Текст книги "Портной"

6

Катастрофическая потеря маны висела как дамоклов меч, угрожая отправить в «банку» на Землю. Кицум прекрасно понимал, что неудача разочарует и насторожит корпорацию. Расчеты оказались верны – память сохранилась на «входе», но здесь у него уже полноценное тело. Значит, ее наверняка не будет на «выходе». Он не сможет ничего рассказать. И, что еще хуже – и сам не будет знать причин провала. Боссы же предпочтут не рисковать и, не спрашивая разрешения, упакуют столь ценного специалиста в импланты.

Во второй раз его сюда уже вряд ли отправят. Придется доживать там весь срок ссылки, гадая, что же здесь случилось. Презирать и ненавидеть себя, корпорацию и новое тело, которое, скорее всего, переживет разум. А хуже старческого маразма Кицум не мог ничего даже представить.

Нет, он так просто не сдастся. Конечно, теперь придется выбрать «коня» подешевле, но ничего страшного. Плохо только, что феечка в гробике висит тяжелым камнем на шее. Но выплыть еще можно даже с таким. Даже после далеко не идеального старта. Главное, чтобы финиш запомнили.

И потому Кицум бежал так быстро, как мог, боясь посмотреть, сколько маны осталось. Он будто кровоточил ей, а в уме словно отщелкивал часовой механизм, роняя на весы смерти каплю за каплей.

За углом помпезного желтого здания наконец открылась площадь, на которой величественно возвышался портал «Чудо Рождения». Колоннада статуй образовывала правильную пентаграмму, а в ее центре колоссальная арка обрамляла гигантское зеркало. Идеально чистая поверхность одинаково равнодушно отражала низкие облака, дома с красными черепичными крышами и внушительный караул тяжеловооруженных гвардов. А вот шумной толпы духов в отражении не было, хотя они гроздьями висели на деревьях, кустах и скульптурах.

Люди же не замечали ажиотаж духовного сообщества и вели себя естественно и непринужденно. Легко одетые улыбчивые девушки профессионально демонстрировали модельную внешность, дефилируя у столов со штандартами. Представители гильдий терпеливо ожидали новых рекрутов, а чуть поодаль стояла телега с пустой железной клеткой, видимо, для устрашения. Взоры людей и духов были устремлены на портал, и Кицум торопливо занял место в толпе конкурентов, опасаясь пропустить следующую партию.

Вскоре по зеркальной поверхности пробежали легкие волны. Ее будто подсветили изнутри, и через несколько секунд оттуда вывалилась группа озирающихся и растерянных людей. Судя по виду, они пребывали в прострации, не понимая, где находятся и откуда пришли.

Толпа встречающих оживилась, и вперед вышел дородный детина с горбатым носом и квадратной челюстью.

– Добро пожаловать в измерение Шести Лок! – взревел он хорошо поставленным голосом. – Милостью светлого бога Ханувана вы призваны на сторону Империи, чтобы сразиться с Ордой – темным воинством Атмы, демоницы Хаоса и Похоти! Рекрутеры шести ведущих гильдий подскажут и объяснят, как выжить в нашем мире и получить статус наемника. Выбирайте одну из них, и лучшие из вас когда-нибудь пополнят ряды Императорской Гвардии! – Детина поднял руку и гордо продемонстрировал значок с белым лотосом.

– А что, если не хочу вступать в гильдию? – дерзко спросил кто-то из новичков. – Зачем сражаться против Атмы, о которой никогда не слышал?

– Тогда ты трус, дезертир и предатель! Такие тоже нужны! Их радостно встретят в песчаном карьере! – палец верзилы недвусмысленно указал на железную клетку.

Желающих отправиться туда не нашлось. Самые смелые пожали плечами и без особого энтузиазма разбрелись по гильдейским штандартам, где им что-то стали с жаром рассказывать. Оставшиеся разбились на пары и тройки и молча ходили вдоль столов, подбадривая друг друга взглядами.

Как предсказуемо…

Кицум удовлетворенно кивнул, найдя подтверждение своей версии. Портал стал идеальным фильтром и надежно блокировал воспоминания на входе и выходе. Раз раньше такого эффекта не было, то кому-то он выгоден. К примеру, тем, кто пришел сюда раньше. Если «братцы» говорили правду, то первая партия сохранила память, а это им давало огромное преимущество: они знали, что ничем не рискуют. Их ждут родные тела в измерении, которое кажется им настоящим. Иллюзорность смерти мгновенно превращает мир в игру, хотя он столь же реален.

Логично предположить, что тот же фокус сработает и на Земле, но без личного опыта у человека не возникнет уверенности. Сомнение, незнание истины превратит бессмертное божество в скулящую от страха тварь. Жалкую и хорошо управляемую. Пожалуй, память – это супероружие. Она есть – ты неуязвим, а если ее нет – ты жалкий раб предсмертного ужаса. На этом контрасте, вероятно, и держится местная власть. А потому все, кто знает тайну, для нее нежелателен.

Кицум сильно жалел, что сболтнул Дюббуку про «бардо в человеке». Такой секрет сохранить трудно, поэтому его обладатель опасен. Императорская жаба могла быть одной из тех «первых», а беспамятство очищает грехи любой реальности.

Пока Кицум мысленно путешествовал по темным лабиринтам местной иерархии, новички, наконец, определились с выбором и стали подписывать свои контракты. А у духов только начиналось самое интересное. Над каждым человеком подвесили невидимый для него цветной шарик.

– Первый лот! – громогласно объявил представительный обезьян во фраке и с бабочкой. – Мужчина под красным. Начальная цена тридцать маны. Кто больше?

«Сорок пять!». «Пятьдесят!». «Сто двадцать!». «Двести!»

Кицум удивленно вытаращил глаза. Двести? Откуда, если поначалу всего сто, а ведь сюда еще надо добраться! А у него осталось лишь… Он закрыл веки, считая.

Тридцать восемь! Всего-то! Да этого даже на стартовую цену едва хватит!

Дрожащие от волнения щупальца торопливо кликнули на гробик в инвентаре. Тот материализовался, и его крышка как бы нехотя отъехала в сторону.

– Чего надобно, старче? – недовольно прошипела Камея, щурясь от света.

– Расскажи про торги! Откуда у них двести? У нас-то чуть больше тридцати!

– Не у нас. У тебя! – строго поправила Ка. – Маны нет? Сам виноват. Нечего было феечек взглядом облизывать!

– Да сдались вы мне! Я гида брал, а не вамп… «благородную праноедку»!

– Так, возьми микро-кредит, педофил несчастный. Видишь того жирного слизняка под фикусом?

Кицум проследил за ее пальчиком и обнаружил рыхлое каплеобразное существо, задумчиво созерцавшее ход торгов на площадке. Два мрачных слизняка за его спиной настороженно вращали усиками-антеннами, видимо, отвечая за физическую безопасность босса.

– А какие проценты? – нервно заерзал Кицум, оценив устрашающий внешний вид кредиторов.

– Пятьдесят.

– В год?

Ему не терпелось укротить свою первую «лошадь». Сумма-то небольшая, при стабильной ренте ее быстро можно отбить.

– В день. Пятьдесят процентов от твоей маны, пока не отдашь всё! – злорадно поправила Ка. Хитрые глазки сияли от счастья.

– Но это же физически невозможно! Ты и так забираешь у меня больше, чем всё! Сто пятьдесят в день! – взвизгнул Кицум, негодующе потрясая тентаклями.

– Твои проблемы. Война войной, а обед по расписанию. Кстати, мой уже скоро.

– Буду сдыхать, залезу в выгребную яму! Туда за тобой никто не сунется! – угрожающе прорычал он, нащупав слабое место. Девчонка чистенькая и наверняка брезгливая. – Следующие две тысячи лет проведешь в дерьме, пуская пузыри и вспоминая, как выглядит солнце!

«Репутация с Камеей увеличена на двадцать четыре единицы. Срок привязки объекта сокращен на двенадцать часов. Новый статус: нейтральный».

– Ладно, остынь, мягкочленный. Всё не так плохо, – успокоила Ка. В ее взгляде впервые проскользнула тень уважения. – Да, лучшие особи тебе не по карману. Подождем немного, вдруг задохлика какого оставят. Чуть подкачаешься и пересядешь.

– А разве так можно? – удивился Кицум. – Они же все будут заняты!

– Так ты мужик или тряпка? – подняла бровь феечка. – Перекупить, обмануть, вызвать на дуэль, просто убить – мне рассказывать все варианты? Некоторые умудряются договориться с «конем», чтобы тот скинул «наездника».

– Они же нас не видят, не слышат?

– Кого-то слышат, кого-то нет, – пожала Ка плечиками. – Шизофрения дар, а не болезнь. К сожалению, мало кто способен его с толком использовать.

Новая информация вселила надежду. Кицум немного успокоился и стал терпеливо ждать своего часа. Первую партию попаданцев разобрали очень быстро. Меньше пятидесяти цена так и не опускалась. Не опустилась она и на второй группе. И даже на третьей.

«Тридцать пять» – в очередной раз констатировал про себя Кицум, всё больше мрачнея. Опустится меньше тридцати, и он труп. На выживание не останется даже теоретических шансов. А ведь кровососка не шутит. Обед действительно скоро. Только не в «банку»! Пусть тогда уж сосет всё. Лучше сразу же сдохнуть!

«Последний лот! Тридцать!» – объявил глашатай, показав на дрожащего и бледного подростка. Сорок килограмм веса на тоненьких ножках. Почти зародыш: чихнет – и помрет от испуга.

– Тридцать два! – прошептал Кицум, особенно ни на что не надеясь. Духов много. Заберут даже этого страшненького.

– Тридцать два! – услышал его обезьян. – Ставки еще будут?

Насмешливое молчание. Неужели?

«Тридцать два, раз!» – стукнул молоток, наполняя Кицума светом надежды.

– Пожалуйста, уступи! Второй день стою. Тридцать маны всего… Я умру, умру… – вдруг жалобно прорыдало пушистое шарообразное существо, протягивая к нему лапки.

Сдурело, что ли?! Пошло нахрен! Да я сам сейчас сдохну! Это единственный шанс!

Цепочка возмущенных и стремительных мыслей пронеслась в уме, не вызвав ни капли сочувствия. Кицум презрительно скривился, не отрывая жадного взгляда от вожделенной цели. Эта жалкая человечина только его!

«Тридцать два, два!»

«Пожалуйста, пожалуйста! Мне так страшно…»

«Тридцать…»

«Снимаю ставку!» – изумленно услышал Кицум свой вопль.

– Беру за тридцать! – с благодарным воем тварь бухнулась ему в щупальца.

«Репутация с Камеей увеличена на сто девяносто две единицы. Срок привязки объекта сокращен на четверо суток».

– Идиот! Тупой идиот! – возопила феечка, потрясая крошечными кулачками. – Беги к тому красному дому! Живее!

Переспрашивать уже некогда. Она права. Идиот не мог быть Черным Властелином. С этим придется смириться.

Не сомневаясь в диагнозе, Кицум помчался сломя голову в подсказанном направлении. Видимо, и местные боги были ошарашены его глупостью, и потому позволили безнаказанно прошмыгнуть через частокол человеческих ног. Двигались те быстро и непредсказуемо, но неожиданно прыгучий комок щупалец преодолел и эту смертоносную полосу препятствий.

«Хватай!»

Новая команда заставила бездумно вцепиться в пролетающий мимо конский хвост. Всадник спешил. Кицум подлетал в такт ударам копыт и больно бился о мускулистую лошадиную задницу. Он ничего не видел. Улица размылась в неясную серую полосу.

«Отпускай!»

Послушно выполнив новое указание, Кицум понял, что летит по параболе.

Глухой шлепок падения во что-то мягкое и подозрительно теплое. «Двадцать – два!» – проревело откуда-то сбоку. Глаза протереть не получилось – щупальца эту зловонную кашицу только размазывали.

«Двадцать – трр…»

– Двадцать пять! – завопил он вслепую, понимая, что находится на аукционе.

Интересно, кем здесь торгуют? Хотя уже неважно. Мана кончалась. Сейчас его устроил бы и хромой таракан. Впрочем, в голове и своих с избытком. Как можно было так облажаться с «подарком»?

Кицум безмолвно взвыл, не в силах простить себе той секундной слабости.

«Трр-ри! Ставок больше нет. Продано головоногому!»

Он облегченно выдохнул. Кого-то всё же купил. Тело возмущенно гудело, остывая от неожиданных перегрузок в вонючей и вязкой субстанции. Скорее всего, свежий конский навоз. Такой запах ни с чем не перепутать.

– Ка? Ты здесь? – щупальца скользили, и вызвать гробик щелчком не вышло.

– Не вздумай меня сюда вываливать! – рассержено прошипело из инвентаря.

– Помоги сориентироваться! Ни хрена не вижу! – промямлил Кицум.

– Ползи прямо! Там фонтан!

Отлично! Кицум доверчиво посеменил вперед и, спеша избавиться от въевшейся вони, развил приличную скорость. А через несколько шагов поплатился за самоуверенность. Впечатавшись в ограждение, его тельце едва не превратилось в блин.

Пространство ожидаемо взорвалось унизительным хохотом: «Куда прёшь, ктулху? Бери правее, вонючий!».

Реакция окружающих привела в бешенство. Мир скуп на доброту, но щедр на боль – физическую или ментальную. Это ни хорошо и ни плохо. Просто так он устроен.

Прохладная вода показалась истинным раем. В ней Кицум почувствовал себя почти богом. Неуклюжее на суше тело наконец обрело ловкость и силу. Он плескался, точно ребенок, смывая грязь как внешнюю, так и внутреннюю. Ум наполнялся медитативным покоем и гармонией. Жизнь налаживалась.

– Осторожнее там! Ногти красила, чуть лак не разлила… – пожаловались из гробика на неожиданную турбулентность. – И живее с покупкой! Мана на донышке! Я сейчас ее съем!

Кицум едва сдержался, чтобы не выругаться – водная идиллия разрушена безжалостным кровососом. Впрочем, блондинка всё равно насквозь его видит, а репутацию с ней лучше не опускать. Отношения только стали налаживаться и, возможно, получится избавиться от чудовища раньше. Сейчас Ка его спасла, и он был даже ей благодарен.

В теле наблюдалась приятная свежесть и легкость, а вот ум погрузился в тяжкое предчувствие катастрофы. С большим сожалением Кицум покинул гостеприимный фонтан и отряхнулся как мокрый пёс. Надо спешить – оставшейся маны хватит минут на десять. Возможно, и меньше, если расход зависит от его активности.

Кицум не стал проверять расчеты и поковылял через толпу на голос аукционера. Всё это время тот продолжал объявлять лоты. Ставки на те же двадцать-тридцать маны, не выше. Цены здесь меньше, но выкупать «коней» почему-то никто не спешил.

7

– Двадцать маны – два! Двадцать маны – три!

Как оказалось, потенциальных покупателей совсем немного. Много было праздных зевак. Никто не торговался даже за такую ничтожную сумму. Одни презрительно фыркнули, другие даже не слышали объявлений, оживленно обсуждая что-то, а третьи развернулись и ушли. Похоже, местные духи тут просто приятно проводили время.

Штабеля клеток, запах мочи и прелого сена – аукционом это место назвало бы существо только с очень богатым воображением. На табуретке сидел голый торс в зеленом трико, накрытый шляпой с загнутыми вверх полями. Высокую тулью украшали дивное сизое перо и серая лента с множеством вырванных у кого-то зубов. Некоторые выглядели очень свежими, но на дантиста парень походил мало – тело покрывали продольные шрамы от чьих-то когтей, одного уха не было, кожа обветрена. Он спокойно дремал. На коленях лежал лук, за спиной колчан со стрелами, а на плече уютно устроился аукционер – косоглазый бельчонок.

– Ставок нет. Лот снимается с аукциона! – разочарованно объявил зверек.

– А где мой? – беспокойно спросил Кицум, озираясь. Не своего же «Робин Гуда» тот продает? А сновавшие вокруг по делам люди едва ли могли быть предметом торга. Они все были уже кем-то заняты.

Белка небрежно махнула лапкой, показывая на некрасивую сутулую девушку. Та безуспешно пыталась вытащить из клетки крупного и отчаянно упирающегося черно-белого зверя.

Кицум болезненно скривился.

Женщина? Нет, только не это! Управлять существом с принципиально иным мышлением малоприятно и вредно для психики. Перспективы сомнительны, а финал непредсказуем.

Но что еще делать? С таким запасом маны уже не до выбора. Спасибо Камее хотя бы за это. Подросток, которого уступил пушистику, был тоже не богатырь.

Дав себе обещание пересесть при первой возможности, Кицум уныло поплелся к покупке. Еще бы разобраться, как ее оседлать. А потом и объезжать надо…

Подкравшись к цели, он ухватился за штанину и подтянулся. Девушка почувствовала прикосновение и обернулась. К счастью, зверюга, которую она отковыривала, глухо заворчала и отвлекла внимание.

– Куда прешь? – вдруг злобно фыркнули сверху. – Занято!

От неожиданности Кицум расслабил присоски на щупальцах и шлепнулся в пыль. На шее девушки недружелюбно зыркало румяное круглолицее существо. Колобок с ножками, видимо, начисто объедал бедняжку. Иначе ее болезненную худобу объяснить было трудно.

Занято? Как так? Он только что купил это двуногое!

Кицум растерянно попятился и побежал к белке, чтобы устроить скандал, но та и сама всё видела.

– Ты что? Здесь не продают людей. А та особь покупает для себя пета. Как раз твой лот достает! – острый, чуть загнутый коготок показал на девушку. – Орешек х-хочешь?

– Послушайте, «как-вас-там-зовут»! Я покупал человека, а не зверя! – возмутился Кицум.

– Мы вслепую не торгуем. Весь товар на виду. А меня зовут Клара! – ее контральто мало подходило мелкому пушистому грызуну. – Всё легально, лицензии и сертификаты в полном порядке. Звери привиты, к лотку приучены. Карл ловит, Клара продает. Он людям, я духам. И все довольны. Есть претензии – пишите заявление. Нам не нужны проблемы. Вернем ману через десять дней, как положено по закону. Но комиссионные удержим.

– У меня нет ни маны, ни времени! Какие еще комиссионные?! – заверещал Кицум, заставив духов-зевак испуганно вздрогнуть. Те с жадным любопытством следили, как разворачивается конфликт. Казалось, они жмурились от удовольствия, питаясь чужой энергетикой и эмоциями.

– Минимальные. Две маны в вашем случае! – холодно отрезала белка, скосив глаза так, что они едва не выпали на нос. – Орешек н-надо?

– Да засунь себе в зад свой орех! – разозлился Кицум, щелкнув щупальцем точно кнутом. Получилось неожиданно звонко. – Что со зверями, на которые вообще не было ставок?

– Они снимаются с аукциона, – обиженно сверкнула глазками Клара. – Их можно взять даром. На вашего как раз никто не претендовал! – мстительно добавила она, улыбаясь.

– А на кой черт я тогда его покупал? Что за…

Кицум набрал воздуха, чтобы предъявить обвинение, но так и не успел сформулировать мысль.

– Ам! – феечка больно цапнула щупальце, выскочив из инвентаря, точно заводная кукушка из часов с гирьками.

«Внимание! Критический уровень маны: одна единица!» – заплясали в глазах кровавые шарики.

– Но почему сейчас-то?! – с досадой простонал Кицум, слабея.

– Не могла больше терпеть. И так долго сидела! – хищно облизнулась Камея. – Чего ты влез со ставкой? Я давала команду?

Кицум молча развернулся и побежал к «девушке с колобком», которая по-прежнему с кем-то возилась. На выяснение отношений времени уже не осталось. Счет шел на минуты, возможно, секунды. Там, в большой деревянной клетке, яростно ворочалось что-то мохнатое и почти круглое, отчего она едва не подпрыгивала, угрожая вот-вот развалиться на части.

Все «наездники», которых Кицум видел раньше, сидели на шее или плечах. Но где они у шарообразной, вертящейся, точно юла, твари? Что, если их вообще нет?

Предположив, что голова должна быть самой высокой точкой, он торопливо полез наверх. Это стало ошибкой – его едва не размазало по потолку. Глухо рычащий под ним меховой ком кувыркался и дергался, не собираясь сдаваться ни сутулой девушке, ни головоногому духу.

Да что за тупая и бешеная зверюга?!

В ушах зазвенело, к присоскам на щупальцах приклеилась шерсть, а в уме будто тикал метроном, отбивая последние секунды «духовной жизни». Всё прыгало перед глазами, словно он оседлал взбесившийся мяч. Черно-белые пятна окраски размывали звериный силуэт до полной неразличимости частей тела. Ощущение верха и низа исчезло, и Кицум полз по шерсти, ориентируясь лишь на раздраженное фырканье. Он искренне надеялся, что его издавала именно пасть, но до конца не был в этом уверен.

К счастью, щупальца нашли не хвост, а аккуратные круглые ушки. Под ними, наконец, обнаружилась морда со злыми бусинками глаз. Черные пятна вокруг них напоминали очки, а скорее, даже маску разбойника.

Панда! Большая злющая панда! Ну, и как объезжать? И как выжать из нее ману?

– Быстрее! Сконцентрируйся на ее ауре, – подсказала Камея, переживая за обоих. – Пощупай зверя как бы изнутри, пробейся через его защитное поле!

Где щупать? Сконцентрироваться? В таком-то бедламе?

Кицума мотало, точно ковбоя на диком быке. Животное чувствовало на себе чужака, а родео с разъяренной пандой грозило убить раньше, чем кончится мана.

На миг действительно мелькнуло ощущение некого энергетического барьера, который, видимо, и надо было как-то пробить. И в этот момент бесноватая тварь с силой ударилась головой о клетку. Наездник неудачно оказался между ними, и его тело повторило рисунок решетки, точно блин в вафельнице.

В голове будто взорвали гранату – вспышка боли, отозвавшейся во всем его существе. Несколько щупалец безвольно обмякли, а оставшиеся уже не могли удержать наверху тело. Из последних сил они вцепились в медвежьи уши, но понемногу разжимались, ослабляя хватку. Кицум отчетливо понимал, что вот-вот отвалится и упадет в пыль, где его мгновенно затопчут. Он с нехорошим свистом дышал и едва шевелился, точно медуза, выброшенная морем на горячий песок.

– Соберись, не сдавайся! Не можешь его обуздать?! – хлестнул по гордости крик Камеи.

Нет! Он не вернется в «банку»! Под ним ведь даже не человек! Это всего лишь животное!

Не обращая внимания на боль, Кицум вновь поймал «поле», словно сузив сознание в прожигающую ментальный барьер точку. Животное в панике, но его аура теплая, текучая и живая! Надо лишь не ломиться в нее так нетерпеливо и грубо. Она поддастся, если входить аккуратно, бережно. Непрерывно и очень настойчиво.

«Я свой. Мы с тобой одной крови…» – прошептал Кицум, гипнотизируя панду всплывшей цитатой из Киплинга.

Но та не поверила и вырвалась из клетки, сбив несчастную девушку с ног. Белка пронзительно заверещала, духи-зеваки бросились врассыпную, а Карл, наконец, проснулся и вскочил, еще не понимая, куда бежать, в кого стрелять.

Поднимая клубы пыли, панда мохнатым тараном наматывала круги возле фонтана, пытаясь избавиться от пугающих голосов в голове. Прохожие прижались к стенам, некстати проезжавшая карета опрокинулась, и кони поднялись на дыбы. Широко расставив руки, Карл отважно встал на пути зверя, но тот его попросту не заметил. Двести килограмм мяса и сала подкинули беднягу высоко в воздух, даже не потеряв в скорости.

«Верните деньги! Он мне больше не нужен!» – закричала девушка из клетки, как только надежно заперлась изнутри. Дверь в нее рвал народ снаружи, но неудавшийся петовод никого к себе не пускала.

Кицум наконец пробил брешь в энергетической защите животного и теперь пытался взять управление на себя. Учиться времени не было, поэтому он действовал наугад, «дернув» невидимые нитки-поводья. Как оказалось, они отвечали за передние лапы. Панда «забыла» перенести их вперед и кувыркнулась через голову. Тяжелое мохнатое ядро полетело прямо в подбегавший отряд стражников, обеспокоенных необъяснимым шумом и хаосом на прежде сонной и мирной улице.

В боулинге такой эффектный удар назвали бы страйком. Тяжеловооруженных солдат разбросало, как кегли, что ожидаемо расценили как посягательство на жизнь и здоровье сотрудников правоохранительных органов.

Вжавшись в плотную шерсть, Кицум понимал, что шутки кончились, и оказался прав. Тяжелый арбалетный болт прошил череп зверя насквозь, выйдя где-то под челюстью. Отверстие оказалось большим и явно несовместимым с жизнью. А это означало и неминуемую смерть обоих. У него не оставалось ни маны, ни времени.

Озарение вспыхнуло, точно сверхновая. Шанс спастись еще был, и Кицум скользнул в дыру, словно затыкая собой течь в тонущем корабле. Умирающая панда билась в агонии, а ум наездника работал, как машина – холодно и ясно. Десятки миллиардов нейронов, триллионы их связей – он ощущал себя в центре гигантской паутины из бесчисленных нитей, связывающих всё в единое целое.

Ему не требовалось разбираться с каждой из них. Физический мир состоит из чистой энергии, лишь временно загрубевшей в материальной форме. Сознание же не имело, да и не требовало твердой опоры. Могло показаться, что оно заполняло собой тела, но на деле лишь иллюзорно ограничивалось стенками этого «сосуда». И теперь одну из них следовало починить.

Кицум видел проблемные участки красными пятнами на трехмерном полотне, сотканном из энергии, и уверенно перенаправлял ее потоки. Как оказалось, в этом процессе для него не было ничего нового. Именно так и создавались «куклы» в его фильмах. Только теперь Кицум использовал в качестве строительного материала себя и полумертвую панду, перекраивая и сшивая здоровые ткани.

Казалось, ему кто-то подсказывал, направляя в нужную сторону. Оставалось только слушать этот беззвучный внутренний голос. Вскоре концентрация достигла предела, перейдя в ненаправленную безобъектную медитацию, где всё происходило само собой. Из миллионов мелких паззлов спонтанно собиралось сложнейшее полотно прекрасной картины. В какой-то момент появилось восхитительное ощущение легкости и невероятной свободы, словно разомкнулся замок на невидимых и тяжелых цепях.

«Мозг-в-банке», наконец, умер. Кицум отчетливо понял, что с Землей его ничего больше не связывает. По крайней мере, с той ее версией, откуда пришел. Он туда не вернется, даже если умрет. Его дом теперь в этом медведе, а искалеченное тельце головоногого израсходовано на аварийный ремонт и затыкание дыр. Его остатки растворить в тканях будет нетрудно.

Вывалившись из «медитации синтеза», Кицум чувствовал себя словно выпотрошенным. В нем не осталось ни капли энергии. Дело сделано. Теперь только спать…