Текст книги "Моя строгая Госпожа"

Яшар захрипел и, схватившись за горло, попятился назад. Тем временем все три бестии снова были на ногах. Одна из них, коротко вскрикнув, нанесла удар по незащищенному колену, так что раздался отвратительный хруст, и турок, зарычав словно зверь, попавший в капкан, рухнул на четвереньки, пытаясь ползти, пока следующий удар, на этот раз в висок, не уложил его на спину.

Две телохранительницы немедля навалились на его руки, скрутив их в болевом захвате и не позволяя противнику пошевелиться. Третья же, совершенно обнаженная, со мстительной ухмылкой залезла сверху на беспомощное мускулистое тело поверженного гиганта, приподняв упругую попку и приблизив свои сокровенные дырочки к его лицу. Поняв, что его ждет, турок зарычал от гнева, оскалил белоснежные зубы, мотая головой и тщетно пытаясь вырваться из захвата. Он никогда не был нижним, только он мог унижать и принуждать, и никогда наоборот, от этого его лицо залила краска стыда и ярости. Но голая гречанка, рассмеявшись, цапнула его за промежность лапкой с острыми, как у кошки, коготками и в один миг так сильно сжала еще минуту назад гордо выпиравшее содержимое его шорт, что борец по-собачьи заскулил от боли. Одна из девушек, державших его руки, шепнула ему на ухо:

– Тебе придется услужить нам, иначе Аделфи оторвет твои бубенчики и скормит их своей кошке. Понял? Так что не упрямься.

Яшар на секунду задумался, но потом покорно высунул язык и принялся вылизывать промежность своей победительнице. Сначала его язык двигался неуверенно, но постепенно стал проникать все глубже и глубже, не забывая и про розовый маленький анус своей новой госпожи. По красному от стыда лицу вчерашнего чемпиона текли слезы небывалого унижения. Телохранительница настойчиво водила бедрами, стараясь плотнее прижаться к лицу поверженного гиганта, так что вскоре закрыла глаза, в экстазе теребя свои розовые соски, и начала издавать короткие стоны удовольствия, постепенно слившиеся в один сплошной высокий крик оргазма.

Зрители ликовали от радости победы и возбуждения, вызванного происходящим. Царицы праздновали успех в своей ложе, поднимая кубки с вином в честь победительниц, поздравляя друг друга. В это время Галатея провожала взглядом стражей, которые волокли проигравшего прочь с арены. Голова Яшара была опущена вниз, а сам он был настолько подавлен произошедшим, что даже не пытался пошевелиться. Высокая царица оперлась руками на бархатный бортик ложи и звонко крикнула ему вслед:

– Ну что же, султан, по крайней мере, слухи не обманули – языком ты работаешь отлично!

Царицы за ее спиной согнулись пополам в приступе смеха, из-за чего немного вина пролилось Ангелике на грудь, этим немедленно воспользовались Зоя и Дамиана, которые принялись наперебой слизывать алые капли с мягкой белоснежной груди своей подруги, пока та в шутливом гневе пыталась их оттолкнуть.

Галатея сделала большой глоток из кубка и, улыбнувшись, обратилась к гостям:

– Ну что? Есть еще смелые, которые хотят испытать себя? Кто еще считает себя повелителем?

Глава 6

Она обвела толпу насмешливым взглядом. В ложах и на каменных ступенях царила тишина. Конечно, свободным гостям острова весьма понравилось предоставленное им зрелище, но все же каждый из верхних сейчас мысленно представлял себя на месте униженного турка. Никто из них не готов был пройти через такое и навсегда потерять свою доминирующую позицию. Оставались сабы и свитчи, но было бы смешно представить, что рабы, в которых постоянно вдалбливали идею подчинения и собственной ничтожности, неожиданно решились бы на такой отчаянный шаг. Царицы скорее всего просто наказали бы зарвавшегося слугу за такую наглость.

– Итак, неужели никто не рискнет? Кого же мы увенчаем этим трофеем и пригласим к себе во дворец?

Галатея продемонстрировала зрителям венок из свежих ветвей благородного лавра. По рядам прокатился возбужденный шепот, но никто так и не решился подать голос. Гладкие, словно драгоценный мех, каштановые брови высокой царицы недовольно нахмурились, так что рабы и рабыни из ближнего круга в страхе отшатнулись и спрятали взгляды. Они-то знали, чем может закончиться гнев Цариц.

– Что же, придется нам самим выбрать кандидата. Не можем же мы обмануть наших дорогих гостей и испортить этот прекрасный прохладный вечер. Мы обещали отличное представление, и одной турецкой свиньи с длинным языком для этого явно недостаточно. Хм… Ты!

Галатея еще раз обвела взглядом ложи, задумчиво приложила тонкий палец к чувственным капризным губам и наконец увидела достойного соперника. В одной из центральных лож, откинувшись на резную спинку кресла, сидел мужчина яркой скандинавской внешности, высокий и мускулистый, с суровым жестким лицом и ясными глазами цвета утреннего неба. Две бессловесные чернокожие рабыни в ошейниках непрерывно массировали его широкие, покрытые буграми мускулов плечи. Увидев нацеленный на него палец Галатеи, северный гость удивленно вскинул белесые брови и рассмеялся. Остальные царицы выглянули из ложи, с любопытством разглядывая претендента, и, оставшись довольными выбором подруги, согласно закивали и немедленно принялись обсуждать скандинавского красавца, шепчась и хохоча над особо удачными шутками.

Как и все остальные гости Острова, высокий силач не был загадкой для Цариц. Они досконально изучали подробное досье каждого прибывшего и знали о них больше, чем ЦРУ и Интерпол. Новым претендентом на лавровый венок был тридцатилетний швед Густав Мартинсен, отошедший от дел чемпион ММА, который теперь стал не менее видной фигурой среди тех, кто был в Теме на самом высоком уровне. Он не знал поражений на ринге, был хорош собой и потому сулил Царицам отличное развлечение. Галатея продолжила все тем же насмешливым тоном:

– Да, ты! Или благородный ярл боится разделить участь турецкого султана? Неужели тебя так напугали мои игривые греческие козочки?

Мартинсен немедленно прекратил смеяться, грубым жестом отогнал рабынь и встал во весь рост, мгновенно возвысившись над трибуной. На его лице, суровом и невозмутимом, словно выточенная холодным северным ветром скала, не дрогнул ни один мускул, но все же Галатея разглядела, как блеснули его холодные глаза, и увидела в них затаенную гордость, похоть и гнев. Как раз то, что было нужно Царицам.

Швед, нарочито без спешки, повел мускулистыми плечами, сбрасывая на камни рубашку цвета слоновой кости, и одним стремительным движением перемахнул через бортик и оказался на каменных ступенях. Он медленно спустился на арену, не сводя глаз с Цариц и ощупывая их взглядом через одежду в предчувствии награды.

– Не хотелось бить этих трех голых шлюшек. Но если Царицы просят, я готов поразмяться, чтобы доставить им удовольствие.

Боец усмехнулся и подмигнул одной из тело-хранительниц, которые снова стояли неподвижно с непроницаемыми лицами.

– Готовьтесь, шлюшки.

Мартинсен пригнулся в борцовской стойке и принялся кружить вокруг девушек, постепенно приближаясь на дистанцию атаки, словно ягуар, готовящийся вырвать антилопу из стада. Он уже видел по опыту болтливого турка, что стоит выбить одну бестию, как и другие сразу становятся беспомощны. Нечего было ждать, нужно было действовать быстро и напористо, как он всегда делал в спортивных поединках. Не издав ни звука, швед бросился вперед, целясь плечом в упругие стройные бедра одной из телохранительниц.

Он атаковал неожиданно, и большинство противников неизбежно оказались бы смяты его натиском, но гречанки отреагировали со скоростью кошек. Одна из них за долю секунды повернулась и встретила его белокурую голову встречным коротким ударом колена. И тут же вторая подцепила его ногу, заставив полететь на песок, где через долю секунды на его спину обрушился локоть третьей. Мартинсен, оглушенный неожиданной контратакой, попытался вырваться из болевого захвата, в который пытались скрутить его девушки, дернулся раз, два, но получил резкий тычок в солнечное сплетение и снова оказался на песке, прижатый лицом вниз, а три телохранительницы сидели на нем сверху, словно обнаженные первобытные охотницы на убитом тигре. Взгляды девушек обратились в ложу Цариц.

Галатея одобрительно кивнула своим стражницам. Но после этого ее лицо приняло недовольное выражение, впрочем, от этого царица стала только очаровательней. Она отдала короткий приказ одному из охранников, и тот, почтительно склонившись, передал хозяйке какой-то предмет. Галатея снова обернулась к девушкам, которые продолжали удерживать слабо сопротивляющегося шведа.

– Мы разочарованы. Он не показал совершенно ничего интересного. Боюсь, лавровый венок он не заслужил. Но…

Она лукаво улыбнулась и бросила на песок арены предмет, который держала за спиной. Прямо перед запрокинутым лицом скандинавского борца увесисто шлепнулся обсидианово-черный страпон со стальными клепками на кожаных ремнях. Одна из девушек, та, что так ловко нокаутировала противника ударом колена, теперь, по велению хозяек, собиралась наказать беззащитную добычу.

С улыбкой дьяволицы она подняла брошенный Галатеей «приз» и принялась натягивать ремешки на свои мускулистые бедра и живот со слегка проступающими через нежную кожу кубиками пресса. Мартинсен, неожиданно покраснев, закричал что-то по-шведски и забился словно в припадке, напрягая изо всех сил могучие мышцы спины, так что ему почти удалось сбросить с себя своих прекрасных мучительниц, и одной из них пришлось так резко вывернуть ему руку под неестественным углом, что швед заскулил как собака и, потеряв последние силы от болевого шока, уронил голову на песок.

Так он и лежал, когда с него стащили штаны и поджарая бестия, под язвительные комментарии цариц, взялась за дело. Гости, со смешанным чувством, молча и жадно смотрели на унизительное наказание, которому подвергали плачущего и кусающего песчаный пол арены Мартинсена, и никто не отвел взгляд до самого конца.

Галатея проводила взглядом охранников, уносящих потерявшего сознание шведа прочь из амфитеатра, и повернулась к своим подругам. Те выглядели расстроенно, никто не ожидал, что забава так быстро закончится, а ночь еще только начиналась, и первая настоящая прохлада живительными волнами прилетала со стороны моря. Дамиана, надув губы, помешала вишневым черенком в кубке и протянула с досадой:

– Слишком быстро и слишком жестко, Царица. Теперь они перепугались, и никто не решится больше участвовать в нашей игре.

Галатея презрительно поморщилась.

– Слабаки. Неужели среди них нет ни одного, который желал бы нас достаточно сильно?

В этот момент весь амфитеатр у нее за спиной неожиданно зашумел в недоумении. Кто-то вышел из рядов, где сидели свободные люди, и теперь спускался по широким ступеням. Царицы, в восторге от неожиданного продолжения развлечений, немедленно бросились к бортику ложи, стараясь поскорее разглядеть смельчака.

Это был поджарый стройный брюнет с черной повязкой, скрывающей левый глаз, что придавало его облику нечто от лихих загорелых корсаров, столетия назад бороздивших здешние моря в поисках золота, крови и любви невинных красавиц. Он легко спрыгнул на арену и белозубо улыбнулся Царицам, а его единственный глаз в это время жадно оглядывал их, заглядывая в каждую нежную ямочку, словно пытаясь навсегда запечатлеть в мозгу их облик.

– Я буду драться ради Цариц, и я не разочарую прекрасных хозяек острова.

Его голос звучал спокойно и уверенно, в нем не было ни тени затаенного страха или злобы. Он пристально и с явным удовольствием оглядел прелести телохранительниц, особенно остановившись на округлой заднице одной из девушек, так что она, смутившись, переступила с ноги на ногу, неожиданно почувствовав, что этот взгляд вызывает сладкую истому где-то под узкой набедренной повязкой.

– И клянусь, это будет самый приятный бой в моей жизни! – добавил незнакомец и одним движением выскользнул из одежды, словно змея, сбрасывающая кожу, и встал перед соперницами абсолютно обнаженным. Царицы разом подались вперед, с интересом осматривая его тело. Незнакомец был жилистым и крепким, казалось, в его теле не было и грамма жира. Кроме этого, за исключением редких чистых участков, его кожу покрывала причудливая татуировка. На ней, словно на стене базилики, расписанной безумцем, Иисус в терновом венце и распятие соседствовали с дымящимися револьверными стволами и соблазнительными девушками с рисунками Santa Muerte на лицах. Такие татуировки явно выдавали связи с мафией.

Царицы озадаченно переглянулись – как могло получиться, что среди гостей оказался некто, им неизвестный? Загадочный незнакомец, что может быть интересней. Царицы оценили, что он, как настоящий грек, чтящий традиции, будет сражаться совершенно голым, как греческие борцы в древние времена. К тому же, раздевшись, он продемонстрировал мужское достоинство, на которое ни одна из Цариц не могла взглянуть без затаенного волнения. Все же Галатея сумела вернуть самообладание и, придав своему голосу небрежность, ответила:

– Мы сегодня уже видели двух хвастунов и видели, чем для них обернулась их дерзость. Сможешь доказать, что ты не из их числа?

Вместо ответа неизвестный смельчак вновь улыбнулся и принял боевую стойку бойца панкратиона. Бестии приближались к нему с трех сторон, приготовившись атаковать.

Ближайшая телохранительница решилась наконец напасть на татуированного бойца, стараясь зайти со слепой левой стороны, она с коротким криком бросилась на него, целясь ногой в солнечное сплетение, но тот легчайшим незаметным движением отклонился в сторону, словно тростинка на ветру, и, развернувшись, достал нападавшую длинной хлесткой подсечкой, так что она повалилась на песок, демонстрируя зрителям свою выпуклую попку и изящный изгиб спины.

Черноволосый грек проводил ее страстным взглядом, но полюбоваться прекрасным зрелищем подольше ему не позволили – увидев подругу в беде, обе оставшиеся девушки молча бросились на неожиданного соперника, который беспечно стоял к ним спиной. Но эта беспечность оказалась лишь видимостью, и как только телохранительницы атаковали, он со скоростью мангуста, перехватывающего кобру, увернулся от стройной ножки, направленной в его челюсть, и, практически не прилагая усилий, четко выверенным броском отправил бестию на песок. Последняя оставшаяся гречанка попыталась пройти незнакомцу в ноги, но он, казалось, знал все их намерения наперед, и нападавшая попала в железный капкан захвата. Татуированный боец обвил девушку ногами, словно удав свою жертву, и неожиданно для всех страстно поцеловал ее, активно используя свой язык. По амфитеатру пролетел вздох изумления. Даже Царицы удивленно переглянулись, словно спрашивая друг у друга, кто же этот неизвестный гость?

На арене тем временем продолжался поединок. Дворцовые телохранительницы раз за разом атаковали, но всякий раз одноглазый незнакомец отправлял их на песок, стараясь при этом не причинять девушкам особой боли. Казалось, что для него этот бой, который только что закончился для двух именитых бойцов провалом и прилюдным унижением, был всего лишь забавой. Теперь, во время каждой неудачной атаки, девушки лишались одного из предметов своего и без того скудного гардероба, которые он ловко сдергивал и швырял на арену.

Очень скоро все три телохранительницы, совершенно обнаженные, но, несмотря на установившуюся прохладу, покрытые каплями пота, тяжело дыша, сгрудились у борта арены, не зная, что предпринять против такого необычного противника. Наконец, одна из них с отчаянным визгом бросилась вперед, надеясь сбить черноволосого с ног неожиданным ударом, но через мгновение она оказалась в стальных тисках его татуированных рук, производивших удушающий прием. Незнакомец, приподняв хрипящую бестию над землей, прижал ее ягодицы к своему восставшему члену и, запустив ладонь в сокровенное место между мускулистых ног девушки, принялся ласкать ее, одновременно нашептывая что-то в ее покрасневшее открытое ухо. Оставшиеся две телохранительницы, не в силах отвести взгляд и не в силах более нападать на неуязвимого бойца, медленно опустились на колени, беспомощно ощущая, как твердеют от возбуждения их соски и низ живота наполняется сладкой истомой. Зрительный зал ревел и неистовствовал, пораженный невиданным зрелищем, но внезапно все оборвал властный звенящий голос Галатеи:

– Довольно!

Царицы наблюдали за боем с огромным интересом, и постепенно их интерес перерастал в нечто немного иное. Дыхание их участилось, все чаще они в возбуждении облизывали полные губы и словно невзначай прикасались друг к другу. В какой-то момент Зоя вдруг покраснела и закусила вишневую губку, неожиданно почувствовав, как сзади ее принялись ласкать требовательные пальцы Дамианы. Но Галатея решила положить этому конец. Незнакомец явно одержал победу и теперь мог рассчитывать на лавровый венок и особое приглашение Цариц, но сперва они должны услышать его имя.

– Довольно, я говорю! Ты победил, теперь забери свой приз и назовись. Здесь, на нашем острове, у гостей не может быть никаких секретов от Цариц.

Она протянула лавровый венок вперед из ложи. Незнакомец немедленно отпустил бестию, которая рухнула на песок, хватая ртом воздух и содрогаясь в сладострастных конвульсиях, подобрал свою одежду и, улыбаясь, направился к ложе Цариц. Галатея в ответ одарила его снисходительной улыбкой и приготовилась увенчать победителя и разрушить его инкогнито. Но совершенно неожиданно, вместо того чтобы преклонить колени и достойно принять награду, одноглазый грек молниеносным движением схватил венок и, рассмеявшись, парой кошачьих прыжков взмыл на край амфитеатра, махнул рукой Царицам на прощание и, все так же улыбаясь, нырнул вниз с пятиметровой высоты, прямо в ночную прохладу темного сада.

Зал дружно ахнул, охранники, сорвавшись с мест, кинулись прочесывать все кусты и дорожки в округе, но татуированного незнакомца и след простыл. И свою тайну он так и унес нераскрытой в темную, звенящую цикадами, средиземноморскую ночь.

Глава 7

Нежное золото вечернего солнца лилось в окна большого зала, где царицы отдыхали от ярких впечатлений гладиаторского сражения. По их рассеянным, слегка мечтательным лицам было видно, что мысли правительниц острова витают где-то очень далеко отсюда. Прозрачный свет заходящего светила только подчеркивал легкий румянец на лицах и задумчивый блеск глаз под полуопущенными ресницами. По-девически порозовевшие щеки выглядели удивительно и почти неестественно у этих властных женщин, привыкших все контролировать и всеми повелевать. Словно мраморные кариатиды внезапно ожили и засмущались собственной горячей крови.

Особенно ярко румянец выделялся на молочно-белой полупрозрачной, как у всех рыжих, коже Зои. Она безотчетно накручивала волосы на палец, смотрела куда-то далеко-далеко в мир своих фантазий, и на губах девушки играла едва заметная довольная улыбка – видимо, ее грезы были куда интереснее, приятнее и разнообразней, чем привычная жизнь. Но тут по залу прокатилось несколько музыкальных аккордов, и Зоя, вздрогнув, вернулась в реальный мир.

Зал был заполнен гостями, которые всеми силами пытались перещеголять друг друга откровенностью нарядов и поведения. Кто-то щипал и гладил голых официантов, кто-то нарочито громко смеялся над непристойным замечанием, а кто-то водил за собой на поводке стоящего на четвереньках раба в леопардовом боди. Слава богам, что вся эта несдержанная орава была занята собой и к царицам обращались только изредка через распорядителей приема. Напрямую с ними разговаривать запрещалось – такой чести удостаивались единицы и только по личному приказу одной из владычиц. А в ближайшее время ни одна из них не собиралась давать такого разрешения.

Вечеринка протекала вполне обычно, можно сказать, рутинно, но довольные гости рассыпались в благодарностях, и пока что этого было достаточно. Отсутствие неожиданностей – конечно, смертная скука, но зато она позволяет придаться собственным мыслям под ненавязчивые звуки музыки. А после того, что произошло на сегодняшних соревнованиях, подумать было о чем. Вернее, о ком.

Зоя огляделась по сторонам, задержав особо пристальный взгляд на музыкантах – надо будет им придумать развлечение повеселее за то, что напугали ее своим бренчанием.

Ансамбль сидел у дальней стены зала на маленькой сцене. Гости, в отличие от медноволосой царицы, разглядывали музыкантов с нескрываемым любопытством. Всю их одежду составляли шипастые ошейники и глухие кожаные маски, в которых имелось только одно отверстие – для рта. Обнаженные тела юношей и девушек покрывали блестки, в соски, клиторы и головки членов были продеты крупные кольца, за которые так и хотелось дернуть. Каждое такое кольцо соединялось цепочкой с другими, так что в итоге отдельный музыкант представлял собой только часть целого, клетку единого организма.

Губы Зои брезгливо скривились. Может, этих бренчальщиков выпороть? Или просто отдать гостям для утех – некоторые из посетителей Стили имеют весьма специфические вкусы… Девушка тихо фыркнула и потянулась к блюду с фруктами, которое только что поставили на столик у ее кресла. Ладно, это можно будет обдумать после, сейчас есть кое-что намного занимательней. Удостоверившись, что никто не уделяет ей внимания, рыжая красавица снова погрузилась в свои мечтания.

Тем временем отдельные аккорды превратились в приятную мелодию, быстро затопившую зал. Она вплеталась в гул голосов и растворялась в смелых дорогих нарядах, в блеске драгоценных камней, в матовом свечении кожи, латекса, голых тел.

– Ну, и скучища, – с чувством выдохнула София, чуть наклонившись к Дамиане. – Днем на арене было куда веселей.

– И не говори. Один только этот отвратительный турок чего стоил.

Девушки дружно хихикнули, вспомнив, как «неукротимого покорителя гречанок» эти самые гречанки скрутили, будто паршивую собачонку, а потом заставили вылизать одну из них со всех сторон до оргазма.

– У него вся харя блестела от ее соков, после того как Мелена кончила, – вспомнила София и снова засмеялась. Ее глаза заблестели, а грудь стала вздыматься немного чаще. Судя по всему, воспоминания о насилии над здоровенным турком привели ее в легкое возбуждение.

– А тебе такое нравится, да? – игриво поддразнила подругу Дамиана и кончиком пальца погладила ее по соску, проступившему сквозь ткань вечернего платья.

– Можно подумать, тебе – нет, – решила поддержать болтовню девушек Агнелика.

– О да. Мне нравится. Особенно когда на лице подстилки мои соки смешиваются с его слезами.

– Какая ты жестокая!

– Сказала добрая фея, от которой все рабы выходят в кровавых петлях от плетки, – грудным голосом хохотнула София.

– Ну, что поделаешь, – скромно потупила глаза похожая на ангела блондинка. – Я люблю дисциплину, а зверюшки такие несобранные.

– И за это нужно наказывать, – закончила за нее Галатея.

Царицы дружно рассмеялись, и головы ближайших гостей тут же повернулись в их сторону. В жадных глазах заблестело любопытство – каждому хотелось узнать, что так развеселило хозяек вечеринки? А к нескрываемому интересу примешивался еще и подспудный: хорошее настроение прекрасных домин могло стать залогом куда больших благ, чем вино, закуски или яростные утехи с покорными рабами.

Некоторые из присутствующих даже стали что-то горячо нашептывать распорядителям банкета, стреляя глазами в разные стороны. Каждому хотелось выделиться, привлечь к себе внимание, произвести впечатление на пятерых женщин, в изящных ручках которых сосредоточились все плотские наслаждения, какие только можно было себе вообразить. Только вся эта суета, к сожалению, была абсолютно тщетной – четыре царицы продолжали весело болтать между собой, игнорируя весь остальной мир, а пятая вообще витала где-то в отдаленных уголках вселенной.

Смех затих, а с ним улеглась и суета. Вечеринка снова потекла своим чередом, но красавицы, восседающие на возвышении, этого даже не заметили – их занимал куда более интересный предмет, чем желания и восхищение окружающих.

– Кстати, насчет наказаний, – подняла палец Дамиана и выразительно посмотрела на величавую подругу. Фиолетовые глаза Галатеи блестели сильнее обычного, а тонкие ноздри едва заметно трепетали – верный признак того, что сердце холодной красавицы шатенки бьется куда быстрее обычного. – По-моему, второй клоун… как его там? Олаф? Ульрих? Не важно!.. Был куда смешнее напыщенного турка.

– Ха-ха-ха, – рассмеялась Галатея низким грудным смехом, мечтательно потрогав платиновое колье, которое спускалось между грудями в глубокий вырез ее декольте. – Дааа, маленький Тор был настроен серьезно. Но наши девочки быстро показали ему, кто здесь хозяин.

– Попка плохих мальчиков быстро лишается девственности… – поддержала разговор София, откусывая от сочного персика большой кусок. Влажная мякоть брызнула соком, и он тонкой струйкой побежал по подбородку и шее девушки. Сидящая рядом Ангелика одним змеиным движением скользнула к подруге. Горячий язычок стал собирать сладкие капли с ее кожи. Добравшись до рта Софии, блондинка приникла к нему губами в долгом страстном поцелуе. Из зала раздались бурные возгласы и аплодисменты.

– Давайте, царицы, потрахайтесь! – крикнул какой-то нетрезвый гуляка в полупрозрачной майке и тяжеленных байкерских ботинках. – Лесбиянки рулят!

В зале наступила тишина, если не считать музыки, которую продолжал играть ансамбль – им ведь никто не отдал приказа перестать. София и Ангелика медленно повернули головы в сторону крикуна и недобро улыбнулись. Татуированная, бритая наголо домина поднялась из кресла, разгладила красную латексную юбку и неспешно направилась в сторону мужлана в тяжелых ботинках. Высокие каблуки громко цокали при каждом шаге царицы, а юбка так плотно облегала ее попку, что сразу становилось понятно – трусиков София не носит. Алкоголь, видимо, сильно ударил хамоватому гостю в голову, потому что он плотоядно пялился на идущую к нему девушку и поминутно облизывался.

Толпа расступалась перед хозяйкой, будто морские волны перед великим волшебником, однако она продолжала идти не спеша и спокойно смотрела на истекающего слюной пьяного самца.

Когда она подошла вплотную, рядом с неудачником не было уже никого. Он стоял один посреди широкого круга – все остальные гости отшатнулись от него, как от прокаженного, – и только тупо оглядывался по сторонам. София была гораздо ниже «байкера», но каким-то непостижимым образом умудрялась смотреть на него сверху вниз. Ее серые глаза потемнели, приобрели металлический блеск, а холодный прищур делал их похожими на две блестящие пули, нацеленные прямо в голову несчастному невеже.

Дамиана подняла руку и громко щелкнула пальцами. Музыка тут же оборвалась и в зале повисло такое звенящее, тяжелое молчание, что, казалось, его можно резать ножом.

– Разве вас не ознакомили с правилами поведения, когда вы прибыли на остров? – нарочито спокойно и тихо сказала София. Ее голос был мягче бархата и одновременно сочился сладкой патокой… в которой глупой мухе суждено завязнуть насмерть.

«Байкер» ухмыльнулся, видимо, еще не осознав, что произошло, и, нетрезво качнувшись вперед, сказал:

– Я не запоминаю всякую ерунду, малышка. Может, сама покажешь мне, какие у вас тут правила?

Мокрые губы «байкера» растянулись в сальной ухмылке, и он уже поднял руку, чтобы дотронуться до царицы, когда его глаза округлились и полезли из орбит, а дыхание стало вырываться с болезненным хрипом.

– Конечно. Я обучу тебя всем правилам поведения, малыш. – София сделала особое ударение на последнем слове и нежно улыбнулась, приблизив свое лицо к сильно побледневшему лицу мужчины. Ее правая рука находилась у него между ног и с каждым словом сжималась все сильнее и сильнее. – Ты будешь меня умолять, чтобы я перестала, но, как говорят на нашем острове: «невоспитанных зверюшек нужно наказывать». И свое наказание ты заслужил сполна.

За спиной хрипящего от боли «байкера» появились два здоровенных раба и скрутили ему руки так, что в плечах захрустело. Царица убрала ладонь, демонстративно вытерла ее об юбку и спокойно сказала, не отводя глаз от бледного лица мужчины:

– Отведите его в четвертую комнату, разденьте и привяжите к станку. Я займусь его воспитанием после банкета… Или завтра с утра.

– Подождите! – выкрикнул «байкер» срывающимся голосом. – Я не хотел…

– Пока, малыш.

София провела ногтем по его щеке, оставляя красную полосу, развернулась и пошла назад к своему креслу. Двери за рабами, волокущими незадачливого нахала, закрылись, и зал снова зашумел – теперь заметно громче и оживленнее, чем раньше. Раздался щелчок тонких пальцев, музыканты опять заиграли, и сероглазая домина лучезарно улыбнулась подругам.

– Что будешь с ним делать? – поинтересовалась Ангелика, когда София заняла свое место.

– Еще не решила, но, вспоминая сегодняшние бои, думаю поучить эту свинью так же, как вразумляли того шведского позера. Только не день и не месяц.

– О, не завидую его заднице.

– Приходи посмотреть, если хочешь.

– Только если разрешишь мне тоже заняться его воспитанием.

– Разве я могу тебе отказать… малышка. – София состроила мину заботливой мамаши и пощекотала подбородок Ангелики.

– Ты мне за это ответишь, – с деланой суровостью отчеканила та и заскользила рукой по стеблю вытатуированной розы вверх – под юбку подруги.

Галатея покачала головой:

– Девочки, перестаньте. Вы как маленькие, ей-богу.

– Да, девочки. Ведите себя прилично. И не расстраивайте нашу снежную королеву, – погрозила пальчиком Дамиана и скорчила смешную рожицу.

Галатея покачала головой, отвернулась и взяла бокал с ледяным шампанским. На секунду среди подруг повисла небольшая пауза, в которой сквозило легкое недоумение, и горячая брюнетка не собиралась оставлять эту ситуацию без внимания. Она придвинулась к «снежной королеве» поближе и уже без ужимок спросила:

– Ты чего такая напряженная сегодня?

– Сама не знаю. Не идет из головы этот одноглазый.

– У тебя тоже?! – излишне громко вскрикнула Зоя, которая почти весь вечер сидела, погруженная в собственные мысли, и все четыре красавицы сразу повернулись к ней. Она выглядела так, будто только что пришла в себя после жесткого трипа – глаза лихорадочно блестят, на щеках румянец, грудь вздымается. – Я весь вечер о нем думаю. Просто наваждение какое-то. Вам что-то про него известно?

Царицы дружно переглядываются и пожимают в ответ плечами.

– Представляете, никто о нем ничего не знает. Ни кто он такой, ни откуда. Некоторые говорят, что он сыщик, другие, что глава команды какой-то криминальной семьи из Италии. Только, судя по всему, это выдумки и домыслы.

– А на какой яхте он прибыл? – поинтересовалась Галатея, слегка нахмурив брови. Обычно царицы примерно знали, кто на каком судне пришел на Стили, и это снимало почти все вопросы о посетителях. Было понятно, что они собой представляют (включая подлинные имена и сумму на банковском счете), откуда и зачем приехали. Больше ничего выяснять и не стоило. А если уж сильно хотелось, то пробить эту информацию не составляло труда через владельца яхты, связи в точке отплытия или по множеству других каналов, которые пронизывали мир Темы. В общем, здесь на все сто процентов работало правило: скажи мне, с какого ты корабля, и я скажу – кто ты.