Текст книги "Дело о смертоносной игрушке"

Эрл Стенли Гарднер
Дело о смертоносной игрушке

Глава 1

Изысканные манеры всегда отличали Мервина Селкирка. Вот и сейчас он повернулся к Норде Эллисон, вежливо произнес: «Пожалуйста, извини», – нагнулся к своему семилетнему сыну и влепил ему пощечину.

– Юный джентльмен, – пояснил он, – не должен перебивать, когда взрослые разговаривают.

Затем Мервин Селкирк откинулся в кресле, зажег сигару и повернулся к Норде Эллисон:

– Так что ты говорила?..

Однако Норда не могла продолжать. Глядя в глаза униженного ребенка, она внезапно поняла, что отец не впервые ударил его подобным образом.

Мальчик с трудом сдерживался, чтобы остаться «маленьким мужчиной» и не расплакаться. Он молча направился к выходу, у самых дверей остановился, произнес: «Простите меня» – и вышел из комнаты.

– Это все влияние его матери, – объяснил Мервин Селкирк. – В теории она верит в дисциплину, но не утруждает себя тем, чтобы применять необходимые меры на практике. Когда Роберт возвращается от нее из Лос-Анджелеса, мне приходится прилагать немало усилий, чтобы привести его в норму.

Тяжкая сцена внезапно открыла Норде истинное лицо Мервина Селкирка. Добродушие, улыбки, вежливость, изысканные манеры были всего лишь маской. Под слегка презрительным и слегка надменным отношением к миру скрывались садизм и безграничный эгоизм, чуть прикрытые показной вежливостью.

То, с какой мгновенной ясностью открылся ей характер Мервина Селкирка, поразило Норду. Она резко поднялась.

– Я устала, Мервин, – сказала она. – Боюсь, мне придется тебя покинуть. Я весь день мучаюсь головной болью. Мне лучше пойти домой, принять аспирин и немного отдохнуть. Это должно помочь.

Селкирк тоже быстро встал. Левой рукой он сильно сжал ее запястье.

– Мне кажется, Норда, что голова у тебя разболелась только что, – заметил он.

– Да, Мервин.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Нет.

Мгновение он медлил, совершенно так же, как минуту назад, перед тем как ударить ребенка. Норда чувствовала, что он готовится напасть.

Атака последовала безо всякой подготовки.

– Я вижу, тебе это не по силам, – заявил он.

– Что мне не по силам?

– Воспитание ребенка. Ты слишком мягка.

– Я не такая уж мягкая, Мервин, но есть разные способы наказания детей. Роберт – чувствительный мальчик, умный и гордый. Ты мог бы подождать, пока я уйду, и потом объяснить ему, что невежливо перебивать взрослых, когда они разговаривают. Я не сомневаюсь, он бы все понял. Но ты поступил иначе, ты оскорбил его в моем присутствии, унизил его чувство собственного достоинства и…

– Достаточно, – холодно перебил Мервин Селкирк. – Я не нуждаюсь в советах незамужней женщины, как следует наказывать детей.

– Кажется, я только теперь по-настоящему тебя увидела, – призналась Норда.

– Нет, ты меня еще не знаешь, – угрожающе и жестко произнес он. – Я хочу тебя, и я всегда получаю то, что хочу. Не надейся, что у тебя получится так просто взять и уйти от меня. Кстати, я заметил, что последнее время ты частенько упоминаешь имя некоего Бенедикта, что работает вместе с тобой. Ты, должно быть, и сама не осознаешь, как часто его цитируешь. Нейт сказал это, Нейт сказал то… Не забывай, что ты помолвлена со мной. Ни одной женщине я не позволю унижать себя. Ты обещала выйти за меня замуж, и ты это сделаешь.

Его пальцы стальными тисками сжимали ее запястье, выражение глаз вызывало страх… Но уже через мгновение маска вернулась на свое место.

– Впрочем, не стоит тревожить тебя всякими проблемами, когда ты плохо себя чувствуешь, – проговорил он голосом кающегося грешника, – Пойдем, дорогая, я отвезу тебя домой… Мне очень жаль, что так получилось с Робертом. То есть мне очень жаль, что ты расстроилась. Но ты должна понять, что я хорошо знаю Роберта и отлично представляю, как его следует воспитывать.

Вечером, у себя дома, Норда Эллисон как следует все обдумала и написала Селкирку официальное письмо, в котором отказывалась выходить за него замуж и просила считать помолвку недействительной.

Через три дня она впервые согласилась поужинать вместе с Натаном Бенедиктом. Нейт пригласил Норду в ее любимый ресторан. Никаких неприятных встреч не произошло, но два дня спустя позвонил Мервин Селкирк и сказал, что ему надо кое-что обсудить с Нордой.

– Не вижу смысла, – ответила Норда. – И в любом случае сегодня я занята.

– Ты занята с Нейтом? Насколько мне известно, ты позволила ему пригласить тебя в наш ресторан.

– Это не твое дело, – возразила Норда и бросила трубку.

Телефон звонил еще несколько раз подряд, но Норда не отвечала.

Натан Бенедикт, высокий стройный мужчина с вьющимися темно-каштановыми волосами и выразительными глазами, зашел за Нордой ровно в восемь, и они вновь отправились в тот же ресторан.

Хотя Нейт заранее заказывал столик, пришлось довольно долго ждать. Им предложили, пока столик не освободился, посидеть в баре.

Мервина Селкирка Норда заметила, когда было слишком поздно предпринимать что-либо. Впоследствии она также не могла поклясться, что он подставил ногу проходящему мимо Натану Бенедикту, а вот то, что последовало затем, наблюдала масса свидетелей.

Мервин Селкирк вскочил со стула, закричал:

– Ты смотри, кого толкаешь! – и ударил Бенедикта в лицо.

Натан рухнул на пол со сломанной челюстью. Двое приятелей Мервина, сидевших вместе с ним, пытались успокоить Селкирка.

– Перестань, Мерв, – сказал один из них.

Поднялась суматоха, забегали официанты, потом явилась полиция. Норда была уверена, что видела блеск металла, когда правая рука Селкирка наносила точно рассчитанный и прекрасно выполненный удар.

Хирург, вправлявший челюсть Бенедикта, тоже не сомневался, что травма нанесена кастетом. Норда потребовала, чтобы полиция обыскала Селкирка, однако ничего найти не удалось. Один из друзей Мервина сам предложил полиции осмотреть и его. Разумеется, у него также ничего не нашли. Второй приятель исчез еще до появления полицейских. Селкирк объяснил, что тот ушел, поскольку у него была назначена важная встреча и он опасался, что опоздает на нее из-за каких-нибудь формальностей. Впрочем, если этот человек потребуется полиции, Селкирк готов сообщить, где его можно найти.

Свой поступок Селкирк объяснял просто. Он ужинал с друзьями. Сидел, повернувшись спиной к двери, и никого не видел. Проходя мимо, Бенедикт не просто наступил ему на ногу, но и ударил по голени. Когда Селкирк вскочил на ноги, Бенедикт уже замахнулся, чтобы нанести удар, но Мервин Селкирк его опередил.

– А что мне еще оставалось делать? – с невинным видом закончил он свой рассказ.

Через неделю после случая в ресторане Норда Эллисон начала получать письма. Их отправляли авиапочтой из Лос-Анджелеса. В каждом из ничем не примечательных конвертов лежали газетные вырезки: одна, порой две, изредка три. В этих заметках рассказывалось о трагедиях, случившихся с разными людьми и в разных местах. Подобными отчетами пестрят практически все газеты. Разведенный муж не мог жить без бывшей жены; он выследил ее на автобусной остановке и застрелил прямо на улице. Отвергнутый поклонник напился пьяным, вломился в квартиру, где жила отказавшая ему девушка, и выпустил в нее пять пуль. Обезумевший от пьянства мужчина явился в контору, где работала его бывшая подружка, и заявил: «Не могу жить без тебя. Раз ты не моя, то и никому не достанешься!» Несмотря на крики и мольбы, он прострелил ей голову, а потом застрелился сам.

Разумеется, Норда и сама видела подобные рассказы в газетах, но лишь пробегала по ним глазами, считая, что ее они не касаются. Теперь она с удивлением обнаружила, какое огромное количество подобных вещей происходит в мире. Кто-то аккуратно вырезал эти сообщения из газет, выходящих в полудюжине крупных городов.

Норда Эллисон обратилась к адвокату, тот связался с почтой. Там пытались что-то сделать, но тем не менее письма продолжали поступать.

Никаких доказательств раздобыть не удавалось. Очевидно, лицо, отправлявшее письма, делало все в перчатках. Ни разу пары йода не выявили даже смазанного отпечатка пальца. Конверты бросали в почтовые ящики в разных частях Лос-Анджелеса. Имя, фамилия и адрес Норды Эллисон оттискивались на игрушечном печатном станке, какие часто дарят детям.

Адвокат Норды Эллисон предложил посоветоваться с Лоррейн Селкирк Дженнингс, бывшей женой Мервина, которая теперь жила в Лос-Анджелесе со своим вторым мужем. Та вспомнила, что в прошлом году на Рождество подарила Роберту очень дорогой станок для печатания оттисков. Когда Роберт поехал к отцу в Сан-Франциско, он забрал станочек с собой и потом оставил его там. Похоже, что Мервину Селкирку подарок понравился даже больше, чем его сыну.

Узнав об этом, адвокат не мог сдержать ликования.

– Вот он и попался, – твердил адвокат.

Норда Эллисон выдвинула против Мервина Селкирка обвинение, подтвердив его под присягой, и адвокат принялся за дело. Вскоре полиция явилась к Селкирку с ордером на обыск.

Печатный станочек нашли безо всякого труда. Однако состояние матричной ленты доказывало, что им давно не пользовались. Более того, эксперты пришли к заключению, что адрес на конвертах печатался на другом станке, у этого оказался иной шрифт.

Мервин Селкирк был исключительно вежлив с полицейскими. Он без возражений позволил обыскать дом. Он с удивлением узнал, что у мисс Эллисон возникли неприятности. Да, они были помолвлены, она ему очень нравилась. Помолвка расстроилась из-за мелких расхождений. Мисс Эллисон много работает, а работа у нее нервная. Она сама на себя не походила в течение нескольких недель перед расторжением помолвки. Если Мервин Селкирк может как-то помочь ей, он готов в любое время предоставить свои услуги. Он с радостью выделит необходимую сумму, чтобы найти лиц, беспокоящих мисс Эллисон. А что касается его, то ордер на обыск излишен. Двери его дома всегда открыты для представителей власти и правоохранительных органов. Пусть полицейские передадут мисс Эллисон, что он ей искренне симпатизирует. Он сам пытался несколько раз позвонить ей, но, к сожалению, едва узнав его голос, она вешала трубку.

Расшатанные нервы Норды Эллисон начали сдавать после телефонного звонка Лоррейн Селкирк Дженнингс.

– Ну как, нашли у него печатный станок? – поинтересовалась Лоррейн.

– Станок-то нашли, – ответила Норда, – но им уже давно никто не пользовался.

– Это на него похоже, – заявила Лоррейн. – Уж я-то знаю, как работает его ум. Он увидел станок Роберта и решил купить нечто подобное, но с другим шрифтом. Думаю, он заранее отпечатал конвертов двести, потом вышел на яхте в море и выбросил станок за борт. Он не сомневался, что, заподозрив его, вы узнаете, что я дарила такую игрушку Роберту, и добьетесь ордера на обыск. Как видите, он умен, но это дьявольский ум. Я удивлена, что вам потребовалось так долго встречаться с ним, чтобы понять, что за человек скрывается под маской вежливости и порядочности.

Тон Лоррейн не понравился Норде.

– По крайней мере, я поняла это прежде, чем вышла за него замуж, – съязвила она.

Лоррейн расхохоталась.

– Вы действительно оказались умнее, чем я, – признала она. – Но вспомните: ведь я посылала вам записку, я рассказала, что он собой представляет, и предупреждала, чтобы вы не позволили задурить себе голову.

– А я думала, что вы ревнуете, – грустно ответила Норда.

– Боже, да у меня сейчас счастливый брак! – воскликнула Лоррейн. – Я просто старалась избавить вас от того, что мне самой пришлось с ним пережить… Если бы мне еще удалось добиться, чтобы Роберт все время жил со мной! Больше мне ничего не нужно.

– Разумеется, Мервин рассказывал мне о вас, – виновато заговорила Норда. – Я его любила тогда или думала, что люблю. Поэтому я верила ему – ведь вас-то я никогда в жизни не видела.

– Я все понимаю, – с симпатией сказала Лоррейн. – И в будущем давайте не будем недооценивать ни ум, ни безжалостность, ни целеустремленность Селкирка. Он не остановится ни перед чем, впрочем, как и его семья. Я пыталась терпеть его из-за Роберта, но и моему терпению пришел конец. Я ушла от Мервина, когда Роберту было четыре года, и вернулась домой в Лос-Анджелес. Но оказалось, что Селкирки обладают здесь даже большей властью, чем в Сан-Франциско. Они наняли армию хитрых адвокатов и частных детективов и постарались облить меня грязью с головы до ног. Кое-что так и не удалось отмыть. Три человека лжесвидетельствовали в отношении Роберта и меня. Мервину удалось добиться решения суда, по которому Роберт часть времени живет у него, хотя ему наплевать на ребенка. Он выбивал это постановление, только чтобы отомстить мне. Сейчас я замужем за нормальным мужчиной, который, конечно, порой бывает невнимательным, ворчит, когда его что-то не устраивает, и, случается, обвиняет меня в своих ошибках. Но я счастлива. Я даже не могу передать, какой это отдых после Мервина Селкирка. Я рада за вас, что вы расторгли помолвку, но, повторяю, ни в коем случае не недооценивайте Мервина. Он не стерпит, если его унизить. Он станет преследовать вас до тех пор, пока ваша воля не ослабеет до такой степени, что вы прекратите всякое сопротивление.

– А он… я хочу сказать… он опасен? – спросила Норда.

– Ну конечно! Возможно, не в том смысле, как вы думаете, но он коварен, хитер, эгоистичен и жесток. Он нанимал частных детективов, которые следили за каждым моим шагом. Разумеется, вы не так уязвимы, как я, но будьте осторожны!

Норда поблагодарила ее и повесила трубку. Норде вспомнилось, какие обвинения выдвигал Мервин против Лоррейн во время развода. Это был сенсационный судебный процесс. Лоррейн в слезах протестовала, что невиновна, в ответ предоставлялись многочисленные доказательства обратного. В то время Норда еще не была лично знакома с Мервином Селкирком. Читая газетные отчеты, она пришла к выводу, что заявления Лоррейн, будто ее пытаются оклеветать, – это та соломинка, за которую хватается жена, уличенная в неблаговидных поступках. Ведь дыма без огня не бывает.

Теперь Норда сомневалась в правдивости и представленных доказательств. Одновременно изменилось мнение Норды о правоохранительных органах.

Полицейские вели себя с ней крайне вежливо и явно ей симпатизировали. Но они дали понять, что у них и без того полно работы: их обязанность – заниматься розыском и задержанием преступников. А если приставлять охрану к каждому, кто этого захочет, то у них просто не хватит людей. Вот если бы имелись неопровержимые доказательства, что будет совершено преступление, они послали бы людей выследить преступника.

Им прекрасно известно, что не проходит и дня без того, чтобы какой-то ревнивый муж или отвергнутый поклонник не хватал револьвер и не шел на преступление. Полиции очень хотелось бы предотвратить подобные убийства, но надо помнить, что на одно фактически совершенное преступление приходятся сотни и даже тысячи угроз неврастеников, психопатов и просто тех, кто пытается напугать объект своих привязанностей и тем заставить пойти на примирение.

Это примерно то же самое, что и угрозы женщин принять горсть снотворного, если любовник не вернется. Да, многие женщины именно так и сделали – покончили жизнь самоубийством, но тысячи других не привели угрозу в исполнение.

Полицейские сообщили Норде, что для обвинения человека в совершении преступления необходимы доказательства. Требуются не просто догадки, а нечто куда большее. Нужно что-то, что можно было бы законным образом представить в суде, и более того, улики должны доказывать безусловную вину ответчика.

Полицейские посоветовали Норде Эллисон попросту не обращать внимания на приходящие по почте вырезки из газет. Они заметили, что, если бы Мервин Селкирк действительно намеревался перейти к насилию, он бы давно сделал это, потому что угрозы поступают уже достаточно долго.

Норда напомнила им о сломанной челюсти Натана Бенедикта, но полицейские лишь пожали плечами. Доказательства по тому делу крайне противоречивы. Даже сам Натан Бенедикт признает, что споткнулся о ногу Селкирка. Хотя Бенедикт считает, что ему специально поставили подножку, но в ресторане находилось много посетителей, свет был тусклым, пострадавший смотрел на бар, а не на пол. Бенедикт подал гражданский иск в связи с неспровоцированным нападением – Селкирк с готовностью компенсировал ущерб.

Вскоре Лоррейн Селкирк Дженнингс снова позвонила Норде Эллисон.

– Норда, – возбужденно заговорила она, – у меня для вас новость. Мы можем кое-что сделать, чтобы помочь друг другу. Вы – мне, а я вам. Мне бы не хотелось рассказывать все по телефону. Не могли бы вы приехать к нам? Садитесь после работы на самолет, а мы с мужем вас встретим. Вернетесь первым утренним рейсом. Или прилетайте в пятницу, проведете у нас выходные.

Лоррейн пылала энтузиазмом, но отказалась даже намекнуть, что у нее на уме. Норда согласилась прилететь к ним в пятницу вечером, остаться на субботу и вернуться домой в воскресенье.

На следующий день она получила по почте два билета авиакомпаний «Юнайтед» и «Вестерн» – один в Лос-Анджелес, второй – обратно. В конверт Лоррейн вложила записку:

«Мы с мужем встретим вас в аэропорту. Будьте в перчатках. Левая пусть будет надета, а правую несите в левой руке. Я больше не вожу машину. Некоторое время назад я попала в аварию, и это оставило неизгладимый след. Но Бартон – прекрасный водитель. Мы оба ждем вас.

На всякий случай мы купили билеты в разных авиакомпаниях: вдруг кто-то вздумает за вами следить. Пожалуйста, примите меры предосторожности, когда будете выходить из конторы. Садитесь в такси, проверьте, чтобы за вами никто не следил, остановитесь у одной из гостиниц, зайдите внутрь, потом поймайте другую машину и уже на ней поезжайте в аэропорт. В Лос-Анджелесе мы все возьмем на себя».

Письмо развеселило Норду. Она не видела необходимости тратить столько денег на такси. Она рассказала обо всем Нейту, он заехал за ней на своей машине за полтора часа до вылета, покружил по городу, сделал несколько неожиданных поворотов, чтобы убедиться, что за ними нет «хвоста», а затем отвез Норду в аэропорт.

Глава 2

Выйдя из самолета в аэропорту Лос-Анджелеса в десять часов вечера, Норда Эллисон с беспокойством посмотрела в сторону небольшой группы встречающих. Перчатку с левой руки она не снимала.

Одна из женщин быстро подбежала к Норде и обняла ее.

– О Норда! Я так рада, так рада, что вы приехали! Это Бартон Дженнингс – мой муж. О, как вы красивы! Не удивительно, что вы привлекли внимание Мервина.

Норда пожала руку Бартону Дженнингсу, коренастому, спокойному, солидного вида мужчине, и продолжала слушать поток слов, льющихся из Лоррейн, пока они направлялись к месту выдачи багажа.

– Вы остановитесь у нас, – заявила Лоррейн. – У нас есть свободная комната, и мы без проблем сможем вас разместить. Бартон сейчас пойдет к машине и подгонит ее к выходу, а мы тем временем получим ваш багаж. Дайте мне квитанцию, дорогая. Я знаю здесь одного носильщика.

– Так что же случилось? – напомнила Норда.

– Норда, все просто великолепно. Мы победим. У меня отличный адвокат – А. Даулинг Крауфорд. Вы о нем когда-нибудь слышали?

Норда покачала головой и ответила:

– В этой части страны наиболее известен Перри Мейсон. Мне советовали обращаться к нему, если…

– О, Перри Мейсон специализируется по уголовным делам, в основном по убийствам, – перебила Лоррейн, – а Арт Крауфорд – его зовут Артур, но почему-то он всегда расписывается «А. Даулинг Крауфорд» – занимается практически всеми вопросами права. Не только уголовными делами, но и остальными. Норда, я так волнуюсь! Мы добьемся, чтобы Роберт постоянно жил со мной! Я хочу, чтобы вы дали показания и…

– Чтобы я дала показания?! – воскликнула Норда.

Лоррейн вручила квитанцию на багаж носильщику, повернулась и ответила:

– Конечно, вы, Норда! Вы же прекрасно понимаете ситуацию и, насколько мне известно, любите Роберта.

– Погодите… – запротестовала Норда. – Если я вас правильно поняла по телефону, вы утверждали, что придумали что-то, что должно помочь мне. Единственное, что я хочу, – это чтобы Мервин Селкирк оставил меня в покое. Я хочу избавиться от него. Хочу, чтобы он меня забыл. Чтобы мне перестали приходить эти вырезки из газет. У меня нет ни малейшего желания каким-либо образом впутываться хоть во что-то, где замешан он.

– В том-то и дело, – принялась объяснять Лоррейн. – Мистер Крауфорд говорит, что если вы явитесь в суд и дадите показания в нашу пользу, то с полной уверенностью можно утверждать, что Мервин снова начнет угрожать вам. И тогда мы сможем обратиться к судье и заявить, что эти угрозы являются следствием вашего появления на процессе. Судья вынесет решение, ограничивающее действия Мервина. А если тот снова вздумает что-то предпринять, то это уже будет неуважение к суду.

– Послушайте, – спокойным тоном ответила Норда Эллисон, – Мервин Селкирк предпринял уже все, кроме попытки убийства, и нет никаких гарантий, что она не окажется следующим пунктом его плана. Мне бы не хотелось стать трупом, даже если в результате этого Мервину Селкирку предъявят обвинение в неуважении к суду. Меня совершенно не интересует, что советует ваш адвокат – хоть бы и самый лучший в стране, – но я точно знаю, что для любых судебных действий нужны доказательства. А вот их-то в настоящее время и нет.

– Они у вас есть! – воскликнула Лоррейн. – Вы свидетель, в присутствии которого Мервин заявил, что на самом деле ничуть не любит Роберта и хочет, чтобы сын часть времени жил у него, только чтобы преподать мне урок.

– Это замечательно – для вас, но ничуть не решает моей проблемы, – возразила Норда.

– Но вы же не можете меня подвести, – застонала Лоррейн.

– Не знаю. Но я совершенно не намерена впутываться в какие-либо дела Мервина Селкирка до тех пор, пока совершенно точно не уясню свою позицию. Я сама найму адвоката.

– Но сейчас – вечер пятницы. Вам ни с кем не удастся встретиться на выходных, – заметила Лоррейн. – А мистер Крауфорд обещал быть в своей конторе завтра около полудня, чтобы принять ваши показания под присягой.

Норда в задумчивости остановилась возле движущейся ленты, по которой шел багаж.

– Вы же не станете нас подводить! – повторила Лоррейн. – Вы просто не можете так поступить! Ведь это не только ради меня, но и ради Роберта. Вы сами хотите отделаться от семейки Селкирк, ну так подумайте о бедном ребенке! Я уже два года пытаюсь добиться, чтобы Роберт всегда жил со мной. Едва приходит время очередного слушания, Мервин является в суд и, не моргнув глазом, врет в свидетельской ложе. Он представляет меня женщиной, которая хочет отомстить бывшему мужу. Мервин уравновешен, хладнокровен, подчеркнуто вежлив, уверен в себе. На последнем слушании я сказала, что Роберт боится отца, а Мервин с серьезным видом заявил судье, что в этом виновата я, потому что специально настраиваю ребенка против него. Затем Мервин представил свидетелей, поклявшихся, что Селкирк – воплощение отцовской любви, когда Роберт находится у него. Это оказало на судью большое впечатление. Он постановил, что два месяца в году Роберт будет жить у Мервина, а я не имею права обсуждать его в разговорах с ребенком. А потом дело отложили на семь месяцев. Эти семь месяцев заканчиваются чуть больше чем через неделю – в следующий понедельник. С новыми доказательствами, что есть у меня, а также благодаря вашему выступлению нам удастся показать, что представляет собой Мервин на самом деле. Роберт навсегда останется у меня и…

– Насчет меня вы слишком уверены, – перебила Норда. – Не забывайте: я всего лишь один раз видела, как он дал Роберту пощечину.

– Но вы видели это! – настаивала Лоррейн. – Вы видели его жестокость, то, как сильно он бил. Он хладнокровно размахнулся и ударил малыша так, что тот отлетел на полкомнаты.

– Он не отлетал на полкомнаты.

– Но удар-то был сильный.

– Да, – согласилась Норда.

– Нанесенный в присутствии постороннего человека и только потому, что ребенок обратился к вам с какой-то детской просьбой, таким образом прервав ваш разговор.

Норда некоторое время молчала. Она понимала, что ее загнали в ловушку, но и это вызывало у нее сомнения.

– В общем-то, Лоррейн, я уже почти стала членом семьи. Роберт называл меня «тетя Норда», и было бы удивительно, если бы в моем присутствии он соблюдал все формальности и правила этикета, как с незнакомым человеком.

– Вот именно, – согласилась Лоррейн, – и поэтому жестокость Мервина еще более чудовищна.

Норда повернулась к Бартону Дженнингсу, но он предупредил вопрос.

– Не смотрите на меня, – засмеялся он. – Я только вожу машину и не касаюсь проблем Лоррейн с ее бывшим мужем. Конечно, если он окажется слишком близко от меня, я садану его молотком по голове, но я прилагаю все усилия, чтобы не впутываться в личные дела Лоррейн. Конечно, я очень люблю Роберта и предоставлю любую финансовую помощь, какая только потребуется…

– Да кто же может его не любить? – воскликнула Норда. – Кстати, а где он? Я надеялась, что вы привезете его с собой.

– Завтра рано утром он отправляется в четырехдневный поход, – объяснила Лоррейн. – Для него это важное событие. Он будет спать под открытым небом, в поход разрешается взять собаку. Если честно, мы даже не предупредили его, что ожидаем вас. Вы не представляете, Норда, как вы ему нравитесь. Если бы он узнал, что вы приезжаете, он предпочел бы остаться дома, чтобы увидеться с вами… но тогда у него возникла бы масса вопросов, почему вы здесь… ну, и все в таком роде.

Мы не хотим вводить Роберта в курс дела. Так, наверное, лучше. Вы увидитесь с ним как-нибудь в другой раз при более благоприятных обстоятельствах. Я надеюсь, когда все уладится, вы погостите у нас недельку.

Норда молчала, думая о Роберте, который, конечно, любил ее, и о том, что могло бы случиться, если бы она не разорвала помолвку, а вышла замуж за отца Роберта… Затем ее внезапно осенила мысль, что Мервин в таком случае, несомненно, использовал бы ее чувства к мальчику и его привязанность к ней как новый рычаг для принятия судом решения, чтобы Роберт жил у него хотя бы половину времени.

В ужасе Норда начала размышлять, просчитывала ли Лоррейн такой вариант.

Девушка практически сразу пришла к выводу, что Лоррейн наверняка не исключала подобную возможность. Судя по всему, не похоже, чтобы она могла что-то упустить. Как и всякая другая женщина. В свое время Мервин скрепя сердце признавался Норде, что восхищается предусмотрительностью и быстротой ума Лоррейн.

– У моей бывшей жены есть одна черта, – говорил он. – Она никогда не проиграет пари. Она непрерывно болтает с невинным выражением на лице, но на самом деле она бесстрастна и точна, как вычислительная машина. Она ночами не спит, размышляя, каков будет результат, если произойдет то-то и то-то.

Мысли Норды прервала Лоррейн, внимательно наблюдавшая за ее лицом.

– По крайней мере, Норда, сегодня вы переночуете у нас, а завтра утром переговорите с моим адвокатом. Я уверена, что после этого вы посмотрите на вещи в новом свете.

Норда предпочла бы отправиться в гостиницу, однако Лоррейн настаивала, и Норда позволила отвезти себя в дом Дженнингсов в Беверли-Хиллз.

Она поинтересовалась, где спит Роберт, ей ответили, что в палатке во внутреннем дворике. Последнее время он вообще очень много времени проводит на улице: насмотрелся по телевизору вестернов о героях, живущих под открытым небом. В конце концов Роберт настоял, чтобы ему разрешили спать не в спальне, а в палатке.

Лоррейн объяснила, что, если им с мужем зачем-то надо уехать из дома, мальчик остается с приходящей няней, но сегодня вечером им не повезло: обе няни, которых они приглашают, оказались заняты. Поэтому Лоррейн с Бартоном дождались, пока Роберт заснет в своей палатке, а потом отправились в аэропорт.

Они не сомневались, что с мальчиком все будет в порядке, потому что его охраняет Ровер – датский дог, которого Лоррейн оставила себе при разделе имущества с Мервином. Норда много раз слышала от Роберта восхищенные рассказы о собаке, и ее саму «представляли» псу, когда мальчик гостил у отца.

Дог был огромным существом с выразительными глазами. Он всегда держался с достоинством. Норда ему понравилась, и, к ее радости, он вспомнил ее при следующей встрече: завилял хвостом и позволил погладить себя по голове.

Бартон Дженнингс отправился к черному ходу, чтобы заглянуть во внутренний двор. Вернувшись, он сообщил, что все в порядке. Ровер спит, устроившись таким образом, чтобы одним глазом наблюдать за домом, а другим за мальчиком.

Норда спросила, нельзя ли ей сходить поздороваться с собакой, но Бартон решил, что в таком случае пес, скорее всего, придет в возбуждение и разбудит Роберта.

К тому же, добавила Лоррейн, если ребенок узнает, что приехала Норда, он, несомненно, откажется идти в поход, а это несправедливо по отношению к другим мальчикам, да и к самому Роберту тоже.

В голосе хозяйки послышались какие-то нотки, которые привели Норду в беспокойство. Они с Робертом всегда находили общий язык. Она чувствовала, что завоевала его доверие. Или Лоррейн ревнует к ней своего сына?

Последнюю мысль Норда отбросила, едва та мелькнула в голове. Норда объявила, что страшно устала, и ее проводили в комнату на втором этаже в северо-западной части дома, с окнами на улицу.