Текст книги "Обратная сторона времени"

ГЛАВА 5

Сергей сидел на песке за чертой прибоя и, упершись подбородком в сплетенные на коленях пальцы рук, задумчиво смотрел, как высокие темные мачты яхты, болтавшейся у самого берега, чертят на поверхности лазурного неба темные восьмерки.

Несмотря на прибой, вода у берега оставалась прозрачной, и, когда волна отходила, в глубине можно было различить мелкие прозрачные галечки, слишком яркие для московских водоемов.

Сергей сидел спиной к острову и старался не оборачиваться. Если совсем не оборачиваться, то можно легко вообразить, что за его плечами самый обыкновенный земной остров, а не этот кремовый сад, даже издали похожий на произведение сумасшедшего кондитера.

Искрящееся огоньками, полосатое, словно арбуз, существо выбежало на берег и с разбегу бросилось в воду, подняв целый каскад брызг. Сергей даже не повернул головы. Ожидание слишком затянулось. Слишком велико было напряжение последних часов. Причаливание к берегу, высадка и, наконец, этот пустынный маленький остров, поросший неведомыми растениями, населенный неведомыми зверями, ничего не объяснявший в той загадочной ситуации, в которой Сергей теперь очутился. Он, конечно, понимал, что этот остров, возможно, завершение той дороги, на которую он ступил, взяв в руки яркую коробку с «Игрой номер два», а может быть, это всего лишь перекресток, остановка перед новой дорогой. Как бы там ни было, что-то должно произойти… Слишком много накопилось загадок и неопределенности. Не стоило городить такой сложный огород и забрасывать бывшего аспиранта на тропический остров иного мира лишь для того, чтобы он мог здесь искупаться. Впрочем, даже искупаться он не рискнул. Кто знает, какие еще существа, кроме того полосатого шара, обитают в здешних глубинах?

Мальчишку Сергей увидел издали. Тот шел по самой кромке прибоя, загребая песок босыми ногами. Шел медленно. Но расстояние и скорость движения в этом мире определить было не так-то просто. Сергей то и дело ошибался. Перспектива искажалась, далекие предметы неожиданно и скачкообразно могли приблизиться, разрастись в размерах и так же внезапно исчезнуть.

Он ждал. Он мог лишь надеяться, что это не мираж и не фантом.

Когда песок заскрипел совсем рядом, он снова, как и при появлении «полосатого арбуза», не повернул головы.

Непонятным и странным оказалось для него приглашение на эту встречу. Многое он передумал за долгую дорогу на яхте и не желал теперь первым начинать разговор.

Свежо еще было воспоминание о султане пара, поднявшемся над земным водоемом, и о его собственной незавидной роли во всей этой сложной и непонятной для него игре – «Игре номер два».

Сейчас ход был за его партнером, или, может быть, за противником? Даже этого он не знал и потому сидел молча, уткнув голову в ладони, и слушал ленивый рокот прибоя, слишком спокойный, слишком неторопливый, словно воду здесь смазали маслом.

– Ты знаешь, как называется это место? – наконец услышал он вопрос, как будто это имело какое-то значение. Голос прозвучал хрипло и низко, словно принадлежал взрослому человеку. Прежде чем ответить, Сергей первый раз посмотрел на своего собеседника. Его ожидания, его худшие опасения оправдались, потому что мальчишка как две капли воды походил на его друга из давно ушедшего детства, недавно устроившего ему встречу в пустом вагоне московской подземки.

Павел уселся рядом и сидел теперь неестественно прямо. Казалось, он пытался повторить позу Сергея: те же руки, лежащие на коленях, тот же наклон головы. Но ему это почему-то плохо удавалось. То, что у Сергея выглядело естественным, в исполнении Павла скорее напоминало гротеск. Только сейчас Сергей заметил, как много недетских морщинок скопилось вокруг глаз Павла, и подумал о том, сколько же ему было лет в тот день, когда они расстались, в тот далекий день перед соревнованиями по модельному спорту, и сколько должно быть ему лет сегодня.

Наконец-то до него дошла вся нелепость подобных расчетов, и, пожав плечами, он ответил на вопрос мальчика:

– Конечно, нет. Конечно, я не знаю, как называется остров. Это имеет какое-нибудь значение?

– Нет. Я спросил просто так.

– И как же он называется, ваш остров? – Не желая показаться невежливым, Сергей старательно доводил этот пустой, нелепый разговор до конца.

– У него нет названия. А если быть точным, то в буквальном смысле по отношению к вашему миру его попросту не существует. Не существует в вашем времени.

– А ведь ты не Павел, – тихо и утвердительно произнес Сергей.

– Разумеется, нет. Хорошо, что ты понял это сам. Просто такая форма была удобна для первоначального контакта.

– Такая форма… – одними губами прошептал Сергей. – Павел был моим другом. Где он сейчас? И кто ты такой?

– Боюсь, ты сразу хочешь узнать слишком много. Я не смогу объяснить – ты не поймешь. Кроме того, я просто не имею права объяснять тебе все.

– В таком случае нам не о чем больше говорить. – Сергей встал и решительно шагнул к яхте.

– Не горячись. Нам предстоит очень трудный разговор. Не осложняй его в самом начале.

– Или ты объяснишь мне все, или дальнейший разговор не имеет смысла. Я не желаю играть роль пешки в чужой игре, хватит с меня вашей яхты!

– Тебе не предназначена роль пешки. Совсем другая роль… – Видно было, что мальчик колеблется, время от времени бросая на Сергея озабоченные взгляды. – Ну, хорошо, я попробую объяснить все, что смогу. Двадцать лет назад, в вагоне поезда метрополитена, ты совершил поступок, отказав своему другу в его просьбе, и коробка с конструктором осталась у тебя…

– Это я помню.

– Да, но ты не знаешь, что было потом… И что могло бы быть, поступи ты иначе. Павел не стал участвовать в соревнованиях по моделизму.

– Это я тоже знаю! – Только сейчас Сергей заметил, насколько неприятны для него эти воспоминания и как резко, почти грубо, звучат его реплики.

– Извини. Нужно было напомнить об этом. Дело в том, что Павел должен был поступить на инженерный факультет морского института, окончить его и стать изобретателем совершенно нового двигателя, предназначенного для подводных судов.

Этому двигателю предстояло сыграть особую роль в развитии человеческой цивилизации. Собственно, не самому двигателю, а принципу, положенному в его основу.

Павел должен был стать генеральным конструктором, академиком. Как видишь, его судьба не безразлична для истории вашей цивилизации. Конструкторы космических кораблей, ученые, расщепляющие атом на листе бумаги, те, кто создает теории звезд, – такие люди рождаются не часто. И если судьба одного из них изменится…

– При чем тут я?

– Вообще-то, по большому счету, ни при чем. Ничего этого ты не знал и не мог знать. Ты поступил, как мальчишка. Как эгоистичный мальчишка – и только. Но Павел с того дня перестал интересоваться моделизмом и морем, не поступил на инженерный факультет, не стал академиком и в конце концов изобрел совсем другую, очень опасную игрушку… С этого момента развитие всей вашей цивилизации пошло по совершенно иному пути…

– Кто ты такой? Откуда тебе известны судьбы нашей цивилизации?

– Оттуда, откуда я говорю с тобой сейчас, слишком заметен результат…

Сергей почувствовал, что у него пересохли губы.

– …Ты хочешь сказать, из будущего?..

Павел не ответил, только повел плечом.

– Я не верю, что судьба целой цивилизации может зависеть от простой случайности, от каприза какого-то мальчишки!

– Ты прав. Все гораздо сложней. – Павел тяжело вздохнул. – Попробую объяснить остальное. Не знаю, поймешь ли… В вашем мире подобная случайность способна лишь затормозить развитие, но не изменить его результат. Все дело в том, что существует не только ваша вселенная.

Ты слышал о параллельных мирах? Изменения в той реальности, в которой ты родился, вызывают спонтанные изменения в параллельной вселенной. Там они нарастают, усиливаются и в конце концов приводят к возможным, но не осуществленным в вашем мире последствиям… Ты понимаешь меня?

– Не совсем.

– Объяснить это трудно, хотя на самом деле все довольно просто. Беда, которая миновала ваш мир, обрушилась на наш. В нашем мире тоже жил Павел Северцев. Из-за этой злополучной коробки конструктора, которую он не получил ни в вашем, ни в нашем мире, он и у нас не стал академиком. А свою опасную игрушку, приведшую в конце концов к войне, он изобрел уже у нас. Вот только, к сожалению, дело этим не ограничилось.

Ваш Северцев тоже не сидел сложа руки. Он изобрел машину времени, и в результате его эксперимента произошел разрыв пространственно-временного континуума. Четкая граница между временными оболочками разрушилась, стало возможным проникновение в вашу вселенную посторонней, чужой для вас реальности. Именно поэтому стала возможна наша встреча. Ты понимаешь меня?

– Это слишком сложно. Слишком противоречит основным положениям земной науки.

– Конечно. Конечно, это противоречит вашей науке, и тебе очень трудно меня понять. Об этом я предупреждал. Но мне необходимо твое доверие, поэтому я попробую объяснить все еще раз.

– Зачем тебе мое доверие?

– Об этом чуть позже. А сейчас слушай внимательно и постарайся на время забыть все, чему тебя учили в школе и институте. Вселенная, Вселенная с большой буквы, содержит внутри себя бесчисленное множество миров, не только в пространстве. Она чем-то похожа на луковицу или на детскую матрешку. Параллельные вселенные, разделенные между собой всего лишь одним квантом времени, следуют друг за другом в строгом порядке.

В центре этой системы находится изначальный мир, порождающий бесчисленное множество собственных отражений в этих временных оболочках. Чем дальше от центра, тем больше отличия и тем сильнее сказывается влияние центрального мира.

Ваш мир – мир подлинной реальности – устойчив. Законы, определяющие его развитие, не так-то просто нарушить. С нами все обстоит сложнее.

Как круги на воде, расходятся по вселенной ваши желания, стремления, результаты ваших поступков. Они не исчезают бесследно. Волны постепенно наращивают размах своих колебаний. Рано или поздно любая пуля, выпущенная у вас, где-нибудь да находит свою цель…

Он замолчал. Вспыхивали и гасли красноватые блики заходящего солнца, отраженные в ленивой воде. Трудно было поверить, что где-то существует другая реальность, другое измерение, в котором время течет стремительно и круто. Но в этот момент Сергей почему-то безоговорочно поверил словам Павла. Его собеседник умел убеждать, но подобное умение совсем не понравилось Сергею.

– Почему ты не сказал мне все это в вагоне поезда, в нашу первую встречу?

– Ты бы мне не поверил. Или, во всяком случае, не понял бы всей серьезности разговора. Кроме того, ты должен был прийти сюда сам. Самостоятельно сделать выбор, как тебе поступить. Только тогда мы могли надеяться…

– Надеяться на что?

– На твою помощь.

– Разве я могу вам помочь?

– Можешь. Если захочешь, конечно… После эксперимента с машиной времени, который совсем недавно произвел повзрослевший друг твоего детства, разрыв во временном континууме достиг десятого слоя… Это очень опасно. Опасно во многих отношениях. Стало возможным проникновение в вашу вселенную существ из других миров, совершенно непохожих на ваш. И это еще не самое худшее – прежде всего для нас. Влияние вашего мира, до сих пор ограниченное вашей временной зоной, теперь ворвалось в наш мир, усиленное в сотни раз.

Каждый несчастный случай, каждая смерть в вашем мире оборачивается сотнями трагических случайностей в нашем… Жадность и злоба обитателей вашего мира хлынули к нам сквозь эту дыру, угрожая развратить, опошлить и даже полностью уничтожить наш мир. Вот почему я сейчас здесь.

Сергею не понравилась последняя сентенция его собеседника. Что-то прорвалось сквозь ровную ткань беседы, что-то темное, скрытое на самом дне. Ненависть? Желание отомстить или исказить правду?

Тысячи вопросов вертелись на языке, но Сергей выбрал один, на его взгляд, наиболее важный:

– Чем это грозит нашему миру?

– Тем, что мы не будем сидеть сложа руки и смотреть, как гибнет наш мир, погребенный под волнами вашей безмерной жадности, разврата и пошлости. Мы будем защищаться.

ГЛАВА 6

Сергей долго сидел молча, перемалывая внутри себя сказанные Павлом слова. Стараясь до конца понять ускользающий смысл этих слов.

– И вы хотите, чтобы я помог вам в борьбе против моего народа? Помог осуществить возмездие?

– Зачем такие громкие слова? Мы не собираемся никому мстить. Мы лишь хотим исправить ситуацию.

– Как ее исправить? Можно ли закрыть брешь и восстановить границу между временными зонами в прежнем виде?

– Нет. Это невозможно. Должна пройти не одна сотня лет, прежде чем дыра затянется сама собой. Но за это время от нас ничего не останется. Наша наука не знает способа ускорения этого процесса.

– И что вы предлагаете? Чем я могу здесь помочь?

– Единственная известная нам возможность – уменьшение количества зла, экспортируемого из вашей временной зоны.

Сергею показалось, что он или ослышался, или неправильно понял своего собеседника.

– Как это сделать? Разве это реально?

– Если говорить обо всей планете, это неосуществимо. К счастью, наиболее сильное проникновение происходит в зоне разрыва, почти девяносто процентов этой эманации исходит от вашей столицы. Если быстро изменить ситуацию в одном этом городе, у нас появится дополнительное время.

Все силы нашей науки, весь экономический потенциал, которым мы располагаем, сейчас полностью направлены на решение этой проблемы – уверен, оно будет найдено, если вы поможете нам.

– Да что я могу сделать?! Что вообще может тут сделать один человек?! Я же не бог, в конце концов! Или вы думаете, если я выйду на площадь и начну призывать людей совершать поменьше преступлений, перестать красть, изводить друг друга, убивать своих ближних с помощью фальшивых лекарств, поддельного алкоголя, неисправного транспорта или вполне исправного оружия, они меня послушают?

– Вам не нужно ни к чему призывать. Нужно действовать.

– Действовать? Как?

– Вы создадите специальную организацию, которая будет бороться с преступниками. Она должна стать настолько эффективной, чтобы страх перед неизбежным возмездием предотвращал большинство преступлений.

– Что-нибудь вроде «чрезвычайного комитета»? Так это уже было, уже пробовали! – Сергею не удалось скрыть сарказм и горечь в своем голосе.

– Вы не учитываете наши возможности и наши методы. Поверьте, они весьма эффективны. Не нужно никого сажать в тюрьму и тем более убивать. Не забывайте, что любое убийство у вас, независимо от того, на кого оно направлено, обернется сотней смертей в нашем мире. В этой ситуации все известные вам методы воздействия на преступников полностью исключаются.

– Так что же вы, в конце концов, предлагаете?

– Отделение преступных элементов от остального общества и их удаление навсегда. Без права возврата.

– То есть все-таки тюрьма?

– Тюрьма – это страдание для сотен людей, зачастую ни в чем не повинных. Настоящие преступники от нее легко откупаются. Я имел в виду вовсе не тюрьму.

– Так что же тогда?

– Вы все еще не принимаете в расчет наши возможности. Будет создана специальная колония на одной из вполне благополучных планет, с хорошим климатом, обильной фауной и флорой. Все необходимое для нормальной жизни, за исключением, пожалуй, городского комфорта, будет им предоставлено.

Многим осужденным на изгнание жизнь в такой колонии может показаться даже предпочтительней их прежнего существования…

Предложение Павла выглядело чересчур фантастично и содержало внутри себя такое множество проблем, что обсуждать его всерьез казалось нелепым. Кроме того, Сергею казалось, что его собеседник не до конца с ним искренен. Он и сам не знал, откуда взялась такая уверенность, но она была, и он ничего не мог с этим поделать.

Почувствовав его сомнения, Павел посмотрел на него задумчиво, будто что-то взвешивая, и неожиданно перешел на «ты», словно потерял часть уважения к собеседнику.

– Тебя ведь никто не неволит. В любой момент ты можешь отказаться. Но прежде, чем это сделать, мне кажется, ты должен хотя бы выслушать все мои предложения, без предвзятости и недоверия. Если я говорю об огромных, почти неограниченных возможностях нашей цивилизации, то у тебя нет оснований мне не верить.

– Как раз такие основания у меня есть. Почему бы вам самим не справиться с этой бедой, если ваш народ столь могуществен? Для чего вам понадобился посредник?

– Хороший вопрос. Но ответить на него просто. Наши возможности воздействия на среду убывают с каждой временной оболочкой. На поверхности твоей планеты они минимальны. Нам не подходит ваш климат, ваш воздух. Мы другие, совершенно другие существа в биологическом и интеллектуальном смысле. Пусть тебя не обманывает мой человеческий внешний вид. Это всего лишь проекция, подвижная голограмма. Она может быть любой. Такой, например.

Лицо Павла задрожало, по нему прошла мгновенная рябь. И вдруг все тело мальчишки начало вздуваться, превращаясь в странный бесформенный мешок, покрытый костяными пластинками, в центре которого, где-то в районе живота, остались неизменными лишь два живых человеческих глаза.

Сергей от неожиданности дернулся, не в силах скрыть страх перед этим живым мешком, вывалившимся из неведомой бездны вселенной.

– Вы так выглядите на самом деле? – прохрипел он, не справившись с собственным голосом.

– Так выглядят разумные существа с планеты Девясил. Передать тебе наш образ я просто не в состоянии, потому что не могу нащупать никаких ассоциаций в твоей зрительной памяти.

– При чем здесь моя память? Я вижу все, что ты мне показываешь.

– Только до тех пор, пока твой мозг находит внутри себя знакомые ассоциации. Впечатление от зрительного образа на шестьдесят процентов состоит из ассоциаций.

– Скорее всего, это просто бред. Должно быть, я отравился выхлопными газами. Они скапливаются над водной поверхностью, и если находиться в отравленной зоне достаточно долго…

– А я надеялся, что ты хотя бы этого не скажешь… – В голосе собеседника послышалось разочарование и усталость. Почти мгновенно он вновь превратился в обыкновенного земного мальчишку, словно невидимый оператор сменил кадр. Разве что лицо Павла выглядело теперь заметно старше, а глаза казались усталыми и больными.

– У меня нет времени убеждать тебя в очевидных вещах. Возможно, совет ошибся в выборе кандидатуры. Он исходил из наших этических соображений, полагая, что поскольку ты имеешь отношение к тому, что произошло, то захочешь исправить невольно причиненное тобой зло. Тем более что тебе всего лишь предлагают очистить от грязи твой собственный город.

– Всего лишь?! – Сергей вскочил на ноги и осмотрелся, словно надеясь найти в окружающем пейзаже какую-то поддержку или хотя бы подтверждение тому, что все происходящее плод его больного воображения. Но все оставалось прежним, все так же ярко светило солнце, обдавая его тело реально ощутимым жаром. Качалась на волнах прибоя яхта, перенесшая его в этот невозможный мир, свистел ветер в вершинах деревьев, не похожих ни на одно земное растение.

Полосатый шар выбрался из воды и неторопливо покатился обратно к опушке леса. Все соответствовало безумному объяснению происходящего, которое Сергей только что услышал от Павла, или как он там называется на самом деле? Но если все это подстроено специально, где-то возможен прокол, небольшая ошибка в логике, маленькая деталь, одна-единственная деталь, больше Сергею не нужно… Он до рези в глазах всматривался в коралловый и ослепительно белый песок. Если Павел действительно всего лишь голограмма, не способная ни к какому действию, это кардинально меняло расстановку сил, вся их беседа могла привести к совершенно другому финалу.

Но ему нужно было подтверждение. И неожиданно он понял, как его найти, это самое подтверждение. На влажном береговом песке, по которому только что прошел Павел, направляясь к месту их встречи, должны были остаться следы, вернее, их не могло там быть, если все, что сказал его собеседник, соответствовало истине. Голограммы следов не оставляют.

Их и не было. Легкий бриз накатывал волну за волной, и выше, за линией прибоя, там, где проходил Павел, песок тоже был девственно чист. Интересно, а во время галлюцинаций можно разглядеть следы на песке? Этого Сергей не знал, и сомнение все равно оставалось. Они всегда остаются – сомнения, потому что не бывает однозначных, безошибочных решений, так же, как не бывает бесплатного сыра. «Но зачем? Для чего на самом деле я им понадобился?»

– А если я откажусь? Что тогда случится со мной? – спросил он несколько неожиданно для самого себя, останавливаясь перед Павлом. Это был пробный шар, проверка реакции, определение степени собственной свободы. В ответ Павел недовольно повел плечом, словно его укусила невидимая муха.

– Ты можешь отказаться. До тех пор, пока не начата акция. В таком случае ты просто вернешься к своим прежним занятиям. Снова будешь ловить гнилую рыбу в отравленных московских водоемах и искать работу.

Павел знал даже это. Он вообще знал слишком много для простой голограммы. Возможно, в какой-то мере он способен читать его мысли, и тогда нужно быть предельно осторожным. Однако самым неприятным открытием для Сергея было неожиданное понимание того, что внутренне он уже согласился, принял это странное и невероятное предложение и теперь лишь старался получить как можно больше информации, доказательств и подтверждений, прежде чем с головой броситься в этот омут.

В конце концов, хуже, чем сейчас, не будет ни для него, ни для мира, в котором он жил. Уменьшение количества преступлений следует приветствовать даже в том случае, если за это ему лично придется заплатить высокую цену.

– Предположим, я тебе поверил. Предположим, все, что ты сказал, – правда.

– Ты считаешь, что это можно только «предполагать»?

Проигнорировав саркастическую реплику собеседника, Сергей продолжил с того места, где его прервали.

– Каким способом вы собираетесь осуществлять эту так называемую очистку? И кто будет решать, кого следует удалить из нашего общества, а кого нет?

– Ты и будешь решать. Ты сам, или люди, которым ты доверяешь, которых ты выберешь для своей команды.

– Заманчиво, правда? Слишком заманчиво, чтобы не быть ловушкой… Но, допустим… А если я ошибусь? Если покараю совсем не тех, кто причиняет наибольшее зло?

– Ты же не на расстрел будешь их посылать! Пусть изгнанники чувствуют себя героями, первопроходцами космоса, исследователями новых планет – да кем угодно! Какая разница! Тем более что это почти соответствует истине. Важно, чтобы для всех остальных тайна их исчезновения оставалась нераскрытой, вселяла страх и заставляла сто раз подумать, прежде чем совершить преступление.

Можно вначале предупредить потенциально опасного человека, причем сделать это так, чтобы о полученном предупреждении узнало все ваше общество. При современных продажных средствах массовой информации сделать это у вас проще простого. И затем, как только «предупрежденный» попробует совершить новое преступление или только задумает его, – этот человек бесследно исчезнет, как и было обещано. Представляешь, какой резонанс это вызовет в преступном мире?

– Представляю. Они сделают все возможное и невозможное, чтобы добраться до автора этих предупреждений.

– Конечно. Но в руках у тебя окажутся средства, достаточные, чтобы им противостоять, и если ты сам не наделаешь ошибок, все пойдет по плану. Волна преступности покатится вниз. На какое-то время криминальный мир затаится, заляжет на дно, и мы получим необходимую передышку.

– Как будет осуществляться транспортировка изгнанников?

– Телепортация. Односторонняя телепортация. Простой и эффективный метод. Необходимое оборудование уже отправлено на Землю.

– У вас есть возможность доставить его на Землю?

– Конечно. Только биологические формы нашей жизни не могут существовать на вашей планете. Но у нас есть и другие формы. Примером может быть яхта, на которой ты сюда прибыл. Наверняка ты заметил, что это не простое судно. Это своеобразный живой механизм, в определенной степени обладающий даже разумом. С тобой будет поддерживаться постоянная связь. В любой момент ты сможешь получить необходимую помощь или совет.

«Возможно, и приказы будут поступать по этому каналу в виде советов, которые я не смогу игнорировать».

– Я должен подумать.

– Что ж, это вполне разумно при принятии такого важного решения. Но только не слишком долго. Время здесь течет гораздо быстрее, чем на Земле, и нам бы не хотелось, чтобы твое исчезновение заметили.

Произнеся эти слова, собеседник Сергея мгновенно исчез, словно выключили лампочку. Возможно, в немыслимой дали отсюда кто-то действительно повернул выключатель. Теперь Сергей остался один… Если только это не иллюзия. Иновремянин мог попросту стать невидимым. Впрочем, это не имело никакого значения, и думать следовало совсем не об этом, а о том, что делать с внезапно свалившимся на него таким чудовищным и таким соблазнительным бременем. Бременем власти – прежде всего.

Не нужно себя обманывать хотя бы в этом. Если он согласится, то приобретет почти неограниченную власть над людьми… Ведь именно он будет вправе решать судьбу любого человека, именно он сможет навсегда выбросить из этого прогнившего насквозь города Виктора Александровича Калявина, испортившего ему столько крови и заставившего в конце концов покинуть стены родного института и освоить профессию дворника…

«Нет, так нельзя… – попытался Сергей остановить свою разбушевавшуюся фантазию. – Если я с самого начала начну таким способом решать свои личные проблемы, ничего хорошего из этого не выйдет. Да и контроль за моими действиями наверняка будет постоянным.

Но тогда зачем мне это? Ведь такая перемена в судьбе навсегда сломает всю мою жизнь… Больше того, риск, связанный с моей деятельностью на поприще удаления хорошо известных деятелей или пусть даже только явных преступников, рано или поздно приведет к раскрытию организации, как бы хорошо она ни была законспирирована и какими бы техническими средствами ни располагала. Возможно, иновремяне сделают все, чтобы оттянуть неизбежный финал, но мне-то что с того, если в конце концов все закончится разгромом и гибелью?

Но почему обязательно гибелью? Должна быть предусмотрена возможность отступления, в случае провала организации, это необходимо оговорить…»

Сергей поймал себя на том, что уже обдумывает детали положительного ответа, не пытаясь понять, что же стоит за этим невероятным предложением. А этого не следовало делать ни в коем случае.

Он просто обязан просчитать все последствия и все возможные варианты дальнейшего развития событий… Впрочем, что это даст и что изменит? Если он откажется, они найдут другого, только и всего. Он останется простым зрителем, со стороны наблюдая за тем, как будет изменяться его родной город, если, конечно, его оставят в покое после всего, что он сейчас узнал…

Получалось, что выбора у него не остается. По крайней мере, разумного выбора, и ему придется согласиться, хотя он уже совершенно ясно понял, что за этим весьма эффектным и привлекательным предложением может скрываться совершенно иная начинка… Когда-нибудь он это поймет, распутает этот клубок до конца, но каждому из нас свойственно отодвигать будущие неприятные проблемы подальше. И прежде всего рассматривать положительные перспективы. Он – не исключение.

С этой благой мыслью Сергей поднялся и медленно побрел к опушке леса, стараясь оставлять на песке возможно более отчетливые отпечатки ног, словно доказывая лишний раз самому себе реальность произошедшего с ним чуда…

Тишина стояла вокруг глубокая, отягченная расслабляющей жарой. В растопыренных мягких листьях непривычной формы и расцветки, напоминающих листья привядшего салата, даже ветер не шелестел, да и не было здесь никакого ветра. Он давно стих, притаился, словно весь остров затаил дыхание в ожидании его решения.

Наконец, не выдержав больше одиночества и этой давящей тишины, Сергей спросил куда-то в пространство:

– Ну, где ты там? Пора продолжить разговор.

И Павел немедленно образовался в том самом месте, на которое он посмотрел, словно стоял там все время, внутренне усмехаясь над его «мучительными» раздумьями. Скорее всего, так оно и было на самом деле.

– Расскажи мне все снова. Как ты себе все это представляешь? Только на этот раз со всеми деталями и подробностями. Изложи, пожалуйста, и не забудь подробнее описать мою собственную роль во всем этом мероприятии, особенно в конце, в том случае, если организация будет разгромлена.

– Прежде всего – не будет никакого разгрома. Для этого вполне достаточно наших технических возможностей. Мы создадим базу, которую невозможно будет обнаружить средствами, которыми располагает ваша цивилизация. На это не потребуется много времени.

«Значит, проникновение началось не вчера и не сегодня. Они готовятся уже давно, и никто не может сказать, во что это выльется…» – Сергей решительно оборвал себя, вспомнив о том, что его мысли могут быть доступны для иновремянина.

– Не все. Только те, которые ты предназначаешь специально для меня.

«Разумеется. Так я в это и поверил…»

– Мы должны доверять друг другу, хотя бы в самом начале. Пока не выяснится, что такое доверие не оправдано. Это один из основных принципов нашей этики.

– Вернемся к деталям проекта, – решительно заявил Сергей, уводя разговор от опасной темы. – Предположим, мы выбрали кого-то для изоляции, сделали ему соответствующее предупреждение. Он посмеялся над нами, усилил охрану и стал на всякий случай максимально осторожен. Что делать дальше?

– Генератор невидимости скроет вашего агента и позволит ему беспрепятственно проникнуть куда угодно. Не помогут никакие технические средства защиты, никакие замки и охрана. Приблизившись к объекту на расстояние не менее десяти метров, агент может включить портативный парализатор, обесчувствить объект, затем сделать его невидимым и доставить преступника на базу. Там вы зачитаете ему официальное постановление об изоляции, объясните суть происходящего и предложите взять с собой ближайших родственников, это может быть жена, сыновья, даже любовница. Не более пяти человек.

– Еще и родственники? А если они не согласятся?

– Только в случае их добровольного согласия. Если они откажутся, вы отправите его одного. Тогда родственникам, посвященным в происходящее, придется сделать амнезию кратковременной памяти. Проснувшись, они не вспомнят ничего из того, что произошло с ними за последние сутки. Как видите, мы предусмотрели все.

«Действительно, все… Даже амнезию… Интересно, применят ли ее по отношению ко мне, если я все-таки откажусь? – На какое-то мгновение Сергею самой ужасной представилась перспектива проснуться завтра и даже не вспомнить о том, что с ним здесь произошло. – Впрочем, этого не случится, они совершенно уверены, что я соглашусь… Вот только откуда мне знать, куда на самом деле попадут те, кого мы отправим по их телепортационному каналу?»