Текст книги "Техник-ас"

Глава 7
Британский вояж

Моё награждение второй Золотой Звездой и орденом Красного Знамени прошло без особой помпы. Так сказать, в рабочем порядке, правда, в Кремле. Заодно повысили в звании, и теперь у меня в петлицах две шпалы майора. Привычное, можно сказать, для меня звание. Там, в другом времени, я до последнего дня ходил майором, подполковника мне дали по увольнении.

Лётному составу эскадрильи также всем повысили звания на одну ступень. Мы стали, можно сказать, уникальным подразделением: у нас теперь все без исключения лётчики – Герои Советского Союза. Как сказал Жигарев, даже встал вопрос об увеличении нормы сбитых для представления к этому высокому званию. Я частично согласился с этим мнением, но предложил увеличить норму не всем, а лишь для гвардейских авиачастей.

Награждать парней будут немного позднее, уже торжественно, а меня срочно выдернули с фронта для выполнения особого задания. Предстоит мне дорога дальняя, аж на Туманный Альбион – в составе делегации. Буду, так сказать, работать в Англии лицом Советских ВВС. Заодно и к технике присмотрюсь.

После были инструктажи и беседы с контрразведчиками, у которых возникли вопросы по поводу моего знания английского языка. Пришлось сказать, что у меня есть способности к языкам, немецкий я знаю с детдомовского детства в Саратове, английский учил в школе и самостоятельно, а сейчас занимаюсь самостоятельным изучением французского языка. Продемонстрировал русско-французский разговорник, который раздобыл через Гайдара, чтобы залегендировать на всякий случай моё знание языка Вольтера.

Контрразведчики даже переводчика пригласили, чтобы он оценил мои познания в английском. Пришлось следить за речью и допустить несколько ошибок в словах и произношении. В общем, отбился от бдительной спецслужбы.

Самолётом вылетели в Архангельск, где предстояло пересесть на корабль. В салоне заметил несколько пачек советских газет, и в каждой на первой полосе – моё фото. Самый результативный ас антигитлеровской коалиции – это меня газетчики так прозвали. М-да, никогда не хотел быть публичным человеком, а вот пришлось.

Переход морем из Архангельска в Эдинбург лишний раз убедил меня в том, что быть моряком я категорически не хочу. Нет, морская болезнь меня, в отличие от почти всей остальной делегации, не мучила, но один лишь взгляд на серые, ледяные даже на вид волны напрочь отбивал романтику морских странствий. Я уж лучше по небушку, там мне комфортнее и уютнее.

Англия встретила нас, вопреки бытующему мнению, ясной погодой. В отличие от того же Архангельска, где вовсю хозяйничала зима с морозами и метелями, здесь было хоть и сыро, но всё же потеплее. Во всяком случае, для нас.

В Эдинбурге нас встретил представитель посольства и сразу повёз на железнодорожный вокзал. До Лондона почти сутки предстояло трястись в поезде. Зато с пользой провёл время, беседуя с Павлом Савельевым, молодым дипломатом, с начала войны работавшим в нашем посольстве в Лондоне. Вся остальная делегация отсыпалась после морской болезни. Павел и поведал мне о планах на ближайшие дни. Вот уж удивил так удивил. Был запланирован торжественный приём в посольстве в мою честь, встреча с английскими и американскими журналистами.

Начало приёма мне, если честно, не понравилось. Пришлось при полном параде долго стоять на входе вместе с Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Великобритании Майским[43]43
  Майский Иван Михайлович (настоящие имя и фамилия – Ян Ляховецкий) – полномочный представитель / Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Великобритании в 1932–1943 годах.


[Закрыть] и встречать приглашённых гостей. И при этом со всеми раскланиваться, подражая ему. В той своей жизни не сподобился на такое и уж точно не ожидал ничего подобного в этой.

Наконец все гости прибыли, и мы прошли в зал, где вдоль стен были расставлены столы с традиционной красной и чёрной икрой, копчёной осетриной и прочими разнообразными закусками, а также, естественно, русской водкой и другими горячительными напитками. Вот что-что, а пускать пыль в глаза мы всегда умели.

Майский ещё раз представил меня гостям и быстренько отвалил в сторону, завязав беседу с какими-то джентльменами. Вообще, реакция посла на моё появление меня несколько удивила: она была откровенно пофигистичной. Нет, я понимаю, что не являюсь птицей высокого полёта, но так демонстративно игнорировать тоже не дело.

Вообще, в нашем посольстве в Лондоне мне многое показалось довольно странным. Я, конечно, далёк от дипломатической работы и многое не понимаю, но то, что у посла, владеющего достаточным количеством государственных секретов, личный секретарь – англичанка, вызывает ряд вопросов. Плюс личный водитель также англичанин. Да и других сотрудников-англичан тоже более чем предостаточно[44]44
  Реальный исторический факт.


[Закрыть]. Думаю, что директивы и указания из Москвы становятся известны англичанам едва ли не раньше, чем их прочитает посол.

Ну да бог с ним, с Майским. Пусть об этом голова болит у соответствующих ведомств. Хотя вот так стоять в одиночестве, как три тополя на Плющихе, тоже не стоит. Пойти, что ли, пройтись вдоль столов и полакомиться яствами, которые нам на фронте и не снились?

Тут моё внимание привлёк высокий военный в форме Королевских ВВС. Лощёное лицо с усами щёточкой и жёсткой верхней губой[45]45
  Жёсткая верхняя губа – идиоматическое выражение, означающее, что человек, о котором говорят, проявляет стойкость и стоицизм перед лицом невзгод или проявляет большую сдержанность в выражении эмоций. Традиционно используется для описания качества британцев, которые остаются решительными и бесстрастными перед лицом невзгод. Признаком страха является дрожание верхней губы, отсюда и выражение «держать жёсткую верхнюю губу».


[Закрыть], надменный взгляд истинного аристократа, по какому-то недоразумению оказавшегося среди плебеев, которого удерживает здесь лишь долг службы.

– Сэр Траффорд Ли-Мэллори, айр-маршал[46]46
  Маршал авиации (англ. Air Мarshal) – воинское звание генералитета Королевских ВВС Великобритании. Соответствует званию генерал-лейтенанта в Британской Армии и Королевской морской пехоте и званию вице-адмирала в Королевском ВМФ.


[Закрыть], – подсказал неслышно подошедший сзади Павел Савельев, которого закрепили за мной (во всяком случае официально) в качестве гида и помощника, раз уж переводчик мне не требовался. – Командующий истребительной авиагруппой. Отличился в прошлом году при отражении немецких авианалётов.

Ли-Мэллори… Ли-Мэллори. А ведь я про него в той своей прошлой-будущей жизни читал. «Битва за Британию». Он погибнет в сорок четвёртом году в авиакатастрофе в Альпах под Греноблем. А ещё у него есть, вернее, был, старший брат Джордж, который считается первым человеком, предпринявшим попытку покорить высочайшую вершину мира Эверест в 1924 году, и пропавший там без вести. Его останки найдут лишь в 1999 году в трёхстах метрах ниже северо-восточного гребня. Это дало очередной серьёзный повод для дискуссии по вопросу первенства в покорении высочайшей точки планеты. Чем не повод для знакомства?

Я подошёл к англичанину.

– Сэр, позвольте ещё раз приветствовать вас в советском посольстве. Разрешите представиться: майор Копьёв.

Я слегка прищёлкнул каблуками и чуть заметно кивнул, выказывая уважение к старшему по званию.

– Айр-маршал Ли-Мэллори. – Ответный чуть заметный кивок. – Я рад приветствовать на британской земле самого результативного аса союзных наций. Это правда, что вы сбили больше пятидесяти немецких самолётов?

– Шестьдесят шесть, если быть точным, господин маршал, – улыбнулся я. – К сожалению, не успел довести счёт до ровного, когда меня отправили в поездку в Великобританию. Но как только вернусь на Родину, сразу займусь дальнейшим увеличением личного счёта. Скажите, сэр, ведь это ваш брат первым покорил Эверест в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году?

– Я удивлён, что в Советской России знают об этом. – Ли-Мэллори действительно удивился. – К сожалению, мой несчастный брат пропал без вести во время этого восхождения, и никто доподлинно не знает, удалось ли ему покорить вершину.

– Господин маршал, примите мои самые искренние соболезнования и в то же время глубочайшее уважение к подвигу вашего брата. Я убеждён, что он там был и со временем это подтвердится. – Я старался быть как можно более искренним. – И у вас, сэр, очень предвзятое отношение к Советскому Союзу. У нас можно взять в библиотеке любую необходимую литературу, подшивки газет со всего мира, даже вашу «Британнику»[47]47
  «Британника», или «Британская энциклопедия» – британоамериканская универсальная энциклопедия, старейшая англоязычная универсальная энциклопедия.


[Закрыть], и прочитать интересующий материал. Перед поездкой я натолкнулся на статью об экспедиции вашего брата, и она поразила меня до глубины души.

Ну не рассказывать же ему, что далеко не в каждой библиотеке есть такое, а там, где есть, надо получить особое разрешение на чтение подобной литературы.

– И всё же я поражён. – Едва заметная улыбка проскользнула в глазах Ли-Мэллори. – Мои представления о Советах только что в корне изменились. Вы точно военный лётчик? Или, может быть, агент вашего ГПУ? Вы говорите на английском так, словно родились и выросли в Лондоне. Признайтесь, майор, вас специально готовили?

– Уверяю вас, я действительно лётчик-истребитель. – Я жестом пригласил маршала к столу: – Позвольте угостить вас, господин маршал, настоящим советским коньяком. – Кивнул стоящему здесь официанту на бутылку коньяка «Армения», который пробовал в Москве. – Предлагаю тост за боевое братство.

Я поднял бокал с янтарным напитком. Ли-Мэллори поднял бокал в ответ и слегка пригубил напиток. Его бровь удивлённо взметнулась вверх, и он с удовольствием выпил до дна.

– Вы снова смогли меня удивить, господин майор. Чудесный напиток. Не знал, что у вас в России делают такой прекрасный коньяк. Ну а после столь чудесной дегустации позвольте мне выполнить то, ради чего я здесь.

Он подал знак рукой, и рядом с ним тут же материализовался молодой офицер с кожаной папкой в руках, украшенной золотым английским гербом. А рядом со мной уже стоял невесть как почувствовавший важность момента посол Майский. И как только смог углядеть? Я был уверен, что он даже не смотрит в мою сторону.

– Господин Копьёв! – начал Ли-Мэллори торжественно. – По поручению его королевского величества короля Великобритании и Северной Ирландии Георга VI имею честь вручить вам приглашение на аудиенцию у его величества, которая состоится завтра в два часа пополудни в Букингемском дворце.

С этими словами он раскрыл папку, в которой лежал конверт с таким же оттиском английского герба, и с лёгким поклоном протянул его мне.

– Я благодарю его королевское величество за оказанную мне честь.

Я с таким же лёгким поклоном взял в руки конверт с приглашением, лишь на какое-то мгновение опередив потянувшегося за ним Майского. А нечего свои грабалки тянуть к тому, что не тебе адресовано.

Букингемский дворец впечатлил своим убранством. В своей прошлой жизни мне так и не довелось побывать в Англии, так что сравнивать, что за будущие годы изменится, мне было не с чем. Думаю, что консерватизм британцев вообще не позволяет им менять что-либо.

Вчера меня весь вечер буквально задолбали инструктажами по правилам поведения во дворце. В конце концов, я просто перестал обращать на это внимание. Зато теперь посол Майский стал моим «лепшим другом». Особенно после того, как он позвонил в Форин-офис[48]48
  Форин-офис (англ. Foreign, Commonwealth and Development Office) – Министерство иностранных дел и международного развития Великобритании.


[Закрыть] для уточнения вопроса, следует ли ему сопровождать некоего майора Копьёва на аудиенции у короля, на что ему ответили, что его величество пригласил лишь одного вышеупомянутого майора, и, возможно, произошло недоразумение, но поправлять волю монарха они не могут и ещё раз выражают сожаление. Похоже, это маленькая «мстя» Майскому за события 1926 года в Стратфорде[49]49
  В 1926 году молодой неопытный клерк Форин-офиса по ошибке отправил в Советское полпредство приглашение на ежегодное празднование в честь Шекспира в его родной Стратфорд-на-Эйвоне. Он просто взял список стран, признанных Британией, и разослал приглашения. А ведь прошло менее двух лет, как Англия была вынуждена признать СССР. Вся фишка состояла в том, что на праздновании на главной площади Стратфорда по традиции послы приглашённых стран поднимали свои государственные флаги. Естественно, красное знамя на английской территории видеть никто не желал.
  Майский приглашение принял, чем вызвал страшный скандал. Дошло до прямых угроз жизни советского дипломата. Прошли митинги против участия СССР в шекспировском празднике. Официально отозвать приглашение англичане не могли, так как это могло вызвать международный скандал. Нашего посланника вызвали в Форин-офис и начали увещевать отказаться от поездки в Стратфорд, на что получили ответ: «Вы хозяева, мы гости. Вы прислали приглашение, мы ответили согласием. Если вы возьмете назад приглашение, мы, конечно, к вам не поедем. Но если вы не можете взять приглашение назад, мы тоже не можем взять назад согласие на приглашение». Ну а на слова, что приезд советского представителя может вызвать массовые волнения, Майский дипломатично ответил, что «совершенно уверен, что британское правительство способно поддерживать полный порядок на своей территории… если, конечно, оно этого желает».
  Затем советскими дипломатами проводится большая работа, результатом которой стал массовый митинг в Бирмингеме, неподалёку от Стратфорда, на котором рабочие приняли резолюцию «приобщиться к шекспировской культуре». В итоге на празднике ровно в полдень было поднято огромное красное знамя с серпом и молотом, а рядом с ним встали на караул рабочие из Бирмингема.
  На торжественном ланче произошла ещё одна провокация. Все посланники других государств по очереди произносили речи, но советскому было отказано. Майский отправил записку с требованием прекратить этот цирк и дать ему слово. Англичане были вынуждены уступить. Майский выступил с проникновенной речью, в которой сказал, что в СССР любят и уважают Шекспира, советские театры ставят пьесы великого английского поэта и драматурга, а советские рабочие и крестьяне передают слова любви и уважения к нему.
  С тех пор отказывать СССР в дипломатическом приглашении стало невозможно, и советское красное знамя каждый год гордо поднималось над площадью родины Шекспира.
  От автора. Не знаю, как сейчас, но думаю, что англичане давно наплевали на дипломатию, идя в кильватере своих заокеанских «кузенов», и на родине Уильяма нашего Шекспира давно уже не поднимают российский триколор. О приглашении на празднование я вообще молчу.


[Закрыть].

В зале, куда меня в сопровождении Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в Великобритании Майского, которому в самый последний момент всё же прислали приглашение во дворец, проводил одетый в расшитую золотом ливрею лакей, помимо самого короля было ещё человек двадцать. Трое из них, судя по фотокамерам, были репортёрами.

А вот Черчилля, премьер-министра, я не увидел. Ну, оно и понятно. Не такая я и важная птица для него, особенно учитывая его русофобию, чтобы встречаться со мной, даже если это аудиенция у монарха. Зато здесь присутствовал айр-маршал Ли-Мэллори, стоящий вместе с несколькими военными отдельной группой. Он приветливо и даже как-то одобрительно кивнул мне.

Сам король Георг VI был в форме Королевских военно-воздушных сил, чем меня даже несколько разочаровал. Я-то надеялся увидеть монаршую особу в мантии, с короной на голове и на троне, а увидел стоящего на своих двоих офицера.

Ещё один дворцовый служитель (вот не знаю, как называется его должность) дважды громко стукнул своим довольно массивным, украшенным золотом посохом об пол и провозгласил:

– Гвардии майор военно-воздушных сил Красной армии господин Копьёв и Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза господин Майский.

Майский лишь чуть слышно хмыкнул на такое пренебрежение к его персоне. Видимо, привык уже. В данном случае его упомянули после меня, хотя по протоколу должно было быть наоборот: здесь он представитель страны, а не я.

Сказать, что произошедшее затем меня удивило, – это ничего не сказать. После взаимных приветствий, где первую скрипку играл Майский, как знающий дворцовый этикет, Георг VI вдруг громко произнёс:

– Господа, сегодня мы рады приветствовать самого результативного аса не только ВВС Красной армии, но и всех стран-союзников по борьбе с гитлеровской Германией. Гвардии майор Копьёв сбил шестьдесят шесть самолётов противника, в том числе в одиночку уничтожил в воздухе группу оберста Зигфрида фон Рауха, на чьём счету жизни не одного десятка наших лётчиков. Мы сражаемся вместе плечом к плечу с врагом всего человечества, гитлеризмом, и такие люди, как гвардии майор Копьёв, своим мужеством и героизмом приближают нашу общую победу.

Сегодня за выдающееся лётное мастерство и беспримерную отвагу я с большим удовольствием награждаю гвардии майора военно-воздушных сил Красной армии Копьёва крестом «За выдающиеся лётные заслуги»[50]50
  Крест «За выдающиеся лётные заслуги» (англ. The Distinguished Flying Cross – DFC) – военная награда Великобритании. Учрежден 3 июня 1918 года. Крестом награждают персонал Королевских военно-воздушных сил за мужество и преданность долгу в период несения службы. Крест «За выдающиеся лётные заслуги» выполнен из серебра. В годы Великой Отечественной войны четверо лётчиков-североморцев были удостоены этой высокой награды. 19 марта 1942 года в торжественной обстановке награды вручал прибывший в Заполярье глава британской миссии в СССР генерал-лейтенант Макфарлан. Были награждены гвардии подполковник дважды Герой Советского Союза Сафонов Борис Феоктистович, гвардии подполковник Герой Советского Союза Коваленко Александр Андреевич, полковник Кухаренко Алексей Никитович и майор Туманов Иван Константинович.


[Закрыть]. Пусть эта награда способствует ещё большему сближению наших народов в борьбе с гитлеровской Германией.

С этими словами король прикрепил мне на грудь, чуть ниже моих орденов Ленина, серебряный крест на ленте с наклонными полосами пурпурного и белого цветов.

Я на миг растерялся, не зная, как положено отвечать в таких случаях, но потом мысленно плюнул и, встав по стойке смирно, громко и чётко на русском языке произнёс:

– Служу Советскому Союзу!

Следующие две недели слились для меня в один сплошной калейдоскоп. Мне пришлось выступать на встречах с журналистами, рабочими, студентами. Отвечать на их подчас совсем наивные вопросы. Впрочем, не особо и удивили. Ещё по той своей жизни я прекрасно помнил, как именно представляют жизнь в России за границей. Тут тоже недалеко ушли. Были и вопросы личного характера: есть ли у меня семья, женат ли я, есть ли у меня девушка, какие девушки мне нравятся, каково моё мнение об английских девушках – это в основном от женской части.

Пришлось отвечать, что я сирота, и всем, чего я достиг, я обязан неустанной заботе о таких, как я, со стороны нашего правительства и товарища Сталина (а куда денешься, время такое); что я не женат и девушки у меня нет, так как идёт кровопролитная война и пока просто не до этого; что английские девушки, безусловно, красавицы, но самые красивые девушки живут у нас, в Советском Союзе. Мужчины спрашивали больше о войне, о положении на фронте, о моём видении дальнейшего хода войны.

Кроме этих встреч меня плотно привлекли к работе с нашими техническими специалистами по вопросам поставки по ленд-лизу авиационной техники. Для этого я несколько раз выезжал на английские авиабазы, где, как говорится, пробовал в воздухе различные типы самолётов-истребителей.

Особенно меня интересовал Р-39 «Аэрокобра». Учитывая, что в своём прошлом я имел опыт полётов на подобной машине, я надеялся провести полноценные лётные испытания. И… надежды не оправдались. Самолёт, в отличие от того, из будущего, был каким-то… дубовым, что ли. Возможно, всё дело в том, что тот, на котором я летал в Штатах, был репликой, изготовленной из современных материалов, и двигатель был явно доработан и имел большую мощность. Да и репликой он был последних серий этих истребителей.

Но всё же в воздух я поднялся и крайне аккуратно выполнил несколько фигур высшего пилотажа. Надо же мне потом в отчёте что-то писать. Про недостатки я и так помню. Главная – это задняя центровка, из-за которой «аэрокобра» была склонна к сваливанию в плоский штопор. Нет, тот же «ишачок» тоже имел заднюю центровку, и сделано это было специально, чтобы повысить манёвренность истребителя. Про И-16 говорили, что он может летать вокруг телеграфного столба. Но на «кобре» центровка менялась в зависимости от расходования боеприпасов и топлива, и это в конечном итоге привело к многочисленным авариям и катастрофам, в которых погибли наши лётчики.

Сейчас же я набрал высоту и умышленно ввёл самолёт в плоский штопор, из которого достаточно свободно вышел.

Затем выполнил несколько фигур высшего пилотажа, но уже с нагрузкой. В конце концов почувствовал, что самолёт откликается на управление несколько по-другому, чем должен. Всё, хватит. Иду на посадку.

При осмотре выяснилось, что деформировалось хвостовое оперение, обшивка фюзеляжа, некоторые технологические лючки невозможно было открыть. Англичане были в шоке. Они, мягко говоря, недолюбливали этот самолёт, поэтому и отказались от него. Надежды американской фирмы «Белл» поправить своё положение за счёт поставок союзникам этой машины повисли на волоске, и лишь поставки его по ленд-лизу в СССР спасли фирму от разорения. Сложным в пилотировании показался он островитянам. А тут какой-то русский спокойно выводит машину из смертельного штопора и после этого выполняет каскад фигур высшего пилотажа.

Я на несколько дней засел за написание отчёта, в котором указал на все достоинства и недостатки «аэрокобры», возможные пути доработки машины, предложил привлечь к этой работе специалистов фирмы-изготовителя. Также высказался по поводу малого боекомплекта для 37-миллиметровой авиапушки (тридцать снарядов – это ни о чём) и её низкой скорострельности. Возможно, есть смысл заменить её на нашу 23-миллиметровую авиапушку ВЯ. Ну и в конце рекомендовал сажать на этот самолёт только опытных лётчиков. Кроме этого, отдельно написал инструкцию по пилотированию «аэрокобры» с целью избежать сваливания в плоский штопор и методику вывода из него самолёта.

Двадцать четвёртого декабря, накануне католического Рождества, я выехал на авиабазу в Эшфорд, где, к неудовольствию англичан, уже предвкушавших праздник, предстояло попробовать в воздухе Supermarine Spitfire Mk.VB.

Оделся в английский зимний лётный комбинезон с подогревом и взлетел, набрав высоту тридцать две тысячи футов, или, в переводе в метрическую систему, почти десять тысяч метров. Самолёт мне понравился. Довольно легко управляемый, удобная кабина, хорошее кислородное оборудование, есть даже система обогрева вооружения, чтобы оружие не отказало на большой высоте.

На данной модификации стояли две 20-миллиметро-вые авиапушки «Испано» с боекомплектом по шестьдесят патронов на каждую, что, конечно же, маловато, и аж четыре пулемёта «Браунинг» калибра 7,69 миллиметров с боекомплектом по триста пятьдесят патронов на каждый. Имелась возможность подвески бомб до двухсот двадцати семи килограммов весом. Боекомплект, конечно, даже по сравнению с Як-1 маленький. На наших машинах 20-миллиметровых снарядов двести двадцать штук и полторы тысячи патронов для двух пулемётов. Само собой, сейчас бомб у меня не было, зато остальной БК наличествовал.

– Красный, – англичане особо не заморачивались с моим позывным, – возвращайтесь! От Пролива в нашу сторону идут самолёты противника. Повторяю: возвращайтесь!

Кручу головой и замечаю вдали на фоне редких облаков тёмные чёрточки. Навскидку больше двадцати штук. Ага, счаз-з! Буду я возвращаться, когда есть великолепная возможность проверить машину в реальном бою.

– База, поднимайте парней. Я задержу джерри[51]51
  Джерри – в годы войны англичане называли так немцев (от англ. сокращения Germany).


[Закрыть].

Не слушая больше нервного диспетчера с базы, направляю «спит» в лоб идущим плотным строем бомбардировщикам. Ну-с, посмотрим, на что годится продукция британского авиапрома.

С дальней дистанции бью короткой очередью по ведущему Ю-86. Хм, неужто промазал? А, нет, попал. «Юнкерс» валится на крыло и почти отвесно уходит к земле. Подныриваю под строй бомбардировщиков и на выходе расстреливаю замыкающего. Ох ты ж! Похоже, попал в бомбоотсек. Немец красиво взорвался в воздухе, даже меня изрядно тряхнуло. Закладываю вираж с набором высоты и не верю своим глазам: ещё один бомбардировщик, беспорядочно крутясь, словно кленовое семечко, ушёл на встречу с земной твердью. Удача любит смелых! Похоже, его взрывом сбитого мной бомбера зацепило.

Немцы задёргались. Они явно не ожидали такой прыти от одиночного истребителя. Англичане обычно атакуют толпой в строю, чтобы повысить шансы попасть во вражеский самолёт. Интересно, как бы они задёргались, если бы узнали, что в кабине истребителя находится советский лётчик-ас.

Захожу сзади и чуть сбоку и ловлю в прицел следующий бомбардировщик. Стрелки лупят в мою сторону, как говорится, на расплав ствола, но всё мимо. Вообще, странно, что немцы не использовали для защиты нижние выдвижные пулемётные башенки. Видимо, пошли на задание без стрелков в них, чтобы облегчить машину. Да и, выдвинув их, самолёт сильно теряет в скорости вследствие ухудшения аэродинамики и возросшего сопротивления. Поправка – и всаживаю в двигатель очередь. Пушки, выплюнув по несколько снарядов, смолкают. Всё, кина не будет. Остались пулемёты, но и там негусто. Двигатель у немца вспыхнул, и он, оставляя за собой чёрный пушистый дымный след, резко пошёл вниз.

Чуть в стороне вижу приближающиеся английские истребители. Сейчас фрицам станет совсем кисло. А я тем временем захожу в хвост следующего «юнкерса» и жму на гашетку. Раздалось несколько выстрелов, и… тишина. Вот теперь действительно всё. Скупердёжные лимонники не могли пораскинуть мозгами и придумать, как увеличить боекомплект, а я теперь страдай. А вражеский бомбардировщик всё ближе и ближе.

Решение приходит само, спонтанно. Быстро сближаюсь и снизу бью винтом по фюзеляжу в районе хвостового оперения, оно у данной модели двухкилевое, разнесённое. Тряхнуло меня так, что аж зубы едва не раскрошились. В стороны полетели куски дюралевой обшивки. Хорошо, что у меня на «спите» металлический винт, а то и он бы разлетелся на куски. Зато им, как оказалось, весьма удобно вспарывать брюхо врагу.

Немец закономерно посыпался вниз, и от него начали отделяться фигурки экипажа, а меня продолжало трясти дикой вибрацией. Похоже, винт изрядно покорёжило. Двигатель не выдержал таких издевательств и, взвизгнув напоследок, остановился, а я задумался о дальнейших действиях.

Фрицами плотно занялись подоспевшие англичане, а я выбирал из двух вариантов: либо прыгать, либо пытаться посадить самолёт с неработающим двигателем. Первый вариант, в принципе, логичен, но есть одно маленькое, однако существенное но. Неуправляемый самолёт может рухнуть на жилые дома, и пострадают мирные люди. А кто сидел за штурвалом? Правильно, лётчик из большевистской России. И он, струсив, покинул вполне исправный самолёт. И фиг ты докажешь, что истребитель был повреждён. Будет международный скандал, да ещё и удар по репутации Советского Союза.

Так что выбора-то особо и нет, буду пытаться сажать, благо планирует «спит» очень даже неплохо. А у меня, получается, уже второй таран с начала войны. Тенденция, однако.

Сел на брюхо в поле возле какого-то городка, шасси выпускать не рискнул. Тут же появился местный констебль на автомобиле, в сопровождении двоих в полувоенной форме. Самолёт взяли под охрану, а меня на том же авто доставили в Эшфорд. Там-то я и узнал, что немцы вначале нанесли удары по радарным станциям, выведя несколько из них из строя, что позволило группе бомбардировщиков почти незамеченными прорваться в глубь острова. И если бы не один попаданец, то англичан ждал бы кровавый сочельник.

Я и не знал, что наш посол Майский умеет так ругаться. О моих художествах ему доложили раньше, чем я вернулся в посольство. И чего ругаться? Ведь всё закончилось очень даже благополучно. Англичане мне все плечи отбили, выражая восхищение. А ещё говорят, что островитяне скупы на эмоции. Теперь репутация советских ВВС среди RAF[52]52
  RAF (англ. Royal Air Force) – Королевские военно-воздушные силы. Военно-воздушные силы Великобритании.


[Закрыть] очень высока.

Через день в посольстве появился человек в церемониальном дворцовом облачении, в сопровождении нескольких репортёров.

– Господин Копьёв! Я имею честь вручить вам приглашение в резиденцию его королевского величества, короля Великобритании и Северной Ирландии Георга VI на церемонию награждения вас орденом Британской империи[53]53
  В РИ в годы Великой Отечественной войны, согласно королевским указам, в состав военного дивизиона различных степеней были приняты 47 генералов и адмиралов, 115 офицеров и два сержанта Красной армии.


[Закрыть] за ваш подвиг и возведения вас в рыцарское достоинство в ранге рыцаря-командора[54]54
  Рыцарь-командор, KBE (англ. Knight Commander) имеет право на рыцарство и на титул «сэр».


[Закрыть].

С этими словами он с поклоном передал мне украшенный британским гербом и золотым королевским вензелем конверт.

– Я благодарен его величеству за столь высокую оценку моего ратного труда, но вынужден отказаться от столь высокой чести.

Я буквально услышал, как челюсть Майского упала на паркет. Он и без того стоял рядом, выпучив глаза от удивления, а после моего отказа вообще выпал в осадок. А вот оно мне надо? Меня же по возвращении сразу под белы рученьки возьмут как «британского шпиёна и агента мирового империализьма».

– Могу я узнать причину вашего отказа?

Было видно, что королевский посланник тоже немало удивлён, но старается не показывать виду. Зато репортёры застрочили в своих блокнотах.

– Разумеется. Насколько я знаю, во время церемонии производства в рыцари претендент должен опуститься на колени перед монархом. Я не ошибаюсь?

– Да, господин Копьёв, всё верно. Таков ритуал на протяжении уже многих веков.

– При всём моём глубочайшем уважении к его величеству и всему английскому народу, это невозможно. Я – русский! А мы, русские, преклоняем колени лишь в двух случаях: перед матерью и когда целуем боевое знамя нашей Родины. И исключений из этого правила нет и быть не может. Поэтому прошу передать его величеству мои самые искренние извинения и уверения в глубочайшем к нему почтении.

Королевский посланник лишь молча поклонился и удалился, сопровождаемый репортёрами. Вот им сенсация. Майский тоже быстренько куда-то исчез. Видимо, побежал связываться с Москвой и получать оттуда инструкции.

Через пару часов из дворца позвонили и вежливо поинтересовались, является ли необходимость преклонить колени единственным препятствием для господина Копьёва для производства его в рыцари. Я ответил, что да, это единственная причина. Из Москвы пришла телеграмма за подписью Сталина, в которой говорилось, что если англичане повторно сделают предложение, то я должен согласиться, это послужит дополнительным укреплением связей между нашими странами. Я потребовал сделать мне копию этой телеграммы, заверенную послом: будет чем прикрыться в случае чего.

Ещё через пару часов из Букингемского дворца вновь позвонили и сообщили, что его величество Георг VI принял решение изменить регламент церемонии для господина Копьёва: мне позволено стоять при этом.

На следующий день все английские газеты вышли с огромными заголовками на первых полосах: «Русские не встают на колени», «Русский ас отказался от рыцарского титула из-за необходимости преклонить колени перед монархом», «Его величество изменил процедуру производства в рыцари специально для русского лётчика», «Русский ас, сбивший в одном бою в небе над Эшфордом четыре немецких бомбардировщика и таранивший пятого сказал, что встанет на колени лишь перед матерью и перед своим красным флагом».

Сама церемония была обставлена очень пышно. Я впервые увидел короля в мантии и в короне. Я стоял по стойке смирно, а Георг VI коснулся церемониальным мечом моих плеч и провозгласил:

– Несите своё звание с честью, сэр рыцарь Копьёв.

На шею мне повесили покрытый голубой эмалью крест знака ордена на шейной ленте, а слева, на грудь, чуть ниже советских наград, звезду рыцаря-командора. Я непроизвольно улыбнулся.

– Вас что-то рассмешило, сэр Копьёв? – спросил король, передав меч стоящему рядом слуге.

– О, ничего такого, ваше величество. Просто моя фамилия в некоторых случаях переводится на английский как Lance. Вот я и подумал, что Ланс и Ланселот – слова, очень похожие по звучанию. К тому же он был рыцарем, а теперь и я тоже.

Георг VI рассмеялся:

– Леди и джентльмены! Теперь у нас есть самый настоящий рыцарь сэр Ланселот. И так же, как и в стародавние времена, наш новый сэр Ланселот грудью встретил врага и смёл его своим могучим ударом. Кстати, не поясните ли нам, сэр рыцарь, почему, таранив вражеский самолёт, вы не выпрыгнули из своего повреждённого «спитфайра» с парашютом? Ведь вы сильно рисковали, сажая истребитель с неработающим двигателем.

– Подо мной был населённый пункт, и неуправляемый самолёт мог упасть на жилые дома, что могло бы привести к жертвам среди мирного населения. Поэтому я принял решение увести повреждённую машину в сторону. А потом прыгать было уже поздно.

– Я рад, что не ошибся, произведя вас в рыцари, – сказал король после небольшой паузы. – Вы истинный рыцарь, и ваше благородство лишь подтверждает это.

Вечерние газеты вышли с заголовками: «Русский лётчик оказался потомком легендарного сэра Ланселота», «Русский ас после тарана вражеского самолёта не выбросился с парашютом, так как уводил повреждённый истребитель в сторону от жилых домов», «Большевик проявил неслыханное благородство и, рискуя своей жизнью, увёл повреждённый истребитель в сторону от населённых пунктов».