Текст книги "Красное смещение"

7

Полковник Лев Коноплянников, невысокий лысоватый мужчина лет сорока, выглядел усталым и раздраженным. Он руководил учебной базой космических десантников на Земле-2 четвертый год. И все это время дела шли все хуже и хуже. Начать с того, что транспорт с новыми образцами вооружений так и не прибыл. Да и новобранцы появлялись все реже. В конце концов, центр вообще может закрыть базу. Земля-2 располагалась в стороне от звездных трасс.

Командование не ликвидировало базу до сих пор лишь потому, что не желало окончательно утратить контроль над этим участком космоса.

В его возрасте перспектива уйти в отставку означала конец карьере и жалкое прозябание на нищенскую военную пенсию в каком-нибудь из окраинных миров.

Коноплянников раздраженно отбросил папку с очередным отчетом, отослал адъютант-андроида и повернулся к ненавистному компьютерному селектору, на котором зажглась кнопка очередного вызова.

– Ну, что там еще?

– Яровцев час назад покинул Китеж.

– Это новобранец с Земли-1?

– Так точно, сэр.

Коноплянникова доводили до бешенства бесконечные «сэр», вставляемые машиной после каждой фразы, но он ничего не мог с этим поделать – изменить программу компьютера, составленную каким-то свихнувшимся англичанином, было не в его компетенции.

– Хорошо. Введите в защитное поле данные Яровцева. Пусть его примет сержант Викс. В шестнадцать тридцать – ко мне.

– Слушаюсь, сэр!

– Когда-нибудь я найду того, кто сделал эту программу! – проворчал полковник, отключаясь.

Город постепенно отдалялся, и вскоре предутренняя полоса тумана скрыла от Глеба маленькое светлое пятнышко на берегу. Только губы все еще хранили вкус ее поцелуя…

Он греб как во сне. Китеж, возвышавшийся над озерной полосой тумана, казался парящим в воздухе. Все стало нереально, зыбко, как часто бывает перед новым поворотом дороги, когда очередной пласт нашей жизни, отделившись, как сухая чешуя, уносится прочь порывом встречного ветра.

Наконец лодка уткнулась в прибрежный плес Светлояр-озера. Рассвет уже наступил. Погони за ним не было, и Глеб постепенно смирился с тем, что вновь остался один; в конце концов, к этому ему не привыкать.

В Китеже он все время чувствовал себя чужим и сейчас испытывал даже некоторое облегчение. Все было бы совсем просто, если бы не Бронислава.

Влево, почти до самого перешейка, ведущего к Китежу, тянулась священная дубрава, примыкавшая к Анаварскому лесному массиву. В эти ранние часы лес уже наполнился щебетом птиц и возней каких-то мелких животных.

Ничего похожего на учебную базу Глеб по-прежнему не видел, хотя до крестика на его карте, составленной по описаниям Владислава, оставалось всего метров пятьсот.

Лес почти сразу же сомкнулся за спиной, как только Глеб отошел от берега. Возделанные поля, отдельные хутора и дороги, соединявшие их, остались с противоположной стороны озера. Русичи старались избегать священной рощи, с тех пор как появились маги, хотя раньше здесь находилось урочище Дажбога.

Солнце наконец поднялось над вершинами деревьев, и его лучи, пробившись сквозь листву, заставили ее вспыхнуть сотнями хрустальных огоньков, наполнив каждую капельку утренней росы внутренним жидким огнем.

Дерево, которое привлекло внимание Глеба, одиноко стояло посреди солнечной поляны, усеянной цветами, поросшей некошеными травами, способными укрыть человека и напоить его своим дурманящим ароматом.

Из кроны дерева доносился какой-то очень тихий, мелодичный звук. Заинтригованный, Глеб, изменив свой маршрут, подошел ближе.

Теперь звук стал громче, он напоминал звон колокольчика и словно рассыпался по поляне крохотными прыгучими зайчиками. Когда Глеб подошел еще ближе, ветви точно сами собой раздвинулись, открывая его взору внутреннюю часть кроны. Там, в глубине, в вековой тени, что-то было, что-то едва уловимое, как полуденная тень, что-то ускользающее, существующее лишь на грани человеческого восприятия. И вдруг ясный тихий голос спросил:

– Зачем ты пришел, Глеб, тебе что-нибудь нужно?

– Кто ты?

– Я Дафна, дух священной рощи.

– Разве ты существуешь на самом деле?

Кто-то засмеялся там, наверху, словно прозвонил еще один маленький колокольчик.

– Ты можешь предсказывать судьбу?

– Только ту ее часть, которая касается двоих.

– Тогда скажи, Дафна, что нас ждет, будем ли мы вместе с той, что отделена от меня бесконечной чередой лет?

– Ты ведь хотел спросить не об этом. Ты хотел знать, имеешь ли право на эту любовь?

Глеб стоял, опустив голову, как осужденный, ожидающий окончательного приговора.

– Время не имеет значения. Только ты сам можешь дать ответ. Спроси свое сердце… А что касается остального… Будущее туманно, оно так далеко от меня… Но все же я вижу огромный зал, заполненный картинами, другую, но все ту же женщину, положившую руку на твое плечо… Но до этого кровь, много крови и тьмы!

Словно испугавшись собственного предсказания, Дафна замолчала. Зашумел ветер, перепутал листву и ветви клена, лик Дафны исчез в кипении листвы, и смолк ее голос.

Глеб долго еще стоял на этом месте, опустив голову, и думал о мире, в котором не осталось ни леших, ни домовых, ни русалок – никого не осталось. Только в сказках они выжили, только дети в них еще верят.

– Наверно, в этом причина. Они не могут жить без веры. А вы? Как же вы без них? – спросил тихий голос, идущий из его ладанки.

– Да, я понимаю. Безверие может убить даже Бога. А мы привыкли. Мы придумали себе взамен железных богов.

Дальше Глеб пошел медленно, словно совсем перестал спешить.

Дубовые рощи прозрачны, и все же преграду он заметил лишь тогда, когда до нее оставалось не больше метра.

Между двумя деревьями что-то блестело, какая-то серебристая полупрозрачная пленка. Увидеть ее можно было только при определенном угле зрения.

Проверяя себя, он протянул руку и не ощутил никакого сопротивления, часть руки, погруженная в это холодное серебро, стала невидимой.

Наверно, это было то, что он искал. Словно нуждаясь в поддержке перед последним шагом в неизвестное, он оглянулся, но ни малейшего намека на поляну с кленом, скрывавшим хозяйку рощи, он не увидел. Лес шумел ровно и безразлично.

Набрав полную грудь воздуха, точно перед прыжком в воду, Глеб шагнул внутрь невидимой преграды и сразу же очутился в другом мире…

Теперь он стоял на ухоженной садовой дорожке, выложенной гравием и ведущей к уютному домику. За ним виднелся еще целый ряд коттеджей, утопающих в цветущих садах. Дурманящий аромат цветов, совершенно не свойственный ни этому месту, ни времени года, висел в воздухе.

Подавленный неожиданным и слишком резким переходом, Глеб не сразу заметил рядом с собой человека невысокого роста, в светло-коричневой форме без погон и знаков отличия.

– Поздравляю с прибытием. – Сержант Викс так и не подал ему руки. – Мы вас давно уже ждем.

Сама база, расположенная за кольцом жилой зоны, показалась Глебу маленькой, возможно, потому, что он ожидал чего-то грандиозного.

После защитного шлюза, соединявшего жилую зону с центральной частью, Глеб, по-прежнему сопровождаемый молчаливым Виксом, очутился на улицах современного поселка, несколько более строгого, чем коттеджи жилой зоны, но все же никак не укладывающегося в представления Глеба о военном городке.

Целостность впечатления нарушалась лишь громадой Центропульта, поддерживающего связь, как объяснил ему сержант, со ста сорока планетами Свободной Федерации.

На лице сержанта в ответ на любой вопрос новичка тотчас же появлялась словно приклеенная и несколько неестественная улыбка.

– В шестнадцать тридцать вам назначен инструктаж у начальника базы, там все и узнаете.

До визита к полковнику они успели пообедать в курсантской столовой. Зал оказался совсем маленьким, мест на десять. Кроме них здесь никого не было даже официанта.

Еда появилась в центре стола из люка, как только Викс нажал кнопку. Сержант пояснил, что у каждой рабочей тройки свое расписание. Глеб не совсем понял, что означает термин «рабочая тройка», но уточнять не стал, не желая вновь услышать стандартный ответ.

Обед состоял из каких-то кубиков и паст, похожих на желе, небольших, но вкусных и, очевидно, достаточно питательных, несмотря на маленькие порции; чувство голода после них совершенно исчезло.

– В дальнейшем вы сможете заказывать меню по своему усмотрению. После беседы с полковником получите ключ от своей комнаты.

– Комнаты?

– Ну разумеется. У нас каждый курсант живет отдельно. Казарм здесь нет. – Викс снова улыбнулся, на этот раз чуть более доброжелательно, обед несколько исправил его настроение.

«Ну что же, – решил про себя Глеб, – начало не такое уж плохое».

Полковник принял Глеба в своем кабинете, заполненном незнакомой аппаратурой. Сразу же, как только Яровцев переступил порог, на дисплее, рядом с полковником, вспыхнули строчки психометрической характеристики, снятой еще во время операции по восстановлению коленных суставов у новобранца. Ее проводили арометанские хирурги, и хотя Арометан официально не входил в состав Федерации, его внешние службы иногда сотрудничали с агентами Федерации, особенно там, где дело касалось набора новобранцев.

«Странно…» – подумал полковник. Внешне новичок ничем не отличался от сотен абитуриентов, прошедших через его руки, однако краткое резюме, выданное компьютерной системой базы, в считанные доли секунды проанализировавшей все данные, относящиеся к новобранцу, заставило Коноплянникова надолго задуматься.

Мысленно переведенное полковником на простой солдатский жаргон, оно означало примерно следующее: «Способен к спонтанному изменению обстановки, непредсказуем. Требуется постоянное наблюдение».

Редко, но встречались люди, которые могли включаться в поток причинно-следственной фактуры реальности таким образом, что изменяли его направленность в сторону своих, зачастую даже не осознанных желаний.

Именно про таких людей говорили, что они родились в рубашке… Когда такой человек по воле обстоятельств попадал в пространственно-временную точку, в поворотный момент развития цивилизации, он становился Наполеоном или Ганнибалом. Но, по большей части оставаясь внутри привычной житейской фактуры, тихо заканчивал свои дни за удачной игрой в карты или, в лучшем случае, становился полководцем какого-нибудь коммерческого ларька.

Розыск и использование этих людей в интересах Федерации давно стали одной из главных, тщательно засекреченных задач космического легиона, но такие личности встречались чрезвычайно редко…

Про человека с индексом удачи в девяносто процентов, а именно эта цифра горела на дисплее полковника, Коноплянников вообще не слышал ни разу.

«Как же тебя угораздило с такими данными попасть под пулю?» – мысленно удивился полковник, пригласив посетителя сесть. Впрочем, удача не всегда следовала за человеком прямым путем. Возможно, именно это ранение послужило причиной того, что Глеб, в конце концов, попал в поле зрения информационных служб легиона.

– Вы несколько задержались, но это в принципе не важно, поскольку ваша официальная служба начинается с момента прибытия, то есть с сегодняшнего дня.

– Мне казалось, меня должны были встретить…

– Нет. У нас это не принято. Дорога к базе – один из тестов. Каждый ваш поступок теперь учитывается экзаменационной машиной, и раз в месяц вы будете проходить переаттестацию. Чем скорее вы получите звание младшего корнет-офицера, тем быстрее сможете приступить к выполнению самостоятельных заданий.

Поскольку новобранец никак не выразил готовности стремиться к желанному званию корнет-офицера, полковник продолжил:

– От этого будет зависеть ваше жалованье и все остальное…

– Что остальное?

– То, ради чего вы здесь оказались.

– Ну, я вроде бы получил авансом все, что мне причиталось. – Глеб похлопал себя по здоровым ногам.

– Вам рассказали, что собой представляет наш корпус, чем, собственно, мы занимаемся?

– Все произошло так быстро… Я въехал в комнату с вашими представителями на инвалидной коляске и не очень верил в результат. Скорее, отнесся к предложению вступить в корпус как к розыгрышу и только сейчас начинаю понимать, насколько все это серьезно.

– Серьезней, чем вы думаете. – Полковник ожидал от абитуриента хотя бы вопроса, но тот упорно молчал, и ему пришлось продолжить: – Федерация Свободных планет насчитывает более двух тысяч лет. За ее историю было несколько крупных катастроф, восстаний, десятки локальных войн и две космические. Последняя уничтожила почти все достижения нашей цивилизации…

– Простите, полковник, но я не совсем понимаю. Вы же как будто землянин, говорите так, словно ваша цивилизация…

– Так оно и есть. В Федерации нет различий между расами. Народы или отдельные личности – все, кто приходит в нее, становятся членами одной большой семьи. Но я говорил о последней войне. После нее стало очевидно, если немедленно не принять кардинальных мер – разум в нашей Галактике может исчезнуть. И уж во всяком случае бесконечные войны разрушат и уничтожат все достижения цивилизаций на любых планетах. Именно тогда и было принято решение о создании защитного космического корпуса.

Четыреста лет назад он был основан с одной-единственной целью – не допустить возникновения серьезных военных очагов, задушить войну в зародыше, не дать ей разгореться.

– Может быть, у меня недостаточно опыта, и я не так уж хорошо знаю историю, но такая задача мне кажется невыполнимой.

– Речь идет далеко не о каждой войне… В космическом корпусе в первую очередь наладили работу информационной и аналитической служб. Наши аналитики научились предсказывать с точностью до восьмидесяти процентов вероятность военного исхода в развитии той или иной цивилизации. В нужное время и в нужном месте вступали в дело космические десантники. Иногда они уничтожали слишком жестоких диктаторов, возомнивших себя вершителями судеб целых народов, иногда разоружали отдельные бандформирования или целые армии.

Как именно и где должно быть оказано воздействие на ситуацию, решаем не мы. Для этого существует специальный научный центр. Мы всего лишь исполнители, но в конечном счете именно от наших действий вот уже четыреста лет зависит спокойствие шести биллионов жителей объединившихся планет Галактики.

– Если это так, если ваши возможности действительно настолько грандиозны, тогда почему вы до сих пор не вмешались в дела нашей с вами родной планеты? Почему столько раз допускали массовую гибель людей?! – Глеб все еще пытался сохранить внешнее спокойствие, но давалось это с трудом. Академические рассуждения полковника слишком живо напомнили ему Афган…

– Корпус вмешивается лишь в исключительных случаях, только если можно предотвратить гибель целой цивилизации. И лишь тогда, когда отрицательные последствия от нашего вмешательства, а они возникают практически каждый раз, намного меньше положительного результата. Это не всегда удается, но именно к этому мы стремимся – свести к минимуму отрицательные последствия. Чем дальше вы будете продвигаться по службе, тем более ответственные решения вам придется принимать, и жизнь все большего числа людей будет зависеть непосредственно от вас. Вот почему так тщательно проводится отбор кандидатов. И так сложна система различных проверочных тестов, да и само обучение в нашем корпусе – наука не из легких. Но раз уж вас выбрали для этой миссии – мы сделаем из вас настоящего солдата мира.

Полковник явно расчувствовался от собственной проникновенной речи. И Глеб, воспользовавшись ситуацией, задал вопрос, который волновал его больше всего:

– Я не совсем понимаю, где находится наша база. Это другая планета или прошлое нашей Земли? Можете ли вы, находясь здесь, повлиять на состояние дел в нашем собственном мире?

– Нет. Мы находимся в совершенно другой, параллельной, отделившейся от нас галактике. У этого мира собственное будущее, не имеющее к нашему никакого отношения. Можете не беспокоиться о том, что случайно раздавленная бабочка повлияет на исход выборов на Земле. Как видите, я иногда тоже читаю фантастические рассказы.

– Тогда почему этот мир так похож на Русь двенадцатого века, даже названия схожи?

– Это наша история. Если хотите – ее фотографический снимок. Но от нашей реальности Земля-2 оторвалась тысячу лет назад. Она больше не существует в нашем мире. Именно поэтому здесь создали базу.

– Как же все-таки мы тут очутились и где находится наша настоящая Земля?

– Это сложный вопрос. Многие ученые на протяжении долгих поколений ломали над ним головы, и вряд ли я смогу на него ответить. Знаю только, что связь между мирами разных временных зон существует. Не пространственная, какая-то иная. Мы нашли транспортные каналы такой связи, мы научились ими пользоваться, но до сих пор никто толком не знает, что они собой представляют.

– Вы хотите сказать, их кто-то создал до вас?

– Похоже, что так. Во всяком случае, это не природные образования. Трансгалактические каналы – величайшая загадка, обнаруженная нашей цивилизацией.

– А те, кто их создал, не возражают против такого вмешательства?

– Возможно, их уже нет. Во всяком случае, мы о них ничего не знаем. Одна из задач космического корпуса состоит в том, чтобы охранять межзвездные магистрали от недобросовестных, а иногда и попросту преступных элементов, желающих использовать их в своих личных интересах. Ну, пожалуй, вопросов на сегодня достаточно.

Было видно, что полковник и так сказал гораздо больше, чем собирался, и теперь явно жалел об этом.

После того как Глеб вышел, Коноплянников набрал по своему личному фону код вызова сержанта Викса.

– С сегодняшнего дня вы полностью посвящаете свое служебное время курсанту Яровцеву. Я освобождаю вас от всех остальных обязанностей.

– Но, господин полковник, у нас и так не хватает людей! Неужели служащий моей квалификации должен заниматься всего одним курсантом?!

– Делайте, что я говорю. Это приказ. И докладывайте о каждом его шаге мне лично.

– Вы говорили о каком-то письме, содержавшем предложение лично познакомиться с проблемами красного смещения. Там были конкретные указания?

– Да. Это очень забавно, профессор. – Поеживаясь от холодного ветра, Головасин неестественно рассмеялся. – Мне предложили участвовать в экспедиции на одну из планет в зоне красного смещения.

– Я вовсе не нахожу это забавным. И вы, разумеется, отказались?

– Конечно, я отказался. Ведь самое нелепое в дикой теории о временных разрывах в тысячу лет – возможность догнать свою собственную историю! Надо же такое придумать!

– По-моему, мы все-таки поспешили.

– Поспешили с чем?

– С рефератом вашей диссертации.

8

На личном дисплее полковника Коноплянникова неожиданно, без всякого предварительного вызова возникло лицо начальника управления разведки и анализа Федерации генерала Кирингера.

Полковник невольно вытянулся за столом, словно застыв по команде «Смирно!». Столь высокое должностное лицо еще ни разу не осчастливливало его своим вниманием.

– Аналитики сообщили, что на вашей базе появился курсант, обладающий уникальными способностями предвидеть будущее и изменять событийную ткань настоящего. Наши спецы не могут объяснить природу его уникальных способностей. Что вы сами об этом думаете?

– Мы тщательно за ним наблюдаем. Окончательные выводы делать преждевременно, однако наши специалисты считают, что его индекс превосходит возможности обычного человека.

– Иными словами, вы полагаете, здесь не обошлось без внешнего воздействия?

– Совершенно верно. Вполне возможно, на этот раз нашим вербовщикам подсунули заранее подготовленного агента, а искалеченные ноги были всего лишь хорошо продуманной маскировкой.

– Продолжайте проверку, но будьте чрезвычайно осторожны. Помните, что нам еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобными противниками. Мы даже не знаем, с какой стороны исходит угроза. Кто за ним стоит, какие силы? Что его так привлекает к Китежу? Может быть, нужно поискать в этом направлении?

– Китеж всего лишь центр варварского княжества. Кстати, нам пора принимать по нему какое-то решение. Князь Владислав становится неуправляем.

– Это ваша местная проблема, решайте сами в пределах разрешенных аналитами вариантов. Впрочем, могу напомнить норманнскую мудрость. Если норманнам не удавалось хитростью или силой победить своего противника, они находили способ от него избавиться. Что же касается вашего нового курсанта, в ближайшее время вы получите на сей счет специальные указания. А пока глаз с него не спускайте, о каждом шаге докладывайте мне лично и постарайтесь выяснить, что его связывает с Китежем.

Увольнительную давали раз в месяц, и расписанное по минутам курсантское время тянулось для Глеба слишком медленно, несмотря на обилие новых впечатлений.

Работа на полетных тренажерах дополнялась систематическими занятиями в гипноклассах, и одно только перечисление дисциплин, которые он осваивал, заняло бы несколько страниц.

Напряженное расписание занятий и изолированные жилые блоки с отдельными входами не способствовали личным контактам среди курсантов. Тем не менее у Глеба появились новые знакомые. Настоящих друзей, в том смысле, который он привык вкладывать в это слово, здесь не было.

Но после того как Викс предупредил его, что к концу третьего месяца обучения все курсанты разбиваются на боевые тройки, состав которых в дальнейшем, как правило, не менялся, он стал внимательней присматриваться к товарищам по курсу.

Именно из таких троек в космическом патруле создавались в дальнейшем боевые звенья, и состав тройки имел для каждого из них первостепенное значение.

При ее компоновке учитывалась не только психологическая совместимость, но и личные симпатии курсантов.

Глеб надеялся, что в недалеком будущем, когда придет пора поближе познакомиться с милордом Манфреймом, предпочитавшим получать своих ежегодных невест по жребию, новые друзья окажутся ему полезны.

Странно, но все его попытки собрать хоть какую-то информацию об этом человеке оканчивались неудачей. Люди либо ничего не знали, либо сознательно уходили от разговора о Манфрейме, причем в двух или трех случаях Глеб почувствовал в их ответах тщательно скрываемый страх. И это здесь, на космической базе, за границами которой каждый рейнджер чувствовал себя чуть ли не богом.

Глеб, знакомясь со своими сокурсниками, все время замечал в них отчужденность, сдержанность и отстраненность, совершенно не свойственную изолированным мужским коллективам. Хотя на базе учились только выходцы с Земли, называемой здесь Земля-1, в отличие от ее двойника.

Отобранные в одном историческом цикле, эти люди держались по отношению друг к другу до странности настороженно. Исключение составляли, пожалуй, лишь члены боевых троек, но они тщательно оберегали свои крохотные мирки от посторонних вторжений.

Что-то было неладно на базе, и, похоже, главной составляющей ее жизни был страх, хотя Глебу никак не удавалось понять его причину.

Время тянулось невыносимо медленно, Глеб чувствовал, как все больше увязает в армейской рутине, ни на йоту не продвигаясь к своей главной цели созданию боевого отряда, способного выступить против Манфрейма. Правда, он был всего лишь курсантом-новичком, а в этой роли рассчитывать на многое не приходилось.

В конце концов месяц подошел к концу. До увольнительной оставалось всего два дня. И он уже предвкушал свою поездку в Китеж и новую встречу с Брониславой, благо уставом это не возбранялось.

Задолго до срока Глеб стал жадно прислушиваться к рассказам старшекурсников об их похождениях в Китеже и окрестных хуторах.

Визиты в город не только не запрещались, но даже поощрялись администрацией базы, полагавшей, что некоторая доза развлечений в обществе местных женщин положительно скажется на учебном процессе. Кроме всего прочего, это давало в руки командования довольно мощный рычаг для поддержания дисциплины. Не было на базе наказания хуже, чем лишение увольнительной…

Лишь одно условие соблюдалось неукоснительно – посещать город курсантам разрешалось только под видом соответственно одетых местных жителей и пройдя предварительно тест на знание обычаев и правил той эпохи, которая их окружала за стенами базы.

Во всем остальном они могли поступать как угодно, сами определяя свое положение в китежском обществе на краткий срок увольнительной.

Глеба тревожили эти рассказы. Княжеский терем не такая уж надежная защита от молодчиков, владеющих всеми приемами современного рукопашного боя. А легенды о красоте княжны ходили как по городу, так и внутри базы.

Ему хотелось убедиться, что с Брониславой все в порядке, предупредить ее о новой опасности, защитить…

Так или иначе, двадцатое число в конце концов наступило. И именно в этот день он получил вызов к самому командиру базы.

Глеб не видел полковника со дня прибытия. Такая встреча вообще событие чрезвычайное. Обычно старший офицер, с которым могли общаться курсанты, занимал должность не выше командира взвода, да и то беседы с ним происходили только в особых случаях. Все текущие вопросы решал сержант-воспитатель, и то, что вызов Глеб получил по своему личному информу, минуя Викса, нарушало армейскую субординацию и говорило о чрезвычайном характере предстоящей беседы.

В кабинете Коноплянникова за месяц ничего не изменилось, разве что сам полковник выглядел еще более мрачно.

– Вы подавали заявку на увольнительную в Китеж?

– Так точно! – Уже вторую минуту Глеб стоял навытяжку у двери.

– Садитесь. У меня есть для вас небольшое поручение. Из отчета следует, что у вас сложились весьма дружеские отношения с князем Владиславом.

Ничего подобного в отчете Глеб не писал и сразу же насторожился, однако возражать не стал, ожидая продолжения.

– Дело в том, что за последнее время развитие событий в Китежском княжестве приняло неудачное направление. Князь Владислав сумел объединить соседние княжества. Похоже, даже Киев и Новгород готовы его поддержать в предстоящей стычке с татарами. Ни к чему, кроме дополнительного кровопролития, это привести не может. Нам нужна информация о каждом его шаге. Анализы предсказывают, что, если вовремя не вмешаться, Владислава могут посадить на Киевский престол, и через пару столетий проявятся последствия этого весьма нежелательного события. Впрочем, вы еще не изучали социальную логику и вряд ли поймете все особенности возникшей ситуации. Да это и не важно. Ваша задача гораздо проще.

Полковник достал из стола небольшую серую коробочку размером с зажигалку. С одной стороны на ней темнела вакуумная присоска, позволявшая закреплять коробку в любом месте.

– Этот аппарат нужно незаметно оставить в личных покоях князя. Никого из посторонних туда не допускают. Без вашей помощи пришлось бы разрабатывать для выполнения задачи специальную операцию.

Глеб никак не мог понять, почему полковник снизошел до столь подробных объяснений и не передал свой приказ через Викса. Понять это было тем более важно, что ради простого подслушивающего устройства никто не стал бы городить такой огород. Современный направленный микрофон можно установить на любом дереве княжеского сада, и, следовательно, за этим крылось что-то совсем другое. Чтобы выиграть время, он не очень убедительно промямлил:

– Но, сэр! Князь отнесся ко мне с большим подозрением. Он считает, что я принадлежу к племени лесных магов, и к своим покоям меня не подпустит, туда не пускают даже послов. Владислав довольно подозрителен.

– Это я знаю, Яровцев, но в своем отчете вы забыли упомянуть о встрече с княжной и весьма трогательных проводах на берегу озера. Используйте это ваше знакомство для выполнения задания!

Глеб почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

– Если это приказ, сэр, я хотел бы получить его в письменном виде!

С минуту полковник пристально разглядывал Глеба, тихо постукивая кончиками пальцев по крышке стола. По внешнему виду Коноплянникова совершенно невозможно было догадаться, как он отнесся к столь вызывающему заявлению своего курсанта. Наконец он сказал:

– Сядьте. И никогда больше не называйте меня сэром. Это английское словечко попало в устав по ошибке. Я предпочитаю «Ваше благородие».

«Подобное обращение сначала нужно заслужить», – подумал Глеб, вслух же произнес уставное:

– Слушаюсь, сэр!

Полковник поморщился, но больше на этот счет не сказал ни слова.

– Дело в том, что формально я не могу вам отдать такой приказ. Вы еще не приняли присяги и, следовательно, не являетесь полноправным солдатом легиона. Внешние акции вне территории базы имеют право осуществлять только легионеры. Поскольку моей просьбы оказалось для вас недостаточно, забудем об этом. Но есть и еще кое-что. Утаив в своем отчете часть важных сведений, вы тем самым нарушили пункт два-шестнадцать устава внутренней службы, обязательной именно для курсантов. За это нарушение я лишаю вас увольнительной. Вы свободны.

Печатая шаг, Глеб медленно пошел к двери, чувствуя, как полыхает его лицо.

Следили за каждым его шагом с момента прибытия. Похоже, весь Китеж находится под специальным наблюдением. Они готовили какую-то важную акцию именно в городе. Он должен был догадаться раньше! Тревога за судьбу девушки, ставшей ему за этот месяц еще дороже, заслонила все остальное.

Вечером, когда занятия закончились, Глеб запер входную дверь своего коттеджика и начал метаться по комнате как загнанный зверь. Даже уверенность в том, что за ним подсматривают невидимые контрольные устройства, не могла заставить его остановиться.

До сих пор ему не удалось даже узнать, каким образом можно миновать защитное поле базы, оно было непроницаемо для живых объектов, и без введенного на командном пункте индивидуального кода никто не мог ни войти, ни выйти с территории базы.

Он превратился здесь в обыкновенного заключенного, бравый космический рейнджер. В объект психологических тестов! Вот чем это все кончилось!

Оружия внутри базы никому из курсантов не выдавалось, и к тому моменту, когда Глеб готов был удавить полковника Коноплянникова голыми руками, раздался мягкий гудок его личного фона.

– Это Викс, выйдите наружу, курсант, я хочу вам кое-что показать.

Он ждал его на дорожке у входной двери коттеджа. Едва Глеб показался в дверях. Викс бросил короткое: «Следуйте за мной», – повернулся и пошел прочь по дорожке сада. Но когда Глеб догнал его, Викс хмуро бросил, не поворачивая головы в его сторону:

– Я вас поздравляю. Сегодня вам разрешено приступить к знакомству с Меконгом. Вскоре вы начнете самостоятельные полеты. С тренажерами покончено.

– Разве я не буду летать с инструктором?

– На Меконге не летают с инструкторами. Это аппарат индивидуальной сенсорной настройки на одного-единственного пилота. После того как настройка заканчивается, пилот и механизм представляют собой одно целое. Если пилот погибает, на Меконге приходится заменять весь управляющий блок. Мне было приказано показать вам его.