Текст книги "Правила покупки волшебных вещей"

Все глаза были устремлены на него, и Паук, вздохнув, пошёл к нам, чтобы увести Майка со двора.

– Ну да, кто же ещё, – пробормотал он. Ему казалось очевидным, что виноват Майк.

Конечно, ведь Майк был жутким, даже очень.

Я тоже боялся его. И он наверняка был преступником. Но ручку он не крал. Потому что его даже не было на месте преступления.

Почему же он промолчал?

Ну же, парень, скажи что-нибудь, взмолился я про себя. Но Майк молчал.

Не раздумывая, я буркнул:

– Это полная чепуха. Это не мог быть он. Он всю перемену был со мной в туалете.

Не только Паук, но и другие ученики, и в первую очередь Майк, ошарашенно уставились на меня. В этот момент я понял, как по-идиотски это прозвучало.

Только девчонки ходят в туалет вместе. Парни – никогда. Это позор. Некоторые ученики уже начали хихикать.

Нет, мне просто должно хоть что-то прийти в голову. Я снова заговорил, чтобы спасти то, что ещё можно было спасти:

– Ну, в общем, так. Я неважно себя почувствовал. И Майк был так добр, что остался со мной посмотреть, станет ли мне лучше или нужно позвать учителя. Ну вот, а потом я пришёл в себя. И это действительно здорово с твоей стороны. Спасибо, приятель!

– Это правда? – мрачно спросил Паук. Все напряжённо молчали, прислушиваясь. Но Майк ничего не сказал, только коротко кивнул, развернулся и, не забыв смерить меня уничижающим взглядом, исчез как тень за ближайшим углом.

О чём я только думал! До этого случая Майк даже не знал о моём существовании. А теперь меня ненавидит самый жуткий парень во всей школе.

На следующий день Филина и Майк перестали быть моей единственной проблемой. С самого утра я боялся урока биологии. Не из-за темы – ведь нам предстояло работать с микроскопами в лаборатории, которую обычно использовали только старшие классы, а что-то рассматривать в микроскоп казалось мне в порядке исключения довольно увлекательным. Меня выматывала история с подписью. Уже в начале урока Паук собрал контрольные. Я лихорадочно обыскал свой портфель, а потом звонко ударил себя ладонью по лбу и виновато сказал:

– Быть не может! Наверное, я оставил её дома. Вот чёрт.

Паук мрачно посмотрел на меня, конечно, не поверив ни единому моему слову, и проворчал:

– Крайний срок в пятницу.

Я кивнул, спокойный внешне, но трепеща внутри.

А затем произошло кое-что очень необычное. Вместо того чтобы разбить нас на пары, он сказал:

– По желанию одной из учениц, сегодня вам можно самим выбрать себе напарника. Когда вы разобьётесь по двое, здесь у кафедры возьмёте микроскоп и задание для эксперимента.

Мои одноклассники повскакали как обезьянки, и вокруг тут же образовался шум и беспорядок. Я сразу вцепился в Леона.

– Я с тобой, – шепнул я ему. Он кивнул и сделал ещё один большой глоток из своей бутылки с водой.

Мы встали в очередь, а через пару секунд он схватился за живот, заурчавший так громко, что услышал даже я.

– Мне нехорошо. Очень нехорошо, – пролепетал Леон.

Его лицо стало совсем зелёным, и он помчался к выходу, налетев при этом на девчонок, оказавшихся на пути.

Учитель вопросительно посмотрел на меня.

– У него заболел живот, – объяснил я. – Можно я схожу проверю, как он?

Но Паук решил отправить Винсента. Видимо, мне он не особенно доверял. А вот Винсенту – конечно. Это тихий милый мальчик, который не обидит и мухи.

Но, прежде чем я подумал, как же я теперь буду работать с микроскопом, я услышал рядом с собой голос:

– Тогда я буду твоим напарником.

Я обернулся, и Филина широко мне улыбнулась.

В следующую секунду подошла наша очередь, и Паук, вложив в руки Филине микроскоп, сказал:

– Вот и хорошо. Теперь Тобиас сможет учиться у лучшей из вас.

Для меня это заявление было чем-то вроде шока. Я всё ещё двигался, моё тело направилось к свободной парте, но внутри я оцепенел.

Теперь я в её власти.

Что делать?

Снова бежать в туалет?

Нет. Этого Паук никогда не допустит.

Поэтому я глубоко вдохнул и стал ждать самого ужасного.

Но поначалу ничего странного не происходило, и Филина, спокойно следуя указаниям на рабочем листке, положила маленькую стеклянную пластинку с каплей воды под объектив.

Тем временем в класс вошёл Винсент и сказал, что Леон вернуться не сможет и что он уже сообщил об этом в секретариат.

– Его выворачивает наизнанку, – сообщил он с сочувственной миной.

Бедный Леон!

– Ему наверняка скоро станет лучше, – сказала Филина, которая, должно быть, заметила моё беспокойство. Сейчас она так мило улыбалась, что на секунду меня охватил страх. А вдруг это и правда любовь? Что, если она действительно втрескалась? О господи! Я бы предпочёл шантаж.

Мы по очереди смотрели на каплю чистой водопроводной воды. Я так ничего и не смог рассмотреть и уже думал, что умру со скуки, но когда под микроскопом оказалась капля старой воды из цветочной вазы, я действительно увидел в ней плавающих микроскопических существ, которые выглядели как домашние тапочки и назывались почти также: туфельки. Обалдеть!

Только вместо научного азарта меня охватило отвращение. Если представить, сколько вокруг крохотных, незаметных глазу существ… Становится не по себе.

– Всё понятно? – спросила Филина, когда я поднял голову от окуляра. А потом она сказала кое-что очень странное: – Если у тебя есть какая-то проблема, не важно какая, я могу тебе помочь. – Её голос был просто жутким. Она написала номер своего сотового в моём блокноте и прошептала: – Достаточно и сообщения. Всё останется в полном секрете. И когда я говорю «ВСЁ» – я имею в виду ВСЁ.

И она принялась писать заметки по нашему эксперименту, как будто этого ужасного разговора и не было. Ошарашенный, я сидел, пытаясь привести мысли в порядок: она определённо не влюблена, но и на шантаж это не похоже. У меня было только одно рациональное объяснение поведению Филины: наверное, её мозг под шапкой просто сварился вкрутую.

Глава 4
Непрошеный гость

– Почему эта проклятая коробка всё ещё здесь? – услышал я ворчание отца. – Ай! Зараза! Как же больно! У меня наверняка перелом пальца. Ушиб уж точно.

– Тебе нужно всего лишь открыть её и переложить вещи в шкаф, – надменно ответила мама.

Я стоял на лестнице в коридоре и сквозь приоткрытую кухонную дверь слышал, как спорят родители.

И я знал, что случилось. Об эту коробку я тоже споткнулся уже несколько раз.

– И когда прикажешь это делать? Я же работаю круглые сутки.

– Сейчас ты дома и только и делаешь, что ноешь, – ответила мама.

– О, так мне нужно извиниться за то, что я забежал переодеться? Думаешь, мне очень хочется идти на это заседание?!

Я медленно пошёл дальше, стараясь не шуметь. Это было непросто, потому что ступеньки старой деревянной лестницы отзывались на каждый шаг.

– Ладно, значит, разберём вещи в выходные, – уступил отец.

– В выходные! – взвыла мама. – Хотела бы я на это посмотреть. Ты же постоянно жалуешься на усталость.

– И для кого же, интересно, я всё это делаю?! – зарычал в ответ отец. – Кто захотел непременно купить дом? Ведь благородной даме квартиры мало!

Ой-ой. Это было громко. И слушать дальше я совсем не хотел. Я ненавижу, когда они ссорятся. У меня появляется такое чувство, будто кто-то медленно сдавливает мне сердце. Это так ужасно.

Я осторожно стал спускаться по неровным холодным каменным ступеням, ведущим в старые подвальные помещения. Как и любой нормальный ребёнок, я ненавидел подвалы. Они были сырыми и затхлыми, а по углам висела паутина, в которой притаились чёрные пауки-убийцы. И это если не принимать в расчёт призраков людей, живших здесь раньше.

Но после долгих раздумий я пришёл к выводу, что у меня нет выбора: необходимо выполнить сразу две миссии. Поэтому я стиснул зубы и, зажмурившись, проскользнул мимо всех теней и призраков в котельную. Когда я включил свет и на потолке вспыхнула лампочка без абажура, я вздрогнул.

На меня умоляюще смотрели самые грустные глаза на свете.

Ушастик!

Я подбежал к нему и крепко обнял:

– Дружище! Я так по тебе скучал!

Я погладил серые заячьи уши – такие длинные, что, когда Ушастик сидел, они доставали ему до больших белых лап.

Но на меня, сердито сверкая, смотрели и другие глаза. Две ночи здесь, внизу, – это была настоящая пытка. Я склонился над ними и погладил овечку Лулу, кальмара Йотти и единорога Фрица:

– Мне так жаль! Честно. Но не переживайте, я постепенно вытащу вас всех. Обещаю! Просто мне нужно немного времени.

И я приступил ко второй миссии: открыл наугад пару коробок из тех, что сложили здесь родители. В основном тут были книги, вазы или стаканы. Но потом я нашёл пожелтевшие папки. И внутри – старый договор на покупку телефона с маминой подписью «А. Хоппе». Идеально!

Пока я осторожно вытаскивал его из файлика, громкий звук заставил меня вздрогнуть.

Звонок в дверь.

Его мелодия пока ещё была совершенно непривычной.

И почти сразу на весь дом прозвучало моё имя.

Это наверняка Леон, подумал я с радостью.

Я лихорадочно запихнул Ушастика и договор под рубашку. Надо торопиться. Вряд ли мама пойдёт за мной в мою комнату – но там я уже разложил и подготовил всё к подделке подписи.

Для маскировки я схватил бутылку лимонада из ящика рядом с лестницей, ведущей из подвала, и помчался наверх.

Когда я открыл дверь, то услышал голос, увы, не принадлежавший Леону:

– Мы договорились, что вместе позанимаемся. К итоговому тесту на следующей неделе.

О нет.

Шапочная тревога!

Больше всего мне хотелось снова спрятаться в подвале, но было слишком поздно. Они увидели меня, и мама сказала:

– О, уже итоговый тест. А я думала, что вы совсем недавно писали контрольную.

– Эм… – начала было Филина, но я тут же вклинился:

– Её отменили.

– От-ме-нили, – медленно повторила Филина. Мозг у неё под шапкой не сразу понял, что пора бы и замолчать.

– Тогда заходи, – сказала мама и впустила её. – Ты молодец, что пришла. Я, как и Тоби, тоже помогала одноклассникам с уроками.

Я отчаянно желал провалиться сквозь землю, но под ногами был старый и прочный дощатый пол.

– Даже не сомневаюсь, – ответила Филина и улыбнулась.

– Не жарковато в шапке? – спросила мама.

– Сейчас так модно, – ответил я, потому что Филина просто молча смотрела на маму.

– Значит, я ничего не понимаю в моде, – пожала плечами мама и показала наверх. – Лимонад ты уже взял. А я принесу стаканы. Есть хотите?

Я помотал головой. А Филина кивнула.

– Отлично, тогда я приготовлю что-нибудь перекусить. Кстати, я Энди.

– Очень приятно, – ответила непрошеная гостья. – А я Филина.

Я подождал, пока мама исчезнет в кухне, и пропустил Филину вперёд, чтобы никто из них не заметил холмик у меня под рубашкой.

По пути наверх нам встретился одетый с иголочки отец. Его окружало плотное облако мужского парфюма.

– О, гости, привет! Юная леди. Тоби, Тоби, – сказал он и, подмигнув мне, громко зевнул.

Это был кошмар.

– Можешь сказать, что ты здесь делаешь?! – вырвалось у меня, как только я закрыл дверь в комнату.

– Пришла в гости, – невинно ответила Филина и огляделась, просканировав глазами всё пространство. Кровать, шкаф и письменный стол уже стояли на своих местах. Доски для полок стопкой лежали в углу. На белых стенах ещё ничего не висело, и я не имел ни малейшего представления, куда подевались мои постеры с покемонами. Надеюсь, они не попали в руки маме.

– А где мягкие игрушки? – обеспокоенно спросила Филина.

– В безопасности, – ответил я.

– Хорошо. Это хорошо, – сказала она и скользнула к столу. – Что ты собираешься делать? – Она подняла старую обёрточную бумагу с пятнами шоколада по бокам, в которой когда-то были бутерброды, и посмотрела сквозь неё на свет. Потом её взгляд упал на мой тест, весь в фиолетовых исправлениях. – А, понятно. Хочешь подделать подпись.

– Вовсе нет! – попытался возмутиться я.

– Нет? – Её брови взметнулись, и вместе с ними шапка. – Во-первых, на контрольной нет подписи, а во‑вторых, твоя мама, похоже, не в курсе последних событий, раз думает, что ты помогаешь мне с учёбой. Значит, она точно не видела контрольную, а в пятницу ты должен сдать её с подписью.

Я вздохнул. Возразить было нечего.

– Ладно. Попался.

Когда я вытащил из-под рубашки договор, Ушастик упал на пол. Филина тут же нагнулась и схватила его:

– Какой милый! Ушастик, да?

Проклятие. Она даже знает его имя!

– Я куплю его у тебя, – сказала Филина. – И за это ты получишь идеальную подпись.

– Продать Ушастика?! – возмущённо воскликнул я.

Дверь открылась, и зашла мама. Филина спрятала Ушастика за спину, а я постарался заслонить собой стол.

В комнате воцарилась неуютная тишина. Мама поставила поднос со стаканами и бутербродами на коробки, оставшиеся после переезда.

– Больше мешать не буду. Я уже ушла, – сказала она сладким голосом и, выходя из комнаты, улыбнулась совершенно по-дурацки.

Как только дверь закрылась, Филина усадила Ушастика на стол и схватила бутерброд с творожным сыром.

– Если не Ушастика, – сказала она, чавкая, – тогда любого другого. Мне подойдёт и овечка.

– Лулу?

– Её так зовут? Ладно. Могу взять Лулу.

Я потерял дар речи и попытался привести мысли в порядок. Могла ли Филина действительно следить за мной только потому, что ей нужна одна из моих мягких игрушек? Я просто не мог поверить в это и на всякий случай ещё раз спросил:

– Я правильно понял? Ты хочешь заполучить мою овечку и за это подделаешь подпись моей мамы?

Она кивнула и взяла бутерброд с колбасой.

Это было интересное предложение. Если, конечно, она никому об этом не расскажет.

– И ты правда сможешь это сделать – в смысле подписи? – уточнил я.

– Угу, – чавкая, кивнула она. – Но тебе нужно будет выйти из комнаты. У меня всё получится, только если я останусь одна.

– Без проблем. Мне всё равно нужно сходить за Лулу.

– Ну что, договорились? – спросила она и улыбнулась несколько зловеще. Это напомнило о книге, которую мне когда-то читал папа. Про мальчика, продавшего свою улыбку дьяволу и позже очень пожалевшего об этом. Я заколебался. Но отказаться уже не мог.

Филина запихнула в рот последний кусочек хлеба и вытерла жирные пальцы о свою джинсовую юбку. Потом уселась за мой стол и вопросительно посмотрела на меня:

– По рукам?

– По рукам, – наконец сказал я. – И ты уж постарайся.

Когда я вернулся из подвала и увидел результат её работы, я был потрясён. Несмотря на то что она даже не воспользовалась обёрточной бумагой, подпись выглядела как настоящая.

– Ух ты! Как ты это сделала?

– Может, расскажу в другой раз, – таинственно сказала она и выхватила у меня Лулу.

Это произошло так быстро, что я не успел попрощаться с овечкой как следует. Но было неловко спрашивать Филину, нельзя ли мне ещё раз обнять Лулу. Эта игрушка была подарком моей бабушки Греты, маминой мамы, которая уже давно умерла. При этой мысли я почувствовал, как болезненно сжалось сердце, но постарался собраться и не показать, что для меня Лулу имеет какое-то значение.

Филина довольно ухмыльнулась. Прежде чем уйти, она засунула Лулу в свой рюкзак, а потом опять сказала нечто странное:

– Думаю, ты подходишь. Если захочешь продать другие игрушки – пришли мне сообщение. Моё предложение в силе до воскресенья. Ни днём дольше. На твоём месте я бы согласилась. Тебе понадобится любая помощь!

– Ладно, – это было единственное, что я мог сказать, хотя про себя ответил ей довольно грубо. Но я просто хотел поскорее от неё избавиться. У неё совсем поехала крыша. Одно мне было ясно: я ни в коем случае не пришлю ей сообщение.

Ни в срок до воскресенья.

Ни в срок до Рождества!

Вообще никогда!

Глава 5
Четыре дня до катастрофы

С Ушастиком под боком я наконец-то хорошо выспался, да и в школе всё прошло лучше, чем ожидалось. Ходили слухи, что Майка задержали за кражу и на пару дней отстранили от занятий. Другие рассказывали, что у него особый летний штамм гриппа. В любом случае в школе его не было, а для меня только это и имело значение. Филина тоже оставила меня в покое. Я без опаски ходил в туалет, уплетал еду в столовой и беззаботно играл в футбол с Леоном и другими ребятами. В общем, провёл абсолютно нормальный день абсолютно нормального мальчика. И никакого зуда!

Даже прыщ на носу почти прошёл. Правда, на лбу зрели новые, но под чёлкой они не так бросались в глаза.

Даже пятница, которой я так боялся, прошла гладко. Я сдал контрольную Пауку, и он не заметил подделки. Подпись действительно выглядела как настоящая. Замысловатые завитушки у буквы «А» в имени Андреа, маленькая чёрточка рядом с «о» в фамилии «Хоппе», словно у буквы торчит волосок.

Из Филины точно выйдет толк. Если она не станет профессором биологии, то фальсификатором уж наверняка. Она оказалась безумной, но гениальной. Это заслуживает уважения.

После обеда я чувствовал себя таким расслабленным и счастливым, что решил сходить в гости к Леону и наконец всё ему рассказать. Он, конечно, будет хохотать до колик. Сейчас, когда этот кошмар уже позади, я и сам мог посмеяться над этим.

Когда я позвонил в дверь, мне открыла Ханна. В руках у неё были шлем и ключи, она явно собиралась уходить.

– О, Тоби, привет, – сказала она удивлённо и, прежде чем я ответил, сунула два пальца в рот и так пронзительно свистнула, что у меня заложило уши и весь дом задрожал.

– Как ты меня бесишь, сестричка, – сразу же заворчал наверху Леон.

– Гости! – крикнула Ханна и протиснулась мимо меня на улицу, не забыв взъерошить мне волосы, будто мне всего четыре, а она моя тётя. Очевидно, она не заметила, что я уже на полпути к становлению мужчиной.

Как только Ханна умчалась на мотороллере, Леон спустился вниз. Я хотел уже, как обычно, подняться в его комнату, но он встал у меня на пути:

– Привет, ТоХо. Что случилось?

– Хотел поболтать. Думал, проведём время вместе.

– Я бы с удовольствием. Но прости – у меня сейчас репетитор, – сказал он. – На следующей неделе тест. Ты забыл?

– Биология, – кивнул я и засопел.

Леон воспринял слово «биология» как вызов на словесную дуэль:

– Земноводное.

– Скука.

– Увлечение.

– Детектив.

– Убийство.

– Топор.

– Ай.

Мы захихикали.

– Может, на следующей неделе? – я попытался скрыть разочарование.

– Конечно, приятель! На следующей неделе уж точно.

Вместо того чтобы сразу пойти домой, я ещё немного пошатался по району и, ненадолго остановившись на детской площадке у городского парка, задумался, не слишком ли я взрослый для качелей. Но на табличке у ворот было написано «Не старше двенадцати лет», и я с облегчением плюхнулся на качели с большим сиденьем в виде сетки, где мы с Леоном проводили долгие часы, когда я приходил к нему в гости. Кроме меня сегодня здесь гуляла только одна мама с двумя малышами, которые копались в песочнице. Поэтому я оттолкнулся посильней и откинулся на спину. Надо мной ритмично двигались листья большого дуба, туда-сюда, туда-сюда, и на мне танцевали тени и пятна солнечного света. Хотя я всегда любил качаться на качелях, сегодня я не чувствовал от этого ни малейшего удовольствия.

Совсем не так представлял я себе жизнь в Восточном квартале. Один на детской площадке. И это при том, что нас с моим лучшим другом сейчас разделяют всего две улицы. Ведь очевидно же, что мы постоянно должны ходить друг к другу в гости и проводить время вместе, ведь так?

Я задумался: кто ещё из моего класса живёт поблизости? Кроме Филины, разумеется! Вот уж её я ни за что не стану спрашивать, не хочет ли она провести со мной время.

Стоило мне достать из кармана сотовый, чтобы поискать в списке контактов, кого ещё можно позвать, как я услышал голоса:

– Пастбище.

– Овца.

– Стрижка.

– Нож.

– Ай.

Я поднял голову и увидел, что по улице идёт Леон!

А рядом вышагивает Винсент, мальчик из нашего класса.

Я почувствовал острую боль в груди, и тут же начался этот мерзопакостный зуд.

Вот, значит, какой репетитор!

Мало того что Леон сказал мне неправду – он ещё не со мной играет в цепочку слов! Я съёжился на качелях и стал подглядывать сквозь ячейки сиденья, надеясь, что они пройдут мимо. Последнее, чего мне сейчас хочется, – это чтобы меня нашли здесь, совсем одного, свернувшегося, как младенец в колыбели. С бешено колотящимся сердцем я смотрел, как они идут мимо детской площадки и, веселясь, направляются в сторону центра.

Я был в шоке! Ну и врун! Он ведь мог просто сказать: «Здесь Винсент. Давайте займёмся чем-нибудь вместе». Но нет – он мне соврал. И этому есть только одно логическое объяснение: он не хочет проводить со мной время.

Кажется, всю дорогу домой я говорил сам с собой и был так погружён в свои мысли, что не заметил мужчину с собакой, подошедших сбоку. Только когда я налетел на препятствие на тротуаре, я поднял глаза и увидел бородатое и недовольное лицо нашего соседа Альфреда Боненбергера.

– Эй, осторожнее! Смотри, куда идёшь! – отругал он меня.

Колумб же обрадовался и лизнул мне руку. Похоже, ему это понравилось – может, потому, что она была солёной от слёз, которые я смахивал по дороге.

– Ты же соседский мальчик? – спросил капитан. Мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Он был огромным, как айсберг. – Ну, это ты или нет?

Я молча кивнул.

– Хорошо, – он порылся в кармане своей куртки, достал письмо и протянул его мне. – Для твоих родителей.

Скорее всего, это снова записка с жалобами, подумал я, но ничего не сказал. Я просто передам послание. Эту проблему взрослые должны решить между собой сами.

Я пошёл дальше и перед тем, как сосед исчез на своей половине дома, успел услышать, как он сказал:

– Ну, Колумб, а теперь устроим приятный вечер. Хочешь послушать музыку?

Когда я вошёл в наш холл, дверь в кабинет мамы была приоткрыта, и по её весёлому голосу понял, что она болтает с кем-то по телефону:

– Да. Я так горжусь Тоби! К счастью, он унаследовал от меня не только внешность, но и страсть к биологии. Ну да, гены. Это как лотерея, но в случае Тоби всё сложилось наилучшим образом.

О боже! Она считает меня своей генетической копией. Я почесался так рьяно, что царапины на руках стали слегка кровоточить.

– Да-да. Конечно. Я позабочусь об адвокате. А сейчас мне пора. Сегодня наша первая встреча. Я немного волнуюсь. Спасибо. Она мне понадобится. И никому ни слова. Особенно Стефану. Дай слово, Хайке! По официальной версии я встречаюсь с тобой. До скорого.

Я быстро сделал шаг назад и притворился, будто только что вошёл.

В следующую секунду дверь в кабинет открылась, и мама оказалась передо мной. Одновременно где-то рядом заиграл аккордеон. Мелодия моряцкой песни и рычащий голос пробивались к нам сквозь стены. Потом завыл Колумб – прямо как настоящий волк.

– Опять этот вой, – проворчала женщина маминым голосом, хотя выглядела она совсем не как моя мама. Она была в джинсах и чёрной футболке с изображением высунутого красного языка. Её волосы, прежде длинные и светлые, оказались коротко подстрижены и доходили только до подбородка, а чёлка была такой ровной, будто парикмахер отмерял её по линейке. Но самое ужасное – её волосы стали ярко-рыжими, как пожар!

Письмо капитана выпало у меня из руки. Пол под ногами закачался в такт музыке, как корабль в бурю. В голове была только одна мысль: если бы дом действительно стал кораблём, то сейчас мы бы пошли ко дну все вместе.

Этой ночью, несмотря на присутствие Ушастика, я спал очень плохо. Сначала я проснулся в десять вечера, когда отец вернулся с работы, а в полночь меня разбудил скрип ступеней под ногами мамы. Она никогда ещё не возвращалась так поздно. Это действительно было необычно.

Потом мне приснился дурной сон о драконах с рыжими волосами и чёлками, о мёртвых лягушках у меня в бургере и о туалете, который, когда я его наконец нашёл, оказался занят Винсентом.

В четыре утра сон окончательно покинул меня. Я уселся за стол, достал папку с конспектами по биологии и пролистал её: дыхание, кровоснабжение, человек как система, обменные процессы у растений, круговорот воды в природе, защита окружающей среды, рыбы, птицы – и, конечно, надоедливые амфибии.

Когда я проснулся в девять утра, моя голова лежала между папкой и пеналом. Записи по теме «Круговорот воды в природе» размыло мокрое пятно. Видимо, во сне я пускал слюни. Отвратительно. Я судорожно попытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что читал ночью. Но мозг выдавал уведомление об ошибке!

Я немного поплакал над конспектами, чем окончательно испортил свои записи.

Никогда мне не сдать этот дурацкий тест. Никогда!

Удручённый, я отправился к спальне родителей. В старой квартире у нас была традиция иногда вместе завтракать в постели. Вот здорово, если бы это произошло сейчас!

Я осторожно прислушался у двери спальни и услышал громкий храп. Скорее всего, мамин.

Когда я уже хотел нажать на дверную ручку, мне в голову пришла мучительная мысль: а может, я там совершенно не к месту?

Вся эта мамина болтовня о прыщах и половом созревании… «Ты уже слишком взрослый для этого», – вот как она сказала. Ну да, речь шла о мягких игрушках. Но тогда, получается, нежиться и завтракать с родителями в постели могут тоже только маленькие дети?

Я выпустил дверную ручку и поплёлся назад – ещё более унылый, чем раньше.

Суббота, воскресенье, понедельник, вторник!

До катастрофы четыре дня.

Я вспомнил слова Филины: «Моё предложение в силе до воскресенья. Ни днём дольше! На твоём месте я бы согласилась. Тебе понадобится любая помощь!»

Возможно, мне всё же стоит принять её предложение.

Репетиторство лучшей ученицы!

На что только не идут люди от отчаяния!

В своём блокноте я нашёл номер её телефона, а потом спросил совета у Ушастика. Он был согласен со мной, даже если бы сделка стоила нам одного из его товарищей. И я скрепя сердце написал ей сообщение.

«Согласна, – пришел быстрый ответ. – 10 утра, детская площадка у городского парка. Цена: четыре игрушки».

Я с удивлением уставился на цифру.

Четыре?!

Она хочет четыре игрушки?! С чего это вдруг?

На это я не рассчитывал. Ушастик смотрел на меня. Он всегда знал, что со мной происходит, и я рассказывал ему всё. Но не это. Этого я не мог ему сказать.

К счастью, у меня нашлись не слишком любимые игрушки. Я обыскал бельевые корзины в подвале и обнаружил их на самом дне. Четыре самые уродливые игрушки. Их подарила мне тётя. Они были фиолетового, зелёного, жёлтого и красного цветов, и у каждой на голове торчала антенна. Они выглядели абсолютно безумно и идеально подходили Филине!

Когда я подошёл к детской площадке, она уже сидела там. Её красно-белая полосатая шапка превратила горку в настоящий маяк. Радостно помахав мне рукой, Филина скатилась вниз и, приземлившись прямо передо мной, взволнованно выхватила сумку из моих рук и благоговейно уставилась на игрушки.

– Ты уверен, что готов их обменять? Это же телепузики, – сказала она и схватила красного.

Я кивнул.

– Супер. Я возьму По.

Я даже не знал, что у них есть имена.

– Он тебе подходит, – только и сказал я, имея в виду совсем не цвет.

– Или лучше Тинки-Винки? – Она с любовью рассматривала фиолетовую игрушку. В тот момент я уже должен был понять, что игрушку она выбирает для себя. Вообще-то это было странно, но, похоже, я забыл свой мозг дома.

– Нет, всё-таки возьму По, – решила она.

– Что будем делать теперь? – спросил я.

– Лучше выключи телефон. Чтобы нам не мешали.

И что я сделал? Я его выключил.

Потом она попросила идти за ней.

А что я? Как верный пёс пошёл за ней до соседней улицы. Мы остановились у чёрной спортивной машины класса люкс. Филина вытащила из кармана ключи и разблокировала двери нажатием клавиши. Она открыла дверь со стороны пассажира:

– Пожалуйста, садись.

В тот момент я ещё мог убежать, но я только спросил:

– Что? Сюда?

– Да. Здесь мы сможем спокойно поговорить, – прошелестела Филина, как сирена из древнегреческих мифов.

– Мы могли бы пойти ко мне. Или к тебе, если тебе так удобнее, – предложил я, но Филина мягко подтолкнула меня, и я сел в машину.

Ну зачем, зачем я это сделал?!

Стоило сесть в дорогую тачку и вдохнуть запах новой машины, ванили и кожи, как мне тут же стало дурно. Я почуял неладное. Это совсем не было похоже на репетиторство по биологии.

– Слушай, я лучше выйду, – только и успел сказать я, и тут неожиданно стало темно.