Текст книги "Ловушка для папы"

Глава 10
Ротор – чемпион

Стадион не оправдал надежд адмирала. Он ждал чего-то длинного, размером с римскую стадию, а увидел простенькую деревянную копию Колизея, состоящую из одних только, поставленных одна над другой, скамеек. Очень просто и без излишней помпезности. Всё это сооружение было огорожено невысоким символическим заборчиком с несоразмерно большими воротами. За ними стояла будка, такая же, как у городских стражников, но с улыбающейся женщиной внутри. Дон Паоло зачем-то отдал ей две бумажки, получив взамен более крупные и расписные, перекинулся парой слов и повлёк Колумба по проходу между высокими, многоярусными скамейками.

– И всё равно, я ничего не понимаю, – удивлённо продолжил прерванную речь адмирал. – Что здесь будет происходить?

– Знаете, друг мой, – еле сдерживая смех, ответил дон Паоло. – Никогда в жизни не думал, что буду объяснять шотландцу, к тому же, приехавшему из Кастилии, что такое футбол. Смотрите сами.

И Колумб смотрел во все глаза. Первое, что он увидел, был коротко подстриженный правильной формы луг с нанесёнными на нём белой краской линиями и кругами. Затем внимание морехода привлекла толпа зрителей. Многие уже заняли места и теперь переговаривались, иногда споря и громко что-то друг другу доказывая. На головах у многих оказались треугольные шапки, свёрнутые, подумать только, из вырванных из книг страниц. Очень больших страниц. Колумб представил, какого размера должны быть эти книги. Гигантские. Странные, как и всё, что встречалось ему в этой чудной стране.

Мореход вспомнил, как они добирались на стадион. Началось всё с невинного вопроса, не хочет ли адмирал посмотреть игру сына дона Паоло. Колумб решил, что мальчик пошёл в трубадуры, но собеседник запутал его ещё сильнее, пояснив, что Степан младший завтра играет в какой-то ногомяч. Причём это непонятное слово прозвучало по-английски.

Христофор очень хотел познакомиться со страной поближе, поэтому сразу же согласился. Только уточнил, где будет происходить это действо.

– В Таллахасси, – дон Паоло для полноты объяснения указал рукой куда-то в море.

Впрочем, на острове куда ни укажи, всё равно будет в море. Но, видя непонимание на лице собеседника, он пояснил:

– На рассвете грузимся на борт и плывём в Тампу. А оттуда по суше едем в Таллахасси. Думаю, к началу успеем.

Тогда наивный адмирал решил, что дальше ничего удивительного не будет. Сейчас он готов был посмеяться над самим собой. Ведь он и предположить не мог, что большой, с галеон размером, корабль, окажется сделанным из сплошного железа. Нет, он встречал борта, обитые медью, чтобы их не пробивали кулеврины. Но полностью железный корабль, да ещё и с круглыми стеклянными окнами такого размера, что и не в каждом доме встречаются… И ни одной мачты. Христофор даже решил, что под палубой сидят гребцы, но как только они с доном Паоло взошли на борт и береговой отцепил швартов от кнехта, из-под кормы с шумом забил бурун. Сначала адмирал испугался, так как решил, что в них попали ниже ватерлинии. Но корабль отвалил от берега и, набирая скорость, пошёл в открытое море. Некоторое время Христофор смотрел на длинный хвост пены, который тянулся за кормой, и никак не мог понять, каким образом движется судно. Наконец, решил разузнать из первых уст – от своего постоянного собеседника. Но дон Паоло ответил на вопрос вопросом, будто сам вырос в Генуе:

– Скажите, адмирал, вам известно понятие «архимедов винт»?

– Конечно! – Колумбу стало немного обидно, что его считают невеждой. – У нас даже такой был. Он поднимал воду из реки в жёлоб, и она текла на поля. Хороший винт, мне говорили, может поднимать на высоту до двух саженей.

– Отлично, – собеседник даже потёр руки. – А если его положить горизонтально? Он же тогда будет не поднимать воду, а толкать её назад. А сам с той же силой двигаться вперёд.

– Да? – адмирал никогда не задумывался о таком применении винта. И действительно, если прикрепить к винту корабль, то они будут двигаться вместе. Вот только как заставить крутиться винт? В море не поставить водяное колесо…

Но тут вдруг шум под палубой усилился, судно резко подскочило, словно налетело на банку, и, судя по ощущениям, пошло гораздо быстрее.

Из объяснений дона Паоло он ничего не понял, но неимоверная скорость передвижения его захватила. Всю дорогу Колумб просидел на баке, глядя на то, как перескакивает волны, чуть цепляя самые верхушки, форштевень. Дорого бы он отдал за возможность ходить по морю с такой скоростью…

До порта добрались за каких-то четыре часа. Дон Паоло на вопрос о пройденном расстоянии сказал, что преодолели сорок лиг. Адмирал даже не удивился, только подумал, что, если Америка захочет напасть на Кастилию, противопоставить их величествам будет нечего. А может, это уже произошло, и, пока он ожидал окончания своего непонятного карантина, целый флот подобных летучих судов спокойно высадился где-нибудь в Кадисе и без серьёзного сопротивления захватил все Пиренеи? Некоторое время поразмышляв на эту печальную тему, Христофор отбросил такие мысли – какой резон был бы дону Паоло скрывать подобное от гостя? Пару раз, правда, опасения всё равно возвращались, но вскоре все мысли из головы выгнал открывшийся порт.

Два грузовых корабля, и, что характерно, оба без мачт. Десяток небольших мачтовых яхт, собранных вокруг отдельного пирса. Там же с полдюжины таких же, но без мачт и такелажа. Разгрузочный причал, как ему и положено, шумный, грязный и суетливый. Таких огромных кранов, как здесь, адмирал ещё не видел. А чуть в стороне, за складскими зданиями, виднелся немаленький стапель. На таком можно было собирать корабль размером побольше самого крупного галеона. И над всем этим, словно задавая ритм, играли невидимые музыканты. Колумб с удивлением рассматривал это строение, пока дон Паоло чуть не за рукав утащил его на берег.

И снова морехода ожидало нечто изумительное, а именно – карета без лошадей. Чёрная, на колёсах, обтянутых неизвестным материалом, она стояла почти у самого трапа, и как только спутники залезли внутрь, тут же тронулась.

Адмирал с трудом сдержал крик изумления.

– Вы меня удивляете, друг мой, – тогда дон Паоло впервые назвал его другом. – Корабль, который движется самостоятельно, особого удивления у вас не вызвал. А вот карете в праве ехать самой вы категорически отказываете.

Видимо, сказались усталость и переизбыток чудес, но эти слова почему-то обидели адмирала. Он уткнулся в окно и молча наблюдал проносящийся мимо пейзаж. Скорость движения экипажа была ничуть не меньше, чем у судна. Правда, время от времени приходилось останавливаться на небольших станциях, где молодые люди с чёрными, как смоль, волосами в синих одинаковых комбинезонах, вынимали из-под пола неизвестные Колумбу чёрные ящики и сноровисто меняли их на такие же. Адмирал решил, что это принимают и отправляют почту и ничего спрашивать по этому поводу не стал. Говорить не хотелось, и через некоторое время он сам не заметил, как уснул.

Город Колумб видел лишь мельком, потому что подъехали они к самому стадиону и сразу же попали в гомонящую толпу, которая копошится и не утихает до сих пор.

На коротко стриженную траву тем временем выбежали две группы. Одеты они были необычно – одни в синих майках и таких же трусах. У других трусы были красные, а майки белые. Группы выстроились в два ряда друг напротив друга.

– Вон, смотрите, это мой сын, – перекрикивая шумных зрителей, сказал на ухо дон Паоло. – Вон, седьмой номер в Роторе.

Он посмотрел на Колумба, оценил непонимающий взгляд, и пояснил:

– Сегодня играют две команды. Синие – Ротор, а красно-белые – Металлург из Сталинграда. Под седьмым номером синих играет Стёпка, мой старший сын.

Только сейчас адмирал обратил внимание, что на футболках игроков были написаны номера.

– Я вам ничего объяснять не буду, скажу лишь, что задача каждой команды – не пользуясь руками забить мяч в ворота соперника.

– Ворота, как я понимаю, это те белые рамки? – не столько спросил, сколько уточнил свою догадку Колумб. Говорить было сложно, с каждой минутой шум на скамейках нарастал. Христофор решил, что если так пойдёт и дальше, то уши лучше чем-нибудь заткнуть, чтобы не оглохнуть.

Внезапно раздался свисток, и гомон толпы тут же стих. В полном молчании номер третий красно-белых очень ловко пнул белый круглый мяч, причём с такой силой, что адмирал испугался, что тот сразу лопнет. Но нет, снаряд перелетел через головы четверых синих и плюхнулся в траву почти у ног одного из игроков. Если тот сразу же добавит по мячу, то он запросто влетит в левые ворота.

– Ну! – неожиданно для себя подбодрил незнакомого спортсмена Колумб.

Оказалось, поздно. Мяч уже отобрал один из синих. Он ловко покатил его ногами, обводя встречных, и вдруг прокатил снаряд между ног противника и махом запустил его в сторону. Там, как оказалось, ждали. Другой сокомандник подхватил передачу и точным ударом отправил круглого в ворота красно-белых. Но игрок, стоявший в воротах, резко выпрыгнул вперёд и схватил мяч в руки, чтобы тут же пнуть его почти на другую сторону поля.

– Ты видел? Видел?! – возбуждённо крикнул дон Паоло.

– Но почему тот игрок взял мяч руками? Вы же сказали, это запрещено.

– Это голкипер, ему можно, – отмахнулся собеседник.

Христофор, размышляя, почему его спутник ответил по-кастильски, но используя английское слово, разглядывал стоящих в воротах. Они и одеты были не как все. У каждого на голове плоская, будто придавленная, шапочка, на руках массивные перчатки. У красно-белого к тому же вместо майки на тело была надета непонятная рубашка с длинным рукавом.

Колумб сам не заметил, как увлёкся игрой. Непонятная вначале, через какое-то время она заинтересовала морехода. Особенно понравилась игра команды красно-белых. Правда, чем они лучше, он бы не смог объяснить, но каждая атака синих вызывала в нём желание выскочить на поле и помочь охранять ворота со шпагой в руке. Теперь адмирал понял, почему на трибунах так шумно и многолюдно. Без сомнения, этот «ногомяч», или, как его по-английски называет дон Паоло, «футбол» пользовался бы популярностью в любом городе. Ничуть не меньшим, чем рыцарские турниры.

От размышлений морехода отвлёк красно-белый нападающий. Он старательно обводил мяч вокруг противников, всё ближе и ближе подбираясь к воротам ненавистных синих. Вот уже перед смельчаком остался один голкипер. Он бросается, в надежде отобрать снаряд у героя. Вот почему вратарям можно брать мяч в руки, а остальным игрокам нельзя? Это же несправедливо, возмущался про себя адмирал. Но провидение явно было на стороне красно-белых. Он ловко подкинул мячик перед собой и, к неожиданности Колумба, да и вратаря, боднул его лбом.

Снаряд полетел прямо в угол ворот.

– Да!!! – в голос закричал адмирал и даже вскочил на ноги.

По всему стадиону пронёсся крик, а следом глубокий вздох. Мяч ткнулся в вертикальную стойку ворот и теперь крутился на месте прямо перед белой линией.

– Нет!!! – так же громко крикнул Христофор.

Это несправедливо. Не могут небеса быть настолько равнодушными. Ведь до гола оставалось всего ничего. И вот, стоит, крутится, а к мячу уже летят, отталкивая руками друг друга, и нападающий, и вратарь. Вот голкипер успевает первым, хватает снаряд своими грубыми перчатками… и свистит громкий свисток. Человек в чёрном, который не участвует в игре, но постоянно бегает вместе со всеми, мешаясь под ногами футболистов, подбегает, судорожно размахивая руками. И только сейчас Колумб заметил, что руки, держащие мяч, находятся там, за заветной чертой, на территории ворот. А значит, красно-белые победили. Он вскочил, зачем-то ударил кулаком в левую ладонь, потом схватил дона Паоло за плечо и закричал в самое ухо:

– Ну?! Ты видел? Видел? Да!!!

Но его спутник только досадливо отмахнулся. Адмирал даже пожалел, что сын дона Паоло играет не за ту команду, за которую стоило бы. Вон, как ловко голкипер своими руками засунул мяч себе же в ворота.

Вскоре объявили перерыв и по рядам пошли известные Колумбу ещё по Европе торговцы всякими вкусностями. Он с удовольствием достал из кармана золотой реал и уже поднял руку, чтобы позвать разносчика, но спутник схватил его за рукав.

– Ваши деньги у нас не в ходу. – коротко бросил он.

– Но почему? – удивился Христофор. – Золото, оно везде золото.

Дон Паоло открыл было рот для объяснения, но лишь махнул рукой, достал из кармана бумажку и протянул собеседнику.

– Вот. Купите себе чего-нибудь, я переведу. Хотите горячую собаку?

Адмирала даже передёрнуло. Он почему-то представил, как ловят блохастого дворового пса, опаливают его на костре, а потом подают на стол. Видимо, по цвету лица собеседник понял всю нелепость своего предложения. Он усмехнулся, махнул рукой, а когда торговец приблизился, сказал по-английски:

– Горячую собаку.

Колумб с возмущением смотрел, как разносчик достаёт из пышущего паром ящика… маленькую колбаску, завёрнутую в аппетитную жёлтую лепёшку.

– Это жаргонное название, – догадался он вслух.

– Конечно, – подтвердил дон Паоло. – Не могли же вы и в самом деле подумать, что мы будем есть собак? Мы не в Китае.

Зашло солнце, и почти сразу же над полем вспыхнул яркий белый свет. Горели светильники на решетчатых бамбуковых вышках, расставленных по углам. Колумб вспомнил, как в открытом море увидел точно такие же белые, неестественные, всполохи и направил к ним свой маленький караван. Сейчас, пока не началось второе отделение матча, он сидел, задумчиво пережёвывая в меру острую, пахнущую неизвестными пряностями, горячую собаку, и размышлял.

Правильно ли он тогда сделал, подойдя к острову, на который его настойчиво приглашали? Может, стоило спуститься южнее, или наоборот, уйти севернее, и причалить там, где их никто не ждёт? А с другой стороны, тот железный непотопляемый плотик подошёл прямо к месту их стоянки, а значит, их местоположение было точно известно. Да и таинственный дон Паоло, великолепно осведомленный о событиях в Европе, знающий даже то, что адмирал тщательно скрывал. Кто он? И что связывает его с Шотландией, Кастилией, а может быть, и Римом? Христофор решил задать эти вопросы после игры.

Увы, его надеждам не суждено было сбыться. Металлург проиграл со счётом три-один, и это, против ожидания, ввело его в печаль. Дон Паоло пытался растормошить спутника, но тот лишь угрюмо смотрел на его сына – рослого улыбающегося мальчугана в странных, широких, свободно свисающих над коленками, панталонах. Именно он забил два из трёх мячей не просто в ворота противника, но в самое сердце Колумба.

– Не грустите так, друг мой, – в очередной раз тормошил его спутник. – Металлург взял первое место в прошлом году. А оказаться вторым среди шести команд, это тоже неплохо.

– Если бы Ванька Енотов вчера ногу не натёр, – вмешался футболист, – он бы две банки из трёх точно перехватил бы. – по-английски мальчик говорил не очень хорошо, но старательно, и Христофор его достаточно легко понимал.

– Банки? – вообще-то адмирал старательно делал вид, что не слушает. Им овладела иррациональная апатия. Но на непонятное слово он не мог не среагировать.

– Ну да, банки, – жизнерадостно повторил подросток. – Мяча, гола, как ещё объяснить.

– Спасибо, я вас понял, – Колумб впервые после финального свистка улыбнулся. – А когда следующая игра?

– Поздравляю, друг мой, кажется, вы заболели футболом. – вновь похлопал по плечу дон Паоло. – Здесь это распространённое заболевание. Можно сказать, эпидемия.

– Думаю, это всё же лучше, чем чума, – ввернул свои полпесо адмирал.

– О, да!

– А матчей до весны больше не будет, – довольно улыбаясь пояснил Стёпа. – Теперь только в апреле. Приезжайте к нам ещё, посмотрите, как я играю.

– Если бы это зависело только от меня, – развёл руками гость.

Глава 11
Битва при Такане

Хорошо на третьем посту. Тихо, спокойно. Сразу за колючкой – джунгли, посторонних нет, так что кроме лесного шума ничего не беспокоит. Правда, полной тишины, конечно, тоже не бывает. Деревья вокруг разные, какое еле шепчет, шевеля листочками, а есть такие, что как начнут хлопать своими лопухами, так будто кто с глушителем стреляет. А ещё бывает, попугаи налетят. Вот уж птицы сварливые, как тётки на базаре, пока не шуганёшь их веткой, такой крик стоит…

Кстати, как там Ветка? Его уже месяц, как из части перевели, а куда – неизвестно. Скучновато без него. Старший сержант Влад Камышов машинально отломил торчащий сквозь колючку сухой сучок, засунул его за воротник формы и некоторое время блаженствовал, почёсывая себе малость взопревшую спину. Климат в Чикиле неплохой, но когда ветерок дует с Юкатана, то становится влажно и пахнет чем-то прелым. Спина и подмышки реагируют мгновенно – не привык он у себя в сухом и жарком Кизекочуке к такой погоде.

Зато отдых. Еле выпросил у начкара третий пост. Желающих-то, хоть отбавляй. Здесь из охраняемых объектов – только ворота, куда раз в три дня сырьё привозят. Так что огородили участок древней каменной дороги, повесили колючку, ворота поставили, оборудовали блокпост из бетонных плит, и всё. До ближайшего очага цивилизации почти километр, связь только по телефону, так что стоит проверяющему, или разводящему, из караулки выйти, сразу предупредят, чтобы форму поправил, к встрече подготовился.

А в остальном спокойно. Последний налёт случился ещё летом, да и то, уже года, считай, два, как куны лишь имитируют нападения. Им-то это ещё меньше, чем американцам нужно, на них самих сверху ацтеки недобитые давят.

Влад с усилием почесался спиной о бетонный угол блокпоста, и засунул сучок в рот, зажав кончик в зубах. В животе требовательно заурчало. Сержант кинул взгляд на солнце в просвет над дорогой и протёр мгновенно заслезившиеся глаза. А до обеда ещё почти два часа. Надо будет в воскресенье в городе тёмные очки купить. Их уже полгода, как в продажу выбросили, многие себе взяли, а он что-то протормозил. А в них на солнце гораздо удобнее смотреть.

Слева в кустах что-то нехарактерно для спокойного леса зашелестело. Влад машинально скинул автомат с плеча, упал на землю и почувствовал, как справа двинулась неясная тень. Тут же над спиной просвистела стрела, наконечник со стуком ударился в бетон блокпоста, за ним ещё один, ещё…

Влад, не поднимаясь, прополз по-пластунски за угол, рывком приподнялся, и нырнул в темноту входа. Тут же дёрнул рычаг висящего на стене телефона и шёпотом прокричал в микрофон:

– Нападение на третий пост. Количество нападающих выяснить не удалось. Караульный – сержант Камышов.

– Вооружение нападающих?

Ага, голос начкара. Это хорошо, значит задержек не будет.

– Пока стреляют из лука, тащ капитан. Но много их. Забор почти окружили.

– Караульному вести сдерживающий огонь, но боеприпасы экономить. Ожидай подкрепление в течение пятнадцати минут.

– Есть!

Камышов непроизвольно улыбнулся. Ну, теперь этим гадам зададут перцу. Сержант передёрнул затвор, высунул толстый ствол автомата в бойницу и дал короткую, в три баллона, очередь не целясь.

По решетчатому забору с той стороны застучали, потом ещё раз, но чуть левее. Влад обомлел. Вот это реакция на три несчастных выстрела! Весь периметр был перекрыт телами кунов, и все, как один колотили по стальной сетке поднятыми руками. Луки и копья валялись рядом. Сзади, по дороге, напирали ещё с сотню, а то и больше, но никто уже не стрелял. Если приглядеться, можно было увидеть умоляющие выражения на лицах. Ничего себе, они воюют. Это что же у ребят случилось?

Сам не понял, как начал жалеть незадачливых захватчиков. Сержант ещё с пару минут разглядывал прижавшихся к периметру дикарей, затем, не убирая автомат, вышел наружу и осторожно высунулся из-за угла.

– Мвен ле пале! – послышался сдавленный крик, и тут же его подхватили десятки голосов. – Коте ма, коте ма!

Капитан Алексей Рысь, опытный воин из ирокезов, ещё из первой партии, той самой, что учились у самого Моторина, приподнялся над люком и удивлённо смотрел на периметр. Без малейшей опаски возле самого забора стоял караульный, контрактник Влад Камышов, и на ломаном кунском что-то говорил. А с той стороны его внимательно слушали сотни дикарей, тех самых, что вот уже десять лет не дают покоя торгово-промышленной базе в городке Чикила. Именно из-за них каждый прииск, каждое месторождение, содержат свой гарнизон. Именно они виновны в том, что тогда, в том самом бою, Алексей потерял лучшего друга.

Очень хотелось дать команду на открытие огня. ППД в десять секунд разнесёт всю эту демонстрацию. Останавливало лишь то, что на линии огня находится его боец.

– Тащ капитан, разрешите обратиться, – Камышов был уже тут и лениво прикладывал пальцы к форменной кепке с козырьком.

Алексей кивнул.

– Парламентёры, тащ капитан. Я по-ихнему не особо, но понял только, что вот этих кто-то выгнал воевать с нами, а они не хотят. Говорят, торговать – хорошо, убивать – плохо. – Последние слова сержант произнёс на местном диалекте. На лице его блуждала кривая усмешка.

Алексей ловко спрыгнул с брони, оправил форменную рубашку, и почти строевым шагом зашагал к периметру. Вот пусть только хоть один из них сделает резкое движение, или хотя бы крикнет. В минуту от всей банды ни одного целого не останется. Руками ноги повыдирает.

– Капитан Алексей, – голос говорившего был высоким, акцент, как у всех на Юкатане, квакающий, но слова звучали понятно, явно человек не первый день учит русский. – Я хочу вам сказать что-то важное.

Солнце едва успело появиться над джунглями, а из ворот поста номер три вышли один за другим четыре БРДМ. На броне последнего, привязанная к транспортировочным петлям, тряслось от встречного потока воздуха ЛВПД – легкобронированное судно на воздушной подушке. В первом бронетранспортёре рассматривал нарисованную от руки карту майор Зайцев, командир десантной роты. Через плечо ему заглядывал пронырливый Влад Камышов.

– Через пять километров дорога уходит на метр под воду, тащ майор, – бесцеремонно ткнул сержант в прикрепленную к планшету карту. – Мы там были в прошлом году, там ручей разлился.

Зайцев покосился на выскочку, но ничего не ответил. Из головы не шёл вчерашний разговор с правителем местного племени. Как, оказывается, мало они знали о той земле, на которую пришли. Ведь считали кунов отдельным, независимым и диким народом. Потому и относились к ним как к дикарям. Но и те хороши. Десять лет не сообщать, что их самих держат в традиционном рабстве остатки империи майя. И как ведь хорошо устроились, эксплуататоры, а? Император, жрецы, армия, все из майя. А куны, которые и построили города, пирамиды, каменные дороги через джунгли, на положении рабов. И созрели для переговоров только сейчас, когда поняли, что американцы – и есть та сила, что может раскатать их ненавистных хозяев в тонкий блин.

В дальнем углу, прижавшись спиной к холодному металлическому борту, чтобы сбить нервную дрожь, сидел Тонкий Лучик Утреннего Солнца, последний представитель императорского народа кунов. Он не мог не напроситься в такой необходимый поход вместе с «тряпочными», и теперь, одетый, как и все вокруг, в непривычную для коренных жителей джунглей пятнистую форму, с опаской смотрел на окружающих.

Прошедшая неделя была богата на невероятные для кунов события. Наконец-то совет старейшин принял напрашивающееся который год решение – пойти на контакт с «тряпочными» и постараться с их помощью избавиться от гнёта ненавистных майя. Общение с чужаками проходило и раньше, но никогда официально. За официальный контакт майя тут же применяли жёсткие карательные меры. Пять лет назад род Рассветных, которых захватчики уже три века, как изгнали из родного, возведённого предками, города, попытались поискать помощи в освобождении от ига. С тех пор в джунглях не найти никого из этого несчастного рода. Даже находящихся на действительной службе не пожалели.

Сейчас вопрос объединения с пришлыми, можно сказать, назрел. Демография кунов в плачевном состоянии, всем им от рождения уготована роль рабов, а любую мало-мальски значимую должность имеет право занимать только представитель майя.

Переговоры шли больше трёх дней, и если теперь их авантюра удастся, то народ Тонкого Лучика вольётся в Союз Племён на тех же правах, что и остальные его члены. Конечно, всем им придётся учиться, без этого никак, но тут должен сыграть большую роль тот факт, что куны уже много веков владели арифметикой, правда, не в десятичной системе счисления, а в пятеричной, астрономией, географией, физикой, металлургией и архитектурой. Конечно, за века рабства общие когда-то знания стали уделом лишь небольшой части населения, жрецов и старейшин, но всё равно, начинать придётся не с нуля.

Тонкий Лучик Утреннего Солнца, а по-простому Стахувакль, отвлёкся от неоднозначных мыслей и с некоторой опаской оглядел сидящих рядом. Люди не волновались, как он, все были заняты привычным делом. Сосед справа поднял на руки свой дротикомёт, который тряпочные называют автоматом, и теперь бережно протирал вонючей тряпочкой металлические части. Время от времени он задевал Стахувакля локтем, после чего обязательно виновато улыбался.

Сидящий напротив вдруг исчез из поля зрения Тонкого Лучика. Вот, сидел человек, и вдруг пропал в боковом зрении. Император повернулся и понял, что воин просто ловким движением нанёс на лицо три неровные разноцветные полосы – чёрную, зелёную, и жёлтую, из-за чего тут же потерял привычный человеческий силуэт, а когда закрыл глаза, стал казаться конструктивным выступом железного ящика, в котором они ехали.

И ехать им ещё очень долго. До города Такан, где, если верить шпионам кунов, послезавтра пройдёт коронация очередного Великого Змея, пешему рабу идти не меньше пяти дней. Лучик усмехнулся. Надо же, шпионы… Да, многому они научились за эти годы у тряпочных. Ещё десять лет назад никому из его народа и в голову бы не пришло отправить специального человека в столицу империи на должность обычного ассенизатора, чтобы он собирал сведения. Единственное, что куны упорно хранили все тёмные века, это императорская семья. И то, лишь благодаря тому, что Жаркое Летнее Солнце не встал во главе войска когда-то, а послушался старейшин и затаился, сохраняя род. Под эти мысли император, едущий в одном железном ящике с простыми воинами, незаметно для себя задремал, не обращая внимания на тряску, вой машин, и стук колёс.

– К машине!

Этот крик вырвал Лучика из полусна. Он удивлённо посмотрел, как мгновенно опустели скамейки рядом с ним, и, повинуясь общему движению, выбрался наружу. Свежий воздух тут же расправил привыкшие за время поездки к духоте лёгкие, вечерний свет ударил по глазам. Рядом ровными линиями стояли чужие воины.

– Ваши подойдут не раньше, чем утром. Так что пока привал, поедим, отдохнём, технику зарядим, – это командир тряпочных, воин со странным именем «майор Зайцев».

Император кивнул, пока ещё не до конца понимая, что ему говорят. Единственное, что уловил, это еда. Значит, скоро будут кормить. И сразу же после этих слов в животе нетерпеливо заурчало. Стахувакль уже пробовал армейскую еду тряпочных и нашёл её очень вкусной и питательной. Его подданные, выходя на долгое время, питались лишь дарами леса. Фруктами, мясом попугаев, съедобными корнями. Тряпочные же придумали специальные бруски, которые можно было бросить в кипящую воду и через пять минут получить или вкусную горячую кашу, или фруктовый кисель. А сгущённое молоко? От этого воспоминания язык непроизвольно прошёлся по губам. Может, и сейчас дадут?

В принципе, Лучик не ожидал от похода каких-то изысков или роскоши. Он сам уговорил тряпочных, показал им на карте местоположение тайного города Такана, и даже настоял на том, чтобы вместе с чужаками пошли его люди. Так что изначально был готов к простой походной пище. Но надеялся на лучшее.

К болоту, омывающему Такан, пришли к обеду следующего дня. Город стоял на широком, плоском острове посреди непроходимой трясины. К единственным воротам вела съёмная гать. Ни одно из двадцати восстаний кунов так и не смогло захватить город. К нему просто невозможно было подобраться.

Когда прозвучала очередная команда «К машинам!», Стахувакль критически осмотрел колёса железного ящика и понял – тоже не пройдёт. Даже пустой. Да и воинов тряпочные привели совсем немного – не больше сотни. А ведь это не отдалённый посёлок кунов, где всего жителей тысяча человек, это столица. Тут и так-то проживает пара десятков тысяч, а сегодня – тем более. Главы всех основных родов собрались на коронацию. Все, естественно, с детьми и роднёй, которую следует показать при дворе. И у каждого не меньше двух сотен дружины. Собственные воины не только определяют важность придворной персоны. После коронации последует обязательный праздник, неотъемлемой частью которого будут военные игры.

Тонкий Лучик Утреннего Солнца в размышлениях отошёл далеко от оборудованного в лесу лагеря, добрёл до самой трясины и теперь стоял под низко висящей лианой, рассматривая виднеющиеся вдалеке каменные стены города. На ум тут же пришли строки древнего сказания: «Столица царей народа кунов, великий город Такан поднимает свои жемчужные стены из самого сердца светлого озера Ахаинаоко. Поднимаются они, нетронутые врагом, выше крон деревьев, надёжно сохраняя тайны королевского двора. Усталому путнику с берега озера видны лишь крыши великолепных дворцов и прекрасных храмов. Но не каждому дано попасть внутрь прекрасного города. Войти в ворота можно лишь если позволено будет пройти по рукотворной деревянной дороге, кою жители кладут прямо на воды озера…»

За столетия, что прошли со дня написания этих строк, озеро заросло и превратилось в болото, деревья выросли куда выше стен, а некогда сияющие крыши храмов покрылись неровной зеленью молодой травы, а кое-где на них даже выросли кусты. Ему показалось, что в нескольких местах над стенами торчат кожаные шлемы воинов. Майя, обманом заполучившие прекрасное творение кунов, запустили улицы и строения, не ухаживали за стенами и озером. Теперь вокруг городской ограды росли кусты, мелкие деревца, в болоте стоял неприятный запах, истошно орали лягушки и временами пересекали лужи относительно чистой воды змеи. Стахувакль с печалью смотрел на огромный, за пару часов не обойти, но запущенный без хозяйской руки, Такан. Вор тем и отличается от хозяина, что не заботится о своих владениях, а старается как можно больше вытянуть из них, подумал император.

– Метров четыреста от берега, – неожиданно сказал за спиной майор Зайцев.

– В самом узком месте, перед воротами, до города двести шагов. Там стелют деревянную дорогу, – не оборачиваясь, ответил Лучик.