Текст книги "Сеть Петровского. Часть 2"

***

Макаров сидел за столиком в «Оазисе». Он не слишком хотел пересекаться с кем-то из компании Петровского, а здесь риск был велик, ведь по сути это было их заведение. Но он обычно не ходил по барам и других мест просто не знал. Перед Сергеем стояла коньячница с темным напитком, который он заказал, но уже полчаса, как к нему не притрагивался…

Было плохо. Плохо от всего. От того, что рассорился с Дашей, что нагрубил маме… от всего, что произошло за последнее время. Сергей положил голову на руки и тупо уставился в стакан, где плавала долька лимона…

– Глазами ты его вряд ли выпьешь!

Макаров поднял глаза. Рядом со столиком стоял Славик и с легкой улыбкой смотрел на него. Улыбался Логинов так добродушно и открыто, словно ничего и не было, словно Макаров три недели назад не послал его в грубой форме вместе со всеми остальными. Сергей не знал, что сказать. Слишком сложной была вся ситуация, сложившаяся за последнее время.

– Все еще дуешься? – Логинов понимающе хмыкнул.

– А смысл? – Макаров пожал плечами и, тяжело вздохнув, облокотился на стол.

– Не знаю, – в тон ему ответил Славик, – решать тебе. Присяду? – он вопросительно показал глазами на диван.

– Это же твое кафе, – Макаров слабо улыбнулся, – ты решаешь, кто и куда здесь садится.

Логинов усмехнулся и сел напротив Макарова. С минуту они просто смотрели друг на друга, потом Славик произнес:

– Только не думай, Серег, что я оправдываюсь. Но я не хотел, чтобы именно так все вышло. Я не во всем согласен с тобой, как не во всем согласен с Костяном, но и не хотел, чтобы твою точку зрения ломали настолько жестко. Но сделанного не вернешь, извиняться глупо, если поймешь, хорошо, нет, то… – Славик сделал неопределенный жест рукой.

– Я понял, – Макаров кивнул, – нет, наверное, на тебя и правда нет смысла обижаться. Да, пожалуй, и на Петровского тоже… обижаться я должен на себя. И на хрена только с вами связался? – он невесело рассмеялся и, наконец решившись, поднял коньячницу и сделал глоток. Напиток обжег горло, Сергей с непривычки закашлялся.

– Ой-ой-ой! – Славик улыбнулся, – ты что, в первый раз?

– Вообще-то да! – хрипло ответил Макаров, все еще морщась и кашляя в кулак, – так, шампунь пил иногда на новый год, да на свадьбе разок. А водку там или коньяк – нет…

– Понятно, – Логинов кивнул и дал знак официантке. Через минуту она принесла и ему выпить, – а чего вдруг начал-то? Вообще, я бы не советовал, конечно…

– Да я больше и не буду, – Макаров отодвинул бокал, – просто… хреново мне, Слав, – он посмотрел Логинову в глаза.

– Вижу, что хреново, – Славик понимающе кивнул, – все никак не отойдешь от тех качелей? – от пригубил немного коньяка из своей посуды.

– Не в этом дело, – Сергей покачал головой, – просто понимаешь… такое чувство, что все рушится, Слав. Все, во что я верил, что считал святым… выходит, что все это в нашем мире не стоит вообще ничего, понимаешь? – вопреки желанию отказаться от спиртного он схватил свой бокал и опять сделал небольшой глоток, в этот раз даже не поморщившись.

– Возможно, – Логинов спокойно смотрел на него, – переосмысление – вещь сложная. Сложно сохранить тонкую грань. Немного пересмотреть свои взгляды, но не разочароваться в них полностью. Ведь твоя позиция заслуживает уважения, я же тебе говорил…

– А как ее уважать и кому, если она ничего не стоит? – воскликнул Макаров, – если всем наплевать! Слав, все идет под откос! Я поссорился с девчонкой, с матерью, я уже ни во что не верю, и знаешь что? Мне начинает казаться, что так действительно проще! Как говорил Петровский! Ни во что и ни в кого не верить, ничего не ждать, никого никогда не жалеть… жить монстром, как он! – Сергей посмотрел Славику в глаза.

– Да никакой он не монстр! – хмыкнул Логинов, – просто его периодически заносит. Так же, как и тебя. В жизни никогда ничего не бывает просто, вот главное, поверь моему опыту. Важно уметь переживать трудности. А вот с мамой, Сереж, надо помириться. Она у тебя одна…

– С ней помирюсь… – пробормотал Макаров, – с Дашкой уже точно нет…

– Я даже спрашивать не буду, из-за чего! – заявил Славик, – это вообще не мое дело, разберешься сам… просто, когда будет хреново, знай: ты не один. У тебя есть люди, которые тебя поддержат. Это твой мир, понимаешь меня?

– Понимаю, – Сергей снова кивнул, – главное, чтобы этот мир не рухнул, как стеклянный сервиз. Иначе потом будет не собрать…

– Все в твоих руках! – Славик приободряюще улыбнулся и снова поднял бокал.

***

Петровский даже не знал названия бара, в который приехал. Какое-то время он сидел один за стойкой и пил разные горячительные напитки, которые, вроде как, уже даже перестали на него действовать. Пару раз кто-то звонил ему на сотовый. Он сбрасывал, даже не извлекая аппарат из кармана…

Через некоторое время к нему недвусмысленно подсела какая-то девица в недвусмысленном наряде с недвусмысленными намеками. Петровский взял ей выпивку. Потом еще. Они о чем-то говорили. Точнее, говорила в основном она. Почти без умолка. Ему было все равно. Он коротко отвечал, пару раз вежливо улыбался… нет, скорее ухмылялся. Впрочем, это неважно…

Потом они ехали. Он был за рулем, наплевав на то, что изрядно выпил сегодня. Наверное, ему повезло, никто так и не пытался остановить автомобиль…

Потом они были у него. Сорванная, беспорядочно разбросанная по маленькой квартире одежда, секс на грани какого-то животного безумия… без каких-либо чувств, лишь удовлетворение инстинктов. Просто хотелось. Хотелось и все. Попробуйте осудить меня. Попробуйте меня остановить…

***

За окном давно была глубокая ночь. Семенов, крадучись, вышел на кухню и плотно закрыл за собой дверь. А затем подошел к окну и, приоткрыв его, достал со шкафа пачку сигарет, которые приобрел сегодня. Он не курил уже, наверное, лет десять. Но сейчас душа требовала отравы, а мозг – расслабления. Слишком много всего творилось и там и там…

С улицы повеяло холодом: похоже, температура стремительно падала. Антон Алексеевич чиркнул спичкой и раскурил сигарету. С непривычки закашлялся, но закрыл рот рукой, чтобы не разбудить жену и ребенка.

Он сделал вдох и посмотрел в ночную темноту, освещаемую огнями Нобельска. Затем перевел взгляд на небо, где, несмотря на начинавшие сгущаться мрачные облака, еще видны были звезды.

– Сколько из них еще живы, – пробормотал он себе под нос, – а сколько давно погасли, лишь свет запоздало доходит до нас, а мы даже не знаем того, что они давно умерли…

В этот момент в коридоре послышались шаркающие шаги. Семенов выбросил сигарету и закрыл окно. В кухне показалась заспанная Лена, щурившаяся от яркого света.

– Ты чего вскочил? – спросила она, – время три ночи!

– Да так, – Антон Алексеевич рассеянно пожал плечами, – не спится…

– Ты курил? – Лена удивленно подняла брови, – бросил же давно!

– Да вот, захотелось что-то, – грустно ответил Антон Алексеевич, сев за стол. Жена опустилась на стул напротив него.

– Все переживаешь из-за тех нечестных студентов? – с пониманием спросила она.

– Да не только в них дело, – Семенов покачал головой, – просто такое везде. И ведь в последнее время это даже перестали скрывать. Словно так и надо. Знаешь, чувствую себя каким-то уцелевшим динозавром, – признался он, – как будто мой век прошел и мне, по логике вещей, давно пора было вымереть… а я все ошиваюсь в этой чужой для меня эпохе, да стоя костью в горле у всех подряд…

Лена тяжело вздохнула и посмотрела на мужа.

– Честных людей все меньше, с этим не поспоришь, – сказала она, – но ведь смыслом твоей жизни всегда была борьба. Ты ведь не хочешь сейчас сдаться?

– Пока есть ради кого – нет, – ответил Семенов, – только вот боюсь, скоро и таких не останется. И ради чего тогда? Доказывать что-то тем, кому все равно? Или самому себе?

– Не отвечу на этот вопрос сейчас, – Лена покачала головой, – и тебе не советую искать ответ там, где его нет. Если это случится, заметь, я говорю «если», а не «когда», будем решать, как поступать дальше. А пока есть за что бороться, живи этим. Не надо хотя бы для себя все усложнять…

– Может, ты и права, – Семенов встал и, приблизившись, обнял жену, – спасибо за поддержку. Хотя бы ты меня понимаешь. Хотя бы ради тебя уж точно стоит бороться дальше.

– Пошли спать! – Лена решительно встала из-за стола.

– Да, идем, – Антон Алексеевич не стал спорить. После разговора с женой ему и впрямь стало немного легче. Он вышел из кухни вслед за ней и погасил свет. Помещение погрузилось в темноту.

***

Петровский окончательно открыл глаза и потянулся на кровати. Покосился на лежавшую рядом голую девицу. Он даже имени ее не помнил. Да и была ли разница?

За окном уже вовсю занимался рассвет. Небо было серым, а в комнате чувствовался холод, похоже, температура резко упала. Петровский размял плечи и сел на кровати, опустив ноги на пол. Девица рядом с ним потянулась и томно застонала.

– Так рано еще! – проворковала она, улыбнувшись и вновь потягивая голое тело, параллельно нащупывая одеяло.

– Ага… – Петровский хмыкнул, – собирайся давай…

– Куда? – спросила та, не поднимаясь с кровати.

– Я-то откуда знаю? – фыркнул Петровский, – в квартиру, в общагу, в деревню, откуда ты там родом? Хотя мне это без разницы, в общем, одевайся и адьос! – с этими словами он поднял с пола ее блузку, которую сам же там вчера оставил и бросил на девушку.

– Да что на тебя нашло? – от изумления та проснулась окончательно и села в кровати, глядя на ночного «кавалера» круглыми глазами.

– Да со мной все идеально! – ответил Петровский, слегка обернувшись, – просто прошу тебя покинуть мою квартиру, в чем проблема? – он криво ухмыльнулся, – ты нормально провела время, исполнила свое прямое предназначение, думаю, на этой ноте тебе пора!

– Эй, ты совсем охренел, урод?! – на секунду девица опешила, а затем, поняв, что именно ей только что сказали, взорвалась и попыталась ударить Петровского по голове, – я тебе не проститутка!

– Да убери культи! – рявкнул Петровский, больно схватив ее за руку и отбросив, от чего девица вскрикнула. Он встал и, пройдясь по комнате, нашел сигареты и закурил прямо в гостиной, – ну да, не проститутка, не поспоришь… столько кальвадоса выжрала вчера, – он опять злобно ухмыльнулся, глядя на девушку, – шлюха-то вышла бы не в пример дешевле!

– Ах ты мразь! – вскричала она, – паскуда!

– Ты одевайся, роднуля! – Петровский, издеваясь, изобразил процесс надевания блузки, – говори и одевайся!

Девушка вскочила с кровати и принялась лихорадочно разыскивать разбросанную вчера одежду, параллельно осыпая Петровского эпитетами разной степени крепости.

– Скотина… потаскун… ах ты мразь…

– Да, я такой! – Петровский с усмешкой наблюдал, как девушка ползает по холодному полу, пытаясь как можно быстрее собрать вещи.

– Ублюдок… выродок… импотент вонючий!

– Если бы за каждое такое слово в мой адрес мне давали хоть по десятке… – мечтательно проговорил Петровский, с наслаждением втягивая дым, – кстати, с последним не согласен! Верещала ты ночью так, что будь здоров! Кстати, так и быть, если хочешь еще разок трахнуться, то давай, можем по-быстрому…

– Пошел на х…й! – очень громко и четко выкрикнула девушка ему в лицо. У него даже ни один мускул не дрогнул. Так до конца и не одевшись, девушка, матерясь под нос, выбежала в коридор.

– Дверь там захлопнешь! – весело выкрикнул Петровский.

– Чтоб ты сгорел! – с ненавистью ответила та.

– Это тебе в очередь с такими пожеланиями… – пробормотал он себе под нос.

– Ублюдок! – это уже сопровождалось рыданиями.

Девушка выскочила за дверь. Сильнейший хлопок оповестил о том, что она закрылась.

– Молодец какая, – оценил Петровский, выдохнув дым, – даже закрывать за ней не пришлось…

Он затушил сигарету, опять прошелся по комнате. Затем взял руку оставленный вчера на тумбочке телефон. Было три пропущенных. Один от Славика. И два от Марины…

– Фак! – отчетливо произнес Петровский. Несмотря на раннее время, он набрал ее номер. Послышались гудки. Он ждал до самого конца, но никто так и не поднял трубку. Петровский сплюнул и швырнул телефон на кровать. Затем от нечего делать взял пульт и включил телевизор.

– Конец октября преподнес жителям Нобельска неприятные сюрпризы. Аномально низкие температуры обрушились на город сегодня ночью. Гидрометцентр сообщает, что в течение недели холодный фронт будет сохраняться, температура достигнет отметок до минус десяти градусов, после чего нас опять ждет небольшое…

Петровский выключил телевизор и запустил пультом через всю комнату. Тот ударился в стену и разбился вдребезги. Он лишь вновь фыркнул, глядя на это.

И в эту секунду лежавший на кровати телефон ожил. Не помня себя, Петровский бросился к нему. Черт, завалился под одеяло… где же? Ведь он точно знал, кто звонил… нельзя не ответить! На его лице впервые за долгое время появилась улыбка…

Он взял сотовый в руки и посмотрел на дисплей. Нет, это была не Марина. Номер был сохранен в справочнике, как «Сервис». И он хорошо знал, кто это был. Алан.

Петровский взял телефон в руку и, встав с кровати, прошелся по комнате, тупо глядя на дисплей. Бывший «деловой партнер» продолжал настойчиво звонить. Нет, игнорировать и скрываться было не в его правилах. Петровский выдохнул и нажал «ответ».

– Да! – выпалил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более грубо и безразлично.

– Здравствуй, Костя! – Алана он узнал сразу. Да и кто еще мог звонить с его телефона…

– Здорово, коли не шутишь! – с насмешкой заявил Петровский, вновь нащупывая на тумбочке сигареты, – номер-то я не успел сменить…

Он нашел необходимое и, взяв пачку, направился на балкон.

– Разговор, Костя, будет коротким, – начал Алан железным тоном, – за тобой косяк, Костя, и очень серьезный…

– Это за мной-то? – Петровский чиркнул зажигалкой и криво ухмыльнулся, забыв, что Алан его не видит, – не ты ли пытался напарить меня, мой драгоценный друг?

Только на балконе он почувствовал, что снаружи было и впрямь очень холодно. В небе, выписывая в воздухе причудливые пируэты, плясали снежинки, сменив собой позавчерашние капли дождя. Температура явно упала далеко под отметку «нуль».

– Костя, ты оскорбил меня на моей земле, в присутствии моих близких… – начал Алан.

– То есть, если бы я навалял тебе на нейтральной территории тет-а-тет, претензий бы не было? – с издевкой спросил Петровский.

– Не смей издеваться, Костя, ты не в том положении! – злобно проговорил Алан.

– Да ну? – фыркнул Петровский, выпустив дым на улицу, – хочешь, расскажу, чем я занимался в последнее время? Бухал, гулял, ночью вот некисло потрахался… друг, да у меня все прекрасно, чего и тебе желаю! – насмешливо заявил он.

– В общем, так! – Алан рассвирепел, – мне надоели твои шуточки, Костя! Я дам тебе только один шанс! Чтобы ты знал: такие оскорбления принято смывать кровью! Но я деловой человек, поэтому, несмотря на твою дерзость, сделаю тебе предложение!..

– Да ты что! – фальшиво обрадовался Петровский, – не под венец, надеюсь? Ты учти, я не из этих…

– Закрой свой поганый рот и слушай! – рявкнул Алан, выйдя из себя окончательно, – ты совсем охренел, малец! Ты растерял и уважение и страх! Но я напомню тебе, что это такое!

– Уже боюсь… – произнес Петровский.

– Ты отдаешь машину, которую вы привозили! – продолжил Алан, проигнорировав очередную остроту в свой адрес, – а я забываю, что мы когда-либо виделись, забываю твою наглость и твою рожу! А если нет, я заставлю тебя вспомнить о том, что ты давно умудрился забыть…

– Звучит жутковато! – Петровский швырнул сигарету в балконное окно, – то есть, оцениваешь свое разбитое лицо в два с лишним лимона, с учетом издержек… дороговато получается, Аланчик!

– Я тебе не Аланчик, сопля! – завопил тот, чем вызвал издевательский хохот Петровского, – лучше бы тебе не играть со мной, слышишь меня, ублюдок? Я тебя…

Петровский убрал трубку от уха и, дождавшись, пока поток ругательств иссякнет, сказал:

– Закончил? А теперь послушай меня, Аланчик! – он намеренно выделил именно это, – меня никто и никогда не ставил раком. И не поставит. И тебе я не по зубам, запомни это! Ты меня не нагнешь! – улыбка исчезла с лица Петровского и в мгновение ока превратилась в звериный оскал, а сам он заговорил на повышенном тоне, – поэтому иди-ка ты со своими щедрыми предложениями на х…р! Я доходчиво объяснил? Или тебе словарик прислать с русского на горный?..

Алан не стал дослушивать. Он сбросил вызов и, убрав сотовый в карман, посмотрел куда-то вдаль. Вокруг был лишь пустырь и одна его машина, рядом с которой меланхолично курили два охранника.

– По-хорошему не хочешь, с…а? – зло проговорил он, – будь по-твоему, гаденыш. Все дальнейшие разговоры будут на твоем языке.

Он повернулся к охранникам и сказал что-то по-своему. Те выбросили сигареты и погрузились в машину. Алан бросил еще один взгляд на пустырь и тоже двинулся к авто.

***

Макаров открыл дверь ключом и вошел в квартиру. Внутри пахло чем-то вкусным, похоже, мама готовила обед. Или приготовила совсем недавно. Сергей бросил сумку в прихожей и снял пиджак, повесив в шкаф. Перед тем, как войти в комнату, он заглянул во внутренний карман, где лежал кошелек. Там оставалась пара оранжевых и с десяток бирюзовых и фиолетовых купюр. А еще сегодня на мобильный телефон пришло сообщение. Несмотря на то, что в последнее время они не общались, Петровский или кто-то из его окружения, вполне вероятно, что Славик, все еще перечисляли деньги…

– Привет, сынок! – негромко сказала мама, которая все это время сидела на диване в гостиной, не выходя встречать Макарова. Сергей виновато посмотрел на нее. После ссоры он так и не приходил домой, ограничившись тем, что отправил сообщение с предупреждением, что ночью его ждать не стоит.

– Привет, мам, – Макаров сел рядом с матерью и посмотрел куда-то в стену.

– Как дела? – дежурно спросила мама, – я волновалась…

– Дела нормально, – Сергей медленно кивнул, косясь на нее, – мам… ты это… прости меня. Я тут вспылил. Наговорил лишнего. Просто… – он набрал полную грудь воздуха и вновь соврал, – просто у меня были проблемы на работе. Я перенервничал. Прости меня, пожалуйста…

Сергей повернулся и посмотрел на мать. Та протянула руку и осторожно погладила его по голове. Макаров внутренне отругал себя за то, что теперь подобные проявления любви взывали у него неприязнь. Похоже, он и вправду черствел…

– Все хорошо, Сережа, – произнесла она, – я всегда тебя пойму, ты же знаешь… так что произошло?

– Да… – Макаров махнул рукой, – разногласия с начальством. Ну, Костик, он же, по сути, мой начальник. Вот и поносил его вчера, на чем свет стоит, – он через силу улыбнулся, чтобы лишний раз не волновать мать, – такова уж прерогатива подчиненных: ругать свое начальство последними словами…

Мама негромко рассмеялась и с любовью посмотрела на сына.

– Ну, сейчас-то помирились? – уточнила она, глядя Сергею в глаза.

– Да, – Макаров опять заставил себя улыбнуться, – сейчас все хорошо.

***

Арсен закрыл капот своей машины и, поежившись от пронизывающего ветра, закурил, окидывая взглядом двор. Снежинки стайками плясали в воздухе, улиц постепенно покрывал иней…

– Жестянщики… – констатировал Арсен.

Мимо прошел какой-то крепкий парень в сопровождении двух местных девиц. Арсен махнул ему рукой, приветствуя, после чего потерял к тому всякий интерес.

– Салам, Арсен! – он обернулся на оклик. Чуть в стороне, рядом с черным седаном стоял Алан собственной персоной и приветливо улыбался во весь рот.

– Салам, Алан! – сказал Арсен с легким удивлением, сделав неловкий шаг по направлению к нему.

– Нормально все? – Алан продолжал улыбаться, – ну и здорово! Уделишь мне минутку, кое-что обсудить надо!

– Обсудить? – Арсен приподнял брови и опасливо огляделся, – да не вопрос…

– Назад прыгай, родной! – Алан, все еще продолжая улыбаться кивнул на свой автомобиль, – не на улице же нам говорить! Холодно, да и не для лишних ушей, понимаешь меня? – он подмигнул, заметив, как напрягся Арсен.

Тот направился к машине и сел на заднее сиденье. Сразу бросилось в глаза, что Алан сидел на пассажирском, а за рулем находился кто-то из его людей. А еще один – высокий и крепкий, крупнее самого Арсена, сидел сзади.

– Салам! – негромко сказал Арсен, закрыв за собой дверь.

– Салам, салам…

В следующую секунду кавказец, сидевший рядом, ударил Арсена «под дых». Тот скрючился от боли и нехватки воздуха, но его сразу же схватили за волосы и дернули вверх.

– Алан, ты чего?! – выдохнул Арсен, лихорадочно глотая ртом воздух.

– Ты с кем меня свел, п…р гнойный?! – Алан повернулся к нему. Ничего дружелюбного в его взгляде уже не было, улыбка, с которой он приветствовал Арсена, испарилась в мгновение ока.

– Что? – Арсен изумленно округлил глаза, – ты о чем, Алан?!

От нового удара в глазах потемнело. Опять резко подняли за волосы, не давая отдышаться. Алан поднес свое лицо почти вплотную.

– Я о тех щеглах, которых ты, с…а помойная, на меня вывел! – прошипел он, – тачки и вся х…я! Теперь догоняешь, о чем я? Может, вывезти тебя на пустырь и прирезать, как барана?

– Алан, ты чего? – взвизгнул Арсен, задрожав от страха, – ты о Джамале? Так когда это было, больше года назад? Ну ровно же все было, разве нет? – он со смесью надежды и ужаса смотрел на Алана.

– Значит, теперь неровно! – отрезал тот, – за твоим Джамалом и его петухом другом косяк, сечешь?

– Алан, а я-то причем? – взмолился Арсен, – они мне не друзья…

– Ты вывел этих о…х щеглов на меня! – выкрикнул Алан, – а значит, отвечаешь за свои действия!

Нижняя челюсть Арсена не просто задрожала. Она в прямом смысле начала ходить ходуном. Кавказец рядом с ним презрительно скривился, разминая крупные кулаки.

– Алан, да я даже не в курсе, о чем речь! – прошептал Арсен, – я тебе клянусь, у меня с ними дел нет! Я даже не знаю, о чем речь идет, ну пойми ты, ну не при делах я, что бы там ни было, правда!

Пару секунд Алан и его охранники смотрели на окончательно перепуганного Арсена. Затем Алан, набрав полную грудь воздуха, сказал:

– Ладно, допустим, я тебе верю. Но! – ледяным тоном добавил он, когда Арсен облегченно вздохнул, – это ничего не меняет. Свел меня с ними ты. Значит, ответить все равно нужно. Да не трясись, убивать не буду! – он усмехнулся, – мне от тебя пока только информация нужна…

– Г-говори, Алан, – заикаясь от страха, произнес Арсен, – все, что угодно…

– Короче, на днях поблизости могла крутиться вот такая машина, – Алан показал ему листок бумаги с маркой и цветом внедорожника, – знаешь что-нибудь об этом?

– Н-нет, – Арсен покачал головой.

– Так узнай! – рявкнул Алан, запустив в него бумажкой, – побазарь с местной шпаной, синяками, барабанами! Кто-нибудь мог ее видеть! Меня интересует местонахождение тачки, понял?

– Понял, Алан! – Арсен несколько раз лихорадочно кивнул, – я найду ее.

– Надеюсь на это, – Алан удовлетворенно кивнул, – ради твоей же сохранности. Еще. Где живет этот, Джамал, или как там его… не гони мне, что не знаешь этого! – он злобно сверкнул глазами.

– Знаю, Алан, знаю! – поспешно выговорил Арсен, – вот в той многоэтажке напротив! Седьмой этаж, семьдесят третья квартира!

– Хорошо, – Алан снова кивнул, – свободен, Арсен. Пока.

– Алан, – в последний момент Арсен обернулся, – а что стряслось-то?

– Не твое дело! – отрезал Алан, – свободен, тебе сказали! Не вздумай сквозануть никуда!

Арсен молнией вскочил из машины. Люди Алана проводили его насмешливыми и недружелюбными взглядами.

– Ну что, Алан, навестим этого Джамала? – спросил тот, что сидел за рулем.

– Нет, – Алан покачал головой, – не сейчас. Подождем вечера. Заодно, может, этот шут что-нибудь нароет по тачке. Оставьте человека около той высотки, пусть пасет этого Джамала. Может, он и сам куда введет…

– Я понял, Алан, – водитель кивнул и достал из кармана куртки сотовый телефон.