Текст книги "Сеть Петровского. Часть 2"

Сеть Петровского
Часть 2
Евгений Калачев

© Евгений Калачев, 2017

ISBN 978-5-4485-9281-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

Март 2013

– Здорово, пацаны! – сев в машину, Лукьянов поочередно пожал руки Кротову и Постовалову.

– Привет, коли не шутишь! – хмыкнул Роман, – что расскажешь хорошего?

– Что-то расскажу! – самодовольно пообещал Лукьянов, – я тут продолжал присматривать за нашим дорогим другом Петровским, чтобы он опять не натворил дел… так вот, наблюдал я, наблюдал и решил вбить фамилию нашего таинственного отморозка в поисковик…

– На хрена? – Кротов презрительно фыркнул, – он что, звезда или политик?

– Он – нет, – ответил Лукьянов, проигнорировав насмешку, – но по такому запросу, как «Нобельск, Петровский» паутина, кое-что все же выдает. Кое-что любопытное, Рома. Я «гуглил», потому что фамилия тогда показалась тебе знакомой, – Кирилл выразительно посмотрел на Романа.

– Ну, говори, раз начал! – Кротов развел руками.

– В общем, был в нашем городе, как выясняется, такой персонаж, как Алексей Петровский, – вкрадчиво продолжил Лукьянов, – или до сих пор есть, точно не знаю, статьи датируются, в основном, четырех-пятилетней давностью, есть и совсем древние, я их не читал. Только вот, что интересно, имя фигурирует не просто на официальном сайте какой-нибудь фирмы «Семеныч и сыновья», а конкретно в местных СМИ…

– И что теперь? – хмыкнул Кротов.

– А ты вбей «Нобельск, Петровский» и почитай! – обиженно заявил Лукьянов, – особенно советую последнюю статью, в которой светится этот Алексей Петровский, там очень интересные вещи написаны! Фамилия, Рома, кстати, не такая уж распространенная! Много ли Петровских найдется на весь наш маленький городок, как думаешь, Рома? – Кирилл прищурился.

– Думаешь, родственник? – Постовалов обернулся назад.

– Родственник! – фыркнул Лукьянов, – я все разузнал у нашего человечка в их замечательной организации! – Кирилл двусмысленно усмехнулся, – догадываетесь, какое у Петровского отчество?

– Алексеевич, понятное дело! – Кротов отмахнулся, – ну, такую информацию можно было узнать и, не заводя стукача в его шайке… хотя, конечно, Петровский, видимо, сильно достал всех, даже своих людей, раз они согласны стучать на него нам… дельное что-нибудь этот комнатный шпион сказал? – Роман обернулся и в упор посмотрел на Лукьянова.

– Да все по-прежнему, – Кирилл пожал плечами, – учатся потихоньку, ну, у Петровского и еще одного из их же кодлы кафешка своя около НГПУ, но мы это и раньше знали. Ну, такого сочного факта, чтобы за зад их ухватить, вроде, пока нет. Ну, наш стукач так говорит, по крайней мере. В остальном, вроде ничего лишнего Петровский пока себе не позволяет.

– Ладно, следите за ним, – кивнул Кротов, – стукач на тебе, Некит, тоже подключишься, если что…

– Оставил бы ты уже этого Петровского в покое! – Постовалов тяжело вздохнул, – не лезет он к нам больше и ладно… или ты так хочешь отомстить? – он заглянул другу в глаза.

– В первую очередь я не хочу, чтобы Петровский снова что-нибудь выкинул! – ответил Кротов, – что-то такое, что может навредить нам!

– Не похоже было, чтобы он собирался, – Постовалов пожал плечами, – думаю, он и сам рад, что мы разошлись. Вряд ли он захочет вновь с нами пересекаться…

– А это уже мы будем решать, захочет или нет! – Кротов нехорошо усмехнулся, – мячик-то теперь на нашей половине поля. И на Петровского у нас много чего есть…

– Если они не дураки, хвосты уже подчистили, – резонно возразил Никита.

– Увидим, чего раньше времени рассуждать! – Роман отмахнулся, – ну так что, Лукьян, расход? Я тебя больше не задерживаю! – он посмотрел на Кирилла и усмехнулся.

– Да погоди ты! – горячо заговорил тот, – по поводу этого мужика, Алексея Петровского, который если не папаша нашего Костика, то я не Кирилл Лукьянов…

– Да может еще и не папаша, с чего ты взял, всякие совпадения бывают! – Кротов махнул рукой.

– Даже если так, набери в прямо сейчас то, что я сказал и прочти пару статей! – настаивал Кирилл, – достань телефон и набери, тебе трудно, что ли?

– Ладно, хорошо! – поняв, что Лукьянов не отстанет, Роман достал телефон, – Алексей Петровский, Нобельск…

Пару минут Кротов изучал то, что выдала «всемирная паутина» по его запросу. Затем цокнул языком.

– Ну, допустим, – констатировал он, – да, была такая птица… или есть. Теперь, по крайней мере, понятно, где я раньше слышал эту фамилию. Только здесь никакой информации о детях, Кирюша! – он вновь повернулся к Лукьянову и приподнял брови.

– Как и о семье вообще! – торжественно заявил тот, – а теперь прочти самую последнюю статью об этом Алексее Петровском, сделай одолжение! Нет, ты прочти, прочти! Три года назад, весна 2010-го! Ты почитай ту статейку, Рома и подумай! А то может, случайностей вообще не бывает?

Кротов вновь посмотрел на Лукьянова. Тот не отрывал от него выразительного взгляда.

11. Мосты Рубикона

– Олег Васильевич, Фролов все еще числится в списках кандидатов! – пожаловался Удалов, оглядевшись по сторонам и убедившись, что больше их никто не слушает, – не пора ли показать ему его настоящее место? Нет, я вам не указываю, вы не думайте, просто… – он с опаской посмотрел на проректора. Тот лишь ухмыльнулся и выпустил в воздух сигаретный дым.

– Покажем, Стасик, покажем! – пообещал Селиверстов, – будет тебе кресло президента профсоюза, не переживай так. Только не забывай, кто тебя в него посадил! – он нехорошо сверкнул глазами.

– Я все понимаю, – Удалов мрачно кивнул, – но Фролов…

– Фролов не будет на этой должности, да и в профкоме вообще! – отрезал Селиверстов, запустив сигарету в урну, – подожди ты пару дней, дай парню взвесить все «против» и «против»! – он вновь продемонстрировал ехидную усмешку и направился к машине, – сам откажется от этой гонки, вот увидишь! Сам только это время к нему даже не приближайся, понял? Лучше забудь, что у тебя вообще есть конкурент. А совсем скоро забудешь о нем на самом деле…

Говоря, Селиверстов быстрым шагом приближался к авто.

– А если он не откажется? – Удалов поспешно засеменил за проректором. Тот уже открывал дверь своего автомобиля и раздраженно обернулся к задерживавшему его Стасу.

– А если не откажется, намекну более прозрачно! – сообщил Селиверстов, – но я не думаю, что он настолько глуп, чтобы мне перечить. Короче, не парься Стасик! Сядешь ты в заветное кресло уже в конце апреля! Только помни доброту людей, которые тебе помогали! Не вздумай ее забыть…

С этими словами Селиверстов двусмысленно подмигнул и сел в свою машину. Удалов смотрел, как он трогается с места и выезжает с территории НГПУ куда-то по своим делам.

***

– Вот списки, которые вы просили предоставить! – Петровский выложил на стол альбомный лист с фамилиями, – здесь студенты выпускного курса, которые… скажем так, не хотят сильно мучиться на госэкзамене. Это очники. По заочному не отрабатывал, но и команды такой не было, – он ухмыльнулся, – кстати, я не поздравлял вас с должностью замдекана! Виктор Георгиевич, на чистоту, Карнаухов не мог сам обратиться с этим вопросом? – Петровский посмотрел на Фокина, который теперь занимал пост заместителя декана юрфака.

– Тихо, Петровский, не ори! – Фокин округлил глаза, – давай не будем бросаться фамилиями, тем более, в нашей ситуации!

– Да нет никакой ситуации, Виктор Георгиевич! – Петровский вновь ухмыльнулся, – все же все понимают. И Алексея Станиславовича я не осуждаю, пусть он не волнуется за это… и молчать буду, как рыба! Я ведь хорошо понимаю, ничего не бывает просто так, за лояльное отношение приходится отвечать встречной добротой! И то, что корпоративна этика у нас, тоже понимаю! – он осклабился, с интересом разглядывая Фокина.

– Вот смотрю на тебя, Петровский, и не могу понять, серьезно ты или издеваешься… – медленно проговорил тот, – ты наглый, Константин. Не таким я тебя запомнил, когда ты пришел ко мне впервые, совсем не таким…

– Ну, так времена меняются, Виктор Георгиевич! – усмешка не сходила с лица Петровского, – люди адаптируются… к среде, в которой вынуждены обитать! – язвительно добавил он. Он прекрасно понял, что под «впервые» Фокин подразумевал совсем не их первую встречу на занятиях.

– В общем, ты не маленький, все понимаешь, да? – подытожил тот, не желая продолжать разговор, – думаю, тебе не стоит объяснять, что это не тот случай…

– Где я мог бы поиметь свое! – с улыбкой закончил за него Петровский, – нет, Виктор Георгиевич, я все понимаю, не мой уровень! И чужого мне не надо. Вы не переживайте, все будет в лучшем виде! И Алексею Станиславовичу передайте, чтобы не переживал! Ну, я пойду? – он поднялся со стула.

– Иди, – Фокин кивнул, – понадобишься – тебя найдут…

– Жутко звучит! – хмыкнул Петровский, – в общем, я все понял, сообщу, как они будут готовы…

– Добро, – нехотя ответил Фокин, – давай, Петровский, иди, у меня дел куча…

Петровский одарил преподавателя еще одной змеиной усмешкой, сродни той, которая была на лице того, когда они впервые говорили на подобные темы, после чего покинул его кабинет.

***

– Ладно, скоро пара начнется, сколько я должен за обед? – Макаров вытер губы салфеткой и достал из кармана брюк кошелек.

– Убери! – Логинов с улыбкой отмахнулся, – еще не хватало, чтобы мы в своей же кафешке со своих деньги брали!

– Слав, ты пойми правильно, я не в курсе, чем я так приглянулся Петровскому, но мне не надо, чтобы ко мне было какое-то особое отношение! – Сергей очень серьезно посмотрел на Славика.

– А его и нет, – Логинов пожал плечами, – но мы со своих денег не берем. Ни с кого. Так что расслабься, Серег! – он снова улыбнулся и откинулся на спинку стула.

– Своих, – повторил Макаров очень тихо и мрачно, – даже это слово меня уже пугает. Словно это банда какая-то. Хотя, наверное, так оно и есть. Слав, между нами, только не подумай, что я к чему-то призываю… ты-то как попал? Вроде взрослый, умный, не нуждаешься… или тоже поймали на чем-то? Нет, я ни о ком не хочу говорить плохо, тем более за глаза. Просто… просто все это очень опасно. Все, что творит Петровский, все, к чему он призывает других. И, если честно, это по-настоящему пугает меня…

Сергей замолчал. Славик отхлебнул сок и поставил стакан на стол, не сводя при этом внимательного взгляда со своего собеседника.

– И меня пугало, – кивнул он, – и сейчас пугает. Я тоже не собираюсь обсуждать кого-либо за спиной, скажу только одно, Сереж: я вижу, что у тебя есть свой взгляд на жизнь. И я уважаю это, потому могу предупредить лишь об одном: постарайся сохранить свою позицию и свой уклад. Хотя бы внутри себя. Костик… он не плохой, нет. Но он слишком уверен в том, что его мнение о людях, об устройстве жизни и мира вообще – единственно правильное. И еще он пытается переубедить людей из своего окружения. Тех, кто с ним не согласен. И методы переубеждения… в общем, ты сам уже все видел, – Славик вновь взял стакан и отхлебнул из него еще немного, – я считаю Костю другом и всегда буду за него, даже если где-то с ним не согласен, это вообще только мое. Просто хочу предупредить тебя: не заблуждайся по поводу его отношения к себе. Просто ты другой, полярно другой. Костик это видит и уделяет тебе внимание, где-то больше, чем остальным. Понимаешь… он хочет, чтобы ты был с ним согласен… чтобы все, кто плывет с ним в одной лодке, были согласны… улавливаешь? – Логинов внимательно посмотрел на Сергея.

– То есть, он пытается сломать меня? – уточнил Макаров, приподняв брови.

– Переубедить, – поправил Славик, – доказать тебе, что в отношении основных жизненных принципов прав он, а не ты. Ну а то, как он смотрит на мир, думаю, ты и сам понял, не ребенок уже…

– По законам волчьей стаи, что тут не понять, – Макаров вздохнул, – Слав, я все равно не понимаю. Я ему должен, серьезно должен, у меня выхода нет. Но ты почему с ним водишься? Ты же видишь, какой он!

– Потому что друзей не продают, – коротко ответил Славик, – а иногда еще и не выбирают, как родственников. А Петровский, с какой стороны не зайди, мне друг. И так будет всегда. И, если уж он хочет ходить по краю, я постараюсь быть рядом с ним… чтобы он хотя бы не грохнулся вниз в критический момент! – на этих словах Логинов широко улыбнулся.

– Ты хороший человек, Слава, – оценил Сергей, – хочется надеяться, что он тебя ценит.

В ответ Логинов лишь пожал плечами.

***

– Смотрите, чтобы больше такого не было! – некурящий Асхат отогнал от себя сигаретный дым. Трое второкурсников, стоявших напротив него, усиленно «травились».

– Мы поняли! – хмуро ответил один из них.

– Я серьезно! – повторил Асхат, немного повысив голос, – если вам идут навстречу и гарантируют зачет, это не значит, что надо всей группой забивать на пары. Вы думайте, что делаете! Второй раз пустая аудитория и препод в шоке! А если проверка из деканата? Или еще откуда похлеще?

– Да, Асхат, мы все поняли, – повторил тот же второкурсник.

– Надеюсь на это, – тот коротко кивнул.

В этот момент к парковке подъехала темно-серая машина. Асхат обернулся на гудок. Этот агрессивного вида кроссовер на днях приобрел Петровский в местном салоне за кругленькую сумму. Он махнул рукой студентам, спустился вниз по ступенькам и сел в машину.

– Привет! – Петровский пожал ему руку, – что там у тебя?

– Да ничего особенного, второй курс немного зарвался, – отмахнулся Асхат, – узнали, что им поставят зачет по Веденееву и забили на пары, причем всей группой…

– Ну, ты сделал внушение? – Петровский усмехнулся.

– Дал втык, чтобы так не борзели всей группой пропускать, – ответил Асхат, – кстати о борзоте. Посетил бы пару раз Фокина для приличия… понимаю, что все равно отдавать, но все же… сам вот сегодня сходил на его пару.

– Нет, – Петровский ухмыльнулся, вспоминая вчерашний разговор, – к Фокину я точно на занятия не приду, просто прими, как факт. Ладно, не в этом суть…

– Да, кстати, о сути, – Асхат мгновенно посерьезнел, – слышал, что у Фрола проблемы…

– Да, причем серьезные, – Петровский мрачно кивнул, – целый проректор. Я догадывался, что Удалов просто так не сдастся, но не думал, что у него завязки так высоко. Проявляет разнообразие в методах устранения конкурентов, падла… – он несильно ударил кулаком по приборной панели.

– В смысле, разнообразие? – не понял Асхат.

– Да так, забудь! – поняв, что сболтнул лишнего, Петровский быстро переключился, – ситуация серьезная, вот в чем соль. И как ее решать – я не знаю. Интересно, конечно, что за дела были у Удалова с проректором по воспитательной работе. Но к нему теперь не подкатишь…

– На пушечный выстрел подходить нельзя! – хмыкнул Асхат, – проблемы будут. Настучит же сразу…

– Это как минимум, – согласился Петровский, – а может, под всех нас копать начнут. Не должны, конечно, все-таки не мы одни греемся, есть люди и повыше в нашей лодочке. Но у Фрола проблем опять будет немерено, это к бабке не ходи. Из профсоюза его будут выживать правдами и неправдами…

– От меня-то чего хочешь? – улыбнулся Асхат.

– Мыслей, чего же еще! – ответил Петровский, – ты у нас, как ни крути, самый башковитый! Помнишь, как лихо тогда с Касаткиным развод придумал?

– Не льсти! – отмахнулся Асхат, – а как же Славик?

– Славика я уже напряг, но ему сейчас особо не до этого, – сказал Петровский, – почти все дела кафешки сейчас на нем. Да и сессия на техфаке у третьего курса замороченная. Так что думать, Асхатик, в основном, нам с тобой.

– Я так понимаю… – начал Асхат, расплывшись в хитрой усмешке, – что отступление на этом фронте – опять не вариант?

– Только в самом крайнем случае, – Петровский покачал головой, – не хочу уступать этому ублюдку Удалову.

– Не хочешь уступать ты, а проблемы будут у Фрола, – резонно заметил Асхат, – понимаешь, что его могут просто подставить? Серьезно подставить! – он выразительно посмотрел на Петровского.

– Понимаю, – тот мрачно кивнул, – а что предлагаешь, дать заднюю?

– Для начала предлагаю хотя бы считаться с мнением самого Фролова, – твердо сказал Асхат, – если что начнется, достанется больше всех ему. Ему то оно надо?

– Так давай и предоставим ему принимать решение самому! – Петровский криво ухмыльнулся, – Асхат, давай говорить напрямую, тебе, похоже, что-то не нравится?

– Костик, ты прекрасно знаешь Фролова, – Асхат тяжело вздохнул, – и ситуацию понимаешь. Без твоего одобрения он не откажется, даже если это будет самоубийством! Ты ведь в курсе, насколько ему важно стороннее мнение, особенно твое и наше. Не делай вид, что не осознаешь всех раскладов, ладно? – Асхат посмотрел на Петровского почти с гневом.

– Что ты предлагаешь? – спросил тот, откинувшись на спинку сиденья.

– Отступить! – Асхат твердо смотрел на него, – на этом направлении отступить, Костя. Это уже не наш уровень. И бодаться с проректором из-за нас никто повыше не станет. Ты знаешь все расклады, они… – Асхат указал пальцем вверх, – спят и видят, как бы избавиться от нас, ну только чужими руками. И от тебя в частности! Никто не станет нам помогать, просто из принципа. Ну, и кто мы сами против целого проректора?

Асхат замолчал и в упор уставился на Петровского. Тот молчал. Асхат продолжал выжидающе смотреть.

– Хорошо, – выдохнул тот, наконец, – если иных вариантов не останется, обещаю, что мы отступим.

– Костик, а их и так нет! – Асхат впервые за три года знакомства вышел из себя, – да почему же ты такой непробиваемый?! Почему ты уверен, что непобедим? Проснись, Петровский, ау, ты заигрался! – Асхат пощелкал пальцами у его лица, – пора сбавить обороты!

– Как вы все этим достали… – процедил Петровский, – Асхат, ты боишься?

– На понт не бери, не тот случай! – рявкнул Асхат, – не за себя боюсь, за Фролова! Он же сам не отступится, а тебе словно по фигу! Его сожрут, ты это понимаешь?! Тебе его совсем не жалко? – он округлил глаза.

– Я своих уважать хочу, – проговорил Петровский, зло глядя куда-то вперед, – а не жалеть…

– Слышишь, Горький, ты понял, о чем я! – одернул Асхат, – давай без этой философии…

– Три дня… – прошелестел Петровский, выделяя каждое слово, – дай мне три дня. Если проблема не решится, я тебе слово даю, дам Фролову команду сниматься с выборов. Так устроит?! – он посмотрел на Асхата с настоящей неподдельной яростью.

– Очень хочется надеяться, что ничего не произойдет за эти три дня! – заявил Асхат, выдерживая горящий злобой взгляд, – тебя сильно заносит в последнее время, Костик. Ты бы задумался…

С этими словами он, не говоря больше ни слова, вышел из машины, сильно хлопнув дверью. Похоже, совместная поездка отменялась. Петровский проводил его нехорошо блестевшим взглядом. А затем завел машину и резко тронулся с места. Зазевавшиеся студенты бросились врассыпную, потому что он, даже не сбавляя скорости, вдавил гудок и яростно замигал фарами, едва не сбив минимум одного. Окатив не успевших достаточно далеко отскочить грязью, Петровский, даже не притормаживая, выскочил на дорогу и умчался прочь, грубо обходя другие машины и нарушая все возможные правила.

***

– Следует понимать, что состав преступления отсутствует, если хотя бы один из четырех…

Семенов не смог договорить, потому что в дверь коротко постучали. Он обернулся и с удивлением обнаружил, что беспокоили его посреди пары какие-то незнакомые студенты, которые, не дожидаясь разрешения, просунули головы в дверной проем.

– Антон Алексеевич, можно вас на минутку? – спросил один из них.

– У меня занятия, подождите звонка, – ответил Семенов, подняв брови, – что вы хотели?

– Антон Алексеевич, на минуту, это срочно! – не унимался студент, – в деканате сказали прямо сейчас к вам идти…

– В деканате сказали? – с иронией переспросил Семенов и повернулся к аудитории, – ну что ж, куда нам против воли начальства. Извините, я на минуту…

С этими словами он быстро вышел из аудитории и вопросительно посмотрел на двоих студентов.

– Это… Антон Алексеевич… – неуверенно начал тот, который обратился к нему, – короче, мы тут…

– Я прошу прощения, очень мало информативности! – Семенов усмехнулся уголками рта, – вы, кажется, сказали, что это займет минуту, а тратите кучу своего и моего времени на бесполезные слова-паразиты. Можете как-то поближе к делу? – потребовал он.

Студенты переглянулись.

– Это, ну нам бы зачет поставить, – сказал, наконец, тот же самый.

– Ну а я-то тут причем? – Семенов хохотнул, – идите к своему преподавателю и ставьте. Вы явно не мои студенты, иначе я бы вас знал! Это все? – он усмехнулся и собрался уходить.

– Мы… мы ваши студенты! – они опять окликнули Семенова. Тот обернулся и посмотрел на них в упор.

– У меня хорошая память на лица и уважительное отношение к студентам, – произнес он ледяным тоном, уже без намека на иронию, – если вы – мои студенты, почему я вас не помню?

Они вновь переглянулись, ища, что ответить.

– Антон Алексеевич, в общем, мы из двадцать первой группы, – начал один из них, понизив голос, – Федосеев и Королев, – он выразительно посмотрел на Семенова, словно фамилии должны были ему о многом сказать.

– Двадцать первая группа, помню такую, были в прошлом семестре, – Антон Алексеевич кивнул, – все, кроме двух злостных прогульщиков успешно сдали мне зачет… а, ну вот все и сошлось: Федосеев и Королев, прекрасно помню! – он опять посмотрел на них в упор, – не появлялись на моих занятиях ни разу, числились только в списках, как следствие, не получили зачет. Так чего вы от меня хотите, ребята? – Семенов посмотрел на них с откровенным сарказмом и скрестил руки на груди.

– Ну, это… – они были явно в замешательстве, – нам того… сказали, к вам подойти, вы поставите…

– Я?! – Антон Алексеевич изумленно округлил глаза, – поставлю?! Да с какого, простите, перепуга? Вы не появлялись у меня ни разу! Вы и ваш товарищ! – он кивнул на второго, – вы, извините за прямоту, нагло забили на дисциплину и преподавателя, а теперь имеете наглость требовать зачет? Нет, это слишком даже для меня – в целом, лояльного человека. Вы свободны, господа! – закончил он.

– Но это… – тот, который разговаривал с ним все время (Семенов даже не знал, кто из них кто) открыл рот, удивившись еще больше. Похоже, он был уверен, что «все схвачено». И Антон Алексеевич уже начал кое о чем догадываться, – это… нам сказали, вы поставите. Вот «экзаменационники».

Студент протянул Семенову дополнительную ведомость. Антон Алексеевич взял ее в руки и фыркнул.

– Экзаменационники выдали, – повторил он, – стесняюсь спросить, а Алексей Станиславович, когда подписывал, был поставлен в известность, что я не допускаю вас до сдачи зачета? – он посмотрел в глаза. Последние слова были произнесены отчетливо и железным тоном.

– Как… как не допустили? – студент опять округлил глаза, – нам это… сказали, вы поставите…

– Кто вам сказал? – Семенов сделал небольшой шаг вперед, постепенно заводясь, – кто вам такое мог пообещать, кроме меня, если я – ваш преподаватель?

Оба студента испуганно молчали. Антон Алексеевич переводил взгляд с одного на другого. У него уже было несколько догадок и одна выводила в основном спокойного Семенова больше другой…

– Так я жду! – повторил он, – кто пообещал вам, что я поставлю зачет? Вы скажите, может, я глупый и чего-то не понимаю?

– Ну это… – они опять опасливо переглянулись, – ну, замдекана сказал, вы все поставите. Это… а, он вам, наверное, не звонил еще? – опять неуверенный взгляд исподлобья.

– А замдекана у нас как зовут, хоть это знаете? – вкрадчиво спросил Семенов.

– Ну это… Виктор Георгиевич! – выдал студент, – он, короче, сказал, поставите… поставите? – спросил он уже немного громче.

– А чего же не поставить, поставлю! – Семенов улыбнулся, – когда отработаете все пропущенные темы до единой! – добавил он после облегченного вздоха.

– Как, но Виктор Георгиевич…

– Виктор Георгиевич! – Семенов повысил голос, – заместитель декана, а еще он преподает ТГП! Процессуальное право веду у вас я, так какое Виктор Георгиевич имеет к этому предмету отношение?!

Семенов замолчал, сердито глядя на них. Студенты тоже испуганно молчали. Он уже прекрасно все понял. Репутация Фокина была хорошо известна на факультете. Неясно только с чего тот решил, что Семенов поставит зачет прогульщикам, возможно, надеялся на привилегии, которые давала новая должность.

– Так нам что делать, – пролепетал студент. Его товарищ молчал так же, как и в начале беседы, только опасливо косился на Антона Алексеевича.

– Как всегда, целых два выхода! – насмешливо заявил Семенов, – приходить на отработки тогда, когда я их провожу, либо идти отдавать долг Родине! И, если это все, то мне давно пора вести занятие!

– Но…

– До свидания, ребята! – не вступая больше в бесполезные разговоры, Семенов резко развернулся и вошел в аудиторию, с силой захлопнув за собой дверь, – извините! – обратился он уже к студентам, сидевшим за столами, – в мире хватает идиотизма. Но мы продолжим, хоть нас и отвлекли, постараюсь все же закончить до звонка…