Текст книги "Лабиринт миров"

Евгений Гуляковский
Лабиринт миров

Глава 1

В это промозглое сентябрьское утро Андрей проснулся раньше обычного и долго неподвижно лежал в темноте, прислушиваясь к рассвету, который был еще где-то далеко от Белуг, и потому увидеть его было невозможно, а можно было только услышать знакомые шорохи и звуки, всегда предшествовавшие приходу нового дня. Что-то его позвало во сне, настойчиво стараясь пробиться сквозь пелену дремы к сознанию подростка. Он совершенно определенно знал, как важно понять этот сон. Зов шел из Дикого бора. Места глухого и опасного.

Во время сезонного сбора грибов ему приходилось бывать в Диком бору, находившемся от таежного поселка староверов, в котором жил Андрей, в нескольких часах ходьбы. Тогда он ходил туда не один, а с шумной ватагой грибников. Но до появления первых грибов было еще далеко, не начались даже затяжные дожди, однако Андрей знал, что все равно пойдет сегодня в Дикий бор и никому об этом не скажет.

Никогда еще так остро не чувствовал он необходимость своего присутствия в определенном месте, и хотя выглядело все это довольно глупо, у него было такое чувство, что если сегодня он не окажется в Диком бору – то упустит что-то очень важное в своей жизни, возможно, самое важное…

Он осторожно встал, стараясь не разбудить мать, чтобы избежать длинных объяснений, нашел в кладовке котомку и торопливо засунул в нее ломоть хлеба, старый нож, фляжку для ключевой воды, которую собирался набрать у сопки за поселком. Натянул широкополую шляпу, с сеткой от надоедливой мошкары, доставшуюся ему в подарок от заезжих геологов. Оставалось взять посох…

Посох был их единственной семейной реликвией. Вырезанная кем-то из прадедов ореховая трость, отполированная временем, хранила внутри себя тепло многих человеческих рук.

В тайге посох становился для Андрея настоящим другом. Помимо того, что он, как стрелка компаса, мог наметить верное направление, в умелых руках он указывал, где хоронятся от постороннего глаза богатые грибные места.

Посох висел в горнице, на почетном месте, и, чтобы брать его незаметно, Андрею приходилось идти на подлог. Он давно уже вырезал из ореховой ветви внешне почти не отличимую палку, покрасил ее в темный цвет и время от времени, когда собирался в особенно дальние лесные походы, подменял настоящий посох фальшивым.

Как и всякая привычная вещь, посох не привлекал к себе внимания, и проделки Андрея сходили ему с рук до поры до времени.

Мать еще не проснулась. Благополучно подменив посох, Андрей выскользнул из избы смутной предрассветной тенью. Даже дверь не скрипнула.

Поселок был совсем маленький. Три десятка дворов, разбросанных вдоль единственной кривой улочки, затерялись среди сопок, поросших худосочной сосной и багульником.

Сколько себя помнил Андрей – здесь ничего никогда не менялось. Где-то далеко, за границами известного ему мира, космические корабли бороздили звездные просторы, отважные поселенцы осваивали новые, не доступные воображению, миры. Сюда же, в Белуги, даже почта приходила нерегулярно. Глава сельского схода, Трофим Серегин, объяснял отсутствие всякого интереса к Белугам у внешнего мира вполне доступными для селян словами: «Дефицит энергии».

Современные производства потребляли слишком много энергии, и транспорту доставались лишь ее остатки.

Когда же летом, на шесть месяцев, Болотная падь проглатывала дорогу, ведущую в Белуги, – всякое сообщение с внешним миром прерывалось и вовсе. Потому что единственная имевшаяся в Трофимовой избе армейская рация год как не работала.

Возможно, она молчала из-за своего почтенного возраста, а возможно, все из-за того же проклятого дефицита энергии. Но скорее всего это происходило оттого, что жители Белуг платили внешнему миру той же монетой и совершенно не интересовались его делами. Оно и понятно, своих дел здесь всегда было невпроворот. Особенно в течение короткого лета, которое, не успев начаться, грозило тут же и закончиться, не позволив селянам запастись на зиму кормами для скотины, топливом и теми небогатыми лесными дарами, которыми снабжала тайга.

Выйдя за околицу, Андрей на секунду остановился, решая, какой дорогой лучше всего пробираться к Дикому бору. Он погладил рукоятку посоха, словно спрашивая у того совета.

Было в посохе что-то особенное, какая-то скрытая сила и непонятное тепло, согревавшее мальчика в его долгих странствиях по лесу.

Отправившись однажды в лес без посоха, он едва не заблудился, не нашел ни одного гриба и чувствовал себя так, словно лишился надежного проводника. Именно в тот день он и вырезал поддельную замену дедовскому посоху.

Когда у Бокарнова ручья кончилась знакомая тропинка, рассвет уже полностью вступил в свои права, и можно было не опасаться потерять направление. Сюда редко захаживали белужане, уж больно трудная дорога вела в Дикий бор через болотистые пади, да и слава у этого леса была недобрая. Считалось, что именно здесь семь лет назад затерялась и навсегда сгинула наумовская дочка. Старики говорили, что в Диком бору объявился в прошлом году какой-то невиданный зверь, не дающийся ни одному охотнику.

Мать строго-настрого запретила Андрею даже близко подходить к Дикому бору, но кто же в четырнадцать лет всерьез прислушивается к материнским запретам, не подкрепленным отцовским авторитетом? А отца у Андрея не было. Во всяком случае, он ничего о нем не знал с самого рождения, и мать наотрез отказывалась говорить на эту тему, пообещав, правда, открыть ему семейную тайну в тот день, когда Андрею исполнится шестнадцать лет.

К обеду, используя звериные тропы и сокращая путь, где только можно, Андрей вышел на окраину Дикого бора. Он спешил так, словно боялся опоздать на уходивший поезд.

Хотя по виду окружавшего соснового леса, заросшего густым подлеском, нельзя было заметить, что мальчик пересек невидимую границу, Андрей знал, что находится недалеко от цели.

Многие приметы безошибочно указывали на это. Исчезли все знакомые лесные тропинки, замолкли птичьи голоса. Из глубины зарослей потянуло холодным ветром, но листва деревьев, словно не замечая этого движения воздуха, оставалась неподвижной. А вот посох становился все теплее, намекая, что хозяин на верном пути. Теперь нужно было сосредоточиться, выбросить из головы мельтешение посторонних мыслей и полностью расслабить руку, державшую посох, чтобы дать ему возможность указать точное направление. Еще лучше закрыть глаза и представить, что находишься в темной комнате, но в Диком бору Андрей не рисковал прибегать к этому приему.

И в этот момент снова, как в утреннем сне, Андрей ощутил зов. Это было похоже на ветер, настойчиво дующий ему в спину, но никакого ветра не было. Однако по поляне, на которой он стоял, бежали ветровые стрелы, клонившие траву к земле, и все они указывали в ту часть поляны, где стояла одинокая ель, возвышавшаяся над остальным лесом.

Посох указывал то же самое направление, и потому Андрей не стал противиться зову. В конце концов, он проделал весь этот нелегкий путь для того, чтобы разузнать, что за странные события происходят в Диком бору.

Первый гриб он обнаружил метрах в сорока от сосны. Надо быть опытным грибником, очень любить это занятие, чтобы понять, что именно испытал Андрей, увидев в траве широкую шляпу большого белого гриба.

Сомнение пришло позже, когда он срезал гриб и стал внимательно его рассматривать со всех сторон. Слишком уж необычным было время для белых грибов. Да и место – заросшая травой поляна – тоже показалось ему неподходящим.

Но гриб выглядел вполне привычно – белая упругая мякоть на срезе, бугристая, губчатая снизу, шляпа. Вот только цвет вызывал некоторое сомнение. Если смотреть на ножку гриба под определенным углом, она начинала отдавать легкой голубизной, совершенно не свойственной белым грибам.

Андрей не раз слышал из инетовских передач об участившихся за последнее время грибных мутациях. Обычные с виду грибы становились смертельно опасными для человека.

Что, если найденный им гриб из той же породы? Решив отдать его доктору для анализа, Андрей положил гриб в корзину и пошел дальше, к сосне.

Буквально через несколько шагов он наткнулся еще на один гриб. Этот был даже больше предыдущего, и голубизна на его ножке была почти незаметна. Андрей решил, что его опасения напрасны. Внешний вид гриба часто зависит от условий, в которых он рос.

«В любом случае анализ сделать необходимо», – подумал юноша, отправляя добычу в корзину.

Он уже видел впереди знакомую коричневую бархатистость следующего гриба. Похоже, он наткнулся на «ведьмин круг», если это так – то корзина очень скоро станет полной, а это означало, что дедовский посох не подвел его и в этот раз – вывел к богатой лесной добыче.

Глава 2

Инспектор внешней безопасности Лосев проводил свой отпуск на Байкале уже во второй раз.

Он любил этот не тронутый цивилизацией край, любил рыбалку и ту терпкую, пропитанную туманом, утреннюю тишину, которая так хорошо знакома охотникам и рыболовам.

Старая лодчонка с бесшумным электрическим движком почти не нарушала этой первозданной тишины, и он наслаждался ею, забыв о большом шумном мире, оставшемся далеко за таежной чертой.

Однако тот напомнил о себе довольно скоро.

В момент, когда поплавок на спиннинге Лосева впервые за неделю отпуска наконец дернулся от поклевки, тишину нарушил требовательный гудок его карманного вифона.

Только срочный вызов из управления мог его здесь найти, и Лосев, включая аппарат, ощутил невольное чувство тревоги. Его шеф, руководитель – Управления внешней безопасности Павловский, никогда не беспокоил своих сотрудников во время отпуска.

Но этот номер был известен ему одному, и должно было произойти нечто экстраординарное для того, чтобы шеф нарушил свое неписаное правило.

Голограмма Павловского возникла над водой перед самым носом лодки и создала смешную и нелепую иллюзию. Казалось, массивное туловище шефа, вместе с его рабочим столом, погрузилось под воду, оставив на поверхности только голову, воззрившуюся на Лосева.

– Почему так долго не отвечаешь?

– У меня клевало. Не мог же я упустить рыбу, между прочим, первую за весь отпуск.

– Ладно. Оставим рыбу в покое. Тут недалеко, в пятистах километрах от твоей базы отдыха, есть небольшое староверческое село Белуги. Поедешь туда. Осмотришься. Самостоятельных действий не предпринимай. Если сигнал подтвердится – сразу же вызывай группу.

– Что там стряслось?

Лицо Павловского погрустнело, и он, тяжело вздохнув, выдержал долгую паузу, словно никак не мог решиться сообщить своему подчиненному важную информацию. На самом деле это означало лишь то, что Павловский не слишком доволен отрицательной реакцией своего сотрудника на полученное задание.

– Поступило сообщение, что все жители села куда-то исчезли. Надо это проверить.

– При чем здесь наш отдел?

– Вот ты и постарайся это выяснить, – закончил Павловский, погрустнев еще больше. – Служба внутренних расследований отказалась заниматься Белугами, они полагают, что в районе этого села возможно внешнее проникновение. Там давно творится какая-то чертовщина.

Шеф отключился, но Лосев еще долго смотрел на то место, где среди волн только что покачивалась его голова, не в силах сдержать досады из-за испорченной рыбалки и всего этого утра, теперь уже не принадлежавшего ему.

На его памяти ни одного внешнего проникновения на Землю зафиксировано не было. Но тревожный код существовал, и их не слишком добросовестные коллеги из службы внутренних расследований часто этим пользовались, чтобы спихнуть на другое управление наиболее бесперспективные, рутинные дела.

«Это надо же придумать! Исчезли! – с раздражением сматывая спиннинг, думал Лосев. – Куда они, интересно, могли исчезнуть? Может, на охоту пошли, или к соседям в гости отправились, а может, просто решили сменить место жительства – со староверами такое довольно часто случается, если их начинает беспокоить разрастающаяся цивилизация».

Как бы там ни было, но официальное задание получено и посетить Белуги все равно придется.

Направив лодчонку в сторону причала, Лосев включил движок на полные обороты, вызвал через свой ручной компьютер изображение карты края и стал искать Белуги.

Крохотное пятнышко села обнаружилось среди сплошного зеленого моря тайги, без единой дорожной ленточки.

«Значит, придется заказывать глайдер», – обреченно подумал Лосев.

Он посадил машину на болотистую поляну, километрах в трех от Белуг, не желая привлекать к себе внимания. Сверху село выглядело вполне буднично – разве что дым над трубами не вился. Но этому могло быть простое объяснение. Сейчас около десяти утра – для завтрака поздновато, к тому же Лосев не сомневался, что у большинства староверов, несмотря на их фанатичную привязанность к старине, все же имеются электронные печи.

Странно было другое. Он не заметил на улицах никакого движения, словно все жители Белуг и в самом деле куда-то подевались.

Лосев надеялся, что к моменту его прилета они объявятся сами собой и ему вновь удастся вернуться к рыбалке. Но этого не произошло, и теперь приходилось глушить двигатель, натягивать на машину маскировочную сеть, проверять походное снаряжение – словом, делать всю ту неинтересную работу, которая всегда сопутствовала тревожному вызову по коду «проникновение».

Только минут через пятнадцать Лосев, проверив надежность работы индивидуального генератора защиты в своем рюкзаке, двинулся наконец к селу.

Генератор весил килограммов пятнадцать, и вместе с планетарным резервом и неприкосновенным запасом продуктов рюкзак был совершенно неподъемным.

Медленно продвигаясь по едва заметной лесной тропинке, Лосев думал о том, что скажет своим коллегам, когда вернется из отпуска. Слова приходили на ум слишком литературные и недостаточно язвительные. Но отточить и довести до совершенства самую первую фразу Лосеву так и не удалось, потому что на тропинке обнаружились предметы явно не лесного происхождения.

Это были большой белый узел и чайник. Предметы лежали по разные стороны от тропинки. Казалось, кто-то из деревенских оставил поклажу на тропинке и отошел в сторонку по какой-то нужде.

Лосев ждал минут пятнадцать – но никто так и не появился. Тогда он подошел к узлу, подобрал на тропинке подходящую ветку и, не прикасаясь к находке руками, развязал концы скатерти. Материя сразу же распласталась белым нелепым квадратом, обнажив свое содержимое. Здесь было кольцо колбасы, краюха хлеба, батарейный приемник, дедовские часы с кукушкой, меховые онучи и даже тоненькая пачка денег… Были еще золотая цепочка с крестиком и новые женские туфельки…

Содержимое узла не понравилось Лосеву. Впечатление складывалось такое, словно кто-то второпях схватил со стола скатерть и побросал на нее попавшиеся под руку наиболее ценные вещи…

Тот, кто оставил здесь этот узел, от чего-то спасался и куда-то очень спешил. Разве что лесной пожар мог заставить человека схватить самое ценное и наиболее необходимое в дороге, а потом опрометью броситься из дома… К тому же был еще и двухлитровый чайник, доверху наполненный водой… Зачем человеку в лесу, где на каждом шагу встречаются ручьи, брать из дома воду? В том, что в чайнике самая обыкновенная вода, подтвердил наручный анализатор.

И куда, собственно, подевался этот таинственный беглец? Лосев внимательно осмотрел тропинку вокруг узла. Недавно прошел дождь, земля еще оставалась влажной, и он хорошо видел следы одного человека.

По характерным вмятинам он сразу же понял, что человек бежал от деревни в сторону леса, но в том месте, где лежал узел, следы неожиданно обрывались, словно бежавший вдруг взлетел или растворился. Рядом не было ни одного звериного следа, вообще ничего…

Лосев совсем было собрался достать вифон и вызвать тревожную группу, когда в селе залаяли собаки. Лосеву не хотелось выглядеть посмешищем в лице товарищей по работе. Он числился в управлении всего второй год. К новичкам там всегда относились с особым, пристальным вниманием, и новичком он будет считаться еще года два, пока успешно не выполнит своего первого задания на внешних колониях Земли.

Дело было в том, что за всю службу Лосева тревожную группу вызывали всего два раза, и каждый раз вызовы оказывались ложными. Он вспомнил историю с Федоровым, которого отправили на остров Маврикий проверить сообщение о приземлившейся там тарелке. Федоров нашел тарелку и вызвал группу.

Впоследствии выяснилось, что ее макет построил местный шутник, и все газеты долго потешались над инспектором и радовались удачной шутке своего соотечественника.

В результате Федоров вынужден был уволиться из управления, хотя официально не получил даже взыскания.

Вспомнив эту историю, Лосев спрятал вифон подальше и медленно пошел к селу, оставив вещи из узла сиротливо лежать посреди тропинки. В конце концов, он не криминалист, и, по всей вероятности, здесь найдется дело для спецов, если и не из тревожной группы, то, по крайней мере, из службы внутренних расследований.

Он представлял, с каким удовольствием отправит дискету, испортившую ему отпуск, обратно ее авторам, и в этот момент в ветвях высокой густой ели, находившейся от тропинки, по которой он шел, метрах в двадцати, что-то мелькнуло.

Он увидел движение угловым зрением и мгновенно повернулся лицом к ели, выхватывая из кобуры бластер и до отказа поворачивая регулятор генератора защиты.

Генератор противно взвыл, словно протестуя против перегрузки. Лосев не шевелился, стараясь не смотреть прямо на то место, где только что заметил движение. Он не сомневался, что в глубине плотных колючих ветвей кто-то прятался. Знакомый холодок близкой опасности не оставлял в этом ни малейшего сомнения.

Прошла минута, другая. Казалось, лес вокруг него замер, ожидая развязки. Наконец, он увидел мелькнувшую между ветвями длинную белую тень. Теперь Лосев успел хорошо рассмотреть сидевшего в засаде хищника.

Это была рысь. Но не просто рысь – это была рысь-альбинос. Абсолютно белая метровая кошка…

И, если бы не ее предательский белый цвет, Лосев бы наверняка прошел под елью, где она сидела, не подозревая об опасности. Теперь же, сообразив, что засада не удалась, животное прыжком преодолело расстояние между деревьями и ушло в глубину леса.

Если рысь не может достать добычу одним броском, она, как правило, уходит и не повторяет атаки.

Лосев долго смотрел вслед исчезнувшему зверю, задумчиво теребя висевший на поясе футляр вифона. Он представил грустное лицо Павловского и его неизбежный вопрос:

– Какова вероятность встретить в этих местах дикую рысь?

Лосев не знал, какова именно подобная вероятность, но не сомневался в том, что она ничтожно мала.

– А какова вероятность встретить здесь рысь-альбиноса?

Это обстоятельство делало такую встречу практически невозможной.

– Так почему же вы не вызвали группу?

Дело было в том, что Лосев хорошо знал ответ на последний вопрос.

Он вступил на тропу, ведущую в неизвестность, и не желал ни с кем делить свое право первым пройти по этой тропе. Потом пусть здесь все разворошат спецы из тревожной группы, но сегодня он, Лосев, пройдет по этой тропе до конца.

То и дело останавливаясь и осматриваясь вокруг, Лосев медленно продвигался к околице. Километровый путь занял у него не меньше часа.

Заметив его, собака в ближайшем дворе залаяла вроде бы сильнее, но он сразу же уловил в ее лае Дружелюбные и даже жалобные нотки. Животное явно было голодно и радовалось появлению человека.

Решив, что с собакой он поладит, Лосев перемахнул через изгородь, не пытаясь открыть запертую изнутри калитку.

На его стук никто не отозвался, дверь дома оказалась незапертой, и, секунду поколебавшись, нарушив сразу несколько правил, инспектор вошел внутрь.

Сразу за сенями находилась большая горница с накрытым к обеду столом. Четыре тарелки с недоеденной пищей, блюдо с грибами, чугунок с картошкой, краюха хлеба – и никого…

Казалось, хозяева на минуту встали из-за стола и вот-вот вернутся. Лосев хорошо знал деревенские порядки: пищу на столе не бросают, вот так, без присмотра, на растерзание мухам.

Должно было произойти что-то совсем уж необычное, чтобы заставить хозяев выйти из избы, не прибрав со стола.

Решив накормить жалобно заходившуюся во дворе собаку, Лосев нашел в сенях подходящую миску и стал сваливать в нее из тарелок остатки еды, и тут его взгляд вновь наткнулся на миску с грибами. «Собака грибов не ест, – решил он, отодвигая миску в сторону. – Но откуда они в это время? Что, если грибы как-то связаны с тем, что здесь произошло?»

Это была всего лишь не подкрепленная ничем догадка, просто Лосев знал об участившихся за последнее время, совершенно не объяснимых, с точки зрения медицины, отравлениях грибами.

Ученые объясняли это мутацией, но Лосев подозревал, что причина в подземных водах, время от времени выносящих на поверхность всякую дрянь, запрятанную предками глубоко под землю.

Со временем контейнеры в таких захоронениях разрушались, а грибы, как губка, высасывали из почвы любые посторонние примеси…

Он достал свой полевой анализатор и прикоснулся датчиком к одному из грибов. Цифры на табло оставались зелеными – посторонние примеси в пределах нормы… Но что-то не давало ему покоя, некая догадка на грани интуиции…

Чуть больше свинца, чуть больше урана – это все ерунда… Но вот откуда здесь высокомолекулярный диэтиламид лизергиновой кислоты? Правда, всего лишь следы… Но все равно, откуда? Такое соединение не может слишком долго находиться в свободном виде, оно давно должно разложиться на составляющие. Либо его здесь было значительно больше, либо оно появилось совсем недавно, вследствие какой-то синтетической реакции, вполне возможной в такой сложной органике, как плодовое тело гриба…

И, в обоих случаях, попав в организм человека в достаточном количестве, это вещество было способно вызвать весьма сложное галлюциногенное состояние.

Что, если жители деревни попробовали грибков с диэтиламидом? Смертельного отравления не последует – но поведение таких людей становится непредсказуемым.

Захватив миску с едой, Лосев вышел во двор, покормил собаку и, отвязав скотину, выгнал ее за ворота. Травы вокруг достаточно, авось не пропадет, правда, бродят вокруг белые рыси, но на крупных животных они не нападают, да и была ли эта рысь вообще? Галлюцинация? Но он-то не ел грибов… Может быть, воздух?

Он снова включил анализатор, но не обнаружил в атмосфере ничего подозрительного. И от этой гипотезы пришлось сразу же отказаться.

Если причина исчезновения жителей деревни в отравлении диэтиламидом, все равно должны были остаться какие-то следы – разбросанные вещи, разбитая посуда… Поведение пораженных галлюциногеном людей похоже на поведение потерявших рассудок. На какое-то время именно это и происходит. Прежде чем разбрестись куда глаза глядят, они должны были здесь достаточно накуролесить. Но не было ничего, кроме того узелка с вещами, что встретился ему на околице, да и этот узелок плохо подтверждал гипотезу отравления.

Человек, собравший его, действовал вполне разумно.

Лосев осматривал уже третью избу, и всюду было одно и то же – оставленная на столе посуда, недоеденный обед, и везде неизменные грибы… Они, что, едят здесь одно и то же, в один и тот же час? Может, так оно и было, Лосев плохо знал обычаи староверов и не пытался строить домыслов.

Лишь в четвертой избе что-то его насторожило. Он почувствовал тревогу, едва шагнул за порог.

Прежде всего, здесь было чисто. Все прибрано, словно ждали гостей. На белой скатерти ваза со свежесрезанными цветами. Они даже еще не привяли, продукты, оставленные на столах в других избах, тоже выглядели свежими. То, что произошло здесь, – произошло совсем недавно…

В сенях, за его спиной, послышался какой-то шорох, и Лосев мгновенно обернулся, хватаясь за рукоятку бластера, но это оказался самый обычный кот. Лишь сейчас инспектор понял, как велико нервное напряжение, сопровождавшее каждый его шаг в этой странной деревне.

И тут в светлице над ним кто-то едва слышно рассмеялся. Смех был переливчатый, девичий, и Лосев готов был поклясться, что слышит смех в пустой избе. Если так будет продолжаться, то группу нужно вызывать прямо сейчас, да еще придется попросить, чтобы они прихватили с собой хорошего психиатра.

– Не надо никого вызывать. Ничего здесь с тобой не случится. – Женский веселый голос произнес эти слова в верхней комнате, и Лосев, ни секунды не раздумывая, бросился по лестнице в светлицу.