отнюдь не был добрым. Что привело вас сюда?

Маршал достал книгу из-за спины, которую прикрывал ярко-синий плащ. Он развернул ткань, обнажив обложку книги и спросил:

– Что вы можете сказать об этой книге? Что в ней?

Аббат пристально рассматривал обложку, контуры осыпающихся хрупких страниц, ощупывал материал. Он водил пальцем по контурам изображённых символов и написанным на латыни словам на обложке. Его лицо выглядело таким, словно монах всеми силами пытался скрыть свою тревогу перед увиденной находкой.

– Мне кажется, вы уже убедились маршал, что она не для благих дел.

Затем аббат попросил маршала пройти за ним, чтобы можно было изучить книгу подробнее, используя всю имеющуюся у него библиотеку.

Дойдя до библиотеки, Октавиан не смог терпеть дальше и обратился к отцу Исааку:

– Что изображено на этой книге?

После небольшой паузы Октавиан продолжил:

– Ответьте, аббат. Вы ведь смотрели не на три шестёрки. Вы рассматривали этот символ – указывая пальцем на самый большой рисунок с латинскими надписями. – Что он означает?

– Понимаете, маршал, не все люди молятся Всевышнему. Некоторые из них готовы присягнуть на верность сатане. И… эта книга… Это гримуар. Он даёт возможность его владельцу позволить демонам проникнуть в его разум и поселить там самые мрачные помыслы. А этот символ обозначает ритуал, во время которого человек продаёт свою душу дьяволу, после чего всё что в этой книге, то есть все тёмные оккультные ритуалы, которые в ней описаны, становятся доступны человеку, продавшему свою душу. Этим символом обозначают те гримуары, которые позволяют совершить отмщение. Скорее всего, человек, которому принадлежала эта книга, пережил страшное горе, которое заставило его утратить веру в Бога и стать на этот нечестивый путь.

Нахмурив брови, маршал в недоумении сказал:

– Что же должно такого произойти, что могло бы заставить творить такие вещи, после которых от человеческого лика остаются голые кости?

– Для нас с вами это, скорее всего, так и останется загадкой. И потом, это сейчас не главное. Сейчас вы должны понять, что этот человек не остановится ни перед чем, лишь бы довести до конца то, что он начал.

– В таком случае у меня есть основания для того, чтобы отправить его на эшафот22
  Архитектурное возведение для проведения процедуры смертной казни


[Закрыть].

Только Октавиан развернулся и собрался покинуть монастырь, как Аббат схватил его за руку:

– Нет, маршал.

Слегка оттянув руку, Октавиан начал противиться словам отца Исаака:

– Вы не понимаете, аббат. За все эти годы, что мне приходится возглавлять армию, – указывая пальцем в сторону равнин за стенами замка, – я смог не допустить, чтобы хоть один вражеский воин прошёл через ворота. Я делал все, чтобы враг не попал внутрь замка. Но если он всё же здесь, то это моя ошибка и я должен её исправить как можно скорее. Столько лет я не давал никому завладеть Цертосом снаружи. Я не допущу, чтобы кто-то сделал это изнутри.

– Может быть вы не расслышали моих слов? Эта книга предназначена для людей, которые совершают месть. Учитывая ваши методы работы, этот человек уже сейчас вожделеет встречи с вами, дабы спустить на вас весь свой гнев.

На мгновение задумавшись, маршал быстро ответил:

– В таком случае его нужно казнить как можно быстрее, пока он не причинил вред ещё кому-нибудь. Ведь я уже потерял одного воина утром перед тем, как приехал сюда.

Пытаясь всё также переубедить, аббат продолжал отчаянно настаивать:

– Вот и не делайте ошибок. Не позвольте этой жертве быть напрасной.

– Хорошо. Давайте поступим по-вашему и изучим эту книгу.

– Но я и не собирался её изучать. Просто наш разговор был не для посторонних. Это сейчас главное – не допустить, чтобы кто-то узнал об этом. Всё что вы услышали, должно остаться в этих стенах.

– И что же нам делать?

– Я должен поговорить с этим человеком. Где он сейчас находится?

– Я велел отвести его в тюрьму. Но если вы хотите видеть его, то нужно поспешить, потому что король Георг уже обсуждает случившееся с инквизитором.

– Тогда сейчас же отправляемся туда.

8. ДОРОГА В ЧИСТИЛИЩЕ

Закат близился, в то время как маршал Октавиан и аббат Исаак прибыли к месту, в которое заключали каждого преступившего через законы Цертоса. Кто-то пребывал в подземной темнице в ожидании суда, а кто-то находился взаперти и с содроганием думал о моменте, когда на пороге камеры появится стража, которая немедля поволочит его бренное тело на площадь, где к тому моменту уже будет стоять палач, скрывающий свой холодный лик под красным колпаком, надёжно ухватившись за топор.

Маршал проводил аббата по каменным ступенькам, уходившим глубоко под землю, где находились все противники местных законов: воры, убийцы, лжесвидетели, изменники, богохульники, каннибалы. Минуя одну темницу за другой, аббат Исаак молился о прощении души каждого бедняги, коротавшего дни в ожидании гильотины, горящего вокруг деревянного столба хвороста, топора палача или виселицы. Лишь дойдя до последней темницы, где находился единственный человек, который попал в тюрьму за нарушение божьих законов, мольба отца Исаака невольно прекратилась. Что-то за дверью противилось прощению за совершённые грехи.

С того момента, как эта темница обрела нового обитателя, в ней многое поменялось. У двери в каждое помещение горел факел. Около последней дверцы факел был потухшим. По приказу маршала Октавиана стражник поднёс огонь. Это была уже седьмая попытка с момента, как последняя темница прекратила пустовать. Стражник убрал руку и остался на месте, словно зомбированный, ожидая, когда огонь у двери вновь погаснет.

– Солдат! – звонко произнёс маршал.

Бодрый голос военачальника вывел стражника из ступора. Подойдя к двери, маршал приказал ему отпереть замок и обеспечить охрану аббату.

– Ни в коем случае – мягко возразил отец Исаак. – Я здесь не для того, чтобы допрашивать несчастного. Я хочу понять, что им движет и помочь бедняге.

Наклонившись к правому уху аббата, маршал прошептал:

– На всякий случай, позвольте не закрывать дверь до конца. Тогда если что-нибудь случится, я буду знать.

– Конечно.

Проржавевшие петли громко заскрипели и увесистая дубовая дверь с тяжёлой стальной отделкой распахнулась. Сделав несколько шагов, аббат вошёл внутрь темницы. Перед ним находились небольшой стол из ветхих полугнилых досок и два табурета, которые поставили по просьбе самого Аббата. Справа в дальнем углу находился Анатас, расположившийся на каменном сыром полу в окружении крыс, разносивших заразу по всей тюрьме, которая убила не один десяток заключённых, так и не дождавшихся лезвия палача. Крысы сбегались к заключённому со всех темниц, словно чувствуя единственного человека, который не противился их обществу. Анатас обращался с грызунами так, как относятся к домашним питомцам. Ухватив одну из них, он положил её на кисть своей тощей руки, обтянутой дряблой кожей, а затем слегка приподнял голову и бросил взгляд в сторону аббата. Лучи тусклого свечения от лампы пролились на его лицо и монах посмотрел в глаза, которые пугали каждого встречного. Но ни на этот раз. Аббат Исаак увидел в этих глазах зов о помощи и желание стать перед выбором ещё раз.

– Вы – первый человек за много лет, который не испытывает отвращения глядя на меня – с некоторым спокойствием произнёс Анатас.

– Все мы создания божьи – в голосе аббата звучало глубокое понимание. – Кто-то рождается мышью, а кто-то – человеком. Кому-то даруется красота, кому-то – уродство. Глупо испытывать отвращение к тому, кто не выбирал свой облик. Всякий из нас должен смотреть на нечто другое, что даётся всем одинаково и главное, что этого глазами не увидишь.

– Увы, глядя на меня, можно увидеть лишь оболочку. А жизнь в этой оболочке прервалась уже давно.

– Это не так. Посмотри на тварей, что окружают тебя. Пройдёт время, и они умрут. Пройдёт ещё немного времени, их плоть отсохнет и останутся лишь кости. Пройдёт ещё время и эти кости превратятся в пыль, но они не исчезнут. Эта хвостатая плоть, которая бродит по твоей руке, однажды родилась и продолжит существовать на этой Земле. Её можно убить, но не стереть. Так же и всё то, что находится внутри нас. Наша душа может покинуть плоть, но она никак не может исчезнуть. Возможно, ты просто её потерял и теперь она где-то бродит. Но это твоя душа. И её можно вернуть.

– Уже нельзя. Она принадлежит…

Вдруг раздался шум, издаваемый рыцарскими доспехами королевской стражи, которая направлялась по коридору тюрьмы. В темницу вошёл маршал Октавиан. Положив одну из рук на правое плечо отца Исаака, он произнёс:

– Аббат, вы должны идти. Король Георг направляется сюда. Он решил не дожидаться заката. По замку уже поползли слухи о человеке, которого отправил к нам дьявол. Ему не понравится, что вы пытаетесь помочь этому человеку.

– Я – слуга божий и не стану бояться исполнять свою миссию.

На пороге темницы появился монарх, прибывший в сопровождении дюжины охранявших его стражников. На его голове сидела восьмиконечная корона, украшенная множеством сапфиров. Каштановые кудри тянулись до самых плеч. Густые и нахмуренные брови говорили о его яростном желании увидеть того, кто посмел присягнуть сатане в стенах его владений. Густая борода вокруг рта с гладко выбритыми щеками делала его взгляд ещё более грозным. Его пальцы на левой руке обхватывали рукоять длинного меча, переходившего по наследству всей королевской династии уже восьмое поколение с момента, как его выковали. Его правая рука висела вдоль доспехов светло серебристого оттенка. Позади доспехи накрывал красный плащ, обшитый золотыми нитями по краям. На пальцах были перстни и кольца, украшенные рубинами, алмазами и сапфирами.

– Моё почтение, аббат.

Отец Исаак кивнул в ответ, приветствуя короля Георга.

Монарх продолжил, обращаясь к аббату:

– Почему вы находитесь тут? Вы не должны помогать этому исчадию ада. Его место на гильотине.

– Каждый грешный имеет право на искупление. И этот человек не исключение. Он такой же, как и мы с вами.

Повышенным тоном Король возразил:

– Как вы смеете меня, правителя благородных кровей, потомка человека, что возвёл стены этого замка, – подойдя на несколько шагов к заключённому и оттопырив в его сторону указательный палец, – сравнивать с этим смердом, который поклоняется сатане. Он не заслуживает даже темницы в моём замке. Единственное место в Цертосе, где я готов его принять – площадь, где сотни жителей будут наблюдать за его кончиной и глумиться над его трупом. – Затем, повернув голову, король плюнул прямо в лицо Анатасу.

– Схватить и отвести на площадь! – яростно приказал король Георг стоящим у выхода стражникам.

– Что же вы делаете?! – в панике воскликнул аббат Исаак, в то время как два рыцаря, схватив за руки, волокли тело Анатаса по каменному полу, выводя его из темницы в коридор.

– Нет! Нет! Нет! – продолжал паникующим голосом кричать монах.

Перед тем, как пересечь порог темницы, заключённый успел выкрикнуть напоследок:

– Моё имя «Анатас!» – громко в панике произнёс заключённый, с надеждой посмотрев в глаза аббату.

Отчаявшись, аббат почти перегородил путь королю, умоляюще продолжая настаивать:

– Ваше Величество, вы совершаете ошибку. Если вы не передумаете, многих среди нас настигнут беды.

Указывая пальцем вслед выводимому заключённому, король Георг ответил:

– Единственное последствие, которое наступит – это ад для того неверного, и покой для всего замка!

С этими словами король стремительно покинул темницу.

С внутренней стороны около дверей всё также стояли аббат Исаак и маршал Октавиан.

Спустя несколько мгновений отец Исаак, облокотившись спиной о стену, присел на скамейку и сказал обессиленным голосом, будто проговаривая финальную речь:

– Покой был у нас раньше.

– Почему вы это говорите? – спросил Октавиан. – Вы боитесь, что этого человека нельзя убить?

Медленно приподняв голову и взглянув в лицо маршала, Аббат произнёс:

– Смотря что вы называете человеком. Они убьют плоть. Но то, что внутри неё… Этот человек не закончил то злодеяние, которое задумал. Поэтому дьявол не примет его душу в ад.

– И в рай он тоже не попадёт, потому что продал свою душу, а от грехов так и не избавился – продолжил суждение аббата Маршал.

– Именно. После казни его душа не отправится ни в рай, ни в ад. Она останется здесь… с нами. И жители всего замка будут отвечать за ошибку своего короля.

Промедлив ещё немного, аббат спросил у Октавиана:

– Скажите, маршал, какого врага вы станете бояться: того, который у вас перед глазами или того, что бродит у вас под носом, а вы даже не догадываетесь о том, насколько близко он подкрался? – Опустив взгляд в пол, аббат продолжил, не дожидаясь ответа: – Вы говорили, что уже много лет не позволяете врагам и близко подобраться к стенам Цертоса. А теперь представьте, что вам предстоит сражение, а вашему врагу даже не придётся подбираться к стенам замка, потому что он появится уже в стенах вашего дома.

Немного задумавшись, маршал обратился к отцу Исааку:

– Знаете, аббат, я человек верующий – переводя взгляд то на монаха, то на стены. – И ни что на свете не заставит меня усомниться в том, что Всевышний сотворил этот мир. Но, я как человек военный, не стану верить во что-то, чего нельзя объяснить, пока не увижу этого своими глазами. Этот человек совершил зло. И он понесёт заслуженное наказание.