Текст книги "Квинтовый круг"
Автор книги: Евгений Лукин
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Квинтовый круг
© ГУ «Издатель», 2008
© Волгоградская областная организация общественной организации «Союз писателей России», 2008
Мастера небольшой вселенной
Вместо предисловия
Под обложкой этой книги впервые собрались вместе несколько волгоградских авторов. Слово впервые произнесено не случайно. За долгие годы существования Царицына – Сталинграда – Волгограда впервые в его истории выходит сборник фантастических произведений авторов, которые живут и работают в этом удивительном своей историей городе. Рассказы и повести неоднородны по уровню мастерства и талантам их авторов. Они не похожи друг на друга, они представляют собой литературный калейдоскоп, разглядывая который, понимаешь, что видишь мир.
Составляя этот сборник, я не пытался отобрать произведения по тематике и литературному дарованию. Каждый автор привнес в сборник что-то свое, присущее лишь ему одному и никому больше. Получился букет степных цветов – то самое разнотравье, которое придает степи ее неповторимый аромат.
Сборник вместил в себя свободу, которая всегда жила в степи между Волгой и Доном, – свободу голоса, свободу мыслить и открыто излагать свои мысли.
Фантастика – это всегда полет в неизвестное. Фантастика не жанр, как его часто ошибочно именуют, это всего лишь литературный прием, который дает возможность увидеть привычные вещи с удивительной и никому неизвестной стороны, изумиться самому и передать это изумление людям.
Под обложкой этой книги собрались самые разные авторы – от старейшин литературы и авторов, известных любителям фантастики и уже заявивших о себе, до пока еще неизвестных молодых писателей, которые имеют равное с ними право на свои сказочные песни. Всех их объединяет одно – они очень хотят разобраться, как устроен наш мир, и ради этого пытаются рассмотреть его под непривычным углом зрения. Авторы разнопланового таланта – они создают миры для читателя, и эти миры выглядят столь же реально, что и окружающий нас мир.
Впрочем, жизнь зачастую оказывается куда фантастичнее любого использованного авторами сюжета. И тем интереснее – получается, что авторы каждый раз ступают на целину, еще не подозревая, какие сюрпризы она им преподнесет.
С. Синякин
* * *
Почему я так долго заснуть не могу
В мыслях о невозможном,
Когда ночь провожу не в избе, а в стогу,
А в стогу придорожном?
Полыхают зарницы, и таинственен лес,
Но зарницы ли это?
Что вам надо, холодные птицы небес,
От ушедшего лета?
Безответный вопрос. Безответная тишь.
Лишь звезда подмигнула.
И опять неземная летучая мышь
Надо мной промелькнула.
И становится страшно, но сладко глядеть
В черный омут Вселенной.
Засыпая, в полночных мечтаньях лететь
До звезды сокровенной.
И, уже долетев до миров неземных, —
Лишь стопою коснуться! —
На Земле, среди трав и цветов луговых,
На рассвете проснуться…
Борис Гучков
Юрий Тупицын
Химеры далекой Юкки
1
Коридор космического корабля был пуст, грязные следы, правда, не очень отчетливые, тянулись вдоль него. Почувствовав прикосновение к своему плечу, Клим обернулся и увидел, что Барту молча показывает на что-то в нижней части стены. Клим наклонился, присматриваясь. Похоже на ожог от скользящего лучевого удара.
На прикрытой двери шлюза выжжено пятно величиной с хороший арбуз.
– Да-а, – протянул Клим.
Рука его замедленным движением извлекла из кармана скафандра лучевой пистолет. Секунду Клим раздумывал, взвешивая на ладони оружие, потом, вглядываясь в следы, оставленные па полу, решительно двинулся вперед.
– Приотстань шагов на пять, – оборачиваясь, бросил он Барту, – в случае чего – вались на пол.
Барту пошел вслед за штурманом, послушно соблюдая дистанцию. Следы были достаточно четкими; никуда не сворачивая и не петляя, они привели космонавтов прямо к ходовой рубке корабля.
– Здесь, – констатировал Клим, оглянувшись на Барту, – но кто он?
Барту молча покачал головой. Клим осторожно потянул дверь. Она подалась. Штурман недоуменно пожал плечами, он полагал, что дверь окажется запертой.
Снова оглянувшись на Барту, приказал, показывая на стену, прилегающую к двери:
– Стань здесь. Прижмись плотнее и без дела не суйся.
Барту кивнул и выполнил приказание, а Клим снял пистолет с предохранителя и мягко открыл дверь. Его глазам предстала загаженная и захламленная ходовая рубка. Повсюду валялись остатки пищи, обрывки бумаги, какие-то тряпки, пустые банки и упаковка от аварийного запаса продуктов. Командирский сейф, где хранятся корабельные документы, открыт, а все его содержимое разбросано по полу. Не успел Клим как следует рассмотреть эту тоскливую картину, как над креслом командира корабля поднялась призрачная человеческая фигура.
– Кто тут? – прозвучал сдавленный голос и сорвался на дикий крик: – Кто?!
Человек был в изорванной грязной одежде. Он страшно исхудал, кожа да кости, лицо заросло спутанной бородой, всклокоченные, белые как снег волосы. И все-таки острый взгляд Клима разглядел под этой страшной маской знакомые черты.
– Майкл! – с болью тихо проговорил он.
Перед ним был Майкл Дивин, штурман «Метеора», отличный специалист, остроумный собеседник, спортсмен и охотник. Они вместе учились, вместе проходили практику, но в последнее время встречались редко, только разве во время отпуска на Земле. Майкл стоял, всем телом подавшись назад, отчего спина легла на верхнюю панель пульта управления, руки беспорядочно шарили по складкам одежды, по пульту, по столику возле него. Широко открытые глаза с ужасом смотрели на Клима. Каким-то наитием Клим понял, что дрожащие, неверные руки Майкла ищут пистолет, который, по счастью, лежал на соседнем пульте. Надо действовать. В любой момент Майкл мог заметить оружие, кинуться к нему, и что тогда произойдет, – сказать трудно. Конечно, нейтридный скафандр выдержит прямой лучевой удар, но что будет с ходовой рубкой корабля? Что будет с самим Майклом?
В такой ситуации можно действовать по-разному, но Клим, как и всегда, избрал самый рискованный, хотя и самый эффективный путь. Он подсознательно не верил, что Майкл забыл его, забыл их старую дружбу. Штурман поставил пистолет на предохранитель, сунул за пояс, шагнул вперед и стал так, чтобы лицо его было хорошо освещено.
– Майкл, это же я! Клим Ждан! Разве ты не узнал меня?
– Клим? – медленно, с трудом выговаривая слова, переспросил Дивин. – Клим Ждан?
– Конечно! Разве ты не узнаешь меня? – подтвердил Клим, осторожно приближаясь к штурману «Метеора».
Лицо Майкла напряглось и вдруг исказилось гримасой боли, отчаяния и радости.
– Клим!
Он кинулся к Ждану, но споткнулся о кресло, упал, да так и остался лежать, не имея сил подняться. Рыдания сотрясали исхудавшее тело. Клим, опустившись на колени, осторожно и неумело гладил его седые волосы.
Он не заметил, как в дверь гибкой тенью скользнул Барту, и почувствовал его присутствие лишь в момент, когда тот опустился на колени за спиной Дивина, Клим приложил палец к губам, сделав страшное лицо. Барту согласно закивал головой и протянул инъектор. Это было сильнодействующее снотворное.
– Клим, – бормотал Майкл, мотая головой, – это ты! А я думал, опять они! – и, борясь с душившими его спазмами, пожаловался: – Они приходят, говорят, что им холодно. Я запер дверь, а они все равно приходят.
Голова его снова бессильно упала на пол. Выждав, когда Майкл немного успокоится, Клим осторожно спросил:
– Кто приходит и жалуется?
– Аллен и Ватан.
Клим понял, что Майкл имеет в виду инженера корабля Аллена Рисса и биолога Ватана Рахимова.
– А где они?
– Там, на Юкке.
Клим закусил губу.
– А где командир?
– Не знаю.
– Так ты бросил их? – хмуро спросил Клим.
Дивин испуганно поднял голову.
– Нет! Что ты?! Просто ушел в космос. Я не мог там. – Он заглянул в глаза Клима, лицо его исказилось. – Там пробуждаются мертвые!
– Что?
– Мертвые! Пробуждаются! И начинают хватать, – Дивин снова уронил голову на пол. – Я не мог! Я стал стрелять!
Клима довольно невежливо толкнули в плечо. Это Барту энергично, даже свирепо показывал мимикой, что надо немедленно делать инъекцию. Конечно, Барту прав. Майкл явно невменяем, и самое лучшее усыпить его, а потом уж поставить точный диагноз и начать лечение. Помедлив, Клим осторожно ввел снотворное. Напряженное тело Дивина расслабилось, стало упорядочиваться дыхание. Еще несколько судорожных вздохов, и Майкл Дивин успокоился. Клим уложил его поудобнее, поразившись тому, как неправдоподобно тонка исхудавшая шея. И, подняв голову, сказал, не столько спрашивая, сколько утверждая:
– Он сошел с ума?!
– Да, – ответил Барту, – и, скорее всего, от сильнейшего нервного потрясения. Надо немедленно доставить его на «Торнадо».
– Судя по всему, на Юкке случилось что-то страшное.
2
Юкка была шестой планетой в системе жгучего голубого солнца. Если бы не протяженная атмосфера и не мощный слой облаков, сплошь затягивавших планету, пламень этого солнца испепелил бы, выжег на Юкке все живое. А так, под благодатной водяной шубой, на Юкке процветала земноподобная жизнь. Открытие было значительным, и «Метеор» получил разрешение на первичное обследование планеты.
Результаты обследования полностью подтвердили данные дистанционных наблюдений. Юкка окружена кислородной атмосферой, вполне пригодной для дыхания человека, сорок процентов ее поверхности занимают материки, пересеченные невысокими горными хребтами, большая часть материков покрыта растительностью тропического типа, что совершенно естественно для теплого влажного климата планеты.
Леса па Юкке располагались не сплошными массивами, как на Земле, в бассейнах Конго и Амазонки, а совсем небольшими островками. Но что за деревья росли в этих купах! Экземпляры в сотню метров высотой были обычным явлением, а отдельные гиганты вздымались до двухсот пятидесяти метров, их вершины прятались в облаках. Экипаж «Метеора» больше всего поразили не эти исполины, а самое заурядное деревце, которое было так похоже на земную юкку, что голографии вводили в заблуждение даже опытных ботаников. По названию этого дерева планета и получила свое имя.
Большую часть открытых пространств между лесными островками занимали непроходимые болота с озерами и озерцами самой разной величины и формы. Остальная безлесная местность была увлажнена заметно меньше и получила название мокрых степей. Степи были покрыты невысокой, но очень плотной травой. Попадались и заросли кустарников, среди которых кое-где формировались будущие древесные исполины. Экипаж «Метеора» обратил внимание, что животный мир Юкки как бы избегал соседства древесных исполинов, концентрируясь в зоне болот и степей. В болотах водилось множество мелких, поразительно разнообразных по облику и экологии амфибий, а в степной зоне обитали более крупные животные – травоядные и хищники, занимавшие морфологически некое промежуточное положение между земными амфибиями и млекопитающими. Но, пожалуй, самым важным достижением было открытие антропоидов, стоящих на самых начальных ступенях разумности. Это были двуногие и двурукие прямоходящие существа с развитой черепной коробкой и прямо посаженными глазами. Пожалуй, они напоминали земных питекантропов, только более приземистых, массивных и уродливых, с человеческой точки зрения.
Юккантропы, как назвали антропоидов исследователи Юкки, жили небольшими стадами, а может быть, лучше сказать, общинами, и в отличие от других животных жались поближе к купам деревьев-великанов. Они сообща охотились, применяя примитивные орудия, обнаруживали зачатки социальной организованности, но их прогрессу сильно мешало незнание огня. Да и откуда они могли познакомиться с ним в этом мире вечных облаков и туманов?
В целом операция по первичному обследованию Юкки развивалась планомерно, спокойно, и ничто не предвещало крутого и трагического поворота событий. Тем большую тревогу вызвал на базе короткий отчаянный сигнал: «Терплю бедствие, прошу помощи!» Он особенно тревожил потому, что подан был не с поверхности планеты, а с юккоцентрической орбиты, в которую «Метеор» вывели без предупреждения. На запросы базы корабль давал стереотипный ответ: «Терплю бедствие, прошу помощи!» Похоже было на то, что сигналы подает не живой человек, а автоматика, запрограммированная поспешно и примитивно.
Патрульный корабль «Торнадо», оказавшийся ближе других к району бедствия, немедленно изменил курс и пошел на помощь, хотя из двух ходовых двигателей один был неисправен и давал всего пятьдесят процентов мощности. Незадолго до встречи связь с «Метеором» прекратилась вовсе, он не отвечал на запросы, даже когда «Торнадо» подошел к нему вплотную. И тогда командир патрулей Иван Лобов для обследования погруженного в странное молчание аварийного корабля направил своего штурмана Клима Ждана и инспектора службы безопасности Поля Барту.
Выслушав короткий радиодоклад Клима о состоянии «Метеора», Лобов приказал взять стандартную серию проб корабельной микрофлоры, сам корабль опечатать, а Майкла Дивина с соблюдением всех мер инфекционной предосторожности доставить на «Торнадо». Когда Майкла разместили в изоляторе госпитального отсека, Лобов обратился к Барту:
– Вы кандидат медицинских наук, я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – с некоторой запинкой ответил Барту, – но, видите ли, мои знания носят несколько специфический характер.
Лобов позволил себе чуть улыбнуться.
– Надеюсь, их хватит, чтобы разобраться в состоянии Дивина? Главное, что вам нужно выяснить немедленно, нет ли у него следов текущей или перенесенной инфекции.
Проводив глазами Барту, Лобов обернулся к Кронину.
– А ты, Алексей, займись пробами корабельной микрофлоры.
Инженер недовольно хмыкнул.
– Ты полагаешь, что, почувствовав изменение ситуации, наш левый двигатель проявит сознательность и сам начнет исправляться? Или ты намерен странствовать с неисправным двигателем?
– Работа с пробами много времени не займет. Закончишь с ними, вернешься к ремонту.
– Слушаю и повинуюсь, – меланхолично проговорил Кронин, выходя из рубки.
Лобов положил руку на плечо штурмана.
– Подготовь на всякий случай данные для посадки на Юкку по координатам «Метеора».
– Есть! – бодро ответил Клим, довольный решением командира.
Задача была несложной, и Клим справился с ней за несколько минут. Подойдя к задумавшемуся Лобову, он не без гордости своей оперативностью доложил:
– Данные готовы, можно садиться хоть сейчас.
– Данные? Отлично. Вот что, Клим, расскажи мне ваш разговор с Майклом со всеми подробностями, постарайся не упустить ни одной детали.
Командир выслушал очень внимательно, задал несколько вопросов, а потом снова погрузился в раздумье.
Клим подождал, походил вокруг него и, не выдержав в конце концов, с оттенком нетерпения спросил:
– Иван, чего ты тянешь?
Лобов поднял на него спокойные глаза.
– Жду. И думаю.
– О чем тут думать? Думай не думай, а надо садиться на Юкку и искать.
– И все-таки подождем.
Клим секунду смотрел на углубленного в себя Лобова, потом сердито фыркнул и демонстративно плюхнулся в кресло спиной к нему. Лобов грустно улыбнулся, подошел к Климу:
– Интересно, будешь ты когда-нибудь по-настоящему взрослым?
Клим повернул голову, заглянул Лобову в глаза и спросил:
– А это нужно?
Лобов помолчал, легонько шлепнул его по крепкой спине и ничего не ответил.
Кронин и Барту вошли в ходовую рубку вместе, будто сговорившись.
– Все в порядке, – сообщил Кронин, усаживаясь на диван и уютно устраиваясь в уголке, – самая обычная микрофлора. Та самая, что сопровождает нас во всех наших радостях и горестях.
– У Майкла Дивина нет никаких признаков инфекции, – Барту остался стоять, прислонившись к стене, – во всяком случае таких, которые обнаруживаются нашими средствами.
Он помолчал и, решив, что высказался уж слишком осторожно, добавил:
– И вообще, судя по ритмике мозга, у него просто функциональный сдвиг мышления, вызванный неким сильнейшим потрясением.
Лобов обвел глазами присутствующих.
– Клим предлагает садиться на Юкку.
Кронин улыбнулся и легонько пожал плечами, как бы говоря: мое дело инженерное, подневольное, как решите, так и будет.
– А все-таки твое мнение, Алексей.
– Что мое мнение? Я ведь не совет базы и не квалификационная комиссия, – он потер рукой высокий лоб, – ну а если серьезно, то, конечно, лезть с неисправным двигателем на рожон неразумно, но что поделаешь? Не бросать же ребят в беде? Надо садиться.
Лобов обернулся к Барту.
– Есть какая-нибудь возможность получить у Дивина информацию? Разумеется, такую, которой можно верить.
Барту медленно покачал головой.
– Судя по контрольной энцефалограмме, – нет, – и, помолчав, уточнил: во всяком случае, в течение ближайших часов.
Лобов поднялся на ноги.
– Вопрос о посадке будем считать решенным.
Барту полагал, что после этих слов командира экипаж займет рабочие места в «Торнадо», начнет посадочное маневрирование, но оказалось, что в космосе решения проводятся в жизнь не так-то просто. Разрешение на посадку давала база, и ни о каком своеволии тут не могло быть и речи. Поэтому Лобов установил с базой гравитосвязь и вызвал на переговоры начальника летной службы Снегина. Минут двадцать, пока Всеволода не подняли с постели и не доставили на узел связи, пришлось ждать. Услышав наконец его, как и всегда при гравитосвязи, обезличенный голос, Лобов коротко доложил обстановку и запросил разрешение на посадку. Снегин ответил не сразу.
– Ты уверен, что у Майкла не инфекция?
– Практически уверен.
Снегин хмыкнул.
– Что значит практически?
– Уверен.
– Ну а все-таки? – хладнокровно настаивал Всеволод.
– Пробы на инфекцию отрицательны, Майкл в строгой изоляции.
– Так, а двигатель? – после легкой паузы спросил Снегин.
– Неисправен.
– Сколько времени потребует ремонт?
– От нескольких часов до нескольких суток. Все зависит от состояния пятого блока.
Снегин молчал.
– Прошу посадку на одном двигателе, – настойчиво повторил Лобов, чувствуя, что молчание начальника летной службы затягивается, – я знаю, это категорически запрещено. Но времени терять нельзя. Отремонтируемся на Юкке.
– Да, времени терять нельзя, – согласился Снегин и опять замолчал.
Лобов пожалел, что они говорят не с глазу на глаз и не по лонглинии, на худой конец. Ему хотелось видеть выражение лица Всеволода. Он знал, о чем сейчас думает его старый товарищ. Иван должен провести операцию на Юкке безупречно, только тогда они со Всеволодом имеют шансы оправдаться на совете базы, несмотря на нарушение инструкции. Иначе за посадку с неисправным двигателем на неосвоенную планету экипаж «Торнадо» дисквалифицируют, а Снегину придется навсегда распрощаться с базой. Лобов понимал, что это справедливо.
Суровые пункты инструкции написаны жизнями тех, кто легкомысленно-благородно шел на выручку, а в результате погибал сам, втягивая в опасный водоворот все новые и новые жизни. Но нет правил без исключения, рядом с инструкцией бьется живое сердце и стоит трезвая оценка своих сил и возможностей.
– Победителей не судят? – спросил наконец Снегин.
Даже в его обезличенном голосе Лобов уловил легкую усмешку. И улыбнулся сам.
– Не судят.
– Тогда садись. Желаю удачи.
– Спасибо!
3
Лобов неторопливо проверил снаряжение, расстегнул кобуру, в которой лежал лучевой пистолет, и обернулся к Климу:
– Готов?
– Всегда готов, – засмеялся Клим, пряча за этим смехом волнение, которое всегда сопутствует первому выходу на неосвоенную планету.
– Прошу выход, – проговорил Лобов.
– Выход разрешаю, – ответил ему в пикофонах голос Кронина, – вокруг спокойно.
– Понял, – ответил Лобов и отворил входную дверь.
В шлюзовую камеру упал сноп радужного нереального света. Иван до половины высунулся из двери, разглядывая низкое диковинное небо, траву и кустарник, уступом подбиравшийся вплотную к «Торнадо». Да, все было спокойно.
– Я продолжу ремонт, – Лобов услышал, как инженер сладко зевнул, – если так пойдет дальше, скоро закончу.
– Трудись.
Покосившись на Клима, который с азартным огоньком в глазах разглядывал незнакомый мир, Лобов коротко напомнил ему:
– Прикрывай.
И принялся опускаться по ступеням трапа на землю.
Странно, он думал не о планете, на которую вот сейчас впервые станет его нога, а о том, как измучился Алексей. Шутка ли, третьи сутки без сна.
С предпоследней ступени Лобов мягко спрыгнул вниз. Густая влажная трава спружинила так, что Ивану показалось, будто спрыгнул он не на твердую землю, а на спортивный ковер. Какая-то живность, вроде мышей, с птичьим посвистом и щебетом врассыпную кинулась из-под ног. Лобов было поджал брезгливо ногу, но потом усмехнулся собственной чувствительности. Храбрые зверюшки: и получаса не прошло после громовой посадки, а они уже рядом.
– Все спокойно, – доложил сверху Клим.
– Спускайся, – разрешил Лобов, не оборачиваясь.
Он уже впитывал в себя новый чужой мир, пока еще не принимая его.
Низко, лениво тянулись над землей облака, игравшие всеми цветами радуги, как перья сказочной жар-птицы. Это сквозь многосотметровый облачный слой пробивались сполохи неистового ионосферного сияния, вызванного мощнейшим излучением голубого солнца.
Если мерить земными аршинами, то на Юкке постоянно бушевала сильнейшая солнечная буря. Немудрено, что сияния, свойственные на Земле лишь полярным областям, тут заполняли собой всю атмосферу. Ночь была разноцветная, радужная, непрерывно меняющая свои то резкие, яркие, то почти неуловимые оттенки.
– Карнавал, – с иронией, в которой, впрочем, было и восхищение, сказал за спиной Ивана Клим.
И Лобов в душе согласился с ним, потому что впечатление карнавала усиливалось благодаря звуковому калейдоскопу, который аккомпанировал этой радужной ночи. В густой траве пересвистывались и чирикали живые существа, издалека, от купы гигантских деревьев, могучие стволы которых упирались в облака, доносилось кваканье, мычанье и еще черт знает что. В частом кустарнике, окружавшем «Торнадо», кто-то взвизгивал, гукал и истерично хохотал.
– Симфония в духе джазовых традиций двадцатого века, – фыркнул за спиной Лобова штурман.
Они шли гуськом, почти машинально соблюдая принятый у патрулей интервал в пять шагов, – Иван впереди, Клим сзади – к научному лагерю, развернутому экспедицией «Метеора» из стандартных самоконструирующихся домиков. До него было не больше полуторасот шагов. Хотя сразу же после посадки стало ясно, что в лагере никого нет, иначе космонавты с «Метеора» давно бы оказались возле корабля или вышли с ним на связь, Лобов не без основания ожидал, что удастся обнаружить какие-нибудь следы, которые помогут вести целенаправленный поиск. Но их ждало разочарование.
Лагерь прекрасно сохранился, даже юккийские животные, содержавшиеся в автоматизированном виварии, чувствовали себя отлично. Все выглядело так, точно лагерь оставили буквально на минутку, намереваясь вернуться и продолжить прерванную работу. Остались недопечатанными строки научных наблюдений, в спектр-анализаторах и гравитоструктураторах лежали недоиспользованные недоисследованные образцы юккийских минералов, удивленно моргала лампами логическая машина, в тысячный раз выдавая сигнал о найденном оптимальном решении. Ни малейших признаков того, что помещения были покинуты в панике или спешке, как это бывает, например, при стихийном бедствии или объявлении тревоги. Ни опрокинутых стульев, ни хаоса на рабочих местах. Все более или менее приведено в порядок, прибрано, выключено, расставлено по местам.
– Сенсация! – подвел итог обследования Клим.
Лобов непонимающе глянул на него.
– Я хочу сказать, – пояснил Клим, – что, скорее всего, у метеоровцев стряслось что-то сенсационное. Вот они и отправились разглядывать эту сенсацию, чтобы вскоре вернуться.
– И не вернулись, – хмуро заключил Лобов.
– Не вернулись, – подтвердил Клим и огорченно почесал затылок, – неужели так и не найдется никакой ниточки, за которую можно было бы ухватиться?
– Кто знает? Надо обшарить каждый уголок.
– А сколько уйдет на это времени? Сутки, если не больше. Вряд ли игра стоит свеч. Надо начинать круговой поиск, а осмотр лагеря вести параллельно, в качестве активного отдыха.
– Разумно, – согласился Лобов, останавливаясь возле приземистых помещений чуть выше человеческого роста. Они представляли собой полуцилиндры, поставленные плоской стороной на землю. Складов расходных материалов, синтезированных уже здесь, на Юкке, было четыре. Когда три из них торнадовцы осмотрели, Клим уныло вздохнул, разглядывая дверь четвертого. – Может быть, хватит терять время? Ну что интересного может быть в этих ящиках? – он пнул дверь носком ботинка.
– Что ж, отложим, – без особого энтузиазма согласился Лобов, знавший, как тяжело сейчас приходится Кронину без его помощи.
Вернувшись на корабль, Лобов устроил короткое совещание. Результаты начального этапа операции были малоутешительными. Ничего не дало обследование лагеря. Кронин остро нуждался в квалифицированном помощнике, а поскольку по инженерной квалификации Иван заметно превосходил и Клима и Барту, то скрепя сердце он взял эту роль на себя. Барту, успевший детально обследовать Майкла Дивина, невесело сообщил, что психическое расстройство штурмана «Метеора» оказалось более глубоким, чем он предполагал вначале.
Необходимо длительное систематическое лечение, а это дело нескольких недель, если не месяцев. В теперешнем же состоянии будить Дивина совершенно бессмысленно, это вредно для его здоровья, а ценность его информации будет практически равна нулю.
– В общем, – подвел итог Лобов, – нам остается надеяться только на себя. На свой опыт и интуицию.
– И на удачу, – ввернул Клим.
– Удача удачей, а без работы в поте лица мы далеко не уйдем, – вздохнул Кронин, разминая затекшие, уставшие пальцы рук.
– Каждому свое, – пробормотал Барту, сдерживая улыбку.
– Каждому свое, – подтвердил Лобов. – Я остаюсь на корабле. Клим и Барту идут на униходе в круговой поиск. Старший – Клим, оружие – пистолет, выход из машины с подстраховкой. Детали объяснишь Полю в пути. Вопросы? Тогда по местам.
Проводив товарищей, Иван и Алексей рьяно взялись за работу. Обоим хотелось быстрее покончить с двигателем, чтобы активно подключиться к операции. И двигатель уступил. Часа через два Кронин разогнул усталую спину и обессиленно откинулся к стене.
– Все!
Несколько секунд с блаженной улыбкой на лице инженер отдыхал, потом с трудом поднялся на ноги и деловито сказал:
– Заваривай кожух, а я проверю контрольные цепи с пульта управления.
Лобов уже заканчивал свою несложную, но утомительную и нудную работу, когда сверху, из люка шахты двигателя, послышался возбужденный голос Кронина:
– Иван!
– Ну, что еще? – буркнул Лобов, не отрываясь от работы.
– Клим и Барту возвращаются. Они подобрали юккантропа. Тот тяжело ранен, нужна срочная помощь!
Лобов чертыхнулся сквозь зубы, продолжая сварку. Нельзя прерывать работу в таком ответственном месте. Навалятся дела, забудешь, а потом при старте взлетишь на воздух, не в целом виде, а по частям. Только доведя дело до конца, Иван отложил манипулятор.
В это время униход с раненым юккантропом на борту уже шел на посадку.
4
Всего километрах в десяти от лагеря униход воткнулся в очередную волну радужного тумана и, казалось, повис в неком нереальном прозрачном пространстве, где не было ни верха, ни низа, ни движения – только цветной полусвет. Потом туман разом оборвался, почти в тот же момент Барту крепко, до боли стиснул плечо Клима:
– Смотри!
Штурман глянул вниз. Степь, самая обычная серовато-зеленая степь с разбросанными по ней купами деревьев-гигантов. Клим пожал плечами, но в этот момент заметил стадо животных, мчащихся наперерез униходу. Он некоторое время провожал их взглядом, а потом вопросительно обернулся к Барту.
– Это же юккантропы! – проговорил тот возбужденно.
Животные были теперь довольно далеко, но именно поэтому, благодаря перспективе, Клим сразу заметил то, что раньше ускользало от его внимания, – они бежали на двух ногах. Штурман бросил машину на крыло так резко, что Барту судорожно ухватился за сиденье руками. Выведя униход по курсу бегущих, Клим выровнял машину и начал плавно сбрасывать скорость, чтобы не проскочить над юккантропами слишком быстро.
– Только не спугни, – услышал он голос Барту.
Клим кивнул, включил глушители на полную мощность и поднабрал высоты, прижав машину к самым облакам. Бесшумной черной тенью униход плавно сближался с разумными обитателями Юкки. Оставив юккантропов слева, чтобы удобнее было наблюдать за ними, Клим уравнял скорость и покосился на указатель, разглядывая показания прибора, – ему было любопытно, как быстро бегают обитатели радужной планеты. Нахмурил брови, подался вперед. Потом присвистнул и толкнул Барту, который прилип к окну заднего сиденья, не спуская глаз с бегущих юккантропов. Штурману пришлось повторить эту операцию дважды, покуда Барту соизволил недовольно покоситься на него. Клим ткнул пальцем в указатель скорости:
– Полюбуйся!
– Я и так вижу, что бегут здорово, – пробормотал Барту, отворачиваясь и расплющивая нос о стекло.
– Посмотри, тебе говорят!
Понимая, что от Клима так просто не отделаться, Барту шумно вздохнул и, отодвинувшись от окна, посмотрел на прибор. Брови его поползли вверх – стрелка указателя скорости чуть пошевеливалась у деления сто десять километров в час. Не поверив своим глазам, он приник к окну, проверяя, уравнены ли скорости, снова недоверчиво вгляделся в показания прибора и перевел на Клима изумленный взгляд.
– Сто десять?!
Довольный произведенным эффектом, Клим засмеялся и подтвердил:
– Как видишь.
Барту задумался, покосился на окно и убежденно сказал:
– Это невозможно!
Клим усмехнулся и молча кивнул влево, мол, полюбуйся. Барту упрямо помотал головой: «С телосложением, осанкой и ногами юккантропов это невозможно. Скорее всего, врет указатель скорости».
В глазах Клима блеснуло сомнение.
– Проверим. Хотя это будет первый случай отказа указателя скорости за всю мою практику. Элементарный приборчик, там отказывать-то нечему.
Воркотня не мешала ему работать. Он сделал серию переключений на пульте и, используя универсальный индикатор, проверил скорость полета по всем дублирующим каналам.
– Осредненные данные по сумме показаний – сто восемь с половиной километров в час. Устраивает?
Барту, не отрывавший глаз от окна, отмолчался. Нижняя кромка облаков постепенно понижалась, прижимая униход, который скользил теперь на высоте всего сорок метров. Теперь и без указателя скорости была отчетливо видна необузданная стремительность бега юккантропов. Еле различимы их мелькающие ноги, грудь широко развернута, а головы откинуты немного назад. Преодолевая препятствия, они совершали мощные прыжки метров по восемь длиной и тогда по-птичьи повисали в воздухе, удерживая равновесие раскинутыми в стороны передними конечностями.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?