Текст книги "Флотская история Шанхая"

Раньеро Дзофф

Итак, новая структура была готова и с некоторыми изменениями принята. Нашлось место и для Вулкан – а от Джипси и Шеер пока отстранялись от выхода в море. В связи с этим у Миральи возник вопрос:

– Адмирал, без Шеер группа Charlie: Рюхо, Южная Дакота, Ниобе, Сторд – слишком слаба. Рекомендую на время отстутствия тяжкрея передать из Able либо Яву, либо Минотавра.

Далее – составление приказов, прерванное электронным письмом. Меры, принятые Аквилой и Миральей, по-видимому, сработали – выкрутить командованию руки и выбить снабжение всё же удалось. Однако командование отыгралось почти невыполнимым требованием: захватить громадный линкор Глубинных живым! Подобные акции – с куда меньшими по размерам и вооружению Глубинными – заканчивались очень плохо. Был даже случай, когда Во-класс, намеченный для захвата, отправил на дно целый гарнизон из десяти канмусу… Да, Шанхай был укомплектован намного лучше – и всё же…

– Этот приказ напоминает банальную месть, адмирал, – как можно сдержаннее сказал Миралья. – У вас нет личных врагов в высшем командовании? Попытка захватить Марат обречена. По моему мнению, мы должны добиваться отмены этого приказа. А до этого момента… предлагаю поручить разработку плана моему соединению Dog. "Ловлей рыбы на мелководье" влюбом случае заниматься нам…

По своим каналам гидроавианосец собирался узнать, кто именно возжелал себе живого Глубинного… Впрочем, Аквила, проснувшись и узнав последние новости, наверняка не даст этому любителю рыбки спокойной жизни. Не дай Бог у сицилийца на фоне таких сногсшибательных новостей совсем снесёт крышу…

Приказы были подписаны, и Котоми собиралась уйти поспать. Но Миралья решил всё-таки раскрыть карты. Разумеется, свои

– Адмирал, я знаю, почему от нас требуют живого Марата. Дело в том, что я добился запчастей и самолётов с помощью вот этого видеообращения…

Канал ZoffCalcio, футбольное оформление, итало – и англоязычные заголовки роликов… При чём тут Глубинные?

– В свободное время я занимаюсь футбольной аналитикой, – пояснил Миралья. – Но вчера я сообщил, что мы нашли большую эскадру Глубинных. Поскольку мой канал смотрят многие, скрыть эту опасность без скандала стало уже невозможно… Вот это видео. Прошу прощения, что не запросил вашего разрешения – в тот момент я считал, что важна каждая минута.

На экране появился итальянец в кепке и бордовом шарфе клуба Reggina.

– Добрый день, с вами Раньеро Дзофф…

Эрнст Вебер

Котоми выслушала итальянца в молчании и спокойствии. Она очень ровно сидела за своим столом и не делала резких движений. Она ровно поднесла к губам чашку кофе и сделала глоток. Можно было сказать, что она просто убивала своим спокойствием. Наверное, любой другой адмирал в её ситуации начал бы кричать, злиться, реагировать эмоционально, но Котоми была не из таких. Другие адмиралы бы обдали подчинённого ледяным презрением, выходили словами с холодным выражением в глазах и ядом в голосе. Но она была и не из этих. Даже злилась Котоми Тамаи со страшным выражением доброты и ласки на лице. Из-за расхождения ожидаемого, видимого и слышимого создавался совершенно неповторимый эффект, который обескураживал.

– Садись, – она с ласковой улыбкой указала на стул. – Допей кофе, пожалуйста, не хочу, чтобы он пропадал, я варю не так плохо, вроде бы, я думала, что многие его любят, – она грустно вздохнула, совсем без улыбки, но именно грустно, глядя в свою чашку, которая была пуста. – Миралья, ты должен понимать, как нам всем трудно. Я ведь знаю, как трудно детям моря справляться с их обязанностями и нагрузкой. И я всегда стараюсь сделать так, чтобы они были обеспечены всем и не знали нужды. Я считаю это важнейшей целью, – голос Котоми мягко разливался по кабинету. – Вы не выбирали свою судьбу, вы не просили о ней, но море выбрало вас, как своих детей, и вы не можете противиться этому. Такова судьба, злой рок. И я считаю, что я, как адмирал, должна сделать всё, что в моих силах, чтобы уберечь и сохранить вас всех. Всех, кто под моей опекой. Я знаю, что за это среди канмусу меня называют «Старшей сестрой». Я и не против, если честно, мне только в радость быть полезной. Я рада, – повторила она, задумчиво улыбаясь. – Но это не значит, что я могу спускать нарушения с рук, ты ведь понимаешь. Особенно когда они угрожают остальным. Своими действиями ты поставил под угрозу товарищей. Возможно, что это бы и не стало решающим вкладом в решение командования, но ты сделал своё дело. Посмотри, что их ждёт. Взять в плен то, что мы даже не знаем. Что-то совершенно чудовищное и безобразное. Я обещала, – Котоми выделила эту фразу голосом. – Я обещала, что все вернуться домой. Все будут живы и здоровы. И счастливы, – Котоми сняла очки и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Не понятно было, была ли это сонливость или что-то другое. – И счастливы тоже. Но теперь я не могу этого гарантировать. Я не могу позаботиться о моих младших. Может это не твоя вина, может это кто-то сглупил в штабе, но ты тоже в этом поучаствовал. Ты понимаешь свой проступок? Ты подставил их всех. Даже не меня. Ты извиняешься передо мной, но за что? За то, что помог мне с рапортом? Наоборот, спасибо тебе. Но ты должен извиниться перед остальными. И честно сказать, что это из-за тебя они могут не вернуться, из-за тебя у них не будет счастливой жизни, – адмирал мягко улыбалась, когда говорила всё это, а голос её не выражал никакой злобы. – Скажи мне, ты веришь в Бога? Если веришь, сходи в церковь к Шеер и исповедуйся. Это не приказ, это дружеский совет. Исповедуйся искренне и честно, сознайся во всех грехах и облегчи свою душу. И Бог тебя простит, – она тяжело устало вздохнула. Шёл уже пятый час утра, скоро утро и подъём, она едва держится на ногах, а в 10 уже встреча с Горицией, и надо быть бодрой и сильной. Но эти последние несколько минут она побудет в форме. Чтобы прийти в себя, девушка трясёт головой. – Всё, Миралья. Я не буду выписывать тебе наряды, я не буду тебя ругать и больше не буду читать нотации, я ничего не сделаю. Я думаю, что ты не маленький и всё осознаёшь сам. Ты – второй после меня среди канмусу, я думаю, что ты осознаёшь, что ты делаешь, и, какие последствия это влечёт. Можешь допить кофе и идти.

Котоми умолкла, тяжко оседая на своём стуле. Сил не осталось, она была выжата до конца в первый же день на новом месте. Разумеется, всё это были форс-мажоры, которые не предусматривались расписанием и штатными ситуациями, она, как могла, вынесла их сегодня.

Больше у неё нет сил. Сейчас он уйдёт, а она разденется, заведёт будильник и ляжет спать прямо здесь, на диванчике. Так она выгадает себе лишний час сна. Она всегда так делала, когда дел было слишком много.

Раньеро Дзофф

– Есть, – Миралья был краток. Разумеется, сказанное Котоми он понимал и сам. Другое дело, что она не знала об Аквиле – а какими методами он пробивал поставку, не знал вполне и сам Миралья. Возможно, сицилиец перегнул палку – например, угрожал кому-то… А он мог.

В любом случае вместо Миральи с Аквилой кто-то решил отыграться на всём гарнизоне, фактически сыграв на стороне Глубинных… И итальянцы не остановятся ни перед чем, чтобы узнать, кто именно. Потому что подобная подлость не имела границ. Пожалуй, даже апатичная Гориция переломила бы за такое пополам. И была бы права…

…Перед завтраком Миралья огласил последние новости:

– Как вы знаете, вчера днём Лютцов обнаружил эскадру Глубинных под командованием линкора Марат, который исчез в Сурабае два месяца назад и был превращён в Глубинного…

– …Вчера же я сообщил об эскадре в видеообращении. Сделал я это для того, чтобы никто не мог чинить препятствий нашему снабжению. Этого удалось добиться – сегодня ночью пришло подтверждение, что в течение этого дня начнутся поставки запчастей и самолётов…

Многие канмусу воспряли духом – авиация имела значение не только для авианосцев. К примеру, у линкора Ришелье в штатном оснащении было целых четыре летающих лодки Loire 130, из которых он не имел ни одной…

– Однако, – продолжал Миралья, – по-видимому, в связи с моим видеообращением нам был дан приказ захватить Марата живым.

Гидроавианосцу не дали договорить. Первым вскочил на ноги Аквила:

– Да эта скотина работает на Глубинных! Пусть убирается на дно!

Миралья на секунду похолодел – но мгновенно понял, что фраза относится отнюдь не к нему. Впрочем, бояться было чего – Аквила мстить умел и вполне мог перегнуть палку. Оставалось надеяться на благоразумие сицилийца – ну и урезонить его при возможности…

А дальше, как сказали бы музыканты, началось crescendo. Линкоры, крейсера, эсминцы и авианосцы подняли гвалт, стоящий любого митинга. Миралья стоял лицом к тем, кто полминуты назад был его товарищами, и думал, сколько он ещё проживёт. Тем более из угла его сверлил тяжёлый взгляд Гориции, которую нечистая сила принесла на этот завтрак…

Впрочем, гидроавианосцу бояться было нечего. Сказать, что за видеообращение можно отомстить самоубийственным приказом, не мог никто из присутствующих – а потому никто из присутствующих не винил Миралью в произошедшем. Зато командование ОВМС услышало бы много нелестного о себе на многих языках – от английского до узбекского…

– И последнее, но самое важное на данный момент, – продолжил Миралья, когда шум наконец улёгся. – С этого дня вступает в силу новая структура гарнизона. Мы делимся на четыре соединения: Able, Baker, Charlie, Dog. Во главе каждого стоит авианосец, каждое включает линкор, один-два крейсера и эсминец…

После завтрака новая структура заработала. Соединение Able в составе Таскалузы, Минотавра и Минегумо вышло в море для патрулирования, авианосец Фьюриэс выпустил имевшиеся самолёты, прикрывая канмусу с берега, а линкор Минас Жерайс уселась на лётном поле около конвертоплана, готовясь поспешить на помощь в случае необходимости.

Вместе с Жерайс сидела страховочная группа – соединение Baker из Аквилы, Ришелье, Глостера и Кеппеля. И Вулкан, которая среди всей нервозной обстановки ухитрялась что-то вязать…

Тем временем возглавляемое Миральей соединение Dog – мгновенно окрещённое Underdog за несколько странный подбор кораблей – отправилось в один из пустовавших ангаров.

– Мы не ведём маневренный бой, как остальные отряды. Мы занимаем область, устраиваем в ней ловушку и уничтожаем любого, кто в неё попался. Кроме Марата – на данный момент именно нам предстоит придумать, как захватить его живым, а потом сделать это…

Канмусу слушали итальянца с некоторым недоверием. Соединение Dog включало в себя неудачников из неудачников – тех, кто не вписывался ни в какую тактику…

Гидроавианосец Миралья – настоящая пародия на полноценный авианосец. Большая часть его самолётов – музейные раритеты, не годные даже для разведки. На всех базах он играл большую роль на берегу, чем в море…

Линкор Барэм, дитя Алайского рынка, сын профессионального нищего – слишком медленный, чтобы успеть в бой, и давно разочаровавшийся абсолютно во всём.

Ему в пару броненосец Вяйнемёйнен – тот, кто прикончил линкор голыми руками, но при этом не догонит и черепахи…

Крейсер Элли, жертва китайского судостроения – не то крейсер, не то минный заградитель.

Эсминец Джипси – неудачливая настолько, что на прошлой базе рядом с этой большеглазой девочкой всерьёз боялись стоять…

Наконец, минный заградитель Мургеску – ни один адмирал так и не понял, что делать с этой канмусу.

И им предстояло победить Марат, даже в одиночку по мощи залпа сопоставимый с целой эскадрой? Миралья понимал всю невыполнимость задания, но всё же нашёл в себе силы сдерживаться и даже командовать:

– Джипси, тебя ждёт адмирал Котоми. Остальные – готовимся к выходу в море. За нами шестой полигон – самый дальний…

Эрнст Вебер

Пока в столовой шёл переполох, Котоми медленно поднималась на ноги с диванчика в своём кабинете. Дверь была заперта изнутри, и она не боялась, что кто-то увидит её голой. Она оделась, привела себя в порядок, налила чашку кофе и посмотрела в зеркало.

– Ну, Котоми, ты справишься со всем, сегодня ты будешь делать всё хорошо и верно, ты умница, – она часто начинала день с такого детского приветствия к самой себе. Это осталось у неё с тех пор, как она жила дома, а не в многочисленных общежитиях. Стрелка часов подбиралась к 10, и скоро было время визита Гориции, стоило подготовиться. Котоми расставила кресла в кабинете, поставила на небольшой столик пару чашек, приготовилась встречать гостью. Ровно без пяти десять она отперла кабинет и принялась ждать.

Гориция тащилась из столовой мрачнее тучи. Сейчас она была подавлена и зла одновременно. То состояние, когда, либо самой повеситься, либо вздёрнуть кого-то другого. Этот идиот Миралья взбесил её так, что девушку трясло от гнева. Разбазарил секретные сведения на весь мир просто потому что считал, что так будет правильно, а теперь им дают самоубийственное задание. Она на ходу жевала сигару во рту. Оказавшись перед кабинетом Котоми, Гориция задумалась. А зачем она вообще туда идёт? Что она там забыла? Её вызвали, но что ей там скажут? Что будут приказывать делать и всё такое? Стоит ли вообще идти или можно просто сбежать в свою комнату и запереться там ото всех. И так ведь настроения нет. Но тут в голове мелькает комната и отчаянный плач вчера. И тёплые мягкие руки девушки. Такие заботливые и нежные. Наверное, она и впрямь не просто адмирал. Странный адмирал, который впервые прикоснулся к ней и это было не страшно. Так может стоит пойти? В нерешительности она вынимает сигару изо рта и отрывисто стучит в дверь.

– Войдите, – слышит она голос нараспев. Вот уж странно, зачем так мелодично говорить эту простую фразу? Но Гориция открывает дверь и входит. Тут её, словно ждали. Она видит кресла, столик с чашками, уют и покой. Ещё ошарашенная такой переменой в ситуации, она входит.

– Здравствуйте, Вы меня вызывали.

– Не вызывала, а пригласила, – с улыбкой поправляет женщину Котоми.

– Проходи, конечно. Хочешь кофе? Ты была сегодня на завтраке что-то ела?

– Да уж, была, – бурчит Гориция и присаживается в одно из кресел, пока адмирал наливает ей чашечку чёрного кофе и ставит перед ней вазочку с печеньем.

– Что-то случилось? – озабоченно осведомляется девушка.

– Вы слышали, что сделал Миралья?

– А это, – улыбка на миг меркнет. – Да, он мне сказал ещё вчера. Он плохо поступил, да и вообще это нарушение устава. Но я думаю, что не Миралья виноват в том, что приказал штаб. Я позабочусь об этом. Не переживай.

– Вы спустите это на тормозах? – с раздражением говорит канмусу.

– Нет, конечно, но я считаю, что Миралья понимает свою степень ответственности за произошедшее. Я не буду лишний раз применять к нему дисциплинарные взыскания. Мне важно, чтобы он мог помогать остальным по мере своих сил. Это важнее командирских амбиций.

– Вы очень добры, – Гориция даже сама не поняла, с какой интонацией сказала эту фразу.

– Нет, я просто забочусь о том, чтобы все могли вернуться домой и быть счастливы. Я вижу свой долг в этом, – Котоми устроилась на жёстком стуле напротив Гориции и поставила перед собой чашку с кофе. – Ты сейчас хочешь поговорить о Миралье?

– Нет, я не знаю, о чём говорить.

– Тогда давай поговорим снова о тебе, – мягко предложила девушка. – Расскажи мне, что ты делала в этот день? Сидела в комнате?

– Нет, я гуляла вчера, – Гориция как-то задумалась и сильно смутилась. – В парке, смотрела на птиц.

– Тебе понравилось?

– Птицы – лучше, чем самолёты, – как-то странно заключила Гориция. – Они не злые, они никого не убивают.

– Ты не любишь авиацию, как я понимаю, да?

– Я осознаю этот страх, но ничего с ним не могу сделать.

– А хотела бы?

– Я бы хотела держаться подальше от авиации.

– В бою ты можешь сражаться против авианосцев?

– Могу, наверное, – задумалась женщина. – Я люблю, когда они тонут.

– Тебе доставляет удовольствие, когда ты уничтожаешь авианосец?

– Я чувствую свои силы, уверенность. Это хорошее чувство, тогда я их не боюсь.

– Это хорошо. Значит, ты можешь справиться со страхом, чтобы победить?

– Могу, наверное…Но я не знаю…сейчас, когда я сижу тут, ничего страшного нет, но когда я в море всё совсем иное. Всё совсем иначе. Мне становится тяжело, я теряюсь.

– Давно ты была в море?

– Не помню, наверное, давно.

– Ты даже на тренировки не выходишь?

– Не вижу в этом смысла. Какая разница, сколько тренироваться, если тебя всё равно уничтожат.

– Конечно, смерть неизбежна, но мы можем выбрать свою судьбу, ты не думаешь?

– Не думаю, мне кажется, что всё предопределено.

– Но ты ведь могла выбрать, приходить сюда или нет. Ты спокойно могла отказаться или убежать в свою комнату. Но ты выбрала прийти сюда.

– Ну… – Гориция снова задумалась. Котоми своими утверждениями заставляла её много думать. – Выбрала…

– Значит, разница есть?

– Может быть и есть, откуда мне знать?

– Ты не хочешь сама делать свой выбор? Сама выбирать свою судьбу?

– Не знаю.

Они несколько минут сидели в тишине. Гориция пила кофе, в то время, как адмирал даже не притронулась к своей чашке. Гориция отмечала для себя, что говорить с Котоми совсем не трудно, она спокойно ведёт диалог и очень мягко выдвигает утверждения и вопросы. Она ни с чем не спорит, только спрашивает. Причём спрашивает порой самые очевидные вещи, словно хочет, чтобы именно Гориция их сказала.

– Скажи, кто на базе тебе нравится, а кто не нравится? – задала вопрос Котоми.

– А причём тут это? – канмусу не поняла сути вопроса.

– Ну, просто. Есть кто-то, кто по твоему мнению неплохой человек?

– Мммм, – Гориция ответила не сразу. – Адмирал Шеер хорошая. Она заботилась обо мне, пока Вас не было. Приносила еду каждый день, немного говорила. Но она очень набожная, я не всегда могла понять, о чём она говорит. Она так говорит, что не понятно – тут она или где-то ещё.

– Шеер воспитывалась одна в сиротском приюте при монастыре, поэтому она по-своему относится к заботе и мирской жизни, – кивнула адмирал. – Думаю, что только её семья может понять её до конца. Ты видела Лютцова?

– Видела. Но не говорила ни разу. Он ходит быстро, не улыбается и редко вообще бывает на базе. А когда бывает, то сидит в библиотеке и что-то пишет. Я видела его там пару раз.

– Ты бываешь в библиотеке?

– Брала там пару книг.

– Хорошо, про кого ещё на базе вспомнишь?

– Лотта. Она пару раз работала над моим модулем. Ничего не говорит, тихая, делает дело и не мешает никому. Она меня не трогает, но делала доброе дело.

– У Вулкан такой темперамент, с этим стоит свыкнуться, – улыбнулась Котоми. – Я не думаю, что вообще есть кто-то, с кем она может долго говорить. Хорошо, а кого ты не любишь?

– Эту закадычную парочку – Миралья и Аквила. Они скользкие типы. От них точно можно ждать беды.

– Я думаю, что твоё мнение о них сформировано под влиянием духа. С определёнными исключениями они не приносят никаких проблем. Но я тебя поняла, ты не очень любишь итальянцев.

– А для чего это вообще было нужно?

– Я хотела узнать тебя лучше, узнать тех, с кем ты говоришь, как к кому относишься. Если тебя это заинтересует, то ты можешь отблагодарить Шеер, помогая ей первое время в церкви. Я бы хотела, чтобы ты была чем-то занята, кроме сидения в комнате.

– А у нас есть церковь?

– Есть, – мягко кивнула Котоми. – И я хочу привести её в хороший вид, чтобы это было светлым местом базы.

– Я схожу туда, – уверенно согласилась Гориция.

– Вот и славно, как ты думаешь, можем ли мы на этом закончить? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нормально, – отмахнулась женщина.

– Что ж, тогда я приглашаю тебя через два дня. Расскажешь мне о своих успехах, – Котоми встала со стула, чтобы проводить Горицию до дверей.

Они попрощались на пороге, и адмирал вздохнула, перейдя к своей чашке кофе. Сегодня должна была прийти ещё и Джипси, так что надо было обновить комнату для её прихода.

Раньеро Дзофф

Таскалуза, Минотавр и Минегумо вышли в море. Тяжёлый крейсер скоро отправилась в одиночный рейд – что из того, что опыта подобных плаваний у неё было мало? Вряд ли рейдерство заключает в себе что-то недоступное хорошему опытному американскому крейсеру – да ещё и с четырьмя гидропланами! Два из них Таскалуза уже выпустила и теперь обшаривала морскую гладь в поисках хоть каких-то признаков Глубинных. Сверху за ней наблюдал разведчик Фьюриэса – вернее, истребитель Fairey Fulmar, использовавшийся на роли разведчика. Настоящих разведывательных самолётов с хорошей оптикой и прочим просто не было в наличии.

– Таскалуза, ты уходишь за мой радиус, – раздался несколько виноватый голос авианосца.– Дальше сама.

– Поняла, Фьюриэс! – подтвердила Таскалуза. Она, выходившая из многих битв без единой царапины, не имела причин считать, что не справится без авиационного прикрытия – тем более что у Фьюриэса далеко не полный ангар…

На юг тем временем отправилась скоростная парочка из Минотавра и Минегумо. Канадский крейсер вообще-то официально назывался Онтарио, но предпочитал первоначальное, ещё британское имя из-за большей брутальности. А сейчас он безуспешно пытался «закадрить» Минегумо, пользуясь вынужденной близостью…

– Лютцов их видел прямо здесь, – спросил крейсер, глядя на радар. – Куда они подевались?

– Затаились, – односложно ответила опытная Минегумо, предпочитавшая смотреть по сторонам, а не болтать с юным спутником. В конце концов ангара с самолётами не было не у неё, ни у Минотавра…

– Чёрт, Минотавр, можно не засорять эфир? – у Фьюриэса наконец лопнуло терпение. – Утопят – тогда и болтай.

Минотавр ответил бранью. Минегумо лишь сокрушённо покачала головой – соединению Able ещё предстояло отрабатывать и отрабатывать взаимодействие…

Тем временем группа Dog приступила к тренировке на шестом полигоне. Ещё до завтрака Миралья договорился о запуске в этот район дронов-мишеней, имитировавших Глубинных. Пока же маленький необитаемый архипелаг был чист и безопасен. Предстояло превратить его в смертельную ловушку – пусть пока и учебную… И Миралья, сидя на берегу и наблюдая за соединением с воздуха, принялся за дело:

– Мургеску, минируешь два пролива на севере, Элли – узкий проход сзади. Барэм, накройся в тени горы, Вяйнемёйнен – прямо напротив.

Команда "накрыться" относилась к маскировочному тенту, под которым канмусу становился похож на небольшую кочку – или кусок берега, если подойти к нему вплотную. Поскольку тент использовался в основном на мелководье, Глубинных подлодок можно было не опасаться – а вот для остальных появление из ниоткуда даже допотопного броненосца обещало большие неприятности. А Миралья решил поставить в засаду огромный линкор с торпедными аппаратами!

Впрочем, "Глубинные" атаковали не с севера, как можно было бы ожидать, а с юга, со стороны базы. Типичная хитрость персонала полигона, позволявшая и самолюбие потешить (особенно против неопытных канмусу и адмиралов), и бойцов в тонусе держать…

Конкретно эту "битву" пока выигрывали канмусу – выпущенные Миральей Re.2000 нейтрализовали вражеских разведчиков, а эскадра "Глубинных" из шести единиц совершенно явно намеревалась атаковать с юга, где маячили маленькие Мургеску и Элли. С появлением противника минные заградители ретировались со всей поспешностью, увернувшись от предупредительного залпа краской.

– Они что, издеваются? – тихо спросил Барэм, видя, как два крейсера и линкор вальяжно входят в незаминированный южный пролив. Неужели не понимают?

– Пошли! – вместо ответа скомандовал Миралья. Мгновенно сбросив тенты, Барэм и Вяйнемёйнен дали давно заготовленные залпы в упор. Ответных выстрелов не последовало – мишени отправились на дно полигона…

Одновременно с этим хлопнули петарды учебных мин – три крейсера противника попытались прорваться через заминированный Элли пролив. Передний подорвался, а остальным пришлось отступить при виде выпущенных в пролив торпед. Вступать в артиллерийскую дуэль из-за островов теперь не имело смысла – линкор и броненосец легко перестреляли бы два крейсера, а потому "Глубинным" осталось только отступать…

Под жужжание преследующих остатки "противника" BV 138 первая тренировка отряда Dog закончилась безоговорочной победой. Впрочем, большого значения она не имела – и канмусу, вернувшись на берег, начали перезаряжать модули для нового "боя".

Ещё когда группа Dog только выходила в море, тоненькая и несколько нервная эсминец Джипси уже добралась до кабинета адмирала Котоми. По счастью, с Горицией она разминулась…

Эрнст Вебер

Выйдя из кабинета Котоми, Гориция вздохнула. Что делать, когда все вокруг суетятся и не замечают тебя. Все нервничают, волнуются, но её это не касается. Он вообще не причастна ни к чему. Она не выйдет в море, не ей сражаться с новым врагом, кем бы он ни был. Делать нечего, остаётся лишь прогуляться и снова вернуться в комнату. По дороге девушка берёт в рот сигару и закуривает. Она совсем не знает, что ей делать. Вешаться уже не хочется, пребывать в депрессии тоже. Странно действует на неё Котоми, словно вытягивает из плена мыслей. Котоми Тамаи – удивительная адмирал. Она ведь наверняка полночи не спала и вообще была занята всё это время, решая дела базы. Но встретила Горицию так радушно и по-домашнему, словно всё это время только варила ей кофе. И даже не скажешь, что она устала или вымоталась. Гориция невольно восхитилась девушкой-адмиралом. Она вышла на улицу и потянулась, разминая тело.

По пути к парку она впервые заметила странное строение, которое было раньше закрыто строительными лесами. Это была часовня. Совершенно бледная, скромная, аскетичная часовня, которая стояла в стороне от всего остального и не выделялась ничем, кроме шпиля и креста на нём. Большие железные двери были закрыты, но изнутри что-то слышалось. «Так вот об этом говорила адмирал? Может, и впрямь стоит зайти? Адмирал Шеер сделала для меня так много в своё время…» Гориция невольно двинулась на голос, раздающийся из часовни.

Открыв двери, она увидела просто невероятную картину. В полумраке церкви, среди белых свечей, стоящих у алтаря, залитого бледным светом, на коленях стояла Шеер в монашеском одеянии. Она стояла перед большой статуей девы Марии спиной ко входу. Руки её, по всей видимости, были сложены в районе груди в молящем жесте или в замке. По всему залу церкви раздавался её пронзительный ангельский голос, который выводил в полной тишине слова песни.

Someday I want to run away

To the world of midnight

Where the darkness fill the air

Where it's icy cold

where nobody has a name

Where living is not a game

There, I'll hide my broken heart

Dying to survive

There, no one can see me cry

The tears of my lonely soul

I'll find peace of mind

In the dark and cold world of midnight.

Голос Шеер плавно затих, погрузив всё в тишину. Она всё продолжала стоять на коленях посреди множества свечей, которые освещали её, рождая белёсые блики на её иссиня-чёрных волосах. Гориция ничего не могла сказать, видя эту сцену. Ей казалось, что она видит ангельские крылья за спиной монашки. Сложно представить, что Шеер со всеми её странными достоинствами и особенностями могла быть просто человеком или просто канмусу. Было в этой девушке что-то неземное, невероятное для понимания и осознания.

– Проходи, пожалуйста, – раздался в бархатной тишине голос Святой Сестры. Только тут Гориция сбросила с себя оцепенение и сделала шаг внутрь. Шеер встала с колен и развернулась к ней, даря белоснежную улыбку. – Моя душа наполняется радостью, когда я вижу тебя такой.

– Д-добрый день, – от чего-то Гориция смутилась.

– Чем обязана твоему визиту?

– Да я просто шла мимо…увидела…услышала…

– Тебе так понравилась песня? – Шеер снова лучезарно улыбнулась. – Я рада. Я пью каждый день, если хочешь, ты можешь приходить и слушать, я не против.

– Я бы хотел поблагодарить тебя? За всё, что ты сделала для меня. Ты приносила мне еду и вообще…заботилась.

– Ах, это… – казалось, ничто никогда не могло смутить Шеер, так спокойно и свободно она себя чувствовала, оставаясь во всех рамках приличий. – Это то немногое, что я могла сделать для тебя.

– Адмирал сказала, что тебе может понадобиться помощь, – Гориция не могла смотреть на это открытое, светлое лицо Шеер, поэтому смотрела под ноги. – Если что, мне всё равно нечем заниматься…

– О, как это мило, что ты готова мне помочь. Я думаю, что с радостью приму твою помощь. Церковь ещё в очень тяжёлом состоянии, а Адмирал хотела сделать её достойной. Мне одной со всем не управиться, так что я буду рада любой помощи.

– Ну, я могу и тяжёлую работу делать. Наверняка ведь есть такая.

– О, ты очень любезна. Но сильно нагружать себя девушке не стоит. Для тяжёлой работы есть мой брат. Но нам будет лучше, если ты поможешь. Как раз сейчас я думала о том, чтобы собрать исповедальню. У меня есть всё для этого, но одной возиться с досками трудно. Так что, если ты сейчас свободна, то я бы не отказалась от твоей помощи.

– Да, конечно, – кивнула Гориция. Они прошли внутрь церкви и собрались для работы с деревом для сборки небольшой кабинки для исповеди.

Раньеро Дзофф

– На связи Фьюриэс. Противник не обнаружен. Соединение Able возвращается на базу.

Экономя ресурс хода и топливо модулей, в этот раз разошедшихся по морю канмусу подобрал транспортный вертолёт Changhe Z-18. Никаких следов Глубинных не обнаружил и он. По-видимому, они, обстреляв Лютцова и сбив «летающий башмак» Миральи, решили этим и удовлетвориться. Может быть, они ушли? Ни Котоми, ни подчинённый ей гарнизон так не считали. Более того – в китайских и южнокорейских портах временно приостановили отправку кораблей. Северной Корее также направили предупреждение о появлении Глубинных…

Группа Dog также направилась на базу – однако не в таком хорошем настроении. Элли, покрытая с ног до головы пятнами краски всех цветов радуги, предпочла бы провалиться сквозь землю. Потому что в третьем бою её модуль заглох – проблема, возникавшая и раньше. Вот только обе ходовых машины попросту сгорели. А потому крейсер не успела, как обычно, улизнуть за остров и стала мишенью для всех восьми кораблей вражеской эскадры. Барэм попытался прикрыть Элли из-за архипелага, но по корректировке Миральи смог попасть только двумя снарядами из всего залпа. Над взаимодействием нужно было работать и работать… К тому же и самому Миралье не хватало торпедоносцев, чтобы отправить на дно замедлившихся «врагов».

– Короче говоря, без снабжения мы трупы, – подытожил Барэм, когда соединение Dog уже тряслось в грузовике по дороге на базу.

– Снабжение будет сегодня днём. Официальный приказ с ЦБ, – отрезал Миралья. – Элли, ты в ангар к Лотте. У неё был план переделки твоих ходовых машин…

Между тем Лотта с возвращением группы Able покинула лётное поле и направилась в свой ангар. Утреннее сообщение Миральи она восприняла не так, как все, и совсем не так, как Гориция. В голове шевельнулась старая идея… И потому Вулкан шла домой не одна, а в компании Лютцова. Разговор у плавмастерской и рейдера был совсем не романтическим.