Текст книги "Дело о королеве красоты"

Глава 3

Мейсон и Делла Стрит вошли в ресторан «Синий кабан» ровно в половине восьмого. Метрдотель вышел им навстречу.

– Ваш столик готов, и вас уже ждет некто.

– Давно?

– Минут пять.

– Как выглядит этот «некто»?

– Стройная женщина с величавой осанкой. Лет тридцать с небольшим.

Делла Стрит подмигнула Мейсону.

– Настоящий дипломат, – ответил Мейсон. – Я передам ей ваши слова… Проводите нас, Пьер.

Метрдотель направился к нише, заказанной Мейсоном. Когда он откинул занавеску, Эллен Эйдер подняла глаза и, увидев Мейсона и Деллу Стрит, облегченно вздохнула.

– Вы пришли немного раньше, – заметил Мейсон.

Она кивнула.

– Будете что-нибудь пить?

– Сухой мартини.

– Два бакарди и сухой мартини, – заказал Мейсон Пьеру. – И проследите, чтобы их подали быстро.

– Разумеется!

– Успели проголодаться? – поинтересовался Мейсон у Эллен Эйдер.

– Не особенно.

– Ну а теперь, только тихо, расскажите, что все это значит, – сказал Мейсон.

– Мистер Мейсон, – начала она, – у меня есть кое-какие деньги, но я не богата. Деньги я получила в наследство от матери; кроме того, у меня есть и свои сбережения. Я работаю заведующей отделом в универмаге «Френч, Коулмен и Свейзи» и по некоторым причинам, которые я желала бы сохранить в тайне, не хочу, чтобы кто-либо знал, кто я на самом деле. То есть нельзя допустить, чтобы кто-то узнал, что я Эллен Калверт.

– Тем не менее мне хотелось бы знать, что это за причины?

Какое-то мгновение она колебалась, потом отрицательно покачала головой.

– Эти люди из Кловервилла… Или хотя бы тот, который явился ко мне. Вы его знаете? – спросил Мейсон. – Или, может быть, у вас есть какие-нибудь предположения – кто это мог быть?

Он начал описывать ей внешность человека, но Эллен Эйдер покачала головой еще до того, как он закончил свое описание.

Официантка принесла коктейли.

– Минут через десять принесите нам еще раз то же самое, – попросил Мейсон. – И меню.

Официантка кивнула и ушла.

– Итак, вы получили приз за красоту и забеременели, – сказал Мейсон.

– Да.

– Беременность без мужчины не обходится. Итак, кто же был отцом?

– Вам обязательно это знать?

– Если вы хотите, чтобы я вам помог, то обязательно.

Она задумчиво пригубила коктейль, а потом сказала:

– Мне было тогда восемнадцать. Я была недурна. Меня называли красавицей, и я вообразила, что весь мир – у моих ног. Он был лет на пять старше. Сын очень богатых родителей. Я была покорена его вниманием и полюбила его.

– А он вас любил? – спросил Мейсон.

Она задумалась на какое-то мгновение, потом подняла глаза и сказала:

– Не знаю… Но в то время я не думала об этом.

– Почему вы так говорите?

– В то время я думала о карьере. И у меня было для нее все… А потом я поняла, что беременна… Учтите, что это случилось двадцать лет назад. Когда я поняла, в какое положение попала, я запаниковала.

– Вы рассказали об этом своему другу?

– Да.

– И что он сделал?

– Он испугался не меньше меня, но его отец был главой большой компании. Мой друг сказал, чтобы я не беспокоилась, что у них есть специальный человек в фирме, чьей обязанностью является улаживать все щекотливые вопросы, когда это касается сотрудников фирмы, чтобы оградить их от сплетен. И он сказал, что этот человек мне поможет.

– А вы?

– Я ответила, что не собираюсь делать аборт. Он мне сказал, что я старомодна, и мы расстались недовольные друг другом. Он не смог понять меня, я – его.

– И что было потом?

– Этот специалист по урегулированию отношений действительно знал свое дело, – ответила она. – На следующий день я получила через специального посыльного конверт. Вскрыв его, я увидела, что там лежат десять стодолларовых банкнотов. А на другой день прочитала в газете, что мой друг уехал в путешествие по Европе. Больше я его никогда не видела.

– Где он сейчас?

– Не знаю.

Мейсон повертел соломинку в своем бокале.

– А мне кажется – знаете.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Кое-что я знаю. Через год он вернулся и женился на молодой женщине, с которой познакомился во время этого путешествия. Насколько я знаю, брак их нельзя было назвать счастливым, но тем не менее они продолжали жить вместе.

– Он и сейчас живет с ней? – спросил Мейсон.

– Она умерла полтора года назад.

– Есть дети?

– Нет.

– А что вы знаете о его отце?

– Он умер десять лет назад, и его сын взял бразды правления в свои руки.

– Как вы думаете, письмо, опубликованное в «Кловервилльской газете», было случайным письмом одного из любопытных читателей или оно имеет под собой какую-нибудь почву и является частью хорошо продуманного плана, направленного на то, чтобы найти вас?

– А как вы считаете? – спросила она в свою очередь.

– Думаю, что это не случайно.

– Ну хорошо, – сказала она. – Я тоже думаю, что это не случайно. И я поняла это сразу, как только прочитала письмо. Поэтому-то я и прибежала к вам.

– И вы знаете, чем это вызвано?

Она покачала головой слишком энергично: было видно, что она лжет. Мейсон улыбнулся:

– Вы слишком поспешно отрицаете такую возможность. А что вы скажете об отце ребенка?

– Разве я сказала, что был ребенок?

– Нет. Вы очень тщательно избегали этого вопроса. Но вы сказали, что запаниковали и что были против аборта. Путем логических размышлений можно прийти к выводу, что вы все-таки родили ребенка и что в настоящее время этому ребенку уже девятнадцать лет. В свое время вы совершили ошибку по молодости, но с тех пор прошло столько лет! У вас другое положение в обществе теперь, ответственность, карьера… А потом, и времена изменились. Сейчас уже смотрят иначе на внебрачных детей. Так что причиной вашей паники было, видимо, что-то другое. Полагаю, это был не сам ребенок, а что-то, связанное с ним.

– Вы… вы слишком логичны, мистер Мейсон, черт побери, – произнесла она.

– Но я догадался?

– Догадались… Я защищаю его – своего мальчика…

– Значит, это был сын, – произнес Мейсон.

– Да, сын… И я хочу защитить его.

– От кого?

– От его отца.

– Ребенок имеет право на отца, – сказал Мейсон.

– Когда он рос, ему нужен был настоящий отец, с которого он мог бы брать пример, уважать, а не этот вертопрах, который убежал от него в Европу и оставил свою милую беременной, предоставив ей самой выпутываться из создавшегося положения. Я не могу рассказать об этом сыну. Я обязана защитить его от этого.

– Вы не хотите, чтобы он узнал, что он внебрачный ребенок?

– И это тоже.

– Мне кажется, будет лучше, если вы расскажете ему всю правду, – сказал Мейсон.

Официантка вновь принесла коктейли и меню. Они заказали три бифштекса, и официантка удалилась. Эллен Эйдер поднесла бокал к губам и отпила добрую половину.

– Не пытайтесь загнать меня в угол, – произнесла она.

– Отнюдь не пытаюсь этого сделать, – ответил Мейсон. – Я только хочу получить информацию, которая мне необходима, чтобы я мог помочь вам.

– Ладно! – сказала она. – Я расскажу вам еще кое-что. Я была молодой, глупой, несмышленой, но красивой девчонкой. И вот я забеременела и получила за это тысячу долларов. Теперь я понимаю, что имел в виду тот человек, который улаживал для фирмы все склочные дела. Он считал, что эти деньги позволят мне уехать из дома и сделать аборт, а потом я снова вернусь в отчий дом, приготовив для родителей какую-нибудь сентиментальную историю.

– Но вы этого не сделали.

– Нет. Хотя мне и пришлось убежать из дома, но в действительности я поступила на работу.

– На какую?

– Нанялась в прислуги.

– А дальше?

– Женщина, к которой я пошла в услужение, оказалась очень внимательной и вскоре обнаружила, что я беременна. Они жили с мужем вдвоем, детей у них не было, и они собирались усыновить ребенка. Вот эта женщина и предложила мне, чтобы, когда придет время рожать, мы отправились с ней в Сан-Франциско, где я лягу в больницу под ее именем и, когда ребенок родится, свидетельство о рождении будет тоже выдано на ее имя. Они обещали относиться к нему как к родному. Это были очень милые люди.

– Вы так и поступили? – спросил Мейсон.

– Да, я так и поступила.

– И ребенок считает их своими родителями?

– Да.

– А вас он знает?

Эллен Эйдер залпом допила коктейль.

– Это уже к делу не относится, мистер Мейсон, – сказала она. – Я и так рассказала вам вполне достаточно, чтобы вы могли понять мое положение. И теперь вам должно быть понятно, почему я прошу о помощи. Я в состоянии оплатить ваш гонорар. Единственное, чего я хочу, – чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли меня.

– Точнее говоря, чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли вашего сына?

– Это одно и то же.

– Отец мальчика стал владельцем довольно большой фирмы после того, как умер его отец? – спросил Мейсон.

– Думаю, что да.

– Тогда, следовательно, сейчас он довольно богат?

– Думаю, да.

– А ведь он мог бы дать вашему сыну блестящее образование?

– Он мог бы дать ему и блестящее образование, и вообще быть большой поддержкой, но сын должен был бы приноравливаться к его образу жизни. А моему сыну уже девятнадцать лет, и все те преимущества, которые он мог бы получить, с лихвой покрывались бы недостатками.

– Но представьте себе, что отец мальчика внезапно умирает, – сказал Мейсон.

– Вот-вот, – подхватила она. – Видимо, опытные адвокаты вроде вас всегда умеют нащупать самое больное место.

– Не понимаю, – произнес Мейсон.

– Дело в том, что настоящий отец мальчика в данный момент холост и не имеет детей, но у него есть два брата, которых не интересуют дела фирмы, и если он умрет, не оставив завещания, то они будут наследниками. Если же окажется, что он имел ребенка, пусть даже внебрачного, то ситуация будет совсем другая. Если человек оставляет завещание, в котором сообщает, что у него есть основания полагать, что у него где-то есть сын или дочь и что основную часть денег он завещает этому ребенку… Ну, в общем, в этом случае его братья останутся, как говорится, ни с чем.

– А что это за люди? – спросил Мейсон.

– Это не имеет значения… Да я их и не знаю. Но вы должны понять, что произойдет в этом случае. – Она отодвинула бокал. – Больше ничего не могу сказать вам, мистер Мейсон. Ваша задача заключается только в том, чтобы оградить меня и моего сына от всяких поползновений извне. Пусть другие считают, что я не существую. А отцу желательно дать понять, что сын его умер.

Мейсон медленно покачал головой.

– Вы не согласны?

– У вашего ребенка есть определенные права.

– Я – его мать.

– Но у него есть и отец.

– Он недостоин называться отцом.

– Достоин или недостоин, – ответил Мейсон, – но у него тоже есть права. И у ребенка есть права. И я попытаюсь сделать все, чтобы они не нашли вас, во всяком случае в настоящее время, но я не собираюсь делать ничего, что шло бы вразрез с моей совестью.

– Меня это не устраивает, – отрезала она.

– Как угодно, – ответил Мейсон. – Вы заплатили мне двадцать долларов, так что вы мне ничего не должны и я вам тоже. Вы вольны подыскать себе другого адвоката.

– Но вы ведь истратили на меня гораздо больше… Наняли детективов…

– Это не должно вас беспокоить, – ответил Мейсон. – Пусть это будет моим вкладом в дело.

Она на мгновение задумалась, потом внезапно отодвинула свое кресло.

– Будучи адвокатом, вы должны сохранить в тайне все, что я вам рассказала. Вы не имеете права разглашать что-либо, касающееся этого дела. Я не знаю, сколько денег вы истратили на детективов, но я вам могу дать сейчас двести долларов. Вот они… Возьмите. И можете считать, что вы закончили это дело или что дело закончено для вас. Думайте, как хотите. Чем больше я наблюдаю за вами, тем больше убеждаюсь, что вы чрезмерно совестливы. В этом деле есть еще факты, о которых вы ничего не знаете… Не буду больше злоупотреблять вашим временем. Я не голодна. Вернее, у меня пропал аппетит. Всего хорошего!

И с высоко поднятой головой она величественно вышла из кабинета.

Мейсон посмотрел на две стодолларовые бумажки, которые она оставила на столе, а потом перевел взгляд на Деллу Стрит.

– Гордая женщина, – сказал он. – Ну а мы будем дожидаться наших бифштексов.

Глава 4

На следующее утро, ровно в девять часов, Пол Дрейк условным стуком постучал в дверь конторы Мейсона. Дверь открыла Делла Стрит. Пол Дрейк, стройный мужчина с небрежными манерами, без приглашения уселся в кресло для посетителей, обхватив колено сплетенными пальцами, и с улыбкой обратился к Мейсону:

– Снова будешь ломать себе шею?

– Буду, – ответил Мейсон.

– Ну и ломай на здоровье, – сказал Дрейк. – Самое пустяковое дело, как только ты возьмешься за него, сразу перерастает в дело об убийстве.

– Что еще случилось? – спросил Мейсон.

– Я, конечно, не хочу совать в твои дела нос, меня это не касается, но должен предупредить, что тебя ждут большие неприятности.

– Говори же, в чем дело?

– Эта твоя подсадная утка… Вчерашняя женщина…

– Что с ней?

– Она, конечно, доказала все свои способности и пустила свору гончих по ложному следу.

– Продолжай!

– Ты, наверное, обращал внимание, – произнес Дрейк, – что на машинах, которые сдаются напрокат, зеркальца заднего обзора окрашены в разные цвета.

– В разные цвета? – удивился Мейсон.

– Я имею в виду обратную сторону зеркальца, – сказал Дрейк. – Они помещаются над ветровым стеклом, и если ты смотришь на них с места шофера, то видишь все, что делается сзади. Но если ты смотришь на них спереди, то видишь только металлическую тыльную сторону. Так вот, различные фирмы, сдающие машины напрокат, окрашивают эти зеркальца в разные цвета, и по цвету зеркальца можно определить, какой фирме принадлежит машина.

Мейсон кивнул:

– И что дальше?

– Ну, моя сотрудница вышла от тебя с заданием, и за ней сразу увязался тот лысый коренастый человек, который приходил к тебе, а потом, когда она вышла на улицу, ее уже поджидал второй, тощий высокий человек с широкими скулами, лет этак под шестьдесят.

– Интересно, – сказал Мейсон. – Продолжай, Пол!

– Женщина села в автобус, который идет до ее дома… Кстати, вот тебе ее адрес и телефон. – Дрейк протянул две карточки. – Одна тебе, другая Делле Стрит. Спрячь. Может пригодиться. Мне кажется, дело только раскручивается.

– Почему ты так думаешь?

– Чувствую. Оно нарывает, как фурункул. Уже идет воспаление, а нарыва еще нет.

– Ну?

– Когда моя сотрудница обосновалась в квартире, она позвонила мне и сказала, что все в порядке. Что она добралась благополучно, что за ней увязалась машина, что она приехала в квартиру, выскользнула через черный ход и побывала у себя дома, забрала необходимые вещи. Потом сходила на рынок, купила продуктов и вернулась в квартиру. Далее. Не прошло и нескольких часов, как к дому подъехали две машины. Одним из водителей был коренастый мужчина лет сорока пяти. Короче говоря, он соответствует описанию человека, который был у тебя в конторе и которого ты принял за детектива. В другой машине сидел худощавый и высокий. Оба поставили машины напротив дома, но радиаторами в разные стороны. Такой трюк, Перри, применяется, когда получаешь большие деньги за слежку и не имеешь права потерять человека, за которым следишь.

Мейсон кивнул.

– Ну так вот, я и подумал, – продолжил Дрейк, – что было бы неплохо отправиться туда и оценить обстановку, а заодно и зафиксировать номера машин. Как только я проехал мимо первой машины, я увидел зеркальце заднего обзора и понял, где она взята. Проехав несколько кварталов вдоль по улице, я повернул назад и обратил внимание на зеркальце другой машины. Обе были взяты напрокат из одного и того же агентства. Тогда я отправился в это агентство и, схитрив, узнал, что за особа со Среднего Запада арендовала эти машины. Как ты знаешь, агентства требуют документы, а также водительские права у лиц, которым дают напрокат машины.

– Да, конечно… – сказал Мейсон.

– Вот я и выудил для тебя два имени. Коренастого зовут Джармен Дейтон. А тощий, похожий на скелет, зовется Стефеном Локли Гарландом, оба они из Кловервилла. После этого, – продолжал Дрейк, – просмотрев свои архивы, я обнаружил, что у меня есть довольно хорошие связи в городке, расположенном всего в двадцати пяти милях от Кловервилла. Я позвонил туда своему конфиденту и спросил, не знает ли он детектива по имени Джармен Дейтон. Это имя ему было известно. Дейтон работал в полиции Кловервилла, дослужился до звания ее начальника, а потом оказался замешанным в какую-то политическую авантюру, был уволен и открыл частное детективное агентство. Ну а теперь об этом Гарланде… О Стефене Локли Гарланде.

– Что ты узнал о нем? – спросил Мейсон.

– Самое большое предприятие в Кловервилле – это «Кловервилл-Спринг энд саспеншн компани». Это старая фирма. Она принадлежит одной семье и переходит из поколения в поколение. Фирма могущественная. Ты ничего не добьешься в Кловервилле, если не будешь раболепствовать перед ее владельцами.

– Дальше! – сказал Мейсон.

– Гарланд уже много лет работает на эту фирму. Заведует там чем-то вроде бюро общественных отношений. В действительности он улаживает всякие щекотливые дела, которые возникают на предприятии. Если что-то происходит, например если кто-то совершает поступок, позорящий «Спринг-компани», Гарланд вступает в дело и в большинстве случаев улаживает его тем или иным способом. Его даже прозвали Ловкач Гарланд.

Мейсон усмехнулся:

– Кажется, нам придется иметь дело с крупным специалистом, Пол.

– Есть и еще кое-что, – продолжал Дрейк. – Мой конфидент говорит, что весь Кловервилл взбудоражен известием, что глава «Спринг-компани» недавно погиб. Его звали Хармен Хаслетт. Недели две назад он отправился в море на яхте. Собирался совершить путешествие в Европу. Во время шторма они находились где-то в Бискайском заливе и послали сигнал бедствия. Вскоре сигналы прекратились. Несколько судов подошли к тому месту, откуда были посланы эти сигналы, но не нашли никаких следов, кроме контейнера с названием яхты на нем. Были предприняты поиски, которые не увенчались успехом, и тогда пришли к заключению, что яхта погибла вместе со всем своим экипажем… Тебе все еще хочется заниматься этим делом, Перри?

– Если бы я знал, черт меня возьми! За издержки мне заплатили двести долларов.

– Да-а! – протянул Дрейк. – На двести долларов далеко не уедешь. Не помню, чтобы ты работал когда-нибудь за такую скудную плату.

– Клиент мне дал, сколько мог, Пол, так что я подкину и свои деньжата в случае необходимости, потому что это дело меня заинтересовало.

– Что ты собираешься делать?

– Во-первых, Пол, я хотел бы выяснить, является ли Хармен Хаслетт единственным владельцем «Спринг-компани». Мне кажется, что он сын основателя этой фирмы. А отец его, кажется, умер или ушел на покой. И вообще мне хотелось бы побольше узнать о владельце фирмы. Кроме того, я, конечно, хотел бы узнать побольше о тех людях, которые следят за моей подсадной уткой. Например, где они остановились и имеют ли какие-нибудь связи в нашем городе. Я принял этого Гарланда за местного детектива.

– Почему?

– Потому что он хорошо здесь ориентируется, – ответил Мейсон.

– Думаю, он будет хорошо ориентироваться в любом городе Соединенных Штатов, – ответил Дрейк. – У него везде есть свои люди, и работа, видимо, поставлена на широкую ногу. Он соединяет в себе лоббиста, частного детектива, посредника между гангстерами и властями и уполномоченного по улаживанию конфликтов.

Мейсон усмехнулся:

– Дай мне знать, когда твои расходы составят четыреста долларов.

– И тогда мы остановимся?

Мейсон снова улыбнулся.

– Посмотрим, Пол, – сказал он. – Во всяком случае, дело меня заинтересовало.

Детектив кивнул:

– Я буду держать тебя в курсе. – И он вышел из кабинета.

– Ты записала имена? – обратился Мейсон к Делле. Девушка, стенографировавшая сообщения Дрейка, кивнула и спросила:

– Вам их отпечатать?

– Нет, – ответил Мейсон. – Я их запомнил. Джармена Дейтона мы уже знаем. А другого зовут Стефен Локли Гарланд, и у него, видимо, сильный характер…

– Кстати, вы поставили меня в сложное положение, – перебила его Делла.

– Каким образом?

– Как я объясню налоговому инспектору наличие тех двухсот долларов? Ведь он захочет узнать, что это было за дело и откуда появились эти двести долларов.

Мейсон с улыбкой посмотрел на помощницу:

– Скажешь ему, что это мои отпускные.

Глава 5

Во второй половине дня Пол Дрейк снова постучал к Перри Мейсону условным стуком. Дверь открыла Делла Стрит.

– Итак, Перри, у меня появилось еще кое-что из Кловервилла, и я теперь могу нарисовать тебе общую картину. Сам я не совсем понимаю, что все это значит, но ты этими сведениями вполне можешь заполнить пустоты, которые тебе еще необходимо заполнить.

– Выкладывай! – сказал Перри Мейсон.

– Кловервилльская «Спринг-компани» принадлежит одному хозяину, и до своей смерти, которая настигла его недавно в море, ею руководил Хармен Хаслетт. Его отец, Эзекил Хаслетт, был основателем фирмы. В момент смерти Хаслетт не был женат, но у него есть сводные братья Брюс и Норман Джасперы. Если верить слухам, то по завещанию, при отсутствии у Хаслетта потомства, все переходит этим братьям. Формулировка «при отсутствии потомства» звучит довольно странно, поскольку всем хорошо известно, что у Хаслетта детей нет, хотя он и был когда-то женат. А теперь я расскажу тебе о других интересных слухах, которые удалось собрать одному из моих сотрудников. Много лет назад, во время своей бурно проведенной молодости, Хармен Хаслетт поставил одну девушку в очень тяжелое положение. Девушка была, как говорится, что надо, но, к сожалению, не принадлежала к тому же сословию, что и Хаслетт, то есть к сливкам кловервилльского общества, а он, естественно, намеревался взять себе в жены женщину своего круга.

Тем не менее, узнав, что случилось, Хаслетт очень обеспокоился и отправился к старому Ловкачу Гарланду, который улаживал для фирмы все щекотливые дела. Отец Хармена, Эзекил Хаслетт, пришел бы в ярость, если бы узнал, что случилось, и умный Гарланд, конечно, отлично понимал, что из этого может получиться. А может быть, именно папаша сказал Хармену: «Не принимай все близко к сердцу, мой мальчик. Это со всяким может случиться. Садись на ближайший пароход и поезжай в Европу. Побудь там с год, если нужно. А я тем временем пошлю девушке тысячу долларов. Деньги – самый надежный способ загладить дело».

– Где ты все это разузнал? – удивился Мейсон.

– Через своего человека, – ответил Дрейк. – А тот в свою очередь узнал это от человека, которому когда-то сам Хаслетт рассказал о своем прошлом. Так вот, все и случилось так, как хотел Гарланд. Молодой Хаслетт уехал в Европу, а Гарланд послал девушке десять новеньких хрустящих стодолларовиков. Послал в конверте, на котором ничего не было написано. Девушка получила деньги и исчезла из города. И до этого момента все происходило так, как планировал Гарланд. Но потом произошло неожиданное: девушка не вернулась. Хаслетта это обеспокоило. Он понимал, что если девушка поступила именно так, как он ожидал, то она должна была вернуться в родной город. Но девушка не приехала обратно. Видимо, даже ее родители никогда больше ничего о ней не слыхали, а потом и они сами переехали в другой город. Отец девушки умер спустя какое-то время, а мать вторично вышла замуж. Хаслетт догадывался, что у него где-то растет внебрачный ребенок. Он потратил много сил и денег, чтобы напасть на след этой девушки, но так ничего и не добился. А теперь его сводные братья пытаются доказать, что никакого ребенка у Хаслетта не было, а если эта девушка и родила, то не от него, а от кого-нибудь другого. Поэтому они хотят отыскать эту женщину, подослать к ней детектива и выпытать, что случилось с незаконнорожденным ребенком. И если тот жив, они попытаются доказать, что его отцом был не Хаслетт, а кто-то другой. Хаслетт никогда не отрицал, что у него может быть ребенок на стороне, а Ловкач Гарланд сомневается.

– Хаслетт мог доверить Гарланду защиту своих интересов? – спросил Мейсон.

– Видимо, Гарланд – такой человек, который знал, что надо делать, и умел держать язык за зубами. С точки зрения молодого Хаслетта, можно понять логику ситуации: совет Гарланда казался ему разумным.

– А о девушке кто-нибудь подумал? – спросила Делла Стрит.

Адвокат взглянул на Деллу.

– Тот факт, что она так больше и не вернулась домой и никогда не давала о себе знать даже своим родителям, указывает на то, что она поступила не так, как ожидали Хаслетт и Гарланд, – согласился Дрейк.

Мейсон и Делла Стрит обменялись взглядами.

– И вот, – продолжал Дрейк, – к тебе пришла какая-то неизвестная женщина. Ты ввел в игру подставное лицо, ничего не сказав мне об этом деле, кроме того, что тебе нужно подставное лицо. Я и не жду, что ты расскажешь больше, поскольку не имеешь права разглашать тайну своей клиентки, но дело обстоит именно так, как я тебе только что рассказал. Могу добавить, что двести долларов твоей клиентки уже израсходовали. То же самое могу сказать и о твоей субсидии в двести долларов. И хочу знать, нужно ли еще что-нибудь делать?

– То есть ты хочешь узнать, должна ли твоя сотрудница продолжать жить в служебной квартире?

– Конечно, – ответил Дрейк. – Я плачу ей гонорар и оплачиваю все издержки. Я делаю это ради тебя и беру с тебя даже немного меньше, чем трачу сам.

– Меньше не надо, – ответил Мейсон. – Бери ровно столько, сколько стоит твоя работа.

– Ну а что делать дальше?

– Пусть все останется как прежде, пока я не дам тебе новых распоряжений. Я чувствую, что сведения, которые мы сейчас собираем, скоро окажутся очень ценными.

– Но ведь борьба за наследство – это не твой профиль, не так ли? – спросил Дрейк.

– Я – адвокат, – ответил Мейсон. – Правда, специализирующийся на уголовных делах, но это отнюдь не значит, что я не могу выступить по делу о наследстве. Я уже участвовал в таких делах, и вообще я люблю запутанные дела, а это обещает быть очень запутанным.

– Что ж, – произнес Дрейк. – Любишь – дело хозяйское! Будем продолжать, Перри, но это влетит нам в копеечку.

– У меня есть деньги, – ответил Мейсон.

Дрейк рассмеялся:

– У тебя склонность к авантюрам, Перри, черт бы тебя побрал.

– И к справедливости, заметь, – сказал Мейсон. – Когда я вижу, как люди пытаются добиться своего незаконным путем… Ну ладно, не будем об этом.

Дрейк усмехнулся:

– Я не собираюсь делать никаких умозаключений, Перри. Я даже не хочу знать, куда ты спрятал эту женщину, но хочу предупредить тебя, чтобы ты был осторожен. Гарланд – чертовский пройдоха. Да и Джармен Дейтон тоже. На какое-то время ты можешь их провести, но не надейся, что они долго будут безропотно клевать на твою приманку.

– Хорошо, Пол, я буду осторожен, – пообещал Перри Мейсон.