Текст книги "Иди сквозь огонь"

Грай внимательно разглядывал школу, стоя перед парадным крыльцом. Парни из сопровождения расположились по бокам, ожидая приказов.

– В общем, так, ребятки. Тихо-мирно пробегитесь по школе, поспрошайте, не было ли чего в последние дни. У кого спрашивать – сами додумайтесь. Дурня не врубать, всё должно быть чинно и благородно. Не дай Бог, услышу потом что-то плохое о нашем визите… Компренде?

Ребята нерешительно кивнули головами. На лицах у некоторых отразилось недоумение, и Грай отложил в памяти их имена – тупы.

Быков он не любил. Да – сильны, да – боевая мощь. Но мощь без разума ничего не значит, порой правильно положенная веточка изменяет бег ручья, который может превратиться в сносящий всё на своём пути селевой поток.

– Всё, ходу.

Бойцы неторопливо двинулись ко входу и один за другим исчезли внутри школы. Грай внутрь не собирался, решив скоротать время обходом территории. В конце концов, здесь была земля их стаи, и стоило оглядеться, раз уж выпала такая оказия.

Школа стояла несколько на отшибе. Затеянная некогда стройка нового квартала в лихие годы перестройки сошла на нет, оставив после себя пару улочек и кучу недостроек. Пара бетонных коробок без крыш, с пустыми глазницами окон стояли недалеко от школы, придавая местности нечто постапокалиптичное. Граффити на стенах лишь усугубляли схожесть.

Грай присмотрелся к одному из зданий. Судя по всему, там нашли пристанище шпана или бомжи, слишком уж местность пестрила тропинками, ведущими к развалинам. Всмотрелся, пытаясь ощутить что-нибудь, но там стояла мёртвая тишина. Решив послать потом в развалины кого-нибудь из мелких, Грай двинулся дальше.

И наткнулся за углом на берёзовую рощу, обсаженную по периметру кустами акации. Берёзы тихо перешёптывались о чём-то своём, покачиваясь под лёгким ветром. И шёпот этот увлекал безвременностью и лёгкостью, приглашая присесть и отдохнуть, отряхнуть тягости и просто вслушаться, отринув спешку и суету.

Грай мотнул головой, сбрасывая накатившее ниоткуда меланхоличное настроение. Что-что, а отдохнуть под деревцем в данный момент – непростительно. Хотя, сама идея привлекала, да.

«Старею», – мелькнуло в голове. – «Уже и с рощицами разговариваю, как друид какой». Он постоял ещё немного и двинул дальше.

И наткнулся на того, кого никак не ожидал здесь, да и где бы то ни было вообще, увидеть. Ведь прошло столько лет.

– Сергей? – удивление оказалось обоюдным.

Перед ним стоял призрак из прошлого. И Грай не знал, что сейчас ощущает. Радость? Удивление? Смущение? Встреча выбила из колеи, вытряхнув из некогда натянутой шкуры серого хищника.

– Пал Палыч? – голос предательски дрогнул, давным-давно поставленный баритон дал сбой, едва не сорвавшись на юношеский фальцет.

Человек из прошлого – трудовик детдома, Пал Палыч Ерошенко, стоял прямо перед ним. Слегка скособоченный от старой травмы, седой, с лицом, изрезанным глубокими морщинами – он стоял и смотрел Граю в глаза. Пальцы его нервно подрагивали, как будто стремясь ухватить что-то, что помогло бы им заняться привычной работой, оставив мысли голове. А потом Пал Палыч вздохнул, распрямился – и подался вперёд, словно собираясь идти против ветра.

– Сергей, значит. Вот уж не ожидал увидеть. Кого-кого, но не нашу кодлу. Хотя рад, конечно, видеть в здравии. Рад, да. Мужик сделался, солидный.

– Глаза, спрятанные в паутине морщин, цепко шарили по фигуре Сергея. Не пропуская ни одной мелочи. Старой закалки человек, прошедший пацаном послевоенную разруху и блатную жизнь, он всё ещё был в силе и сейчас пытался что-то решить для себя.

Грай наконец пришёл в себя, и хотел ответить, но Палыч повелительно махнул сухой рукой и снова заговорил:

– Солидный, да… Вот и думается мне, что по адресу я, – голос вдруг резко сменил тональность. – Твоя шпана по школе бродит с дурацкими вопросами? Что глаза отвёл?

Глядя на сжавшего кулаки старика, Грай внезапно ощутил себя тем пацаном, каким был когда-то давно. И Пал Палыч виделся ему тем же жилистым крепким мужичком, к которому всегда можно было заскочить в столярку. С проблемой или с разговором, а то и просто посидеть, вдыхая духмяный аромат свежей стружки. Но, чёрт, это было так давно. До тех событий…

И накатило.

– А и мои, Пал Палыч. – Зло и резко, сам удивившись проскользнувшим ноткам, ответил Грай.

– А чего злишься-то? Задел чем? Так ведь по делу спрашиваю. Сижу себе на вахте, а тут вваливается кодла шпаны тупой, не чета вам в юности, и пытается что-то у меня спросить. Причём, спросить так, чтобы я не обиделся. Получилось у них очень плохо, скажу я тебе. Если б не дети в холле, послал бы куда подальше, да погромче. – Старик вошёл в раж, его голос почти срывался от сдерживаемых эмоций.

– Да, послал бы. Только они разбежались, как тараканы. Пришлось охраны кнопочку нажать – положено так. Да, вот. Положено и точка! Неча детей шугать, да бабулек в раздевалке. А спрашивать уметь надо. А как охрана подскочила, так я по территории решил пройтись, того дурня, что их прислал, найти. Нашёл вот.

Пал Палыч осуждающе глядел на давнего воспитанника. В глазах метались боль и недоумение, но бывший трудовик не выпускал чувств наружу.

– Пал Палыч, тут дело такое… Валерка у нас пропал. А он как раз к вам собирался, в школу заскочить.

– Валерка? К нам собирался, говоришь? А чего это он у нас забыл?

Грай вдруг понял, что Пал Палыч что-то знает. Знает и держит в себе, непонятно зачем, то ли не собираясь делиться информацией совсем, то ли придерживая её для кого-то другого. Возможно, просто обижен. А трудовик продолжил:

– Ну, зачем он к нам собирался-то? А? Что молчишь, паскуда мелкая, я тебя спрашиваю? – Старика вдруг затрясло. – Гнусь свою к нам приволокли, клуба мало? В школу-то зачем? Да не делай ты вид дурацкий, Грай. Да, да, и погоняло твоё знаю, чай не в тундре живу, а в одном с вами городе. И что Кирюха вас в стаю сбил – это я ещё с детдома знаю. Но там я кулаки за вас держал, что по жизни мужиками пойдёте. Пошли, как же. Вона, куда уж дальше.

Палыча согнуло в неожиданном приступе кашля.

Грай, несмотря на идущую от старого человека жёсткую неприязнь, не смог удержаться. И обнял его, придерживая. Ощутив при этом, насколько немощен уже тот, кто помогал когда-то советом и тёплым словом. Так и стоял, обнимая молча, потому что не мог ничего сказать. Были пустые и ничего не значащие слова, пригодные лишь для того, чтобы уйти от ответа. Но Палыч требовал именно ответ. А врать этому человеку Грай не мог. Не мог и всё. Так они и стояли. Кашель стих и Пал Палыч вывернулся из поддерживающего объятия.

– Ну, что ж ты молчишь-то, – слова падали одно за другим, тяжело и желчно. – Зачем в школу-то? Господи, здесь же обычные дети, сосунки еще.

– Мы тоже детьми были, Палыч. – Сергей не удержался, боль от упрёков вдруг выплеснулась. – Тебе ли напоминать, что с нами сделали? И – кто именно?

– Не мне, Серёж, не мне. Знаю, помню. Не всё, правда, о чём-то лишь догадываюсь, и догадки те не радуют, знаешь ли. Не радуют. Но, если и так, и догадки те правильные – то могу вас как-то понять, пацанов своих. Но вот наркоты в школе – не понимаю! И не приму никогда, покуда жив и при школе этой состою. Увижу ещё кого-нибудь, не посмотрю, что знакомец. Пришибу и ментам сдам. И будет это по поняткам. Потому что это и есть по понятиям, слесарю-слесарево, а детям – детево.

Сергей не знал, смеяться ему сейчас или плакать. Бешенный напор бывшего учителя вгонял в трепет, отдаваясь в душе сочувствием и пониманием. Но, жизнь сложилась так, как сложилась. А ещё он уловил в сказанном то, что Палыч пытался спрятать.

– Ещё кого-нибудь? Так что, Валет здесь был? Тьфу, Валерка то есть.

– Вот-вот, Валет и есть. Дурацкое погоняло себе выбрал, и сам дураком стал, – поняв, что прокололся, трудовик уже не таился. – Нашёл я его намедни. Сразу не признал, сидит себе в коридоре дурик какой-то и слюни пускает. Потормошил, а он на пол бочком-то и сполз. А из пиджачишки всяческая дрянь посыпалась, как конфетки из автомата. Хотел охрану кликнуть и ментов, да только узнал Валерку-то, – в голосе Пал Палыча вдруг прозвучала глубочайшая грусть. – Да. Валерка… Шпенд был, шпенд и остался.

– И? Что с ним, Палыч? Пожалуйста – что с ним? – скажи!

– А ты не торопи, – прорезалась старая закалка. – Не торопи. Да и не радостно мне всё это рассказывать, забыть уж хотел, да вы тут саранчой налетели. Да. Ты сам-то не ширяешься? – Резко сменил он тему.

– Я? – Грай даже поперхнулся. – Ты в своём уме-то, Палыч? Никто из наших, ни за что. Ни капли в рот…

– Угу, и ни сантиметра в… Гладко говоришь, Серый. Да вот только не верю я тебе. Потому как Валерка ваш нарк конченный. Он там сдыхал лежал, в коридоре. Уж не знаю, как его так придавило вдруг, но картинка мне знакомая, уж поверь, мало я, что ли, в жизни повидал.

– Не верю. Палыч, не может быть. Кирилл убьёт за такое. – Грай ляпнул в сердцах.

– Убьёт говоришь? Ишь, силу какую взял, Кайзер наш. Уже и живота лишает за провинность? А не круто ли берёте, пацаны? – В старике снова вылезла калёная сталь.

– Жизнь такая… – Грай пожал плечами. – А с нас и спрос особый, гвардия должна быть чиста. Но, это всё романтика, Пал Палыч. Что с Валерой-то?

– А что с Валерой, да ничего… Выволок я его с коридора, посмотрел в мутные глазки да и понял, что трындец швартуется. Ну и позвонил кому надо.

– А, кому надо, Палыч?

– Ты не балабонь, Серёж, я кому надо, тому и позвонил. Наши не только в стаи сбиваются, но и в люди выбиваются, знаешь ли.

– Рассказывай. – Грай попросил тихо, без напора, и старик откликнулся тем же.

– Да почитай и конец. Отвёз я Валерку в клинику, там парнишка из наших, доктором работает. По наркоте как раз, вы из людей уродов делаете, а он назад пытается их возвернуть. По-тихому, без ментов и балета, уложили в палату, там и валяется сейчас. Утром звонил – никакой наш пацан, глиста глистой. Капают там чего-то, глядишь и выкарабкается. Хотя Севка, врач который, не даёт никаких гарантий.

– Палыч… – горло Граю перехватило. – Ты… ты… – ему безумно захотелось обнять старого гордеца, который пришёл на помощь своему пацану, несмотря ни на что.

– Я, да… Иди к чёрту, Серый. И псов забери. И не говори мне ничего сейчас. Не ломай меня, да и себя тоже. Другой ты стал. И Кирилл – другой. И вся кодла ваша, что печати носит – тоже. И не спрашивай, как и откуда.

Я всю жизнь детдому отдал, мне там стены шептали обо всём и обо всех. Уходи. И забудь, что я был и есть.

– Палыч… – откуда ни возьмись, скатилась злая слеза. – Не уходи так.

– Не, Серёж, я всё сказал. Уходи, будь человеком, уважь старика. На вот, визитку Севки, скажи, что от меня, ну или детдом вспомни. Только не вздумай нагадить там. И здесь больше не смейте.

Грай стоял, провожая взглядом снова сгорбившегося старика. Палыч уходил, не оборачиваясь, ровным шагом. И вместе с ним навсегда уходила частичка прошлого, в котором Серый был простым пацаном. Кулаки разжались – Грай с удивлением увидел, кровавую отметину на правой ладони. Да, похоже, в течение разговора он держал себя в руках излишне сильно.

Развернулся и широким шагом устремился к парадному. Достал сотик, отдал короткий приказ. Следовало спешить.

Позади так же шумела рощица, напоминая о вневременном и мимолётном.

* * *

Катя выскочила из школы, заметив по пути пришёльцев, похожих на скользких угрей. В отличие от стремительных морских обитателей, гости нерешительно топтались в холле, словно не зная, куда направиться. А может, и вправду не знали – рядом с ними маячила парочка охранников школы, один из которых что-то быстро докладывал в переговорник.

Катю интересовало, что привело странную делегацию в школу. И почему от их главаря шли такие странные ощущения. Это казалось важным. Обострившееся, после недавнего сожжения во сне, восприятие мира подсказывало, что данное событие имеет для неё значение. И не только для неё.

Быстро одевшись, она поспешила на улицу, надеясь вблизи рассмотреть загадочного незнакомца, который, по-видимому, находился где-то вне школы. Но, выскочив во двор – никого не обнаружила. Чёрные джипы стояли напротив входа на территорию, но от машин не шло никаких ощущений, говоря о полной их пустоте. Катя нерешительно остановилась на площадке, не зная, что предпринять. Идти искать вуаленосца казалось глупостью – ну, найдёт она его, и что? Попросит дать руку? Действовать нужно как-то тоньше.

И тут из школы повалили скопом парни из джипов, двигаясь прямиком к машинам, мимо растерявшейся Кати. Один парнишка, совсем ещё молодой, прижимал к уху сотовый и негромко передавал приказы остальным, тут же отвечая на вопросы «коллег».

– Двигаем. Грай сказал шевелиться. Валет нашёлся. Где? А у Грая и спросите, если не ссыкуете, не нашего это ума.

Катя поняла, что их предводитель – какое странное имя, «Грай» – где-то рядом, и тоже должен двигаться сейчас к машинам. Она до предела обострила чувства, и снова зашипела внутри себя испуганной кошкой – Грай появился из-за правого угла школы, от рощицы. Но теперь невидимая печать на плече уже не просто светилась, а пылала злым огнём. А её носитель выглядел грустным и обескураженным. Так выглядит человек, который нашёл что-то очень дорогое для себя, и, при этом, потерял нечто не менее ценное. А потеряв – ожесточился ещё больше, несмотря на радость обретения.

Решение пришло само собой, и Катя метнулась вперёд.

Грай опешил, когда перед ним неожиданно выросла тонкая девичья фигурка. Девчонка с копной рыжих волос и неожиданно синими глазами на тонком лице. Контраст ошарашивал, на мгновение вгоняя мозг в оцепенение. Он медленно отвёл взгляд от её лица и отметил идеальные пропорции развитого тела. А девица тем временем прихватила его за руку и выпалила на одном дыхании:

– Извините, а который час – не подскажете? – Глаза девчонки уставились немигающе, словно желая просверлить дырку в зрачках Грая и увидеть там предмет вопроса. В руке вдруг потеплело, кольнуло острой мимолётной болью. И почему-то всплыло воспоминание о тёплых вечерах в детдоме.

Грай выругался про себя, и задавил эмоцию. Встреча с Палычем выбила из колеи, взбив память о детдомовских временах крепкой пеной, которая сейчас полезла изо всех щелей. А это было не правильно. Воспоминания и печаль об ушедшем уместны лишь в правильном месте и в близком кругу, а не на улице. Да ещё эта девчонка, держит за руку до сих пор, как потеряшка на базаре. «У неё что, сотового нет?» – мелькнула вялая мысль.

– Грай, – окликнули от машины и вялость в мыслях резко пропала.

Он аккуратно извлёк руку из ладони девицы, и поддёрнул рукав. Резким движением вытряхнул массивный браслет часов к ладони. По циферблату деловито бежала секундная стрелка, всё как всегда. Только глаза у девчонки какие-то….

«Чёрт, что я тут, как справочное, растележился…» – выругался мысленно Сергей, приводя себя в порядок. «Торопимся же».

– Четырнадцать тридцать. – Рубанул по-военному, и двинулся к машине. Чувствуя спиной всё тот же вопрошающе-сверлящий взгляд. Что-то в этой девчонке было не так. Что-что знакомое, близкое. И забытое. Что-то, но что?

Катя смотрела вслед удаляющейся массивной фигуре человека, которого звали Граем. Странное имя, странная аура – сплошная загадка. Хватая его за руку, она уже знала, что будет дальше, и ждала этого. Желая разобраться со странностью, которая вблизи впечатляла куда больше. И когда она прикоснулась к нему – словно протёрли запотевшее стекло и всё обрело резкие, чёткие очертания.

Фигуру Грая и вправду окружала тёмно-серая вуаль, похожая на плащ, скреплённый зелёной брошью печати на правом плече. В печати же прорезалось изображение волчьей головы с прижатыми ушами, как если бы он готовился к прыжку. А под плащом она увидела его настоящую ауру – волнующееся море светло-голубого цвета, в котором плавали комки студенистых медуз зелёного оттенка, похожего на цвет печати. И медуз этих было очень много.

Перед Катей текли образы его будущего и прошлого. В прошлом она увидела огонь, свирепо возносящий в небо тысячи искр. И с этими искрами ушло что-то из стоящего перед ней мужчины, тогда просто пацана.

Сгорело, переплавилось в крепкую сталь, опечатанную волчьим оскалом.

Она попыталась заглянуть за огонь, увидеть – что он означал и чем был порождён, но пламя вздымалось слишком высоко. И пылало слишком горячо. Чужое пламя, в отличие от её собственного, обжигало по-настоящему. Она отступилась от прошлого и заглянула в будущее. Но там царила тьма. В неё уходили зелёные нити, разрастающиеся в паутину, а затем – в злое зелёное сияние, которое жгло куда сильнее огня.

А ещё она успела увидеть в том огне, что пылал в его прошлом, отблески образа наркоши, с которого, похоже, начались её приключения. Что-то их связывало, этого наркомана и Грая. Слишком чёткий и яркий образ висел у незнакомца в сознания.

«Брат?» – понимание озадачило. Но, они не могли быть родственниками, слишком разные, слишком. Не текла в их жилах родная кровь. Но вот дух… Может, всё дело в этом? Катя поняла, что нашла зацепку.

А мужчина, несущий имя Грай, вдруг выдернул руку и образы пропали. Незримый серый плащ снова окутал его фигуру.

Она смотрела, как, взвыв моторами, кавалькада стартовала от школы. Унося незнакомца. Унося загадку. Оставив маленькую зацепку для её решения. Даже несколько.

Глава 6

Мобильный раскатисто выдал мелодию «Шоу мает гоу он» бессмертного Фредди. Кирилл схватил трубку и нажал на приём – звонил Грай.

– Есть что? – как и утром, он удерживал волнение внутри.

Пусть в кабинете только он один и держать марку не перед кем – Кайзер оставался собой и в одиночестве. Расслабься, и тебя ждёт удел всех расслабленных – пинок под зад и горсть мелочи на дорогу. Нет, такого он себе не позволял. Ведь впереди ещё столько предстоит сделать и построить. Достигнутый статус – лишь площадка для дальнейшего. Рано или поздно, с торговлей наркотой он завяжет, а с собой заберёт самое ценное – людей. Настоящих людей, доказавших свою ценность и – самое главное – преданность стае.

– Так что, Серый, есть инфа?

– Кайзер, всё нормально, всё у меня. Скоро буду, там и обговорим. Лично, ты и я.

– Не понял, – Кирилл повысил было голос, но оборвал себя. – Всё так серьезно?

Он понял, что утреннее состояние уверенности – не обмануло. Как и всегда. И, вероятно, дела настолько хреновы, что марку сейчас приходится держать и Граю. Молодым бойцам не нужно знать о плохом событии, их удел – свято верить в непогрешимость вожака, крепость его защиты и правильность его решений. Любая несуразица испортит образ, опрокидывая тщательные построения.

– Да, – тихий ровный голос Грая в трубке не успокаивал, а лишь нагнетал.

– Да, всё так. Мы подъезжаем.

– Жду.

Кирилл сбросил соединение, и в сердцах запустил сотовый в дальнюю стену. Постоял пару минут, успокаивая дыхание, и пошёл собирать осколки. Грязь в кабинете босса – не комильфо.

Когда Сергей появился, как всегда – неторопливый и невозмутимый, Кирилл уже успокоился.

Входя, Грай ещё раздавал указания кому-то позади.

– Все свободны. Да, по своим местам, если понадобитесь – вызову. Всё.

Он закрыл дверь, и в просторном кабинете сразу стало тихо.

Кирилл сидел и ждал, не торопясь задавать вопросы. Зная, что ответы последуют сами.

Грай, хоть и казался неторопливым, никогда не тормозил, и каждое сказанное им слово несло смысловую нагрузку. Вот и сейчас он явно собирался начать то ли разговор, то ли доклад. И – выглядел при этом весьма неуверенно. Кирилл чертыхнулся.

– Ага, только нам чёрта и не хватало, – оказывается, он выругался в голос, и Грай не преминул воспользоваться обмолвкой. – В общем, дела у нас, Кирилл…. Жопа полная, не знаю, с чего и начать.

– Ты с главного начни, Валерку нашёл? Привёз?

– Нашёл… почти. Потому и не привёз, что почти. Короче, дела такие.

Грай замолчал, и Кирилл вдруг понял, что друг и в самом деле неуверен в себе. Видать, что-то хорошо вдарило братишке по мозгам, сумев проломить обычную невозмутимость. И мало, что проломить – ещё и отложиться, царапая сознание.

– Серёж… Ты успокойся, что ли. Чего случилось-то?

– Давай уж, по порядку всё. – Фраза упала тяжёлым кирпичом. Грай, сжав кулаки и поигрывая желваками, продолжил. – В общем, я Пал Палыча встретил.

– Да ну, – радостно было вскинулся Кирилл, но увидел боль в глазах брата. – Что?

– Ничего, Кирилл. Нет больше Палыча, вычеркнул он нас из пацанов своих. Сказал – уходи. По сердцу и по делу сказал. И сам тоже ушёл. Гадство. – Грай ударил кулаком по столу. – Кирь, он нас теперь за людей не считает. И про наркоту в курсе. Сказал – увидит шпану с дозняком – завалит и ментам сдаст. И ведь сдаст, теперь школа для него – дом. А где у него дом, там – сам помнишь…

– Да, где дом – там семья. А семья превыше всего. Помню… – Кайзер умолк, заталкивая воспоминания вглубь. – Ну и что, испугал тебя Палыч, что ли?

– Кирилл, я за Палыча сам порву кого хочешь. И бодаться с ним я не буду. Да и ты не будешь, если прошлое хоть на каплю помнишь.

– Помню, Серёж. Помню. Только это прошлое в прошлом и осталось. Не должен я никому и ничего. И ты – тоже.

– Но он наш, Кирилл. Наш старик! Ё-мое, что я тебе тут, как малыш нюни пускаю. – Грай выпрямился, и уставился Кириллу в глаза. – Моё слово, Кайзер – я не хочу конфликтов с Палычем. Просто не хочу. Из сентиментальности, да. Но пусть это тебя не волнует. У нас и так нет прошлого, Кир. Сгорело тогда. Так хоть память пусть останется. Хоть какая-то. Хоть самый мизер. Иначе – зачем всё это?

– А ты вспомни, Серый, вспомни – зачем… И что мы пообещали, тоже вспомни. Забыл – на руку посмотри, он тебе напомнит.

Они стояли и тяжело дышали, друг напротив друга. Кирилл даже и не заметил, как выскочил из кресла и подлетел к Граю, в порыве хватая себя за правое плечо и отдирая рукав пиджака. А Грай вдруг улыбнулся.

Тяжело и мрачно.

– Я помню, брат. Я помню.

Они ещё постояли мгновение, и тут Грай сказал то, что Кирилл никак не ожидал услышать.

– А Валерка – забыл.

– Как? В смысле?? – Кирилл не мог понять и принять услышанное.

Валерка, самый младший из семьи, оказался её членом почти случайно.

Но, в жизни случайностей не бывает, все они – продукт закономерности. И клятву он приносил как все, на полном серьёзе, понимая, что это не игра. Услышанное было равносильно известию о предательстве. И объясняло всю развинченность Грая, который так и эманировал жесточайшей неуверенностью и грустью.

– Рассказывай, – тяжело уронил Кирилл. – Чёрт с ним, рассказывай, как есть: что и как.

Грай вздохнул раненным китом, явно не желая продолжать. Но, всё что могло – уже случилось, и теперь оставалось только рассказать о событиях, да обдумать дальнейшее.

– В общем, слушай. Только не перебивай, продержись уж. Валерку обнаружил Палыч, в школе. Ужаленного вхлам, никакущего…

Он быстро, не давая перебивать себя Кириллу, передал весь диалог с Палычем, добавив лишь описание своих ощущений во время разговора.

– Вот. Палыч жестоко обиделся. За всё – и за наркоту в школе, и за то, что пацана просрали. Поэтому и не хочу я его ещё больше обижать. Мы ему должны, вообще-то. По жизни должны.

– Ты адрес взял? – Кайзер потемневшими глазами смотрел на Грая. – Больнички этой, куда Валета упаковали? – И, получив утвердительный кивок, кивнул на выход. – Поехали.

– Поехали. Брать никого не будем? – Не ожидая ответа, Грай достал ключи от машины и двинул к выходу.

– Ага, возьми всех… Пусть глянут на Старшего, лом ему в зубы.

Вожак стаи уже был на тропе, и от него пахло злостью. Пружинистой, острой злобой, тщательно удерживаемой сильной волей.

Охрана клуба недоумённо провожала джип, рванувший с места в карьер. Всех удивило, что Кайзер и Грай уехали вдвоём, не взяв хотя бы парочку гардов для сопровождения. Это выходило из обычных рамок спокойной и сытой жизни, но, раз уж старший решил так, значит – решил.

Обсуждать решения и их причины – себе дороже, молодёжь убедилась в этом однажды, когда одного из них, слишком умного и, не по годам, страдающего бескостностью языка, выволокли в центр комнаты перед строем и включили воспроизведение записи с микрофонов, которые в клубе стояли повсеместно. И на каждый умный вопрос умнику дали ответ. Чтобы дошло – прямо в голову, раз за разом, крепким кулаком. Глядя на выволакиваемую груду мяса, что ещё недавно скалила зубы в неуемном острячестве и любопытстве – урок поняли все. И вопросов не задавали даже себе, даже в постели, даже и под одеялом.

– Так, куда нам? – Кайзер вбил в навигатор адрес, и на экране тотчас возникла кривая, уходящая далеко в правый угол. – Ничего себе. Дешёвка район.

– А ты чего думал? Что хоспис для нарков в центре разместят? – Управляющий машиной Грай ухмыльнулся криво, представив картину больнички на главном проспекте, и живописные лица пациентов в грязных окнах. – Я вообще не знал, что он существует.

– Так и надобности не было, – тяжело отшутился в ответ Кайзер. – Нам только туда и ходить. «Доктор, спасите меня», – писклявым голосом изобразил он нечто. – «Избавьте меня от зла, спасииите». Чёрт, как представлю, что Валерка там – убить готов. В башке не укладывается. Ты не думал, чистая ситуёвина получается?

– Да вроде чистая. Местечко там – то еще, вокруг развалины, как в Дрездене после бомбёжки. Но, в школе охрана присела серьёзная. И Палыч, а он старый чёрт. Единственное – это то, почему Валет срубился в коридоре. Дурак-то он, конечно – дурак, но не думаю, что не просчитал приход, коли уж подсел.

– Вот и думаю. – Кирилл откинулся в кресле. – Какого чёрта его вообще туда занесло?

– Утром же сказали – девчонку присмотрел.

– Да, какие в школе девчонки-то, он что, совсем съехал? На малолеток потянуло?

– Ты знаешь… – Грай усмехнулся, вспомнив момент перед отъездом, кольнувшее прикосновение, глубокую синь глаз… – Там такие экземпляры, что ого-го. Будь я помоложе…

– Да, только этого и не хватало, Серый – и в школе фестивали водит, с выпускницами. Давай, брат. Давай, ага. Палыч тебе свечку там подержит.

– Палыч мне её скорей вставит туда, куда не надо. – Грай засмеялся.

Они несли чушь, подначивая друг друга, словно пацаны. И от этой болтовни становилось чуточку легче, как если бы они сейчас ехали на пикник, а не в больницу, где загибался их братишка. Прохожие видели в пролетающем мимо джипе двух успешных мужиков, весело рассказывающих что-то друг другу, и ничего больше.

До места доехали быстро. Навигатор попискивал, подсказывая повороты, но Грай вёл машину уверенно, не косясь на монитор. Давным-давно он изучил все улочки-переулочки города, в котором предстояло существовать некоторое, совершенно неопределённое время. Волк обязан знать свои угодья. А умный волк – знать и чужие.

Кирилл и Сергей молча разглядывали старое двухэтажное здание, притулившееся к своим более высоким собратьям. Улочка уходила куда-то вглубь квартала, и не имела ничего, что могло порадовать взор прохожего, да и человек в здравом уме просто не пошёл бы туда. Окраина города имела не очень здоровую репутацию района, где могут запросто ограбить, изнасиловать, оставить без машины. Что из этого было правдой – братьев не интересовало, нисколько.

Они сами могли сделать всё приписываемое неведомым местным злодеям. Когда-то в прошлом, да – могли. Хотя, до изнасилований никогда не опускались, считая полным отстоем и просто неправильным действом, в результате которого и появляются брошенные матерями, и всеми остальными, дети. А кому, как не им, знать все тяготы детдомовской жизни. Пару раз случалось даже вытаскивать из подворотен кучу-малу, из которой нёсся истошный женский крик о помощи. Насильников учили жестоко, усиленно выбивая дурь из причинного места, добавляя ума тем же способом.

С детдомовскими мало кто рисковал связываться, даже трижды крутые. Все знали, что даже за тщедушным пацаном стоит детдом, полный таких же пацанов с сорванной крышей.

– М-да, – Кирилл присвистнул. – Я конечно всё понимаю, но такое убожество не ожидал увидеть.

Старый дом поражал взор тремя вещами. Первая – что он вообще существовал, стоял каким-то неведомым науке образом. Вторая – в него и из него постоянно кто-то входил и выходил, невзирая на состояние стен, с которых свисали лохмы старой штукатурки, обнажающих слои дранки. Третья – в окнах этого безобразия висели на удивление белоснежные занавески, а на подоконниках стояли горшки с цветами.

В общем, дом являл собой ожившую мечту сюрреалиста.

– Ну что, звони. – Кирилл кивнул на здание больницы. – Вызванивай доктора, да вперед, сам я что-то пугаюсь туда входить.

– Да, счас брякну.

Грай быстро набрал номер с визитки, полученной от Палыча. Гудок шёл за гудком, тягуче отмеривая секунды. Наконец, на том конце щёлкнуло.

– Всеволод? – Доктора звали именно так. – Это от Пал Палыча, он мне ваш номер дал. Я по поводу Валерия, ну да, того самого, что Палыч к вам определил. Да, это мой брат. Нет, не родной. Просто брат, понимаете.

Кайзер напряженно наблюдал за лицом Сергея, что-то слушающего сейчас в трубке. Жестом попросил сотовый, прислушался к неторопливому говорку врача, рассказывающего что-то про невозможность и неуместность визита. А потом заговорил сам.

– Приветствую. Всеволод? Да? Хорошо. В общем, Сев, я ссориться не хочу. Кайзер меня кличут, ты ведь тоже с пятерки, коли Палыч не обманул? Вот и хорошо. Да, Кирилл. Да. Слышал, значит. Вот и отлично, мы заходим, уж встреть нас по-доброму.

Грай усмехнулся, Кайзер снова показал класс, щёлкая проблемы в свойственной только ему манере. Два-три слова, особые интонации, и его собеседник уже думал, как решить возникшую незадачу. Голая незамутнённая сила – и мгновенный результат.

– Идём?

– Конечно.

Внутри больница разительно отличалась оттого, что представлялось взору прохожих снаружи. Пусть и не евро, но всё-таки ремонт, причём недавний. Стены ещё не утратили тот оттенок, что присущ только свежей побелке. Широкий коридор, небольшая стойка на входе, миловидная молодая девушка, деловито настукивающая что-то на клавиатуре.

Возле стойки их ожидал крепкого телосложения мужчина в белом халате. Кайзер отметил идеальную выгладку одежды, лёгкий носовой платок в нагрудном кармане, перо «Паркер» в другом – врач явно старался быть денди. А может и был им.

– Всеволод? – Кайзер протянул ладонь, и, когда врач согласно кивнул и ответил крепким рукопожатием, представился сам. – Кайзз… Кирилл. А это Сергей.

Грай внимательно наблюдал за лицом врача – тот оставался невозмутимым, хотя пальцы всё-таки нервно выстукивали что-то редкой дробью. Серые глаза на широкоскулом лице спокойно переходили с Грая на Кайзера, не тая, что Всеволод оценивает визитёров. Он знал о них, это ясно, но что именно? В детдоме о стае Кайзера остались разные истории, и они с каждым годом обрастали разными подробностями. И не все они отличались добротой.