Текст книги "Тайна заброшенного дома"

Глава № 5
Профессор Лев Григорьевич

В дверь позвонили, и тётя Зина помчалась открывать.

– Знакомьтесь, это наш дорогой сосед, Лев Григорьевич, профессор, историк, между прочим, – представила тётя Зина мужчину среднего возраста в квадратных очках с толстой оправой.

– Здравствуйте, ребята! Запах вашей ухи дошёл до моей усадьбы, и я решил заглянуть к вам на огонёк.

– Лев Григорьевич шутит, это я его пригласила, когда сегодня уборку делала в его доме. У меня и на отдыхе есть работа, – засмеялась тётя Зина.

– Да, без Зиночки нам не прожить тут, правда, мальчики? – произнёс профессор, садясь за стол.

– Всё шутите, – засмущалась тётя Зина.

– Нисколько, а уха изумительная, просто великолепная, – не сдерживал похвалы Лев Григорьевич.

– А я вот недавно из Англии вернулся, лекции читал студентам. Вот там уху варить не умеют – заявляю с полной ответственностью. Вообще, надо сказать, что английская кухня, как и вся Англия, отличается консерватизмом. Они особо не экспериментируют с блюдами. Можно с точностью в девяносто девять процентов угадать, что у англичанина на завтрак, на ланч и на ужин. Как думаете, чем заняты англичане с трёх до пяти после обеда? – Лев Григорьевич хитро посмотрел на ребят.

– Пьют чай, – спокойно ответила Тося.

– Совершенно верно, даже в ресторанах придерживаются этого правила. Ну а вы как тут отдыхаете? – перевёл тему разговора профессор. – Вот Сева, знаю, рыбак заядлый. Сегодняшним пиршеством мы обязаны ему. Миша увлечён компьютерными технологиями, – Лев Григорьевич незаметно подмигнул тёте Зине.

– А нам нравится в лес за грибами и ягодами ходить, в речке купаться, – ответила Тамуся.

– И на велосипеде кататься, – добавила Тося.

– А правда, что тут старая помещичья усадьба есть? – вдруг спросила Тамуся.

– Правда, а на что она тебе сдалась? – удивилась тётя Зина. – Была усадьба, да сплыла, а сейчас так, развалина без окон, без дверей. Когда-то там колхозное управление было. Здание колхоз поддерживал, крышу ремонтировали несколько раз. А теперь лет двадцать уже как бесхозная стоит.

– А с чего ты вдруг спросила, Тамуся? Туда опасно ходить, в доме могут быть обрушения, ему сто лет в обед.

– Да, да, Зиночка абсолютно права, – подтвердил Лев Григорьевич.

– Просто так, интересно стало. Нам про усадьбу одна девочка рассказала, Лариса, она живёт по соседству с нами, на Абрикосовой.

– Знаю я её, ох и любопытная девчонка, до всего ей дело есть. У них вся семья такая, Кузьмичёвы они, вечно нос в чужие дела совали, когда тут жили. Ничего от них не скроешь. Всё про всех знали. Кто куда поехал, кто к кому приехал. Даже чьи гуси в пруду, и то знали. Потом переехали в Воронеж. Одна бабушка их осталась в Грачёвке. Лариска с сестрой каждое лето к ней приезжают. Старшая Оля, та как и не Кузьмичёвых: ладная такая, образованная, культурная. Не то, что младшая Лариска! Бродит по деревне: где две бабки грачёвские сплетничают, там и она посреди них.

Девочки прыснули от смеха.

– Кстати, их прапрадед прислуживал в доме нашего помещика, кажется, управляющим был. Любил его хозяин, говорят, и доверял сильно.

– А какая была фамилия у этих помещиков? – спросила Тамуся, откусывая ароматный пирожок.

– Парамоновы. Имён не знаю, только слышала, была у барина жена, дочь и сын. Но ураган революции ещё в семнадцатом году унёс их в Европу. Вместе со всеми сокровищами, которые имелись в доме. И как-то удачно у них всё вышло, я про это слышала ещё от бабушки, да и в школе рассказывали на уроках истории.

– А что так удачно вышло? – переспросил Сева.

– Никто не видел, как они покинули Грачёвку, спокойно собрались и уехали. Пришёл отряд, а в поместье пусто, одни голые стены, – ответила тётя Зина.

– Известно, что дворяне Парамоновы неплохо обращались с крепостными крестьянами. Даже школу открывали для крестьянских ребятишек. Грамоте и счёту учили. Не то, что в соседних поместьях, там в смутные времена и убийства были, и грабежи, и погромы. А в Грачёвке – нет, – добавил Лев Григорьевич. – Из истории мы знаем, что всю ненависть, накопленную поколениями, в семнадцатом году нищие крестьяне обрушили на своих помещиков. Промедление смерти подобно. Горе было тем, кто сбежать не успел вовремя, – покачал головой профессор. – Вообще, надо сказать, крепостное право, по сути рабство, – одно из самых позорных явлений России. Пропасть между крестьянами и дворянами была настолько велика, что и говорили они на разных языках. Дворяне предпочитали французский, немецкий или английский языки, а простой люд – русский с местным наречием. Вот так! И после отмены крепостного права в 1861 году жизнь крестьян мало улучшилась. Да-да, ну мне пора, а то сейчас лекцию начну читать, – профессор, смеясь, поднялся из-за стола. – Огромное спасибо и низкий поклон всем за столь прекрасный ужин и приятную беседу о старине. Мне ещё на вечернюю электричку надо успеть, завтра с утра лекция в университете.

– Доброго пути, Лев Григорьевич, – пожелала тётя Зина.

– А много добра было у Парамоновых? – спросил Сева, когда тётя Зина вернулась, проводив гостя.

– Да откуда же мне знать, я ещё тогда не родилась, – рассмеялась женщина. – Думаю, немало, очень богатые они, говорят, были. Представьте только, отец – дворянин, а мать – дочь уральского миллионера.

– Вы ешьте-ешьте, мне тоже пора идти. Я и так заболталась с вами. Миша, чтобы всю уху доел и пирожков не меньше пяти! Ты слышал? А то сил не будет двигать мышку и мозги засохнут.

– Пойду к Марии Потаповне схожу, бывшей моей классной руководительнице, угощу пирожками из Севкиного линя и чайку с ней попью. А то одна она, скучно ей тут, никого из родных не осталось. Пока, ребятки! Посуду вечером приду помою.

– Тётя Зина, мы сами всё уберём со стола и посуду помоем, – отозвалась Тамуся.

– Ну хорошо, тогда я от Марии Потаповны сразу домой пойду, как бы ещё под дождь не попасть. – И тётя Зина ушла, плотно прикрыв за собой дверь.

– Миша, тебе понравилась уха, хочешь добавки? – спросила Тамуся.

– Да, в принципе, неплохо приготовлено, но я бы немного перца добавил и помидор. Но добавки не хочу, – ответил Миша, протягивая руку за четвёртым пирожком.

– А ты, Миша, гурман, оказывается, – подметила шутя Тамуся.

Миша ожил и даже сделал попытку улыбнуться.

– Тося, а с чего тебя так усадьба эта заинтересовала? – спросил Сева.

– Ну не то чтобы она меня заинтересовала. Просто Лариска сказала нам, что в поместье есть что-то такое, о чём знает только она.

– Фи, привидение, что ли! – хихикнул Сева.

– Она ничего подобного не говорила, просто предложила туда сходить вместе с ней, – ответила Тося.

– Не слушайте вы её, она девчонка с причудами, тётя Зина права. В прошлом году я на Вейке рыбу ловил. А она пряталась в камышах и кидала камни в воду, всю рыбу мне распугала, пока я её из этих камышей не прогнал.

Тося с Тамусей рассмеялись, представив картину, как злой Сева, размахивая удочкой, гонит Лариску из камышей.

Миша молча слушал ребят, уминая пятый пирожок.

– Давайте посмотрим, может быть, об этой усадьбе есть информация в интернете, – неожиданно предложил Миша.

– И ты из-за этого прервёшь игру? – искренне удивился Сева.

– Я уже её прервал, когда за мной пришла Тамуся, – ответил мальчик серьёзно.

– А что, это даже интересно. Сейчас в интернете можно найти любую нужную информацию, – поддержала Тамуся.

– Кое-что мы уже знаем, например, фамилию последнего владельца усадьбы, – добавила Тося.

– И место её нахождения, – ухмыльнулся Сева.

– Пошли наверх, – позвал Миша, резко вставая из-за стола.

Ребята устремились за ним.

Глава № 6
Кто такой помещик Парамонов

В кабинете стоял компьютерный стол. На стенах висели деревянные полки, уставленные в два ряда книгами, а у стены расположился небольшой кожаный диван.

Миша тронул мышку, на экране появился Иван, Мишкин виртуальный друг. Иван бездельничал в московской квартире в ожидании отпуска родителей. А Миша не хотел оставлять товарища в одиночестве.

С начала каникул ребята зависли в виртуальном мире игры и не хотели его покидать, засиживаясь за компьютером порой до рассвета. Потом спали до обеда и снова играли.

Первое время Сева звал брата на рыбалку, звал поплавать в Вейке, но Миша отмахивался и даже начинал злиться. Сева махнул рукой и больше не приставал.

Иван, мальчик лет двенадцати с пухлыми щеками и выпученными от злости глазами, кричал с экрана:

– Миша, ты куда пропал! У вас что, свет там вырубили? Мы проиграли из-за те…

Не дослушав разъярённого Ивана, Миша закрыл страницу. Ребята, столпившись вокруг стола, молча наблюдали за происходящим. Миша хмурил брови и нервно покусывал губы.

– Как, вы говорите, фамилия этого помещика? – двигая кресло к столу, спросил Миша.

– Парамонов, – быстро ответила Тося.

Миша вбил в поисковик фамилию помещика и начал читать:

– Парамонов Алексей Семёнович, 1882–1918, дворянин Московской губернии, помещик, 10 600 душ, усадьба Грачёвка в деревне Грачёвка. Меценат. Потомственный коллекционер.

Поддерживал молодых художников, пополняя коллекции их картинами. Жена – Мария Ивановна Зубатова. Сын Михаил (1907–?), дочь Анна (1910–?). Эмигрировал с семьёй в Германию в 1917 году. Родители: отец – Парамонов Семён Николаевич. Происходил из старинного дворянского рода, учёный, политический деятель, коллекционер картин, снискал дурную славу чернокнижника. Мать – Александра Михайловна Демидова, дочь уральского предпринимателя.

– Всё, – Миша закончил читать, – негусто.

– Ну почему же, кое-что мы узнали, – произнесла Тося.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Тамуся.

– Мы убедились в том, что здешним помещиком был точно Парамонов. И что он сбежал из России в Германию.

– Но это нам и тётя Зина рассказала, – произнёс Сева.

– Мне вот что непонятно, – Миша развернул кресло к ребятам, сидевшим рядком на диване, и замолчал.

– Что непонятно, ты в транс ушёл? – окликнул брата Сева.

– Непонятно, куда Парамонов дел свою коллекцию картин. Их в саквояже не увезёшь. А исчез он вместе с семьёй так, что никто и не видел их.

– Ну и что? – не понял Сева.

– А то, что картин в доме не обнаружили. Как сказала тётя Зина, остались пустые стены, – объяснила Тося.

– Вот именно, картины надо было упаковать и на чём-то перевезти. Это невозможно сделать незаметно для деревни. Мама, когда везёт свои скульптуры на конкурсы, их тщательно упаковывает и помещает в специальные ящики, чтобы не разбить, – пояснила Тамуся.

– Согласен с Тамусей, коллекцию картин в разгар революции не дали бы вывезти из страны, – заключил Миша.

– Куда же они делись?! – воскликнул Сева.

– Это вопрос, – ответил Миша, подходя к окну и отодвигая занавеску.

– А кто вам сказал, что картины были у него в то время дома? – настойчиво произнесла Тамуся.

– Как кто? В интернете написано, что он коллекционировал картины молодых художников, – ответил Миша.

– Ну и что, может, и коллекционировал, но тут же и продавал их, – не унималась девочка.

– Тамуся, ну что ты всё споришь! – воскликнула раздражённо Тося.

– Ну и что, в споре рождается истина, – обиделась подруга.

– Да хватит вам, девчонки, ссориться! Это возможно, но куда делись тогда картины его отца? Ведь написано же: потомственный коллекционер, надо уточнить эту информацию, – сказал Сева.

– У кого уточнить? Кто это может помнить в Грачёвке! – с усмешкой произнесла Тамуся.

– Я пороюсь в интернете, может ещё что найду, – пообещал Миша.

Небо стремительно заволокло тучами. Закачались на ветру верхушки деревьев в саду. В комнате потемнело. В окно ударили первые крупные капли, и по стеклу потекли ручейки дождя. Сверкнула молния, осветив комнату.

– А ведь из нашего окна видны крыши усадьбы, – вдруг произнёс Миша, глядя в залитое водой окно.

– Что ты такое говоришь? – подскочила Тамуся. – А ну-ка покажи!

Тося с Севой отдёрнули штору со второго окна.

– Ничего не видно из-за дождя, – сказала Тося.

– В столовой осталось открытое окно! – вдруг вспомнил Сева и помчался вниз. Девочки отошли от окон, задёрнули шторы и спустились вслед за Севой.

Зазвонил Тамусин мобильник.

Тётя Милочка волновалась за девочек – не попали ли под дождь и всё ли у них в порядке.

– Мама, всё хорошо, сейчас дождь пройдёт, и мы с Тосей пойдём домой. Ты, мамочка, не волнуйся, у нас с собой зонт.

– Скажи, мы с Мишей вас проводим, – добавил Сева.

– Мамочка, Сева с Мишей нас проводят. Целую, пока!

Девочки убрали остатки ужина со стола, помыли посуду и сложили в шкаф. Дождь, внезапно разразившийся ливнем, пошёл на убыль и вскоре совсем затих. Тося с Тамусей засобирались домой.

Когда ребята вышли из дома, было уже темно. В ночном небе была видна огромная сырная луна.

– Полнолуние, – глядя в небо, произнёс Сева.

– Самое время для нечисти, – сказала Тамуся.

Ребята ничего не успели ответить, как со стороны соседней дачи раздался звук, похожий на стон, а за ним душераздирающий хохот: «ХА-А-ХА! ХА-А-ХА!»

– Ой, мамочки, кто это?! – завопила Тамуся, хватая Мишу за рукав ветровки.

Тося от страха лишилась дара речи, а Сева просто застыл, озираясь по сторонам.

– Не бойтесь! Это птица, филин! – успокоил Миша.

– Какой ужасный вопль, никогда не слышала такого! – отпуская рукав Миши, тихо произнесла Тамуся.

– Филин – хозяин ночи, кричит иной раз так, что за четыре километра слышно, – пояснил Миша.

– У него есть и народное название – пугач, – добавил Сева.

– Мне показалось, там убивают кого-то, – приходя в себя, произнесла Тося. – Идёмте скорее отсюда.

– А я его каждую ночь слышу, когда с Иваном играем, – признался Миша.

– Это дача профессора Льва Григорьевича, – произнёс Сева. – Раньше она пустовала. Прошлым летом он её купил.

– В окнах свет не горит, наверное, уехал в Москву, – добавила Тамуся, глянув на дом.

За разговорами ребята подошли к дому номер семь на улице Абрикосовой.

– Спасибо, ребята, – поблагодарила Тося, – мы дома.

– Пожалуйста, – ответил Сева.

– А вы пойдёте в помещичий дом завтра? – вдруг спросил Миша.

– Наверное, иначе Лариска нам точно калитку сломает, – хихикнула Тамуся. – А что, тебе тоже интересно?

– Немного, – уклончиво ответил Миша. – Просто любопытно, что там видела девчонка, если не врёт, конечно.

Глава № 7
Рассказ старушки Марии Потаповны

Утром девочки проснулись рано. Тётя Милочка уже суетилась на кухне. – Тося, Тамуся, идите завтракать. На столе стояли две тарелки с овсяной кашей и бутерброды с маслом и сыром. Тётя Милочка разлила по чашкам горячее какао. – Я спешу на станцию, мне надо кое-что купить в художественном салоне для работы. Вернусь с последней электричкой. Обед в холодильнике. Ведите себя хорошо. – Не волнуйся, мамочка, всё будет супер-пупер, – пообещала Тамуся. – Да, у нас яйца закончились, сходите к Марии Потаповне, последний дом по нашей улице, я с ней договорилась. Возьмите три десятка, вот корзина, деньги на столе в гостиной. – Хорошо, всё сделаем, – пообещала Тося, зевая. – И ещё, спросите Марию Потаповну, может, ей помощь нужна по дому или в огороде. Старенькая она, тяжело ей одной управляться.