Текст книги "Психология индивидуальных различий"

Соотношение нервных процессов было первым из свойств нервной системы, указанных И. П. Павловым. Несмотря на это, оно до сих пор наименее изучено. Во всяком случае, мы не можем говорить о том, что исследуем баланс нервных процессов так, как его понимал И. П. Павлов (напомним, что он говорил о балансе по силе возбуждения и силе торможения). Не можем так заявлять, поскольку не знаем способов определения силы процесса торможения. Вместо этого мы судим (по косвенным признакам) о превалировании или равновесии возбудительных и тормозных реакций в действиях человека.

В качестве показателей этого свойства у разных исследователей павловской школы выступали: величина положительных и тормозных условно-рефлекторных реакций, отношение числа ошибок (или же правильных реакций) на положительный и тормозной сигнал, постоянство фона условно-рефлекторной деятельности и др. (Э. П. Кокорина, 1963; Г. А. Образцова, 1964 и др.).

В психологии при измерении баланса нервных процессов у человека используются другие показатели: число переводов и недоводов при воспроизведении на основе проприорецепции (при выключении зрения) амплитуды движений, а также временных отрезков (Г. И. Борягин, 1959; М. Ф. Пономарев, 1960, и др.). По мнению этих исследователей, наличие переводов свидетельствует о преобладании возбуждения, а наличие недоводов – о преобладании торможения.

Эти представления находят подтверждение как в опытах с фармакологическими воздействиями на человека, так и в исследованиях, проводимых на различном эмоциональном фоне испытуемого. Так, прием обследуемыми кофеина, усиливающего возбуждение, приводит к увеличению срывов дифференцировок (по которым судят о выраженности торможения) и возрастанию количества переводов при воспроизведении амплитуд движений. Прием же брома, усиливающего тормозной процесс, уменьшает количество срывов дифференцировок и увеличивает число недоводов при воспроизведении амплитуд (Г. И. Борягин, М. Ф. Пономарев). В состоянии предстартового возбуждения, регистрируемого как по самоотчету спортсменов, так и по ряду физиологических показателей (пульсу, артериальному давлению, тремору и т. п.), резко увеличивается число переводов воспроизводимых амплитуд движений, а в состоянии заторможенности (при скуке, сонливости) возрастает число недоводов.

Однако все это говорит о соотношении возбуждения и торможения по их величине (интенсивности), но не по силе в смысле выносливости нервной системы, как понимал баланс И. П. Павлов. Однако так сложилось, что всегда имелся в виду баланс именно в павловском его толковании, и никто не обращал внимания на то, что легче всего (и ближе к истине) говорить о соотношении величины возбуждения и торможения и изучать влияние именно этого соотношения на поведение и деятельность человека. По крайней мере, имеющиеся у физиологов и психологов методы изучения баланса нервных процессов не дают возможности рассчитывать на большее.

Особенностью изучения баланса между возбуждением и торможением по их величине является то, что о нем судят по интегральной характеристике, результирующей противоборства этих двух процессов (или систем реагирования – возбудительной и тормозной). Таким образом, у разных людей сравниваются не выраженность возбуждения или торможения, а какой из процессов берет верх над другим. Поэтому теоретически одна и та же типологическая особенность у двух субъектов (например, преобладание возбуждения над торможением) может базироваться на разных уровнях выраженности того и другого. Так, у одного субъекта преобладание возбуждения над торможением происходит при высокой интенсивности обоих, а у второго преобладание возбуждения может наблюдаться при слабой их выраженности.

Попытка глубже разобраться в физиологической сущности этого свойства привела к выявлению ряда интересных фактов, которые, однако, окончательного ответа не дают. Например, обнаружено, что баланс, как и сила нервной системы, связан с уровнем активации покоя (Е. П. Ильин, 1999). Однако если для силы нервной системы такая связь имеет линейный характер (чем слабее нервная система, тем выше активация в покое), то для баланса – криволинейный: уровень активации (энерготраты в покое на 1 кг веса человека) выше у лиц с уравновешенностью возбуждения и торможения и ниже у лиц с преобладанием возбуждения и торможения (см. рис. 5.7).

Рис. 5.7. Энерготраты в состоянии физиологического покоя у субъектов с различными типологическими особенностями по балансу нервных процессов. По вертикали – энерготраты (кал/кг/ч); по горизонтали – типологические особенности по балансу. Заштрихованные столбики – «внешний» баланс, незаштрихованные – «внутренний» баланс.

Такая криволинейная связь баланса с уровнем активации покоя подтверждается наличием криволинейной связи баланса с силой нервной системы: слабости нервной системы чаще соответствует уравновешенность нервных процессов, а силе – неуравновешенность (преобладание возбуждения или торможения).

В соответствии с обнаруженной связью у уравновешенных уровень активации покоя в среднем должен быть выше, чем у неуравновешенных (поскольку уровень активации выше у «слабых»). Однако обращает на себя внимание одно обстоятельство: средний уровень активации покоя у уравновешенных ниже такого же показателя у слабых (вероятно, потому что не все уравновешенные имеют слабую нервную систему, т. е. наибольший уровень активации покоя).

Эти факты, хотя и не дают прямого ответа на вопрос о физиологической природе изучаемого свойства нервной системы, наталкивают на мысль, что при рассмотрении соотношения между возбуждением и торможением следует, очевидно, отказаться от, казалось бы, простой и очевидной схемы: баланс – это прямая линия, на верхнем конце которой господствует возбуждение, а на нижнем – торможение; уравновешенность же – срединная точка на этой линии, свидетельствующая о средней выраженности того и другого процесса. Полученные данные не укладываются в подобную схему: преобладание возбуждения и преобладание торможения – не два полюса одной прямой, а отношения между ними гораздо сложнее, и уравновешенность не является промежуточной (срединной) инстанцией между ними.

Это предположение подкрепляется и другими фактами. Первый состоит в том, что при измерении «внешнего» баланса в середине ночи сразу после пробуждения обследуемых было выявлено: «возбудимые» и «тормозные» по дневным измерениям ночью переходили в разряд уравновешенных. Если переход первых в уравновешенные удивления не вызывал и соответствовал представлениям об усилении тормозных процессов во время сна, то переход «тормозных», что должно расцениваться как усиление возбуждения, никак не укладывался в общепринятые представления. Правда, такой переход наблюдался не у всех испытуемых, но все же показатели 9 из 17 «возбудимых» и 12 из 17 «тормозных», что ночью перешли в разряд уравновешенных (Е. П. Ильин и М. И. Семенов, 1969).

Обратил на себя внимание и тот факт, что ночью повысилась точность воспроизведения, как будто бы испытуемым стало легче выполнять задание экспериментатора. Этот факт навел на мысль, что в полудремотном состоянии люди освобождались от давившего на них днем и мешавшего действовать раскрепощенно мотивационного фактора. Наблюдение за поведением испытуемых во время ночного эксперимента, когда у них было одно желание – скорее отделаться от экспериментатора и продолжить сон, позволило предложить: и худшая точность воспроизведения, и частое появление случаев с преобладанием возбуждения или торможения при дневных измерениях могли быть следствием желания испытуемого выполнить задание экспериментатора как можно лучше. Ночью же это «давление» на двигательные действия обследуемых либо исчезало, либо значительно ослаблялось, отсюда в том и другом случае управление движениями было разным.

Еще в одном исследовании вмешательство стремления «сделать лучше» в управление точностными движениями было устранено благодаря гипнозу (Е. П. Ильин, С. К. Малиновский, 1981). Испытуемые, у которых баланс измерялся в состоянии бодрствования, вводились в первую стадию гипноза, во время которой они выполняли под команду экспериментатора ту же самую пробу для определения баланса. Из 16 человек у 3 было в обычном состоянии преобладание возбуждения, и именно их не удалось перевести в гипнотическое состояние и выяснить, достигнут ли они уравновешенности. Однако для нас важнее было выяснить, придут ли к последней лица с преобладанием торможения (таких мы подобрали 6 человек). Наши ожидания подтвердились: 5 из 6 испытуемых в состоянии гипнотического сна перешли в уравновешенные.

Таким образом, подтвердились результаты эксперимента с прерыванием естественного ночного сна. А это значит, что в полусонном состоянии наши испытуемые освобождались как от тормозных, так и от возбудительных влияний на управление движениями на точность в пространстве. Чем вызваны эти влияния, можно только предполагать (скорее всего они проистекают из лобных отделов больших полушарий, в которых находятся интегративные центры, заведующие сознательными актами человека). При блокировании во время сна таких влияний центры управления движениями переходят на автоматизированный и более оптимальный режим. Соответственно можно предположить, что уравновешенность нервных процессов является исходной базовой характеристикой при автоматизированном режиме работы нервных центров, а преобладание возбуждения или торможения – искажение этого соотношения нервных процессов в результате вмешательства другого уровня управления, связанного с активным привлечением внимания человека к выполняемому заданию, с его желанием выполнить таковое как можно лучше. Какое соотношение между возбуждением и торможением проявится у данного человека, зависит, вероятно, от его типа реагирования на ситуацию: у одних типичная – возбудительная реакция, у других – тормозная, у третьих же возникает индифферентная реакция или вообще таковая отсутствует, поэтому у них проявляется базовое соотношение между возбуждением и торможением, т. е. их уравновешенность.

Несмотря на то что данное объяснение природы баланса не больше чем гипотеза, только оно позволяет на данном уровне наших знаний как-то объяснить те факты с изменениями баланса и его связь с уровнем активации покоя, которые были выявлены. Ясно только одно: сущность свойства уравновешенности по величине возбудительных и тормозных реакций нуждается в дальнейшем изучении, и на этом пути нас ожидает, вероятно, еще много неожиданного.

Есть основания полагать, что баланс между величиной возбуждения и торможения на разных контурах регулирования центральной нервной системы выражен неодинаково. Так, кроме баланса, о котором речь шла выше и названного «внешним», существует и другой вид баланса, названный «внутренним». Он получил такое название потому, что, с одной стороны, не реагирует на изменение эмоционального состояния человека, например на предстартовое возбуждение; с другой – отражает уровень активации, связанный с потребностью в двигательной активности, т. е. этот баланс связан с более глубинными (внутренними) процессами в центральной нервной системе.

Нетождественность «внешнего» и «внутреннего» баланса показывает ряд фактов. Во-первых, между ними нет прямых корреляций (ни положительных, ни отрицательных). Во-вторых, при ряде состояний человека (монотонии, психическом пресыщении) сдвиги по этим балансам бывают разнонаправленными: сдвигу «внешнего» баланса в сторону возбуждения соответствует сдвиг «внутреннего» в сторону торможения, а сдвигу «внешнего» баланса в сторону торможения соответствует сдвиг «внутреннего» в сторону возбуждения. Это связано с механизмами саморегуляции уровня активации в центральной нервной системе, «переливанием» активности из одного уровня регуляции в другой (А. А. Крауклис, 1963). В-третьих, у «внешнего» и «внутреннего» баланса имеются свои специфичные проявления в особенностях поведения и деятельности спортсменов, что находит отражение и в том, сколь часто встречаются типологические особенности проявления этих свойств у представителей различных видов спорта. Например, если преобладание возбуждения по «внешнему» балансу более типично для спортсменов, специализирующихся в «коротком» спринте, то преобладание возбуждения по «внутреннему» балансу присуще спортсменам, предпочитающим «длинный» спринт, который требует скоростной выносливости.

Возможно, в этих двух видах баланса проявляют себя две системы активации – ретикулярная формация и гипоталамус. Однако само наличие этих систем как самостоятельных оспаривается некоторыми физиологами.

«Внутренний» баланс также связан криволинейной зависимостью с уровнем активации покоя: наибольший уровень таковой наблюдается у лиц с уравновешенностью (однако он ниже, чем у лиц с уравновешенностью по «внешнему» балансу).

Большинство методик изучения баланса возбуждения и торможения (рефлексометрическая методика Ю. А. Поворинского, кожно-гальваническая методика В. С. Мерлина и др.) основаны на выработке положительных и тормозных реакций и учитывают количество сорванных дифференцировок (т. е. реакций на тормозной раздражитель). Критерии деления на уравновешенных и неуравновешенных хотя и количественные, но весьма условные, а главное, дающие возможность судить о сдвиге баланса только в одну сторону – возбуждения. Сдвиг же баланса в сторону торможения не учитывается. В связи с этим данные методики не позволяют проводить полноценную диагностику типологических особенностей по «внешнему» балансу и в данном пособии не рассматриваются.

Хотя психофизиологи еще далеки от понимания конкретных механизмов проявления типологических особенностей, все же есть основания полагать, что постепенно они приближаются к этому. Как показывают некоторые, пока очень малочисленные исследования, решение вопроса о природе свойств нервной системы упирается в изучение типологических особенностей функционирования гормональных систем организма, т. е. требуется биохимический уровень исследования проблемы типических различий.

Существуют данные о влиянии некоторых гормонов на поведенческие характеристики. Например, серотонин, гормон центральной нервной системы, влияет на двигательную активность человека. Высокая его концентрация соответствует высокой активности, а низкая приводит к пассивности, снижает тонус мышц. Соответственно рождается ассоциация с особенностями проявления типологических особенностей по «внутреннему» балансу: не являются ли высокая двигательная активность людей с преобладанием возбуждения и малая двигательная активность тех, у кого преобладает торможение, следствием генетических различий между людьми в содержании данного гормона?

Может быть, не случайно направленность изменений «внутреннего» баланса у школьников в течение года, выявленная А. П. Пинчуковым (1974в), удивительным образом совпадает с направленностью изменений содержания серотонина в крови школьников в течение учебного года, выявленных И. А. Корниенко (оба автора получили данные независимо друг от друга, выполняя исследования в разных учреждениях и в разных городах). Можно полагать на основании сопоставления этих данных, что ограничение двигательной активности в течение учебной четверти приводит к накоплению серотонина, который создает повышенную потребность в двигательной активности, что видно и по сдвигу «внутреннего» баланса в сторону возбуждения. Во время каникул двигательная активность увеличивается, происходит «разрядка» возникшей потребности, что приводит к снижению концентрации серотонина и сдвигу «внутреннего» баланса в сторону торможения или уравновешенности.

Но если сказанное выше – только предположение, то В. С. Горожаниным (1987) получены прямые доказательства связи свойств нервной системы с гормонами. Так, у лиц со слабой нервной системой найдена более высокая концентрация адреналина, адрено-кортикотропного гормона и кортизона в плазме крови с преобладанием продукции адреналина над норадреналином (в четыре с лишним раза). Для лиц с сильной нервной системой характерны умеренные величины АКТГ, кортизола и преобладание продукции норадреналина над адреналином. Заметим, что адреналин называют «гормоном тревоги», и не случайно личностная тревожность по многим данным выше у лиц со слабой нервной системой.

В нашей лаборатории тоже были выявлены связи силы – слабости нервной системы и баланса между возбуждением и торможением с рядом гормонов. В частности, обнаружено преобладание продукции адреналина над норадреналином у лиц со слабой нервной системой, что подтверждает данные В. С. Горожанина. Можно привести и свидетельства М. Каррутерса, который в течение 20 лет изучал гормональные уровни сотен мужчин и женщин, поставленных в стрессовые условия. Он обнаружил, что у одних, не владевших собой в этой ситуации, выделялся эпинефрин – гормон, вызывающий беспокойство. У тех же, кто владел собой, вырабатывался гормон норэпинефрин, вызывающий удовольствие, делающий стрессовые моменты приятными. А теперь вспомним, какая характеристика присуща лицам с сильной нервной системой: «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой» (М. Ю. Лермонтов). Возможно, что лица с сильной нервной системой – это те, у кого при стрессовых ситуациях вырабатывается норэпинефрин, а лица со слабой нервной системой – те, у кого вырабатывается в той же ситуации эпинефрин.

Чаще всего применяются характеристики, основанные на соотношении разных эндокринных систем, например адреналиновой и норадреналиновой. Однако биохимические индивидуальные свойства определяются не только эндокринной системой, но и индивидуальным строением белковых молекул клетки, метаболитами, выделяемыми клетками, тканями и органами. При этом в каждой биохимической реакции участвуют различные эндокринные железы, ткани и органы. Поэтому по биохимической реакции мы не в состоянии судить о каких-либо конкретных биохимических свойствах индивидуальности. К тому же некоторые органы, например гипоталамус, гипофиз, одновременно осуществляют и эндокринную и нервную функции, что еще в большей степени затрудняет сопоставление свойств нервной системы с биохимическими свойствами. При таком положении вещей для разрешения нашей проблемы (интегральной индивидуальности. – Е. И.) малоэффективны имеющиеся в литературе сопоставления свойств нервной системы с функцией отдельных эндокринных желез (см.: Кортико-висцеральные взаимоотношения и гормональная регуляция, 1963).

Мы в состоянии достаточно обоснованно утверждать единственное – существование связи отдельных показателей и симптомокомплексов свойств нервной системы с отдельными проявлениями биохимической индивидуальности (В. С. Мерлин, 1986, с. 53—54).

Вопреки бытующему мнению, что типологические особенности свойств нервной системы, как и темперамент, остаются в течение жизни неизменными, исследования показывают, что это далеко не так. В ряде работ выявлено, что они изменяются в различные возрастные периоды становления человека.

Изменение силы нервной системы. По данным А. П. Крючковой и И. М. Островской (1957), к концу первого года жизни ребенка сила нервной системы увеличивается. В. Э. Чудновский (1963) отмечает, что у дошкольников имеется слабость нервной системы, которая выражена тем меньше, чем меньше возраст детей. Таким образом, уже из этих данных следует: чем старше возраст детей, тем сильнее становится их нервная система. Исследование А. М. Сухаревой (1972) данного вопроса при обращении к школьникам подтвердило эту закономерность. Как видно на рис. 5.8, от 7 до 16—17 лет количество учащихся, имеющих слабую нервную систему, уменьшается, а имеющих сильную и среднюю нервную систему увеличивается. Эта закономерность выражена как у лиц мужского, так и женского пола, но у последних более ярко (девочек 7–8 лет со слабой нервной системой больше, чем их сверстников – мальчиков). Снижение среди девочек от 7 до 17 лет числа лиц со слабой нервной системой выявлено и Ж. Е. Фирилевой (1974). В возрасте 18—25 лет происходит некоторая стабилизация числа лиц с сильной и слабой нервной системой. При этом исчезают и различия в количестве людей с сильной и слабой нервной системой между мужчинами и женщинами.

Рис. 5.8. Изменение с возрастом количества лиц с различной силой нервной системы. По горизонтали – возраст, годы; по вертикали – число случаев, %. Сплошная линия – сильная нервная система, пунктирная – средняя сила, штрихпунктирная – слабая нервная система. А – данные для лиц мужского пола, Б – данные для лиц женского пола.

Изменение подвижности нервных процессов. Существует ряд работ, в которых свойство подвижности изучалось у людей разного возраста. Однако сопоставить эти данные и вынести суждения о закономерностях возрастных изменений такого свойства нервной системы сложно потому, что в этих исследованиях использовались разные показатели, не являющиеся прямыми показателями подвижности и поэтому выделенные в послепавловский период в отдельные динамические характеристики. Например, Л. Н. Куркчи и Г. В. Попов (1968), Н. В. Кольченко (1967), С. И Молдавская (1965) использовали максимальный темп, который может усвоить испытуемый. По усвоению заданного темпа зрительных сигналов судил о подвижности и Р. Л. Рабинович (1965). Понятно тогда и различие в мнениях относительно того, как с возрастом изменяется свойство подвижности.

Вместе с тем быстроту исчезновения нервных процессов в качестве критерия подвижности – инертности изучали немногие авторы. А. И. Шлемин (1968) измерял реакцию последействия при предъявлении тормозного раздражителя детям 11—16 лет. Более высокая подвижность отмечена им в возрасте 13—14 лет. Уменьшение времени последействия в возрасте с 5 до 17 лет отмечена П. П. Балевским (1963). В то же время Н. И. Касаткин (1948) утверждал, что подвижность нервных процессов с возрастом ухудшается.

Более полная картина возрастных изменений подвижности возбуждения и торможения (по длительности реакции последействия) представлена в работах Н. Е. Высотской (1972б), А. Г. Пинчукова (1974а) и Ж. Е. Фирилевой (1974), обследовавших в общей сложности около 2500 человек. Этими авторами выявлена одна и та же закономерность: снижение подвижности возбуждения у детей в период от 6–7 лет к 8–9 годам, затем рост подвижности во время полового созревания (11—14 лет), новое, но менее выраженное снижение подвижности с 14 до 16 лет и некоторая стабилизация в возрасте 17—20 лет (см. рис. 5.9). Почти такая же динамика прослеживается и в отношении подвижности торможения.

Рис. 5.9. Изменение с возрастом подвижности возбуждения. По горизонтали – возраст, годы; по вертикали – количество лиц, %. Сплошная линия – данные Н. Е. Высотской, пунктирная – Ж. Е. Фирилевой, шрихпунктирная – А. Г. Пинчукова.

Обращает на себя внимание тот факт, что среди мальчиков 7–16 лет количество лиц с подвижностью нервных процессов больше, чем среди девочек (рис. 5.10).

Рис. 5.10. Изменение с возрастом подвижности возбуждения у лиц мужского и женского пола (Н. Е. Высотская, 1972). По горизонтали – возраст, годы; по вертикали – степень подвижности (в условных единицах). Сплошная линия – данные лиц мужского пола, пунктирная – данные лиц женского пола.

Можно предполагать, что выявленное в ряде работ увеличение числа детей 6– 7 лет с подвижностью нервных процессов (по сравнению с 5-летними и 8–9-летними детьми) тоже связано с гормональным всплеском, так как в этом возрасте, по данным возрастной физиологии, усиливается выработка в организме мужского полового гормона.

Изменение баланса нервных процессов. По поводу возрастных изменений баланса нервных процессов также имеются противоречивые свидетельства, во многом связанные с различием методических приемов его изучения. Некоторыми авторами отмечается наличие большого количества детей с преобладанием возбуждения в период полового созревания (Г. П. Антонова, 1968; А. И. Шлемин, 1968;

П. П. Балевский, 1963), что затрудняет образование у этих детей дифференцировок при выработке условных рефлексов. По данным сотрудников А. Г. Иванова-Смоленского, в возрасте от 5 до 12 лет усиливается внутреннее торможение, что приводит к все большей уравновешенности нервных процессов.

Как уже говорилось, мною выделяются два вида баланса нервных процессов – «внешний» и «внутренний».

Изучение возрастных изменений «внешнего» баланса (М. И. Семенов, 1972; А. Г. Пинчуков, 1974; Ж. Е. Фирилева, 1974) показало: в младшем школьном возрасте преобладают дети с уравновешенностью нервных процессов (как среди мальчиков, так и среди девочек). Лиц с преобладанием торможения значительно меньше, но еще меньше тех, у кого преобладает возбуждение (рис. 5.11).

Рис. 5.11. Изменение с возрастом «внешнего» баланса. По вертикали – число лиц, %; по горизонтали – возраст, годы; а – изменение числа случаев с преобладанием возбуждения, б – изменение числа случаев с преобладанием торможения. Сплошная линия – данные Ж. Е. Фирилевой (1974), пунктирная линия – данные М. И. Семенова (1972).

Однако с 10 лет у девочек и с 11 лет у мальчиков соотношение между этими типологическими группами начинает изменяться в сторону увеличения числа детей с преобладанием возбуждения (сначала за счет уменьшения числа тех, у кого преобладает торможение, а затем и за счет снижения числа их сверстников с уравновешенностью). Максимальное возрастание количества детей с преобладанием возбуждения приходится у девочек на возраст 14 лет, а у мальчиков – на возраст 15 лет, т. е. на период полового созревания.

Рис. 5.12. Изменение с возрастом «внутреннего» баланса (А. Г. Пинчуков, 1974). По горизонтали – возраст, годы; по вертикали – число случаев, %. Сплошная линия – данные лиц мужского пола, пунктирная – данные лиц женского пола. а – преобладание возбуждения.

Тогда же начинает проявляться качественно новый сдвиг баланса в обратную сторону: на фоне большого числа лиц с преобладанием возбуждения увеличивается количество тех, у кого отмечается преобладание торможения. Особенно заметен этот процесс у девушек. В возрастной период от 14—15 лет до 18—19 лет резко снижается количество лиц с уравновешенностью нервных процессов.

«Внутренний» баланс, по данным этих же авторов, изменяется с возрастом так же, как и «внешний». Различие заключается лишь в сроках появления фаз: по «внутреннему» балансу смена фаз начинается на 2 года раньше. В младшем школьном возрасте преобладают дети с уравновешенностью нервных процессов, в возрасте 9–11 лет резко увеличивается число детей с преобладанием возбуждения. В 14—15 лет вновь в большинстве лица с уравновешенностью нервных процессов при значительном увеличении числа тех, у кого преобладает торможение (рис. 5.12).