Текст книги "Диссонанс"

Эрика О'Рурк
Диссонанс
Роман

Посвящается Дэнни —

ради которого я поехала бы на край света,

и моим девочкам,

которые делают прекрасным мир,

в котором я живу.

Вначале была тьма, а затем раздался голос Господа. И выбрал Он свет, и мир разделился, и звуки нового мира усладили слух Его. Миры стали порождать друг друга, словно деревья ветви, и во всех в них была слышна Его песнь. И сделал Он своих любимых детей избранными, и даровал им свободу путешествовать по мирам, дабы они прославляли Его и дабы песнь Его была слышна повсюду.

Библия Путешественника. Книга Бытия; глава 1, стих 1-3

Erica O'Rourke

Dissonance

* * *

Печатается с разрешения автора и литературных агентств New Leaf Literary amp; Media, Inc. и Andrew Nurnberg.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers. Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Erica O'Rourke, 2014

© Перевод. А. Загорский, 2017

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

Часть 1

Глава 1

Долг каждого Путешественника – сохранять целостность Главного Мира, Единственного Истинного Мира, породившего Мультивселенную, и защищать его от пагубного воздействия Эха. Чтобы быть Путешественником, требуются покорность, трудолюбие и способность идти на жертвы. Способность Путешествовать между мирами – одновременно и дар, и тяжкий крест, и эта книга поможет вам выбрать правильный путь.

Примечание автора, Принципы и практика разделения, год пятый

Это был весьма неприглядный способ оставить память о ком-либо: две трухлявые планки наспех сколотили ржавыми гвоздями в виде креста и воткнули в землю в заросшей сорняками придорожной канаве. Имя написали от руки на поперечине черным, уже выцветшим фломастером. Увядший, истрепанный букетик из гвоздик, маргариток и гипсофил, прислоненный к подножию нелепой деревянной конструкции, – вот и все.

Не слишком роскошно, скажем прямо, однако вполне достаточно.

Пожалуй, даже более чем достаточно, по моему мнению, которого, впрочем, никто не спрашивал.

Движение по двухрядной дороге на окраине городка было не очень оживленным, но поворот – на удивление крутым. В такой вполне можно не вписаться, если водитель не знает о нем заранее и недостаточно осторожен. Или слишком молод и непоколебимо уверен в том, что будет жить вечно. Держа рюкзак на плече, я спустилась в канаву, в которой крапива и репейник доставали мне до колена. Под ногами зачавкала грязь, но я не обратила на это внимания, прислушиваясь к гудению – оно означало, что я близка к цели.

В кармане у меня зазвонил телефон, но я, вместо того чтобы ответить, лишь запихнула его поглубже. Главное сообщение я уже получила – это произошло после обеда.

Дэл, это папа. Извини, что снова вынужден отложить наше Путешествие, но сегодня днем у меня срочная встреча в Совете. Мама говорит, задание у тебя запланировано на завтра, так почему бы тебе не…

Дослушивать до конца я не стала. Такое уже случалось много раз. В моей семье возникновение неких экстренных обстоятельств было обыденным явлением. У родителей вечно появлялись какие-нибудь проблемы, требовавшие немедленного решения. Кризисы, которые необходимо урегулировать в кратчайшие сроки. Дела настолько важные, что все остальное отметалось в сторону.

Я почти всегда выступала в роли «всего остального». Но в том, что тебя игнорируют, есть и свои плюсы. Например, вам забывают сказать «нет».

Цепляя на юбку головки репейника и увязая в грязи, я продолжала продираться вперед. Небо было затянуто тучами. В воздухе витал запах влажной земли, свидетельствовавший о том, что скоро снова начнется дождь. Я невольно подумала, что было бы неплохо вернуться обратно до того, как разразится гроза.

Задание оказалось достаточно простым: мне следовало добраться до расположенного неподалеку источника Эха, точно установить его местонахождение и вернуться домой. Подобное мне уже приходилось проделывать неоднократно, так что сопровождающие не требовались. Наверное, родители не согласились бы с этим утверждением, но если бы они действительно беспокоились обо мне, то нашли бы время отправиться со мной – как и планировалось.

Но, разумеется, я могла справиться и сама.

Проблема заключалась в том, что единственным человеком, кто верил мне и в меня, был мой дед. Когда другие ребята играли в парке в футбол или лазали по деревьям, Монти брал меня Путешествовать по иным мирам, которые росли из нашего мира, будто ветви – так была устроена Мультивселенная. Именно Монти впервые показал мне, как выбор того или иного решения в той или иной конкретной ситуации может создавать новую реальность – отражение мира, где мы живем, еще не изведанное. Он научил меня переходить из одной реальности в другую, прислушиваясь к уникальной для каждой из них частоте звуковых колебаний и используя именно звук в качестве пропуска для пересечения невидимых границ между мирами. Я выросла под его шепот, раскрывающий мне секреты мироздания, и со временем стала улавливать Эхо так же легко, словно это был колокольный звон. От Монти я узнала об искусстве Путешествий больше, чем от своих родителей, сестры и Шоу, моей преподавательницы из Совета, вместе взятых.

Собственно, они были мне необходимы лишь для приобретения определенных базовых навыков. Нужен же мне был кто-то, кто держал меня за руку, когда я делала первые неуверенные шаги. Впрочем, сколько себя помню, мне всегда хотелось не ходить, а бегать.

Но теперь я могла передвигаться с любой скоростью и в любом направлении, которое мне заблагорассудилось бы выбрать.

Приблизившись к деревянному кресту, я вытянула руку вперед ладонью вниз и сразу же не только ухом, но и кожей ощутила тренькающий звук, будто кто-то пощипывал струну арфы. Я находилась в месте перехода, то есть перед воротами, или порталом, ведущим из одной реальности в другую. Расслышать этот звук мог бы лишь один человек из ста тысяч – да и то вряд ли.

Население Земли составляет более шести миллиардов человек, но только шестьдесят тысяч из них являются лицензированными Путешественниками. Девятьсот обитают в регионе под названием Чикаголэнд. Четверо – мои близкие родственники, и к лету я должна стать пятым членом нашей семьи, имеющим разрешение применять свой необычный дар без каких-либо ограничений.

Места перехода обычно легче услышать, чем увидеть, но на сей раз воздух в зоне пересечения дрожал, словно марево, возникающее над костром. Это понятно. Самые энергетически сильные переходы образовывались там, где выбор порождал неожиданные и очень резкие изменения. А что может быть более неожиданным и резким изменением, чем внезапная смерть?

Я осторожно скользнула в вибрирующий воздушный карман, чувствуя, как погружаюсь в другой, неизведанный мир. Ощущение диссонанса, обычно сопровождающего транзит, обожгло кожу холодом. С каждым шагом шум у меня в ушах нарастал, множество частот словно соревновались в попытках привлечь мое внимание. Переход напрямую связывает между собой всего два мира, но, очутившись внутри его, вы можете при желании оказаться в любом из ответвлений Мультивселенной. Чтобы попасть туда, куда вам надо, важно знать, к чему именно прислушиваться.

За завтраком мама дала мне послушать образец целевой частоты, по которой мне следовало ориентироваться на этот раз. Но я решила, что мое задание может немного подождать.

Находясь одной ногой в Главном Мире, а другой уже в переходе, я выбрала частоту наугад. Мои руки и ноги, а затем и все тело завибрировали, будто струна. Воздух сгустился, став плотным, как вода. Затем я почувствовала направление, в котором мне следовало двигаться. Сделав шаг, я ощутила, как вибрация и давление ослабевают. Еще шаг – и вполне видимое и осязаемое пространство портала стало бледнеть и словно испарилось.

Я оставила позади все, что окружало меня в прежнем мире, все его правила, неудачи и разочарования…

…и оказалась в другом, полном суеты и движения.

Глава 2

В момент перехода соблюдайте осторожность, поскольку обстановка в мире, в который вы попадете, может быть опасной.

Глава вторая «Навигация», Принципы и практика разделения, год пятый

Похоже, я попала в один из соседних миров в самый час пик. Мимо проносились машины. От волн рассекаемого ими воздуха мои волосы облепляли лицо, на время ослепляя меня. Я задыхалась от потоков выхлопных газов, которыми меня обдавали грузовики. Какой-то «Харли-Дэвидсон», минуя меня, так взревел двигателем, что я, испугавшись, отшатнулась назад и упала навзничь, больно ободрав ладони об асфальт. Чудом мне удалось откатиться в сторону и не угодить под мчавшийся прямо на меня потрепанный «Крайслер», который едва не проехал колесами по моему рюкзаку.

Ни один из водителей не посигналил и не попытался объехать меня.

Строго говоря, я не была невидимой. Обитатели соседних миров могли зрительно воспринимать нас, Путешественников, но только после того, как мы прикасались к кому-нибудь из них, не важно к кому. В остальных случаях мы находились в зоне их периферийного зрения. То есть они могли видеть нас, но при том не замечали. Обычно для нас это было скорее плюсом, дающим возможность свободно передвигаться. Однако сейчас эта особенность резко повышала вероятность того, что меня просто-напросто размажут по дорожному покрытию.

На меня надвигался седельный тягач с полуприцепом. Глядя на него, я вслепую зашарила руками позади себя, в пространстве перехода, в надежде за что-нибудь уцепиться. В конце концов мне это удалось.

Грузовик пронесся мимо, оставив после себя облако выхлопных газов и запах дизельного топлива – мне удалось вовремя нырнуть в расселину между мирами.

Никто никогда не говорил, что Путешествия безопасны. Однако и никому не пришло бы в голову сказать, что посещение других миров – скучное занятие.

Тротуар под моими ногами был весь в ямах и трещинах, сквозь которые пробивались сорняки. По другую сторону автостоянки располагался весьма запущенный жилой комплекс с перекошенными балконами. На половине домов отсутствовали номера. Мой слух уловил низкий, ровный, монотонный гул. Я вздохнула с облегчением.

В кровь снова хлынул адреналин, но на сей раз это было вызвано не страхом, а ликованием. Путешествия в определенном смысле были своего рода наркотиком – с той разницей, что они являлись совершенно легальным и законным занятием. Более того, для людей, обладавших даром пересекать границы миров, они представляли собой нечто естественное. Вероятно, я была не таким Путешественником, которого хотели бы видеть мои родители, – что ж, эта роль для Адди. Но все же странствия по другим мирам являлись моим призванием, моей жизнью, единственным, чем я хотела бы заниматься.

А самое главное, они сулили беспредельные возможности.

В одном и том же месте можно было обнаружить множество других реальностей. Если какой-то из параллельных миров чем-то вас не устраивал, всегда можно легко перебраться в другой.

Я снова и снова проходила сквозь портал, всякий раз выбирая новые звуковые частоты. Я посещала больницы и торговые центры, фермы и заводы, наслаждаясь ощущением того, что могу беспрепятственно скользить между разными вариантами сущего, нигде не задерживаясь надолго.

В каждом из отраженных миров я оставляла крохотную звездочку оригами размером с двадцатипятицентовую монетку. Мой дед в шутку называл их хлебным мякишем – частичками Главного Мира, благодаря которым легче было найти дорогу домой. Будучи ребенком, я делала это, чтобы развеселить его. Теперь же это стало одновременно и привычкой, и суеверием, и моим личным ритуалом.

В голове запульсировала тупая боль, в ушах зазвенело. Это свидетельствовало о том, что что-то изменилось. Я поняла: пришло время возвращаться. Что ж, дома у меня будет возможность напугать Элиота рассказом о том, как меня чуть не задавили, а также выяснить, какое еще несчастье предотвратили мои родители.

Издавая с закрытым ртом тихий звук на частоте, которую дала мне в качестве ориентира мама, я шагнула в глубь пространства перехода и почувствовала, как меня подхватил мощный поток. Массивные дубы, находившиеся в поле моего зрения, исчезли. Когда в глазах у меня прояснилось, мокрая земля под ногами превратилась в асфальтовую аллею, и по обе стороны от нее я увидела усыпанный опавшими листьями травяной газон. Тучи в небе рассеялись, в лицо мне ударили лучи послеполуденного солнца. Я неторопливо огляделась. Мир, в котором я оказалась, сильно отличался от того, где я обитала постоянно, – вероятно, скачок по частоте оказался очень большим.

Жалкий деревянный крест на чьей-то могиле по другую сторону перехода еще какое-то время оставался на моей сетчатке – так бывает, когда смотришь на яркий свет, – а затем медленно исчез. На том месте, где мир разделился, а кто-то встретил свою смерть, осталась лишь легкая рябь.

Глава 3

Vibrato fractums, или изломы, представляют собой зоны нестабильности в отраженных мирах и являются индикаторами серьезных проблем. Прямые контакты с vibrato fractums должны быть сведены к минимуму.

Глава первая «Структура и порядок». Принципы и практика разделения, год пятый

Согласно семейной легенде, свое первое Путешествие между мирами я совершила в восьмимесячном возрасте, то есть задолго до того, как научилась ходить, – и намного раньше, чем большинство других обладателей дара. В одних памперсах я проползла на четвереньках через переход рядом с нашей гостиной, оставив в месте своего проникновения в параллельные миры плюшевую панду и негодующую старшую сестру.

Уже в четыре года Адди являлась сторонницей строгого соблюдения правил и инструкций, а для детей в нашей семье главным правилом было не Путешествовать без взрослых. Поэтому она позвала нашего дедушку, Монти, и тот отправился следом за мной.

Так что меня могла поймать и вернуть обратно Адди, но сделал это именно Монти.

По мнению деда, которое он высказывал довольно часто, данная история стала первым признаком того, что я – нечто особенное даже среди Путешественников. Адди обычно отвечала, что это свидетельствовало лишь о том, что я буду для всех своих родственников головной болью. Все, однако, сходились на том, что это сулит некие сложности. Меня начали называть проблемным ребенком. Адди же считали хорошей, правильной девочкой. С тех пор прошло шестнадцать лет, но в этом плане ничего не изменилось – ярлыки, приклеенные в детском возрасте, держатся крепко.

Я заскрежетала зубами – звуковая частота вокруг меня показалась некомфортной. Мама предвидела, что мир, в котором я сейчас находилась, стал негармоничным, но его отклонение по частоте было явно сильнее, чем ожидалось. Здесь можно было выдержать не более двух часов.

Я пошла по тропе для бегунов, проложенной по периметру парка, мимо пруда с утками и укрытого навесом места для пикников в направлении детской площадки. Все выглядело бы совсем неплохо, если бы не неприятный звуковой фон. На берегу пруда двое молодых людей бросали друг другу фрисби и радостно хохотали, но их смех почти полностью заглушал неприятный скрип, от которого я невольно морщилась.

Разлом рядом с прудом. Понятно.

Для того чтобы фоновый звук оказался настолько диссонансным, неподалеку должно было находиться сразу несколько разломов. Из-за этого их звучание заглушало основную частоту. Я напрягла слух – это было необходимо, поскольку меня и игроков во фрисби разделяло порядочное расстояние.

В ветвях деревьев зашумел ветер, принесший с собой отчетливый и весьма приятный аромат осени. Мимо то и дело пробегали и проезжали джоггеры и велосипедисты, на ходу глядя сквозь меня.

Детская площадка была полна звуков, среди которых, разумеется, преобладали визг и писк детей, бегающих друг за другом, съезжающих с горки и играющих в «замри – отомри». Две мамаши осторожно качали своих малышей на качелях, обсуждая семейные проблемы. Чувствуя нарастающую из-за неприятного звука тревогу, я достала из рюкзака квадратик розовой бумаги и стала особым образом сворачивать его, так что получилась четырехконечная звездочка. Пока я занималась этим, в мои уши ворвался еще один звук – тоже немузыкальный, действующий на нервы.

Оглядевшись, я увидела девочку лет четырех или пяти. Сгорбившись у дерева, она преувеличенно громко всхлипывала, как часто делают дети, чтобы привлечь внимание взрослых и вызвать у них жалость. Из ее глаз обильно лились слезы, из носа тоже текло.

Если не считать разломов, все остальные звуки, присутствующие в параллельных мирах, независимо от того, издаются ли они живыми существами или неодушевленными предметами, должны более-менее вписываться в базовую частоту. Я подошла к девочке и осторожно коснулась ее локтя, думая о том, что, возможно, упустила нечто важное.

Однако дело было не в этом. Проанализировав звуковой сигнал девочки, я поняла, что она относится к объектам, контакт с которыми запрещен, поскольку он может сам по себе спровоцировать возникновение разлома. Поэтому самым правильным было бы отойти от нее и двигаться дальше.

Проблема заключалась в том, что, когда вы прикасаетесь к живым объектам параллельных миров, даже вполне стабильным, они вас замечают. Девочка шмыгнула носом и, ухватившись за мой рукав, подняла залитое слезами лицо и посмотрела прямо на меня.

Если вас увидел один обитатель параллельного мира, вас сразу начинают видеть и другие. Но никто из тех, кто находился на детской площадке, не обратил ни малейшего внимания ни на девчушку, ни на меня. Ни одна голова не повернулась в нашу сторону, никто даже бровью не повел. Окружающие слышали ее плач и игнорировали его. Я знала, каково это.

Я осторожно отняла пальцы девочки от своего рукава и негромко спросила:

– Что случилось?

Девочка потерла глаза и ответила:

– Я играла на площадке и увидела уток. Мне захотелось показать им мой воздушный шарик. Я пошла по траве к пруду, но споткнулась, упала и упустила нитку, к которой был привязан шарик. И шарик улетел, а он был красный. Это мой любимый цвет. Не видать мне теперь моего красного шарика…

Все это было сказано очень быстро, на одном дыхании.

– Значит, у тебя улетел шарик.

– Ну да, и он был красный. – Девочка снова захныкала, и по ее щекам опять покатились слезы. Она ткнула пальчиком вверх. – Вон, видите?

Подняв голову, я заметила красный воздушный шар, застрявший в ветвях дерева.

– А мама не может купить тебе новый шарик?

– Мама ушла на работу. Меня привела сюда Шелби.

– Шелби?

Девочка кивнула и показала пальцем на брюнетку со скучающим лицом, примерно того же возраста, что и Адди. Она потягивала из стакана смузи и с кем-то оживленно болтала.

– Это твоя няня?

Девочка кивнула, и у нее задрожал подбородок.

Небольшая корректировка не принесет большого вреда, решила я – с учетом того, насколько нестабильным был мир, в котором я в данную минуту находилась. В конце концов, любой мир – огромный симфонический оркестр. В гармоничном мире одна фальшивая нота могла все испортить. Но, правда, не в этом – здесь небольшое отклонение от гармонии уже не сделало бы погоды.

– Нет проблем, – произнесла я.

Знай я заранее, что мне придется забираться на скамейку, чтобы достать застрявший в ветвях дерева воздушный шар, я бы оделась по-другому. Но теперь уже ничего поделать было нельзя. Сняв рюкзак, я встала ногами на сиденье скамьи, а затем, осторожно балансируя, поднялась на спинку, надеясь, что порыв ветра не поднимет юбку и мне не придется придерживать ее обеими руками, как Мэрилин Монро на знаменитой фотографии.

– Ну, еще немного, – прошептала я, жалея, что мне не хватает роста. Даже стоя на спинке скамейки в мотоциклетных ботинках, я не могла дотянуться до нитки, к которой был привязан злополучный воздушный шар – ее кончик болтался в нескольких дюймах от моих пальцев.

– Вам помочь? – услышала я чей-то голос.

От неожиданности я потеряла равновесие и почувствовала, что падаю. Упасть мне, однако, не дали. Одна сильная рука обхватила меня за талию, вторая придержала за ногу выше колена. Я взглянула на ладонь на моем бедре. Она явно принадлежала молодому мужчине – широкая, сильная. На запястье я увидела кожаный браслет. Скрипучий негармоничный звук в ушах стал сильнее, чем прежде. Я почувствовала, как у меня слабеют колени.

Я знала молодого человека, успевшего подхватить меня и предотвратить падение – или, по крайне мере, одно из его воплощений. Мне довелось потратить много времени на изучение этих рук вместо того, чтобы слушать лекции по математике или истории. Они принадлежали Саймону Лэйну. А Саймон Лэйн там, дома, принадлежал к совершенно другому миру, а не к тому, в котором жила я.

Он осторожно снова поставил меня ногами на сиденье скамейки, после чего разжал руки. Однако фальшивый, негармоничный звук не исчез. Похоже, именно Саймон был причиной разлома там, у пруда. Я окинула взглядом его футболку с вылинявшим названием вашингтонской баскетбольной команды, и мне захотелось, чтобы диссонанс исчез.

Саймон посмотрел на девочку:

– Что, шарик застрял?

Нижняя губа ребенка задрожала.

– Да. А эта тетя недостаточно высокая, чтобы достать его.

Мне очень захотелось указать на то обстоятельство, что, стоя на скамейке, я была заметно выше Саймона. Но он находился куда ближе ко мне, чем когда-либо в школе. Его темно-каштановые волосы были на два дюйма длиннее, чем в Главном Мире, и выглядели растрепанными, что тоже казалось необычным. Все это меня отвлекло. Саймон, судя по огоньку, мелькнувшему в его глазах, тоже это заметил.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, – заявила я.

– Знаешь, она упрямая, – сказал Саймон доверительным тоном, обращаясь к девочке. – Если бы она оперлась на меня, мы бы уже давно достали твой шарик.

– Тогда обопрись на него, – потребовала девчушка, глядя на меня.

– Очаровательный ребенок, – промолвила я.

– Да уж, – усмехнулся Саймон.

Кое-какие детали – цвет глаз, сила гравитации, силуэты горных хребтов на горизонте – оставались неизменными, как бы далеко в параллельные миры вы ни забрались. Одной из таких констант, видимо, была и репутация Саймона как молодого человека, по которому сохли все без исключения девушки, хотя и знали, что отношения с ним быстро заканчиваются и ничего хорошего не сулят.

Я тряхнула головой, чтобы избавиться от неприятного шума в ушах.

– Что ж, давайте попробуем. Только смотрите, не уроните меня.

Положив руку Саймону на плечо, я предприняла новую попытку добраться до нитки воздушного шара. На сей раз держать равновесие было намного легче. Ладони Саймона плотно обхватили мою талию, и я потянулась вверх. Мне удалось ухватить пальцами кончик нитки, и, дернув за него, я высвободила шар из развилки, в которой он застрял.

– Готово, – сказала я.

– Прыгайте, – произнес Саймон.

Я так и сделала. Саймон плавно опустил меня на землю. При этом его большие пальцы коснулись моей груди, задержавшись там, пожалуй, дольше, чем необходимо. На таком близком расстоянии его синие глаза были гораздо темнее, чем мне казалось раньше, а ресницы – значительно гуще. Кроме того, я разглядела крохотный шрам около уголка его губ, который раньше не видела. Саймон Лэйн, мысленно произнесла я. В ушах у меня зашумело, и я отстранилась.

Затем я обвязала нитку вокруг запястья девочки, и она молча убежала.

– Всегда пожалуйста! – крикнула я ей вслед.

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – улыбнулся молодой человек. – Между прочим, меня зовут Саймон. Мне знакомо ваше лицо.

– А я – Дэл, – отозвалась я. – Мы с вами однажды ездили в Вашингтон.

Мой собеседник прищурился, пытаясь меня припомнить, но, судя по выражению его лица, у него ничего не получилось. Его нельзя было в этом винить. В отличие от обычных людей у Путешественников не имелось отражений в других мирах. Но у отражений тех, с кем мы общались в Главном Мире, все же оставалось в мозгу воспоминание о нас в виде некоего смутного образа. Поскольку я училась в одном классе с настоящим Саймоном Лэйном, его эхо имело некое представление обо мне, которое присутствовало где-то на периферии его сознания. Однако, когда отраженный Саймон смотрел прямо на меня, этот образ исчезал. Поэтому он и не мог меня вспомнить.

– А разве вы не должны быть в школе? – поинтересовалась я.

Саймон на мгновение опустил взгляд. Когда же он снова посмотрел на меня, на его губах играла улыбка, а в глазах тлела лукавая искорка. Похоже, у меня проблемы, подумала я. Причем действительно серьезные.

– А вы? – ответил Саймон вопросом на вопрос.

В это время откуда-то сзади раздался знакомый строгий голос, который с явно осуждающей интонацией произнес:

– Да ты надо мной просто издеваешься!

Адди.

Саймон, разумеется, не мог ее слышать. В отличие от меня Адди наверняка была осторожной и не прикасалась к обитателям окружающего нас параллельного мира. Оглянувшись, я увидела сестру – она стояла в десяти футах позади меня, положив руки на бедра и, нахмурившись, сердито притопывала ногой.

– Ты снова сбежала с уроков?

– Это всего лишь школа, – отозвалась я, не сводя глаз с Саймона и отвечая одновременно на два вопроса. – Самая бесполезная часть моей жизни.

Внезапно мимо нас промчался шоколадного цвета лабрадор, весь мокрый, с красной банданой, обвязанной вокруг шеи. В зубах пес сжимал пластмассовый диск фрисби. Дважды обежав вокруг Адди, он положил оранжевую тарелку к моим ногам, оглушительно гавкнул и, тяжело дыша и вывалив розовый язык, уставился на меня, словно ожидая похвалы.

– Игги, – предостерегающе произнес Саймон.

– Хорошая собака, – заметила я.

Игги с довольным видом принялся отряхиваться, окатив меня брызгами с ног до головы.

– Нет! – выкрикнул Саймон. – Чертова псина!

Игги радостно заскакал вокруг меня, словно одержимый.

– Так тебе и надо, – усмехнулась Адди. – Ты ведь прекрасно знаешь, что мама и папа не любят, когда ты Путешествуешь одна.

Игги, посмотрев в ее сторону, громко фыркнул, а затем протянул мне лапу. Я осторожно пожала ее. Монти говорил, что животные обычно хорошо относятся к Путешественникам, поскольку очень тонко различают звуковые частоты, и им нравятся колебания, исходящие от нас. В любом случае пес явно не чувствовал себя виноватым и продолжал попытки познакомиться со мной поближе, даже когда хозяин взял его за ошейник.

– Прекрати, Иг, – снова попытался урезонить собаку Саймон. – Извините. Похоже, вы ему понравились.

– Я вообще нравлюсь животным, – сообщила я, пытаясь отряхнуть брызги со свитера.

– Должен признать, у этого пса хороший вкус.

Адди многозначительно постучала пальцем по циферблату часов. Лицо ее стало озабоченным. Похоже, она тоже уловила неприятный шум. Наверное, услышал его и Игги – пес прижался влажным боком к моим ногам и заскулил.

– Успокойся, приятель, – улыбнулся Саймон, почесывая своего питомца за ушами. – Позвольте компенсировать вам неприятности, которые причинила вам моя собака. Сегодня в «Грандис» будет играть очень приличная группа. Может, сходите со мной послушать?

– Ни в коем случае, – отрезала Адди. – Скажи ему, что ты не пойдешь.

Настоящий Саймон ни за что не пошел бы вечером в бар в разгар баскетбольного сезона. Я нахмурилась, и брови моего собеседника огорченно поползли вверх.

– Ладно, пусть не в «Грандис». Как насчет «Депо»?

В Главном Мире так называлась кофейня в южной части города, на старой железнодорожной станции. После страшного крушения, которое произошло много лет назад, городские власти построили новый вокзал на северной окраине, и «Депо» стало не только местом, где можно было выпить приличный латте, но еще и достопримечательностью.

Путешественники верили в то, что любая катастрофа, любой несчастный случай – результат некоего неверного выбора. В том утреннем крушении погибло около сорока человек, еще сто пострадали – и все из-за того, что машинист поздно затормозил. В результате происшествие породило множество новых параллельных миров. Это – один из примеров того, как всего лишь одно действие, одно решение трансформирует материю Мультивселенной.

Я невольно задумалась над тем, какие именно события вызвали к жизни того Саймона, которого я видела перед собой в данную минуту. Несмотря на то что в нем присутствовал очевидный диссонанс, мне захотелось это выяснить. Да, с этим Саймоном явно что-то было не так, и в том, что именно он обратил на меня внимание, как нельзя лучше отразилось мое невезение.

Игги ткнул меня головой под коленки, и я, едва не упав, была вынуждена снова опереться на Саймона. Он обхватил меня руками, и я на секунду позволила себе обнять его. Затем шагнула назад со словами:

– Хорошо, я подумаю.

Теперь нахмурился уже мой собеседник. Большинство девушек пришло бы в восторг от его предложения, но я оказалась не из их числа.

– Все, игры закончены, – произнесла Адди с таким выражением лица, которое не сулило ничего хорошего. – Сворачивайся.

Я в последний раз погладила Игги по голове и, обращаясь к Саймону, сказала:

– Увидимся.

– Надеюсь, – отозвался он и, подняв тарелку фрисби, запустил ее в сторону пруда.

Игги опрометью бросился за ней, Саймон – за ним. Я обернулась, понимая, что Адди сейчас обрушит на меня свой гнев.

– Мы здесь не для того, чтобы кадрить мальчиков, Дэл!

– Ну, ты-то уж точно. Ничего, я уверена, что мы и тебе подберем кого-нибудь для общения. – Я указала на девушку на велосипеде на противоположном берегу пруда. – Вон, смотри. По-моему, неплохой вариант.

Поиграть в человека, который озабочен поиском компании для Адди, было неплохой идеей. Хотя, разумеется, спортивные девицы, проводящие много времени на свежем воздухе, вряд ли годились ей в подружки. Моей сестре требовался некто такой же безупречный, как она сама. На мой взгляд, если бы у нее было с кем общаться, она реже замечала бы мои ошибки.

Зеленые глаза Адди предостерегающе сверкнули.

– Оставь эту тему, Дэл. И хватит думать о нем.

Я пожала плечами:

– С ним что-то не в порядке. Где-то тут явно есть разлом. Я лишь выполняла домашнее задание.

– Знаю я твои домашние задания.

– Сколько времени ты уже за мной шпионишь? – поинтересовалась я, стараясь отвлечь внимание сестры от Саймона.

– Достаточно, чтобы увидеть твои попытки снять воздушный шар с дерева. Тебе не следовало вступать в контакт с этой девочкой. С ней бы ничего не случилось. – Сестра скрестила руки на груди, и на ее лице появилось неприятное выражение, от которого она сразу стала выглядеть старше своих лет. – Пойми, Дэл, есть правила, и они существуют не просто так.

Внимательно изучая сливового цвета лак на своих ногтях, который уже успел частично облупиться, я пробормотала:

– Мне стало ее жаль.

– И что? Она – всего лишь обитательница отраженного, параллельного мира. Эхо. Так что это не имеет никакого значения.