Текст книги "Дело о счастливом неудачнике"

Эрл Стенли Гарднер
Дело о счастливом неудачнике

Глава 1

Делла Стрит, доверенный секретарь Перри Мейсона, подняла телефонную трубку и сказала:

– Алло!

– Сколько мистер Мейсон берет за день в суде? – спросил хорошо поставленный, молодой женский голос.

Делла Стрит быстро оценила ситуацию и осторожно ответила:

– Все зависит от рассматриваемого дела, от того, что требуется лично от мистера Мейсона, и…

– Ему нужно будет только слушать – и все, – перебили ее на другом конце провода.

– Вы имеете в виду, что не хотите, чтобы он принимал участие в судебном процессе?

– Нет. Только чтобы он послушал, что происходит в зале суда, и сделал свои выводы.

– Не могли бы вы представиться? – попросила Делла Стрит.

– Вам нужна фамилия, чтобы включить ее в отчетные документы?

– Конечно.

– Наличные.

– Что? – переспросила Делла Стрит.

– Наличные, – повторили на другом конце провода.

– Я думаю, что вам лучше встретиться с самим мистером Мейсоном. Я запишу вас.

– На это времени не остается. Слушание по интересующему меня делу начинается сегодня в десять утра.

– Секундочку. Не вешайте трубку, пожалуйста, – сказала Делла Стрит.

Секретарша отправилась в кабинет Мейсона.

Перри Мейсон поднял голову от писем, которые читал.

– Шеф, тебе придется лично разобраться с этим, – заявила Делла Стрит. – Звонит женщина – судя по голосу, молодая – и хочет, чтобы ты сегодня провел день в суде. Просто послушал, как идет разбирательство одного дела. Она сейчас на проводе.

– Как ее фамилия?

– Она говорит – Наличные.

Адвокат улыбнулся и поднял трубку:

– Алло! Перри Мейсон слушает.

Ему ответил вкрадчивый женский голос:

– В двадцать третьем отделении Высшего суда рассматривается уголовное дело по обвинению Балфура. Я хотела бы узнать, во сколько мне обойдется ваше присутствие в зале суда, чтобы вы послушали, что происходит, а потом сообщили мне свое мнение.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил Мейсон.

– Как я уже сказала вашей секретарше, моя фамилия – Наличные. Вы можете именно так записывать ее в свою отчетную документацию.

Мейсон взглянул на часы:

– Сейчас двадцать пять минут десятого. У меня на сегодняшнее утро назначены две встречи, еще одна – на вторую половину дня. Мне придется их отменить. Я пойду на подобное только ради дела чрезвычайной важности.

– Я говорю о деле чрезвычайной важности.

– Мой гонорар будет зависеть от того факта, что я отменяю три встречи, и…

– Просто назовите сумму, – перебила девушка.

– Пятьсот долларов.

– О!.. – Голос внезапно потерял вкрадчивость и уверенность. – Я… Простите… Я даже не представляла… Наверное, придется обо всем забыть… Простите.

Мейсона тронул испуг в молодом женском голосе, и он спросил:

– Это больше, чем вы ожидали?

– Ну… да.

– Насколько больше?

– Я работаю за жалованье… и… ну, я…

– Вы должны понимать, что я плачу налоги, зарплату своим сотрудникам, аренду помещения, мне постоянно приходится приобретать юридическую литературу. День моей работы… Кстати, а кем вы работаете?

– Секретарем.

– Вы хотите, чтобы я просто послушал, как проходит судебный процесс?

– Хотела… Я думаю… Наверное, я рассчитывала на слишком многое.

– А сколько вы планировали заплатить? – поинтересовался Мейсон.

– Я надеялась, что вы попросите сто долларов. Я могла бы себе позволить сто пятьдесят… Простите.

– Почему вы хотите, чтобы я присутствовал в суде? Вы заинтересованы в исходе дела?

– Не прямо, нет.

– У вас есть машина?

– Нет.

– Счет в банке?

– Да.

– Сколько на нем?

– Чуть больше шестисот долларов.

– Хорошо. Вы возбудили мое любопытство, – признался Мейсон. – Я схожу в зал суда за сто долларов.

– О, мистер Мейсон!.. О!.. Спасибо! Я сейчас же отправлю посыльного. Вы не должны знать, кто я… Я не могу объяснить. Деньги доставят сразу же.

– Что конкретно вам от меня требуется? – спросил Мейсон.

– Во-первых, пожалуйста, никому не сообщайте, что вас попросили присутствовать на судебном заседании. Я предпочла бы, чтобы вы пошли в зал суда как обычный зритель и не садились на места, отведенные для адвокатов.

– Предположим, в зале не окажется свободных мест?

– Я уже думала об этом. Когда вы войдете, посмотрите по сторонам. Слева от прохода, в четвертом ряду от конца, будет сидеть женщина. Рыжеволосая, около… ну, в общем, ей за сорок. Рядом с ней вы увидите более молодую женщину с темно-каштановыми волосами. На соседнем сиденье будут положены два пальто. Молодая женщина их поднимет, и вы сможете сесть. Давайте надеяться, что вас не узнают. Пожалуйста, не берите с собой портфель.

На другом конце провода повесили трубку.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

– Когда придет посыльный с сотней долларов, Делла, обязательно проследи, чтобы он взял расписку в получении, и скажи ему, чтобы он передал эту расписку человеку, который давал ему деньги. Я отправляюсь в зал суда.

Глава 2

Перри Мейсон добрался до зала заседаний двадцать третьего отделения Высшего суда как раз тогда, когда судья Мервин Спенсер Кадвелл выходил из своего кабинета.

Бейлиф постучал молоточком.

– Встать! Суд идет! – крикнул он.

Мейсон воспользовался возникшим в этот момент движением, чтобы проскочить по центральному проходу до четвертого ряда от конца.

Бейлиф призвал всех к порядку. Судья Кадвелл сел. Бейлиф опять стукнул молоточком. Зрители опустились на свои места. Мейсон осторожно протиснулся перед двумя женщинами.

Более молодая ловко убрала два пальто, лежавших на соседнем кресле. Мейсон сел и украдкой взглянул на нее.

Обе женщины смотрели прямо и, очевидно, не обращали на адвоката никакого внимания.

– Слушается дело по обвинению Теодора Балфура, – объявил судья Кадвелл. – Присяжные на месте, и обвиняемый находится в зале суда. Обвинение готово?

– Обвинение готово, ваша честь.

– Начинайте.

– В месте дачи свидетельских показаний находится свидетель Джордж Демпстер, – сказал обвинитель.

– Да, – подтвердил судья Кадвелл. – Мистер Демпстер, вернитесь, пожалуйста, в место дачи свидетельских показаний.

Джордж Демпстер, коренастый, медленно передвигающийся тридцатилетний мужчина, занял свидетельскую ложу.

– Вчера вы давали показания о том, что обнаружили кусочки стекла рядом с трупом на автомагистрали? – начал допрос обвинитель.

– Все правильно. Да, сэр.

– А у вас была возможность обследовать фары автомобиля, который вы нашли в гараже дома Балфуров?

– Да, сэр.

– В каком состоянии находились фары?

– Правая передняя оказалась разбита.

– В какое время вы ее осматривали?

– Примерно в семь пятнадцать утра двадцатого числа текущего месяца.

– Вы спрашивали у кого-нибудь разрешения осмотреть машину?

– Нет, сэр, про машину мы ничего не спрашивали.

– Почему?

– Мы хотели провести проверку перед тем, как выступить с какими-либо обвинениями.

– Итак, что вы сделали?

– Мы отправились к дому Балфура. В задней части находится гараж, рассчитанный на четыре машины. Из самого дома не подавалось никаких признаков жизни, но в квартире, расположенной над гаражом, кто-то двигался. Когда мы подъехали, этот человек выглянул в окно и спустился по лестнице. Он представился слугой, живущим над гаражом. Мы сказали ему, что мы из полиции и хотели бы осмотреть гараж, потому что ищем доказательства совершения преступления. Я спросил, не возражает ли он. Он ответил, что, конечно, нет, открыл гараж, и мы вошли.

– Теперь я хотел бы обратить ваше внимание на определенную машину с номерным знаком GMB шестьсот шестьдесят пять. Вы обнаружили на ней что-нибудь необычное?

– Да, сэр.

– И что вы обнаружили?

– Я увидел, что передняя фара разбита, на правом крыле имеется небольшая вмятина, а на бампере – несколько капель крови.

– Что вы сделали потом?

– Я заявил слуге, что нам придется изъять эту машину и нам хотелось бы допросить человека, который на ней ездил. Я спросил у слуги, кому она принадлежит, он сообщил, что мистеру Гатри Балфуру, но ею пользовался племянник мистера Балфура, Тед Балфур…

– Я возражаю, – встал со своего места адвокат защиты. – Это показания с чужих слов. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.

– Возражение принимается, – постановил судья Кадвелл. – Обвинению известно, что доказательства подобного рода представлять запрещено.

– Простите, ваша честь, – сказал обвинитель. – Я уже сам собирался попросить исключить из протокола последние слова свидетеля. Мы не собирались таким образом доказывать, кто вел машину. Свидетелю следует это понимать.

Обвинитель повернулся к дававшему показания Джорджу Демпстеру:

– А теперь, мистер Демпстер, расскажите суду и присяжным, что вы сделали потом?

– Мы подняли молодого Балфура с кровати.

– Когда вы используете выражение «молодой Балфур», вы имеете в виду обвиняемого по этому делу?

– Да, сэр.

– Вы разговаривали с ним?

– Да, сэр.

– В какое время?

– Около восьми утра.

– Вы подняли его с кровати?

– Кто-то его разбудил, он надел халат и вышел к нам. Мы представились и объяснили, что нам нужно. Он ответил, что не станет с нами разговаривать, пока не оденется и не выпьет кофе.

– Что вы сделали?

– Мы попытались что-то из него вытянуть, старались действовать вежливо. Нам не хотелось применять силу, но он повторял, что не станет ничего обсуждать, пока не выпьет кофе.

– Где происходил разговор?

– В доме Гатри Балфура.

– Кто присутствовал при разговоре?

– Еще один полицейский, который поехал туда вместе со мной, мистер Даусон.

– Он сейчас находится в зале суда?

– Да, сэр.

– Кто еще?

– Обвиняемый.

– Еще кто-то?

– Нет, сэр.

– Где вы беседовали?

– В доме.

– Где конкретно в доме?

– В небольшом кабинете. В него ведет дверь из спальни обвиняемого. Дворецкий или кто-то другой принес кофе, сливки, сахар и утреннюю газету, и мы пили кофе…

– Вы сказали «мы пили кофе»?

– Все правильно. Дворецкий принес три чашки, три блюдца, сливки, сахар и большую электрокофеварку. Мы все трое пили кофе.

– Что вы сказали обвиняемому и что он сказал вам?

Мортимер Дин Хоуланд, адвокат, представляющий Балфура, встал со своего места.

– Я возражаю, ваша честь, – заявил он. – Не было сделано должного обоснования.

Судья Кадвелл поджал губы, посмотрел на свидетеля, затем на обвинителя.

– И я считаю, – продолжал Хоуланд, – что я имею право на перекрестный допрос этого свидетеля, пока в качестве доказательства еще не принято никаких признаний и заявлений обвиняемого.

– Мы не закладываем основание для признания, ваша честь, – сказал обвинитель.

– Вот именно в этом и заключается мой протест, – заметил адвокат защиты.

Судья Кадвелл внимательно обдумал поднятый вопрос.

Мейсон воспользовался возможностью изучить молодую женщину, сидевшую справа от него. Поскольку она держала для него место, она должна была знать, что он придет. Раз она это знала, то, скорее всего, она и послала ему гонорар.

– Что за дело? – шепотом обратился к ней адвокат.

Она холодно посмотрела на него, подняла подбородок и отвернулась.

Ответил мужчина, сидевший слева от Мейсона:

– Жертву сбили автомобилем, водитель скрылся. Непредумышленное убийство.

– Я принимаю заверения обвинителя, что за этим вопросом не последует сообщений ни о каких признаниях. Возражение отклоняется, – постановил судья Кадвелл. – Свидетель, отвечайте на вопрос.

– Он сказал, что провожал своего дядю и жену дяди на поезд, – начал свидетель. – Потом отправился на вечеринку, где изрядно выпил и…

– Секундочку, ваша честь, – перебил свидетеля адвокат защиты. – Теперь выясняется, что заявление обвинителя оказалось неправильным, поскольку он пытается представить признание или…

– Я спрошу об этом у обвинителя, – суровым голосом прервал возражение судья Кадвелл.

Обвинитель уже вскочил на ноги.

– Пожалуйста, ваша честь!! Если вы выслушаете ответ до конца, вы поймете мою позицию.

– В нем пойдет речь о признании?

– Свидетель скажет о том, на какие вопросы обвиняемый ответил утвердительно. Это не совсем то, что признание.

– Представитель окружной прокуратуры намерен показать, что обвиняемый признался в том, что был пьян, – вставил адвокат защиты.

– Пусть свидетель договорит до конца, – постановил судья Кадвелл. – Продолжайте, мистер Демпстер.

– Обвиняемый сказал, что изрядно выпил на той вечеринке и ему стало дурно. Он думал, что к алкоголю подмешали наркотик. Он заявил, что отключился и ничего не помнит до того момента, как пришел в себя в своей машине и…

– Ваша честь! Ваша честь! – запротестовал адвокат защиты. – Здесь совершенно определенно….

– Сядьте, – велел судья Кадвелл. – Пусть свидетель закончит. Если его ответ окажется таким, как я предполагаю, я потребую объяснений от господина обвинителя. Это суду совсем не нравится. Суд считает, что сделана попытка оказать на нас давление.

– Пожалуйста, выслушайте ответ полностью, – взмолился обвинитель.

– Именно этого я и жду.

– Продолжайте, – обратился обвинитель к свидетелю.

– Он сказал, что пришел в сознание в своей машине, – заговорил Демпстер. – Какая-то женщина сидела за рулем.

– Какая-то женщина? – воскликнул судья Кадвелл.

– Да, ваша честь.

– Значит, он сам не вел машину?

– Нет, ваша честь, – ответил обвинитель. – Теперь, я надеюсь, суд понимает, что я пытался показать.

– Да, – кивнул судья Кадвелл и повернулся к свидетелю: – Продолжайте, мистер Демпстер. Что еще сказал обвиняемый?

– В сознании он находился очень недолго, он помнит, что его тошнило. В следующий раз он пришел в себя только дома, в собственной постели. Ему страшно хотелось пить. Он посмотрел на часы – они показывали без двадцати пяти пять утра. Голова была очень тяжелой.

– Вы спрашивали его о том, что за женщина сидела за рулем? – снова обратился к свидетелю обвинитель.

– Да.

– Что он ответил?

– Он сказал, что не помнит, что он не уверен.

– Так что же все-таки – что не помнит или что не уверен?

– И то, и другое.

– Вы его еще о чем-нибудь спрашивали?

– После этого я задал ему несколько вопросов, но не получил ни одного ответа. Он хотел узнать, что случилось. Я объяснил, что мы расследуем смерть – человека сбили на автомагистрали, водитель скрылся. Имеются доказательства, что в дело замешана его машина. Услышав это, он заявил, что если ситуация складывается таким образом, то он не скажет больше ни слова, пока не проконсультируется со своим адвокатом.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся обвинитель к адвокату защиты.

Мортимер Дин Хоуланд, представляющий Балфура, славился своими нагоняющими страх скандальными перекрестными допросами.

Он опустил густые брови, выпятил вперед челюсть, в течение минуты сурово смотрел на свидетеля, а потом задал первый вопрос:

– Вы отправились в тот дом, чтобы попытаться получить признание у обвиняемого, не так ли?

– Ничего подобного.

– Но вы отправились в дом?

– Конечно.

– И попытались получить признание у обвиняемого?

– Да, в некотором роде.

– В таком случае вы отправились в тот дом, чтобы попытаться получить признание у обвиняемого – одним или другим способом.

– Я поехал туда, чтобы посмотреть на автомобиль обвиняемого.

– Почему вы решили туда поехать и осмотреть автомобиль обвиняемого?

– Я решил это сделать после получения определенной информации.

Адвокат помедлил и, боясь открыть ловушку для споров по техническим аспектам, изменил тактику:

– Когда вы в первый раз увидели обвиняемого, вы пробудили его от глубокого сна, не так ли?

– Я не будил. Это сделал слуга.

– Вы знали, что обвиняемый плохо себя чувствует?

– По его виду сразу же становилось понятно, что он провел бурную ночь. Это все, что я знал, пока он сам не сообщил мне, что его тошнило. Я подумал, что он…

– Меня не интересует, что вы подумали! – закричал Хоуланд.

– Я считал, что вы спрашиваете именно об этом, – спокойно ответил свидетель.

В зале суда послышался смех.

– Сосредоточьтесь на задаваемых вопросах! – продолжал орать Хоуланд. – Вы могли сказать, что обвиняемый плохо себя чувствует?

– Да, он не выглядел свеженьким, как огурчик. По его виду становилось ясно, что он страдает от похмелья.

– Я вас не об этом спрашивал. Я хотел выяснить, могли ли вы сказать, что обвиняемый плохо себя чувствует?

– Он был в отвратительном настроении. Сразу же бросалось в глаза, что он изрядно выпил.

– Хватит! – закричал Хоуланд. – Хватит острот! Здесь на карту поставлена свобода человека. Просто отвечайте на вопросы. Вы знали, что он выглядит не так, как обычно?

– Я не знаю, как он обычно выглядит.

– Вы знали, что подняли его с постели?

– Я это предполагал.

– Вы знали, что он плохо выглядит?

– Да.

– Как он выглядел?

– Ужасно. Как человек в состоянии похмелья.

– Вы видели других людей в состоянии похмелья?

– Множество.

– А сами вы когда-нибудь страдали похмельным синдромом?

– Ваша честь, я возражаю, – встал со своего места обвинитель.

– В таком случае я требую вычеркнуть из протокола заявление свидетеля, что обвиняемый страдал от похмелья, на основании того, что это вывод свидетеля, – ответил Хоуланд. – Свидетель просто высказал свое мнение. А он недостаточно квалифицирован, чтобы выступать с подобным мнением.

– Я снимаю возражение, – объявил обвинитель.

– Сами вы когда-нибудь страдали похмельным синдромом? – повторил Хоуланд.

– Нет.

– У вас никогда не было похмельного синдрома?

– Нет.

– Вы не пьете?

– Я не трезвенник: позволяю себе иногда пропустить стаканчик, но ни разу в жизни не напивался. Не помню, чтобы когда-нибудь страдал похмельным синдромом.

– Тогда откуда вы знаете, как выглядит человек, страдающий похмельным синдромом?

– Я видел людей в состоянии похмелья.

– Что такое похмелье?

– Последствие опьянения. Я сказал бы – последствие опьянения, когда алкоголь еще не полностью вышел из организма.

– Вы сейчас говорите, как врач.

– Вы спросили, как я определил бы похмелье.

– О, это все, – объявил Хоуланд, взмахивая руками, словно устал спорить.

Адвокат защиты повернулся спиной к Демпстеру.

Свидетель уже собрался покинуть место дачи показаний.

– Секундочку, – внезапно остановил его Хоуланд, резко поворачиваясь и вытягивая указательный палец. – Еще один вопрос. Обвиняемый сообщил вам, в какое время он отключился?

– Он сказал, что около десяти.

– Около десяти?

– Да, сэр.

– Вы нам этого не говорили.

– Меня не спрашивали.

– Вас просили пересказать, что вам сообщил обвиняемый, не так ли?

– Да.

– Тогда почему вы попытались скрыть его заявление о том, что он отключился около десяти часов?

– Я… ну, я не обратил на это особого внимания.

– Почему нет?

– Если честно, я ему не поверил.

– Вы поверили его словам о том, что какая-то женщина вела машину?

– Нет.

– Однако вы обратили внимание на эту часть заявления?

– Да. Но это совсем другое дело.

– В каком смысле?

– Это признание.

– Вы имеете в виду – признание, противоречащее интересам обвиняемого?

– Конечно.

– О! Значит, вы отправились туда, готовый запомнить любые показания, который сделает обвиняемый, и забыть все, что он скажет в свою пользу, не так ли?

– Я ничего не забывал. Я просто не упоминал об этом, потому что мне не задавали специфических вопросов, которые заставили бы меня дать об этом показания.

– В какое время вас послали расследовать случай смерти на автомагистрали?

– Около двух часов утра.

– Труп лежал на шоссе?

– Да, сэр.

– Как долго он там находился?

– Я могу ответить только со слов других.

– Вы знаете, когда о происшествии сообщили в полицию?

– Да.

– Когда?

– Примерно за пятнадцать минут до нашего появления на месте.

– Это оживленная магистраль?

– Достаточно.

– Труп не мог оставаться на автомагистрали, по которой осуществляется такое движение, более десяти или пятнадцати минут до того, как кто-то сообщил в полицию?

– Не знаю.

– Это оживленная магистраль?

– Да.

– А обвиняемый отключился примерно в десять часов?

– Так он говорит.

– И он плохо себя чувствовал?

– Так он говорит.

– И он лег спать?

– Так он говорит.

Адвокат колебался какое-то время.

– И заснул? – наконец, спросил он.

– Этого обвиняемый не говорил. Он признался, что у него полный провал памяти примерно до четырех часов тридцати пяти минут утра, когда он пришел в себя.

– Он сказал, что у него был полный провал памяти?

– Он сказал, что ничего не помнит.

– А разве он не говорил, что в следующий раз пришел в себя только дома, в собственной постели?

– Он сказал, что следующее, что он помнит, – это то, что в четыре тридцать пять утра он лежал в собственной постели.

– Но кое-что из того, что вам сообщил обвиняемый, вы забыли – все, что было сказано в его пользу?

– Я уже говорил вам, что все помню.

– Но пренебрегли тем, чтобы пересказать нам?

– Пусть будет по-вашему, если вам так хочется.

– Ввиду вашей совершенно очевидной предубежденности я не собираюсь больше задавать вам никаких вопросов.

Свидетель злобно взглянул на Хоуланда и покинул место дачи свидетельских показаний.

– У меня тоже больше нет вопросов к свидетелю, – объявил обвинитель. – Я приглашаю Миртл Анну Хейли для дачи показаний.

Рыжеволосая женщина, сидевшая у прохода, недалеко от Мейсона, встала, прошла в свидетельскую ложу, подняла правую руку и принесла присягу.

Мейсон украдкой взглянул на находившуюся рядом с ним девушку.

Она сидела, высоко подняв голову, таким образом, что адвокат мог видеть только ее профиль. Весь ее облик выражал холодное презрение, с которым девушки обычно относятся к тем, кто пытается с ними познакомиться и действует при этом довольно нагло.