Текст книги "Пристрастный реквием"

Миф №06. Рейтинг изначально был невысок

Это спекуляции. Потому что не было тогда замеров.

Из моей беседы с Анатолием Лысенко (1991 год): «Прекрасно было бы, если бы на стол сегодня ложилась социологическая справка. Вот эту передачу смотрело столько-то человек, а эту – столько-то. Но социология на телевидении – ведомственная. Вот мы даже не заводим социологическую службу. А на ТВ была штатная социологическая служба. Я прекрасно знал ее суть… Чихнул на „Взгляд“ Кравченко – „Взгляд“ сразу на восьмом месте. А на первом месте верное „Время“. И ведущий самый популярный, конечно, Зорин (Валентин Сергеевич Зорин, ТВ-американист – Е.Д.). Улыбнулся Кравченко или сказал Горбачев милые слова – и „Взгляд“ на первом месте. Это ведомственное. Но ведь у нас есть прекрасная система датчиков. У нас есть разработанная модель. Установить датчики, которые будут показывать, когда включается, когда выключается телевизор в нескольких семьях. Как во всем мире. Но у нас эти данные показателями не будут! Телевизор включен всегда! Человек пришел с работы: чпок, и все. А как определить?».

Персона №05. Леонид Петрович Кравченко

Гороскоп: Телец («Капризен, упрям по мелочам, но вообще обладает характером податливым, спокойным и терпеливым, разумным и осторожным»).

Эдуард Сагалаев: «В Кравченко я ощущал внутреннее высокомерие, которое выражалось в косвенных вещах. Таких, как безаппеляционность суждений, абсолютное отсутствие интереса к другой точке зрения, самолюбование. Он очень переживал, когда его критиковала пресса. Не потому, что он задавал себе вопрос: „Прав или нет?“. Для него было ясно всегда, что он прав. Он переживал, что его не любят. То есть – абсолютно некритическое отношение к себе. У всех этих разномасштабных янаевых, конечно, была огромная амбициозность. Эти мотивы, которые они выдвигали официально – „Боль за судьбу страны“ – неправда».

Типичная советская номенклатура. Из-за таких, как он и рухнула страна. Такие вялые гэкачеписты. Импотенты, не способные ничего созидать, но желающие все контролировать. В мае 1991 года «Смоленские новости» опубликовали фрагменты выступления тов. Кравченко (цитирую без комментариев):

«Нет сегодня в мире более опасного радио, чем „Радио России“. Я говорю об этом как коммунист… А Игорь Кириллов, который 40 лет был кремлевским диктором уподобляется мальчику: в молодежной программе читает тексты, которые ему пишут, и горд собой… Нельзя же так ронять свою честь и достоинство народному артисту СССР… Я Нинель Шахову прошу уже в течение нескольких лет, когда она берет интервью и появляется в кадре, то желательно самой где-то за колонну прятаться, или за перила, но не ниже вот этой части (бюста – Е.Д.)»

Интервью №01. Леонид Кравченко: «Мы дорого заплатим за неуважение к собственному народу»

Беседа 2002 года. В российских СМИ не публиковалась.

– Существует ведь несколько точек зрения на конец восьмидесятых – начало девяностых. Для одних – это был шанс, которым страна не воспользовалась, для других – время, когда СМИ цинично манипулировали эйфорией масс и ввели страну в заблуждение.

– До сих пор считаю, что у журналистов с приходом Горбачева появился уникальный шанс, когда государственная политика гласности и демократизации совпала с извечными ожиданиями прессы относительно свободы СМИ. Такого страна никогда не знала и это время уже никогда не повторится. В моду вошло самобичевание – мы с утра до ночи проклинали себя и свое прошлое на всех телеканалах. Шли трансляции съезда депутатов и тогда они имели такие рейтинги, на которые сейчас не может претендовать ни один показ. Могу вам совершенно искренне сказать: мне никто не мешал, Горбачев запретил вмешиваться в дела телевидения даже председателю правительства.

– Но сам-то он вмешивался, и довольно часто…

– Очень редко и не по мелочам. К нему всегда можно было обратиться напрямую. С его благословения возникли первые телемосты с Познером. Прямой эфир – это было очень рискованно. Один из самых скандальных был с Германией: тогда в последние пять минут эфира девушка-немка произнесла страстный диалог о необходимости создания единой Германии и разрушении Берлинской стены. На ответ у нас времени не осталось. Тут же последовала телеграмма Хонеккера, официальные обращения… Горбачев особо нас не ругал, но сказал, что надо лучше готовиться и пытаться предвидеть такие вещи.

С другой стороны, я понимал, что журналистская агрессия, эйфория, вседозволенность – вещь опасная и даже письма писал на эту тему Горбачеву, которому это все чрезвычайно нравилось. Сегодня, осмысляя этот период, вынужден признать: пресса в конце 80-х – начале 90-х сыграла колоссальную разрушительную роль в судьбе Советского Союза. В конце концов, наступил момент, когда Российская Федерация под руководством Ельцина отказалась давать деньги в бюджет.

– С Михаилом Горбачевым вы познакомились в эти годы или раньше?

– Нет, мы познакомились с ним в бытность мою главным редактором газеты «Труд». В те годы тираж этой газеты был рекордным: 19 млн. 700 тысяч – «Труд» (издание попало в книгу рекордов Гиннеса), 12 млн. 200 тыс. – «Комсомольская правда», и на третьем месте – японская газета «Сахи». Случилось так, что Андропов поручил изучить опыт газеты «Труд», и толковее всех на заседании ЦК выступил Михаил Горбачев. Андропов тогда уже был тяжело болен и дольше часа – полутора ни на одном заседании находиться не мог. Исходя из этого, никто не мог выступать дольше 10 минут. За это время Михаил Сергеевич умудрился провести блестящий и профессиональный анализ и внести какие-то предложения. Так мы познакомились… И когда Михаил Сергеевич стал генсеком, он пригласил меня в 1985 году и сказал: «У „Труда“ большой тираж, но самый большой тираж у телевидения. Так что принимай Гостелерадио».

– Горбачева часто нынче представляют как пародийный персонаж, утверждая, что он был слабым человеком, часто поддавался влиянию извне. Насколько это соответствует действительности?

– У него были определенные исторические просчеты. Но он не тот человек, который заслуживает пародийного к себе отношения. Горбачев – одаренный политик и лучшего министра иностранных дел трудно было бы сыскать.

– А он знал языки?

– Нет, языков он не знал, но это же была обычная советская практика. Правда, он не всегда был в форме, как государственный деятель. Как, например, Громыко – человек, который всегда говорил «нет».

– Леонид Петрович, побойтесь Бога, какой министр иностранных дел из человека, который «сдал» Германию практически бесплатно. А ведь немцы приготовили для нас тогда приличные «откупные».

– Да… Это было неожиданное решение… Линия немецкого руководства состояла в том, чтобы дотянуть до выборов демократов и сделать немецкому народу подарок. Ради этого немцы готовы были на все. Мы же даже не просчитали сумму компенсации – так торопились. Расскажу вам одну тайну. Меня в то время с членом коллегии МИД Бондаренко послали в Бельгию в комитет по воссоединению Германии. Там нам объяснили, что если за три месяца (до февраля) не начнется объединение Германии, то холодная война – неизбежна. Это говорил первый заместитель госсекретаря США. Мы вернулись в Москву, а через три недели произошла «сдача» Германии…

– Да, иначе этот акт и не назовешь…

– (Хохочет) Да уж… А потом приехал в Москву один мудрый человек от социал-демократов и главный наш резидент в Германии. На тайной квартире КГБ мы встретились – я, Попков, заместитель генерального директора ТАСС. Немец был потрясен: «Что же вы натворили? Мы вам приготовили 60 млрд. марок!» Почему это могло произойти? Горбачев был очень тщеславен, он привык, что в Европе его с криками «Горби!» встречали сотни тысяч людей, подвело ощущение эйфории… Но тогда ведь не только это произошло. Мало кто знает, что в то же время мы отдали американцам большое нефтеносное пространство в районе Берингова пролива, так и не ратифицировав соглашение… Крючков, Язов и другие представили Горбачеву документы, что в ближайшее время государство может разрушиться, но демократы убеждали его в обратном. К этому времени очень мощно возвысился Ельцин.

– Вы были с ним знакомы?

– Поначалу я испытывал к нему только глубокое уважение, даже восхищение. Бывал у него в Свердловске и однажды оказался свидетелем того, как в течение четырех часов Борис Николаевич отвечал на вопросы жителей в прямом эфире. Его знали все – даже в самых дальних селах. Но когда он попробовал в Московском обкоме работать, как в Свердловске, он тут же «огреб» первые неприятности. Оказалось, что он сугубо провинциальный человек. Помню как он устроил разборки на заседании одному из секретарей, который посмел у себя в квартире построить камин: «Как вы, советский человек, посмели!». Изгнанный из партии обладатель камина через два дня застрелился. А хороший парень был, между прочим… Ельцин был мощной натурой, порой неуправляемой… Если бы половину этих мужских качеств Горбачеву – цены б ему не было. Он был «заперт» в политической игре. И тем не менее, с высоты пройденных лет, я считаю Горбачева великим политиком.

– Если говорить о вашей телевизионной команде тех лет, то поначалу создавалось впечатление, что пришло поколение настоящих революционеров… Чего в этом молодецком задоре было больше – правды жизни или трезвого расчета, имитации?

– Я сам приложил руку к тому, чтобы все эти ребята появились на экране – пригласил их из Иновещания. А дело происходило так.

Мы с Александром Яковлевым, главным редактором «Правды» Афанасьевым и Попковым собрались вместе, когда встал вопрос о том, что нужно срочно прекращать глушить западные радиостанции. В этом случае срочно нужно было что-то противопоставить западному эфиру. На этом же заседании я предложил новые программы в прямом эфире.

Так появились программы «120 минут», «12 этаж», прямые телемосты с Познером и, конечно, «Взгляд». Познеру никак не могли найти кабинет в «Останкино», а его коллега, талантливый радийщик, регулярно писал на него доносы о том, что Познер – антисоветчик. Пришлось вмешаться.

Володю Молчанова я привел из АПН при анекдотичных обстоятельствах. Тогда на ТВ не приветствовалась семейственность, а его сводная сестра Анна Дмитриева уже работала у нас спортивным комментатором. Тогда я напомнил начальнику управления по кадрам, что его жена – начальник юридического отдела Гостелерадио. На следующий день Молчанов был уже принят на работу.

– Сегодняшнее (напомню, это 2002 год – Е.Д.) российское телевидение во многом носит обслуживающий характер. Кроме того, появились тенденции, которые мучительно напоминают брежневские времена – вождь на крейсере, вождь на горных лыжах…

– Увы, сегодня вслед за режиссером Евгением Гинзбургом я повторяю, что не люблю российское ТВ. Оно носит заказной характер, обслуживает интересы определенных финансовых и политических групп и, увы, совершенно не интересуется жизнью нормальных, простых людей. На экране – кровь и насилие. Боюсь, что мы дорого заплатим за такое неуважение к собственному народу.

Персона №06. Владислав Николаич Листьев

Прозвища: Ангина (студенческие годы), Лист (на ТВ).

Гороскоп: Телец («Романтик. Душе свойственна сентиментальность, настоящий мужчина во всем»).

Дима Быков:

«доброжелательный, контактный Листьев, умевший веселить обывателя и понимавший, что этому обывателю нужно».

Иван Демидов:

«Я работал на „звезд“ – Любимова, Листьева – и я знаю, что надо быть с этими людьми другом, очень сильным другом, чтобы знать все их сильные и слабые стороны и как-то это выруливать… Там практически сразу собрались образы. Да простит меня Влад, я видел его без усов, но это нельзя было показывать народу».

Дмитрий Захаров:

«вальяжный Листьев… В перерывах между работой мы собирались за чашкой кофе в кафетерии на Пятницкой, трепались. Рассказы Владика превращались в шоу одного актера».

Леонид Кравченко:

«Влад Листьев создавал ряд программ, пытаясь навязать „Останкино“ новую программную сетку и, по сути, овладеть государственной телекомпанией. И наступил момент, трагичный для Влада, когда он объявил на полгода „мораторий“ на рекламу. Что было дальше – вы знаете. Позднее выяснилось, что Листьев увел 5 млрд. рублей рекламных денег»

Елена Карпова:

«его не приняли, он не сдал экзамен, и что-то его повело в сторону написания статей… И он решил, что журналистика – это как раз то, что нужно. Он писал маленькие заметочки на спортивные темы, а потом пошел на журфак… Владик заведовал на факультете спортивной секцией… В коридорах „Останкино“ я столкнулась со своим однокурсником по журфаку МГУ Владом Листьевым, он шел на кастинг ведущих программы, у которой тогда еще не было названия. Речь шла о „Взгляде“. Позже туда пришла и я, став музыкальным редактором. Очень хорошо помню, как радовалась тому, что могу приглашать артистов, которые были под запретом. В частности, в моем первом эфире „Взгляда“ звучали песни групп „Ноль“ и „Кошкин дом“. Это было нечто!».

Сергей Ломакин:

«Листьев, со своими пышными усами, сводившими с ума женщин подходил на роль разгильдяя. Он без сомнения, был шоуменом, это у него от природы заложено».

Анатолий Лысенко:

«Усатый Влад, такой очаровашка, шармер, которого, казалось, вообще ничего не колышет, кроме возможности закадрить какую-нибудь девушку».

Владимир Мукусев:

«Как человек, которого Влад сам как бы выбрал себе учителем, я могу сказать, что Листьев не состоялся как журналист. Может быть, и к лучшему. Потому что журналистов много, и есть даже институты, в которых их обучают. А для шоуменов, ведущих телепрограмм у нас нет учебных программ, этот талант либо есть в человеке, либо нет. Влад был шоуменом от Бога».

Александр Политковский:

«Влад учился на том же самом отделении, на котором учился я. Все то же самое, тот же самый испанский язык, но я, например, намного хуже выучил испанский язык, чем он. Разные люди. Есть такая легенда, как будто мы все друзья. Да нет, не друзья – соратники… С той поры, как Влад закодировался, он стал для приятельских застолий потерянным человеком. Помню, как-то собрались хорошей компанией у меня дома – с женами, с семьями, как полагается. Накатили мы бутылочку-другую, на душе сразу потеплело, все расслабились. Все, кроме Влада. Он спиртного ни грамма в рот не берет – ни шампанского, ни пива. Вы представляете, каково компании сидеть за одним столом с абсолютно трезвым человеком? Уже и разговор не очень стройный, и все не столько других слушают, сколько сами сказать стараются… А рядом кто-то сидит и трезвым взглядом за тобой наблюдает».

Кира Прошутинская:

«пройдя через испытания, которые ему выпали, я имею в виду славу, деньги и все остальные атрибуты популярности, он остался нормальным человеком».

Эдуард Сагалаев:

«У каждого в передаче было свое амплуа и свое прозвище. Влада так и звали – Влад. Я его для себя называл гусаром… усы, несколько жен, кажущаяся тогда легкость в поведении и в мыслях. Такое вот шаловливое дитя. Я бы слукавил, если бы сказал, что уже тогда рассмотрел в нем звезду… Был момент, когда он просто висел на волоске – стоял вопрос об увольнении, отлучении от эфира в силу, так сказать, плохой дисциплины».

Константин Эрнст:

«он, безусловно, был самым популярным ведущим, и может быть, самым популярным человеком в конце 80-х – начале 90-х в стране… Но я его ведущим никогда не воспринимал. Если ведущий по ряду причин уходит из программы, он обычно находит себе замену, безусловно, гаже, чем он сам, чтобы сравнивали, чтобы помнили. Влад всегда выискивал человека, который в чем-то даже лучше, чем он… И в этом была не только его внутренняя человеческая широта, в нем была вот эта легкость и точность продюсерского видения».

Листьев

Родился 10 мая 1956 года в Москве в пролетарской семье: Николай Иванович и Зоя Васильевна Листьевы работали на заводе.

Сам он вспоминал:

«Родился я в полуподвальном помещении. Воспоминание из детства – это шампиньоны, которые взрывали асфальт. Причем в том месте, где я родился, была всего одна асфальтовая дорожка, все остальное – пустыри, земля. Плюс еще ноги людей, которые были видны в полуподвальное окошко. Мне запомнились женские сапоги и каблуки».

Конечно, широкую публику интересуют все детали биографии, особенно интимные. Но! Грамотные таблоиды уже детально описали, что «несколько лет супруги Листьевы, Зоя и Николай, жили недалеко от Новодевичьего монастыря, в длинном одноэтажном бараке на территории фабрики, изготовляющей тюлевые ткани. Чердачное помещение. Темная маленькая комната (12,5 метра) с узкими окнами. Коридорная система. На 43 квартиры – одна 14-метровая кухня на первом этаже. Воды в бараке не было ни горячей, ни холодной. Колонка во дворе. Баня – через квартал. В 1955 году Зоя забеременела. Врачи строго-настрого запретили ей рожать. „Не выносить вам дитя, – предупреждали они. – Если и дотянете весь срок, то за ребенка мы не ручаемся. Хорошо, если сами выживете“. Практически всю беременность Зоя провела на больничной койке».

Можно было бы напомнить, что малыша тащили щипцами, хотя разумнее было бы кесарево резануть. И что через год Листьевы переехали к сестре Владикова отца, на улицу Строителей.

«Две смежные комнаты на две семьи все-таки просторнее 12-метровой комнатки в „доме фабрикантов“. В 1963 году Николай Листьев устроился на работу в охранную организацию. Через некоторое время его отправили практиковаться в Африку на два года. Влада оставили с сестрой Николая Надеждой. Однако молодые прожили в Уганде всего полгода. Резко континентальный климат подорвал здоровье главы семьи, начался сильнейший ревматизм. В Уганде Николай, однако, успел заработать приличные деньги, поэтому, вернувшись в Москву, семья купила кооперативную квартиру недалеко от метро „Профсоюзная“. Листьевы въехали в новый кооперативный четырнадцатый дом по Перекопской улице в 1965 году. Седьмой этаж. Двухкомнатная квартира №45… В это время около дома выстроили церковь Бориса и Глеба. Но самая красивая пара 14-го дома ни разу и не поставила свечку в стенах храма. Коммунистические убеждения не позволяли им веровать в Бога. Сына окрестили благодаря настойчивым уговорам родственников. Крестной стала сестра Николая – Надежда».

В школе он был круглым отличником лишь по физкультуре. В 1971 году попал в спартаковскую легкоатлетическую школу-интернат имени братьев Знаменских и начал заниматься в группе заслуженного тренера СССР Николая Голованова.

Срочную служил в знаменитой Таманской гвардейской дивизии («Когда его забрали в армию, после построений отпрашивался у старшины, надевал кроссовки и шел бегать. На него все смотрели как на ненормального: только что маршировал, а теперь еще и бегать пошел. Но в этом был весь Влад»… впрочем, и на гражданке Влад бегал с Севастопольского проспекта к своей тетке Надежде Ивановне, которая жила рядом с метро «Университет», потом «мог бежать к другой своей тете, которая жила еще дальше»).

Спортом увлекался и после армии. В 1978 году на розыгрыше Кубка СССР Листьев победил в беге на 1500 метров.

Как рабфаковец поступил на престижное международное отделение журфака МГУ.

Первой женой Листьева стала, напомню, школьная любовь Елена. Разводился со скандалом, из-за которого не поехал на стандартную заграничную практику; выплачивал позднее алименты из стипендии (40 рублей).

Листьев был фанатичным пожирателем мороженого

Вторая жена: Татьяна, с которой Влад познакомился, когда та была еще студенткой филфака.

Третий брак: Альбина Назимова.

Я уже писал (в книге «Битлы перестройки») про то, что Листьев был фанатичным пожирателем мороженого и что однажды скупил целый цветочный магазин для Альбины. Понимаю, что детали такого рода любопытны, но Влада я знал прежде всего как телевизионщика. И мне он интересен как профи, а не как мальчик непростой судьбы, сумевший стать кумиром зрителей.

На Иновещание пришел в Отдел жизни в СССР Главной редакции пропаганды, и из ОЖС ГРП ушел в 1987 году в «молодежку».

С 1991 года – генеральный продюсер телекомпании «ВИD», а с 1993 года – ее президент. Был создателем и ведущим следующих телепроектов: «Поле чудес», «Тема» и «Час пик». Приглашался в жюри Высшей лиги КВН.

В сентябре 1994 года занимает пост вице-президента Академии Российского телевидения.

В январе 1995 года назначен генеральным директором АО «Общественное российское телевидение» (ОРТ).

Альбина Назимова писала:

«Я помню, как однажды проснулась и увидела: Влад сидит на кровати и смотрит перед собой. Это было сразу после назначения его генеральным директором. Я спросила: „Ну что, ослик, страшно?“ Влад сказал: „Страшно…“ Мы засмеялись и довольно быстро заснули. А про ослика – это из анекдота, который у нас стал присказкой по разным поводам, связанным с повышенным адреналином: быстрой ездой, например. Анекдот, впрочем, довольно неприличный».

Напомню о каком именно анекдоте речь.

Вице-президент Академии Российского телевидения

Завелся в лесу ослик, который ёб всех без разбора. Звери пошли на поклон к Змею Горынычу, пожаловались. Тот сказал: «Разберёмся». Нашёл ослика, встал перед ним и ну огнедышать и всяческой изжоги наводить. Ослик затрепетал. Горыныч вопрошает:

– Ну что, страшно?

Ослик, не переставая дрожать от страха, отвечает:

– Ага. Страшно. В первый раз такого страшного буду ебать.

Еще Назимова утверждала:

«Влад мечтал о другом телевидении. Ему очень хотелось смотреть Первый канал, а не НТВ. Или, по крайней мере, смотреть два канала. Поэтому, как только забрезжила такая надежда, он сразу загорелся. Правда, его интересы распространялись только на производство программ. Ни о каком гендиректорстве речи не было. Так он себя и позиционировал. Все были уверены, что Ирена Стефановна будет генеральным директором. Но все время предполагались отступные пути: если не тот, так этот. Андрей Разбаш в этом смысле был удобной, компромиссной фигурой. Думаю, что наверху был некий период метаний, когда рассматривались разные кандидатуры. Когда возникла кандидатура Влада и была большая вероятность того, что она пройдет, он крепко задумался. Он хорошо представлял себе степень ответственности. Он не собирался уходить из эфира и оговаривал этот момент с самого начала. Если бы ему поставили условием уход из программ, тема гендиректорства отпала бы сама собой. Чистым администратором он себя в тот момент не представлял. Да, ему было интересно быть продюсером, но это было параллельной работой и заботой. Еще он понимал, что, если его кандидатуру утвердят, он не сможет отказаться».

Однако Кира Прошутинская и Анатолий Малкин рассказывали мне, что Листьев самовыдвинулся. Когда обсуждалось, кому, собственно, предстоит возглавить ОРТ, Кира Александровна, полемизируя с претендовавшей на этот пост Иреной Лесневской, заметила, что почему бы, мол, не Листьев. «А ты, что, разве хочешь? Ты и так звезда!» – удивилась Ирена Стефановна, державшая Влада (как, впрочем, и многие) за безалаберного шоу-мена.

Малкин и Кононов

«Хочу!» – ответил тот.

И присутствовавший на встрече Разбаш понял: так тому и быть.

Кира Прошутинская вспоминала:

«В разговоре потенциальных совладельцев ОРТ мы с Малкиным представляли нашу компанию (ATV – Е.Д.), Андрей Разбаш с Владом Листьевым естественно – „ВИD“, ну а Ирена Лесневская – свое РЕН-ТВ. Нам показалось, что эти двое (Андрей с Иреной) заранее обо всем договорились, расписав, кто какой пост займет. Про Малкина я сознательно не спрашивала, чтобы не подумали, что лоббирую своего мужа, но зато поинтересовалась у присутствующих насчет Влада. На риторический, как ей казалось, вопрос Лесневской Влад ответил неожиданно. Я сидела рядом и видела, как у Влада загуляли желваки: непросто ему было. Несколько секунд он просто молчал, потом выдавил: „Да, Ирена, мне это нужно!“ В комнате повисла тишина. Всем стало неловко, что вынудили человека открыто сказать, чего он хочет… В конце концов, телевидение успешно акционировали без нашей помощи и участия, но Влад добился поставленной задачи, возглавил канал».

Мне Андрей Разбаш говорил, что Борис Березовский, чувствительно относящийся к сакраментальному «еврейскому вопросу» сделал тогда выбор в пользу Листьева, руководствуясь именно этническим фактором: других представителей «титульной нации» в той обойме не было.

Дмитрий Захаров, вспоминая коллегу, сказал:

«Мы были знакомы 10 лет, а с перерывами общались 15, и я никогда не замечал, чтобы Влад дружил с кем-то ради карьеры, он пахал, как негр. Редакция радийного иновещания, где он работал до «Взгляда», предполагала конвейерное производство, от «станка» было не отойти. Там работало мало людей, испортить репутацию можно было очень быстро, и об этом узнали бы абсолютно все. С Владиком такого не произошло. А уж Анатолий Григорьевич Лысенко сомнительного персонажа в команду не взял бы ни при каких обстоятельствах. Он очень хороший физиономист и психолог и во «Взгляд» проводил тщательный отбор. Лишь один раз за время существования программы Влад позволил себе перебрать, и Лысенко отстранил его недели на три от эфира. Этого вполне хватило, чтобы поставить мозги человека на место. Влад был на редкость легким в общении. Он не надувал щеки, даже когда разговаривал с реквизитором в студии. И, став большим начальником, оставался предельно доброжелательным… Я был поражен, что Владика назначили генеральным директором ОРТ. Как шоумен, как руководитель программы, как человек, чувствующий нерв эфира, он был, безусловно, впереди планеты всей. Но он не был финансовым руководителем. Саша Любимов – экономист по образованию, и, если бы он оказался на этом месте, я бы не удивился. У Саши хотя бы имелись представления, что такое финансовые механизмы и как они должны работать. Владик же – спортсмен, журналист, шоумен. Где здесь экономическая составляющая? Но он не первый и не единственный, с кем это случилось в 90-е. В те годы, если кто-то терял много денег, проблема решалась самыми прикладными способами. Причины здесь были не в обидках, не в ревности, не в ссорах, а в простейших денежных составляющих.

Влад никакими сакральными знаниями по поводу предчувствия своей смерти со мной не делился. Он не боялся, потому что знал: сначала угрожают, а только потом убивают. Нет смысла убивать, если можно договориться. Значит, не договорились. Из мистического помню такой случай. Мы часто стояли в подвальном буфете в очереди за кофе. Грядет эфир, а перед нами все вклинивается по десять человек, занимавших очередь заранее. Мы понимаем, что кофе уже не попить, и тут Листьев произносит сакраментальную фразу:

– В «Останкино» легче убить человека, чем пропустить его впереди себя».