Текст книги "Дело зеленоглазой сестрички"

Глава 4

Личный кабинет Мейсона очень напоминал студию звукозаписи.

На столе лежал миниатюрный проволочный магнитофон, соединенный с обычным катушечным магнитофоном, готовым к записи. Тут же стоял крохотный громкоговоритель, позволявший Мейсону и Делле Стрит слушать запись.

– Качество действительно очень хорошее, – сказала Делла. Мейсон кивнул. – Что вы скажете о Брогане?

– Ему придется раскрыть свои карты. Он непременно побежит к Фричу, и тогда люди Дрейка поработают. Он…

Мейсон замолчал, услышав условный стук в дверь. Делла Стрит открыла дверь.

Долговязый Пол Дрейк был явно в хорошем расположении духа.

– Черт возьми, ребята, чем это вы тут занимаетесь? – спросил он, закрывая за собой дверь.

Мейсон усмехнулся:

– На этот немецкий магнитофон я записал свою беседу с твоим приятелем Броганом и, между прочим, сделал копию нужной мне записи.

Дрейк послушал запись.

– Кажется, неплохо получилось. А зачем тебе второй магнитофон?

– Перепишу с проволоки на пленку. Пленкой буду пользоваться, а проволоку спрячу как оригинальную улику.

Дрейк послушал еще и усмехнулся.

– Кажется, ты его перехитрил. Вы успели прослушать всю его запись?

– Да. Я попросил поставить ее дважды. А что поделывает Броган? Он еще не привел твоих людей к Фричу?

– Еще нет. Он даже не выходил из дому.

– Ты хочешь сказать, он еще не выходил из своей квартиры? – удивленно спросил Мейсон.

– Да, не выходил. Мои люди все еще там.

– Сколько же времени они там?..

– Много. Они были там еще до того, как вы с миссис Этвуд ушли. Они видели, как вы уходили.

Мейсон нахмурился, потом улыбнулся:

– Видно, Броган все еще пытается выяснить, что произошло с его записью, и не решается сообщить об этом Фричу.

– Черт побери, Перри, что же в самом деле произошло?

Мейсон усмехнулся:

– Я испортил Брогану улику. Честно говоря, идея пришла ко мне совершенно неожиданно. Я попросил у него выпить, в надежде, что он выйдет из комнаты, а я тем временем гляну на пленку и выясню, не склеена ли она. Но он был очень осторожен.

– Естественно, – сказал Дрейк. – Черт возьми, Перри, этот парень не решался оставить тебя одного ни на минуту, по его меркам – ты вполне мог схватить ее и выбросить в окно.

– Знаю. Он заставил нас выйти на кухню и так боялся, что я подкину в его бокал наркотик, что предложил нам самим готовить себе напитки. Я случайно заметил над раковиной магнитный держатель для ножей, и вот тогда меня осенило. Я сумел покинуть кухню последним, снял ножи, взял со стены магнит и незаметно подсунул его под скатерть на столе, туда, где, как я предполагал, он положит катушку с пленкой. Он ничего не заметил. Когда я заявил, что хочу взглянуть на пленку, он любезно стал вращать катушку, находившуюся в магнитном поле. Разумеется, вся запись на ней стерлась.

– Как это? – недоверчиво спросил Дрейк. – Что-то я не пойму.

Мейсон улыбнулся и пояснил:

– Магнитная запись – это всего лишь молекулы, определенным образом расположенные на магнитной пленке. Можно стереть запись или сделать новую, воздействуя на пленку магнитным полем. Когда пленка проходит через головку, старая запись стирается и сразу делается новая. Повертев подковообразный магнит вокруг катушки с пленкой, можно стереть всю запись, но плоский магнит действует еще лучше.

– Черт возьми, я и не знал, что такое возможно. Конечно, я знал, что голос записывается в результате пульсации магнитного поля. А как на это отреагировал Броган? Держу пари, у него начался припадок.

– Действительно, с минуту он был в панике. Затем, видимо вспомнив, что может сделать еще одну копию, он проводил нас, заверив, что причина в неисправности магнитофона.

– Он подозревает, что это твоя работа?

– Он подозревает, что я что-то сделал, но не знает, что именно, и это его сильно беспокоит.

– А у него нет другой записи?

– Эта запись была поддельная.

– Что ты имеешь в виду?

– А вот что. Фрич, вероятно, как-то вызвал Бэйна на большой разговор. Они говорили обо всем: о политике, о минувших годах, о бизнесе, о фермерском хозяйстве, о нефти и так далее. Потом Фрич пошел в студию звукозаписи, где опытный специалист помог ему изготовить оригинальную подделку.

– Опять ничего не понимаю.

– Хорошо, Пол. Допустим, во время их разговора Фрич спрашивает Бэйна: «Помнишь, какого большого оленя мы с тобой подстрелили на вершине горы?» – и Бэйн отвечает: «Помню, как будто это было вчера, и никогда этого не забуду, Джей-Джей». Фрич идет в студию звукозаписи, и на другой пленке ему записывают такой вопрос: «Ты помнишь, Нед, как я достал деньги для твоей скважины, ограбив тот банк?» В студии отрезают часть пленки с первым вопросом Фрича и, оставив ответ Бэйна, приклеивают его к пленке со вторым вопросом Фрича. Нам же кажется, что Бэйн отвечает именно на этот вопрос.

– Значит, весь их разговор сделан таким образом?

– Вот именно.

– И эта пленка состоит из нескольких кусков?

– Оригинал – да, но, послушав разговор, можно этого не заметить. Умелый звукотехник сократил оригинал примерно до двадцатиминутной беседы с четырьмя или пятью уличающими Бэйна фразами. Затем эту беседу переписали на новую пленку, которую сейчас выдают за оригинал.

– Как ты собираешься это доказать?

– Конечно, это будет непросто. Но у меня есть хорошая зацепка. И тут мне помог звукотехник.

– Что ты имеешь в виду?

– Подлинный разговор Фрича с Бэйном происходил в обычной комнате. Там голоса отражаются от стен. Когда говорит Нед Бэйн, слышно слабое эхо, иногда оно слышно и при словах Фрича. Но когда Фрич задает те вопросы, на которые Бэйн дает компрометирующие ответы, никакого эха не слышно. Значит, Фрич задавал вопросы в студии звукозаписи, стены которой не отражают звук, и вопреки всем его стараниям разница в звучании заметна даже неспециалисту.

Кроме того, очень внимательно слушая эту запись, я заметил, что Нед Бэйн сам нигде не упоминает об этих деньгах – он только подтверждает то, что говорит Фрич. Поэтому, думаю, в случае необходимости мы сможем доказать, что запись поддельная, но нам придется немного выждать.

– Почему?

– Я думаю, как только мы ушли, Броган позвонил Фричу и сказал примерно следующее: «Мейсон ухитрился стереть разговор на нашей пленке. Нам нужно записать еще одну копию. Старую пленку мы уничтожим. Я скажу Мейсону, что магнитофон был неисправен. Если даже Мейсон мне не поверит, он ничего не сможет сделать и доказать». Потом они запишут новую копию и будут утверждать, что именно ее я слушал, что дело не в пленке, а в магнитофоне.

Дрейк задумался.

– Ты и вправду не сможешь доказать, что это будет новая запись, Перри?

– Нет.

– Тогда чего ты добился, стерев старую запись?

– Броган теперь свяжется с Фричем и поможет нам на него выйти. Им придется делать новую запись с оригинала, который они хранят, по всей вероятности, в банке. Следуя за Броганом, а затем за Фричем, мы узнаем, какой это банк. Потом мы вызовем Фрича и попросим его принести катушку с пленкой, которая находится в сейфе таком-то хранилища банка такого-то. Это напугает их до смерти, так как им будет неизвестна степень нашей осведомленности.

– Но Броган еще не выходил из своей квартиры.

– Возможно, он не может связаться с Фричем.

– А твоя клиентка знает, что ты испортил эту запись?

– Да, но она не знает, как мне это удалось. Броган тоже не знает, и это его пугает. Он очень старался выведать у меня это.

– Ладно, мои люди на местах. Я только хотел уточнить у тебя кое-что. Ты уверен, что можно уловить разницу в звучании, когда Фрич задает свои коварные вопросы?

– По-моему, даже запись на этом вот миниатюрном магнитофоне достаточно хороша, чтобы услышать разницу. Конечно, нужно помнить, что запись велась с громкоговорителя и была сделана в квартире, а не в студии, но более высокое качество звучания вопросов Фрича все равно заметно. – Мейсон включил магнитофон на воспроизведение. – Видишь, качество звучания этой части разговора почти одинаково – это потому, что голоса Фрича и Бэйна одинаково отражаются от стен, – пояснил он Дрейку. – Здесь они говорят о фермерском хозяйстве. Теперь послушай вот это.

«Интересно, что будет, если кто-нибудь узнает, что я ограбил банк?» – неожиданно произнес голос Фрича.

Спокойно, словно речь шла о самом заурядном деле, Бэйн ответил: «А как они об этом узнают, Джей-Джей?»

Мейсон выключил магнитофон.

– Тебе понятно, что я имел в виду, Пол?

– Не уверен. Я очень хорошо слышал вопрос Фрича, но меня удивил ответ Бэйна – слишком уж тон беззаботный.

– Это потому, что разговор шел совсем о другом. Сейчас я включу еще раз. Слушай внимательно. Даже на этой копии можно уловить разницу. Фрич задавал свои вопросы в студии.

Дрейк слушал закрыв глаза, и на этот раз, когда Мейсон выключил магнитофон, Пол кивнул:

– Теперь я уловил, Перри. Действительно, разница в качестве заметна.

– Конечно, на оригинале она еще заметнее.

– Они смогут исправить это, если додумаются?

– Конечно. Они могут записать новый оригинал в обычной комнате и сделать новую копию. Но как бы они ни старались, в повторной записи вопросы будут отличаться от прежних темпом, тоном, интонацией. В этом и состоит выгода обладания моей копией. Если они хоть чуть-чуть изменят ее или Фрич изменит свои вопросы, я предъявлю ее и докажу, что это две разные записи. На это я рассчитывал, идя утром к Брогану. Я надеялся, что сделаю копию первой записи и заставлю их записать новую подделку, чем-то отличную от первой. Тогда я смог бы раскрыть всю их кухню.

– Конечно, это гораздо убедительнее, чем ссылаться только на разницу в звучании, – согласился Дрейк.

– Возможно, так оно и будет, но я не смог устоять перед искушением стереть запись под носом у Брогана.

– Он станет уважать тебя еще больше. Он…

Зазвонил телефон. Делла Стрит подняла трубку и, прикрыв ладонью мембрану, сказала:

– Вас спрашивает мистер Броган, шеф.

– Я поговорю с ним, – улыбнулся Мейсон. – Пусть Герти соединит его со мной. Хэлло, – сказал он в трубку.

– Хочу вам сообщить, что причина заключалась в неисправности магнитофона, – произнес голос Брогана.

– Я так и думал, – холодно сказал Мейсон. – Надеюсь, с пленкой все в порядке.

– Конечно. Просто был нарушен контакт, и звук не проходил в громкоговоритель. Сейчас магнитофон отремонтирован и готов к работе.

– Отлично. Где вы сейчас находитесь? У себя дома?

– Дома? – удивился Броган. – Конечно же нет, я в своем офисе.

– О, а я думал, что вы до сих пор возитесь с магнитофоном.

– Я отвез его в мастерскую, где и обнаружили причину поломки.

– То есть вы больше не слушали вашу пленку?

– Нет, но я слушал другую и знаю, что магнитофон работает.

– А вы уверены, что в результате поломки ваша запись не стерлась? Вы ведь не включали ее?

– Очень ненадолго, чтобы убедиться, что она цела.

– И как?

– Звучит как колокольчик. Великолепная запись.

– Извините, Броган, но мне нужно еще раз послушать ее, чтобы убедиться в этом.

– Пожалуйста.

– Когда и где?

– Чем раньше, тем лучше. Давайте завтра в девять утра у меня. Это не слишком рано?

– Нет. Меня устраивают утренние часы. Я буду в девять.

– Благодарю. – Броган повесил трубку.

Мейсон повернулся к Полу Дрейку и изложил ему суть разговора:

– Понимаешь, Пол, он говорит, что отвозил магнитофон в мастерскую, а нам известно, что он не выходил из дома. Это означает, что оригинал у него в квартире, что у него несколько магнитофонов и что он уже сделал новую копию.

– Значит, оригинал у него, а не у Фрича? – переспросил Дрейк.

– Очевидно, так оно и есть.

– Моим людям оставаться на своих местах?

– Да. Брогана нужно держать под наблюдением, хотя мы уже знаем, что оригинал у него.

Вновь зазвонил телефон. Делла Стрит взяла трубку.

– Да, Герти, кто там?.. Минутку, Герти. Это Сильвия Этвуд, шеф. Она говорит, у нее важное дело. Хочет поговорить с вами прямо сейчас.

– Хэлло, – сказал Мейсон, взяв трубку.

– Мистер Мейсон, вы должны приехать немедленно. Произошло нечто ужасное. – Голос Сильвии звучал резко и возбужденно.

– Что такое?

– Фрич только что позвонил отцу и потребовал, чтобы он отказался от ваших услуг, иначе он передаст свою информацию банку. Фрич заявил, что не считает себя обязанным хранить верность отцу и теперь будет действовать только в своих интересах. Сначала отец не понял, о чем идет речь, но потом догадался и ужасно расстроился. Теперь он знает, что нас пытаются шантажировать. Мы подумали, что вы сможете успокоить отца, подействуете на него лучше, чем любое лекарство.

– Вы хотите, чтобы я встретился с ним?

– Да, прошу вас. И как можно скорее. Если можно, прямо сейчас. Я звоню из города, но смогу заехать за вами через пять минут и отвезти к отцу.

– Погодите. – Мейсон нахмурился, на мгновение задумался. – Хорошо, приезжайте. Я поеду с вами. Почему Фрич вдруг выкинул этот номер? – положив трубку, обратился он к Дрейку.

– Какой еще номер?

– Позвонил Неду Бэйну и потребовал, чтобы тот отказался от моих услуг.

– А что тут такого?

– Пойми, самое большое влияние на эту семью Фрич мог иметь, оставляя Неда Бэйна с его больным сердцем в неведении относительно происходящего. Сейчас Фрич сознательно выбросил свою карту. Очевидно, это была козырная карта. Но почему он это сделал?

– Потому что надеется извлечь из этого какую-то выгоду.

– Понятно, но вопрос в том, какую выгоду?

Дрейк пожал плечами.

– Через пять минут здесь будет Сильвия Этвуд. Я поеду с ней и постараюсь успокоить ее отца, – обратился Мейсон к Делле. – А твои люди, Пол, пусть не спускают глаз с дома Брогана. Броган определенно говорил с Фричем. Возможно, по телефону, раз он не выходил из квартиры. Но, конечно, Фрич мог и сам прийти к Брогану.

– Ты знаешь Фрича?

Мейсон покачал головой.

– У нас есть описание его внешности?

– Вероятно, мы сможем его достать, – сказал Мейсон, – но вряд ли оно что-нибудь нам даст. Я полагал, что Броган пойдет к Фричу и что оригинал у Фрича. Очевидно, все обстоит наоборот. Вероятно, Фрич приходил к Брогану и оригинал находится у Брогана.

– Похоже, что так. Броган – автор всего этого сценария.

– Ну что ж, будем исходить теперь из такого предположения, – заключил Мейсон.

Глава 5

Сидя справа от Сильвии Этвуд, Мейсон с одобрением наблюдал, как умело она ведет машину.

Время от времени Сильвия украдкой поглядывала на четкий профиль Мейсона, на его волевое, невозмутимое лицо и вновь продолжала наблюдать за дорогой.

Когда они миновали самую трудную часть пути и ехали по бульвару, она сказала с горечью:

– Фрич сбросил наконец маску и показал свое истинное лицо шантажиста, грязного, злобного шантажиста.

Мейсон кивнул.

– Но он не сможет причинить вред отцу, – продолжала Сильвия, – не навредив самому себе. Ему придется сознаться, что он ограбил банк.

– Был одним из участников банды, – поправил ее Мейсон.

– Для нас это не имеет никакого значения. Ведь весь вопрос в том, знал ли отец, что эти деньги украдены, но мне кажется, теперь Фрич полностью изменил свою позицию. Раньше он старался защитить себя и свое доброе имя, теперь он стал на путь примитивного и явного шантажа.

– Шантаж никогда не бывает явным и очень редко – примитивным.

– Согласна, но почему он действует так открыто?

– Потому что какой-то очень ловкий юрист напомнил им, что существует закон о сроках давности, и они решили, что Фричу уже не угрожает судебное преследование. Возможно, поэтому полиция не арестовала Фрича. Теперь банк может попытаться вернуть свои деньги только через гражданский иск.

– Разве закон о сроках давности не распространяется на банки?

– Тут мы сталкиваемся с очень необычной и сложной правовой ситуацией. В некоторых случаях срок давности отсчитывается не с момента совершения, а с момента раскрытия преступления.

– О адвокаты! Вы такие формалисты.

– Хочешь иметь хороший закон – соблюдай формальности. Как только проводишь границу между истиной и ложью, возникают пограничные инциденты. Представьте себя на границе Мексики и США. Полшага сюда – и вы в Соединенных Штатах, полшага туда – и вы в Мексике и подчиняетесь ее законам. Другими словами, между двумя разными сводами законов всего один шаг.

– Ну, это понятно.

– Вам это понятно, потому что вы ясно можете видеть границу между Соединенными Штатами и Мексикой. Адвокат столь же ясно должен видеть пограничные линии в законах и быстро определять, по какую сторону границы он находится. Кстати, расскажите поподробнее о вашей семье, ведь мне предстоит с ней видеться.

– У меня изумительный отец. Он просто замечательный человек. Но сейчас он болен.

– У вас, вы говорили, есть сестра?

– Да. Хэтти – прекрасная девушка, мистер Мейсон. Скоро вы ее увидите. Я уже говорила вам, что она домоседка, но у нее прекрасный характер. Когда мой будущий муж начал за мной ухаживать, Хэтти настояла, чтобы я вышла замуж, а сама осталась дома и стала заботиться о семье, ухаживать за родителями и вести хозяйство. Повторяю, она замечательная девушка, и теперь ей тоже улыбнулось счастье.

– Расскажите мне об этом.

– Его зовут Эдисон Леверинг Дойл. Вы его тоже увидите. Он очень умен. Думаю, у него большое будущее. Я так рада за Хэтти и в то же время так боюсь за нее. Боюсь, что Хэтти не будет счастлива с Эдисоном. Боюсь, это разобьет ей сердце, но не знаю, чем ей помочь.

– Вы что-то недоговариваете.

– Хорошо. Буду с вами совершенно откровенна, мистер Мейсон. Может, раньше я этого не замечала, а может, на Хэтти повлияла уединенная и ограниченная жизнь. Однако… Не знаю даже, как выразиться… Жизнь оказывает на всех нас определенное влияние. Мы не замечаем, как пролетающие минуты формируют нашу натуру. Нельзя спрятаться в свою скорлупу и переждать. Но я все что-то не то говорю. Я так и знала, что не сумею объяснить.

– Вы хотите сказать, что Хэтти стала несколько скучной, серой и робкой?

– Вы говорите ужасные вещи, мистер Мейсон, но… Я не могу точно выразить то, что чувствую. Представьте себе двух девушек. Представьте, если сможете, что одна из них любит мужскую компанию, старается нравиться мужчинам, она всегда занята, мужчины обращают на нее внимание, и ей это приятно. Она хорошо одевается, посещает косметические кабинеты, путешествует, видит очаровательных женщин и, естественно, постепенно сама становится… э… довольно привлекательной.

– Продолжайте.

– А теперь предположим, что другая девушка постоянно сидит дома. У нее нет времени, чтобы посещать косметический кабинет и парикмахерскую, да ей это и не нужно – все равно ее никто не видит. Она сама делает себе прическу. Она не бывает на вечеринках. Все время проводит с пожилыми людьми, общается только с ними. Она… ну, вы представляете, что будет с ней через год-другой такой жизни?

– Вы хотите сказать, что домоседки постепенно теряют свое очарование?

– Они не стараются его сохранить.

– Но вы только что сказали, что Хэтти улыбнулось счастье.

– Я надеюсь, что она его сохранит, но, знаете, мужчина обычно слишком многого ждет от женщины. Ему нужна супруга, ему нужна хозяйка, мать его детей, ему, наконец, нужна спутница жизни, и еще ему нужно… счастье.

– Вы хотите сказать, что Эдисон Дойл был счастлив с Хэтти, пока не встретил вас и не сравнил ее с вами?

– Боже, откуда вы знаете?

– Вы ведь это и пытаетесь мне объяснить.

– Ну, не совсем это, но… Боже, как раз это я хотела от вас скрыть. Даже не могу… Даже не знаю…

– Это вас беспокоит? – спросил Мейсон, когда она притихла.

– В каком-то смысле.

– Расскажите еще о себе. Вы вышли замуж и были счастливы?

– Я вышла замуж за Сэма Этвуда. Мы были счастливы. Это было прекрасное время. Потом Сэм умер. Его смерть была для меня большим потрясением. Но я быстро приспосабливаюсь к новым условиям. Сэм оставил мне акции, ценные бумаги, недвижимость. Он умел вкладывать деньги. Я сама сделала несколько выгодных вложений. Да, я была счастлива.

– Когда умер ваш муж?

– Около полутора лет назад.

– Чем вы занимались это время?

– Я путешествовала. Я всегда любила путешествовать. После смерти Сэма мне ничто не мешало заниматься этим.

– А раньше вы не путешествовали?

– Немного. Мой муж был очень занят делами, и ему было не до поездок. Его смерть была для меня страшным ударом. Мне нужно было сменить обстановку, встретить новых людей, нужны были новые впечатления. Поэтому я путешествовала.

– Как долго вы находитесь дома?

– Около тридцати дней.

– Вы вернулись и узнали, что Хэтти и Эдисон Дойл помолвлены?

– Ну, не совсем помолвлены, но они встречались, и мне кажется, они понимают друг друга…

– И когда вы вернулись из своих поездок, вы посмотрели на Хэтти другими глазами?

– Мистер Мейсон, я была потрясена. Я не понимала… Это так трудно выразить, что я и не стану пытаться.

– А Эдисон Дойл, в свою очередь, увидел в вас свою будущую очаровательную свояченицу, стал уделять вам внимание, и вы решили, что он сравнивает вас с Хэтти.

– Я не уверена в этом, мистер Мейсон, но мне нравится Эдисон. Он замечательный парень. По-моему, он слишком серьезно относится к жизни. Думаю, его надо встряхнуть. Иначе после женитьбы он может стать заурядным обывателем. И потому его следует вытащить из его скорлупы…

– Чем он занимается?

– Он архитектор.

– Вы много времени проводите дома?

– Я стараюсь немного бывать с отцом. Мне бы хотелось снять часть забот с плеч Хэтти, чтобы у нее было больше свободного времени. Думаю, ей с Эдисоном надо больше бывать в обществе, уделять больше внимания своей внешности и одежде. Но у отца такое слабое сердце, что он может умереть в любую минуту, боюсь, жить ему осталось недолго, и думаю, Хэтти хочет быть с ним рядом, чтобы прийти по первому его зову.

– А вы?

– Я иначе смотрю на это, мистер Мейсон. Отец может умереть завтра, но может и прожить еще пять лет. А у меня свои проблемы. У меня собственная квартира, друзья, своя жизнь. Я стараюсь хорошо одеваться и хорошо выглядеть. Советую и Хэтти нанять сиделку и тоже побольше заниматься собой.

– Она не хочет?

– Она не хочет и в последнее время… О, я не знаю. Иногда мне кажется, что она… что мы, наверно, по-разному смотрим на вещи.

– Возможно, она ревнует вас к своему приятелю, видя, что он стал обращать на вас внимание?

– Что вы, мистер Мейсон, Хэтти не умеет ревновать. Она может обижаться, но ревновать – нет.

– Ну?

– Видите ли, мистер Мейсон, я не собираюсь разыгрывать из себя перед Эдисоном скромную родственницу. Я отношусь к нему как к будущему зятю, но люблю жизнь и веселье, я с ним шутила и смеялась и… Но, кажется, мы с вами вступили в ту область, которая не имеет отношения к делу, мистер Мейсон. Вы можете сделать поспешные выводы. Лучше подождите, пока не увидите все сами.

– Расскажите о других членах вашей семьи.

– Джаррет – археолог. Он вечно занят своими раскопками. Сейчас он находится на Юкатане.

– А его жена?

– Она ужасно богата и до отвращения высокомерна.

– Другими словами, она вас не любит.

– Я тоже не питаю к ней симпатий, но она подходит Джаррету. Благодаря ее деньгам он имеет возможность разъезжать по свету и ползать по развалинам с увеличительным стеклом в руке.

– Если я правильно вас понял, он больше похож на Хэтти, чем на вас.

– Он не похож ни на кого, кроме самого себя. Это – личность. Он будет спокойно сидеть и смотреть на вас через свои толстые очки, когда вы будете перед ним расстилаться, и не проронит ни слова. Иногда он слушает, что ему говорят, и тогда удивительно быстро все запоминает. Чаще его мысли витают где-то в облаках, и он не обращает ни малейшего внимания на слова собеседника. Это смущает, поскольку никогда не знаешь, слушает он или нет.

– Они с женой счастливы?

– Думаю, да. Она управляет им, но он этого не замечает. Ей нравится быть женой археолога и путешествовать по свету.

– Ей это нравится?

– О, она старается усвоить что-то из азов археологии, чтобы прослыть образованной дамой среди людей, ничего не смыслящих в этом деле. Вместе с тем она ухитряется проводить много времени в Париже, Риме, Каире, Рио и других фешенебельных местах. Она едет туда и ждет, пока Джаррет оборудует для нее новую «штаб-квартиру». Теперь вам все известно, мистер Мейсон.

Мейсон внезапно переменил тему разговора:

– Если банк возбудит дело против вашего отца и сумеет доказать свои права на земельный участок, это не опасно для Джаррета, поскольку у него богатая жена, не опасно для вас, состоятельной женщины, но это очень опасно для Хэтти.

– Если исходить из этой точки зрения, то вы правы, но есть еще одно общее для всех обстоятельство – доброе имя семьи. Фибэ в состоянии содержать археолога и делает это с удовольствием, но ей вряд ли понравится быть замужем за сыном грабителя. И я тоже дорожу своей репутацией.

– А Хэтти?

– Конечно, для Хэтти это будет значить много.

– А для Эдисона?

– Что вы имеете в виду?

– Эдисон – разумный человек. Он понимает, что однажды ваш отец умрет и Хэтти получит довольно большое наследство.

– Он не из таких.

– Я не говорю, что он женится по расчету, но все же это, бесспорно, имеет для него значение.

– Как вы любите все опошлять.

– Если я правильно вас понял, – Мейсон вновь поменял тему разговора, – ваш брат еще ничего не знает об этом деле с Фричем.

– Уже знает. Вчера ночью я разговаривала с ним по телефону.

– Вы все ему рассказали?

– Да.

– К чему такая поспешность?

– Я собираюсь вложить свои деньги, чтобы сохранить наш земельный участок, и надеюсь в будущем получить их обратно. Я должна быть уверена, что мои действия получат одобрение всех членов нашей семьи.

– Он вас одобрил?

– Не совсем, – горько усмехнулась она. – Я думаю, он считает меня эгоисткой. Короче говоря, он просил меня поговорить с Хэтти и обещал одобрить все, с чем она будет согласна. Но сначала он хочет знать сумму и долю, которую ему предстоит внести.

– Вы ее назвали?

– Да, – едко произнесла она. – Он ждал, что я сама внесу всю сумму, и клонил к этому, но был столь откровенен, что я вышла из себя и сказала, что ему придется внести третью часть всех денег.

– И что он ответил?

– Он был немногословен. Но иногда его молчание красноречивее слов. Разумеется, он попросит денег у Фибэ и ему придется рассказать об их назначении. Я его понимаю. Меня в семье считают эгоисткой, но Джаррет ничем не лучше меня. Он ни разу и пальцем не пошевелил, чтобы помочь родителям. Он женился на деньгах и преспокойно отправился фотографировать развалины и копаться в затхлых гробницах.

Если б он вел себя поскромнее, я сама бы внесла все деньги, но теперь пусть он их поищет. Надеюсь, у него хватит ума не рассказывать обо всем Фибэ, а впрочем, мне все безразлично.

– Что ж, – сказал Мейсон, – мне все ясно.

Миссис Этвуд на большой скорости свернула направо, проехала еще три квартала и резко затормозила напротив старинного двухэтажного здания неопределенного стиля.

– Приехали?

– Да.

– Вы здесь когда-нибудь жили?

– Я родилась здесь. Теперь этот дом стал никому не нужен, но мы любим его. И вот что, мистер Перри Мейсон, если вы и дальше собираетесь разговаривать со мной таким тоном, то мы с вами вряд ли поладим. Я не люблю, когда люди строят из себя святош и прозрачно намекают, что мне следовало остаться дома и принести себя в жертву семье, тогда как уже одни мои ноги притягивают и возбуждают мужчин.

– Так уж и возбуждают?

Она метнула на него дерзкий взгляд, вытянула ноги, сжала колено и высоко задрала юбку.

– А вы этого не думаете? – вызывающе спросила она и резко добавила: – Вы будите во мне дьявола, мистер Перри Мейсон. Пойдемте.

Они подошли к большому парадному крыльцу с решетчатым карнизом – такие строили лет тридцать назад.

– Ау, мы идем! – открывая дверь, крикнула Сильвия. – Все готовы? Проходите, мистер Мейсон… – Она на мгновение остановилась и, придержав дверь, полупримирительно-полувызывающе произнесла: – Извините меня. Я не всегда эксгибиционистка и не всегда такая злюка. А вот и Хэтти.

Хэтти Бэйн выглядела утомленной. Поникшие плечи, опущенные уголки рта, тревожный взгляд больших темных глаз под высоким лбом, увенчанным строго зачесанными назад черными как смоль волосами.

Она подала адвокату руку.

– Я очень рада, что вы занялись этим делом, мистер Мейсон. Трудно выразить, какое это утешение для нас.

– Как отец? – спросила Сильвия.

– Ничего хорошего. Он очень расстроен. Кажется, это лекарство ему мало помогает. Эдисон здесь.

Мейсон заметил, как зажглись глаза Сильвии.

В прихожую вошел стройный, крепкого сложения молодой человек.

– Меня звали? – с улыбкой подходя к Мейсону и протягивая ему руку, спросил он.

– Это Эдисон Дойл, мистер Мейсон.

– Очень рад встрече с вами, мистер Мейсон, – приветливо сказал Дойл. – Я много слышал о вас и с интересом следил за вашими делами. Конечно, причина, приведшая вас в этот дом, не очень приятна, но все равно для нас это большая честь.

– Я тоже рад вас видеть. Если не ошибаюсь, вы архитектор?

– Да, у меня есть лицензия и свой офис. Есть даже небольшое дело. – Дойл вновь улыбнулся добродушной заразительной улыбкой.

Мейсон наблюдал, как обе женщины смотрят на Эдисона. На лице Сильвии было написано: «Он и вправду прелесть».

В глазах Хэтти Бэйн за выражением глубокой привязанности проглядывала тревога.

– Проходите в комнаты, – пригласила Сильвия. – Где отец, Хэтти?

– У себя.

– Лежит?

– Нет. Он начинает нервничать, когда много лежит. Врач дал ему лекарство, но отец, кажется, никак не может успокоиться. Я очень рада вам, мистер Мейсон. Думаю, вы его успокоите. Пройдемте к нему.

Они миновали гостиную и направились по коридору.

– Кабинет и спальня отца раньше были наверху, – на ходу объясняла Сильвия, – но, когда он заболел, врач запретил ему подниматься по лестнице, и мы перевели его на первый этаж.

Остановившись у двери, она постучала.

– Войдите, – произнес мужской голос в ответ на стук в дверь.

– Хэлло, папа, как ты себя чувствуешь?

Беззаботный и искренний тон Сильвии был явно по душе седому мужчине, сидевшему в кресле, опираясь на подушки.

– Сильвия! Я думал, ты занимаешься делом.

– Я и занималась им, папа. Вот знакомься, Перри Мейсон, знаменитый адвокат.

– Извините, что не встаю, – сказал Бэйн и продолжал с волнением: – Очень рад, мистер Мейсон. Я так много слышал о вас. Ваш визит для меня сюрприз. Видно, Сильвия послушалась моего совета: в каждой профессии нужно выбирать лучших.

– Благодарю вас, мистер Бэйн. Я не отниму у вас много времени. Вам надо экономить свои силы. Я только хотел сказать, что работаю над вашим делом и надеюсь внести в него ясность.

– Фрич – мошенник, – сказал Бэйн. – Когда-то я считал его другом, а он, оказывается, водил меня за нос.

– Не беспокойтесь, мы им займемся.

– Я надеюсь на это, – кивнул Бэйн. – Я очень нервничаю из-за всей этой истории. Я знаю, что долго не протяну, мне хочется оставить свою семью хорошо обеспеченной. Но чувство собственного достоинства для меня важнее денег. Если мы пойдем на компромисс с этим жуликом, это будет означать, что я действовал с ним заодно, и это надолго запятнает честь нашей семьи. Это слишком высокая цена за финансовое благополучие, мистер Мейсон.