Текст книги "Сенсор"

Ева Немеш
Сенсор

© Немеш Е., текст, 2024

© ООО «Издательский дом «Самокат», 2024

* * *

Часть первая

Заявка

 
«Всем привет!..»
    Стоп?!
        Согласен, бред.
Думаю, лучше так:
«Добрый вечер! Я, Рома,
    веду репортаж
        из своего уютного
            одноэтажного дома…»
 

 
Опять стоп?
Почему?
Наговорил лишнего?
Что, правда ничего не слышно?
А по-моему, всё
ГРОМКО, ЧЁТКО и ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНО.
        Ладно, сделаю погромче.
Да, всё помню: в начале видеозаявки
фамилия и класс – обязательно.
Так. Всё! Работаем! Дубль три.
«Здравствуйте, я…»
Слушай, ты лучше на меня не смотри.
Да, представь себе, смущаюсь.
Ну всё! Теперь точно не собьюсь.
Эх! Зачем согласился?
Надо было сказать: не готов, не достоин, камеры боюсь.
Но обратной дороги нет.
Так что
вдох-выдох.
«Всем привет!
    Я, Турбин Роман,
        восьмой “А”,
            метр семьдесят два,
                способный-но-ленивый,
                    не хулиган.
 

 
Предлагаю вашему вниманию видео про мой любимый,
но не родной город,
на гербе которого огромный камень.
Многие (почти все)
думают – астероид,
 

 
не подозревая, что это изображение
нашего знаменитого горного минерала.
Ещё на гербе олень –
его, кажется, скопировали с алтайского марала.
Местный не такой ветвистый,
но на документах надо выглядеть солидно.
(Я, например, в паспорте причёсанный. Сорри, отвлёкся.)
А вообще здесь ни оленей, ни полезных ископаемых давно не видно.
Нет, в музее всё на месте: камней аж две витрины!
На входе – чучела животных, на выходе – картина
“Заготовка оленины”…»
Блин! Совсем забыл, что надо с выражением прочесть
ТОПОНИМИЧЕСКУЮ ЗАГАДКУ:
а знаете ли вы, что город назван в честь краски,
сделанной из того самого астероида минерала?
«Зрителям это будет интересно», –
так классная сказала.
Слушай, а «БЛИН» и всё после него вырезать получится?
Отлично! А то неохота с самого начала мучиться.
Тебя тоже это кино достало?
Ок. Выдох. Вдох.
«А вообще, все подробности – в музее, в зале “Геология”.
Экскурсовод загрузит вас
ЭТАПАМИ ПОЛУЧЕНИЯ ПИГМЕНТА,
(растереть камень в пыль – не самая сложная технология),
а также легендой про то, как древние местные жители намазались краской и легли вдоль синей реки.
Сюрприз! Маскировка сработала:
мимо пробежали и динозавры, и заклятые враги.
А если (такое иногда бывает) к этой информации
вы отнесётесь скептически,
просто выйдите на улицу –
там вы сразу обратите внимание, что дома в нашем
ЦЕНТРЕ ИСТОРИЧЕСКОМ
небесные, лазурные, васильковые, то есть голубые.
Немного облезлые и покосившиеся,
зато все ЖИЛЫЕ.
Это на задворках и окраинах кто во что горазд:
у одних (например, у нас) кирпич, у других – пеноблок.
Да, неприятный контраст.
Приезжайте – сами всё посмотрите, проверите,
если вдруг моей истории не верите.
Хотя какой мне смысл врать?
Кстати, если планируете приехать зимой,
то шапку можно не брать.
Смотрите: сейчас третье января,
а на улице плюс восемь.
Зима у нас мягкая, мы снега ни у кого не просим,
дождь тоже не заказываем, но иногда заливает.
Погода – штука не всегда предсказуемая,
всякое в жизни бывает.
 

 
Что ж.
Зиму отрекламировал на отлично.
А вот про лето ничего не скажу,
потому что обычно,
а на самом деле всегда
(по крайней мере, последние восемь лет)
летние каникулы провожу не дома.
Не возражаете, если я расскажу о себе?
Буквально полслова.
Дело в том, что в начале июня я отправляюсь к бабушке – вглубь континента
и по программе VIP-клиента:
– “ПРОШУ НЕ БЕСПОКОИТЬ” (табличка),
    – шестиразовое питание,
        – безлимитный интернет.
Я целых три месяца провожу там,
где некоторое время назад
появился на свет.
И пока бабушка ходит на рекомендованные МНЕ
спектакли
и занимает лучшие места в летнем лектории,
я весь день (а иногда ночь) брожу,
    но не для того,
        чтобы сжечь лишние калории,
а чтобы на год вперёд
надышаться испарениями асфальта,
ещё чтобы ослепнуть от золота
и, само собой, чтобы оглохнуть от оркестра
по-настоящему
БОЛЬШОГО города…»
 

 
Стоп.
Опять занесло.
Что-то я сегодня
не слишком позитивно настроен.
Спасибо за помощь, и…
Слушай, удали это всё.
Классной
    скажу,
        что пока
            не достоин.
 

Turritopsis nutricula

 
Турритопсис нутрикула,
Турритопсис нутрикула –
для кого-то сочетание дикое,
а как по мне – так отлично.
 

 
Всё латинское звучит привычно,
если С ДЕТСТВА
завален всякими Энциклопедиями Редких Растений
и Невероятных Животных.
Живёшь в этом всём,
а потом сам не понимаешь,
откуда знаешь последовательность
остатков аминокислотных.
Ну как откуда?
Просто иногда что-то смотрю, читаю.
Сначала – туман, потом неожиданно
(ага, та самая ЭВРИКА!) кое-что понимаю.
Биология и химия – само собой, реально нравятся.
 

 
Правда, бесит, когда кто-нибудь мерзко скалится
и ЮМОРИТ тупенько
про яд в пробирке или инфузорию-туфельку.
Сейчас вот собрался с одним вопросом разобраться,
а мама говорит: «Ром, придётся от книжки оторваться.
Папа предложил развеяться».
Я сразу понял: на спокойный день можно не надеяться.
У папы иногда бывает:
его ни с того ни с сего
(не в будни, конечно, а обычно в выходной)
прям накрывает.
Он хватает ключи от нашего старого «Ситроена»
и орёт почти как сирена:
«Может, обстановку сменим?
Живём в двух часах от моря,
но этого совершенно не ценим!»
На самом деле это приказ, а не предложение.
Всем понятно, что через пять минут надо сидеть в машине
с восторженным лица выражением.
Что ж. От семьи никуда не денешься,
тем более в зимние каникулы.
Минимум полдня придётся прожить
без Турритопсис нутрикулы.
 

 
До точки назначения еле доплелись –
к побережью даже зимой кортежи.
Вышли. Осмотрелись.
И пока мама тараторила про воздух суперсвежий,
мы с папой провели зарядку.
Как дальнобойщики, вяло попрыгали,
сделали несколько утиных шагов вприсядку.
Выполнив разминочную программу,
мы подхватили отравленную йодом маму
и побрели на пляж –
до него, увы, не сто шагов,
как до закусочной «Ассоль»,
а приличный километраж.
Но с этим вызовом мы как-то справились
и под истерику чаек вышли к морю.
И вот тут все
(ну я точно) сказали:
«ОУ!»
Потому что весь берег –
    весь АБСОЛЮТНО –
        был завален дохлыми медузами.
            «Н-да… Не очень-то тут уютно…
 

 
Ром, что скажешь? Есть идеи?» –
спросил папа вполголоса.
Отвечаю: «Аурелия ушастая,
типичный представитель
фауны умеренно тропического пояса.
Не отличается ни долгожительностью
(средний цикл – полгода),
ни УМОМ, ни СООБРАЗИТЕЛЬНОСТЬЮ».
Пока даю справку, кто-то вдали орёт:
«Есть тут главный?
Уберите их наконец!
    Смотреть противно!»
        Его понять можно:
            мертвечина выглядит депрессивно.
Остальные гуляющие вдоль берега спокойней намного,
но некоторые тревожно шепчут:
«Что же их погубило?
Почему так много?»
К задающим вопросы подключается папа:
«Ром, есть предположение?»
(Вопрос, конечно, задан НА ПУБЛИКУ –
с напускным уважением.)
Я неакадемично краток:
    «Думаю, шторм.
        Для зимы это норм».
Папа гипотезу принял:
«Согласен. Ну что?
    Насмотрелись? Надышались?
        Вроде бы поесть ещё собирались?
Только давайте без собак в тесте!
Слушайте, а когда мы в последний раз обедали вместе?»
Мнения, конечно, разделились.
Мы так бурно спорили, что сами и не заметили,
как в каком-то не сильно проветренном
    и так себе освещённом кафе очутились.
Родители, нахмурившись,
листают ЛАМИНИРОВАННОЕ МЕНЮ,
потом, вздыхая, ждут и, наконец, осторожно едят.
Ну а я всё это время довольно громко бубню:
«Турритопсис нутрикула, Турритопсис нутрикула…
Вот её точно никогда и никуда бы не выкинуло».
 

 
«Ром, что с тобой? Ты о ком?» –
    спрашивает мама. –
        «Давай, ешь быстрее!
Нам ещё до машины полчаса пешком».
Положив нож и вилку параллельно
(что значит: «Спасибо, было невкусно»),
говорю членораздельно,
        но не бодро, а скорее грустно:
«Мам, я о знаменитой бессмертной медузе,
    которая сверхлёгким
        (меньше грамма) грузом,
едва почуяв беду, камнем летит на дно.
И там, свернувшись в непонятно что –
океанский горох или коралловый помёт, –
    терпеливо ждёт.
Переждав подводный ураган или новую солёность,
как насморк или, не знаю, допустим, влюблённость,
она, расправив желейную юбку,
как ни в чём не бывало всплывает
и так бесконечно живёт себе поживает».
«Нет, это потрясающе! Во даёт!» –
восклицает папа.
Но не совсем понятно, кто его удивил:
Turritopsis nutricula
    или официант,
        который никак
            не принесёт
                счёт.
 

Письмо другу

 
Привет, Марк!
В начале скажу
УЖАСНУЮ ВЕЩЬ.
 

 
Поэтому на всякий случай
    (если неожиданно упадёшь)
        советую прилечь.
Лёг?
Тогда ок, продолжаю,
    а то вдруг ты слишком впечатлительный,
        а я до сих пор про это не знаю.
Итак.
Привет, Марк!
Если бы у меня не было друзей,
ничего бы страшного не случилось.
Но они есть.
И отлично, что так получилось.
Мне повезло, что вы все – обычные люди.
    Возьмём, к примеру, тебя.
        Высокий, вечно в худи
(даже в школе, только галстук сверху –
ФОРМА ЕСТЬ ФОРМА, а не для смеха).
Нос неприметный,
глаза – выразительные, живые,
цвета прибоя
(не восхищайся моей точностью –
просто запомнил
СХЕМУ
ОПИСАНИЯ
ЛИТЕРАТУРНОГО ГЕРОЯ).
Рот…
Ну, тут трудно подобрать примеры.
Бывает, из него вылетает сто семьдесят слов в минуту (есть зафиксированные замеры).
Ещё ты всегда (не обижайся) краснощёкий,
зато без наметившихся, как у некоторых, усов,
    а также без лишнего веса – ещё бы:
        несколько тэквондо-поясов!
Прости, конечно, правильно:
ТХЭК-ВОН-ДО – часто несу ахинею,
просто пытаюсь вспомнить все твои трофеи,
а не только значок за #противкурениязабег.
    Помнишь?
        Ладно, забудем этот хештег.
То, что случилось во время того
(для кого-то важного) марафона,
нас НЕ КРАСИТ,
но мы СДЕЛАЛИ ВЫВОДЫ
и на ОТВЕТСТВЕННЫХ МЕРОПРИЯТИЯХ
больше не ПОЗОРИМ ЧЕСТЬ РЕГИОНА.
Но согласись, весело было тогда.
Эх… Тебя тоже пробивает на слёзы
от нелепостей вроде
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ДРУЖБЫ НЕ ЗАБУДЕТСЯ НИКОГДА?
Особенно в память врезался тот бесценный момент,
когда я вдруг понял, что лучший претендент
на то, чтобы вместе свернуть с маршрута, –
это номер сто семь – новенький Марк Федута.
Надеюсь, ты не забыл, как уже у первой станции
мы, схватив по шарику и бутылке воды,
    не договариваясь,
        сошли с дистанции
            и…
                И с тех пор, как ни крути,
мне с тобой всегда
    (ну почти всегда)
        по пути.
«Из всех твоих приятелей
Марк самый симпатичный и обаятельный», –
говорит мама, как будто все остальные –
        угрюмые уроды.
Ну да, ты же всегда просишь её приготовить
    больше-нигде-таких-не-ел
        (на самом деле обычные с колбасой)
            бутерброды.
Как это у тебя получается?
Объясни.
Я, например, никогда не ездил на машине завуча.
Честно: вот ни разу!
А ты можешь запросто сказать:
«Майя Николаевна,
подвезите, пожалуйста, к магазу.
 

 
Дальше как-нибудь сам.
Просто на физре неудачно подвернул ногу.
Согласитесь, не вызывать же папу на подмогу?»
Уверен, в машине вы не обсуждаете,
как исправить твою четвёрку по истории,
а говорите совсем о другом,
например
о БЛАГОУСТРОЙСТВЕ
    ПРИЛЕГАЮЩЕЙ
        ТЕРРИТОРИИ.
Дорогой Марк,
как видишь, я тобой восхищаюсь
и, обрати внимание, совсем не обижаюсь,
когда выпадаю из поля твоих интересов.
Общение не должно быть стрессом –
кто сказал эти золотые слова?
Не удивлюсь, если услышал их от тебя.
 

 
Ладно, друг.
Всё, пока.
Почти полночь.
    Осталось немного:
        число,
            год
                и подпись:
                    Твой Ромыч.
 

Жёлтый

 
Каждое утро в Жёлтом…
Прямо как те ПЕРСОНАЖИ,
Но за рулём не мисс Чип, а дядя Коля Букашин.
 

 
Мы тоже нелепые, очкастые, смешные.
В пути уже полчаса – пока никого не стошнило.
Историй у нас навалом, и роли сыграли б прилично,
Только в кино не зовут.
Не слишком фотогеничны?
Да, типажи не очень: колхоз, деревенская банда…
Королпоче. Вчера смотрел фильм.
Там школьная бейсбольная командаж
уютно топталась в низшей, но почётной лиге,
а потом вдруг всех порвала
(полсерии WOW и HOORAY крики).
Как и положено, ребятки много работали
и допрыгнули до космоса.
    Но этих суперзвёзд
        жёстко строила
            водительница школьного автобуса.
Орала, сигналила,
высаживала не на той лужайке,
перед носом захлопывала дверцу.
За дело, конечно, не просто так – они те ещё перцы.
Дядь-Коля тоже не няшка.
И за дорогой следит, и за нами – вдруг какая промашка.
Семечки, мат, шапка чья-то по кругу, дикая ржака –
в компании на 20 ПОСАДОЧНЫХ МЕСТ до фига шлака.
«Николай Николаич, а он опять…» –
жалуется кто-то из мелких.
Но дядя Коля не будет воспитывать и обвинять.
На всякую ерунду он вообще НОЛЬ ВНИМАНИЯ:
Николаич не выписывает штрафы,
не устраивает ни облавы, ни задержания.
Если натворим настоящих дел,
то, к гигантскому родительскому унынию,
он на следующий день просто
НЕ ВЫЙДЕТ НА ЛИНИЮ.
Так что стараемся не нарушать
ПРАВИЛА ПЕРЕВОЗОК ВНУТРЕННИЕ –
    лучше с дядей Колей,
        чем в машине с папой и мамой утренними.
Николаич…
Ага, получается, его отца тоже звали Коля,
но это неточно:
на всё, как говорит наш директор, КОЛЛЕКТИВА ВОЛЯ.
Я, например, для всех РОМЫЧ – и это при бате Саше!
Вот такая с отчествами, и не только с ними, у нас каша.
Зато безопасность на высоте:
едем не быстрее трактора.
С отоплением тоже порядок:
    перекрывая показатели ядерного реактора,
        шпарит на полную печка.
            Убавь её, Николаич.
В ланчбоксе
    испортится
        гречка.
 

Зачем

 
Немного охрип.
Отдыхаю.
И как собаки не устают от ВОКАЛИЗАЦИИ,
то есть от лая?
 

 
Человек устроен по-другому:
мы не можем мгновенно забыть,
как только что ходили друг за другом по дому
и орали в спину накопившееся,
    очевидное,
        но ужасно (просто катастрофически)
            обидное.
У каждого орущего – куча претензий,
все жалобы по списку.
Противно вспомнить.
Жаль, что после скандала у людей не получается
весело вилять хвостом или уткнуться в миску.
Обычно или тупо лежишь без сил,
или продолжаешь метаться –
    как сейчас папа.
Состояние разное,
    но нас объединяет то,
        что первым никто не протягивает лапу.
Нарушения равноценные.
Оба за буйки заплыли,
    но ни он, ни я не скажем:
        «Ладно, всё. Проехали. Забыли».
Мы знаем: зачем искать примирения,
если оно найдётся само?
В том, что всё будет хорошо,
у нас нет никакого сомнения.
Просто надо дождаться маму –
она сначала расстроится,
а потом возьмёт себя в руки и с удовольствием разберёт по строчкам нашу драму.
Конечно, не так глубоко, как получилось бы у бабушки – известного беспощадного критика,
но мама тоже справится.
Всё-таки у неё диплом маркетингового аналитика.
Работа у неё что надо.
Если кратко, то маркетологи – это люди,
которые полгода думают, что рисовать на шампуне –
морошку или авокадо.
Ошибёшься – и всё! Катастрофа, ЧП,
кризис, провал, нищета и т. п.
Так что навыков у мамы достаточно,
она мастер коллабов и компромиссов,
всегда готовый к клиентским истерикам и капризам.
Да, она давно не в КОМПАНИИ,
но накопленные там деньги и знания
с лёгкостью потушат
и разгоревшийся костёр, и тлеющие угли́ –
СО ВСЕМ НА СВЕТЕ
СПРАВИТСЯ
ГЕЛЬ ДЛЯ ДУША
«АРКТИЧЕСКИЕ ДЖУНГЛИ»
 

 
(последний и самый успешный мамин проект,
правда, я этим жидким мылом не пользовался,
    не могу подтвердить обещанный эффект).
Но точно знаю,
что скоро всё друг другу простят –
    и будут улыбаться, как в фотоальбоме,
никто не вспомнит, что всё началось с вопроса
        «Что за вонища в доме?» –
так абсолютно неожиданно,
без всякого предупреждения
папа вывалил на меня
свои негативные обонятельные впечатления.
Я, конечно, не ждал «Привет, сынок!
        Что нового в школе?»,
но как-то можно было немного помягче, что ли.
Нет, отчасти он прав.
Просто Марк предложил сократить путь,
то есть пойти через ферму.
Ну, наступил я в навоз,
        ну, не заметил,
ну, слишком погрузился в важную,
уже не помню какую тему,
ну, натоптал в прихожей и опять не заметил,
ну, микрокусок навоза
на стену непредсказуемо срикошетил.
Наверное, это случилось, когда кидал кроссовки на место.
Блин, да никакой это не жест протеста!
Говорю: просто и там, и здесь не обратил внимания.
Да, у меня
ВСЕГДА ВСЁ ПРОСТО!
Да, мой ИНФАНТИЛЬНЫЙ МИР
состоит из ОЧЕВИДНЫХ
ВЕЩЕЙ ОТРИЦАНИЯ!
Примерно так началась сегодняшняя история,
которая,
проехав по обычному маршруту,
вдруг свернула с привычной траектории.
Мы уже почти закончили препираться,
как в тишине повис мой вопрос:
«Слушай, а кто нас в этот коровник вообще-то привёз?
Ведь, как гласит семейная хроника, раньше мы жили
в МИЛЛИОННИКЕ.
Напомни, как я родился,
в какой обстановке?
В театре? Может, в метро?
Или на перехватывающей парковке?
Почему мы уехали?
Что там было не по-вашему?
 

 
Неужели запах кофе,
    бензина и вокзального
        ПЛОВА ПО-ДОМАШНЕМУ?
Ты правда не выдержал этой мегаполисной вони?
Ты же хирург,
а они не про розовых пони.
До сих пор не пойму – почему?
Тот, кем ты был раньше, в теории
не захотел бы стать терапевтом в облезлом санатории.
Тебе правда нравится мерить пульс
и назначать хвойные ванны?
Может, всё-таки расскажешь,
в какой момент вы собрали чемоданы?
Ты от кого-то бежал?
Устал от неизлечимых пациентов?
    Не выдержал конкуренции?
Тогда зачем по вечерам у тебя с коллегами
        ВИДЕОКОНФЕРЕНЦИИ?
Если они тебе до сих пор интересны,
получается, ты жалеешь, что когда-то загуглил
”глухое но с мягким климатом место”?
Кстати, вы спорили из-за отъезда
или мама сразу согласилась?
Хотя её работа не сильно как раз изменилась –
какая разница, что впаривать клиентам
– название пончиковой
или экскурсии
к обыкновенным лесным ручьям
ЦЕЛЕБНЫМ ИСТОЧНИКАМ?
Ой, да хватит в десятый раз про грязную стену,
про горы и свежий воздух – тоже.
Не меняй, пожалуйста, тему!
Слушай,
ну выбрали вы это с двумя школами
и тремя троллейбусами поселение,
ок, может, это и правда спасение,
избавление и вверх, а не вниз движение –
но ответь, почему наш дом на отшибе –
ну реально в лесу?
Помнишь моё первое письмо бабушке:
”У нас всё хорошо, видел вчера волка,
а позавчера лису”?
 

 
Я тогда прилично огрёб за ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ.
Ага, создавать всем проблемы –
моё главное увлечение.
Да, в раковине опять немытая чашка.
Так. Хватит. Где мама?
И зачем я наступил
    в эту
        (честно: микроскопическую)
            какашку?»
 

Кнопка

 
Она просит найти кнопку.
Смешная.
Не заметила, что мы другие?
Что ЭТО больше не работает?
Не мешая ей дурачиться
и притворяться шестилеткой,
просто замру.
Раньше бы, конечно, не выдержал:
от удивления уронил бы сразу все карандаши
или подбежал к клетке,
в которой кролик или кто там – хомяк? –
    жил-дрожал.
 

 
Интересно, как сложилась его судьба?
Умер на сцене?
    Постарел до жёлтых усов?
        Неудачно сбежал?
            Все его дёргали за уши.
Да, все.
Даже самые правильные – хоть разок.
Эх,
    вернуться б в тот во всех смыслах живой уголок!
Увидеть гигантские кубики,
стенд «Времена года»,
во всю стену алфавит,
    сломанный светофор,
        плакат «Наша природа».
В этой (чего-то там развивающей)
тесноте мы провели целый год.
Она пыталась научить нас читать –
изобрела какой-то суперподход:
если у кого-то не складывалось слово,
она не удивлялась тупости, не орала,
а говорила: «Может, попробуем снова?»
С ней мы не узнали прописей невроз –
это было потом,
зато она рассказала про волшебную кнопку,
которую нужно нажать,
если не знаешь ответ на любой,
    не обязательно заковыристый
        вопрос.
Мы нажимали на пупки,
локти, макушки.
У одних срабатывало сразу,
у других не на себе,
    а на любимой игрушке.
Она разрешала выкладывать на парту не только пенал,
но и морковку для кролика.
 

 
Хм, давно я это не вспоминал.
Прям пробрало, как этого… ага, меланхолика.
Как она оказалась в нашем КРЫЛЕ?
Мы ж изолированы надёжно.
Наверное, несла заявление на увольнение,
а завуч такая: «Какая удача! Нет, это невозможно!
Срочно ищу замену – и тут, моя рыбка, вы.
Прямо в се́ти!
Не проведёте классный час в восьмом?
Это же, кажется, ВАШИ дети?»
Ей из невода деваться некуда –
потрепыхалась секунду и сказала:
«Да, конечно».
(Все на свете, даже учителя, боятся неуда.)
Войдя, сделала вид, что помнит каждого, –
хвала ей и честь.
Хотя не исключено, что так оно и есть.
Поздоровалась, как тогда:
«Котики, привет!
Белки и зайцы – тоже.
Вы, говорят, временно без присмотра?
Что молчите? На вас это не похоже.
    Что случилось?
        Чего такие вялые?
            Давайте поиграем, что ли…»
А мы да, вроде те же самые:
звери были, зверями остались,
но с чудесами сами не заметили, как распрощались.
Никто не помнит, когда это произошло, –
это как солнце,
которое долго висело наверху и вдруг –
раз – зашло.
Она не унимается:
«А что, если все неприятности сложить
в эту секретную коробку?..»
    Какая же она маленькая!
        Реально –
            КНОПКА.
 

Сделка

 
«Турбин!
Почему отсутствовал?
Я же просила!
Весь класс третий раз ходил на прекрасную,
просто чудесную выставку
“Народная кукла. Вековая ретроспектива”.
 

 
А ты, интересно, где был?
Что, поважнее нашлись занятия?»
Тут мне захотелось ответить:
«Да плевать я хотел на ваши МЕРОПРИЯТИЯ!
Никогда ко мне с ЭТИМ не подходите
    и больше никогда по этому поводу –
        будьте так любезны –
            не звоните!»
Как-то раз папа так орал в телефон,
маме это не очень понравилось:
она посоветовала ему не брать трубку,
а если взял, НЕ ЛЕЗТЬ НА РОЖОН.
Я тоже решил НЕ РУБИТЬ С ПЛЕЧА –
мало ли чего наговоришь сгоряча,
к тому же НА НОСУ опрос & контрольная,
так что я, как мышь подопытно-подневольная,
поджал дрожащий хвост и пискнул осторожно:
«А проектом закрыть пропуск можно?»
Классная идею сразу одобрила –
правильно мы ей в открытках пишем:
    «Вы справедливая и добрая».
Говорит мне и ещё трём аутсайдерам:
«Ну что же. Решение найдено.
    С прогулявших –
        доклад “Куклы народов мира”
            и, конечно, поделка».
                И, очень довольная
                    выгодной сделкой,
объявила: «У меня всё. Свободны!»
Все рванули на волю, а мы, обрадовавшись,
что хоть на что-то годны,
отправились мастерить.
Жаль, не по зову сердца
и не в порыве вдохновения, а чтобы получить
ЖУРНАЛА
ВНЕКЛАССНОЙ
РАБОТЫ
одобрение.
Наплевав на все источники,
а также ценные советы и методические рекомендации,
я пошёл на поводу у своих,
возможно, не самых уместных ассоциаций.
Ладно, про мотивы и муки выбора рассказывать не буду,
скажу лишь то, что принёс в школу куклу вуду,
 

 
которая произвела такой фурор,
что слава о её мастере гремит до сих пор –
    то есть уже два – стоп, нет – три дня
        все пальцем показывают… да, на меня.
Но такое пристальное внимание ничем не оправдано,
ведь на самом деле у меня аж два соавтора.
Первая – художница с воскресной ярмарки мастеров.
Она продавала бусы, кукол и одеяла из лоскутов.
Вот у неё я и купил мягкую
и не очень дорогую игрушку –
    человеческого вида (в костюме и в ботинках)
        зверюшку.
Это был какой-то грызун –
может, суслик, может, бурундук.
Так вот.
Отрезаю я ему хвост,
 

 
и тут за спиной папа:
«Чем занимаешься, друг?» –
типа, поймал за чем-то не очень хорошим,
а я, ничуть не испугавшись,
спокойно говорю:
«Предположим, что это
образец колдовского атрибута южноамериканских – обычно перуанских – индейцев,
а также некоторых африканских племён
    периода рабовладельцев,
или, проще говоря, ритуальная кукла.
Просто задали в школе».
Папа сначала нахмурился, потом заорал:
«Они там совсем с ума сошли, что ли?»
Потом он схватился за телефон –
собрался развить БУРНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ,
но я быстро успел объяснить, что это сюрприз,
    ну, типа,
        моя САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
Папа махнул рукой и пошёл досматривать сериал,
но скоро вернулся и неожиданно сказал:
«И кого она изображать будет?»
Я сказал, что врагов у меня, в принципе, нет,
    значит, проклинать некого, –
        примерно таким был мой ответ.
Папа покрутил бесхвостого суслика и так, и эдак,
постучал пальцем по его ботинкам,
    поправил пиджак,
внимательно посмотрел в его пластиковые глаза:
они так блестели, что, казалось,
скоро вытечет настоящая слеза.
 

 
«А если так?» – предложил он,
приложив пушистый хвост к макушке.
Это стало началом перерождения игрушки
в очень интересный объект, увидев который,
классная сказала:
«О нет!
Турбин, это как понимать надо?»
Я честно ответил: «Поделка к докладу.
Образец колдовского атрибута южноамериканских –
обычно перуанских – индейцев,
а также некоторых африканских племён
    периода рабовладельцев,
или, как у неспециалистов принято называть,
кукла вуду».
Классная стукнула по столу:
«Хватит! Я это слушать не буду!»
Дав сигнал замолчать и надев воображаемые перчатки,
она положила несуслика в прозрачный пакет
    (как в детективах нож, на котором остались
        преступные отпечатки),
взяла меня за руку и говорит:
«Пойдём-ка к директору, он разберётся».
Ну, пришли.
Сначала неинтересно:
Пал Иваныч постоянно смотрит на часы,
    а классная мнётся.
Вместо того чтобы чётко сказать, что её не устроило,
она кладёт пакет на стол и очень трагически произносит: «Стоило…
Стоило позволить широко трактовать тему,
как Турбин, следуя не знаю чьему –
будем разбираться – примеру,
принёс вот это безобразие.
Вы меня, конечно, простите,
но это какая-то больная фантазия».
Директор морщится:
«Турбин, поясни. Что-то пока не разберусь».
Вздохнув, шпарю уже наизусть:
«Перед вами образец колдовского атрибута
южноамериканских –
    обычно перуанских –
        индейцев,
а также некоторых африканских племён
    периода рабовладельцев…
Это кратко.
А если подробней,
    то я в докладе своём…»
        Директор перебивает:
            «Спасибо, понятно.
                Так а проблема-то в чём?»
Классная берёт за шею несуслика
и страшно шипит:
    «Взгляните! Всё ж понятно сразу!»
Пал Иваныч пожимает плечами:
«Лично я вижу соседа,
    который меня топил
        три раза.
И вы, получается, тоже с этим типом знакомы?
Нет?! Эх!
Вас бы, Нина Андреевна, в наш подъезд старшей,
а лучше того – в управдомы.
Так, у меня пять минут.
Из района важный звонок.
Всё, Турбин, иди.
А то опоздаешь на второй урок.
И у меня к тебе большая просьба:
давай без колдунов и вампиров.
Лучше почитай про КА-ЛЮ-МЕТ.
    Это, Ром, индейская –
        перуанская в том числе –
            трубка мира».