Текст книги "Создавать шедевры на карантине Пушкина вдохновляла «черноокая красавица Ольга"

Создавать шедевры на карантине Пушкина вдохновляла «черноокая красавица Ольга

Подобного творческого взлета (и результата!) всемирная  литература больше не знает. Болдинскую осень называют гордостью и загадкой  отечественной и мировой  культуры. А ведь Пушкин тогда творил в изоляции бушевала холера. Сегодня нам предлагают брать пример с Александра Сергеевича. Смотрите, мол,  как он ударно вкалывал  в самоизоляции! Но все ли так просто было у Пушкина в ту осень?

Холерное бешенство

Любовь к Натали Гончаровой (сто тринадцатая, по выражению Пушкина) была зла. У невесты не оказалось приданого. Так, во всяком случае, уверяла будущая теща поэта. Пушкину срочно потребовались деньги на свадьбу и формальное приданое. Бедный поэт обратился за помощью к отцу. Тот сам был в долгах как в шелках. Но нашел в дальнем  Болдинском имении  200 свободных крепостных мужских душ в качестве свадебного подарка. Для проведения  финансовой операции жених должен был  лично съездить в нижегородское Болдино и оформить мужиков на себя. Он отправился в глубинку 31 августа 1830 года. Александр Сергеевич надеялся быстренько уладить дела с наследством и назад, к невесте, – играть свадьбу. Но оформление мужских душ затянулось. А тут подоспели   холерные карантины, заставы на дорогах. Так он и очутился в «самоизоляции». На целых три  месяца.  Эпидемия холеры в  России бушевала  в 1830 – 1831 гг.  По официальным данным, у нас  заболели 466 457 человек, умерли 197 069. О страданиях   поэта известно из его писем Натали. Вот типичное: «Я  уже  почти готов сесть в экипаж, хотя мои  дела еще не закончены,  и я совершенно пал духом. Мне только что сказали, что отсюда до Москвы устроено пять карантинов, и в каждом мне придется провести две недели; подсчитайте-ка, а затем  представьте себе, в каком я должен быть собачьем настроении!.. Не смейтесь надо мной, я в бешенстве. Наша свадьба точно бежит от меня;  и эта чума с ее карантинами –  не отвратительнейшая ли это насмешка, какую судьба только  могла придумать? Ваша любовь  – единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься  на воротах моего печального замка... 30 сентября 1830 г.»

«Хотел прорваться к вам окольными путями»

Потом, судя по паническим письмам, число карантинов увеличилось  до 14. Он отпишет невесте о нескольких попытках прорыва, даже задумал побег окольными путями: через Архангельск, Петербург – увы… «Проклятая холера! Несмотря на все усилия,  я не могу попасть в Москву, окруженный  целою сетью карантинов, и притом со всех сторон, т. к. Нижегородская губерния – самый центр заразы... Верьте моей совершенной преданности».  Раздражали поэта даже сами «продырявленные» письма. Их специально прокалывали на почте, чтобы окуривать и убивать заразу. Вернувшись 5 декабря в Москву после снятия карантинов, он  отпишет другу – издателю Плетневу: «Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал». И привел список. Две последние главы «Онегина» (в Болдине и закончил роман, которому отдал свыше семи лет!), поэму «Домик в Коломне», «Маленькие трагедии» («Дон Жуан», «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы»)

...

конец ознакомительного фрагмента