Текст книги "Шахматные байки"

От автора, или преамбула

Автор книги не впервые обращается к шахматноюмористическому жанру. Но этот жанр неисчерпаем – занятные случаи из биографий шахматистов, веселые истории, анекдоты будут существовать столько, сколько существуют и сами шахматы.

На страницах этой книги читатель найдет веселые шахматные истории, эссе и байки из жизни знаменитых людей – с одной стороны, шахматистов: чемпионов мира, претендентов на корону, гроссмейстеров, а с другой – представителей иных профессий: ученых и политиков, писателей и поэтов, артистов и музыкантов, но при этом – обязательное условие! – поклонников старинной игры. Вы также найдете здесь забавные исторические сюжеты, шутки, казусы, анекдоты.

Многие истории автор почерпнул, общаясь с шахматными звездами. Конечно, беседы с такими выдающимися шахматистами, как Михаил Ботвинник, Василий Смыслов, Михаил Таль, Анатолий Карпов, Виктор Корчной, Марк Тайманов, даром не прошли. Помогли автору и встречи с такими мастерами своего дела, как писатели Леонид Зорин, Эмиль Брагинский, Аркадий Вайнер, Аркадий Арканов, Леонид Жуховицкий, поэт Владимир Высоцкий, режиссер Станислав Говорухин, композитор Владимир Дашкевич, художник-сценограф Борис Краснов, экономист Леонид Абалкин.

Истории и байки, известные ранее, подвергнуты автором, можно сказать, веселой литературной обработке. Понятно, что миниатюрные эссе и рассказы требуют неожиданной концовки в духе О. Генри, и поэтому реальные ситуации в отдельных случаях пришлось чуть-чуть «домыслить». Кстати, некоторые истории давно превратились в шахматный фольклор, и нельзя на сто процентов ручаться за их достоверность. Автор уже много лет увлечен занимательным шахматным жанром и давно составил определенную классификацию веселых историй, которой он придерживается и в данной книге.

Первый раздел, «Веселые истории про королей», самый обширный, ведь чемпионы мира всегда вызывают повышенный интерес. По существу, в нем пятнадцать миниразделов – по числу королей-классиков. Сначала идут Вильгельм Стейниц, Эмануил Ласкер, Хосе-Рауль Капабланка, Александр Алехин и Макс Эйве, их сменяют советские чемпионы Михаил Ботвинник, Василий Смыслов, Михаил Таль, Тигран Петросян и Борис Спасский. И наконец последняя пятерка королей: Роберт Фишер, Анатолий Карпов, Гарри Каспаров, Владимир Крамник и Виши Ананд.

Среди претендентов на корону по своей популярности выделяется вице-чемпион мира Виктор Корчной, который почти не уступает шахматным королям. С именем Корчного, человека и остроумного и ироничного, связано много смешных историй, поэтому ему посвящен специальный раздел – «Происки шахматного злодея».

В разделе «Улыбки гроссмейстеров» читатели найдут веселые истории о знаменитых шахматистах прошлого, о советских претендентах на корону и современных звездах.

Герои, вернее, героини раздела «Женский клуб», – либо замечательные шахматистки (Вера Менчик, Нона Гаприндашвили, Майя Чибурданидзе, Юдит Полгар), либо жены и подруги шахматистов.

У каждого шахматиста случаются неприятности, которые отравляют ему жизнь. Но проходит время, и давняя драма вспоминается с улыбкой. Такие истории собраны в разделе «Веселые драмы». Используя «служебное положение», автор включил в него и несколько необычных историй из собственного опыта.

В разделе «Инженеры шахматных душ» много блестящих писательских имен. Занятные истории, имеющие отношение к шахматам, удалось найти как у классиков литературы, так и у современных писателей. Герои раздела «Искусство требует жертв» также представители творческой интеллигенции: музыканты, артисты, певцы, художники. Большинство героев раздела «ЖЗЛ» – еще не охваченные нами знаменитости: политики, ученые, спортсмены, с каждым из них связаны какие-нибудь веселые шахматные приключения. Шахматы – одна из древнейших игр, и в разделе «Исторические байки» собраны забавные случаи из далекого прошлого. Название раздела «Анекдоты» говорит само за себя. Оказывается, и шахматных анекдотов придумано предостаточно.

Евгений Гик

Веселые истории про шахматных королей

Чемпионы мира – люди серьезные, солидные, это вам не какие-нибудь короли бильярда, покера или домино. И поэтому про них всегда интересно узнать веселую историю, необычную ситуацию из жизни.

Все шахматные короли отличались юмором, но особенно выделялся Михаил Таль, который заметно лидирует в нашей коллекции. Чтобы записать смешной диалог с Талем, достаточно было задать ему какой-нибудь вопрос. На него следовал неожиданный и остроумный ответ, вот вам и новая «история».

Эксцентричность и экстравагантность Роберта Фишера десятки лет вызывали веселые разговоры и слухи, с ним связано множество баек и анекдотов. Трудно разобраться, что в них правда, а что плод литературной фантазии, но так или иначе, Фишер – один из любимых шахматных героев.

Вряд ли нужно доказывать, что мужчины, сделавшие блестящую карьеру на том или ином поприще, немало обязаны этим своим женам. Благополучная личная жизнь, надежный семейный тыл, как известно, залог успеха. Относится это и к шахматным королям. Спутницы чемпионов – важный фактор их спортивной биографии. Эта тема всегда вызывает интерес у читателей. Так что в данном разделе часто встречаются эпизоды из личной жизни королей, правда не всегда веселые.

Вильгельм Стейниц

Шанс короля

У Стейница спросили перед началом турнира:

– Кто, по-вашему, фаворит?

– Конечно, я, – без тени смущения ответил Вильгельм, – ведь у меня более легкие соперники, чем у моих конкурентов: им придется играть с чемпионом мира, а мне нет!

Где тонко, там и рвется

Проживая в Англии, Стейниц испытывал материальные затруднения и зарабатывал себе на жизнь игрой в кафе «Гамбит». Однажды он нашел выгодного партнера, который платил фунт стерлингов за каждую проигранную партию. Стейниц давал ему коня вперед и неизменно побеждал. Один из его друзей сказал, что он может потерять клиента, если все время будет брать над ним верх: иногда полезно и проиграть. Этот совет показался Стейницу разумным, и в одной из партий, умышленно подставив ферзя, он признал себя побежденным. Смешав фигуры, он снова начал их расставлять. Не тут-то было! Счастливый человек вскочил из-за столика и, ликуя, воскликнул: «Я выиграл у чемпиона мира! Моя мечта сбылась!»

И с этими словами он выбежал на улицу, навсегда покинув кафе «Гамбит».

Одобрение

После второго матча, проигранного Ласкеру, Стейниц серьезно заболел, и некоторые газеты поспешили сообщить о его смерти. Так, Зигберт Тарраш написал большой некролог и опубликовал его в немецкой газете. В нем он отдал должное заслугам Стейница перед шахматным миром. Однако тот не прочел некролог и наверно поэтому быстро выздоровел. Вскоре он даже принял участие в крупном турнире в Вене. Там Тарраш показал ему некролог, и Стейниц одобрил текст, остался доволен тем, что оценен по достоинству.

P.S. Аналогичный случай произошел сто лет спустя с Михаилом Талем. Правда, у Таля (об этом вы узнаете ниже) возникла мысль немного подредактировать свой некролог.

Эмануил Ласкер

Волшебные яйца

Когда группа участников нью-йоркского турнира 1924 года собиралась отплыть на корабле в Америку, фрау Марта, супруга Ласкера, снабдила в дорогу своего мужа не только необходимыми книгами, но и запасами провианта, в том числе вареными яйцами с ее собственной птицефермы. На каждом яйце стояла дата, когда его надлежало съесть, и, кроме того, некое предписание, сообщение или полезный совет. По утрам за завтраком коллеги, улыбаясь, спрашивали Ласкера: «Какие сегодня новости от вашей жены?» Великий маэстро находил соответствующую дату и с серьезным видом читал надпись на яйце: «Не забудь, пожалуйста, обо мне», «На сегодня норма курения выполнена», или наконец: «Пришла пора отдать сорочку в стирку».

Пешки – не орешки

Жена Ласкера часто сопровождала мужа на турниры, приходила с ним на партию, садилась неподалеку и принималась за вязание. В шахматах она разбиралась слабо, но имела свой способ определения, что происходит на доске. Пересчитывала пешки мужа, и если их оказывалось не меньше, чем у соперника, то была уверена, что у Эмануила все в порядке (другие персонажи шахматной доски в расчет ею не принимались). Поэтому в те дни, когда Марта была в зале, Ласкер, зная ее секретный метод, старался бережно обращаться со своими пешками.

Нечемпионский характер

Ласкер считал, что умеет определять характер и способности человека по стилю игры. Как-то к нему подошла женщина и показала пожелтевший лист с какой-то старой партией.

К сожалению, ничем не могу вас утешить, – откровенно сказал Ласкер. – Ваш родственник излишне упрям, плохой психолог, к тому же туповат и лишен чувства юмора. Боюсь, из него ничего не выйдет.

Но ведь эта ваша собственная партия, случайно попавшая ко мне, – рассмеялась женщина.

Ласкер ухмыльнулся, потом несколько секунд подумал и дал объяснение:

Все правильно. Вот Капабланка меня и обыграл.

Точный адрес

Ласкер приехал в Париж и остановился в комфортабельном отеле, который ему посоветовал один лондонский приятель. Оставив свой багаж, он отправился в кафе «Режанс», где и провел весь вечер. Было далеко за полночь, когда чемпион мира обнаружил, что забыл, где находится его отель. Переночевав у знакомого, утром он отправил приятелю, рекомендовавшему ему место проживания, телеграмму с просьбой прислать адрес отеля. А тем временем купил карту Парижа и стал внимательно ее изучать. Наконец поиски увенчались успехом. Вернувшись в свой номер, он заметил на столе телеграмму из Лондона: «Ласкеру. Париж, рю Латур, 12. Ваш адрес: Париж, рю Латур, 12».

По рассеянности Ласкер отправил телеграмму без обратного адреса, и его друг, добросовестный англичанин, наверное, никак не мог понять, в чем смысл этой загадочной просьбы.

Хосе Рауль Капабланка

Девушка с лотком

Об успехах Капабланки у женского пола ходили легенды. Пикантный случай произошел с ним на первом Московском международном турнире 1925 года. В свободный день Хосе Рауль пригласил в свой номер очаровательную продавщицу с лотком из Моссельпрома. Однако администратор отеля, в котором проживало много иностранных гостей, настучал на Капабланку. Он позвонил в турнирный комитет и сообщил, что кубинский гроссмейстер слишком долго производит покупки. Тут же в номере раздался звонок, и чемпиону мира намекнули, что столь длительные торговые отношения противоречат правилам отеля. Капабланка был крайне возмущен, что ему помешали сделать правильный выбор. Расстроилась и продавщица: ей так и не удалось пристроить свой товар.

Один за всех

Однажды Капабланка вернулся в гостиницу глубокой ночью.

– Кто там? – спросил заспанный портье.

– Хосе Рауль Капабланка-и-Граупера, – для убедительности кубинец представился своим полным именем.

– Хорошо, входите, – буркнул портье, – только пусть последний плотно прикроет дверь.

Свежая игра

Капабланка давал сеанс одновременной игры, и один из его партнеров, быстро получив мат, спросил мнение о своей игре.

– Играете вы свежо, нестандартно, – со свойственным ему тактом ответил Капабланка, – но почему вы так и не вывели коней?

– Дело в том, что меня только вчера познакомили с шахматами, – объяснил сеансеру соперник, – а как ходить конем, показать забыли.

С первого взгляда

Вскоре после того, как Капабланка оставил свою первую жену, кубинку, он встретил красавицу Ольгу Чагодаеву, княгиню, молодую вдову русского эмигранта. Ольга была родом из Тифлиса (ныне Тбилиси), Москву никогда не видела. Родители вывезли ее в 1920-м, а в тридцатые годы судьба забросила ее в США. Здесь княгиня и познакомилась с Хосе Раулем, работавшим тогда в кубинском посольстве в Вашингтоне. Влюбившись в Ольгу с первого взгляда, шахматный король тут же объявил, что женится на ней. Так и случилось. Капабланка почти не расставался с Ольгой и свои лучшие дни провел с молодой женой в Париже.

Странный визит

Матч на первенство мира Ботвинник – Петросян называли в Москве еврейско-армянской битвой во славу русского народа. (Тем более, что у еврея Ботвинника жена была армянкой, а у армянина Петросяна – еврейкой.) В Театре эстрады, где протекало сражение, большинство зрителей были армяне (многие специально приехали из Еревана поболеть за своего земляка), и надо сказать, не все отличались большой культурой. Во всяком случае, когда в зале появился замечательный композитор Александр Долуханян – высокий, красивый человек с огромной седой шевелюрой, его никто не узнал. А один из болельщиков высказал предположение, что это сам Капабланка посетил матч. Действительно, у композитора был такой же импозантный вид, как у кубинца, умершего, правда, за двадцать один год до матча в Театре эстрады.

И вот уже по рядам пошел шепот: «Капабланка, Капабланка…» Покидая зал, зрители так и оставались в полной уверенности, что за великого сына армянского народа пришел поболеть великий сын кубинского народа.

«Чайник» и два короля

Шахматным королем Капабланка стал в 1921 году, одолев Ласкера, царствовавшего двадцать семь лет. Но, судя по воспоминаниям Капабланки, более яркое впечатление на него произвела встреча с Ласкером лет за двенадцать до этого, когда он только мечтал о поединке с чемпионом.

Однажды вечером студент Колумбийского университета зашел в Манхэттенский шахматный клуб и неожиданно застал там доктора Ласкера, жившего тогда в Нью-Йорке. Чемпион мира любезно предложил юноше посмотреть с ним одну позицию, весьма занимавшую его в те дни. Ласкер и Капабланка бились над ней около часа, но никак не могли прийти к окончательному мнению.

И тут в клуб зашел элегантно одетый молодой человек, который приветливо поздоровался и, подсев к Эмануилу, немедленно подключился к анализу. Он азартно оспаривал любое утверждение Ласкера и показывал обоим, как мало они разбираются в шахматной игре. Капабланка сомневался в правильности доводов оппонента, смотрел на него с удивлением, но, наблюдая за его беззаботным выражением лица явную фамильярность по отношению к чемпиону мира, решил, что это его старый друг, и удержался от возражений. Все-таки Ласкеру удалось взять слово и высказать свою точку зрения по поводу позиции. Вскоре спорщик встал, приветливо попрощался и покинул помещение.

Хосе Рауль тут же спросил Ласкера, как зовут его друга. Но тот с недоумением ответил, что никогда раньше не встречал этого самоуверенного юношу и был убежден, что это близкий друг Капабланки.

Удивительное происшествие! Оба отнеслись к молодому человеку с большим пиететом, считая его приятелем другого, в действительности же они видели этого «шахматного чайника», как сказали бы в наши дни, в первый и последний раз в жизни.

Александр Алехин

Самоуверенность

Алехин сидел в кафе и наблюдал за игрой любителей. Один из болельщиков предложил ему сыграть партию. Чемпион мира согласился, но с одним условием, что даст партнеру фору – ладью.

– Как так? – возмутился тот, расставляя фигуры на доске. – Ведь вы меня совсем не знаете!

Именно поэтому, – улыбнулся Алехин.

Полуэктов и рецидивист

О феноменальной памяти Алехина свидетельствует случай, произошедший в 1919 году, когда он работал в одной киностудии. В вестибюле появился мужчина и попросил позвать кого-нибудь из учебной части.

– Слушаю вас, гражданин Полуэктов, – отозвался Алехин.

– Разве мы с вами знакомы? – удивился посетитель.

– Четыре месяца назад, – улыбнулся Алехин, – вы заказали в аптеке Феррейна лекарство по рецепту врача Заседателева для вашей шестилетней дочки Анны, у которой болело горло. Я стоял в очереди и случайно услышал ваш разговор с фармацевтом.

Полуэктов лишился дара речи.

– Вы тогда носили пенсне в роговой оправе, – продолжил Алехин. – Достали из левого бокового кармана серый бумажник крокодиловой кожи и вынули из него…

Но Алехин не договорил. Испуганный гость выбежал на улицу и с тех пор никогда больше не появлялся в этой студии.

Смешная ситуация, но когда будущий чемпион мира спустя год работал уже в другом месте – следователем в Главном розыскном управлении милиции, многим «жертвам» его памяти было не до смеха.

…Как-то Алехин услышал разговор дежурного управления с задержанным, назвавшим себя Иваном Тихоновичем Бодровым.

– Как вы сказали, ваша фамилия? – вмешался Алехин.

– Бодров, – повторил тот. – А что?

– Вы не Бодров, а Орлов, – уточнил Алехин. – И не Иван Тихонович, а Иван Тимофеевич.

– На пушку берете, начальник. Не на того напали!

– Пару лет назад в военкомате, где я вас впервые встретил, вы представились Иваном Тимофеевичем Орловым, – сказал Алехин. – На груди у вас висел золоченый крестик на тонкой цепочке из белого металла, а под ним была небольшая родинка.

Преступник замер на месте, словно вкопанный. Когда дежурный расстегнул у него ворот рубашки, все увидели родинку и крестик на цепочке. Вскоре следствие установило, что этот человек действительно Орлов, рецидивист, сбежавший из заключения.

Да, не повезло бандиту, что он нарвался на великого шахматиста.

Загадочный сеанс

Молодой Найдорф разделил в турнире очко с Алехиным.

– Поздравляю, – протянул ему руку партнер. – Теперь вы можете гордиться почетной ничьей с чемпионом мира.

– Извините, но счет наших встреч 1,5:0,5 в мою пользу, – поправил его Мигель.

– Что за шутки? – удивился король.

– Да-да, однажды вы проиграли мне в сеансе одновременной игры в Варшаве.

– Этого не может быть, вы ошиблись, – твердо заявил Алехин. – Я помню в лицо всех шахматистов, которые когда-либо выигрывали у меня.

– Разрешите напомнить обстоятельства, при которых это произошло, – сказал Найдорф. – В сеансе было запланировано двадцать пять досок, но вас попросили допустить еще двух подростков, жаждущих сразиться с такой знаменитостью. Однако число 25 было оговорено заранее, и вы отказались.

«Неужели вы испугались этих мальчишек?» – обвинил вас кто-то из организаторов. «Что?! – возмутились вы. – Да я готов играть с ними вслепую!» И тогда юных шахматистов посадили вдали от столиков, так, что вы не могли их видеть. Сеанс закончился со счетом 24:1, а единственную победу над вами одержал один из юношей, с которым вы играли вслепую. Хотите верьте, хотите нет, но это был я!

– Так это вы эффектно пожертвовали мне ладью на еб?! – воскликнул Алехин, который, конечно, вспомнил эту давнюю встречу. – А я двадцать лет мучился, что так и не увидел соперника, красиво обыгравшего меня в Варшаве!

Макс Эйве

Опасный полет

В молодости Эйве был разносторонним спортсменом: выступал на любительском ринге, в состязаниях по плаванию и даже имел диплом пилота спортивного самолета.

В одном из чемпионатов Голландии, опаздывая на очередной тур на своей машине, он значительно превысил дозволенную скорость.

– Кажется, я сегодня слишком быстро еду? – виновато улыбнулся Эйве остановившему его полицейскому.

– Точнее было бы сказать, что вы слишком низко летите, – ответил блюститель порядка, узнав нарушителя.

Фиаско чемпиона

В поезде Гаага – Амстердам сосед Эйве по купе предложил ему сыграть пару партий.

– Но считаю своим долгом предупредить вас, – сказал попутчик, – что я весьма сильный шахматист: три года подряд выигрываю чемпионат нашего клуба.

Тем не менее, пока они доехали до Амстердама, Эйве успел несколько раз разгромить своего соседа. Собирая багаж, тот не переставал удивляться: «Это просто невероятно! Проиграть случайному партнеру в поезде! И это я, которого все называют „Эйве нашего клуба“!»

Неправильная жизнь

На праздновании восьмидесятилетия Эйве один из его друзей выразил восхищение тем, что гроссмейстер прожил такую долгую жизнь и умудрился не нажить себе врагов – небывалый случай в шахматной истории!

– Раз у меня нет врагов, – с грустью признался юбиляр, – значит, я неправильно жил…

Михаил Ботвинник

Контрабанда

Ботвинник всегда был законопослушным гражданином, но один раз в жизни допустил серьезный проступок – во время своей первой зарубежной поездки. В те времена мужчинам запрещалось провозить через границу женские вещи, и Александр Ильин-Женевский, возвращаясь из Стокгольма, разделся и обмотал себя дамскими чулками – выполнял заказ жены. А затем ту же процедуру он проделал и с пятнадцатилетним Ботвинником. Границу они преодолели благополучно, и Михаил не испытывал угрызений совести, а рад был помочь своему старшему шахматному товарищу.

Забавно, что когда Ботвинник, еще до перестройки, включил этот эпизод с чулками в свои мемуары, он был безжалостно вычеркнут редакторской рукой – только что вышел Указ об усилении таможенного контроля…

Двое в штатском

В 1935 году Серго Орджоникидзе наградил Ботвинника «газиком», а когда их движение по Москве и Ленинграду запретили, гроссмейстер поменял свою первую машину на «эмку». Как-то у трамвайной остановки у будущего чемпиона мира отказали тормоза, и он слегка задел пешехода. Раздался крик, быстро собралась толпа, появился милиционер. Но потерпевший тем временем исчез: прицепился к встречному трамваю и уехал. Выяснилось, что Ботвинник пострадал даже больше: у него сломался кронштейн фары, которая лежала на широком крыле «эмки».

На следующий день Ботвинник достал новый кронштейн и поставил фару на место. А вечером к нему подошли двое в штатском и попросили показать гараж: кто-то их навел на гроссмейстера. На самом деле незваных гостей интересовала левая фара его машины: один из них вынул из кармана верхний обломок кронштейна и приставил его к нижнему, принадлежащему Ботвиннику. Когда двое в штатском убедились, что обломки не подходят друг к другу, они рассмеялись и рассказали взволнованному шахматисту занятный случай. Оказалось, что накануне какой-то водитель устроил крупную аварию, смылся, но на месте ДТП осталась фара от его машины. И теперь, чтобы замести следы, преступник ломает левые фары у всех «эмок» подряд. Хорошо что Ботвинник сохранил обломок кронштейна, благодаря чему оказался вне подозрений.

Осечка с доносом

Исторический матч-турнир 1948 года на звание чемпиона мира состоялся в Голландии (первые два круга) и СССР (заключительные три). В середине турнира, после возвращения домой, его будущий победитель Михаил Ботвинник готовился к решающим схваткам, а некто Покровский из Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) делал свое привычное дело: строчил на гроссмейстера один донос за другим в самые высокие инстанции: «Возвращаясь из Гааги в Москву, Ботвинник вез с собой пятнадцать чемоданов… Управление в течение длительного времени следило… Мы беседовали с товарищами, которые были в Гааге…» и т. д. и т. п.

Разумеется, то, что Ботвинник был в Голландии с семьей – женой и дочкой, как и то, что десять чемоданов он вез с собой туда из Москвы, причем большинство было забито шахматной литературой, во внимание не принималось.

Донос – дело серьезное, и Ботвинника вполне могли снять с дистанции, не посчитались бы с тем, что корона уплывет за океан (в тот момент на втором месте шел американец Сэмюэль Решевский). А спас Ботвинника, как ни странно, Ворошилов, который примирительно сказал: «Ну и что, а иностранцы, покидая Москву, увозят с собой по двадцать чемоданов. Да и что оттуда везти, когда у нас все есть!»

Да, повезло Михаилу Моисеевичу, что Климент Ефремович никогда в жизни не был в советских магазинах!

Заботливая власть

Итак, после голландской части матча-турнира лидировал Ботвинник, а на втором месте шел Решевский. Такое преследование беспокоило власти, и во время двухнедельной паузы, вызванной переездом участников в Москву, Ботвинника вызвали в ЦК. С ним лично беседовали самые верные соратники Сталина – товарищи Ворошилов и Жданов.

– Мы опасаемся, что чемпионом мира может стать американец, – сказал Жданов, – и хотим вас поддержать. Надеемся, вы не будете возражать, если советские гроссмейстеры Керес и Смыслов добровольно вам проиграют, – добавил главный советский идеолог. – Тем самым они проявят себя как настоящие патриоты.

Михаил Моисеевич пытался возразить, но Жданов проявил настойчивость. Тогда Ботвинник предложил компромисс:

– Давайте повременим, может быть, это не понадобится.

Жданов был настроен благодушно и пошел навстречу будущему чемпиону мира. (Конечно, если бы Ботвинник уступил Решевскому, его скорее всего ждала бы участь Ахматовой и Зощенко – у Жданова был богатый опыт расправы с идеологическими врагами.)

И правда, в последних двух партиях с Решевским Ботвинник лично обыграл опасного конкурента, отбросил его назад и, таким образом, обошлось без заботы партии и правительства. Хотя, возможно, потенциальная поддержка аппарата сыграла положительную роль, прибавила Михаилу Моисеевичу уверенности в своих силах.

Мудрый генерал

Готовясь к поединку с Бронштейном, Ботвинник подбирал свежую литературу. Узнав, что зарубежные издания, которые поступают в Комитет по физкультуре и спорту хранятся в закрытом фонде и на дом их не выдают, он отправился на прием к Аполлонову – руководителю Комитета и генералу госбезопасности, чтобы получить разрешение пользоваться библиотекой.

– А как вы раньше готовились к турнирам? Изучали литературу? – подозрительно спросил генерал.

– Конечно, как же без этого.

– Так зачем же изучать ее снова? – возмутился Аполлонов и отказал Ботвиннику.

Месть

Ботвинник решил поставить Аполлонова на место. И вот однажды, когда тот вызвал его в Комитет, он постарался, чтобы в тот же день у него состоялась еще одна встреча… К Аполлонову Ботвинник пришел вовремя, но когда генерал узнал, что Михаил Моисеевич его ждет, он решил подольше продержать его в приемной, показать ему, кто здесь настоящий король. Зайдя наконец в кабинет, Ботвинник сразу предупредил, что из-за задержки разговор не получится – его ждут в другом месте.

Аполлонов аж покраснел от возмущения:

– Что? У вас есть дела важнее, чем беседа со мной?! – закричал он и сделал все возможное, чтобы подольше не отпускать Ботвинника.

В результате чемпион мира опоздал на прием – к кому бы вы думали? – к самому Молотову! Именно с ним была намечена следующая встреча.

Когда Ботвинник приехал в Кремль, он не стал скрывать причину опоздания:

– Товарищ Молотов, руководитель нашего Комитета полагает, что нет ничего более важного, чем общение с ним, Аполлоновым.

И в тот же день Аполлонов был с треском изгнан с занимаемой должности. Так закончилась спортивная карьера генерала.

Провокационный ответ

В качестве гостя Ботвинник посетил Шахматную олимпиаду в Тель-Авиве. Они прогуливались с Бен-Гурионом, и премьер-министр Израиля излагал ему свою теорию, согласно которой все евреи в мире должны жить в одной стране. Он явно намекал Ботвиннику, что ему тоже пора собирать вещи. В ответ Михаил Моисеевич неожиданно напугал Бен-Гуриона:

– А вы не боитесь, что евреи сделают здесь революцию?

Больше к этой теме премьер-министр не возвращался.

Кондуит

Ботвинник часто давал указания коллегам и, если они не выполнялись, заносил «виновника» в специальный блокнотик и переставал здороваться (у каждого был свой срок «дисквалификации»). Однажды в штрафники попал и Карпов – когда «подпольно» встретился с Фишером. Шахматный патриарх был против таких контактов и записал 12-го чемпиона в свой кондуит. Отношения восстановились только пятнадцать лет спустя.

Твердый характер

Ботвинник осудил Гарри Каспарова за то, что тот, устраняя лишнее препятствие на пути к шахматному трону, отказался от фамилии отца – Вайнштейн и взял фамилию матери.

Вот я же не сделал этого, проявил характер! – строго сказал патриарх.

А какая была фамилия у вашей мамы, Михаил Моисеевич? – спросили его.

И тут Ботвинник не выдержал и улыбнулся:

Рабинович.

Сталинская стипендия

В 1971 году, когда Ботвиннику исполнилось 60, он перестал играть в официальных соревнованиях и написал в Госкомспорт заявление об отказе от шахматной стипендии. Прошел год, и, беседуя однажды с Ботвинником в его лаборатории, Виктор Хенкин спросил: не тяжело ли ему приходится без стипендии?

– А мне продолжают ее выплачивать! – признался Ботвинник.

– Но ведь вы от нее отказались? – удивился Хенкин.

– Да, но знаете, кто подписал распоряжение о моей стипендии? – Хенкин пожал плечами. – Сам Иосиф Виссарионович!

– Но он же давно умер, – проявил осведомленность журналист.

– Вы так думаете? – ухмыльнулся Ботвинник и добавил: – Наши чиновники до сих пор боятся отменять его приказы.

Чей карман шире?

Много десятилетий назад Михаил Ботвинник отправился за границу и решил купить там подарок своему, как ныне говорят, спонсору – министру электростанций Жимерину. Командировочных тогда давали мало, и он никак не мог выбрать подарок по средствам. И вот гуляя с Василием Смысловым, Ботвинник поделился с ним своей проблемой. Мудрый Смыслов подумал-подумал и наконец сказал: «Знаете, Михаил Моисеевич, вы прежде всего должны принять в соображение тот факт, что товарищ Жимерин помогал вам из государственного кармана, а вы платите из своего». Только тогда Ботвинник успокоился, поблагодарил своего коллегу и купил министру шахматный галстук.

Лавровый венок

Вскоре после того, как Спасский завоевал корону, он побывал в гостях у Ботвинника. Хозяин дома открыл шкаф и стал демонстрировать завоеванные им трофеи. На видном месте висели венки – № 2, № 3, № 4. И тут Ботвинник, сурово сдвинув брови, спросил: «Борис Васильевич, а вы сохранили свой лавровый венок чемпиона мира?» Гость ответил: «Да нет, мы его съели за два месяца, лаврушки-то в магазинах не было…». И сам спросил Михаила Моисеевича о судьбе его трофея № 1. Ботвинник промолчал, а ответ на этот вопрос Спасский узнал только через 35 лет – от гроссмейстера Юрия Балашова. Оказывается, со своим главным, историческим венком Ботвинник поступил точно так же, как и Спасский, – использовал как приправу к супу…