Текст книги "Нарушенная клятва"

Лезвие мачете просвистело достаточно близко, чтобы рассечь кожу у меня на плече. По руке потекла кровь, и наружу вырвалось облачко дыма.

Осознав свое преимущество, нападающий снова атаковал: одной рукой он схватил меня за косу, а другой нанес удар. Мне удалось высвободиться из его цепких пальцев, увернуться от взмаха ножа и ударить его ногой в живот достаточно сильно, чтобы он, испуганно вскрикнув, отлетел на другую сторону и упал на задницу.

Головокружение еще усилилось, и, чтобы сохранить равновесие, я вцепилась когтистыми пальцами в прутья клетки. Мой взгляд устремился за пределы ограждения и остановился на самом выдающемся из моих тюремщиков – тучном, лысеющем боссе с кучей золотых цепей на шее, который сидел на отдельной секции трибун, возвышающейся в дальнем конце арены.

Он не мог не заметить, что со мной что-то не так, и должен бы выглядеть испуганным – впасть в панику при мысли обо всех тех деньгах, которые потеряет, если я проиграю.

Но вместо этого на его лице появился намек на ухмылку. Небрежно затянувшись сигарой, босс устроился в кресле.

Когда я повернулась обратно к своему противнику, то уже обо всем догадалась.

Он знал, что что-то не так, и хотел, чтобы я проиграла.

Внезапно я вспомнила о бутылке с водой, которую мне дали только после того, как я начала изнывать от жажды. Ему нужно было убедиться, что я ее выпью.

Что находилось в этой бутылке, кроме воды?

От гнева я сжала челюсти. Спустя четыре года он решил, что я перестала приносить пользу. Это из-за того инцидента с охранником на прошлой неделе или все изначально планировалось именно так?

Я могла держать пари, что в этом бою он поставил все свои деньги против меня. И наверняка приплатил за то, чтобы меня избили до смерти.

Громила снова пошел на меня – на этот раз чуть осторожнее, но не менее грозно. Нырнув вбок, он схватил меня за запястье и притянул к себе.

Я пригнулась и откатилась в сторону. Дыхание обжигало легкие.

Даже если мне удастся победить, что со мной будет? Босс прикажет охранникам убить меня, как собаку, которую пришло время усыпить?

Он разозлится, что я не подчинилась его прихотям – и он не позволит мне остаться в строю теперь, когда я поняла, что он готов вот так меня подставить. Неблагодарный ублюдок.

Противник бросился на меня и на секунду прижал к решетке, но я тут же вырвалась. Поднырнув под его руку, я оцарапала когтями его бок. Мои ноги подкашивались, а его оставались тверды, и он снова бросился ко мне.

Казалось, мне конец. Я подумала о том, что никогда не смогу вернуться к своим парням. Нет, черт возьми, ни за что.

От нарастающей боли я стиснула зубы и, пригнувшись к земле, бросилась в атаку. Но противник наклонился и так полоснул мачете по моему бедру, что я отлетела в сторону. Ногу пронзила боль.

Я терпела неудачу. Этот надутый урод, сидящий на своем почетном месте, меня подставил. Придурки в зале наблюдали за моим падением и громко его приветствовали.

Их голоса звенели у меня в ушах. Я слышала топот их ног по бетонному полу.

Противник ударил кулаком мне в висок.

Внутри закипала ярость, и она ощущалась куда острее и жарче, чем мое страдание. Босс смотрел сверху и ухмылялся, как будто не он прямо сейчас убивал пятерых человек вместо одного. Мои ребята ждали меня, а он, мать его, ухмылялся.

Я поклялась, что вытащу их из нашей тюрьмы, а все эти ублюдки одобрительно ревели, наблюдая, как противник снова напал и схватил меня за руку.

Он сжал мое предплечье, собираясь подставить меня прямо под занесенное мачете, и тут из меня хлынули все сдерживаемые эмоции.

Обжигающая горло ярость вырвалась изо рта с душераздирающим воплем. Она сотрясла мои кости и отразилась в каждой частице моего существа.

Казалось, вопль длился бесконечно. Он звенел у меня в голове, заглушая радостные возгласы и топот. Выкручивающая, разрывающая агония окутала меня, наполнила мой рот металлическим привкусом крови, и…

Глава 2. Рива

Моргнув и разлепив ресницы, я обнаружила, что смотрю вниз, на пол бойцовского ринга. Я сгорбилась, упершись руками в пол. По потертой бежевой поверхности тянулись свежие царапины от моих когтей.

В нос ударил самый ужасный запах из всех, с какими я только сталкивалась. Как будто в вонючий общественный туалет бросили сырое мясо.

Мой желудок скрутило, к горлу подступила желчь. Сплюнув, я подняла голову и тут же застыла.

Все вокруг было мертвецки неподвижным.

Все вокруг меня олицетворяло саму смерть.

Ни один из ужасов, которым меня подвергали, не подготовил меня к этому.

По всем трибунам были разбросаны тела, но они выглядели совсем не так, как должны выглядеть люди. Я оцепенела при виде неестественных форм, которые приняли изуродованные конечности и торсы, забрызганные кровью там, где виднелась разорванная кожа.

Как будто по толпе протопал великан, а потом, в завершение, все перемешал.

Мой взгляд устремился к ближайшему телу – трупу моего бывшего противника, распростертому на полу всего в нескольких футах от того места, где скорчилась я.

На месте его рта зияла огромная разорванная дыра, как будто кто-то схватил его одной рукой за подбородок, а другой за щеку, и потянул в противоположные стороны, ломая челюсть. В луже крови под его головой валялись вырванные с корнем зубы. Его безжизненные глаза выпучились так сильно, что чуть ли не выскакивали из орбит.

Его конечности были раскинуты в стороны, переломаны и согнуты в полудюжине мест, как будто в них гораздо больше суставов, чем положено иметь нормальной руке или ноге. Там, где плоть была разодрана, поблескивали зазубренные концы костей.

Его торс представлял собой кратер с вдавленными внутрь ребрами. На его неоново-зеленых тренировочных шортах темнело пятно, стекающее в желто-коричневую лужу под задницей: он одновременно обмочился и сделал кое-что похуже.

Пока я рассматривала останки, к горлу подступило еще больше желчи, и меня стошнило.

По полу разбрызгался полупереваренный ужин из спагетти и фрикаделек – босс всегда хотел, чтобы перед дракой я подкреплялась углеводами. Я отдернула руки назад, и, хотя мой желудок все еще бурлил, заставила себя подняться на ноги, чтобы снова осмотреть помещение.

Когда мое внимание переключилось на кровавую бойню за пределами клетки, где лежали десятки таких же искореженных, изуродованных тел, как и то, что распростерлось прямо передо мной, я отдаленно осознала, что вполне уверенно стою на ногах. Внутри все переворачивалось, а грудь сжималась от ужаса, но головокружение, вызванное тем, чем меня накачал босс, исчезло.

Босс. Мой взгляд устремился к его месту на возвышении, и я сделала прерывистый вдох, который наполнил мои легкие еще более ужасной вонью.

Его отбросило на подлокотник кресла. Позвоночник согнулся так сильно, что голова почти касалась коленей. Глазные яблоки свисали из орбит, а на сиденье рядом с ними лежала оторванная челюсть. Кожа на одной руке – той, которую я увидела – была так смята, будто ее отжали, как мокрое полотенце.

Что, черт возьми… что, черт возьми, здесь произошло?

В голове пронеслись последние несколько мгновений перед тем, как я потеряла сознание. Мое отчаяние и ярость, ухмылка босса. Рука противника сомкнулась вокруг моей руки, и из моего горла вырвался крик – пронзительный, словно вспышка молнии.

Словно какой-то новый вид силы.

Ладони сжались в кулаки, и я подняла руки, чтобы себя обнять.

Я не могла это сделать… так ведь? У меня прежде не обнаруживалось способностей, связанных с голосом, – я вообще никогда не использовала в бою что-то, кроме обычной физической силы.

Но в живых осталась только я, а все трупы, кроме одного, лежали далеко за пределами моей физической досягаемости, тогда как я оставалась заперта в клетке. И этот крик…

От воспоминания о нем у меня по спине пробежала дрожь – от отвращения и от предвкушения одновременно. Вздрогнув, я крепче обхватила себя руками.

Только монстр мог сотворить что-то подобное. Гораздо более ужасающий и бесчеловечный монстр, чем я когда-либо была.

Чем я когда-либо хотела быть.

С трибуны донеслась бодрая мелодия популярной песни, разрушая мое оцепенение. Вздрогнув, я приняла оборонительную стойку – и поняла, что это просто звонок.

Чей-то телефон пережил бойню.

Меня окружало так много людей. Так много искалеченных трупов. Пройдет совсем немного времени, прежде чем кто-то снаружи поймет, что что-то случилось, и пойдет проверить.

Но пока я по-прежнему оставалась одна.

Сердце билось так сильно, что почти заглушало мой ужас. Это мой шанс. Никто не стоял у меня на пути.

Я могла выбраться отсюда – могла вернуться к своим парням, как и хотела столь долгое время.

Нужно было действовать быстро. Как только кто-нибудь из людей босса обнаружит эту кровавую бойню и поймет, что я пропала, они предупредят хранителей, что я на свободе. И тогда я не смогу воспользоваться неожиданностью.

А раз я собиралась самостоятельно вызволить парней из заключения, мне понадобятся все возможные преимущества.

Мои челюсти сжались, внимание сузилось с той же холодной отстраненностью, с которой я подхожу к драке – отбрасывая все размышления, кроме мыслей о предстоящей работе.

Для начала требовалось найти выход из этой клетки.

Охранник, который подвел меня к двери, лежал у края ринга, где до этого остался стоять. Отведя взгляд от ужаса, запечатленного на его исказившемся лице, я протянула руку сквозь решетку к его бедру.

С трудом, но мне удалось просунуть пальцы в карман его джинсов и вытащить связку ключей. Вдохнув, я вставила ключ от клетки в замок и повернула.

Дверь распахнулась. Я была свободна.

Мои конечности напряглись в стремлении броситься к выходу, прочь от этой бойни, но на сломанном бедре охранника я заметила кое-что еще – пистолет.

Я предпочитала работать когтями, но не могла отрицать, что оружие может быть полезным. Особенно с учетом, что я понятия не имела, насколько надежно будет охраняться объект после нашей предыдущей попытки побега.

Возможно, парней вообще уже не было в том здании – переехали в какое-нибудь другое место с усиленной защитой.

Я схватила пистолет и стала проталкиваться вперед сквозь мертвечину, осматривая талии и бедра и разбросанные между ними предметы, но стараясь, насколько это возможно, избегать лиц.

Я нашла еще один пистолет, складной нож, а под чьим-то искривленным тазом мне попался такой тонкий ножик, что его можно бы использовать для метания. Плотно сжав губы, я вытащила и его.

Теперь они стали просто мясом. Таким же, как из мясной лавки.

Повтори я это достаточное количество раз, и, возможно, сама бы поверила.

Я задержала взгляд на валяющемся телефоне, но электронные устройства слишком легко отследить. Я собрала наименее окровавленные из попавшихся мне бумажников – рано или поздно мне понадобятся деньги; пару зажигалок и несколько украшений, которые, судя по виду, можно сдать в ломбард, когда кончатся наличные; а еще объемистую сумочку всего с парой алых крапинок на коже – в нее можно было засунуть мой улов.

Я старалась не думать о том, кому когда-то принадлежало это ожерелье, этот браслет. Не думать о том, являлись ли эти люди такими же бесчестными, как те, кто организовывал бои в клетке, или же они в самый неподходящий момент случайно оказались не в той компании.

Не думать о том, как сильно они, должно быть, страдали, и кто причинил им эти страдания.

Джейкоб. Зиан. Андреас. Доминик. Все, что имело значение – это они. Наконец-то я могла отправиться за ними.

К тому времени, как я добралась до выхода, через который приходили зрители и который располагался сразу за креслом босса, я добавила в свою коллекцию еще три пистолета и один клинок. По одному огнестрельному оружию на каждого из нас – если хватит пуль.

Я не знала, сколько патронов осталось, но не собиралась здесь задерживаться, чтобы это проверить.

Мой взгляд скользнул по креслу босса. По толстым золотым цепям, обвивающим его пурпурную шею.

Готова биться об заклад, за них можно выручить кучу денег, но меня всю передергивало от мысли взять с собой что-нибудь из вещей этого человека.

Я протиснулась мимо двери в широкий, но короткий коридор, который вел к лестничному пролету. Здесь на полу распростерлись еще три обезображенных трупа.

Я не хотела даже думать о том, как это возможно. Или о том, что раны, которые я получила в драке, больше не жгло так сильно.

Эта мысль осенила меня столь внезапно, что я решила себя осмотреть. Порез на плече затянулся, оставив только красную линию. То же самое было с порезом на бедре, который я увидела через дыру, оставшуюся на моих спортивных штанах.

Я всегда быстро восстанавливалась – как и все мы. Хранители не раз это отмечали. Но не настолько быстро. Как?..

Все это было неважно. Не стоило об этом думать. Значение имело лишь то, что никто не стоял у меня на пути, пока я мчалась сквозь ночь.

Я оказалась под единственным тусклым фонарем на краю парковки, забитой машинами, которые я не умела ни заводить, ни водить. Наши хранители заставили нас обучиться стольким вещам, но это умение они не посчитали достаточно важным. Придурки.

Я перекинула ремешок сумочки через плечо и затянула его так, чтобы она плотно прилегала к моей спине. Осмотрев местность и ничего не увидев, я вытянула когти и рассекла кожу чуть ниже царапины, которую сделала раньше тем же вечером.

Кровь потекла вниз, и дым поднялся вверх. Вверх и – поскольку я сосредоточилась на воспоминаниях о парнях – направо от меня.

Теперь я знала, куда идти.

Двигалась так быстро, что коса за спиной качалась из стороны в сторону. Бетонная постройка, в которой находилась арена, стояла между несколькими ветхими промышленными зданиями на окраине городка – или, может быть, это был мегаполис. По свету фар я поняла, где находится шоссе, и стала держаться на приличном расстоянии от машин, изредка проезжающих мимо в такой поздний час.

Обшарпанные склады сменились неухоженными полями, а затем участками сельскохозяйственных угодий с обветшалыми деревянными заборами, как вдруг в конце дороги начали виднеться несколько неосвещенных домов. Не меняя темпа, я трусцой пробежала вдоль рядов кукурузы и по краям пастбищ.

Пройдя несколько домов, я наткнулась на прислоненный к столбу у подъездной дорожки велосипед и, подняв его, запрыгнула на сиденье.

Крутя педали, я могла двигаться намного быстрее, но для этого нужна твердая поверхность. К счастью, с наступлением глубокой ночи машин стало еще меньше.

Когда это было возможно, я придерживалась пустынных переулков, а когда нет – мчалась по шоссе. Время от времени я сбавляла скорость, чтобы выжать еще крови и дыма из пореза и убедиться, что до сих пор двигаюсь в правильном направлении.

Мне все время казалось, что я двигаюсь слишком медленно. Я не знала, через сколько часов наступит рассвет.

Когда из-за грохочущего сзади грузовика мне пришлось укрыться в кювете, я решила рискнуть. Я бросила велосипед и в последнюю секунду кинулась через обочину дороги, чтобы запрыгнуть в кузов грузовика.

Обхватив ногами металлическую перекладину под дверями, я ухватилась за одну из металлических опор, к которым она крепилась. Грузовик продолжал с ревом мчаться вперед, и не было никаких признаков того, что мое вторжение заметили.

Я выдавила из руки еще струйку дыма. Он колыхнулся в красноватом свете фар грузовика и, несмотря на порыв ветра, устремился вперед.

Мы пронеслись по окраинам еще одного города, пары небольших поселков и длинному участку леса, как вдруг темная полоска дыма вместо того, чтобы устремляться вперед, начала резко сворачивать влево.

С бешено колотящимся сердцем я выпрыгнула из грузовика и, перекатившись по поросшей травой обочине, остановилась, ударившись боком о ствол дерева.

Спустя всего несколько секунд я поднялась на ноги и снова побежала вперед.

Продираясь сквозь подлесок, я наткнулась на заросшую грунтовую дорогу. Казалось, сорняки совсем недавно придавили шинами… Мои чувства обострились.

Я бежала вперед, жадно глотая воздух – я нуждалась в кислороде, чтобы подпитывать мои мышцы, и нужно было найти следы испускающих феромоны людей. После блуждания по лесу дорожка пересекла полосу высокой травы и повела меня в густые заросли.

Я ни с кем не столкнулась. Но, с другой стороны, хранители беспокоились скорее о том, чтобы их подопечные не выбрались наружу, а не о том, чтобы никто не проник внутрь.

Сделав очередной поворот, я заметила впереди забор и, продолжая держаться затененного края дороги, сбавила темп. Подкрадываясь ближе, я пробралась чуть глубже под прикрытие деревьев.

Наконец я остановилась в нескольких футах от того участка, где лес начинал редеть. Каждым дюймом своего тела я ощущала, что это – то самое место.

Казалось, что прежде нас держали не здесь, но в этом не было ничего удивительного. В том месте система безопасности оказалась частично нарушена.

И все же обстановка была такой же: окруженная лесом поляна размером с несколько футбольных полей, недалеко от ворот – одинокое бетонное строение размером не больше бунгало. При взгляде на это здание невозможно догадаться, насколько глубоко и широко оно простирается под землей.

Машин видно не было. Хранители, должно быть, построили что-то вроде подземной парковки, чтобы уберечь их от посторонних глаз.

Забор здесь был выше – с два моих роста, а по всему его верху протянули колючую проволоку. Мой взгляд задержался на проводах, которые проходили между металлическими столбами прямо над колючей проволокой.

Вдруг раздался треск.

Забор не просто обнесли колючей проволокой – он находился под напряжением. Хранители готовы были пойти на все, чтобы ни одна живая душа не проникла на территорию.

Я облизнула губы. У меня было не так много времени. С каждым ударом сердца приближался рассвет.

Похоже, никто не поднял тревогу по поводу моего побега. А если и поднял, то хранители, должно быть, не думали, что я смогу так быстро сюда добраться. Я заметила только нескольких вооруженных часовых, прогуливающихся по полю вокруг здания.

Все мое нутро кричало, чтобы я мчалась прямиком к своим парням, но следовало быть рассудительной. Нельзя было упускать этот шанс, ведь он мог оказаться последним.

Я несколько раз обошла вокруг поля, нанося его на мысленную карту. Одна сосна стояла совсем близко к забору и казалась достаточно высокой, чтобы я могла позже ею воспользоваться.

Но для начала мне нужно было, чтобы как можно больше хранителей отвлеклись от своих дел.

Я прокралась обратно до тех пор, пока не оказалась на противоположной от сосны стороне здания, и, порывшись в украденной сумочке, достала одну из зажигалок.

Щелкнув, убедилась, что она все еще работает. Подняв упавшую ветку, покрытую скатавшимися сухими листьями, я воткнула ее в крошащееся бревно и подожгла.

Глава 3. Джейкоб

Я, как всегда, проснулся слишком рано.

В комнате царила кромешная тьма. В мышцах все еще ощущалось слабое жжение от тренировки, которая тем не менее оказалась недостаточно изнурительной, чтобы вырубить меня до утра.

Таких никогда не бывало. Я всегда оказывался здесь, в темноте, с твердым матрасом под спиной и слабым жужжанием системы фильтрации воздуха над головой.

Еще один пережитый день. Еще на один день больше, чем досталось моему брату. Еще двадцать четыре часа бесполезного существования за плечами.

Эти мысли пронизывали меня насквозь. Они проплывали в моей голове, словно гонимые рекой осколки тающих льдин. Я – пустота, такая же бесконечная, как кромешная тьма моей камеры.

Гриффин посоветовал бы мне относиться к себе проще, не позволять прошлому до меня добраться. Но Гриффина больше не было, а осознание того факта, что я жив, все равно не вызывало у меня никаких эмоций. С этим просто приходилось мириться.

Хоть кто-то здесь должен был смотреть на вещи трезво.

Я закрыл глаза и сосредоточился на ритме своего дыхания. Вдох. Выдох. Снова и снова. Однообразные, как и наши дни в этом месте.

Через час или два должен загореться верхний свет, и тогда через окошко в двери проскользнет поднос с завтраком.

Я поем, пройду тестирование, снова поем, а затем буду тренироваться. Потом вернусь в камеру на ужин. И свет снова погаснет.

Из раза в раз выполняя все эти действия, я ждал и наблюдал. Собирал мелкие детали, которых однажды могло оказаться достаточно, чтобы что-то изменить.

Вот о чем я думал, когда мой шанс вдруг ворвался из ниоткуда с проникающим сквозь стены ревом предупредительной сирены.

Я резко сел на кровати. Сердце колотилось лишь немногим сильнее, чем обычно, но все мое тело напряглось.

В темноте продолжал звучать сигнал тревоги. Что-то пошло не так.

Хранители встревожились. Каким-то непостижимым образом выстроенный ими порядок был нарушен.

Этой лазейки могло оказаться достаточно.

Но мне надо правильно ею воспользоваться. На этот раз первый шаг плана, наброски которого мы составили в обрывках разговоров за последние несколько лет, зависел от меня, а не от моего брата.

Это с самого начала должен был быть я. Будь это так, и, возможно, это я бы…

Мой разум ухватил эту мысль и запер ее в стальной капкан. Я встал на ноги и сделал шаг к двери.

Встав у нее, я прижался лбом к прохладной металлической поверхности, изо всех сил прислушиваясь к доносящимся из коридора звукам. У меня не было острого слуха Зиана или его способности видеть сквозь стены, но люди снаружи шумели так сильно, что даже через вой сирены я улавливал слабые признаки их присутствия.

Едва я начал прислушиваться, по коридору прямо у моей двери прогремели тяжелые шаги. К тому моменту, как я их распознал, человек уже пронесся прочь – слишком быстро, чтобы я мог до него добраться.

Стиснув зубы, я еще сильнее напряг слух.

Настолько ли плоха ситуация, что сбегутся еще больше сотрудников объекта? Или эта возможность уже выскользнула у меня из рук? Впервые с тех пор, как мы собрали все детали, необходимые для реализации нашего плана, наши тюремщики оказались в, казалось бы, невыгодном положении.

Кто знал, когда это могло случиться снова.

Прислушиваясь, я прижал пальцы к двери и направил ощущение своей силы изнутри черепа через грудь и руки. Нужно было подготовиться. Для осуществления этого гамбита требовались все мои силы – все силы, что оставили мне хранители.

С самого прибытия на новый объект мы обнаружили, что наши способности – даже те, которые мы скрывали, – оказались подавлены. Сдержаны. Они добавляли в пищу или воздух что-то такое, что, должно быть, притупляло, ослабляло действие таящегося в нас оружия.

Хранители думали, что смогут помешать нам организовать еще один побег. Но они не начисто лишили нас сил. Для этого им наверняка пришлось бы довести нас до полного отупения, а они хотели, чтобы мы были в состоянии плясать под их дудку и выполнять приказы.

На разработку плана ушло больше времени, чем могло быть при другом раскладе, но мы максимально использовали те скудные навыки, что у нас остались.

Теперь до моих ушей не доносилось ничего, кроме продолжающегося визга сигнализации. Внутри меня снова разрослась пустота, заставляя сдаться, лечь на кровать, провалиться в вакуум.

Но я в долгу перед своим братом. Ради него я заставлю заплатить каждого, кто причинил ему боль.

Ради чего еще я бы так долго держался?

Так что я остался на месте – прижатый лбом и кончиками пальцев к металлической двери. По венам струилась энергия.

И вдруг я это услышал – приглушенный крик и глухой стук шагов.

Мои губы изогнулись в едва заметной улыбке. Сильнее прижав ладони к двери, я позволил звукам сформировать образ бегущего по коридору человека и направил на фигуру снаружи всю свою сконцентрированную волю.

Когда моя способность достигла цели, нервы обнажились. Я почувствовал, что этот человек оказался в моей власти, как застрявшая в паутине муха.

Он бился об нее – одна нога скользила по кафельному полу, голова моталась из стороны в сторону. Но мне нужен был лишь один-единственный палец.

С полной силой это оказалось бы просто. Но теперь от усилий, которых мне стоило подтащить его к двери, на лбу и шее выступили капельки пота.

Я сжал челюсти так сильно, что заболели зубы. Резкая боль пронзила мои плечи и отдалась вниз по позвоночнику.

Хранитель бился о другую сторону двери. Наморщив лоб, я сосредоточился одновременно на том, чтобы удержать его тело там, и на том, чтобы подтянуть его руку к клавиатуре замка.

Механизмы замка обладали какой-то защитой, которую я не смог обойти с помощью своих телекинетических способностей – по крайней мере, в моем нынешнем притупленном состоянии. Ключ-карты больше не использовали, потому что их было слишком легко украсть. Поэтому нам пришлось украсть коды.

Я тысячу раз видел внешнюю сторону своей двери. Воссоздав в мыслях образ клавиатуры, указательным пальцем хранителя я набрал последовательность из шести цифр, которые Зиан смог увидеть через стену своей камеры, расположенной дальше по коридору.

На этот раз они держали нас дальше друг от друга. Но недостаточно далеко.

4–8–9–1–3–4. Замок издал звуковой сигнал, и один за другим отворились несколько засовов.

Мои мышцы дрожали от усилий, требовавшихся на то, чтобы не ослаблять хватку. Я оттащил мужчину в сторону, рывком открыл свою дверь и под громкий вой сигнализации и мигающие красные огни бросился прямо на него.

Меньше чем за один удар сердца я успел ударить хранителя ладонями по подбородку и затылку под его дурацким металлическим шлемом. Еще одним ударом повернул его голову в сторону достаточно сильно, чтобы сломать шею.

Несмотря на все тренировки, все испытания нашей силы и скорости, все упражнения с оружием и мишенями, я никогда раньше по-настоящему никого не убивал. Животных – да, когда хранители заставляли меня, но человека – никогда.

В какую-то секунду, глядя на него сверху вниз в пульсирующем красном свете, я готовился к всплеску эмоций – любых эмоций.

Мужчина упал на пол, громко ударившись о него шлемом, а я не испытал ничего, кроме приглушенного чувства удовлетворения. Работа выполнена. Он получил по заслугам.

Вряд ли Гриффин одобрил бы такую реакцию, но я остался один, так что все теперь по-моему.

Но это еще не конец. Я отошел от хранителя и помчался по коридору к комнате с номером Зиана.

Он легко узнал свой собственный код, но не мог его ввести. Я нажал на кнопки в той последовательности, которую он мне назвал.

Без сомнения, он пребывал в том же беспокойном ожидании, что и я. В ту секунду, когда замок щелкнул, я резко бросился в сторону – и хорошо, потому что в следующее мгновение мимо пронеслось мускулистое тело Зи.

Оказавшись на выложенном плиткой полу, он резко остановился и навис надо мной. Его грудь вздымалась от частых вдохов. Обычно он всего на несколько дюймов возвышался над моими шестью футами, но частичная трансформация сделала его выше и больше.

Его шею и плечи покрыли клочья шерсти – такие же черные, как и коротко остриженные волосы на голове, но более взъерошенные. Над нижней губой выступили кончики клыков.

Зиан пригнулся и с рычанием огляделся, осматривая коридор. Но когда он снова перевел взгляд на меня, по его телу пробежала дрожь.

Он слегка уменьшился, принимая все еще пугающий, но уже человеческий облик парня, с которым я вырос. Шерсть и клыки исчезли.

– Остальные, – прохрипел он. Его темно-карие глаза горели диким неистовством.

Кивнув, я тут же сорвался с места. Мы вместе побежали к ближайшей лестнице – Зиан немного меня опережал, хотя и сдерживал скорость, на которую, как я знал, он способен.

Мы устремились вверх по лестнице на следующий этаж, туда, где находилась камера Андреаса. Он давно извлек воспоминание о наборе кода прямо из головы придурка-хранителя.

Какие бы хранители ни дежурили на этом этаже, они уже отправились разбираться с чрезвычайной ситуацией. Я набрал код и распахнул дверь.

Андреас выбежал наружу. Обычно беззаботный, теперь он был взвинчен настолько, что не мог спокойно стоять. Его темно-серые глаза встретились с моими, и в них вспыхнул красноватый огонек, совершенно не связанный с мигающими лампами.

– Лучше поторопиться за Домиником, – сказал он, демонстрируя более жесткую версию своей обычной улыбки.

В тот же момент из комнаты всего через несколько дверей от нас вышел хранитель и резко повернул голову в нашу сторону. Крик, который он издал, вполне мог составить конкуренцию вою сирены.

Он потянулся за рацией, но Зи двигался быстрее. Огромный парень почти что взлетел над плиточным полом и со всей своей звериной мощью впечатал хранителя в стену.

Мужчина осел на пол – из-за вмятины на шлеме часть его головы казалась вогнутой. Из-под металла сочилась кровь и собиралась в лужицу на полу.

Зиан застыл с оскаленными зубами и дрожащими руками. Я понимал, какие чувства его сейчас раздирали, и замер, гадая, что теперь будет, но к нему уже подбежал Андреас.

Худощавый парень обхватил рукой здоровяка Зиана и подтолкнул его к лестнице.

– Молодец, человек-волк. Нам не выбраться отсюда, не смяв пару банок.

Из груди Зи вырвался прерывистый смешок – наполовину рычание, – и он поспешил с нами на следующий этаж.

Чтобы узнать код от двери Доминика, Андреас задействовал все свое мастерство. Для Дрея это было куда сложнее, чем узнать свой собственный код: ему надо было видеть того человека, в чьей голове он копается, и требовалось время, чтобы добраться до нужного воспоминания.

Только несколько месяцев назад, после более чем года попыток, он наконец уловил достаточно мелких фрагментов, чтобы выдать нам все цифры.

Мы оказались всего на один уровень ниже основного, и над потолком раздавались тяжелые удары. Мигающие огни дрожали – и так же дрожали мои нервы.

Пока Андреас разбирался с дверью Доминика, я остановился посреди коридора и осмотрелся. Меня охватило странное, непонятное чувство, которое никак не отпускало, продолжая покалывать мою кожу. Это не было просто дурным предчувствием.

Дом выбежал наружу. Его стройное тело плотно облегал неизменный плащ, а половина темно-каштановых волос выбилась из растрепанного после сна хвостика, обрамляя загорелое лицо. Когда мы снова направились к лестнице, я впился ногтями в ладони.

– Сверху почти наверняка будут еще хранители, – сказал я, повысив голос, чтобы перекричать пронзительный вопль. – Нам придется перебить их всех.

Зиан поднял кулаки – все следы его минутной неуверенности уже исчезли.

– Без проблем.

Мои нервы защекотала очередная странная вспышка. Я нахмурился.

– И…

Андреас, бегущий по лестнице чуть впереди, оглянулся.

– И что?

– Не знаю, – признался я. – Но просто будьте готовы. Я чувствую что-то еще. Что-то… новое.