Текст книги "Наказан играть – 1"

Глава 1. – Кто важнее?

   Свет фар встречной машины резанул по глазам. Чем темнее становится на улице, тем неприятнее. Я устало помассировал виски. С тоской вспомнил о городе, где фонари и море света, сейчас же лишь ближний свет фар.

   Музыка в салоне резко приглушилась требовательными гудками. Я нажал "принять звонок".

– Да, – ответил я, прищурившись от света очередной встречной машины.

– Егор, ты где? – спросила жена.

– Только выехал из города.

– Маринке уже надо ложиться спать, ты не успеешь?

   Я вздохнул. К чему объяснять очевидное?

– Нет, дорогая, поцелуй ее, пожалуйста, от меня перед сном.

– Надеюсь, ты не взял работу на дом? Хотя бы эти выходные проведешь с нами, а не с документами?

   Я невольно посмотрел на портфель справа на сидении.

– Мне надо работать.

– Хорошо, – быстро смирилась супруга, – я буду тебя ждать.

– Спасибо.

   Она повесила трубку, музыка вернулась на прежнюю громкость.

   Я раздраженно глянул на навигатор, ехать еще 109 километров. Можно подумать мне доставляет удовольствие работать по выходным. Лишь с рождением дочери супруга стала понимать, что нужно больше денег, которые с неба не падают.

   Усталость с каждой минутой накатывала все больше, сказалась напряженная неделя. Впереди всего два дня на то, чтобы привести себя в порядок.

   Через каждые пару километров попадались кафешки. Я с трудом возвращал взгляд к дороге. Непроизвольно представлял аромат кофе, крепкий, щекочущий ноздри. Как первый глоток пробирается по горлу, согревая все внутри. Возможность размяться, сладко потянуться, повертеться, хрустя суставами. Спокойно пройтись, разогнать кровь в застывшем теле.

   Но еще чуть-чуть проехать, потерпеть, а там – любимая. Она как всегда накроет стол, начнет что-то рассказывать, ухаживать. Семейный уют на два дня, надо лишь доехать.

– Через 1 километр направо, – произнес женский голос навигатора.

   Перестроился правее, снизил скорость и съехал с асфальта на проселочную дорогу.

   Обширные поля с пшеницей редко прерывались маленькими участками леса.

   Вспомнил прошлую осень, походы за грибами. Все местные игнорируют маленькие участки леса между полями, а я с них набираю полные ведра.

– Осторожно препятствие, – вдруг послышалось из динамиков и в следующее мгновение машину немного подбросило, как на кочке.

   Увидел впереди женский силуэт. Понял, что не успеваю остановиться и резко крутанул руль. Зад автомобиля занесло, и я услышал громкий звук удара, глянул в зеркало, женщину отбросило на пару метров. Выскочил из салона, передние фары бьют куда-то в поле, а задние габариты еле подсвечивают женское тело. На подгибающихся ногах дошел до женщины. На вид не больше 25 лет, стройное тело в летнем сарафане. Подошел поближе и натолкнулся на остановившийся взгляд, смотрящий в звездное небо. Дорожная пыль окутала ее фигуру и если бы не неестественная поза и мертвый взгляд можно было подумать, что она отдыхает. Меня начала колотить мелкая дрожь. Услужливая память подсказала, что был еще кто-то. На трясущихся ногах отправился посмотреть, темно хоть глаз выколи, достал мобильник из кармана и включил фонарик. Луч света выхватил маленькое тельце в крови. Ноги стали ватными и коленки предательски подогнулись, рухнул на дорогу. Выронил мобильник в дорожную пыль и фонарик погас. Вокруг вновь стало темно. Сквозь редкие деревья вдалеке в поле увидел несколько туристических палаток, где копошатся человек десять. Я обернулся, из салона с открытой дверью продолжала громко играть музыка, а фары дальнем светом светить в поле.

   Отчаяние стиснуло сердце, стало тяжело дышать. Машина предательски оглашала округу, а яркий свет фар показалось специально кого-то зовет. Чередой пронеслись мысли о тюрьме, рухнувших надеждах, о больших проблемах для родных. Захотелось отмотать как в фильме, чтобы не было этого кошмара. Но услужливая память подсунула воспоминание окровавленного маленького тельца ребенка и остановившийся взгляд женщины.

– Твою же, – начал я в сердцах и осекся, услышав, как из туристических палаток громко позвали женщину.

   Страх быть пойманным за случайно содеянное придал силы, я вскочил, поднял мобильник, фонарик вновь осветил тело ребенка. Содержимое желудка прыгнуло к горлу, еле удалось подавить. Рванул к машине с мыслью выключить музыку и свет.

   В голове застряла мысль "я не могу, я не могу сесть в тюрьму, я обещал заботиться о Тане и Мариночке". Пробежал мимо женщины, показалась она шевельнулась. Замер на мгновение, а затем прыгнул в салон автомобиля. Выключил свет и музыку, дорогу хорошо знаю, даже в темноте найду, придавил газу.

   +++

   +++

   Ехать без фар в полной темноте быстро не получалось, света луны едва хватает на то, чтобы разобрать где обочина. Без музыки шум от камней по днищу машины в ночной тиши кажется оглушительным, но другого варианта убраться от сбитых не нашел.

   Свет первого фонаря у поселка встретил меня как молчаливый страж, что все видит и подмечает. Я остановился на перекрестке, посмотрел по сторонам, никого нет, есть шанс проехать незамеченным.

   На центральной улице недавно засыпали выбоины песком, с тихим шелестом шин подкатил к своему гаражу. Нажал на брелоке кнопку, огромные гаражные ворота с раздражающим скрипом поднялись, я быстро заехал в гараж.

   Торопливо зашел домой, скинул с плеча портфель с документами, снял лакированные туфли, от которых ноги ноют. До сих пор не понимаю придури сидеть в офисах в костюмах и в туфлях. Только очень дорогие ткани для костюмов пропускают воздух, поэтому буквально каждый потеет и мучается в красивых, но не удобных лакированных туфлях. От стопы вверх пробежала волна облегчения, зажатые пальцы вздохнули свободу.

   Я прошел на кухню, поцеловал сзади жену.

– Садись, я сейчас разогрею, – сказала супруга, не оборачиваясь.

   Я ощутил клубничный запах ее волос, на мгновение закрыл глаза. Медленно выдохнул и пошел в комнату переодеваться. Быстро натянул спортивный костюм, тихо ступая, чтобы не разбудить дочь, вернулся на кухню. Занял свое место за столом, во главе так сказать.

– Как дела на работе? – дежурно спросила Танечка.

– Нормально, – ответил я и услышал шум на улице.

– Какой идиот так поздно шумит? – спросила супруга.

   Передо мной появилась тарелка с горячим супом, я принялся ужинать, в животе давно уже квакает. От тарелки с горячими котлетами аромат стал перетягивать внимание на себя. Активнее стал работать ложкой. За окном раздались возмущенные крики, топот множества ног. На секунду я посмотрел в окно и увидел несколько мужчин, что столпились и что-то возбужденно обсуждают. Заставил взгляд вернуться в тарелку, заметил, что ладони начали мелко трястись. Таня заметила и наши взгляды встретились.

– Егор, что с тобой? – обеспокоенно спросила она.

– Все нормально, – соврал я, – очень устал. Чаю можно?

– Да, – спохватилась она и повернулась к плите.

   Я закрыл глаза и попытался успокоиться. Крики на улице не прекращались. Посмотрел на Танечку. Родной человечек доверилась мне, а могла выбрать любого другого, за которым как за каменной стеной. Но нет, выбрала меня, первые годы мы приравнивали свою жизнь к студенческой, затем к малообеспеченной, но вот спустя 6 лет, мне удалось устроиться на нормальный оклад. И Таня доверилась второй раз, решили завести ребенка. Нашей крохе всего полгода. Я нервно посмотрел через окно на улице, где под одним из фонарей собралось пятеро мужчин, злые решительные лица не предвещали ничего хорошего. О причине суматохи мне ли не знать. Осталось лишь ждать пронесет или нет. Что будет если не пронесет, даже не хочу и думать. Одно дело оказаться тварью для других и совсем другое для родных, которые полностью от тебя зависят.

   Заставил себя почерпнуть ложкой суп, громкий стук в дверь как ошпарил, ложка выпала и разлила содержимое по скатерти.

– Пойду открою, – сказала Таня и сделала шаг в сторону выхода.

– Нет, – вскрикнул я и затем спокойно добавил, – я сам.

   Вылез из-за стола, сильная дрожь стала бить по коленям, топнул одной ногой, затем другой, вроде бы немного стало лучше. Громкий стук в дверь повторился и затем раздался раздраженный крик: "Открывай, а не то выломаю".

   Перед входной дверью я закрыл глаза и тяжело вздохнул, попытался привести себя в чувство, но нервы не дали полностью успокоиться.

   Я открыл дверь и увидел передо мной нашего участкового по поселку. Заспанный взгляд, взъерошенные волосы и наспех надетая форма говорили, что его выдернули из постели.

– Да, – сказал я и натянул приторную улыбку.

– Егор Владимирович, – с хрипотцой начал участковый, прокашлялся, – Вы не видели тут каких-либо проезжающих машин?

– Нет, – честно ответил я, с усилием удерживая улыбку.

– Вы недавно приехали? – спросил участковый и недовольно отпихнул плечом напирающего на него сзади мужчину.

– Пусть машину покажет, – заорал напирающий мужчина. Его безумный взгляд требовал крови.

   Я попытался проигнорировать требование возбужденного мужчины, но увидел за ними еще десяток не менее возбужденных людей.

   Я тяжело вздохнул.

– Егор Вла …

   Я обернулся к супруге, попросил жестом ее отойти. Она обиженно на меня посмотрела, но послушалась.

   Я повернулся и встретился взглядом с добрым, но опытным участковым. Он медленно и незаметно кивнул, я опустил взгляд и тоже кивнул.

– Это ОН, – заорал мужчина за спиной участкового, меня обдало веером слюней.

   Длинные руки попытались в меня вцепиться, но коренастый участковый сильным толчком плеча откинул напирающего назад и резко обернулся. По лицам рассерженных и возбужденных пробежала волна, делая их безумными. Задние стали напирать, а передние буквально перелезать через участкового, но тот их мощно оттолкнул, что чуть все не завалились на спины. Посыпались маты, брызжа слюной. Один из задних перелез через маленький заборчик и через палисадник побежал ко мне. Я мельком глянул и понял, что другие могут и через окно полезть, а там мои родные. Захлопнул за спиной дверь, чтобы в дом не было смысла лезть. Но как бы силен участковый не был, трое разъяренных мужиков его буквально приподняли.

– ВСЕМ СТОЯТЬ! – заорал участковый.

   Но никто не обратил внимание. До меня удалось кому-то добраться и мощный удар в голову откинул меня назад, больно ударился затылком. Раздался треск и участковый рухнул на сломанный заборчик вместе с тремя напиравшими на него. Задние увидели меня более четко и через ноги друзей шагнули ко мне. Я прикрыл лицо руками и чуть согнулся. Град ударов отовсюду посыпался по голове, плечам, ногам, ребрам.

   Раздался выстрел и шум как отрезало. Все замерло. Я раскрыл руки и увидел слева поднятую руку участкового с пистолетом направленным вверх из дула которого вьется слабый дымок. Участковый бесцеремонно встал, наступая на руки и ноги мужчин, послышался хруст.

– ВСЕМ СТОЯТЬ! – крикнул участковый и нехотя убрал пистолет обратно в кобуру, что спрятана под курткой.

   Я краем глаза заметил шевеление справа от толпы. Мужчина в спортивном костюме яркой раскраски замахнулся и через мгновение я ощутил боль в голове. Голова закружилась, силы резко покинули, ощутил щекой холод бетонной дорожки, все поплыло, погасло.

   +++

   +++

   Проснулся я на узкой кровати, бегло осмотрелся. У ног вместо стены из стальных прутьев решетка, справа в метре от меня противоположная стена, также быстро нашел умывальник и унитаз. Потрогал лоб, огромная шишка отозвалась болью. Тусклый свет камеры дополнил картину моего нового жилища, вряд ли уже тюрьма, скорее всего камера предварительного заключения. Не стали в обезьянник сажать, ведь там люди, а я теперь числюсь убийцей.

   Вставать, звать и выяснять где я же нахожусь не захотелось. Придет время сами придут и все скажут, в таких местах обычно не требуют, а дожидаются.

   Полежал на спине закинув руки за голову, мысли медленно ворочаются, как неповоротливые черепахи. Радужных надежд на то, что все обойдется не появилось. Скорее всего сразу же осмотрели машину и нашли неопровержимые доказательства моей вины. Буду надеяться, что дадут написать явку с повинной, может участковый заступится и поможет, вдруг этим получится хоть как-то скостить срок.

   Жизнь странная штука. Еще вчера я был на работе, ощущал себя загнанным зверем, за которым мчится стая охотников. Много лет бежал, бежал, всё куда-то торопился. Даже на свидания и то пару раз опаздывал, все некогда было. Зато теперь времени будет уйма. Можно сказать жизнь поменяла плюс на минус, раньше надо было куда-то бежать и успеть что-то сделать, а теперь главное найти себе занятие, а времени будет хоть отбавляй.

   Жаль только дочка будет расти без отца. Танюшку как не хочется, но придется отпустить, дать свободу, ведь у нее еще есть шанс найти себе другого мужика, который сможет о ней позаботиться, раз я не смог. Но Мариночка доченька она уже по любому пострадала, рядом нет отца. Не верю я, что отчим может стать настоящим отцом, ведь кровь не вода даст о себе знать. Эх, доченька подвел я тебя больше всех.

   Где-то далеко лязгнул железный затвор и со скрипом открылась тяжелая железная дверь. Шаги двух человек, одни тяжелые в сапогах, а вторые тихие, явно женские.

– Егор, – услышал я голос супруги.

   Рядом с ней оказался наш участковый. Открыл камеру и Таня юркнула в приоткрытую дверь.

   Я рывком сел, супруга присела рядом, обняла и зарыдала.

– У вас один час, – твердым голосом сказал участковый и запер камеру.

– Как ты тут? – запричитала Таня. – Жив? Ничего не болит.

– Все нормально, – соврал я. – Сама то как? И что вообще происходит?

   Супруга уронила голову мне на грудь и громко зарыдала. Я не стал мешать, если женщина хочет плакать, то не стоит ее останавливать.

– Павел Васильевич еще пару раз стрелял в воздух, чтобы отогнать от тебя толпу, – сказала супруга справившись с чувствами.

   Я вспомнил взъерошенного участкового. Он никогда мне другом не был, его дом на соседней улице. Виделись, даже пару раз общались у магазина. И теперь выходит, что он скорее всего спас мне жизнь. На секунду задумался, а поступил бы я также для него? Тем более если бы считал его убийцей. Вряд ли, я себя знаю.

– Тебя бесчувственного погрузили в Уазик и увезли, – продолжила, всхлипывая супруга. – А дальше понаехало народу, все оцепили, нашу машину проверяли, затем забрали ее. Павел Васильевич сказал, что потом отдадут.

   Я погладил супругу по голове, шелковистые волосы ниспадают на плечи, ощутил знакомый запах клубники, на секунду почувствовал себя в безопасности.

   Оставшееся время мы провели в объятиях. Вряд ли кто-либо подсматривал, но заниматься сексом не хотелось. Важнее было ощутить тепло и поддержку близкого человека.

   Не знаю кому тяжелее было, когда я жене первой признался в содеянном. Отрицать не вижу смысла и так все ясно и достаточно прозрачно. На секунду я испугался, что она от меня откажется, ведь теперь я убийца, но она лишь сильнее стиснула меня. Ком горечи застрял в горле, я ее подвел. Ладно, что обещал заботиться и приносить доход домой. Сейчас я понял, что не в деньгах дело, она также потеряла близкого человека. На секунду я осознал, что ей хуже, чем мне, ведь она полностью от меня зависела. У меня лишь чувство любви, привязанности, а у нее то же самое плюс зависимость в деньгах, доставке продуктов, уход за домом, машиной и прочее.

   Я не решился сказать ей, что отпускаю ее. Вера в чудо и скорейшее освобождение испарились еще дома, при стуке в дверь. Может быть и удалось бы отбрехаться, не выдать себя, но теперь уже поздно что-либо гадать.

   Таня единственный человек, которого я люблю. Угукающая дочка еще не успела прочно забраться в сердце, есть лишь чувство ответственности, но не любви.

   Остаток времени мы просидели молча, обняв друг друга.

   В течении недели Таня приходила в одно и то же время, наш участковый Павел Васильевич пропускал ее в камеру и мы большую часть молча сидели. Уже стало известно, что провели десяток экспериментов и выяснили все обстоятельства трагедии. Когда не было рядом Тани Павел Васильевич поделился соображениями, что две жизни на моем счету и на любые предложения от прокурора он советует соглашаться, если таковые будут.

   Хорошо все осмыслив, я пришел к решению, что все же придется жене предоставить свободу. Но к моему удивлению все разговоры она затыкала истериками, била меня крохотными кулачками, рыдала, но ни разу не дала произнести, что она свободна.

   +++

   +++

   Меня привели в небольшое помещение с зеркалом во всю стену и столом с двумя стульями в центре комнаты.

   Не стал устраивать клоунаду для зрителей и присел сразу на один из стульев, как только закрылась дверь. Через пару минут вошел мужчина в строгом костюме. Положил на стол коричневый портфель и достал оттуда несколько папок. Глянул на меня презрительно и открыл одну из папок.

– Егор Владимирович Колкин? – спросил мужчина.

– Да, – ответил я.

– Я следователь по вашему делу, – сказал он равнодушно и начал выкладывать передо мной листы. – Это заключение экспертов, что машина была исправна, когда вы ей управляли. Это заключение медэкспертизы, пока вы были без сознания у вас взяли кровь. А это ваше признание, будете подписывать?

   Он посмотрел на меня исподлобья, я не понял, что он этим хотел сказать, но на всякий случай схватил листок. Он криво улыбнулся, явно не понравилась моя реакция.

– Что ж вот ручка, – сказал он и протянул мне шариковую ручку, – не советую ее прятать, а также на меня нападать.

   Хотел было сказать, что у меня и в мыслях такого не было, но решил не терять времени, бегло пробежался по тексту. Я такой-то признаю свою вину, что управлял транспортным средством года сбил и скрылся, прощу о снисхождении. На секунду задумался, но ухмылка следователя заставила поторопиться с подписью. Он так и ждал, чтобы я отказался. Я вернул листок с подписью.

– Что ж, – разочарованно произнес следователь. – С этим все понятно.

   Он забрал мое признание и положил в папку, затем ее убрал в портфель.

– Егор Владимирович, по моему опыту за две отнятые жизни срока до конца ваших дней вам вполне хватит, – произнес следователь и открыл вторую папку. – Наше гуманное государство больше не желает годами кормить и охранять преступников с пожизненными сроками. К сожалению, смертная казнь запрещена, поэтому была разработана альтернатива. Интересует?

   Я не понимающе на него посмотрел, но на всякий случай кивнул.

– Вы играли в компьютерные игры с полным погружением? – спросил следователь и положил передо мной фотографию капсулы для игр.

– Да, конечно, – быстро ответил я. – Правда давно, еще до свадьбы. На игры сейчас не хватает времени.

   Следователь зло зыркнул на меня, злая усмешка расползлась на его лице.

– Теперь на все времени будет хватать, – пообещал следователь и положил передо мной несколько листов со скриншотами обычной фэнтезийной игры.

   Я внимательно посмотрел, но так и не понял зачем он мне это показывает, вернул их, но он не стал брать, а к ним положил еще несколько скриншотов.

– Как я уже сказал наше гуманное правительство больше не желает содержать заключенных с пожизненными сроками, а у вас поверьте именно такой случай, это и без суда ясно.

   Мне хотелось возразить, но что-то остановило, раз уж начал, то пусть закончит мысль.

– Содержать не можем, убить нельзя, что же нам с вами делать?

   Я растеряно пожал плечами. Следователь чему-то обрадовался.

– Ладно, за новостями следили?

   Я кивнул.

– Слышали про ускорение сознания в играх?

   Я помотал головой. Следователь тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.

– А говорите, что следили. Ладно, придется рассказывать.

   Он наклонился вперед и продолжил:

– Надеюсь, что про обилие игровых миров не надо объяснять? Отлично. Так вот, миров так много стало, что игроки не успевают выполнять все квесты, что придумали для них разработчики. А с полным погружением стало интересно не только прокачиваться в играх, что обозначало раньше только убивать монстров, но и жить обычной жизнью. Игрокам понравилась виртуальность, а игроделы пошли на встречу и предложили новые ощущения, развлечения. И когда всего стало с избытком игроки стали теряться куда пойти и как быть, слишком все хорошее и увлекательное. До сих пор понятно?

– Да, – ответил я.

– Хорошо, – продолжил следователь, – мир не стоит на месте. На помощь игроделам пришла фармакология, а именно разработали препараты ускоряющие сознание. Технари игровых компаний быстро перенастроили течение времени в играх и тем самым вдохнули в них новую жизнь. Теперь обычный игрок, погруженный в капсулу проживал в игре не один день, как в реальности, а в зависимости от степени ускорения сознания, два, а то и три дня за один обычный. Но так было полгода назад. Сейчас уже открыто несколько миров с ускорением сознания в сотню раз. Представляете?

   Я помотал головой.

– За один день в реальности, – продолжил следователь, – игрок проживает в виртуальном мире сто дней, полных три месяца и это за один день здесь.

   Я нервно сглотнул, представил, что такое провести три месяца в игре, не выходя. Раньше о таком мечтал, но сейчас уже не знаю, повзрослел что ль.

– Однако, – задумчиво произнес следователь, – не все оказалось так хорошо. В новостях этого не было, но была череда смертей. Умерло достаточно много народу. Оказалось, что частая смерть игрового персонажа накладывалась на сознание реального тела и человек впадал в кому, а затем умирал. Мозг считал, что тело умерло и переставал управлять органами, что приводило к реальной смерти.

   Следователь внимательно изучил мое лицо, не трясусь ли от страха и продолжил:

– Но было найдено изящное решение проблемы. Оказалось достаточно в момент смерти персонажа игрока переместить из невесомости, где по привычке обитали игроки в красивую, но закрытую локацию. Игрок в игровом посмертии гуляет по полям, ходит, веселится, бегает, в общем живет. Это остановило реальную смерть от смерти персонажей в игре. Теперь человек продолжал себя осознавать живым, но только на время в закрытой локации, куда также были добавлены квесты и развлечения, чтобы скучно не было. Все понятно?

   Я по привычке кивнул.

– Не знаю в курсе вы или нет, но миры с ускорением в сотню раз очень дорогие, далеко не каждый может себе позволить такое развлечение. Но как оказалось от желающих нет отбоя. И в основном это взрослые состоятельные люди, ведь за одни сутки им удается прожить около трех месяцев в выбранном виртуальном мире. За это время удавалось отдохнуть, повеселиться и даже соскучиться по работе. Единственно, что погружение и выход из ускоренного состояния требует времени. Таким образом сформировалось правило для богатых игроков: длинные выходные. Часть дня ускоряются, сутки играют, вторую часть дня выходят и выходные закончились, за это время даже организм толком не успевал проголодаться, ведь его подкармливали через капельницу в капсуле. Все понятно?

– Да, – ответил я. – богатые развлекаются как могут, чего здесь не понять?

– Это да, правильно заметили, – согласился следователь, убрал ручку в портфель. – В общем, у нас с вами совершенно другая ситуация. Если хорошо слушали то запомнили, что в ускоренном состоянии можно умереть, когда череда смертей виртуального персонажа накладывается на сознание реального тела. Мозг вдруг считает, что тело погибло и все тут.

– Но вы сказали, что эту проблему обошли, – возразил я.

– Да-а, – согласился следователь, – для игроков, для нормальных людей. Думаю для вас не секрет, что заключенных никто за людей не считает, поэтому и ценности они не представляют. Понимаю еще совсем не давно были нормальным человеком, но придется смириться, теперь для вас все не так. Напоминаю содержать никто не хочет, убивать нельзя, но …

   Следователь показал пальцем строго вверх, я как идиот по инерции посмотрел куда показывают, тот засмеялся.

– Но, – повторил следователь, – вы можете захотеть умереть сами и никто вас от этого не будет отговаривать. Вижу по глазам задумались, а тут не надо думать, просто не над чем. Правительство выделило ресурсы и для таких как вы был создан мир, не запускать же вас к нормальным людям.

   Следователь выдержал паузу.

– Там, конечно же, – продолжил он, – для всех игроков убрано перемещение после смерти персонажа, а даже наоборот включили тихую умиротворяющую музыку. И с каждой смертью персонажа на 1 минуту увеличивается срок пребывания в умиротворяющей неге, что в 99% случаев приводит к коме. Думаю не надо объяснять, что в реальности при завершении срока отсидки никто за коматозными телами не будет ухаживать. В общем, практически сто процентная смерть.

– Вы сказали 99%, значит шанс есть? – спросил я нервно с надеждой.

   Следователь поморщился.

– Да есть, по статистике 1 из 800 заключенных доживает до конца срока и остается в сознании.

   Я рефлекторно сжал кулаки, вот он шанс, остается только вспомнить как играть.

– Да, еще одно, – недовольно произнес следователь, – наше гуманное государство любит экономить, поэтому сроком отсидки считается время в виртуальном мире.

   Я встрепенулся:

– Вы сказали, что за один день в реальности в игре проходит около трех месяцев, так?

– Да, – не хотя ответил следователь, – но только это для обычных игроков. Для заключенных несколько иные условия. Не стоит нервничать, даже может быть наоборот, хотя нет, все же это плохо. В общем, мир для заключенных имеет ускорение не в сотню раз, а в тысячу. Да, да, в тысячу, к сожалению, обычным игрокам долгая подготовка к ускорению не годится, да и далеко не все нормально реагируют на такое ускорение сознания, бывают случаи смерти.

– В тысячу раз ускорение? Вы ничего не путаете? – спросил я.

   Следователь тяжело вздохнул и посмотрел на меня, как на идиота.

– Нет, я ничего не путаю. За один реальный день в игре проходит 1000 дней, если в годах, то 2 года и 7 месяцев. Повторяю, что надо еще суметь войти в столь сильное ускорение, а потом не дать себе умереть в том мире, чтобы виртуальные смерти не наложились на реальность. Так что раньше времени можете не радоваться. При ускорении в тысячу больше шансов наложения смертей, чем при ускорении в сотню раз, так что напоминаю, что доживает только один из восьми ста.

   Следователь встал, прошелся вдоль зеркала, размял суставы, я остался сидеть на стуле. Затем он вернулся на место.

– Успели подумать? Нет, тогда объясняю. Как я уже говорил наше правительство не хочет содержать, убить не может, но дает шанс захотеть смерти самому и при том это не самоубийство, так что церковники ничего против не имеют. Способ добровольной смерти я подробно объяснил, вопросы есть?

   Я задумался. Следователь раскрыл одну из папок и достал небольшой буклет и протянул мне.

– Почитаете на досуге, – пояснил он.

   Я молча взял буклет, на обложке красивый закат в степи, но не стал его изучать, отложил в сторону.

– Персонажа можно выбрать? – спросил я.

– Нет, – ухмыльнулся следователь, – перед ускорением вас протестируют на играх и выявят наиболее желательные классы персонажей и, конечно же, выдадут противоположный. Скрыть свои пристрастия не сможете, даже можете не стараться.

– А навыки, умения, броня, оружие будут? – спросил я.

   Следователь поморщился и взглядом показал на выданный буклет.

– Ответы на подобные вопросы найдете в нем, – сказал следователь, – а сейчас мне уже пора. Далее у вас будет суд, который вынесет приговор, а затем вас поместят в капсулу на весь срок. Но мы еще увидимся, я приду после суда за согласием отбывать срок в виртуальном мире.

– А что можно и отказаться? – перебил я.

   Следователь цвыркнул зубом и недовольно посмотрел на меня.

– Отказаться можно, – сказал он. – Можете хоть сейчас, желаете?

   Я поймал на себе раздраженный взгляд, который говорил откажись, сделай милость.

– Лучше я послушаюсь Вас, – примирительно сказал я, – и мы еще пообщаемся после суда.

– Правильное решение, честно, – вдруг миролюбиво произнес следователь. – В общем, до встречи, а она состоится очень скоро.

   Затем он собрал папки, засунул их в портфель, я с надеждой наблюдал за его действиями, вдруг что-то еще предложит, но нет, следователь поднялся и ушел.

   +++

   +++

   Судебное заседание проскочило быстрее чем я покупал еду в фастфуде. Небольшое помещение с четырьмя лавками, маленьким подиумом для судьи и крошечной клеткой за лавками, в которой меня и продержали несколько минут. Огласили детали дела, затем судья скороговоркой прочитала листок моего признания, на всякий случай у меня спросили все ли верно, ответил, что да. Перед моей клеткой сидела только Таня и адвокат, которого наняла супруга, справа на соседней лавке следователь все с тем же коричневым кожаным портфелем.

   Судья скороговоркой перечислила статьи и меры наказания. За две отнятые жизни мне присудили два пожизненных срока, в переводе на года это 200 лет, по 100 за каждую душу.

   Когда был обывателем, то лишь радовался, что меры наказания ужесточили и убийц практически полностью изолируют от общества. Но теперь ощутил, что не просто изолируют, а убирают навсегда, что конечно же, для всех остальных является благом.

– Егор Владимирович Колкин прошу встать, – сказала судья.

   Я послушно поднялся со стула.

– Согласно положению ХХ Вам предлагается отбыть весь срок в виртуальной тюрьме. Вы согласны? – спросила судья.

– Следователь сказал, что это будет решено после суда, а сейчас лишь объявят срок заключения, – проблеял я.

– Срок Вам объявили, – недовольно произнесла судья, – теперь я спрашиваю куда вас определить в тюрьму в реальности на 200 лет или в виртуальную на 2 года реальных дней?

   Я судорожно сглотнул. Вспомнил слова следователя, что за один реальный день там тысяча проходит. Выходит, что в реальности пройдет два года, а там в тысячу раз больше. В году 365 дней, а мне предлагают два года, значит 730 реальный дней помножаю на 1000, выходит 730 тысяч виртуальных дней, если обратно перевести в года, то 2000 лет. Выживу ли я? Помню следователь говорил, что срок отмеряется виртуальными днями, выходит обманул.

   Взгляд вычленил бледное лицо Танечки. Провести в реальной тюрьме 200 лет, вышивая какую-нибудь безделицу это 100%-но мы больше никогда не увидимся. Да, я буду жить, но без нее, а она без меня.

– Согласен на виртуальную тюрьму, – решительно произнес я, ноги предательски подкосились и я рухнул обратно на стул.

– Две тысячи лет, две тысячи, – прошептал я себе под нос.

   Судья скороговоркой перечислила положения и меня вывели из камеры. Я успел обернуться к супруге, ей не дали подойти конвоиры, крикнул: "Я вернусь, я обещаю!". Она закивала со слезами на глазах, видимо что-то силилась сказать, но я и так понял, что она будет ждать.