Текст книги "Легенды нашего рока"

Как Буйнов cвои корни искал

Из нашей с Буйновым беседы.

– Слушай, узнал интересную вещь: первоначальное ударение в фамилии было на первый слог, то есть Бу2йнов? То есть ты в школе Бу2йнов был?

– Нет, у нас все равно называли не Ива2нов, а Ивано2в, правильно. Поэтому и Буйнов получился не Бу2йнов, а Буйно2 в. Мне, когда только появился Интернет, было письмо из Болгарии.

– Не от Киркорова?

– Нет. «Меня зовут Афанасий Бу́йнов – с ударением на первый слог – я, наверное, с вами, это у нас редкая македонская фамилия». То есть он расписал, как чего. Ей, фамилии, больше 500 лет. То есть парень интересовался происхождением фамилии. Поэтому мы могли потеряться в истории, как бы откуда что-то. Может быть, что-то идет. Потому что она явно какого-то славянского происхождения. Я знаю, что есть еще одна версия. Нет, не по фамилии. Отец мне говорил, что вообще Бу́йнов, потому что все были кузнецы.

Мой прадед с Кавказской войны 1860 года, если не ошибаюсь, Ермоловской кампании привез черкешенку в город Ефремов. И улица стала называться Черкесской. Тоже это такая небольшая легенда, непроверенная, это мне было сказано бабушкой там как-то чего-то. А я не интересовался – правда ли, как, что это все. Надо будет попробовать подключить к этому ФСБ и узнать свои корни, в конце концов.

Как Градского не взяли в музучилище

В год, когда «битлы» последний раз записывались вместе, Градский решил поступать в музыкальное училище при Московской консерватории. Однако 19-летнего рокера остановили на первом же туре. Взбешенный гений, покинув здание, узрел на троллейбусной остановке завкафедрой вокала Гуго Тица. Саша подошел к преподу и спросил: есть ли смысл ему в принципе петь. Ответ был категоричный: «Вы играйте на скрипке или на гитаре, а про вокал забудьте». И уехал. А Градский прямо оттуда отнес документы в «Гнесинку».

На экзамене АБГ взял си-бемоль, и ректор пожелал взглянуть на юное волосатое дарование. Юрий Муромцев поставил диагноз: способный, однако «сырой». И предложил Саше отшлифовать талант на подготовительном отделении пару лет. Градский отказался («мне нужно было зарабатывать»). Но предложил сделку: «Приходите через год на наш показ, и если я не буду соответствовать, вы меня сразу отчислите».

А на третьем курсе он спел оперу Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери». Полностью, на пару с Владимиром Маториным.

После этого его педагог Нина Александровна Вербова решила продемонстрировать ученика своему коллеге… Гуго Ионатановичу Тицу. Выслушав восторженные комплименты, АБГ не отказал себе в удовольствии напомнить маэстро трехлетней давности блицдиалог на троллейбусной остановке. В ответ услышал: «Я что, так и сказал? Правда? Но вы ведь меня все равно не послушали. И правильно сделали».

Впрочем, если совсем «по чесноку», то надо раскрыть мини-секрет. Перед походом в «Гнесинку» Сашин родитель Борис Абрамович Фрадкин вышел на одного из преподавателей. Через общего знакомого. С законной, впрочем, просьбой – всего лишь «обратить внимание на молодого человека». Сработало.

Раздел отчасти криминальный

Как Ольга Кормухина бандитов Крису Кельми присылала

Поскольку история давняя и к Ольге Кормухиной я отношусь с пиететом и симпатией, то воспроизведу эту странную и непонятную историю в трактовке Криса Кельми без каких-либо комментов со своей стороны.

– Ты совершенно поразил меня, когда мы обсуждали «Усталое такси», которое для меня ассоциируется с Кормухиной. Ты начал рассказывать историю, что Кормухина из-за этой песни присылала к тебе бандитов. Для меня это открытие на самом деле, хотя, казалось бы, все знаю про тебя.

– Да, это удивительная история. Ольга пела в группе «Рок-Ателье»…

– В твоей группе.

– Да. Соответственно, мне удалось в те нелегкие для рок-музыки годы выпустить на «Мелодии» миньон, где было «Усталое такси» в ее исполнении (на чем, в общем-то, она поднялась и раскрутилась). Но через неделю мне позвонили «люберецкие» и сказали: «А что это ты поешь Олину песню по первому каналу, по второму?» Я говорю: «Почему Олину? Это моя песня на самом деле. Я ее сочинил. Я дал спеть, выпустил альбом, подарил ей песню. Почему я не могу петь свою?» Они: «Мы сейчас с тобой поговорим по-своему. Подходи к Театру кукол, мы как раз только что отжались». Это было забавно. Я подошел к Театру кукол.

– Прямо на улице?

– Да, на улице. Их было человек пять, такие «качки», в общем, конкретные такие ребята. Я говорю: «Молодые люди» – увидел, что они значительно моложе меня: «Так в чем, собственно, заключается вопрос? Вот свидетельство из РАО, что я автор песни и ее первый исполнитель». Они говорят: «Правда, что ли?» Я отвечаю: «Да, а Ольге я сделал просто подарок, выпустил песню на “Мелодии”, она ее поет на своих концертах».

– Так объясни мне, это была их собственная инициатива или Кормухина надоумила (не похоже на нее)?

– Мне сложно сказать. Собственная? Нет. Я думаю, конечно, что она сказала.

– Однако! Ты с ней не выяснял расклад?

– Я не стал выяснять, потому что в этот момент она перешла в другой коллектив. Это, кстати, было хорошее время для «Рок-Ателье». Даже наш общий друг Женя Федоров (он ходил на концерт) говорит: «Мне очень понравилась и вся их программа, и как Ольга поет».

– А как часто рок-музыканты в своей среде (мне казалось, что это история про поп-музыку – все эти бандиты, все эти стрелки) выясняли отношения друг с другом таким образом? Я говорю «выясняли», потому что я понимаю, что все это в прошедшем времени, этот формат взаимоотношений больше не практикуется…

– Это в прошедшем. У меня был только один раз. Один раз такой был звонок, но когда я объяснился, по полочкам разложил, они так спокойно: «Ну, тогда все понятно». И просто уехали.

Как Макаревича хоронили

В застойные годы сонной брежневской эпохи все было легко и просто. Советская богема плюс сочувствующие жизнь вели, конечно же, ночную. Недаром именно в начале 80-х БГ разразился ироничной сентенцией: «Я где-то читал о людях, что спят по ночам! Ты можешь смеяться, клянусь: я читал это сам». При этом собственно ночных клубов или каких-либо аналогичных заведений из разряда «злачных» в СССР не было, и даже дискотеки работали всего лишь часов до одиннадцати вечера; единственный ночной ресторан столицы функционировал во внуковском аэропорту. Ночами веселыми приобретали спиртное (водку, реже коньяк) у таксистов по двойному-тройному тарифу (то есть рублей по 10–15 за пол-литра). Музыканты, как правило, зависали на кухнях, где и генерировали новое, «лелеяли свои фотоснимки» и «торчали на чужих номерах».

Котировались отменно кухни Макаревичей: уже тогда легендарного Андрей-Вадимыча и его младшей сестры Натальи. Лидер «Машины Времени» жил тогда в самом начале Ленинского проспекта (дом 37), фактически на площади Гагарина, прямо над аркой (сейчас арка перекрыта железными воротами, там теперь на первом этаже китайский ресторан). Ну а в уютной однокомнатной квартире на параллельном Комсомольском проспекте (дом 25) обитали Наталья Вадимовна Макаревич со своим благоверным – Валерием Ворониным (на первом этаже: окна выходили в мини-сквер).

Как-то в сентябре 84-го мы вместе с Мишей Королевым, который тогда даже не подозревал, что лет через двадцать станет знаменитым фотографом, маэстро российского глянца (оба мы были студентами), приехали, прихватив портвейн и фрукты, к Валере с Наташей, как и было договорено, а дома – ни души. Мы, конечно, обиделись на «семейку». Однако через пару дней выяснилось (Королев дружил с бывшей одноклассницей Ольгой Ворониной, которая была старшей сестрой Валеры), что причина-то весьма уважительная: просто тем вечером Макаревич… погиб. В ДТП. На трассе Ленинград – Москва. Они втроем («Макар», его сестренка и ее супруг) возвращались из северной столицы. Столкновение произошло на скорости под 150 км/ч. «Встречка». Водитель погиб мгновенно. Именно так наш боевой товарищ Валера подумал про своего шурина. Мысленно похоронил.

Андрей водил тогда «Жигули» пятой модели: никаких, конечно же, подушек безопасности. Андрей на руле повис, словно коллекционная бабочка на иголке. Рулевая колонка торчала прямо из спины подобно смертоносному копью: Валера даже не стал проверять пульс и лишь вытащил из раскромсанной машины бездыханную жену. Андрей подал признаки жизни сам, спустя четверть часа.

А страна даже и не узнала о происшествии: настоящих папарацци в СССР не было, а семья эту историю, само собой, тиражировать не стала. Макаревич был госпитализирован в валдайскую больницу с переломами ребер. Там музыканта навещали друзья-товарищи; знакомый привез ему из Ташкента мумие, которое в ту пору считалось панацеей от всех несчастий.

Валера же отделался травмой челюсти, Наталья – сотрясением мозга. Водитель со встречки (морской офицер) погиб.

Это не было первым и/или последним (сейчас принято говорить «крайним») ДТП Макаревича. Про свое первое авто Андрей рассказывал: «В 80-м году появилась бэушная “шестерка” – по тем временам это было страшно круто… Что с ней стало? Раздолбал, конечно». Он разбил даже джип «Чероки», который в 1995 году ему подарил миллиардер Леонид Лебедев, тот самый, который в 1989 году числился звукорежиссером группы «Автограф», а позднее женился на американке Линде и сумел организовать настоящий нефтяной бизнес (из шоу-бизнеса, впрочем, совсем не ушел: не без его участия на экраны страны вышли такие небезызвестные ленты, как «Стиляги» Валерия Тодоровского и «Географ глобус пропил» Александра Велединского).

В нулевых Андрей раскромсал еще один внедорожник – BMW Х-5 (год выпуска 2000-й). До этого он, кстати, ездил на «бэхах» (745—2001 и 2004 годов выпуска, Z3—2002 г.в., Z4—2003 г.в., Z3—1997 г.в.) и на Land Rover Defender (2003 г.в.).

Как погиб второй муж первой жены Макаревича

Таинственной была гибель Мартина – возлюбленного Елены Фесуненко, первой супруги Макаревича. Лена запомнилась мне харизматичной красавицей несколько азиатского типа: скуластой, с восточным разрезом очей красоткой, умной и самоуверенной. Единственная дочь брежневского политобозревателя Игоря Фесуненко, входившего в обойму телевизионных гуру, коих на старте проекта года приглашали в легендарный «Взгляд» (за глаза мы их величали «политобогревателями»).

За Леной, которая училась с Андреем в МАрхИ, ухаживали многие. Да и у лидера единственной настоящей рок-группы конца 70-х слоган Sex, Drugs & Rock’n’Roll был куда более очевидным, чем, допустим, «Народ и партия едины». А возможности, как известно, порождают намерения. Короче, возможно, именно из-за того, что Андрей с Еленой были востребованы, разбежались они, прожив в браке всего тридцать месяцев. Как пел БГ «Но, в самом деле – зачем мы нам? Нам и так не хватает дня, чтобы успеть по всем рукам, что хотят тебя и меня».

Андрей сошелся с мимом Натальей Золотухиной. А Елена вышла за поляка Мартина, который снимал ранее документальный фильм о «Машине Времени» для польского ТВ. Уже будучи мужем Елены Игоревны, варшавский диссидент стал встречаться с Екатериной Уфимцевой, дочерью мультипликатора Ивана Уфимцева (известного по сериалу «38 попугаев») и одноклассницей Андрея Деллоса. Когда я употребляю глагол «встречаться», я вовсе не имею в виду романтический контекст, свечки не держал, однако время они с друг другом проводили много и, по-моему, Фесуненко ревновала.

Сохранилось групповое фото, на котором все вместе. «Иных уж нет…». Мартин разбился в странном ДТП. Шептали, что это убийство организовала польская cлужба безопасности (Służba Bezpieczeństwa Ministerstwa Spraw Wewnętrznych): в Москве его убрать было проще, чем в Варшаве, где сразу бы пошли ненужные разговоры. Впрочем, Олег Вакуловский говорил мне, что операцию ту, скорее всего, провели чекисты. Потому что единственная дочь одного из главных пропагандистов Советского Союза жила с каким-то сомнительным типом, персонифицировавшим в Москве польскую богему, настроенную крайне антисоветски.

Разбился он на Метромосту: тачка вошла ровно в среднюю опору. Набережная Тараса Шевченко, дом 1. Мартин как раз ехал от Фесуненко, после семейного скандала. Он отвез ее домой, на проспект Вернадского, и на следующее утро они втроем (с Марьяной Ефремовой, женой барабанщика «Машины» Валерия) собирались ехать в Сергиев Посад. Марьяша, кстати, единственная из них не прекратила общения с Еленой Игоревной после развода с Макаревичем. И Марьяна Ефремова, и Елена Фесуненко работали на ТВ.

Позднее Фесуненко в третий раз вышла замуж и родила дочь, ни с кем из тусовки отношений не поддерживает.

Как Иванна Андерс стала Жанной Агузаровой… Или наоборот

У Миши Королева кухня была такая тесная, что мы никогда там не сидели: все происходило в единственной комнате. Произошло там и открытие певицы Агузаровой.

То, что на постсоветском новоязе называется политической «движухой», значительно больше влияет на социальные нормы и нравы, нежели принято считать в среде профессиональных культурологов. Петровское «окно в Европу» открыло заодно и несколько пресловутых «Окон Овертона»; бравые «окна РОСТА» были не только формой массового агитационного искусства, но и могучим тараном, разрушающим патриархальные установки дореволюционного общества; а озорные «ТВ-окна Перестройки» лишь на старте, в 1985 году, по-форточному сквозили воспетым командой Scorpions «ветром перемен», но уже к моменту выхода славной композиции Wind of Change на альбоме Crazy World (1990) превратились в широко распахнутые ворота, через которые страна с этим самым «сумасшедшим миром» вступила в коммуникацию: от железного занавеса не осталось и камня стены Берлинской.

Еще на излете 70-х стало очевидно, что хватка сакраментальной АКС (Административно-командной системы) существенно ослабевает. После смерти «пятизвездного» генсека Леонида Брежнева в 1982 году была, впрочем, отмечена некоторая конвульсия в виде пресловутых андроповских «репрессий», когда в ГУМе и ЦУМе «муровские» оперативники взялись проверять документы у покупателей, пытаясь выяснить, не прогуливают ли лентяи служебные часы, и отловливать тунеядцев, а лидера рок-команды «Воскресение» Алексея Романова и его звукооператора Александра Арутюнова поместили в легендарную «Бутырку», где чуть позже оказалась и солистка «Браво» Жанна Агузарова (все за «левые» концерты).

Удивительно, что тогда никого из богемы не сажали «за наркотики». Хотя употребляли обильно. Впрочем, не Агузарова, конечно, чтобы там не сочиняли по этому поводу наблюдатели.

Талант свой певческий, повторю, она открыла в «однушке» Миши Королева, ставшего в 90-х известным гламурным фотомастером. Но тогда мы были студентами, и у Михаила собирался разный веселый люд. И однажды я привел туда бомжиху. Ее знали как Иванну Андерс. Не знаю, где Жанна добыла паспорт некоего Ивана Андерса, однако она аккуратно приписала к имени две буквы, вклеила фото и… стала «местной». Помимо этого документа Агузарова хвасталась полароидной карточкой: она позировала в обнимку с Дэвидом Боуи. Или с человеком, похожим на легенду рок-музыки. А может, это был аутентичный полароид, просто девушка Боуи была похожа на Агузарову. По-любому ясно, что Дэвида она в глаза не видела (ну, во всяком случае, на тот момент, зимой 1982 года, когда мы с ней познакомились на ступеньках Большого театра).

Ну так вот, пришла она со мной в пристанище Королева на одной из Парковых улиц. А Миша, выпив, развлекал компанию песнями из подходящего репертуара. И Агузарова подхватила. И в наступившей тишине хозяин территории промолвил: «Кое-кому имеет смысл начать заниматься вокалом».

Ну а как Жанна стала солисткой «Браво», не помню, потому что пути наши разошлись. Артем Троицкий увидел ее в как бы наркотическом притоне. Точнее, в просторной квартире, где в отсутствие номенклатурных родителей, работавших в Германии, хозяйничал Володя Подключников, по кличке Ключ, приятель Сережи Воронова, позднее игравшего в группе Стаса Намина. Там из эфедрина варили модный тогда наркотик «фен». Конечно, не каждый, кто там бывал, интересовался именно этим. Троицкий, думаю, вряд ли. Агузарова – точно нет.

Как бы то ни было, именно там видный музыкальный журналист познакомился с экстравагантной певицей, которая настолько его впечатлила, что он решил ее продвигать на вершину певческого Олимпа. Не без успеха.

Вскоре ее, увы, «приняли».

Однако после прихода к власти Михаила Горбачева и оглашения новым лидером державы вольнодумных «апрельских тезисов» 1985 года стало ясно, что советская империя «умирает как древний ящер с новым вирусом в клетках» (© «Наутилус Помпилиус»).

В выпуске программы «Взгляд», снятом с эфира руководством Гостелерадио СССР пять лет спустя (в 1990 году), «Год Горбачева» в «подводке» предполагалось описать следующим образом:

«24 февраля Черненко голосует на выборах в Верховный Совет РСФСР и местные Советы. Его уставшее от жизни тело с трудом вносят в фокус телекамеры. После многочисленных похорон за два предыдущих года классическая музыка вместо радиопрограммы “Опять 25” раньше, чем западные радиостанции, доносит весть об очередной смерти в Кремле. Стремительная смена в высшем эшелоне пробудила во всех нас дух настоящего оптимизма. И даже первый перестроечный указ “О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения” ложится на радостную атмосферу ожиданий. На фоне политических рокировок народ стоит в очередях за спиртным, на фильм Абуладзе “Покаяние”. Никто не кается и не будет, но созерцание приносит не меньшее удовлетворение и веру в нового лидера, которого уважают Запад и Восток. Год великих ожиданий».

Следующий год, 1986-й, стал показательным в отрисовке нового вектора внешней и внутренней политики СССР, последнее было особенно заметно в сфере околобогемной.

Уже в мае того года, после триумфа на «Рок-панораме», «откинувшаяся» Жанна Агузарова была представлена Аллой Пугачевой в программе Ленинградского ТВ «Музыкальный ринг», а тот же Романов влился в спродюсированный экс-менеджером «Машины Времени» Ованесом Мелик-Пашаевым проект «В едином ритме» (где играл и Владимир «Джеймс» Кузьмин).

Как Вадика Степанцова из армии выгнали

О «чекистском» прошлом скандального пиита и основателя «Бахыт-Компота» я узнал во время нашей ТВ-беседы всего несколько лет назад.

– Скажи, пожалуйста, по нынешнему позиционированию Степанцов – это по-прежнему Великий Магистр Ордена куртуазных маньеристов или это поэт/певец?

– Или на дуде игрец. Да всего, всего понемногу. Как было, так и осталось.

– А я не соглашусь. Не осталось ведь Ордена куртуазных маньеристов фактически.

– Ну Ордена куртуазных маньеристов не осталось, конечно. Но, опять-таки, титул великого магистра, он никуда не девается. Как не бывает бывших чекистов. Кстати говоря, я по роду армейской службы чекист.

– А ты срочную служил?

– Да, служил. Но, правда, меня выгнали.

– Из армии?

– Ну, вот такая была история. Я такой тульский паренек. Я уже закончил три курса мясо-молочного института, бросил его, потому что там не было военной кафедры. А мне уже хотелось стать филологом и так далее. Вот. Поработал чуть-чуть у себя в городке. И меня призвали в армию. Ну, я взял и пошел.

– У себя в городке?

– Узловая. Тульская область. Вот. И попал я по распределению в войска связи комитета госбезопасности. Я – чекист, да. Я не скрываю: кровавая гэбня. Ну как бы, это самое, хотел даже подавать документы в Высшую школу КГБ, ну, чтобы там поменьше солдатскую лямку тянуть. Но божий промысел по-иному распорядился. У меня в солдатской тумбочке нашли две книжки, которые я с собой прихватил читать, ну, все в порядке, политиздат, библиотечка атеиста. Одна называлась «Истинные пути ее познания». А вторая «Христианский коммунизм. Вчера, сегодня». В общем, определили из-за книжки в дурку в результате.

– В дурку, в настоящую?

– В кэгэбэшную дурку, да.

– А последствий не было, типа исключения из рядов ВЛКСМ?

– Нет, ну, как? За что? Я же просто чуть-чуть с приветом. Я же никакие там бунты не поднимал.

– То есть ты не откосил?

– Нет, я не откосил. Просто так получилось, да. Но я пошел в самоход, там повздорил со старослужащими, не хотел пряжку чистить.

– А что же ты так вообще?

– Ну, … попутал. Простите, мои дорогие сослуживцы.

– Вот ты бунтарь-то был.

– Был юн и не понимал, так сказать, специфики солдатской службы. Пошел в самоход, а тут у меня книжечки нашли во время шмона. Ну и отправили в дурку. На фиг такой солдат нужен. Ну, в общем там мне дали легкую статью, отпустили с миром на волю, после чего я еще чуть-чуть поработал и поступил в Литинститут.