Текст книги "Темная сторона Земли. Дела давно минувших дней"

Дарвин был прав?

В Советском Союзе по стилягам бьют из пропагандистских пушек всех калибров.

Даже мальчишки на улице, завидев стилягу, дразнят его.

Всесоюзный сатирический журнал «Крокодил», его меньшие братья украинский «Перець», белорусский «Вожик» и татарский «Чаян» пером фельетонистов и карандашом карикатуристов клеймят стиляг, высмеивая их внешний вид и увлечения.

Советское телевидение показывает пародию на рок-н-ролл «Назад к обезьяне» в постановке балетмейстера Игоря Моисеева.

 
«Мы спорить с Дарвином не будем,
В его ученье нет изъяна.
Он прав:
В далеком прошлом люди
Произошли от обезьяны.
Все было б так,
Как шло от века,
Но рок-н-рол сместил все планы,
И в этом танце человека
Не отличишь от обезьяны»
 

Но первые черно-белые телевизоры в СССР еще в диковинку, а в кинотеатры ходят все граждане.

В кинохронике выходит сюжет с сатирической песенкой. Исполнители Кузнецова и Бокалов из Ленинградской милицейской самодеятельности поют:

 
«Вы на вечере видали —
Ходит парень молодой,
Как Наташа или Галя
Перманентом завитой.
Смотрит он на всех героем,
Золотой оскалив зуб,
Надо лбом его пристроен,
Как на проволоке, чуб.
Ты его, Валюша, не ругай,
Может, он залётный попугай?
Может, когда маленьким он был
Кто-то его на пол уронил?
Может, болен он, бедняга,
Или просто-напросто стиляга?»
 

Действительно, стиляга похож на попугая, случайно залетевшего в загон для курей.

Над входом в центральный городской кинотеатр «Совкино» висит транспарант:

«Из всех искусств для нас важнейшим является кино»

В. И. Ленин

В кинокомедии «Черт с портфелем» (1966, реж. В. Герасимов) колхозница Маша Федорова (Надежда Румянцева) говорит шоферу Пете Лихову (Савелий Крамаров): «Что это у тебя за прическа? Даже смотреть противно!». «Чудачка, сейчас мода такая. „Битлс“ называется», – отвечает тот. И сельская молодежь, с писком и коленцами, пускается в заокеанский танец рок-н-ролл.

В кинокомедии «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1966, реж. Л. Гайдай) жуликоватый инструктор школы танцев (Евгений Моргунов) учит молодых людей танцевать твист: «Давим ногой окурок, второй ногой давим второй окурок. А теперь давим оба окурка одновременно!»

Но, странное дело, зачастую эта кинопропаганда срабатывает с точностью до наоборот. Где же еще советскому гражданину, не выезжающему в капиталистические страны, да и в социалистические нечасто, научиться рок-н-роллу и твисту. Со времен Адама и Евы человеку хочется познать запретный плод. На Румянцеву и Краморова зритель валит валом. На «Кавказскую пленницу» мужчины ходят по нескольку раз, чтобы полюбоваться на спортсменку, отличницу, и просто красавицу Нину (Наталья Варлей), в сексуально обтягивающих бриджах на фоне кавказских гор танцующую твист.

Кстати, на раздавленных подошвами окурках, воображаемых, конечно, я сам когда-то учился танцевать твист – очень прогрессивный, доложу вам, метод.

«Танец сей, в котором, как известно, поворачиваются и сближаются особы обоего пола, требует надлежащей осторожности… чтобы танцевали не слишком близко друг к другу, что оскорбило бы приличие», – написал в 1825 году про вальс один ревнитель общественной морали.

Это про вальс, Карл!

Через полтора века последователи этого маразматика уже говорили, что рок-н-ролл и твист – неприличные танцы.

Советского идеологического работника, перенесись он в будущее, когда на свет появилась внучка финской летки-енки бразильская ламбада, хватил бы Кондрашка от вида откровенной имитации полового сношения в позиции «стоя, мужчина сзади».

В ходе эволюции земной жизни динозавров сменили млекопитающие. Мне посчастливилось застать последние годы эры стиляг. Как и полагается в природе, на смену им пришел новый вид – хиппи.

«Девушка»

Заинтересовавшись американской эстрадной музыкой, я стал подумывать о том, чтобы купить проигрыватель. Понимая беспочвенность надежды на то, что мои родители удовлетворят это желание, я решил действовать сам.

На летних каникулах, отработав положенные часы на школьном огороде, я пошел на первый в своей жизни калым. Вместе с дружком Витькой мы стали ходить в тарный цех пивного завода. Там всегда требовались поденщики на ремонт деревянных ящиков из-под пива и лимонада. Поскольку мы еще не имели паспортов, ходили мы туда с Витькиным отцом, который тоже сколачивал ящики.

Ящик ящику рознь – у одного поломана лишь одна дощечка, а у другого и все пять. А оплата за ремонт одна – 15 копеек. Поэтому было важно с утра набрать из кучи поломанных ящиков таких, которые не требуют большого ремонта. В день я сколачивал по три десятка ящиков, и вечером под расчет получалось четыре рубля с полтиной – вполне взрослая зарплата. А за работу в выходные платили по 25 копеек за ящик.

Работа эта не так уж трудна, но и особой радости не доставляла – то руку занозишь, то мимо гвоздя по пальцу молотком стукнешь.

В общем, заработал я за месяц 92 рубля, или девять червонцев, обеспеченных золотом, драгоценными металлами и прочими активами государственного банка, и две рублевки, обеспеченные всем достоянием Союза ССР.

Половину этой части достояния родной страны я отдал матери, а за 38 рублей 73 копейки купил в комиссионном магазине переносную ламповую радиолу «Казань-57», в фибровом чемоданчике.

Это был самый счастливый день в моей жизни коллекционера музыкальных записей. С годами у меня перебывало много магнитофонов и проигрывателей первого и высшего класса – отечественных, германских и японских, некоторые из них были ценой в полавтомобиля. Но та радиола «Казань» осталась в моей памяти самой дорогой и желанной.

К тому времени у меня появилась еще одна, вторая, пластинка. Это была небьющаяся (так тогда назывались виниловые диски) грампластинка среднего типоразмера «гранд»*, 33 об/мин, моно, «Музыкальный калейдоскоп», 8-я серия. Обычная пластинка с подбором унылого музыкального материала, состоящая из весьма заурядных англо-американских песен, изрядно разбавленных итало-польско-румыно-франко-чехо-японским репертуаром, с неуместными перебивками из фортепьянных интерлюдий В. Гамалия (хорошего, кстати, композитора и пианиста).

*Стандартные диаметры грампластинок: «гигант» – 30 см, «гранд» – 25 см, «миньон» – 17,5 см.

Как тропическая бабочка среди капустниц, как проститутка среди монахинь, как глоток чистого воздуха после противогаза, на этой пластинке оказалась песня «Девушка»*, муз. и сл. народные. Квартет «Битлс».

*Песня «Girl» («Девушка») из шестого альбома «Битлз» («The Beatles») «Rubber Soul» («Резиновая душа»), выпущенного в 1965 году, в СССР появилась в грамзаписи в 1967 году. Это была первая официальная гампластинка с песней «Битлз» в Советском Союзе.

Из шестого, Карл, альбома!

Фонограмма была ворованная и оформленная с нарушением авторских прав, поскольку «Девушку», как и большинство песен ливерпульской четверки, написали Джон Леннон и Пол Маккартни.

Потом я покупаю пластинку-миньон группы «Роллинг Стоунз» («The Rolling Stones») с четырьмя песнями. В песню «Нарисуй это черным» («Paint it Black») нельзя не влюбиться с первого аккорда. С той поры мое предпочтение переходит от битлов к роллингам и обратно.

Лирическое отступление

Говорят, аппетит приходит во время еды. И скоро в СССР будет выпущено полтора десятка дисков-миньонов с записями популярных западных рок-групп.

Но и это будут еще семечки, по сравнению с годами перестройки и «лихими 90-ми», когда в СССР и уже в РФ отпечатают и продадут несколько десятков (а кто их считал) пиратских дисков-гигантов с популярными альбомами звезд рок-музыки. Умиляли надписи на конвертах: «Записи из коллекции Васи Пупкина» и «Запись по трансляции».

Но и эти весьма скромные достижения музыкальных пиратов ХХ века скоро поблекнут перед космическими масштабами выпуска контрафактных лазерных дисков с аудио– и видеозаписями концертов мировых исполнителей популярной музыки, который начнется с 2000 года и продолжается по сей день.

 
«Мы хотим всем рекордам
Наши звонкие дать имена»
 

Навозные «жуки»

Одна из первых статей о «Битлз» в советской прессе называется «Из жизни „пчёл“ и навозных „жуков“», опубликованная в «Литературной газете» от 19 декабря 1964 года.

Статья под рубрикой «Международный фельетон» состояла из двух частей: «Из жизни „Пчелы“» и реплики композитора Никиты Богословского «А теперь о „Жуках“». Часть первая особого интереса у читающей публики не вызвала, зато часть вторая имела широкий резонанс, затухающие колебания от которого ощущаются и доныне. Поскольку заметка Богословского невелика по объему, воспроизвожу ее полностью:

«Кто же они, эти загадочные «жуки», имеющие такую фантастическую популярность? – спросит читатель. Увы, это всего-навсего английский эстрадный ансамбль «Битлз» (жуки), состоящий из четырех человек – Джорджа Харрисона, Поля Маккартни, Джона Леннена и Ринго Стара. Трое с гитарами, один ударник – и все четверо… чуть было не сказал – поют! Трудно себе даже представить, какие звуки издают эти молодые люди под собственный аккомпанемент, какое содержание в этих опусах. Достаточно сказать, что одна из их песенок называется «Катись, Бетховен!».

Когда «битлз» испускают свои твистовые крики, молодежь начинает визжать от восторга, топать ногами и свистеть. Тысячи американских подростков так подвывают своим любимцам, что тех еле слышно, несмотря на усилители. Поклонницы, сидя в партере, так сильно дергаются в ритме твиста, что часто впадают в обморочное состояние и просто валятся с кресел.

Обслуживают «жуков» 12 служащих – «пчел», пятеро из них ведут корреспонденцию. Есть пчела-фотограф, есть редактор, выпускающий ежемесячный журнал «Битлз»…

Бедные наивные «жуки»! Вы, наверное, твердо уверены в том, что все это – слава, бешеные деньги, рев и визг поклонников, визиты к королям – все это навсегда и по заслугам. Но готов биться об заклад, что протянете вы еще год-полтора, а потом появятся молодые люди с еще более дурацкими прическами и дикими голосами, и все кончится!..

И придется вам с трудом пристраиваться в маленькие провинциальные кабачки на временную работу или идти «пчелами» к новым «жукам»…

А вот что касается Бетховена, того самого, которого вы в вашей песенке так настойчиво призывали «катиться», то за него, я думаю, можно быть спокойным.

P.S. если вы заметили, дорогой читатель, у меня в заголовке к слову «жуки» произвольно добавлен эпитет – навозные, но мне почему-то кажется, что вы не осудите меня за эту вольность, тем более, что по этому поводу мы вам кое-что объяснили».

Современники Никиты Богословского говорили, что он был человеком, любившим и умевшим пошутить. Почему же эта его шутка оказалась столь неудачной?

Через много лет, отвечая на вопрос, зачем он это написал, Богословский признал, что тогда он ошибался. Да и записей битлов до того он не слышал, а лишь прочел перевод какой-то статьи, подсунутой ему редакцией «Литературки». А потом послушал, и даже полюбил творчество «Битлз». Простой советский человек был Никита Богословский. Попросили – написал. И не боялся биться о заклад.

Так и пошло с той поры в Советском Союзе: «Не слышал, но осуждаю», «Не читал, но осуждаю», «Не смотрел, но осуждаю».

Диски и записи

Импортные грампластинки продают фарцовщики. В воскресенье иду на барахолку, чтобы найти этих барыг. В дальнем углу рынка тусуются парни в темных очках, с длинными волосами, в новомодных брюках-джинсах. Здесь продаются импортные сигареты, жевательная резинка, джинсы и пластинки.

Ко мне подходит парень, лет двадцати.

– Привет.

– Привет.

– Что ищешь?

– Пластинки.

– Пластинки – в «Мелодии», здесь – диски. Какие группы тебя интересуют?

– Английские.

– Есть битлы – Beatles for Sale, Rubber Soul, Yellow Submarine.

– А роллинги есть?

– Black and Blue.

– Сколько стоит?

– Семьдесят рваных.

– Ого, ничего себе цены.

– Купи Софию Ротару за рупь девяносто.

На этом наш разговор закончился.

Я хожу среди фарцовщиков, присматриваюсь к здешним порядкам, запоминаю жаргонные слова.

Ко мне снова подходит тот же парень.

– Что ты глаза мозолишь. Не стукач?

– Что, уже и посмотреть нельзя?

– Тебе, правда, нравятся роллинги?

– Да.

Парень протягивает мне руку, я жму ее.

– Боб.

– Гоша.

– Приходи сегодня вечером к лысому.

– К какому еще лысому?

– В сквер возле дома пионеров.

К дому пионеров я прихожу заранее, сижу на садовой скамейке, жду. Часам к пяти вечера начинают подтягиваться завсегдатаи скверика, в центре которого стоит на гранитном пьедестале бронзовый Ленин. Отсюда и название места – «у лысого».

На соседней скамейке собралось человек пять-шесть – двоих из них я уже видел утром на барахолке. Наконец, подошел и Боб.

– Иди к нам, – позвал он меня, а когда я подошел, представил меня:

– Это Гога – любитель рок-музыки. Короче, наш человек.

Знакомство с городскими меломанами состоялось. С переносного магнитофона «Юность» слушаем последние записи, парни по очереди прикладываются к горлышку бутылки дешевого портвейна «Три топора», а я только делаю вид, что пью – меня от бормотухи тошнит.

Боб отводит меня на другую скамейку и говорит:

– Послушай, Гоша, диски тебе не по карману. Ты лучше купи магнитофон и слушай записи. Хочешь, продам тебе свою «Комету» – аппарат в идеальном состоянии.

– Зачем же продаешь?

– Я купил «Акай».

– За сколько отдашь «Комету»?

– За 150 рэ – себе в убыток.

Я учусь в десятом классе, по старой привычке, когда нужны деньги, хожу на пивзавод сколачивать ящики. Сейчас у меня есть лишь 50 рублей, сотни не хватает. Если колотить ящики каждое воскресенье, то за четыре месяца можно заработать недостающую сумму.

– Продай в кредит, – прошу я. – Пятьдесят отдаю сразу и по двадцать пять каждый месяц.

– Хорошо, завтра приходи ко мне в гости, посмотреть товар.

И дает мне свой адрес и номер телефона.

В понедельник, предварительно позвонив, я пришел к Бобу. По обстановке квартиры видно, что здесь живут богатые люди, у Боба своя комната.

Боб, как он мне представился, свободный художник. Позже я узнал, что его отец – главный инженер судостроительного завода, а мать – директор межрейсового дома отдыха «Моряк». Хорошо с такими предками быть свободным художником.

На книжной полке стоят скульптуры. Голова с мозгами наружу. Нагромождение шаров, кубов, цилиндров и конусов, в котором угадывается женская фигура. Птица, запутавшаяся в проводах.

– Это ты слепил? – спрашиваю я.

– Изваял, – поправляет меня Боб.

На счет того, что он свободный художник, Боб приукрасил – он студент и учится на третьем курсе художественного отделения института искусств.

Слышно, как в квартиру кто-то вошел. Минут через пять дверь комнаты приоткрывается и в ней появляется женщина, как я понял, мать Боба.

– Борис, опять у тебя накурено? Ты ведь знаешь, что отец бросил курить, и может сорваться от табачного дыма. Выйди на минуту.

Из-за закрытой двери я слышу, как мать отчитывает сына:

– Опять ты привел кого-то.

– Он хороший парень.

– Когда-нибудь нашу квартиру обчистят, и виноват будешь ты.

– Потерпите еще немного, я скоро сниму квартиру.

– Борис, пойми, никто тебя из дома не гонит.

– Я и сам уйду.

В комнату Боб возвращается взбудораженный. Берет бутылку с иностранной этикеткой.

– Будешь?

– Буду.

Он разливает по стаканам, на треть, какой-то светло-коричневый напиток.

– Виски. Ну, вздрогнем.

Чокаемся и выпиваем. Виски ударяет мне в нос непривычным запахом и обжигает горло.

Боб подвигает ко мне тарелку с нарезанным сыром.

– Зажуй, опьянеешь.

Потом Боб демонстрирует мне свое приобретение – стереофонический магнитофон «Акай» с выносными колонками. Качество звука идеальное – нижние и верхние частоты, разделение по каналам.

В сравнении с «Акай» магнитофон «Комета» выглядит и звучит куда как скромно, но я рад и этому. В довесок Боб отдает мне несколько бобин с записями. «Битлз», «Роллинг стоунз», «Дорз»*.

«The Doors» (1965) – американская рок-группа, положившая начало психоделическому року. Лидер группы Джим Моррисон умер в 1971 году в возрасте 27 лет, предположительно, от передозировки героина.

– Что за «Дорз»? – спрашиваю я.

Боб ставит на «Акай» большую катушку пленки BASF. Из колонок раздаются звуки барабанов и электрооргана, под незамысловатую мелодию поет какой-то простецкий голос, но пробирает, аж мурашки по коже. Впрочем, может быть, это от выпитого виски.

Ухожу я с магнитофоном «Комета» в одной руке и с бобинами в школьной папке – в другой. Меня обуревает двойственное чувство: с одной стороны, я доволен покупкой, с другой, понимаю, что не успокоюсь, пока не куплю магнитофон высшего класса.

«Садко» против Akai

В начале 1970-х советская радиоэлектронная промышленность не балует потребителя качественным товаром. Grundig, Philips, Sony, Panasonic всегда идут на три шага вперед. Когда у них уже стерео-системы, у нас еще – моно. У них частоты воспроизведения 20…20000 Гц, у нас – 60…15000 Гц. Про качество техники уже не говорю. Купил немецкий или японский магнитофон, и горя с ним не знаешь, а с советским – становишься постоянным клиентом радиомастерской.

Согласно каталогу «Внешпосылторга», цены на отечественную и импортную радиоэлектронику вполне сопоставимы. Но на «черном» рынке, а на «белом» его не купишь, фирменный музыкальный центр стоит столько же, сколько автомобиль «Жигули».

Впрочем, иногда советская радиоэлектронная промышленность удивляет нас, и яркий пример тому – магнитофон «Садко-501».

Напомню, что Садко – это былинный новгородский гусляр, который был принесен в жертву царю морскому, и развеселил того игрой на этом щипковом инструменте. Отечественный, так сказать, аналог Орфея. Запомните, новгородские гусли имеют 19 струн.

Вот характеристики этого агрегата, родившегося в недрах советской оборонной промышленности – на Куйбышевском заводе им. Масленникова:

«Монофонический, 38 дорожек, предназначен для записи и воспроизведения фонограмм на магнитной ленте шириной 50,3 мм и длиной 300 метров.

Для перехода с дорожки на дорожку, использован специальный механизм перемещения блока головок.

Скорость движения магнитной ленты переменная, от 7 до 11 см/с.

Длительность непрерывной записи 12 часов 40 мин.

Магнитофон имеет верньер, который позволяет найти место записи необходимой фонограммы.

Номинальная выходная мощность 8 Вт, полоса рабочих частот 60…10000 Гц».

Стоит это чудо-юдо 300 рублей.

Бесполезность этого совершенно непрактичного магнитофона очевидна даже малому ребенку. Кто же станет пользоваться магнитофоном со встроенной кассетой. В моей достаточно скромной фонотеке – полторы сотни магнитофонных катушек с общим временем звучания около 200 часов. К чему мне 12-часовая кассета, несовместимая с другими, нормальными, магнитофонами? А если чуть-чуть собьется блок головок – все записи насмарку.

Почему магнитофон «Садко-501» именно 38-дорожечный, а не, скажем, 32-х или 46-ти? Помните про 19 струн на гуслях? Моя версия такая: умножаем 19 на 2 и получаем 38. Так оно или нет, история отечественной магнитной звукозаписи умалчивает.

С 1973 по 1975 год было выпущено около 10 тысяч магнитофонов «Садко-501»». Спросом этот магнитофон не пользовался, и цена его несколько раз снижалась, пока не опустилась до унизительных для трудового коллектива завода им. Масленникова 22 рублей 50 копеек (в 13 раз!) в 1985 году.

Сколько человеко-часов потрачено на разработку и изготовление этой эксклюзивной модели, сколько зарплаты выплачено конструкторам, инженерно-техническим работникам и рабочим, сколько радиодеталей использовано для сборки, и все – коту под хвост.

Зато магнитофон «Садко-501» вошел в историю, и сейчас занимает достойное место в музеях. Я бы сказал, как памятник советскому расточительству и головотяпству.

Не гнаться за западными производителями бытовой радиоэлектроники нам надо было, заведомо проигрывая в этой гонке, а наладить поставки этой техники в нашу страну. Вы когда-нибудь видели магнитофон производства Италии, Мексики, Австралии? Я лично не видел. Коль уж пользовался повышенном спросом на мировом рынке автомат «Калашникова», то и надо было бросить все силы и ресурсы на его производство. А на вырученную валюту покупать «Грундиги» и «Панасоники».

Школьный ВИА

Учась в десятом классе, четверо ребят из нашей школы решают организовать ВИА. Электрогитары они делают сами на уроках труда в столярной мастерской. Корпус – из массива сосны, гриф от акустической гитары фабричного изготовления с переделанной кобылкой.

Я в участники ВИА не прошусь, поскольку медведь наступил мне сразу на оба уха. Моя задача – сделать для электрогитар звукосниматели из наушников от шлемофона, подключить их к ламповым усилителям КИНАП мощностью 20 ватт (у роллингов были динамики в 1,5 кВт), и поддерживать в исправном состоянии аппаратуру ансамбля. По схемам из журнала «Радио» я собираю гитарные приставки «квакушка» и «фузз». Головная боль – постоянно ломающиеся провода в разъемах «папа-мама». Здесь нужны профессиональные разъемы 1/4 дюйма, а их в нашем городе не сыщешь днем с огнем. Экономим на школьных обедах и сигаретах, собираем 15 рублей и покупаем пять «больших джеков» у заезжих гастролеров.

Бас у нас тоже самодельный, на нем стоят обычные гитарные струны «Аккорд», звучащие не так низко, как надо. И тогда мне в голову приходит хорошая, она же и плохая, идея – использовать струны от трофейного пианино Otto Günther, стоящего в коридоре нашей коммунальной квартиры. Темной ночью, когда все обитатели коммуналки спят, я снимаю крышку корпуса пианино и совершаю акт вандализма – вырываю пассатижами нужные струны. Десять лет никто не прикасался к его клавишам, простоит еще столько же, пока не выбросят. И все же на душе у меня скребут кошки. Дурное дело – не хитрое. Прости меня, фортепьянный мастер Отто Гюнтер, я поломал твое пианино из-за любви к музыке.

Наши школьные битлы выбирают название для своего ансамбля. В моде ВИА с названиями, в которых ключевое слово «гитары» – «червони», «голубые», «поющие». Сыплются варианты – «звонкие», «задорные», «веселые», но все это не то. Наконец, поступает предложение, назвать ВИА «Портовые гитары». Почему, понятно – наша школа находится в Портовом районе.

Начинаются репетиции – в основном парни на слух снимают песни с записи телевизионного концерта ленинградского ВИА «Поющие гитары» (1967).

ВИА «Поющие гитары» – талантливые компиляторы, ковырни почти любую их песню на русском языке, и выйдет наружу какой-то известный шлягер западного исполнителя. А внешне – прически, костюмы, манера держаться на сцене – они советский вариант «Битлз».

Школьный ансамбль собирается дебютировать на Первомайском вечере с танцами. Завуч предлагает устроить прослушивание на утверждение педагогического совета. ВИА спешно репетирует заявленный репертуар: «Толстый Карлсон», «Песенка велосипедистов», «Люди встречаются», «Синяя песня». И, конечно, антивоенные и патриотические: «Саласпилс», «Был один парень», «Тачанка» и «Товарищ».

Прослушивание едва не завершается, так и не начавшись. В ожидании учителей ребята дурачатся и поют наш вариант песни «Венера»:

 
«Ты летела жопой вниз,
Зацепилась за карниз,
За трусы тебя поймал
И Венерою назвал.
Венера, твоя жопа, как фанера…»
 

Мы и не заметили, как в спортзал уже зашел директор школы Иван Данилович.

Первая мысль была: «Выгонят из школы!». Но обошлось строгим внушением. Наш директор, фронтовик и инвалид войны, к нашему удивлению, спустил дело на тормозах. А мы на своем опыте убедились в том, что настоящий талант всегда подберет ключик к сердцу слушателя.

На выпускном вечере наш ВИА, правда, уже под рекомендованным названием «Алые паруса», произвел настоящий фурор.