Текст книги "Нгоньяма желтогривый"

Прекрасным убежищем для него был куст «уохт-ин-битж». Не спрашивая разрешения у владельца колючей крепости, Нгоньяма спрятал заднюю часть тела в кустах. Когда протянулись вечерние тени и козодои вылетели на охоту за мотыльками, два льва подошли к кусту «уохт-ин-битж». Они вспомнили о человеке, спрятавшемся в кустах, а так как обед был скудный, то даже человеком пренебрегать не следовало. Величественно приблизились они к Нгоньяме, высунувшему голову из куста, и остановились, пристально на него глядя. Если бы львы могли говорить, быть может, они повели бы такую беседу:

– Это твой человек?

– Совершенно верно, – ответил бы Нгоньяма, хотя в тот момент он совсем забыл о человеке.

– Ты не возражаешь против того, чтобы мы его вытащили из кустов и разделили добычу поровну?

– А как вы его вытащите?

– Мы предоставляем это тебе, так как ты, по-видимому, питаешь пристрастие к колючкам.

– Разве вы не видите, что я сижу здесь на страже?

– Как знаешь. Но мы не намерены ждать, пока человек сам оттуда вылезет.

– Это ваше дело.

– Проваливай-ка отсюда, ты нам мешаешь!

Конечно, и Нгоньяма и львы не сказали ни слова.

Они только смотрели друг на друга. Наконец Нгоньяма рассердился и зарычал. По-видимому, львы решили, что с ним каши не сваришь. Один лев подошел к кусту справа, другой слева и спину изогнул дугой, В него-то и выстрелил человек, и пуля попала в позвоночник. Снова выстрел. На этот раз был ранен в бок лев, находившийся справа. Пребывая в полной уверенности, что эту каверзу подстроил ему Нгоньяма, он бросился на врага. Нгоньяме, оглушенному выстрелами, пришлось энергично защищаться. Правой передней лапой он нанес льву сильный удар, а затем вонзил ему в ногу клыки и, злобно рыча, сжал челюсти. Лев ускакал на трех лапах, но в догонку ему была пущена третья пуля, положившая конец его страданиям.

– Это послужит им уроком, – грозно сказал человек.

Нгоньяма, хромая, отошел в сторону и долго смотрел на убитых львов. Обнюхав их, он вернулся к кусту и посмотрел на человека. Потом отправился ночевать в соседние кусты. Несколько раз он останавливался и посматривал через плечо то на львов, то на человека.

– Ах, ты, старый вояка! – сказал человек, укладываясь спать.

Рано утром человек проснулся, окоченевший, искусанный муравьями. Он зевнул, посмотрел на сверкающие росинки, раздвинул высокими сапогами ветки, загораживавшие выход, и выполз из куста. Нгоньяма спал в высокой траве.

Спустившись к пруду, человек умылся, разложил костер и поджарил на завтрак кусок мяса. Потом посмотрел на двух убитых львов – жалко было бросать шкуры, но взять их с собой он не мог. Пошел он на юго-восток, определив направление по солнцу. Пройдя несколько шагов, остановился и крикнул:

– Эй, ты, старый вояка!

Услышав его голос, Нгоньяма широко раскрыл глаза, а человек помахал рукой:

– Я забыл о тебе, старина. Поднимайся, идем!

Он побрел дальше, потом оглянулся и не мог удержаться от смеха. Нгоньяма встал, потянулся, громко зевнул и величественно обозрел местность. Глаза его вспыхнули, когда он увидел убитых львов. Медленно подошел он к ним и долго обнюхивал, словно впервые увидел их. Затем подошел к обглоданному остову антилопы, обнюхал кости и спустился к пруду. Напившись, он уселся на берегу и долго смотрел вслед уходящему человеку.

Когда тот в последний раз оглянулся, лев все еще сидел на берегу.

В полдень человек, отдыхавший под деревом, увидел льва, идущего по его следам. Подойдя ближе, Нгоньяма улегся под кустом и быстро заснул. Шелестела желтая трава, трещали сухие кусты, когда ветер пробегал по негостеприимной степи. У человека слипались глаза, но поблизости не видно было ни кустов «уохт-ин-битж», ни каменных глыб, нагроможденных одна на другую, не было убежища, где бы он мог спать спокойно.

Поборов дремоту, человек поплелся дальше, а лев, услышав шорох, встал и побрел за ним. Вечером человек увидел валявшиеся на земле косточки дикого кизиля. Вскоре нашел он и деревья и съел несколько ягод. Ночь он провел в пещере среди огромных каменных глыб, а утром с вершины холма обозрел местность. Глаза у него были красные, воспаленные. Никаких признаков дичи он не заметил, не было и воды. Он окликнул льва, но, по-видимому, тот покинул своего спутника.

Человек, волоча ноги, брел по степи. Наконец с вершины невысокого холма увидел он поляну, на которой паслось стадо антилоп. У него мелькнула мысль подкрасться к стаду, но через минуту он заметил, что на высоком муравейнике у края заросли стоит на страже антилопа. Следовательно, не было надежды подойти незамеченным. Какой-то шорох внизу привлек его внимание, и он увидел льва, притаившегося в желтой траве.

Нгоньяма поднял голову и посмотрел на человека. Тогда человек ползком спустился с холма и спрятался в кустах.

– Ну, что ж! – подумал он. – Посмотрим, как наш старый вояка останется в дураках.

Но у Нгоньямы план был другой. В былые дни он пригонял дичь к своей львице, а сейчас намеревался пригнать этих антилоп к человеку, который был, по-видимому, прекрасным охотником.

Человек не знал, что задумал Нгоньяма. Когда лев исчез в желтой траве, он с минуты на минуту ждал, что антилопы, почуяв опасность, скроются в зарослях. Но этого не случилось. Прошло около получаса. Вдруг антилопы, находившиеся в дальнем конце поляны, перестали пастись. Тревожно посматривали они на юг и жались друг к другу. Затем самцы, делая прыжки и курбеты, медленно двинулись на север, уводя за собой все стадо.

– Похоже на то, что старый вояка гонит стадо в мою сторону! – удивился человек. – По-видимому, стадо пройдет мимо этих кустов.

Он затаил дыхание. Действительно, животные подходили ближе и ближе. Изредка они останавливались и озирались. Потом, почуяв запах человека, пустились галопом. Человеку это не понравилось: он знал, что должен убить наповал. Когда стадо почти поравнялось с кустами, он громко свистнул и высоко подбросил свою шапку. Животные остановились как вкопанные. Длинные морды повернулись в его сторону, все глаза были устремлены на шапку. И в этот момент человек выстрелил в молодую антилопу. Животное упало. Он сделал еще два выстрела, и стадо, охваченное паникой, промчалось мимо кустов.

Человек поднял шапку и взобрался на холм, отыскивая льва – своего льва. Казалось, в выжженной степи не было ни одного живого существа, но на расстоянии полукилометра он разглядел темную тень, скользнувшую в траве. Ближе лежали две антилопы – одна на поляне, другая в колючих кустах. Человек направился к той, что лежала в кустах. Он разложил костер, содрал с убитого животного шкуру, подвесил два окорока к ветвям мимозы и оставил их коптиться в дыму костра. Потом он поджарил себе кусок мяса и сытно поел.

После обеда он поднялся на холм посмотреть, что делает лев. К великому его изумлению, Нгоньяма с величайшей осторожностью подкрадывался ко второй убитой антилопе, словно боялся ее спугнуть. Он был всецело поглощен игрой и не думал о том, что антилопа никакого участия в забаве не принимает. Остановившись шагах в пятидесяти от своей добычи, он заметил стоявшего на холме человека и тогда только перестал притворяться и вышел из роли охотника. В несколько прыжков покрыл он расстояние, отделявшее его от антилопы, но при этом имел вид победителя, завладевшего добычей, которая принадлежит ему по праву.

– Добро пожаловать, старина! – крикнул человек. – Ешь вволю!

Он вернулся к костру, а лев проводил его глазами и приступил к еде.

У человека были свои заботы. Он отыскивал местечко, где бы можно было спокойно провести ночь. Вдруг глаза его загорелись: он увидел следы лошадиных копыт и вскоре убедился в том что неделю назад отряд верховых сделал здесь привал. Несомненно, это был тот самый отряд белых, от которых человек отбился дней десять назад и с тех пор блуждал по степи, надеясь напасть на след товарищей.

Он нашел место, где кормили лошадей и где спали люди, потом увидел золу костров. Радостно вскрикнув, поднял он пустую жестянку из-под консервов. Жестянка навела его на мысль о супе. Он сварит себе суп, больше всего хотелось ему супу! Присмотревшись, он увидел какие-то круглые белые пуговицы, лежавшие на земле. Это были грибы. Он пошел к источнику и наполнил водой жестянку, а лев, пожиравший антилопу, поднял морду и следил за каждым его движением.

Человек поел грибного супа и полез в карман за табаком и трубкой. Табак весь вышел, но ему посчастливилось найти на земле два окурка сигары и несколько папиросных. Он подобрал их и закурил трубку.

Ночь он провел на дереве – спал, привязав себя поясом к стволу. В Нгоньяме он не был уверен: кто знает, быть может, лев не удовольствуется антилопой и захочет получить десерт! Вот почему он спал на дереве.

Ночь прошла спокойно. Утром человек слез с дерева и умылся у источника. Потом пересчитал свои патроны – их было только семь. Он очень устал – ноги его были исцарапаны и болели.

– А все-таки нужно идти дальше. Что ты на это скажешь, желтая шкура?

Нгоньяма спал возле недоеденной антилопы. Голос его разбудил. Он встал, моргая, посмотрел на человека, потом отвернулся и стал глядеть куда-то вдаль. Один раз он оглянулся, словно хотел сказать: «Посмотри-ка, что там делается!»

Из зарослей выехал всадник, затем еще четверо; наконец показался целый отряд. Шагом ехали они по поляне. Лев оглянулся на человека, сидевшего у источника, и припал к земле. Быть может, в эту минуту у него мелькнула мысль: «Кажется, нужно удирать».

Человек сидел в кустах, держа в руке жестянку из-под консервов. Вытянув шею, он всматривался в приближающихся людей. Вдруг его лицо, худое и изможденное, осветилось улыбкой.

– Сержант с нашими ребятами, – пробормотал он.

Всадники пересекали поляну. Лошади насторожились и храпели, почуяв запах льва, притаившегося в траве. Шагах в сорока от Нгоньямы отряд остановился.

– Сойдите с седел! Пристрелите этого льва! – отдал приказ сержант.

– Эй, не стреляйте!

Всадники замерли, не понимая, откуда доносится голос.

Из кустов вышел человек и спустился на поляну. В десяти шагах от Нгоньямы он остановился и сказал:

– Эх, ты, старый вояка!

А Нгоньяма поднял голову и посмотрел на него сверкающими глазами.

– Да это Дик! – заорали солдаты.

– Сержант, – сказал человек, – обещайте, что вы не тронете моего льва.

– Ладно, ладно, – отозвался сержант, – никто твоего льва не тронет. Ну, и доставил же ты нам хлопот! Если бы не дым от костра, никогда бы мы тебя не отыскали. А ты, оказывается, успел за это время привадить льва?

Солдаты спрыгнули с седел и привязали лошадей к мимозам, а Дик рассказал приятелям, как произошло его знакомство со львом и как они вместе охотились. Солдаты издали посматривали на Нгоньяму и бросали ему куски мяса, но лев, припав к земле, не трогался с места.

Через час отряд тронулся в путь. На прощание солдаты три раза прокричали «ура» в честь Нгоньямы. Лев встал и оглянулся через плечо, размышляя о том, нельзя ли улизнуть. Потом обнажил желтые клыки.

– Вперед! – раздалась команда.

Всадники ехали гуськом, а Нгоньяма смотрел им вслед. Когда Дик приостановил лошадь и в последний раз помахал ему рукой, лев поднял лохматую голову, и оглушительное рыкание пронеслось над степью. Прощался ли он со своим другом или радовался тому, что отряд уходит? Дик не мог ответить на этот вопрос.

Глава XIII. Нгоньяма, козы и жертвоприношение

Отвергнутый собратьями, Нгоньяма расстался и со спутником своим – человеком – и снова стал парией. Жить было тяжело. Теперь, чтобы добыть пропитание, лев должен был полагаться не на силу, но на хитрость и изворотливость. Приближался день, когда Нгоньяме предстояло стать самым коварным и жестоким из всех хищников – охотником за людьми.

Он подстерегал львов, выслеживающих добычу, и питался объедками; он ел гниющее мясо, ловил лягушек, отыскивал птиц, сидящих на яйцах. Его ненавидели гиены и оскорбляли шакалы. Был он парией, тощим, хромым и свирепым.

Находясь в таком жалком состоянии, притащился он в страну Тысячи Холмов, где были вода, трава, кусты и огромные гранитные скалы, громоздившиеся одна на другую. А в скалах было много расщелин, где мог спрятаться лев. В воздухе стоял едкий запах человека, а также запах краалей, коз и дыма, вырывавшегося из очагов. На полях и огородах, обнесенных изгородью из колючих веток, работали женщины, обнаженные до пояса. Одежда не стесняла свободы их движений. Смеясь и болтая, они вскапывали землю кирками.

Узкие тропинки прорезывали долину, взбегали на холмы, спускались вниз, соединяя один крааль с другим. По этим тропинкам шли женщины. На голове они несли сосуды с водой. Некоторые тащили на спине круглоголовых младенцев, завернутых в одеяло, концы которого мать обвязывала вокруг талии. Все тропинки были извилистые. Казалось, люди, проложившие их, избирали линию наименьшего сопротивления: заботливо обходили каждый камень, куст, муравейник, избегали крупных подъемов и спусков.

Лев поднялся на вершину скалы и окинул взглядом страну холмов. Видел он, как стада выходят из зарослей, возвращаясь домой. В эти края не проникла чума, и коровы – бурые, черные, пятнистые – выглядели здоровыми и сытыми. Лев смотрел на коз, щипавших траву у подножия скал, смотрел на мальчиков-пастухов, прислушивался к их пронзительному свисту и крикам. Заметил он и малышей с круглыми животами, и суетливых коричневых кур, бродивших вокруг хижин. Пестрые петухи, взобравшись на конек крыши, хлопали крыльями, мужчины слонялись по двору без дела и проводили время за разговорами.

Нгоньяма несколько часов лежал на скале, внимательно и терпеливо обозревая местность. Полученные им впечатления не претворялись в мысли. Мозг его напоминал гладкую поверхность скалы, на которой пещерный художник бушмен проводит царапины, создавая рисунок. Но каждая царапина дышит жизнью и правдиво передает впечатления художника.

Лев запоминал звуки, очертания, движения, животных и людей. Он походил на полководца, который с горных высот смотрит вниз на неприятельский лагерь и обдумывает план атаки. Но не было у Нгоньямы ни адъютантов, передающих его приказания, ни батальонов, эти приказания исполняющих. Он был и полководцем и армией. Перед ним находился враг, но думал Нгоньяма не об атаке, а о сытном обеде. Войны он никому не объявлял и не намерен был сражаться. Его задача сводилась к тому, чтобы запомнить план местности и под покровом ночи завладеть добычей.

Когда стемнело, он остался на своем посту, прислушиваясь к бесконечной гамме звуков. Призывно мычали возвращавшиеся домой коровы, им отвечали тонкие голоса телят. Потом заблеяли козы; можно было различить густой бас козлов и слабое блеяние козлят. Когда коров и коз загнали в ограду и заперли ворота из кольев, новый поток звуков разлился над холмами. У костров смеялись и пели девушки; стряпая ужин, они болтали и перекликались пронзительно и звонко. Вокруг угасающих костров мужчины ели, курили и разговаривали, а когда смолкли их голоса, тишину прорезал тревожный лай собак, отрывистый и злобный. Лаяли они, чтобы заглушить страх, потому что среди гранитных холмов рыскал леопард, их вечный враг.

Домашняя собака боится темноты. Ее хозяин, человек, может укрыться в хижине и запереть дверь, предоставляя собаке караулить его имущество. А сторожевой пес дрожит у двери хижины, зорко всматривается в темноту, трусит, но всегда исполняет свой долг.

Дикую собаку защищает вся стая, но в африканской деревушке мало собак, и каждая, оставаясь на своем посту, должна действовать самостоятельно и ни от кого не ждать помощи. Никто не исполняет свой долг так самоотверженно, как собаки из крааля, и никому не приходится так часто сталкиваться с опасностью.

Иногда собаки одной деревушки перекликаются с псами из другой деревушки, иногда они сами бросают вызов в ночь и заливаются злобным лаем. Голос собаки передает все ее эмоции: она скулит от страха, воет от боли, в ярости глухо рычит или выражает свой восторг радостным лаем.

Величайшую храбрость проявляет собака, когда, поощряемая голосом хозяина, слепо бросается вперед, навстречу смерти. В темноте рыщет леопард. Собака, дрожа от страха, зовет хозяина. Тот выползает из хижины, сжимая в руке ассегай. «Вперед! Пошла!» – кричит он, понукая собаку, и делает вид, будто тоже идет в темноту. Дрожащая собака, поборов страх, бросается туда, где ее подстерегает враг, который одним ударом лапы может сломать ей спину.

Нгоньяма прислушивался к голосам ночи и не покидал наблюдательного пункта, пока где-то поблизости не раздался шорох. Повернув голову, он увидел у подножия скалы леопарда, который крался по направлению к деревушке. Лев осторожно спустился со скалы и последовал за ним на почтительном расстоянии. Леопард, рыча, подошел к первому загону, привел в смятение всех коров и коз, затем тихо прокрался в дальний конец долины, где намерен был поохотиться. Нгоньяма, как тень, скользил за ним.

В конце долины находился загон для коз. Леопард легко перепрыгнул через изгородь и, повинуясь своим кровожадным инстинктам, перегрыз горло нескольким козам, хотя ему нужна была только одна. Когда поднялась тревога, он одним прыжком очутился за оградой, держа в зубах мертвую козу. Высоко подняв голову, он волочил по земле свою добычу, потом бросил ее и повернулся, чтобы отразить нападение разъяренных собак. Когда собаки в испуге разбежались, леопард в несколько прыжков вернулся к добыче, но тотчас же отскочил: над мертвой козой стоял лев. Злобно зашипев, леопард ушел в темноту, а грабитель, ворча от удовольствия, стал тут же пожирать козу, ни малейшего внимания не обращая на лай собак и вопли людей.

Задолго до рассвета Нгоньяма вернулся в свое логовище среди каменных глыб. Шел он извилистым путем, чтобы замести следы: пробирался сквозь заросли, возвращался назад, обходил гряды камней.

Утром люди нашли в краале пять мертвых коз. Каждой из них леопард перегрыз горло. Они отыскали то место, где он перепрыгнул через изгородь, утаскивая шестую козу. Но поразительнее было то, что съел козу не леопард, а лев. Об этом свидетельствовали отпечатки лап на земле.

Мужчины достали нюхательного табаку и долго обсуждали ночное происшествие. Потом привели собак, а собаки побежали по следу леопарда. Конечно, леопард был страшным врагом, но еще хуже иметь дело со львами. Собак отозвали и пустили по следу льва. Нехотя спустились они к водоему. Здесь на влажной земле, ясно виднелись глубокие отпечатки трех лап и слабый отпечаток левой задней лапы. По этим следам и по расстоянию между отпечатками люди определили размеры и возраст льва. Большой взрослый лев! И сильно хромает!

Они послали вестника вождю, а вождь, поев и выкурив трубку, соблаговолил покинуть свой крааль. Осмотрев мертвых коз, он приказал устроить вечером пиршество и посулил пять горшков пива.

Народ одобрил такое решение, а Бауэна, владелец коз, был настолько умен, что скрыл свою досаду. Его собирались вторично ограбить, и, однако, он стал восхищаться щедростью вождя, который жертвовал пять горшков пива из собственного погреба.

Вождь на секунду призадумался, а затем приказал пятерым старшинам пожертвовать по одному горшку пива. Таким образом, его запасы должны были остаться неприкосновенными. После этого вождь со своими индуна и знахарем спустился к водоему, чтобы взглянуть на отпечатки лап.

Здесь, у края водоема, произошло совещание, в котором принимал участие не один, а несколько Шерлоков Холмсов. Все они были наделены способностью подмечать малейшие детали. Общими силами они восстановили картину ночного нападения и доказали, что леопард действовал самостоятельно, а лев его подстерег и завладел его добычей.

Леопард давно уже рыскал в окрестностях, но появление льва привело в замешательство мудрых сыщиков. Всем жителям деревушки угрожала серьезная опасность. Беда была в том, что лев хромал. Хромой лев не может охотиться; чтобы добыть себе пропитание, он нападает на стада домашнего скота, загрызает коров и коз, а при случае и людей. Положение было чрезвычайно серьезное, и все обратились за советом к знахарю. Такого рода дела решал он один. Часто предлагал он жестокие меры и при исполнении своих обязанностей становился чуть ли не страшнее, чем лев-людоед.

Знахарь искоса посмотрел на вождя, но не мог угадать, какое решение окажется угодным его повелителю. Тогда он стал размышлять вслух. Следует подождать, посмотреть, что будет дальше. Леопард, в которого вселился злой дух, загрыз шесть коз. А что сделал лев? Он вырвал мясо из пасти леопарда. Правда, это мясо он съел, но точно так же поступил бы каждый великий вождь, который отнимает добычу у врага.

– В хромого льва вселился дух великого вождя, – произнес в заключение знахарь.

– Уа! – воскликнули слушатели. – Так значит это лев Махамбы из Уа Бакка?

Знахарь презрительно фыркнул.

– Кто такой Махамба? Разве он вождь? Только у вождя может быть свой лев.

Слушатели поспешили отречься от Махамбы. Ха! Какой он вождь? Он пес, исполняющий приказания вождя. Они хотели только сказать, что презренный Махамба видел льва, в которого вселился дух великого Мозелекаца. Быть может, это тот самый лев.

– Подождем, что будет дальше. Пожалуй, придется принести жертву…

И знахарь, скосив глаза, посмотрел на вождя.

– Сейчас готовьтесь к пиру, а о жертвоприношении мы еще подумаем, – сказал вождь.

Толпа в глубоком молчании разошлась. Жертвоприношения боялись все, так как по одному слову знахаря вождь мог отнять у человека его ребенка, жену, имущество или же его самого принести в жертву. Но когда запылали костры, зашипело мясо, запенилось пиво в горшках, люди развеселились и забыли о своих опасениях.

Нгоньяма, не подозревавший о том, что какой-то Мозелекац приютился в его теле, отдыхал среди гранитных глыб и моргая смотрел на пламя костров. Ночью он спустился в долину и доверчиво направился к дальнему краалю, надеясь и на этот раз пообедать на чужой счет. Но пришлось ему горько разочароваться. Леопард не явился, а изгородь была слишком высока, чтобы хромой лев мог через нее перепрыгнуть. Однако он не терял надежды и до утра караулил возле изгороди. На следующее утро жители деревушки нашли отпечатки его лап и возликовали. Хромой лев стоял на страже всю ночь! Значит, никаких жертв приносить не нужно! С этой вестью пришли они к вождю.

– Подождем, – сказал вождь, – и посмотрим.

Следующей ночью Нгоньяма обошел все краали для коз и коров, но ничем не мог поживиться. В свое логовище он вернулся голодный, а голод сделал его предприимчивым. Утром он увидел стадо коз* приближавшихся к гранитным глыбам, между которыми росли кусты. Крадучись, скользнул он им навстречу. Прошло немало времени. Наконец он подошел почти вплотную к стаду и, взобравшись на глыбу камней, осторожно посмотрел вниз. Козы щипали траву, прыгали, шутливо толкали друг друга рогами. Нгоньяма поджал задние лапы и прыгнул вниз, прямо на спину козлу.

Стадо галопом понеслось с холма в долину, мальчик-пастух, увидев льва, полетел стрелой. Пробежав шагов сто, он остановился и посмотрел назад. Мать-коза, заслышав блеяние козленка, взбиралась на холм: козленок, маленький, длинноногий, так испугался, что забыл, в какую сторону нужно бежать. Жалобно блея, он топтался в нескольких шагах от льва.

Мальчуган вернулся назад. Ему было строго-настрого внушено, что первая его обязанность охранять стадо. Всхлипывая, поднимался он на холм и наконец услышал мурлыканье льва. Он подошел ближе. Лев, пожиравший козла, поднял голову и посмотрел на него. Расширенные глаза ребенка встретились с огромными желтыми глазами льва. Нгоньяма разинул пасть, выплевывая приставшие к языку волосы, а козленок бросился к своему спасителю. Мальчик взял его на руки и стремглав побежал в долину; коза следовала за ним по пятам.

У подножия холма мальчика встретила кучка мужчин. Они видели, как разбежались испуганные козы, и поспешили на помощь.

Однако они не посмели подняться на холм и сразиться со львом. И никто не похвалил храброго мальчугана. Знахарь, присев на корточки, бросал гадальные кости, и люди, затаив дыхание, ждали, какой приговор он вынесет.

– Нужно принести жертву, – объявил знахарь.

Все присутствующие вздохнули. Переглянувшись с вождем, знахарь продолжал:

– Дух великого черного вождя, который вселился в льва, требует жертвы. Кто владелец шести коз?

– Бауэна, – последовал ответ.

– Кто владелец козла, которого загрыз сегодня лев?

– Бауэна.

– Значит, сын Бауэны будет принесен в жертву.

Бауэйа, рослый красивый мужчина, носивший звание индуна, приветствовал вождя:

– Байэт, о вождь! Разреши слуге твоему говорить.

Вождь кивнул.

– Духу, вселившемуся в хромого льва, должна быть принесена жертва?

– Да, – подтвердил знахарь, злорадно посматривая на Бауэну.

– Но мой сын еще мал.

Ни одним подвигом он себя не прославил. Великий дух не примет такой жертвы.

Я, Бауэна, отец мальчика, не раз водил воинов против врагов, и мы одерживали победу. Я индуна, а индуна будет достойной жертвой!

В толпе находились воины Бауэны. Они глухо зароптали.

Вождь, грузный человек, державший в руке жизнь всех своих подданных, услышал ропот и поспешил свалить ответственность на чужие плечи:

– Пусть колдун подумает и еще несколько раз раскинет кости. Жизнь козла – ничто по сравнению с жизнью Бауэны. Мы будем ждать до новолуния.

Бауэна, погруженный в мрачные размышления, направился в свой крааль. Проходя мимо кучки ребят, он услышал, как его сынишка с восторгом рассказывает товарищам о встрече со львом. У Бауэны висело на мускулистой шее ожерелье из когтей льва, которого он убил, когда Нгоньяма был маленьким львенком. Мальчик гордился своим храбрым отцом и теперь, увидав его, крикнул приветствие, с которым полагалось обращаться только к вождю:

– Байэт!

– Молчи, мальчишка! – сурово остановил его отец.

Но было уже поздно. Один хитрый юноша, приближенный знахаря, услышал это слово и поспешил донести кому следует. Он знал, что и знахарь и вождь ненавидели Бауэну, который пользовался слишком большим влиянием, как храбрый воин и индуна.

Между тем Нгоньяма, сытый и довольный, вернулся в свое логовище среди скал. В течение следующей недели он загрыз двух коз. Однако вождь не заговаривал о жертвоприношениях. Но на восьмой день лев загрыз откормленную телку из стада, принадлежавшего вождю.

Немедленно было созвано совещание, а знахарь получил приказ объяснить, что означает гибель телки.

Знахарь, раскрашенный и увешанный бусами, перьями и ожерельями из костей, приступил к исполнению своих обязанностей. Он свистел, лаял, выл, топтался на месте, с пеной у рта корчился на земле; пот лил с него ручьями, смывая узоры на лице и теле.

Затем он стал объяснять. Дело было очень просто. Дух, вселившийся в хромого льва, оскорблен. А почему он оскорблен? Потому что великий вождь проявил излишнюю доброту, отказавшись от жертвоприношения. Хромой лев загрыз телку, а выбрал он эту телку из стада самого вождя. Жертвоприношение должно быть совершено во время новолуния, и жертва уже намечена.

– Пусть будет так, – сказал Бауэна. – Я готов умереть, если этого пожелает вождь. Но я имею право.

– Какое? – резко перебил вождь.

– Пойти и сразиться на новолунии с хромым львом, – спокойно заявил индуна.

– А много ли воинов ты хочешь с собой взять? – вкрадчиво спросил вождь.

– Ни одного.

Вождь вопросительно посмотрел на знахаря, а этот хитрый мошенник покачал головой.

– Не годится, – объявил он, – убивать льва, в которого вселился дух одного из наших предков.

– Посмотрим, – сказал вождь, распуская собрание.