Текст книги "Цвет боли: бархат"

Эва Хансен
Цвет боли. Бархат

«Эта книга достойна премии за «Лучший скандинавский детектив» не меньше романов Ю. Несбё!»

Sveriges TV tjänst

«Бестселлеры Эвы Хансен – драгоценный сплав эталонного шведского детектива с эротическим романом! Если бы Стиг Ларссон успел прочитать «50 оттенков серого», его «Девушка с татуировкой дракона» сделала бы себе новое тату – цвèта боли…»

Stockholm Expressen

«В жанре любовного детектива Эве Хансен нет равных, но в своем новом романе она превзошла саму себя!»

Svensk Litterär marknad

Не доверяйте розовым мечтам

– Угробить такую машину… Дороги им мало, что ли? – ворчала Бритт, разглядывая снимок в газете, на котором груда металла у столба лишь отдаленно напоминала «Вольво» последней модели. От водителя, что был в авто во время аварии, и того не осталось…

Когда газетам не о чем писать или репортеры чувствуют, что бесконечные страшилки по поводу полного падения нравов и испорченной экологии надоели всем больше плохой погоды, они принимаются смаковать какое-нибудь криминальное происшествие. Если такового не находится – обсуждают несчастный случай, порождая сомнения в правильности выводов полиции и медиков: а вдруг это вовсе не несчастный случай… или не совсем несчастный… или не случай, а закономерность…

Полицию это страшно нервирует, но ничего не поделаешь.

На сей раз было именно так: истерия по поводу российских бомбардировщиков вблизи шведских границ и якобы выпущенных по Стокгольму учебных ракет сошла на нет, а новая тема не находилась. Газетам требовалось продержаться хотя бы пару дней до начала освещения конкурса «Евровидение» в Мальме.

Для пары дней вполне сгодилась новость о происшествии на трассе Е4: в районе Нючепинга неожиданно прибавила скорость, потом вильнула вправо и на полном ходу врезалась в ограждение «Вольво». Сидевшая за рулем женщина погибла. Полиция дала исчерпывающие объяснения: Аника Флинт потеряла сознание и, соответственно, способность управлять своим автомобилем, испытав анафилактический шок из-за аллергии на что-то. Несколько свидетелей подтвердили, что никаких помех движению ее автомобиля на трассе не было.

Некоторое время газеты обсуждали вопрос, нельзя ли сделать дороги безопасными даже для таких случаев, а потом дружно переключились на Мальме и съезжавшихся туда участников «Евровидения-2013». Всему свое время…

Полиция быстро закрыла дело, потому что состава преступления действительно не нашлось, многие страдают аллергическими реакциями, погибшей просто стоило быть осторожней, тем более садясь за руль. Потеряв сознание, женщина, видно, оперлась ногой на педаль газа, машина получила сильное ускорение, и удар оказался столь сильным, что даже замечательная подушка безопасности не спасла ей жизнь, в тот момент ремень женщины почему-то оказался расстегнут. Родные решили ее кремировать, тело и голова слишком пострадали.

Бритт, изучив последнюю истеричную заметку на эту тему, раздраженно отбросила газету в сторону:

– Рассуждают так, словно человек нарочно наглотался какой-то гадости, чтобы влепиться в столб на полной скорости!

Но тут же взяла газету снова:

– Вау! Похоже, это мать Петры Флинт!

– Ты ее знала? – покосилась на подругу Фрида, заваривавшая кофе.

– Дочь знаю, учились вместе. Кажется, стоит позвонить и выразить соболезнования.

Фриде хотелось предостеречь Бритт, чтобы думала, прежде чем говорить, у подруги второе частенько опережало первое, но та уже щебетала по телефону.

На сей раз обошлось, Бритт умудрилась не переступить границы разумного соболезнования, а потом разговор пошел о другом, и это другое заставило Фриду насторожиться. Бритт явно обещала дочери погибшей расследовать трагический случай, поскольку «шведская полиция, как и любая другая, мало на что годна».

– Ты не слишком категорична в своих оценках?

– Ты о полиции? – Бритт махнула рукой. – Во всем мире не найти человека, который был бы доволен работой полиции, неважно, в какой стране он живет.

Протягивая подруге кружку с кофе, Фрида подумала, что Бритт не так уж далека от истины.

– Что ты ей обещала?

Бритт не успела ответить, у нее зазвонил телефон. По обрадованному воплю «Линн!» стало ясно, что звонит третья составляющая женского детективного агентства Линн Линдберг, вернее, уже год как Линн Юханссон.

Фамилию давняя подруга Бритт сменила, выйдя замуж за умопомрачительного красавца и к тому же миллионера Ларса Юханссона. Посмей кто-то назвать это браком по расчету, наверняка лишился бы глаза, а то и обоих от коготков Бритт. Но никому из знавших Линн и Ларса в голову не пришло говорить о расчете, влюбленность Юханссонов и через год после свадьбы была просто написана мазками счастья на их лицах и светилась в глазах.

Говорят, все сказки свадьбами заканчиваются, и ни одна не начинается… Линн и Ларс счастливое исключение, у них крошечная дочка и полное отсутствие проблем. Во всяком случае, подругам ничего не известно, а подруги такие вещи, как супружеские проблемы, обычно чуют за версту.

– Линн, ты вовремя! Подвернулось интересное дельце. У Петры Флинт матери подлили амоксициллин, чтобы вызвать аллергический шок!

Фрида просто отняла у Бритт телефон:

– Линн, здравствуй. Никакого дела нет, просто у подруги Бритт сомнения по поводу гибели ее матери. Мы еще не решили, будем ли браться за расследование. Приезжай, мы по тебе соскучились.

Бритт надула губы:

– Будем, будем. Аника Флинт врач и ни за что не стала бы принимать смертельно опасное для себя средство, тем более в дороге. – Она ткнула пальцем в подругу, словно припечатывая к стенке. – И ее дочь намерена официально поручить нам расследование.

– Дочь хоть совершеннолетняя?

– Наверное… Ничего, найдется еще кто-нибудь из родственников.

Свое детективное агентство «Леди +» подруги организовали полгода назад. Окончившая полицейскую академию и имевшая опыт работы следователем Фрида была официальным сыщиком, а американка Бритт числилась у нее помощницей. Еще на агентство работал компьютерный гений и по совместительству сосед подруг Магнус, тренер по крав-мага Том, безуспешно пытавшийся добиться взаимной страсти от Бритт, и юная особа Луиза, числившаяся секретарем и делающая по три ошибки в каждом слове. Нет, бывали и две, если больше букв не имелось. Линн, как дама, обремененная семейством, являлась просто группой поддержки, хотя подруги считали ее третьим действительным членом компании, тем более само агентство создано на деньги Ларса Юханссона.

Фриде не очень нравилась идея расследовать проблему медицинского характера, но, во-первых, в тот момент у них была всего пара мелких делишек, разобраться с которыми не составляло труда, во-вторых, Бритт все равно не переспоришь. Она вздохнула:

– Назначай встречу своей подруге, только пусть приведет с собой кого-то совершеннолетнего и желательно не бойфренда, а родственника погибшей. У этой Петры отец-то есть?

Бритт вытаращила на Фриду глаза:

– А бывают дети без отцов? Кажется, искусственные сперматозоиды еще не вывели…

– Бритт, я говорю о господине Флинте. Или Аника воспитывала дочь одна?

– У Андреаса Флинта есть телефон, значит, он существует! – объявила Бритт, разыскивая в своем мобильном номер. – Вот он!

Фриде пришлось согласиться с железной логикой подруги: если у человека есть телефон, значит, человек существует.

– Занято! Ничего, сейчас дозвонимся.

– А откуда его телефон у тебя?

– Пришлось однажды врать, что Петра у меня.

– А где она была в действительности? – Фрида уже понимала, что сейчас скажет: «Ой-ой…»

Так и есть:

– У Карла… или нет, у Петера… какая разница, у кого? Ладно, я поехала домой, Линн обещала заскочить на пару часов…

Хороший способ избежать расспросов с пристрастием – умчаться якобы готовить обед в связи с обещанием Линн заскочить к ним сегодня хоть на часик. Фрида улыбнулась, она прекрасно понимала, что обедом будет пицца, причем заказанная по телефону.

Она сама домой пока не собиралась, были кое-какие бумажные дела, к тому же Фрида решила узнать все, что возможно, о гибели Аники Флинт в полиции. Интересно, кто занимался этим делом? Она ушла из отдела расследований чуть больше года назад, когда ближайшие коллеги, те, кому она безоговорочно доверяла и кто, казалось, так же верил ей – Даг Вангер и Микаэль Бергман, прекрасно знавшие ее отца, заподозрили Фриду в предательстве.

Она не стала оправдываться, просто за четверть часа вывела на чистую воду настоящего «крота» Управления – помощницу самого Бергмана, через которую бандиты узнавали все планы группы, и написала заявление об уходе. Работать там, где тебе не верят, невозможно.

Все произошло так быстро, за какой-то час. Она не пожелала разговаривать с бывшими коллегами, даже уехала из дома, понимая, что Бергман появится там, знала, что оба уволились тоже, но обида за недоверие была столь велика, что думать о возможности общения не хотелось.

Однако у Фриды в Управлении остались те, кто не поверил в ее предательство, и хотя она не общалась ни с кем, разве что случайно встретившись где-нибудь, девушка понимала, что в случае острой необходимости сможет обратиться за советом или информацией, которая секретом не является.

Порывшись в мобильном, нашла телефон патологоанатома Адама Сандверга, с которым не раз пересекалась за время работы в Управлении. Услышав гудок, едва не отключилась, передумав, но Адам ответил быстро:

– Фрида! Рад тебя слышать. Как ты?

– Здравствуй, Адам. Ты меня узнал?

– Фрида, мы с тобой вроде не ссорились, чтобы удалять твой номер из записной книжки.

Хотелось спросить, почему же в таком случае никто ни разу не позвонил за целый год, но сейчас ее больше интересовало дело.

– Адам, мне нужны кое-какие сведения, не думаю, что это секрет.

– Не вопрос, что могу, расскажу. Чем ты сейчас занимаешься?

– Частное агентство «Леди +».

– А, я слышал… Выявляете потенциально неустойчивых мужей?

– Нет, этим занимается просто «Леди».

– Не очень понял, но все равно рад тебя слышать.

Фрида в очередной раз твердо решила поменять название агентства.

– У вас было такое дело – Аника Флинт разбилась на машине из-за потери сознания в связи с анафилактическим шоком? Или его отдали Нючепингу? – Все же Фрида звонила по делу…

– Наше. Вскрывала Агнесс. Там анафилактический шок из-за аллергена. А почему ты интересуешься?

Фрида решила не скрывать, иначе, если снова понадобится информация, не дадут.

– Муж и дочь погибшей не верят, что она могла принять амоксициллин, прекрасно зная, что это смертельно.

– Я не знаю, что за аллерген. Дело вел Оке Винтер… Но он расспросил всех. Похоже, тетка потеряла сознание из-за шока. Потянулась на ходу в бардачок за лекарством, потому ремень пришлось отстегнуть… Все сразу: шок, потеря сознания, отстегнутый ремень… и удар. Я помню, там месиво из водительницы было, по машине и куртке только и узнали. Тебе дать телефон Оке?

– Нет, не стоит, все равно я с ним не знакома. Лучше расскажи, как вы там?

Адам картинно вздохнул:

– Как всегда. Работаем вдвоем за десятерых. И все срочно.

Фриде хотелось спросить, как ее отдел, но не пришлось, Адам все понял сам.

– Бергман и Вангер уволились, ты знаешь?

– Догадываюсь.

– Но Даг возвращается.

– А Кевин Эк? – Фрида поспешила перевести разговор с опасной темы на другую.

– Эк совсем недавно вспоминал тебя. Можно ему дать твой телефон?

– Можно, – рассмеялась Фрида.

Они еще немного поболтали о личной жизни Адама, по поводу которой тот постоянно жаловался, что ее нет из-за нехватки времени.

Ну что ж, информацию не добыла, так хоть побеседовала. Они со Сандвергом не были большими друзьями, но слышать его приятно. Может, позвонить Кевину Эку самой, он компьютерщик, вряд ли что знает об этом деле, но просто поболтать можно…

Разыскав номер Кевина, позвонила и ему… О деле не спрашивала, просто поговорили. Кевин тоже был ей рад.

Но ощущения, что вернулась, все равно не осталось. Это ощущение мог дать только один человек – ее бывший напарник Даг Вангер, но Дага после увольнения Фриды тоже не было в Управлении. А ведь когда-то ей казалось, что она до пенсии будет работать там, где работал отец. А еще казалось, что они с Дагом… Нет, эту мысль Фрида гнала от себя и тогда, а теперь тем более.

Она носила Дагу кофе из автомата, который принципиально ломался, стоило Вангеру приблизиться, покупала семлы и задыхалась, если его голова склонялась близко к ее голове, когда разглядывали что-то на экране компьютера.

Но все разрушило недоверие – Даг смог усомниться в ее порядочности, заподозрить в предательстве. Тогда Фриде показалось, что она со всем справилась, в одночасье уйдя из Управления и вычеркнув из памяти все предшествующее. Но память предательски вытаскивала то одно, то другое.

Если она хочет заглянуть к подругам до приезда мужа, то должна поторопиться. Линн предстояло еще добраться яхтой с острова, где после рождения дочки они все жили в замке Ларса, до набережной Стокгольма, а потом до Эстермальмсгатан в районе Энегльбрекстчурка. Там переодеться, посмотреть, что следует купить к ужину, и поскорей к подругам либо в офис, либо домой в так любимый ею СоФо – район Седермальма. Ларс вернется из Гетеборга вечером, он не любит терять дневные часы зря, поэтому у нее есть время, все успеет, нужно только попросить капитана их яхты Петера пришвартоваться ближе к Седра Хамнваген у международного терминала, оттуда до «Квартала жаворонков» добраться несложно.

А с малышкой пока побудут бабушка и Свен.

Линн смотрела на сладко посапывающую во сне дочку Линн-Мари. На первой половине имени настоял Ларс, на второй она, бестолково, когда мать и дочь зовут одинаково.

– Вернемся завтра. Вы справитесь?

– Линн, это у тебя дочка первая, у меня третий ребенок, – усмехнулась бабушка Линн Осе Линдберг. – К тому же две няни и Свен…

О да, если Свен рядом с бабушкой, можно вообще ни о чем не беспокоиться. Линн казалось, что в мире не существует домашних и семейных дел, которые не умел бы делать Свен. Это замечательно, что у них с бабушкой роман, старомодный, со всеми приличествующими настоящему роману отступлениями и ограничениями… Линн иногда сомневалась, что они переспали, хотя ухаживание продолжалось уже полтора года. Наверное, сам процесс ухаживания доставлял пожилой паре особое удовольствие.

Свен заменил Ларсу умершего деда, как тот в свое время заменил родителей. Свена даже язык не повернулся бы назвать слугой, он был наставником и опекуном уже взрослого и самостоятельного Юханссона.

Потому Осе и Свен считали маленькую Линн-Мари своей внучкой и заботились о малышке, ревнуя ее к родителям.

– Они избалуют Мари! – возмущалась Линн, в очередной раз обнаружив, что девочка спит не в кроватке, а на большой подушке, лежащей на коленях у Свена, а тот старается не дышать и боится пошевелиться в большом кресле.

– Не успеют, – возражал Ларс, – я их опережу.

Спасало только то, что сама малышка не капризна, ей все равно где спать – в кроватке или на руках у Свена. Она не отдавала предпочтения никому из четверых – ни Линн, ни Ларсу, ни Осе или Свену. Только это не ссорило ненормальных в своем стремлении избаловать ребенка родных.

Супруги договорились переночевать в квартире в «Квартале жаворонков», потому что там имелась особая комната – комната боли. Ларс создал ее, когда решил познакомить Линн с БДСМ. Позже многое оттуда было убрано, но кое-что вернулось. В эту комнату, кроме них, никто не имел права входить.

Это удобно – иметь для секса отдельную квартиру и для БДСМ комнату в ней.

Бывая в Стокгольме, Линн всегда старалась встретиться с подругами, а потому еще с яхты позвонила Бритт, та сообщила о новом деле и позвала заехать к ним в СоФо. В СоФо – Седермальм южней Фолькункагатан, любимый район города у Линн и Бритт, их приглашать не нужно, ноги сами туда несут, только дай волю.

Фрида и Бритт обитали в доме, где раньше жила сама Линн, а еще раньше они с Бритт снимали квартиру этажом ниже. Линн обещала подруге заехать.

Ларс планировал вернуться позже, а потому она решила приготовить ужин и немного убрать в квартире, там не было беспорядка, но была пыль. А еще… они уже давно не занимались ничем в комнате боли, можно и возобновить… Это было тайной причиной, подвигнувшей обоих искать повод переночевать именно в этой квартире.

Муж оказался уже дома, но Линн все же решила съездить к подругам. Она предпочла сделать это до комнаты боли, потому что прекрасно знала, что потом не вырвется. Быстро переоделась в деловой костюм…

– Куда это ты собралась? – Ларс притянул жену к себе.

Линн шутливо отбивалась:

– Отпусти. У меня свидание…

– А я?! Почему я ничего не знаю? Почему меня не пригласили? – Его руки уже расстегивали ее блузку.

– Ларс! Ты не ешь мороженого.

– Я не ем шоколадное мороженое, а ванильное, в отличие от ванильного секса, очень люблю. В наказание за то, что собралась на свидание без меня, ты подставишь свою аппетитную попу…

– Ларс… мне правда пора, Фрида и Бритт ждут.

– Передашь от меня привет и расскажешь, почему задержалась. Они поймут. Вставай на коленки.

– Может, лучше обычным способом? – слабо возражала Линн.

– Я же сказал: ванильный вкус только у мороженого. Где наш лубрикант?

– Ларс, на мне деловой костюм!

– Тем более, не крутись раньше времени, чтобы не измазаться.

Заниматься сексом голышом великолепно, в воде тоже, даже в гардеробе его кабинета в офисе замечательно, но, оказывается, есть своя прелесть и в деловом костюме. Вообще, существуют две крайности – совсем голыми, когда никто помешать не сможет, или там, где в любой момент могут «застукать», это обостряет ощущения.

Сейчас она стояла, опершись на столик у входной двери, которая вовсе не была звуконепроницаемой. А на площадке беседовали две пожилые соседки. Линн подозревала, что Ларс намеренно притащил ее именно сюда, поставил, хорошенько наклонив, и… Она закусила губу, когда в анус нырнул сначала плаг, обильно смазанный лубрикантом, потом был вытащен, и его заменил член самого Ларса. Пришлось сдержать стон, потому что сначала было просто больно.

Рука Ларса взяла ее руку и положила на лобок, давая понять, что нужно помочь себе. Он двигался осторожно, постепенно боль стала проходить, зато росло возбуждение. Только не закричать! Бдительные соседки вполне способны вызвать полицию.

А кричать хотелось уже не от боли, она сама задвигала попой, помогая его движениям, внутри вот-вот прорвется та самая горячая волна, ради которой все свершалось… На пике наслаждения Линн пришлось закусить рукав, чтобы не закричать.

Но вот Ларс замер… Еще пару раз, но уже слабее ткнулся вперед и остановился.

Они немного постояли, прислушиваясь. Нет, соседки продолжали болтать о своих котах и планах на лето.

– Теперь будем почаще вот здесь и так, – шепнул Ларс на ухо, поднимая Линн.

– Я сесть не смогу.

– Пойдем, еще лубриканта добавим. Пойдем, пойдем.

Конечно, юбка катастрофически помялась, блузка тоже, переодеваться пришлось полностью, но кто на это обратил внимание? Мелочи.

Из дома она вышла через два часа, отведя всего пятнадцать минут на то, чтобы принять душ и подсушить волосы. Они никогда не умели обходиться одним разом.

Мало того, пока Линн сушила волосы, Ларс принес еще кое-что. Почувствовав, что он взялся за молнию джинсов, Линн сжала ноги:

– Ларс, нет!

– Занимайся своим делом, только слегка присядь. Я не трону твой зад, но хочу знать, что ты продолжишь получать удовольствие. – Внутрь один за другим скользнули три теперь уже вагинальных шарика. – Ну вот, у них смещенный центр тяжести, будут шевелиться.

– Ларс, – жалобно произнесла жена, – я не удержу.

– На тебе трусики, я же не садист.

– Еще какой! – вздохнула Линн, предвкушая, как будет сладко вздрагивать в ближайшие часы из-за перекатывающихся внутри шариков.

– Когда вернешься, расскажешь, сколько раз кончила. Если окажется мало, я добавлю…

– А если много?

– Накажу.

– Как?

Ей хотелось услышать что-нибудь этакое, чтобы сладострастные мучения в последующие часы оказались более яркими.

– Заставлю испытывать оргазм всю ночь, пока не свалишься без сил, – прошептал Ларс, покусывая ее ухо.

– М-м-м… прекрати, у меня уже начинается!

– Я думал, ты продолжаешь… Но я могу тебе помочь, если уже началось…

– Нет, иначе я не уйду.

– Ладно, иди, – шлепнул Ларс жену по ягодицам, но в прихожей все же остановил. Поставил перед большим зеркалом, наклонил лицом почти в стекло, взялся за молнию джинсов, которыми Линн заменила юбку.

– Что ты делаешь?

– Тсс! – он прижал палец к губам, давая понять, что на площадке все слышно. – Смотри в зеркало не отрываясь. Не закрывай глаза, слышишь? Не смей закрывать глаза!

Знал, что требовал, потому что когда муж начал ласкать пальцем клитор, Линн закусила губу, чтобы сдержать стон.

Ларс наклонился к уху:

– Смотри в зеркало, но не на меня, а на себя! Смотри себе в глаза.

Слегка потягивая за веревочку шариков и теребя клитор, он довольно быстро добился у Линн сумасшедшего оргазма. А в нужный момент шарики были резким движением вытащены.

У кошек зрачки расширяются в темноте, у Линн они стали огромными, во всю радужку, из-за накрывшей (в который раз!) волны. Лицо покраснело, дыхание сбилось… О боже!

Шарики Ларс заботливо вставил другие…

Она с трудом справилась с желанием остаться. Нет, у них вся ночь впереди, а пока нужно съездить к подругам на пару часов…

Дома оказалась только Бритт, Фрида была еще в офисе.

Бритт уловила нечто необычное в состоянии подруги и хитро поинтересовалась:

– Вспоминаешь атомный секс?

Та смутилась:

– Если бы только…

– Шарики?

– Угу… Как у тебя дела с Юханом?

– С Юханом? – кажется, удивилась подруга. – Никак.

– Бритт, что происходит? Юхан же хороший парень, он так старается угодить тебе, и раньше у вас все было так хорошо.

Бритт молча вздохнула.

– Ну, что? Что у вас не так? Чем он теперь не угодил?

– Он на меня давит… – Голос как у обиженного ребенка. Господи, ну когда она повзрослеет? Хотя, если повзрослеет, это будет уже не та Бритт.

– Чем?

– Он хочет меня закабалить, хочет, чтобы я вышла за него замуж. – Бритт обиженно надула губы, словно предложение о замужестве глубоко ранило ее нежную душу.

– Тебе сколько лет? Не пора ли и правда подумать о потере свободы?

Подруга решительно забралась на диван с ногами, чуть поелозила попой, устраиваясь поудобней, посопела, потом сделала заковыристый жест рукой в воздухе и объявила:

– Я согласна потерять свободу… но не с Юханом же!

– Это почему?

Последовал почти горестный вздох:

– Не знаю…

Линн вдруг поняла, чего им с подругой не хватает.

– Бритт, возьми скрипку.

– «Шторм»? – буквально подскочила та.

– Угу…

Когда требовалась отдушина, они брали в руки скрипки и играли дуэтом. Это было еще тогда, когда подруги жили этажом ниже, потом у Линн появился другой участник скрипичного и не только дуэта – Ларс, который играл не хуже Бритт, а вот Фрида, с которой теперь делила жилье Бритт, не играла. Бритт страшно не хватало их «поигралок», как называли свои импровизированные концерты подруги.

Снова звучали две скрипки, снова ярилось море при звуках «Шторма» Вивальди, ласкала слух нежная мелодия песни «Таинственного леса» Ловланда…

Импровизированный концерт, который еще полтора года назад был бы обычным, а сейчас являлся чем-то особенным, прервал приход Фриды. Она не стала останавливать подруг, но те уже сами выдохлись. Давно не играли…

– А вы с Ларсом играете?

– Сейчас нет.

– Почему?

– Даже не знаю. Боялись разбудить Мари… Не знаю.

– Как малышка? – улыбнулась Фрида.

Трехмесячная дочка – любимая тема для разговора у Линн и Ларса, неудивительно, они так ждали малышку, Линн боялась недоносить. После первой трагедии – выкидыша – врачи обещали, что дети у Линн еще будут. Будучи беременной первым ребенком, Линн попала в банду, снимающую снафф-видео – реальные пытки людей, причем попала в качестве жертвы, к ней применить арсенал не успели, но пережитый ужас сказался: уже освободившись, она потеряла ребенка. Ларс сделал все, чтобы Линн забыла об ужасах, приведших к выкидышу, и ему это удалось. Он очень заботливый и любящий, и хотя трагедия была некоторым образом связана с его прошлым, все верили, что вины Ларса в ней нет.

– Хорошо. Фрида, я в деле?

– Но как ты намерена этим заниматься, если у тебя крохотная дочка? Ей нужна мама, – усомнилась Бритт.

– И папа тоже. Вот отличие шведов от американцев – мы не сидим привязанными к детям. Родители имеют по отношению к ним одинаковые обязанности, почему Ларс не может побыть с малышкой, пока я работаю? Это и его дочь.

– И… Ларс на это согласен?

– Еще как! Видела бы ты, как Ларс меняет Мари подгузники.

– Линн, – вмешалась уже Фрида, – у вашей малышки не будет раздвоения личности? Ты зовешь ее Мари, в то время как Ларс настаивает на Линн.

– Он тоже зовет Мари. Уже понял, что говорить «Линн» сразу матери и дочери неудобно.

Некоторое время Линн рассказывала о крошечной Мари. Они семьей жили на острове в замке Ларса, куда перебралась ухаживать за правнучкой и бабушка Линн Осе Линдберг, заменившая самой Линн мать. Нелепо при живой матери ее заменять, но мама Линн, родив ее, посчитала свои обязанности выполненными и самоустранилась. Отец вечно был на гастролях, а потом, когда сменил скрипку на фотоаппарат, просто разъезжал, снимая разные уголки планеты. Бабушка и дедушка заменили Линн родителей. Но она не жаловалась.

– Давайте уточним все, что мы знаем на данный момент. Станет понятно, какие вопросы задавать завтра Флинтам. Бритт, расскажи. – Фрида решила, что пора вернуться к делу, тем более Линн напомнила, что ушла из дома ненадолго.

– Вот она – семейная кабала! – ткнула в подругу пальцем Бритт.

– Ладно тебе, рассказывай, что знаешь.

– С Петрой мы учились в колледже, она классный дизайнер, креативно мыслит…

Если Бритт не остановить, она еще полчаса будет объяснять преимущества креативного мышления перед обычным, ванильным, как зовет любое поползновение окружающих «быть как все». А о колледже дизайна, в который приехала учиться из далекой Калифорнии и который бросила, когда надоело заниматься коллекциями одежды ежедневно, готова говорить и вовсе часами. У Бритт мать шведка, отец – американец, в зависимости от ситуации она то считает себя шведкой, то говорит: «У нас в Америке…»

Пока не началось это «у нас…», Фрида посоветовала:

– Давай лучше о ее матери.

– Я мало что знаю, – Бритт привыкла, что ее тормозят, и на подруг уже не обижалась. – Аника и Андреас давно живут каждый сам по себе. Она пластический хирург с золотыми руками, он… даже не знаю кто, занимается, как говорила Петра, всем понемногу.

– Сколько у них детей?

– Только Петра, но мне кажется, она не дочь Андреаса.

– Но фамилия у них одна. Удочерил?

– Нет, кажется, Петра говорила, что Андреас взял фамилию Аники, ее первого мужа, у него самого какая-то неблагозвучная.

– Вот глупости! – фыркнула Линн. – Будто фамилия может изменить человека.

– Мало ли какие у него были причины. Расскажи, что знаешь о финансах семьи.

– Ничего, – пожала плечами Бритт, устраиваясь с ногами на диване в своей излюбленной позе. Таких у нее было две – вот так с ногами под себя или ноги на столик рядом. Обе ненормальные, но подруги терпели, Бритт не переделаешь, а если это произойдет, то Бритт будет уже не Бритт. Тем более носки у нее всегда чистые…

Некоторое время Бритт напрягала память, пытаясь выудить еще что-нибудь, но о семье Петры она действительно знала немногое. Каждый жил сам по себе, Аника чаще всего отсутствовала, Андреас активно наставлял жене рога (наверное, взаимно), Петра тоже не считала себя крепко привязанной к семье и обремененной семейными ценностями.

– Я уже больше года с ней почти не встречалась, только созванивались, но не думаю, чтобы что-то изменилось. Это стиль жизни семьи – не мешать жить друг другу и получать удовольствие от того, что тебе нравится больше.

– Секс?

– И это в том числе…

– Почему же тогда приходилось прикрывать Петру, лгав, что она у тебя?

– Был какой-то парень, которого от матери следовало скрывать, что-то не нравилось.

– Почему Петра подозревает, что это не несчастный случай?

– А ты сама подумай: Аника врач, в жизни у нее все прекрасно, она успешна, с мужем проблем нет, деньги водятся… К чему принимать смертельный препарат? Да если и покончить жизнь самоубийством, то у Аники была тысяча возможностей сделать это иначе. И что амоксициллин для нее опасен, тоже не могла забыть.

– Нужно проверить, была ли у нее какая-то инфекция, чтобы срочно принимать антибиотики. Может, просто перепутала? Не думаю, чтобы следователи пропустили такой момент, – вздохнула Фрида, подумав, что стоило бы позвонить Оке Винтеру и проконсультироваться. Но как это сделать, если они даже не знакомы, видно, Оке пришел в Управление после ее ухода?

– Как-то все бессмысленно, – вздохнула Линн.

– С убийствами всегда так! – авторитетно изрекла подруга.

Фрида в ответ помотала головой:

– Неправда, люди не убивают друг друга просто так, мимоходом. В любом убийстве есть смысл, убивают из ревности, любви, обиды, денег, политики…

– А маньяки, они убивают просто так!

– Из-за тараканов в голове. Но маньяк не стал бы подливать амоксициллин в питье, скорее прирезал или проколол шины.

Они еще какое-то время обсуждали поведение возможных маньяков, потом Фрида покачала головой:

– Нет, если это и убийство, то классическое, такое, которое совершил кто-то, кому выгодна смерть Аники Флинт. Потому будем искать выгоду, если вообще будем.

– То есть? – Бровь Бритт приподнялась, выражая недоумение.

– Бритт, Флинт еще не поручил нам расследовать смерть его жены, не забывай об этом. А лезть самим в то, что нас не касается, не просто не стоит, но и противозаконно. Есть такое понятие – частная жизнь. Никогда не слышала?

– Поручит.

– Вот когда поручит, тогда и будем решать эту загадку.

Линн пора, она заехала на часок, а пробыла уже три. Дома ждал Ларс и… Об этом «и» постоянно напоминали переваливающиеся шарики внутри.

Подходя к дому (снова отправилась на метро вместо того, чтобы взять такси, как требовал муж), Линн размышляла о том, как сказать о своем твердом желании работать.

Она пыталась отвоевывать свое жизненное пространство, доказать, что на что-то способна сама. Работа у Фриды лучший способ сделать это. До сих пор Линн в агентстве только числилась, изредка заезжая в офис или в квартиру к подругам, устраиваясь со своим большим животиком и попросту мешая им.

Но дочка родилась, ей уже три месяца, самое время попробовать свои силы не только в болтовне или дома в сексуальных утехах.

В квартире вкусно пахло, у Ларса готов ужин. Помогая Линн снять плащ, он дурашливо ворчал:

– Вот моя участь – ждать жену со свидания, держа ужин горячим…

Ужиная, потом загружая посуду в посудомоечную машину, убирая на кухне, она все никак не могла решиться.