Текст книги "Грани миров"

Пришествие красных королей

Черный дым навис над Стичхоумом! Он почти никогда не рассеивался. Разве что в короткие летние промежутки когда солнечным лучам иногда получалось пробиться сквозь плотные слои густого промышленного дыма. Жители Стичхоума называли это явление «проседью» и иногда радовались ей, когда она над ними случалась, ведь иной радости они просто не знали. Все из-за выстроенных вокруг города громадных стен, потому что дальше за их пределами простиралась бескрайняя пустыня, ее темно-коричневые пески до сих пор заражены (по мнению жителей) радиацией – отголосок той последней ужасной ядерной катастрофы, что наступила на весь живой мир как тяжелая и яростная ступня злого многоликого великана.

Теперь, чтобы выжить и сохранить хотя бы этот уцелевший островок последнего человеческого оплота, выжившим приходилось помногу работать на благо единственного сохранившегося еще с тех доядерных времен гепротектора – устройства, что снабжало последний уцелевший оплот целебным электричеством. Такой привычной и желанной для всех электроэнергией. Тогда как прочие электрогенераторы разрушила война, гепротектор единственный в мире сохранил себя для людей, оставив за собой господствующее право дарить людям то, от чего многие поколения середины 21 века, не отвыкнут уже никогда. Его желтые круглые экраны горели всякий раз, когда он поглощал огромные пласты топлива, добытого людьми с таким непосильным и тяжким трудом.

Городские просторы Стичхоума теснились, в то время как огромная, почти бездноподобная яма, состоящая из многих кровеносных артерий прорытых шахт, расширялась еще больше; ее маленькие тусклые огоньки углублялись все дальше, и иногда казалось, что вот еще чуть-чуть и достигнут раскаленного земного ядра, что обрушится на них великой расплавленной болью. Все ради утоления его постоянно голодной и требующей насыщения неукротимой жажды полониевой руды, жизнь которой увы исчислялась недолговечными, но драгоценными минутами, ради коих все это затевалось и скармливалось в раскаленных печах гепротектора. Такими же печальными и недолговечными были минуты домашнего отдыха жителей Стичхоума перед голубыми экранами телевизоров. Именно это короткое время превратилось в столь сложный и почитаемый многими культ, о котором мечтал всякий, кто работал на благо гепротектора. Железный, суровый и вечно голодный Бог, однажды он вытеснит всех, и тогда высокие монолитные стены придется разрушить, дабы продлить титаническую тяжбу ради сиюминутных электрических удовольствий. Но стены не снесли. Дома жителей Стичхоума сплоченно теснились вокруг божественной многоярусной шахты, Готторн Хейз продолжал описывать вокруг нее круги, с привычной, как многие могли о нем подумать, бесцельной невозмутимостью и непостижимой многострадальной печалью в серых, оплывших от продолжительной бессонницы глазах. Днем он работал в шахтах как и все в этом городе, но под конец многочасового рабочего дня он выбирался из шахты на общем подъемнике, выходил на протоптанную земляную дорогу, на свой привычный каждовечерний маршрут.

Со стороны казалось, что Готторн не ведает усталости, было в нем что-то не надрывно-металлическое, что не могло сломать его волю, поддаться искушению и влиться в общее будничное стадо оголтелых фанатов электрических ощущений!

Он шагал по протоптанной дорожке, лишь иногда вглядываясь в кромешное вязкое горло бездны, за которой еще сотни неисследованных и не испещренных тоннелями кусков земли с залежами столь ценного полония. У Готторна защемило сердце, но он стойко переносил эту горечь, не показывая никому своих эмоций. В душе он боялся что, то – во что он поверил – не более чем сон. Или того хуже: слишком правдоподобная иллюзия, но такая глубокая, такая манящая в своем исключительной благосклонности, что не поверить в это просто невозможно! И Готторн верил! Всей душой верил, он догадывался, а точнее знал, что иначе умрет – это была его личная «проседь» сквозь черную пелену непроглядного тумана и мира, где царственно правит бездушное, прожорливое железо.

Его останавливали и он иногда с ними беседовал, теми немногими кому это было интересно.

– Зачем ты мучаешь себя? – спросил один.

– Я не мучаю, я просто хожу.

– Ради чего?

– Ради «проседи», ради того последнего что мне хотят подарить.

– Сдается мне, ты просто сошел с ума, – с сочувствующей иронией произнес один из его немногочисленных собеседников.

– Как знать? – невозмутимо отвечал Готторн. – Но мой поезд все равно приедет, – утверждал он.

– Какой еще поезд?

– Тот что заберет меня отсюда!

– Ну-ну, – усмехнулся прохожий.

Так было много раз. Зачастую всегда Готторн Хейз утверждал одно и тоже, упоминал о поезде, который приедет сюда за ним. Людям, что интересовались у него, эта сказка поднимала настроение, они смеялись, дразнились и крутили пальцем у виска, а Готторн все также и неизменно шел по кругу, все больше обрастая «славой» сумасшедшего дурачка, никто ему не верил. Жители Стичхоума слишком «избаловались» сгущенной тьмой и узкими внутренними мирками, скудные потребности которых решались всего за один вечерний сеанс: телевизор, массажные электрокресла, свежеприготовленная на том же электричестве еда, выдающаяся из щедрых жарких печей гепротектора. Обилие сиюминутных возможностей возводило на глаза серые шоры, и жители Стичхоума неизменно слепли от гнетущего, отупляющего рассудок режима!

Никому из них уже не нужно быть уникальным, неповторимым – серости и черноты хватало всем! Никто не желал ничего менять. Никто не хотел меняться!

Готторн слабел. Силы его постепенно покидали – слишком велик Гепротектор царственно зрящий вниз. Истинный господарь всея электричества!

Готторн все шел, ноги его уже заплетались, взор рассеянно цеплялся за малейшие желтые точки огоньков, горящих в окнах окрестных домов. В ночном полумраке, Готторн, когда проходил мимо 12 дома, случайно приметил яркую красноватую точку, она чуть подрагивала и гасла, а иногда ярко вспыхивала, и можно было подумать – это чей-то злой глаз, уставившийся на него из темноты. Но, как оказалось, это было всего лишь чья-то сигарета, а ее владелец многозначительно разглядывал отчужденно шагающего Готторна. «Зачем он сюда пришел? Почему он не дома и не отдыхает как все. Ему что-то нужно или он просто вышел на улицу чтобы покурить?»

Готторн не собирался это выяснять, но отчего-то внезапное появление незнакомца придало ему сил. Готторну шагалось теперь немного легче чем раньше. Незнакомец, легко расставшись с докуренной сигаретой, неторопливо вышел на протоптанный Готторном круг. Его вкрадчивые шаркающие шаги, казалось, преследовали его. Шорох разбросанной всюду каменной гальки настораживал и Готторн был вынужден взволнованно обернутся, но не остановиться. Незнакомец неутомимо шел за ним, держась на почтительном расстоянии, возможно, дожидаясь от него вопроса, а может ему были нужны ответы.

Готторн этого не знал и тогда, развернувшись к темной преследующей его фигуре лицом, с молчаливой опаской посмотрел на него. Незнакомец размеренно вытащил руки из карманов, заинтересованно спросив:

– Почему остановился?

– Я не знаю кто вы, – как можно более спокойно отвечал ему Готторн, в то время как целая плеяда эмоций вертелась у него в душе и голове. – Зачем вы пошли за мной?

– Просто потому что пошел, – голос незнакомца был приятным и, если можно такое сказать, дружелюбным, но что-то в нем было и немного отталкивающее.

– Потому что интересно! – признался незнакомец, выходя к Готторну из тени, закрывающей его лицо и фигуру.

Это был мужчина представившийся как Ласло, ненамного старше Готторна. Его серое, чуть уставшее лицо, миролюбиво улыбнулось и возникшее между ними напряжение как будто совсем рассеялось. Возникала симпатия.

– Ты ведь не против, если я присоединюсь к тебе? – осторожно поинтересовался Ласло, в то время как его серые с лукавинкой глаза немного расширились и будто бы сверкали в ночном сумраке города.

– Обычно я хожу один, – бесцветно произнес Готторн, немного сощурив глаза: возможно этот неприятный свет всего лишь показался ему, в последнее время Готторн все чаще видел в темноте что-то, что обычные люди привыкли по своему обыкновению не замечать.

– Я могу так же как и ты молчать и не разговаривать, для тебя ведь главное тишина и полное сосредоточение не так ли? Можешь на меня рассчитывать!

– Но у меня есть цель! – воскликнул Готторн. – Ради чего тебе за мной идти?

– Ради твоей теории о поезде, что бессовестно похожа на мою, – признался Ласло, – только за мной приедет грузовик! И мне также, как возможно и тебе, являлись во сне те странные люди в красных одеждах.

– Откуда ты взял, что они именно в красных? – испуганно изумился Готторн, потому что и его ночные визитеры приходили к нему в красном одеянии. «Я никому не говорил об этом, как он может знать?» – Готторн уже вслух задал ему этот же вопрос.

– Успокойся. – мягко попросил он. – Не тебе одному снятся пророческие сны! И я их видел! Слышал их спокойные, местами звенящие голоса и такую же просьбу.

– Ходить кругами? – спросил Готторн.

Ласло отрицательно покачал головой.

– Путешествие иного рода, а восприятие еще более туманно, чем твоя первоочередная задача – наша общая цель!

– Я не понимаю.

– И я тоже. Они мне сказали, что-то здесь обязательно будет, и не важно поезд или грузовик. Желтые глаза гепротектора однажды погаснут, но пока он пожирает наши силы, у нас еще есть время! – Ласло посмотрел туда, где горели желтые огни, мелькали суетливые тени людей, готовящихся ко сну.

– Думаешь, спасти их? – спросил Готторн.

– Я думал об этом. Много, признаюсь, думал! Когда-то мой отец еще до войны часто говаривал мне, иногда даже смертельно заболевшему пациенту, нужна последняя лечебная инъекция. Мы свой мир уже потеряли, оставив посреди ядерной пустыни последнюю цепкую надежду на возрождение. Но знаешь Готторн, раковая опухоль переросла из жестокой политики в религию бездушного железа! Нет ничего хуже слепой веры в него! Нет ничего хуже обыкновенного, увядающего прозябания! Мы прозябаем Готторн! Опять! Скоро мы себя разрушим окончательно…

– Если не введем лекарство. – задумчиво отчужденно закончил за него Готторн.

– Знаешь, иногда мне кажется что наш нынешний мир – застрявшая песчинка на больном глазу великана. Гепротектор – это протез который он носит, чтобы другие великаны не слишком чурались его увечий.

– Странно… и мне тоже так показалось, – тепло улыбнулся Готторн, – очень странно. Я ведь когда ходил вокруг этой глубокой шахты и правда думал, что своей ходьбой «утешаю» чей-то глаз, можно сказать, что даже вычищаю его!

– Хм… – задумался Ласло, – ты понимаешь? Мы ведь оказывается многого не знаем.

– Давай лучше пройдемся! – предложил Готторн, приобняв Ласло за плечи.

– Чудно поговорили! – сказал Ласло, посмотрев в непроглядный чернеющий мрак небесного купола…

***

– Прошу, подойдите ближе, мне нужно что-то вам сказать…

Скрежет металлических ножек кресла отозвался противным звуком в ушах.

– Я слушаю.

– Снимите, пожалуйста, повязку, мистер Клеменс.

Сняв повязку, Берт увидел сосредоточенное лицо врача, его облаченные в латексные перчатки руки коснулись лица Берта Клеменса, аккуратно промяв ему скулы и чуть оттянув вниз веки.

– Что чувствуете?

– Я хочу перестать быть киборгом, – отшутился Клеменс, – мне надоели эти вечно ползающие цифры и коды, в которых я ничего не смыслю! Когда имплантируют нормальный глаз и что с моим старым? Вы так мне ничего и не объяснили.

Доктор отсел от Берта Клеменса, и привычно устроившись за рабочим столом кабинета, многозначительно вздохнул, сцепив перед собой пальцы, произнес:

– Видите ли мистер Клеменс, вы перенесли тяжелейший разрыв кровеносных сосудов, а затем пошло нагноение, ваш больной глаз приказал долго жить, и мы, чтобы спасти ваш организм, имплантировали вот этот нано-электронный протез. Понимаю, что он приносит вам некоторые неудобства, но уверяю вас, мистер Клеменс, как только ваша глазница избавится от останков последнего разрыва и завершится ликвидации мертвых клеток, обещаю, мы тут же предпримем все меры. Прооперируем вас снова.

– И у меня будет нормальный глаз? Не эта железная хрень?

– Обещаю, что будет, только надо немного подождать.

– Немного это по вашему сколько?

– Еще несколько дней, принцип его работы по истине уникален и безболезнен. Все, что нам нужно – это действие всего нескольких нанитов. Этого более чем достаточно для вашего скорейшего выздоровления!

– Да доктор, прежде чем я уйду и появлюсь здесь снова, я хотел бы у вас узнать, это по вашему нормально что мне снятся такие сны?

– Какие?

– Ко мне приходят странные люди в красных одеждах, очень странные, я не вижу их лиц, но они меня постоянно в чем-то убеждают, вот, например, в прошлый раз они мне сказали, чтобы я дождался поезда. Это что же по-вашему, мне им надо верить?

Доктор сдержанно и многозначительно цокнув языком, подался к сидящему напротив него Клеменсу, произнес:

– Еще несколько дней, мистер Клеменс, и мы вам имплантируем новый здоровый глаз, а пока… ну… придется немного потерпеть, тем более, наниты – довольно своеобразный продукт наших исследований, их нераскрытый потенциал нам только еще предстоит изучить. Тем более, что программа «Красных королей» – это пока единственный на сегодняшний день аналог их стимуляции. Если они вам будут снится, пожалуйста мистер Клеменс, не обращайте на это никакого внимания.

Григорий Неделько

Доктор Пауз

Недавно прошёл слух, что доктор Пауз вернулся. Одни говорят, он опять взялся за старое, а другие утверждают, что он никогда не прекращал своих дел с прошлым. Может быть, с того момента, как всё началось, он уверенно шёл к намеченной цели. Что, вы не знаете, кто такой доктор Пауз? Нет, он отнюдь не врач. Если уж на то пошло, он не имеет никакого отношения к медицине и не обладает докторской степенью. А впрочем, если вам интересно, давайте я расскажу историю этого загадочного человека.

Впервые уникальные способности проявились у него в шесть лет. В тот день он играл во дворе со своим другом Ником. У Ника был красивый резиновый мячик. Мальчик, который в будущем станет доктором Пауз, очень хотел получить эту игрушку. Он просил отдать её, предлагал взамен пластмассовых солдатиков, но Ник наотрез отказывался. В конце концов, последнему так надоели эти просьбы, что он сильно толкнул друга. Малыш «Пауз» вывалился из песочницы и больно ударился ногой.

Вечером Ник не вернулся домой, но там его никто уже и не ждал. Исчезли семейные фотографии, на которых был запечатлён озорной мальчуган, его вещи и игрушки пропали. А самое удивительное, что родители забыли Ника, будто и не было у них никогда сына. Из памяти их знакомых тоже навсегда испарились воспоминания о ребёнке.

И это был не единственный подобный случай: время шло, а исчезновения не прекращались. Наверное, в чём-то доктор Пауз ошибся, потому что им заинтересовалась полиция. Сохранился даже полицейский протокол, в котором записано, что этот «сверхчеловек» чётко осознавал свои действия. Такой вывод сделали служители правопорядка со слов доктора Пауз. Психиатрическую экспертизу провести не удалось, поскольку виновник событий исчез. Злопыхатели надеялись, что навсегда и не по собственной воле. Те же, кто был настроен более нейтрально, продолжали покупать газеты и смотреть телепередачи в надежде узнать что-то новое о его судьбе. Я помню точную дату этого исчезновения – 12 декабря, – так как оно сопровождалось всеобщими провалами в памяти. Казалось, Бог, по какой-то одному ему ведомой причине, лишил людей воспоминаний, причём исключительно позитивных, и сделал это в угоду доктору Пауз. Но то был не Бог – то был сам доктор Пауз.

Знаете, есть теория, что вселенная состоит из воспоминаний и существует только прошлое, а настоящего и будущего нет. Таким образом, весь мир, как живая стена, сложен из кирпичиков, фрагментов произошедшего. Но кирпичи неплотно прилегают друг к другу, между ними есть расстояния. Эти-то расстояния и называют паузами, эти миллимиллимилли… короче говоря, чрезвычайно маленькие промежутки времени. Зачем они нужны? Опять же по теории, к которой приложил руку сам доктор Пауз, в течение их реальность осмысливает происходящее. Как огромный компьютер, она анализирует случившееся, ищет ошибки, новые варианты развития событий. А когда приходит к какому-то выводу, кладётся новый кирпич.

Эта теория так и осталась бы теорией, если бы на свет не появился тот, кто мог вынимать из стены кирпичи. Потому-то журналисты и прозвали его «доктором»: найдя паузу до события и после него, он вырезал часть прошлого из действительности, словно ампутировал орган. Вот как из-за этого «доктора» люди теряли память. Вот как пропал Ник – его просто извлекли из стены реальности. И, похоже, доктору Пауз было всё равно, не разрушит ли он своими действиями стену. Либо он абсолютно чётко знал, как не погубить сущее.

И вот что интересно: почти всё, о чём я вам рассказываю, доктор Пауз сам поведал полиции, а та – журналистам. Кто знает, зачем новоявленному вершителю судеб это понадобилось. Может быть, ему захотелось славы – он же знал, что скоро исчезнет, и перед этим решил показать миру свою силу. А может, он всего лишь хвастался. Или просто делал, что ему хочется, то есть поступал так, как редко мог себе позволить. Сверхспособность накладывала свои ограничения и обязанности. Быть не таким, как все, очень сложно. Дар, или, если угодно, проклятие доктора Пауз неотступно преследовало его. Нигде не мог он чувствовать себя спокойно. Любые близкие отношения неизбежно наталкивались на преграду, выстроенную его способностью. И хотя никто не догадывался о ней до поры, он-то всегда знал о своей неординарности. Доктору Пауз было тяжело, иногда настолько, что он думал покончить с собой. Но «несуществующее» время лечило раны, помогало забывать обиды, уничтожало страхи и боролось с чувством вины. Вины за всё, что он натворил, а натворил он немало, особенно по молодости. Представьте, что вы обидели того, кто способен разобрать реальность по кусочкам. Используя всем известную фразу, он мог бы просто стереть вас с лица земли.

Но вернёмся к жизни доктора Пауз. Какое-то время этот необычный человек, можно сказать, не знал бед, но однажды против него возбудили уголовное дело. Произошло это незадолго до его исчезновения. Доктор Пауз поссорился с одной особой из-за того, что не хотел на ней жениться. Даму – её звали Сара – это очень задело. Поводом к ссоре послужил какой-то совершеннейший пустяк, вроде того, что возлюбленный забыл поздравить её с днём рождения. А затем пошло по накатанной. В итоге он дал подруге от ворот поворот. Но та оказалась на редкость злобной и мстительной, она решила засадить экс-бойфренда в тюрьму. Подстроила махинацию с ценными бумагами (доктор Пауз тогда работал в банке), подкупила присяжных. У Сары хватало денег – но не было способности менять мир. Говорят, её бесплодие – это месть доктора Пауз. Что ж, вполне возможно, ведь именно Сара могла сдать его полиции.

В истории этого человека (да и человека ли?) вообще очень много «белых пятен». Например, почему доктор Пауз не уничтожил протокол своего дознания? Может, дело в том, что он возвёл для себя рамки, выходить за которые нельзя? Не исключено. Кто знает, что ждёт за новым поворотом судьбы человека, поставившего себя выше Бога? Доктор Пауз решил не узнавать ответа на этот вопрос. По крайней мере, я так думаю.

И вот теперь, когда прошло уже много лет с момента его исчезновения, начались странные события. Люди стали жаловаться на плохую память. Совершенно неожиданно они забыли самые важные в жизни вещи: свадьбу, рождение ребёнка или другую исполнившуюся мечту. Свои радости и успехи. В общем, то, что человек никогда не должен забывать. А СМИ охотно подхватили эту сенсационную новость, и за несколько часов она облетела весь мир. «Доктор Пауз, – кричали заголовки, – настолько овладел своей способностью, что научился „красть“ жизни людей, несмотря на расстояния!». Во всяком случае, это приписывали именно ему, ведь у общества должен быть виноватый.

Не буду скрывать, я давно знаком с доктором Пауз, пусть и не очень близко. И как-то раз он проговорился мне – вероятно, именно потому, что мы не были близки. Мне кажется, он легче открывался тем людям, с которыми его ничто не связывало. Не знаю. Итак, он рассказал мне о своей необыкновенной способности, а потом – об одной давней мечте. Она была родом из его детства. Ещё маленьким мальчиком доктор Пауз хотел построить мир, где он будет кем-то вроде смотрителя. И этот мир должен был стать гораздо лучше нашего. Там, во вселенной детских грёз, нет убийств, насилия, лжи. Нет там и мужей, которые избивают и унижают жён, как делал это отец доктора Пауз. Нет подружек, жаждущих засадить вас в тюрьму. Нет всей той гадости и мерзости, что окружает нас. Вот какая у него была мечта.

Так что знайте, если вы случайно забудете что-то важное, что-то доброе и светлое, то, возможно, по его вине. Возможно, это доктор Пауз забирает у нас с вами кирпичики, из которых потом построит лучший, «дивный новый мир». Мир, в котором мы все когда-нибудь будем жить.

Или уже живём?

(Апрель-май 2011 г.)