Текст книги "Ружемант 3"

Глава 6

Рассматривали мои документы с особым тщанием. Шарить по карманам не дал, выложил на стол все, что посчитал нужным. «Ключ» решил оставить при себе.

Во избежание. И пусть о нем пока не знают.

– Полковник Ерохин – говорит тебе о чем-нибудь?

– Судя по выправке и атмосфере, Ерохин – это вы.

– Я тебя не в бабку-угадку просил играть. Но услышал. Значит, не от Берсеркина?

– Вы сами-то кто?

Тяжкое дыхание. Громилы будто желали сказать, что вопросы здесь задают они. Дед успокоил троицу жестом, вновь повернулся ко мне.

– Как думаешь, малец? Те, кто не прогнулся под Царенат.

– Четверо? Вас целая армия.

Старик пропустил шутку мимо ушей, но недовольно скривился.

– Остер на язык, малец. Не робкого десятка. Диверсант. Я бы спросил тебя, что ты здесь делаешь со своими бабенками, но не стану. Не расскажешь, даже если буду пытать.

Он прав – не расскажу.

– Когда Вратоград взяли, здесь настоящий хаос творился, никто не знал, что дальше-то делать. Сам представь, куча простого народа, вокруг машины щерятся стволами. Чуть что – стреляют. Шаг в сторону – и нет человека. Много кто решил поднять лапки.

– Вам же как-то удалось. Еще и оружие сохранили.

– По первой тоже подняли. Царенатцы людей сюда не сразу пустили-то, ждали. А то ты их тактику не знашь: словно воронья дронов нагонят, те и кружат, что стая крыс. По городу передвижение ограничено, да водонасос через два дня накрылся, а потом все, что в магазинах было, разграбили. Склады, подсобные хозяйства, у кого что было. За неделю подъели подчистую, тут начались разбой, грабеж, насилие. Люди – они везде людьми будут, да в зверей превращаются не по своей воле. Обстоятельств много.

Ничего не говорю, сам знаю. Подчас храбрящийся служака оказывается распоследним трусом, а пухловатый скромняга – зверем войны. Никогда не угадаешь.

– Эти собаки сюда «армию» пустили недели через три после того, как город-то взяли. «Армия» – сказано шибко. Люди служивые, да не военные. Парочка из них исчезла – вот у нас и форма, и технология. И ружжо, как видишь. Старик погладил блестящий ствол двустволки. Ждал на вооружении Царената чего-то более… современного.

Дед сразу понял, о чем думаю.

– Ты на него не смотри так. Ружжо старое, лупарой зовется по-ихнему. Так и тут они сопротивления не ждали. Привыкши были, что как только придут, так все лапки кверху.

– А разве нет?

– Много ты знаешь! – взвился десантник, замахнулся отвесить мне затрещину. И тотчас же оказался зажат болевым захватом. Стул, на котором только что сидел, пинком отправился в живот спешащему ему на помощь здоровяку.

– Тихо! – гаркнул старик, за ружье не схватился. Десантник в моих руках матерился на чем свет стоит, обещая неприятности. В ответ болевой вмиг обратился удушающим. – Отпусти Михея. Горяч, юн и глуп. У тебя-то голова холодней, малец?

Нехотя послушался, дал несчастному свободу. Тот рухнул на колени, тяжко дыша, зыркнул озлобленным взглядом. Старик оказался рядом, помог ему оказаться на ногах. С парнями он строг, но за своих горой, видно сразу.

– Ты не суди, малой, по окружению, тебя тут и близко не было. Решившие не сдаваться бой дали, пытались сквозь механ блокаду прорваться. Но беспилотников много, а патронов и провианта оказалось мало. Сопротивлявшихся добивали долго, жестоко, напоказ. Уж в чем в чем, а в казнях эти паршивцы знают толк. Раз увидишь, другой, третий. Задумаешься поневоле. Первых-то военнопленных сразу в рабов обратили, шавы по-ихнему, это потом до карсиров додумались. Сопротивление есть, но разрозненно, малец. Ни толковой связи, ни вооружения. Устраиваем мелкие диверсии, пакостим кто как может. Берсеркину вот посылали запрос через закрытый канал, да, видно, не дошло.

– И что же то было за сообщение?

– А то тебе знать не обязательно. Ты нам не говоришь – мы тебе. Честно, малец?

Вполне. Хмыкнул в ответ.

– Вы что же, притащили меня сюда только для того, чтобы рассказать, как в тягости и лишениях выжили?

Старик прищурился, но развел руками – выходило, что так. Вернул мне ухмылку.

– Повезло тебе, малой. По первой-то я пулю тебе в голову пустить хотел без разговоров. Девки-то хоть, которых поймали, твои?

– Они не девки.

– Один хрен. Но я услышал. Слушай вот что: всех освободить нельзя.

Он словно ждал от меня возражения, я же болтать лишнего не стал. Не обязательно знать им про Фелицию.

– А вот одну вытащить смогем. Видал? – он кивнул на стол.

Бросил туда взгляд, у поганцев уже и афиша была готова! Листок со следами клея по краям, вырезанный неровно и прям с тумбы. «Битва зверей! Волчица против когорты сородичей!»

Мне-то думалось, что сейчас все уже в сети, ан нет.

Традиция, пояснил мне дед, кивнул.

– Она у тебя нелюдь ведь. С хвостом да ушами, волчица, вот ее сегодня на потеху и вытащат.

– А если откажется драться?

– Что значит «откажется»? У них там стая волков разной степени голода. Набросятся и разорвут. Думаешь, за свою примут? От нее ж человеком пахнуть будет. Добычей. Ну да у поганцев свои трюки для таких подстав. Раз уж дивчина твоя, пойдешь с нами?

Михей наконец отдышался, пришел в себя. Отошел от меня подальше, но заговорил:

– Мы и без тебя бы пошли. Хоть и зверька, а наша, родная. Нельзя бросать.

– А других, значит, можно?

– Не обессудь, малой. Сам заметил, нас тут четверо. Даже впятером много не навоюем.

– А взамен?

– Шустро соображаешь, малой. Попросили бы мы тебя вытащить нас отсюда, да знаем, что неисполнимо. Расклад прост: канал связи с Берсеркиным организуешь, и мы в расчете.

Спрашивать, что будет в обратном случае, не стал.

* * *

Спустились, закрыли за собой жестяную, ржавую крышку. Хотелось обтереть руки от мокрого прикосновения к влажным перекладинам лестницы. Не хватало привычных перчаток.

Полковник вооружился привычной ему лупарой, шел впереди. Канализация была ему как родной дом. Жуткий, царящий дух нечистот плохо отбивался носовыми платками, что повязали вокруг рта.

Чувствовал себя бандитом, не хватало лишь шляпы да лошади.

Как и остальным, выдали штурмовую винтовку – арсенал «сопротивления» был невелик. Три чудом уцелевших ящиков с патронами, два десятка гранат. Негусто.

«Моретти Ладро», сорок пятого уровня. Мелковат для меня, но уж что было. Привязал оружие к себе, сделал основным, чтобы не развалилось в руках после первой же очереди. Жалко расставаться с «Янтарем», но он сломан. Зато в руках Ириски маячил мой прежний «Владыка».

Военный камуфляжный комбез, за спиной рюкзак с ворованной одеждой – сменю, как только выберемся отсюда.

– Изговняешь все, что спер, малой. Подозрения вызовет сразу же: все чистенькие, и только ты как чучело.

Спорить не стал, зерно здравого смысла в словах старика было.

– Проберемся этими путями. Царенатцы их запломбировали, местами просто завалили.

– Беспилотники?

– В верном направлении думаешь, малой, – Ерохин шустро сообразил, о чем говорю, – патрулируют.

– У них носик слишком чуйкий для того, чтобы здесь ходить, – ухмыльнулся тот, кого звали Соха.

Говорливый, рыжий, веснушчатый. Душа компании. Не удивлюсь, если боевой дух сопротивления держался на его энтузиазме и жизнелюбии. Третьего звали Жорыч, настоящее имя выспрашивать не стал. Молчаливый, задумчивый, будто витает в облаках. Плохой стрелок, на его винтовке стоял единственный у Сопротивления коллиматор.

Михыч злой, резкий, обидчивый. Сверлил спину взглядом, не прощая того, что оказался в захвате. Как бы не выстрелил в спину. Шел замыкающим, проверяя каждый темный угол.

У них не было нейрочипов. Классы все также скрыты от взора. Чувствовал, что это связано не с ними, с особенностями их командира.

– Значит, завалено не все.

– Есть часть туннеля, ведущая к ветке метрополитена.

– Во Вратограде было метро?

Ириска лишь пожала плечами в ответ, когда спросил. Старик понимающе кивнул.

– Не было. Его начинали строить еще до ружейной чумы. Твои братушки много наворотили. Ветка так и осталась недостроенной, на картах не обозначают. После войны немало других проблем было: отстроиться, восстановиться. К войне с Синьилаем готовились…

Вспомнились слова Вербицкого о его дипломатических заслугах на этом фронте.

– Курва эта языкастая, Вербицкий, убалякал косоглазых-то, – усмехнулся Соха, словно прочитав мои мысли.

– Язык за зубами, рядовой, – мрачно отозвался Ерохин. – Отставить пустые разговоры!

Здоровяк удрученно буркнул «есть», замолк.

– Так что же, со стороны Царената не ждали?

– А то ты не знашь, малой? Отовсюду ждали, но эти к нам с меморандумами ездили. В вечной дружбе клялись. Соха хоть и балабол, но одно верно сказал: Вербицкий тому виной. Стараниями его рода прошляпили. С него-то потом спрос какой? Дипломат, хотел как лучше, разведка знать должна! А то, что докладам разведки он же ходу не давал, помалкивает. Чего уж теперь. Идем.

Через полчаса вышли к развилке. Мерзко хлюпала вонючая вода, заливаясь в обувь. Нагрудные фонари в карманах камуфлированных спецовок выхватывали жуткие тени, через миг обращавшиеся простыми крысами да мокрицами. Водоросли липли к штанинам. Красиво блестели точки люминесцентных грибов.

– Здесь, – старик указал на разлом в стене. Словно один, юркнули внутрь. Рот на замке, ни единого лишнего звука, ребята знали и умели работать в команде. Обменивались взглядами, жестами, понятными им одним. И действовали как по учебнику.

– Бл… – выругался полковник, когда по импровизированному земляному коридору мазнул луч света.

Среагировали мгновенно: рухнули наземь. Я увидел беспилотник – маленькую, любопытную сферу. Намалеванный смайлик щерился зловещим оскалом. Челюсть отсека отсоединилась, чашкой рухнув вниз. Еще до того, как Ириска вылила на меня подноготную о дроне, я сдавил спусковой крюк.

Очередь клацнула по округлым бокам, отскакивая прочь – броня третьего уровня, не хуже, чем у «Дракона». Безжалостный выстрел последовал во второй очереди, заставил парящую машину задрать цилиндр торчащего носа. Тот, шипя, сорвался с насеста, рванул взрывом. Мелочь осколков долетела до нас.

– Вы же сказали, они не знают про этот ход!

– Значит, с сегодняшнего дня знают, – огрызнулся Ерохин. Встретить здесь механоида он не ожидал сам.

– Идем дальше? – Соха засомневался, полковник лишь кивнул, на полпути дело не бросают.

– Он о нас доложил, – высказался Михей.

– Вряд ли, – я покачал головой. – Это «Оса», ракетный дроникадзе. Самоуничтожается при обнаружении противника, выпуская ракету. В них не стоит иных систем, кроме обнаружения.

– Ловко ты по нему, малой, – немного отойдя, выдохнул старик. Едва заметным движением раздавил нарастающий импульс заготовленного заклинания. – Я только двустволку вскинуть успел…

Маг, значит. Кивнул, принимая его похвалу.

– Ириска, на разведку, – сделал то, что давно стоило бы. Нейрочип запустила программу сканирования, нырнула вперед по коридору. Вернулась через минуту с дурными новостями.

Механоиды заполнили проходы. Шастают без особого смысла и цели, словно впервые здесь оказались. Сообщил о том полковнику.

Ерохин задумчиво потеребил подбородок.

– Видать, не так давно наткнулись на этот ход. Как не вовремя.

– А по мне так очень! – Михей недобро оскалился. – Сначала ты притаскиваешь к нам этого черта, потом эти сукины дети сразу же накрывают наш прежний путь в верхний город.

– Есть что сказать – говори, – выпрямился перед ним. Детина зло задышал.

– Отставить! Придержи коней, Михей. Мы ходили этой дорогой месяца три, рано или поздно этот ход должны были бы отыскать.

– Случайности не случайны, – буркнул он в ответ, но тут же унялся, махнул рукой: разбирайтесь, мол, сами.

– Говоришь, та штука, что нонче вам вживляют в башку разведала? Ходят сами не свои? – Старик дождался, когда отвечу, продолжил: – Что там? Шагоходы? «Драконы»?

– Первые.

– Значит, подчиняются прежним алгоритмам. Сверяются с картами, не могут понять, где находятся.

– Еще «Гадюка» на выходе, – сообщил последнее, что донесла Ириска. Глушилка ударила по ней, заставила в момент вернуться ко мне.

Ерохин поднял руку, словно ученик на уроке.

– Слушаем, бойцы. По беспилотникам – огонь, никакого скрытного перемещения. Прятаться за укрытиями. Гранаты взяли? На его вопрос Жорыч молчаливо показал связку. При мне тоже была парочка. Полковник удовлетворенно выдохнул: – Сильно не усердствуйте с шашечками. Туннель-то не доложили, подпорок нормальных мало. Чуть что – обрушится нам на головы. Но и не рискуйте, если зажали, отбивайтесь чем смогете.

– Может, побережем для «Гадюки»? – я взвесил мяч гранаты в руке. Старик протестующе затряс головой.

– Нет. «Гадюку» на меня оставите, сам справлюсь. Ясно?

Яснее некуда. Двинули сразу же, стоило ему подать сигнал…

* * *

Бой завязался нешуточный и почти сразу же. Ириска насчитала с два десятка механоидов, никто не ждал, что к ним из ниоткуда явится подмога. Проломив лишний проход, инженерные сферы-дроиды дали путь выкатившемуся на нас «Дракону». Как эта сволочь здесь только поместилась?

Начал Михей. Стальные трубы стали ему укрытием. Вопреки приказу, швырнул гранату – удачно. Взрыв грохнул, унеся с собой сразу три шагохода. Жорыч прыгнул в вырытый, еще не обложенный рельсами канал. Его винтовка пропела последнюю песню для инженерной сферы.

«Дракон» тяжко выкатился на позицию, желая съесть наши жизни. Три башни, словно ошалелые черви, рыскали по сторонам. Ухнули в сторону Сохи, но тот успел залечь, снаряд разрывом грянул у него над головой.

Зацепил осколками, сквозь взмокшую тельняшку показались кровоподтеки.

Ерохин как будто исчез. Шел впереди, едва ли не с криком «ура» первым нырнул в прогал зала недостроенной станции. Я надеялся, что старика не убило.

Ириска подсвечивала удобные позиции. Качнул головой – ну уж нет, за свою жизнь буду отвечать сам. С разбегу бухнулся на пятую точку, заскользил по гладким плитам под укрытие шаткого навеса. Интуиция велела не вставать – и не подвела. Тряпичный тент тут же прошило насквозь тремя очередями. Было чем ответить, винтовка вновь заговорила в моих руках. Дрон-шагоход принял на себя удар, сделал шаг в сторону, надеясь укрыться, и тут же получил дуплетом из ружья Ерохина.

Полковник щелкнул рычажным механизмом, высвобождая пустые гильзы, укрылся за стеной, готовясь к очередному залпу.

– Ружемант, «Гадюку» видишь?

Поганку сложно было не заметить. Словно скорпион, задрав нос ствола, зенитка выбрала целью Михея. Подобравшийся к ней близко десантник отчаянно, давя испуг, бросился прочь. Удача была на его стороне. Высунувшись, я швырнул в поганку ружеклятье. Та застыла, зашипела заклинившим оружием. Состояние ствола потеряло считанные единицы, на этом не сыграть.

– Суки, мать вашу етить!

Развернувшись, словно ошалелый, Михей выпустил весь магазин, стрелял вслепую. Жорыч, едва вытянувшись, сдернул его вниз – как раз вовремя. Воспаривший инженерный дрон перешел в боевой режим. Я подбил его, перекатился, до укрытия была пара шагов. Вернувшаяся в строй «Гадюка» решила, что маг здесь лишний, уставилась на меня прицельным визором. Страх и ожидание смерти ударили в виски, на миг сковали движения. Машина не стреляла, подарив пару мгновений. Взял над собой верх, спустил курок, прошелся прицельным огнем по визорам.

Зенитка взбаламутилась. Ноги упоров заходили ходуном, кроша под собой плиты. Ослепшая машина спешила отступить.

«Дракон» выкатился, прикрывая своим бортом. Ремонтные дроны, забыв об остальном, липли к зенитке, подсоединяясь к системам.

Соха подстрелил два из трех. Желая сохранить хоть один глаз, «Гадюка» повернула борт стрелковой башни, принимая удар на него.

Я швырнул гранату под корпус танка, словно мяч, она закатилась под колесо, гулко ухнуло. «Дракон» подпрыгнул, потеряв передние колеса. Зашипели воздухом распоротые шины. Три башни смотрели в разные стороны. В унисон со мной, зная, что с танками не шутят, Жорыч швырнул второй снаряд – удача оказалась на его стороне! Шарик бомбы угодил прямиком в стык меж башнями. Подсластив пилюлю, добавил безжалостный выстрел.

«Дракон» пал, корпус чуть ли не вывернуло наизнанку от грохнувшего взрыва. Словно нам на удачу, столпившись, пятерка шагоходов пала жертвой смерти собственного же собрата: их разнесло подорвавшимся боекомплектом.

«Гадюку» посекло осколками. Зенитка походила на умирающего зверя. Не сразу, но я заметил вплотную оказавшегося рядом с ней полковника. Ерохин, потеряв страх, норовил сунуть руку в блок управления.

Пошли искрами выдернутые с корнем провода. Старик знал, что делать. Лапы упоров, гудя, оттащили тушу механоида прочь, освободили проход. А старик-то хват! Либо инфо-фея, как Ната – это бы многое объяснило, либо не знаю.

Как прощальный дар, его рука вспыхнула голубым свечением – старик готовил заклинание.

– Там! – Ириска чуть ли не дернула меня за рукав. Проследил за ее рукой, понял, в чем дело. Железнодорожный рукав, в котором укрылись Жорыч с Михеем. Последний дергал затвор заклинившей винтовки, первый хлопал по карманам разгрузки, ища свежий магазин. Подловили обоих!

Механоид припал на сгибы ног, спасаясь от моего огня. Еще мгновение – и выстрелит.

Стиснул зубы, зажмурился, влил остаток маны, что был, в «призрак».

Ириска появилась за спиной десантника с «Владыкой» наизготовку, шагоход оказался к такому не готов. Михей испуганно обернулся, когда над его плечом принялась строчить призрачная винтовка. Видел ли он Ириску? Мне было плевать.

Механоид встретил свою смерть быстро и незамысловато: рухнул как подкошенный, исходя дымом.

Стихнувший бой закончился оглушающим ревом.

– М-мать! – выругался Ерохин.

Взбесившаяся «Гадюка» сбросила его с себя, будто дикий скакун. Импульс заклинания ударил по корпусу, обводя электромагнитными волнами. На последнем издыхании вновь заработали пушки. Все инстинктивно пригнулись, с потолка посыпалась пыль. Очередь прошлась над входом, через который пришли. Не выдержав обиды, тот обвалился, перекрывая нам путь.

Бой был закончен…

Глава 7

Выбрались. Закончилось лучше, чем думал. Тяжко дышал Соха, чуть живой стоял Михей. Не призови я Ириску в самый последний миг – ему бы кранты. Недавняя обида, что держал на меня, сошла на нет, теперь десантник готов был поклясться в вечной дружбе.

– Целы? Орлы! – Ерохин окинул нас быстрым взглядом, показал большой палец. – Уходим, пока эти чувырлы не прислали кого-нибудь еще.

– Как уходить-то? Выход завалило! – Соха указал за спину. В самом деле, «Гадюка» сумела оставить подарок напоследок. Захотелось сплюнуть.

– Не назад, дубина. Вперед, в гражданский сектор.

Жорыч затряс головой, Михей был с ним полностью согласен.

– Товарищ полковник, так как же туда идти?! Они нас ждать будут. Это пчела там, или как эти круглые кадзы звались? Осы? Они не сообщали наверх-то, а эти уж наверняка доложили!

С таким спорить было сложно. Старик выставил руку вперед, велел уняться, гаркнул.

– Спокойно. Ничегошеньки они не сказали. Забыл, кто я таков, рядовой? – старик навис над Михеем, словно дамоклов меч. Детина сник.

– Никак нет, товарищ полковник.

– То-то же. Будут еще возражения? – глянул на меня. – Может, у тебя, малой?

– Возражений нет, вопросы есть: куда выведет нас этот туннель? Не первый раз им ходите?

– Как слышал, – он кивнул в ответ.

– Как назад идти?

Старик качнул головой, почесал затылок.

– Задачка, малец. Ну, не горюй. Боюсь, дороги назад не понадобится – знают, что мы здесь, значит, и до нашего лежбища легко доберутся. А у тебя документ справлен, пройдешь как-нибудь и без нас. На девку такой есть?

Покачал головой. Об этом не думалось, мне виделось, что уйдем тем же путем, что и пришли.

– А в вашем убежище, доме, там нет никакой лишней информации, если найдут?

– Только патроны, – отозвался Соха, похлопав себя по карманам разгрузки, – да и те мы пощипали. Мужики, есть у кого магазин? Я, кажется, чист.

– Из пушек этих достаньте, – старик указал на разлохмаченные остовы механоидов, постучал себя пальцем по голове. – Лишнего в убежищах не держим, у меня все тут, малец. Понимаешь?

Кажется, начал. Спросил:

– Инфо-фея?

– Инфо-фей. Правильно говори, неслух. А туннель этот нас выведет к рынку. Там наверняка чичас столпотворение, неспроста ж здесь эти железки оказались. Я им глаза-то отведу, переоденемся да пройдем.

У Натки этот навык был прокачан до максимума. Спрашивать про уровень старика стало совестно.

– Ну что, патронов набрали? Ноги в руки – и ходу!

Вместо ответа тот же Соха, улыбаясь, показал два заполненных магазина. То, что не успел набить в боекомплект, распихал по карманам. Жорыч с Михеем последовали его примеру. У меня полный порядок. Сменил только один комплект, в подсумках еще два.

– Экономно стреляешь, малой. И хорошо, точно, по движущимся-то мишеням!

– Было где научиться, – принял похвалу.

Проход вывел в продольный коридор. Злая ирония смеялась – боялся спускаться в метро? Броди теперь по его развалинам. Я скрипел зубами, но терпел.

Ерохин не солгал: на выходе намечался аншлаг.

Я вскинул винтовку, когда увидел бегущие прямо на нас шагоходы, но полковник положил руку на затвор, велел опустить ствол.

– Я им визоры отвел. Идем тихо, ни звука. Ясно?

Послушался, меня и без того не должны воспринимать, с ключом-то. Старик щелкнул пальцами – магический купол сомкнулся над нами в пузырь. Красивые, волнистые стенки, будто оказались под водой, хотелось коснуться.

Гнал детские мысли прочь, шагал, не отставая от остальных.

Здоровые ребята оказались на редкость бесшумными. В ниндзя записывать рано, но толк из них мог выйти. В особенности из Жорыча. Подозреваю, что он разведчик.

Шагоходы, разведывательные сферы, инженерные дроиды сновали, словно пчелы в улье, не ведая покоя. Где-то в глубине пробудился страх, что сейчас отвод глаз схлопнется над нами, и мы окажемся посреди вражеского окружения. При всем уважении к Ерохину, но даже у Наты сил хватало всего на минуту.

Мы шли уже целых пять.

– Переодеваемся, ребятки. Шмотье скинули – в рюкзак. Тяжелое оружие оставляем, придется без него. Ничего-ничего, привыкли уже, поди, к этим дрынам? С пистолетами тоже неплохо.

Сумка полковника раззявила пасть, четыре увесистых ствола ждали своего часа. Ириска сунулась прочесть и тут же юркнула прочь. Будто током получила, принялась обиженно дуть на пальцы.

Ерохин ее прекрасно видел, погрозил мне пальцем.

– Мог бы спросить у своей егозы, на что инфо-феи способны, не делал бы глупостей, – постучал кулаком по лбу. – Ты голову-то включай, малой, не только для того, чтобы палить. Мы же в город идем, где без чужого ведома перднуть нельзя, а ты волыну хочешь в штанину заправить и ходить. Заметят вмиг. Заклинания я на них наложил, роботы их не почуют даже через фильтры.

– А на винтовки такого нельзя?

– У людей вокруг глаза есть. Механоидам могут приказать стрелять на поражение в того, кто не понравился местным властям.

Выпрямился. Оделся старик быстрее остальных. Годы не помеха армейской выучке.

– Ну что вы, как клуши? Живо-живо, живо!

Дед зашуршал блистером жвачки, сунул ее в рот, разжевал. Прежнее шмотье сложили в сумки – он плюнул. Не знаю, что у него там была за дрянь, но сумки тотчас же вспыхнули. Винтовки впихнули под стройматериалы.

– Не найдут?

– Когда здесь карсиры будут, мы уже свинтим. Ходу.

Гражданский отсек встретил ярким, почти летним солнышком. Я на миг засмотрелся – белые, монолитные здания уносились вверх. Архитекторы, проектировавшие шпили многоэтажек, будто соревновались, кто воплотит нелепую, но потрясающую задумку.

Получалось у всех и по-разному.

Непривычно от обилия автомобилей. За тот день, что пробыл в секторе для шавов, отвык видеть жизнь такой, какой хотел бы видеть.

– Идешь, нет? – Соха пихнул меня в плечо, поторопил. Поскакал за ними следом.

Не все так радужно, говорили проверочные столбы сканеров. Тяжеловооруженные бойцы в современной броне, визоры очков фильтровали любого, кто покажется им подозрительным.

Дед вел подворотнями, словно всю жизнь бродил среди этих кварталов.

– Ружемант, язык знаешь? – вопрос, который следовало задать раньше. Покачал головой в ответ. Полковник выдохнул, обронил незнакомое ругательство. – Если что, прикидывайся немым. Показывай документы, если с ними порядок, а не подделка.

Очень надеялся на первое – Фелиция все-таки выписывала, а возможности проверить не было. Голос полковника вдруг зазвучал в голове. Ириска оказалась напугана напором: ему удалось взломать ее протоколы на раз-два.

Сильный дед…

«Слушай, ружемант. Ни слова, русский язык здесь распознают быстро. Можно было нарядить тебя в костюм серво, но ты видел сам – пистолет там приткнуть некуда. И серво говорят очень редко, за это можно схлопотать».

«Идем к богатырю?» – спросил мысленно.

Ерохин молча кивнул.

«Знаешь, значит, где у них арена. Бывал здесь раньше?»

«Просто это самый подходящий торговый центр для таких… празднеств».

«Смышленый, малой, – ухмыльнулся дед. – Не глазей шибко по сторонам. Деревенщин тут не держат…»

* * *

Торговый центр перестроили. Ириска показывала его прежние фотографии – небо и земля. Царенатцы любили эстетику форм, триумфальность, кичливую показушность.

– Пришли, орлы, – тихо шепнул Ерохин. – Пушки не просрали?

Никто отвечать не спешил.

– Действовать будем по обстоятельствам. В гражданских не стреляем, заложников не берем. Все ясно?

– Даже если совсем туго, товарищ полковник? – Соха помрачнел. Будто в самом деле мечтал прихватить с собой царенаточку посисястей. – Они ж того, нас бы не жалели. Вона как сюда ходят смотреть, как людей убивают – ни стыда у них, ни совести!

– А ты что же, Соха, как они хочешь быть? Мы русские солдаты, не забываем. Мы русскими останемся в Царенате, в Синьилае, в Африке – где угодно! – Ерохин тоже разошелся не на шутку. Будто слова подчиненного его страшно задели. – Не стреляем мы и не бьем гражданских, каким бы сволочным ритуалам они здесь ни предавались. Такими их растили, такими воспитывали. После войны осудят без нас. Война – она только в сказках все списывает, совесть потом за каждую загубленную зазря душу изъест. Ну, что встали? Сопли утерли, шагом марш!

Наш дед, уважаю.

Он отвел нас в сторонку, к лавке. Подхватил с прилавка газету, швырнул купюру продавцу – тот расплылся в улыбке, поправив кепи. Сдачи с него не потребовали.

– Слушаем сюда внимательно, орлы. Объясняю раз: гостевые места арены на втором этаже, сама она на первом. Соха, помнишь, где подавали твои любимые блинчики?

– Никогда не забуду, – глаза молодца вспыхнули безжалостным огнем. Готов был мстить уже за то, что любимую забегаловку обратили невесть во что.

А ее обратили.

Палец Ерохина рисовал по бумаге план карты, предлагалось запоминать. Мне записывала на подкорку мозга Ириска.

– Значит, идешь туда. Там пульт управления зрелищами, – спрашивать, откуда Ерохин про это знает не хотелось. Продолжал слушать. – Делаем аккуратно, чтобы служба безопасности ничего не заподозрила. Возьмешь с собой мальца. Оператора вырубить, следовать распорядку, он там для тупых написан. Читать-то на ихнем я тебя научил.

Соха кивнул в ответ. Полковник будто всю жизнь готовился к подобному. Хотя кто знает, сколько лет они ведут здесь незримую войну?

– Жорыч, Михей, ваша задача – прорваться к питомнику. Охрану вырубаете. Глушителей на пистолетах нет, так что без стрельбы. Я возьму на себя дроны: отключу им оптику, вас не заметят.

– А Елена… где пленница? – спросил, обратившись к Ерохину. Полковник, будто назло, держал главную часть плана на десерт.

– Зверолюдов они за людей не считают, малой. Скорее всего, в том же питомнике, что и волки. Жорыч с десантурой…

– Тогда я пойду с Михеем, – заявил, прищурившись. Старик выпрямился передо мной, строго поглядел сверху вниз. На меня его фокусы не работали – не его подчиненный.

Дед успокоенно выдохнул. Решил дать мне шанс.

– Зачем?

– Елена знает меня, но не знает вас. Недоверчива. Не поверит, что пришли ее спасать. А я ее командир.

Полковник помедлил мгновение, будто взвешивая все за и против. Кивнул, давая согласие.

* * *

Шли уверенно, не вызывая лишних подозрений. Михей то и дело трогал руку, будто боясь, что через размашистый рукав татуировка выползет на всеобщее обозрение. Выглядело так, будто у него зуд.

Моя ссадина на руке, словно чуя товарку, чесалась в ответ. «Асклепий» хорошо поработал, почти убрав все струпья. Жаль, что истратил все три тюбика.

Народ радовался будущему представлению. Противные, до омерзения паскудные ухмылки сытых, довольных жизнью обывателей. Сегодня им покажут, как подлая диверсантка не на жизнь, а на смерть борется с собственными же сородичами по звериной части. Им на потеху…

Хотелось засадить по пуле в голову улыбчивой, влюбленной парочке, билеты они взяли только для того, чтобы целоваться на заднем ряду.

Покачал головой, прогоняя тщету мыслей. Начал понимать, о чем говорил Соха. А может, это был спектакль, чтобы Ерохин осадил каждого из нас?

Повторил про себя: «Я русский солдат». Стало легче, унялась мятущаяся душа.

– Сюда, – Михей кивнул в служебный коридор. Охранник, дядька при костюмчике, в солнцезащитных очках, не сводил с нас глаз.

– Я отвлеку, ты бей. Идет?

Михей, не дожидаясь ответа, двинул к вендинговому автомату. Осмотрелся по сторонам – лишних глаз не предвиделось Аппарат стоял удачно: в выемке, рядом с зоной отдыха для персонала. Мелочь из кармана шустро перекочевала в чрево машины, но та не спешила делиться закуской. Раздосадованный в лучших чувствах, Михей что было сил приложил кулаком по нему.

– Fessa! Fottuto frocio!

Замахнулся еще раз. Поправив очки, секьюрити двинулся к бузотеру.

И тут же, получив от меня рукоятью пистолета по затылку, обмяк. Десантура подхватил несчастного, словно пушинку. Швырнул на диван для гостей.

– Красава. Дальше! – дружески похлопал по плечу. Двинули по коридору. Детский страх, что вот-вот схватят, не покидал, заставлял нарастить темп шага, перейти на бег.

Не поддавался.

Навстречу из двери напротив спокойно вышел еще один секьюрити. Улыбнулся, протянул ему руку, от неожиданности тот пожал ее. Михей поддержал, поздоровался на царенатском, кивнул. Несчастный озадаченно потеребил затылок, не успел среагировать, когда десантник вырубил его размашистым хуком в нос.

– Хорошо соображаешь, ружемант. Я вот не догадался.

– Но подыграл, – похвалил его в ответ. – Где этот питомник?

Ириска пискнула прежде, чем Михей ответил: учуяла волчий дух прямо по коридору и направо.

Словно мрачный жнец, в тенях притаился шагоход старого образца, давно негодный для боевых действий. Ерохин обещал прикрыть им глаза, но рисковать не хотелось.

Даже с ключом.

– Обойдем там, – указал на соседнюю комнату, кивнул на дверь. Ириска успела рассказать, что там два человека рабочих и дверь в обход. Михей спорить не стал.