Текст книги "Встречи на перекрестках"

Таким образом, одна из опаснейших страниц в кризисе вокруг Ирака была закрыта. Но, к сожалению, эта страница оказалась далеко не последней, хотя ничто, казалось, не предвещало грозовых туч.

21 ноября состоялась чрезвычайная сессия Спецкомиссии, которая приняла рекомендации по повышению эффективности своей работы (фиксация возможности перехода от инспекции к мониторингу, проблема прояснения остающихся вопросов о расширении числа стран, принимающих участие в работе Спецкомиссии, возможность использования дополнительных самолетов и др.). На следующий день возобновилась работа инспекционных групп в Ираке. Возобновились и полеты самолетов У-2.

Ирак решил допустить в президентские дворцы и «чувствительные объекты» представителей стран – членов Совета Безопасности, дабы убедить их в отсутствии там запрещенных материалов и документации. Однако при этом оговаривалось, что в состав «гостей» не могут входить члены инспекционных групп Спецкомиссии. И это вновь повело к эскалации напряженности, чреватой новой реальной возможностью удара по Ираку.

Б. Ельцин направил послания по Ираку Б. Клинтону, Т. Блэру, Г. Колю, Цзян Цзэминю и Ж. Шираку. В них подчеркивалось, что Спецкомиссия должна, безусловно, выполнять свои обязанности, но с уважением относиться к озабоченностям Ирака, связанным с обеспечением его безопасности, суверенитета и достоинства. Опять ставился вопрос о необходимости найти политическое, дипломатическое решение.

В середине декабря в Багдад вылетела делегация Спецкомиссии во главе с Батлером, который заявил, что проблему инспекции президентских объектов решить не удалось. По докладу Батлера было принято заявление председателя Совета Безопасности ООН, в котором отказ Ирака предоставить Спецкомиссии безоговорочный доступ на любые объекты квалифицировался как неприемлемый и нарушающий резолюции Совета Безопасности. Лишь только закончились рождественские каникулы, как Ирак приостановил работу инспекционной группы, объясняя это решение «несбалансированностью ее состава».

В Багдад снова вылетел Батлер, Великобритания направила в район Персидского залива авианосец «Инвинсибл», усилив формировавшуюся здесь ударную группировку. Т. Азиз назвал число (восемь) и местоположение президентских объектов, дал их описание, но отверг все предлагаемые варианты их посещения до окончания технического оценочного совещания (ТОС), то есть по меньшей мере до апреля.

24 ноября Б. Клинтон одобрил план военной операции против Ирака, как писала газета «Нью-Йорк таймс». Проект под названием «Гром в пустыне» предусматривал четырехдневные круглосуточные бомбардировки иракских военных объектов с использованием самолетов и крылатых ракет.

А в это время и Батлер подсыпал пороха в огонь. В интервью «Нью-Йорк таймс» он заявил, что Ирак обладает бактериологическим оружием, способным уничтожить Тель-Авив, и средствами его доставки. Заявление Батлера разошлось по всему миру, в то время как категорическое опровержение Багдада практически замолчали.

В такой обстановке в Багдад в качестве спецпредставителя президента России прибыл заместитель министра иностранных дел Виктор Викторович Посувалюк, чтобы способствовать политической развязке возникшего кризиса, подтолкнуть иракское руководство к компромиссным решениям. Несмотря на высочайшее мастерство Посувалюка, эта задача выглядела трудновыполнимой, поскольку во время предшествовавших переговоров дворцы президента не включались в сферу инспекции. Для иракцев речь шла о чрезвычайно чувствительном вопросе – угрозе потери лица на самом высоком уровне, и они неоднократно категорически отказывались допустить инспекторов во дворцы. Со своей стороны Вашингтон был, по всей видимости, настроен на то, чтобы на этот раз нанести военный удар.

28 января я вылетел в Париж, где состоялись переговоры с Ю. Ведрином. Затем был принят президентом Ж. Шираком. Ж. Ширак заявил о готовности объединить усилия Франции и России для того, чтобы вновь добиться политического результата без применения силы.

– Господин президент, – сказал я Ж. Шираку, – мы ведь выводим из угла и самих американцев. Если они нанесут удар – резко изменится вся международная обстановка. Арабские страны выступают против этого. Саудовская Аравия вряд ли пропустит американские самолеты через свое воздушное пространство. Не случайно министр обороны США Коэн вылетел туда. Собирается опять побывать в регионе и Олбрайт, но не думаю, что это приведет к радикальным изменениям в позиции арабов. Знаю, что негативной линии в отношении военных акций придерживается Каир. Недавно говорил по телефону с министром иностранных дел Египта Мусой, и он прямо сказал об этом.

В случае удара по Ираку под вопрос будет поставлена американская посредническая миссия в ближневосточном мирном процессе. Недавно в Москве побывал один из палестинских руководителей Абу Мазен, отнюдь не экстремистски настроенный деятель. Пожалуй, он даже один из тех, кого причисляют к голубям. Но и он сказал, что после военной акции США против Ирака будет затруднено американское посредничество в ближневосточном урегулировании. Соответствующим образом будут реагировать Сирия и Ливан.

Да и у нас в стране разовьются антиамериканские настроения, а в этом мы не заинтересованы.

Вчера в Брюсселе мы встретились с министрами иностранных дел стран Европейского союза, – продолжал я, – среди них совершенно не пользуются популярностью идеи силового варианта. Робин Кук тоже несколько колебался. Конечно, все осуждали Хусейна, но, повторяю, никто не поддерживал использование силы.

Ж. Ширак сказал, что разделяет такую оценку. Он согласился также и с той мыслью, что в Багдаде могут попытаться извлечь пользу в случае удара.

– По информации Посувалюка из Багдада, – подхватил я, – иракцы готовы к такому повороту событий, а может быть, даже хотят этого. Очевидно, что в этом случае они порвут свои связи со Спецкомиссией, а также прекратят выполнение соответствующих резолюций СБ ООН.

– В общем, – заключил Ж. Ширак, – очевидно, нужно довести до сведения всех членов СБ: для того чтобы Ирак был лишен возможности производить оружие массового уничтожения, необходим контроль за его деятельностью – это бесспорно. Но для сохранения такого контроля нельзя давать основания С. Хусейну для моратория на деятельность Спецкомиссии. Хусейн отнюдь не настроен на поиск необходимых развязок, когда слышит о том, что эмбарго будет сохраняться до тех пор, пока он находится у власти.

Ж. Ширак согласился с идеей предложить следующий формат для осмотра восьми президентских объектов: Специальная комиссия в присутствии представителей пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН.

Я сказал президенту, что предусматривается встреча Посувалюка с Хусейном, которому он привез послание от Ельцина.

– Вы думаете, что Посувалюку удастся встретиться с Хусейном? – спросил Ж. Ширак.

– Да, я так думаю. Скажу больше, само послание было задумано таким образом, чтобы Посувалюк мог встретиться с ним лично. Очень важен прямой контакт с Хусейном.

Очевидно, что после разговора с Ю. Ведрином М. Олбрайт сказала мне 30 января во время нашей встречи в Мадриде:

– Согласна с тем, что политическое решение иракского кризиса пока не исчерпано.

2 февраля В. Посувалюк был принят С. Хусейном. В ходе его ежедневных контактов с иракцами была достигнута договоренность о привлечении к поискам урегулирования кризиса Генерального секретаря ООН К. Аннана – опытного политика с мировым именем.

В это время нужно было преодолеть два препятствия.

Американцы и англичане стремились провести жесткую антииракскую резолюцию в Совете Безопасности, включающую в себя слова «material bridge», что не только констатировало «существенное нарушение» резолюции СБ Ираком, но и приближало использование против него силы. Такая резолюция могла зажечь «зеленый свет» для удара по Ираку. И в Совете Безопасности, и в посланиях, и во время многочисленных контактов по телефону с Олбрайт и Куком мы заявили о неприемлемости такой резолюции.

Вот отрывок из моего письма Олбрайт от 6 февраля:

«Согласен, что следует не останавливаться на достигнутом, а продолжить работу с Ираком для того, чтобы сделать его позицию приемлемой. Готов и дальше вести эту работу в тесном контакте с тобой.

Вместе с тем – я буду абсолютно откровенен – мы не можем поддержать резолюцию с формулировкой «существенное нарушение». Мне кажется, что вообще идея принятия резолюции – какой бы то ни было – в период, когда продолжаются дипломатические усилия, контрпродуктивна. Что касается угрозы применения силы, то Хусейн знает о ней и без резолюции.

Мы продолжаем вести активную работу с руководством Ирака. Посувалюк для этого будет находиться в Багдаде».

Вторым осложняющим моментом была попытка сорвать миссию К. Аннана, а затем, когда не удалось помешать этой поездке, превратить его в своеобразного «почтальона», задача которого заключалась в «технической» передаче ультимативных требований подчиниться всем резолюциям ООН.

В этой связи особо хочу остановиться на совместном заявлении Б.Н. Ельцина и премьер-министра Италии Р. Проди в пользу политического урегулирования и подключения дипломатических усилий К. Аннана, которое было опубликовано во время официального визита президента России в Италию 10 февраля. Бывший министр иностранных дел Италии С. Аньелли, ознакомившись с заявлением, подошла ко мне и сказала:

– Будь я министром иностранных дел, никогда не пропустила бы его.

– Почему, Сюзанна? – спросил я.

– Потому что оно противоречит линии удара по Ираку. Надо наказать Саддама за все, что он сделал.

К счастью, министром иностранных дел в то время был уже Л. Дини, а премьер-министром Р. Проди. Несмотря на возражения некоторых чиновников итальянского МИДа, премьер-министр распорядился считать с трудом согласованный текст окончательным. Это был серьезный прорыв, который во многом способствовал поездке К. Аннана.

Но американцы продолжали сопротивляться.

Во время телефонного разговора 12 февраля Олбрайт сказала мне:

– Я считаю, что Аннану еще рано ехать в Багдад. До тех пор пока Ирак не будет готов сотрудничать, поездка будет контрпродуктивной. Надо отложить его поездку до тех пор, пока мы не будем убеждены в том, что реально достигнуто действительное решение.

– У меня есть полная уверенность, – ответил я, – в том, что, если Генеральный секретарь поедет в Багдад со своим планом, который может быть обсужден, несколько видоизменен к пользе сторон, документ будет принят. Надо добиться ясности по всем пунктам, по которым существуют хоть какие-нибудь сомнения, в этом с тобой согласен. Сегодня Посувалюк опять встречался в Багдаде с Азизом и сказал ему от имени руководства нашей страны, что поездка К. Аннана должна увенчаться успехом – другого выхода из нынешней ситуации мы не видим.

Не буду говорить о всех дальнейших перипетиях.

Однако об основных элементах проделанной работы скажу. В. Посувалюк согласовал в общих чертах с Т. Азизом формат проведения осмотра восьми президентских объектов. Проект не предусматривал отстранения Спецкомиссии или Батлера и содержал в себе все те элементы, которые необходимы для инспекции. Иракцы пошли на серьезные уступки. Мы убеждали их, что, если дело дойдет до силового варианта, при любых обстоятельствах будет перечеркнут тот позитив, который был наработан за все предшествовавшие переговоры.

Усиливал активность и К. Аннан. Пройдя через встречу в Совете Безопасности с «Большой пятеркой», он получил подтверждение Батлера о том, что предложенные Генеральным секретарем «наброски идей» модальности осмотра президентских объектов обеспечивают эффективность работы Спецкомиссии без ущерба ее мандату и авторитету.

19 февраля Хусейну вручили новое послание Ельцина с призывом приложить максимум усилий и обеспечить успех миссии Генсекретаря ООН, который по дороге в Багдад провел переговоры с президентом Франции Ж. Шираком в Париже.

21 февраля в Багдаде состоялась встреча К. Аннана с С. Хусейном. По ходу переговоров Генсекретарь неоднократно общался с В. Посувалюком, который, в свою очередь, связывался с Т. Азизом и другими представителями иракского руководства.

23 февраля К. Аннан и Т. Азиз подписали Меморандум о взаимопонимании. Ирак подтвердил свои обязательства о сотрудничестве со Спецкомиссией и дал согласие на проведение полновесной инспекционной деятельности по всей стране. Допуск на восемь президентских объектов обеспечивался для «специальной группы», формируемой Генеральным секретарем ООН в консультации с председателем СК и генеральным директором МАГАТЭ. Одновременно отмечалась необходимость повышения эффективности и транспарентности работы Спецкомиссии и подтверждались ее обязательства уважать права Ирака, касающиеся его суверенитета, территориальной целостности и национальной безопасности.

С. Хусейн передал глубокую благодарность президенту России за его внимание и последовательную позицию в дипломатической развязке кризиса. Аналогичная благодарность была направлена в адрес президента и К. Аннаном, который позвонил мне ночью из Багдада на квартиру и сказал по-русски два слова: «Спасибо, Россия».

Можно ли на этом поставить точку? К сожалению, нет. 5 августа Багдад вновь ограничил деятельность Спецкомиссии. Какие бы мотивы при этом ни излагались, одностороннее решение Ирака вновь накалило обстановку и опять столкнулись две линии: одна – на то, чтобы заставить, именно заставить общими усилиями Багдад невоенными средствами выполнить резолюции Совета Безопасности ООН; вторая – подготовка и применение против Багдада военной силы.

Безусловно, проявилась и проявляется общая заинтересованность в том, чтобы Ирак выполнил разоруженческие резолюции Совета Безопасности и ликвидировал оружие массового уничтожения. Однако к этой цели можно идти по-разному. Россия стоит за то, чтобы осуществлять это последовательно, шаг за шагом. По мере исчерпания вопросов к иракской стороне и удовлетворительных ответов, полученных на эти вопросы, переходить по каждому разоруженческому досье от стадии инспекций к постоянному мониторингу. Скажем, «созрели» для такого перевода ядерное и ракетное досье – их следует выводить из-под режима инспекции, одновременно сосредоточиваясь на оставшихся досье по другим видам ОМУ – химическому и биологическому.

Такая тактика, как мы считали, показывает, что происходит движение, открывающее перспективы отмены санкции с экспорта иракской нефти. Это подтолкнет Багдад к конструктивному сотрудничеству.

Другая точка зрения заключается в том, чтобы дотянуть до того момента, когда созреют условия для постоянного мониторинга по всем четырем разоруженческим досье, вместе взятым. Эта тактика чревата осложнениями, ведь Ирак не получает должного стимула. Более того, события показали, что это провоцирует такие импульсивные, малопродуманные действия Багдада, как отказ от сотрудничества со Спецкомиссией и даже с представителями МАГАТЭ, пока они не выполнят ультимативные требования иракской стороны.

Некоторые наши западные партнеры считали, будто ставка на сбалансированное политико-дипломатическое решение будет использоваться Ираком для ужесточения его позиции. В Багдаде, однако, хорошо понимали, что в таком случае он объединяет против себя всех постоянных членов Совета Безопасности. И если Багдад все-таки шел на необоснованное обострение, то он лишь проигрывал в конечном счете. К такому выводу тоже неизбежно приходили в Багдаде.

Очередной кризис вокруг Ирака – и не менее опасный, чем два предыдущих, – возник в самом конце октября 1998 года. 30 октября Совет Безопасности одобрил предложение Генерального секретаря ООН о проведении обзора выполнения Ираком резолюций СБ. Основные параметры такого обзора были согласованы с иракской стороной. К этому времени я уже был председателем правительства, работал в Белом доме, а министром иностранных дел стал И.С. Иванов. Я продолжал внимательно следить за событиями, и мы с Ивановым не раз обсуждали ситуацию вокруг Ирака.

Мы оба считали, что проведение такого обзора при условии отмены Багдадом своего решения о существенном ограничении деятельности Спецкомиссии ООН по разоружению Ирака позволило бы не только обсудить выполнение иракских обязательств, но и наметить вехи на пути к снятию санкций. Особое значение придавалось тому, что в письме председателя Совета Безопасности Генеральному секретарю ООН подчеркивалось: выполнение Ираком обязательств по соответствующим резолюциям позволит Совету «осуществить свое намерение действовать согласно соответствующим положениям резолюции № 687 в отношении длительности запретов, которые упомянуты в этой резолюции».

Однако вместо отмены решения от 5 августа иракское руководство 31 октября объявило о полном прекращении деятельности Спецкомиссии ООН на иракской территории. Иракцы сослались на то, что под давлением англосаксов Совет якобы отверг возможность снятия санкций. Несмотря на то что мы через наше посольство в Багдаде и через нашего представителя в ООН находились в повседневной связи с иракским руководством, нас не уведомили о том, что готовится это решение. Такие «сальто-мортале» вообще в практике Багдада, и я неоднократно говорил Тарику Азизу о неприемлемости подобных неожиданных шагов, тем более если иракское руководство исходит из того, что Россия будет в дальнейшем прилагать все силы, чтобы в очередной раз разрядить обстановку.

Совет Безопасности в заявлении председателя для печати незамедлительно отреагировал на возникшую ситуацию единогласно, включая Россию, Китай и Францию, осудив шаг Ирака и квалифицировав его как нарушение резолюции Совета.

31 октября через нашего посла в Багдаде мы довели до иракского руководства нашу глубокую озабоченность и призвали взвесить все тяжелые последствия принятого решения. Вместе с тем началась кропотливая интенсивная работа с целью удержать ситуацию в политико-дипломатическом русле. МИД России имел контакты с ведущими членами Совета Безопасности, в том числе США, Францией, Китаем, Великобританией, а также арабскими странами, Лигой арабских государств, Бразилией, ЮАР, возглавляющей Движение неприсоединения, и другими.

5 ноября единогласно была принята резолюция Совета Безопасности № 1205, в которой осуждалось решение Ирака, квалифицированное как вопиющее нарушение резолюций СБ. Потребовав от Ирака немедленно и безоговорочно отменить решения от 5 августа и 31 октября, Совет подтвердил свою готовность провести после этого всеобъемлющий обзор выполнения Ираком его обязательств.

США заявили, что все варианты, в том числе силовой, остаются открытыми, и начали практическую подготовку для нанесения ударов по Ираку. По нашим данным, удар намечался на 14 ноября.

13 ноября С. Хусейну было передано личное послание Б.Н. Ельцина, сопровождаемое моим обращением с настойчивыми призывами немедленно восстановить в полной мере сотрудничество со Спецкомиссией ООН и МАГАТЭ. В этот же день иракцы передали российской стороне, а также Франции и Китаю так называемые «девять пунктов», в которых содержались явно запросные условия относительно целей и параметров всеобъемлющего обзора.

Мы сообщили в Багдад, что нельзя поднимать «планку» требований. Одновременно опять большую активность развил российский представитель в ООН С. Лавров, денно и нощно поддерживающий связь со своими коллегами, Генеральным секретарем ООН и, конечно, со Смоленской площадью в Москве. 13 ноября К. Аннан направил письмо С. Хусейну, призывая возобновить сотрудничество со Спецкомиссией, что позволило бы провести всеобъемлющий обзор, который при условии сотрудничества иракцев показал бы им «свет в конце тоннеля».

Министр иностранных дел Иванов в это время находился в Куала-Лумпуре, где состоялась его встреча с М. Олбрайт. Туда же 16-го должен был вылететь и я для участия в заседании глав государств и правительств Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) – после долгих мытарств и дипломатических усилий Россию приняли в эту организацию. Перед встречей Иванова с Олбрайт я переговорил с ним по телефону, сказав, что в случае американской военной акции против Ирака не поеду в Куала-Лумпур, где на 17 ноября уже был запланирован мой длительный разговор с президентом Клинтоном, а потом, когда из-за событий вокруг Ирака он отменил свою поездку, с вице-президентом Гором.

После встречи с М. Олбрайт Игорь Сергеевич сообщил мне, что у него сложилось впечатление, что американский удар еще не стоит в повестке дня. Во всяком случае, по его мнению, Олбрайт не принадлежала к тем, кто настаивал на военном решении. Возможно, она лучше других понимала всю тяжесть последствий: против военного решения выступали страны Европейского союза, даже Лондон колебался, только что усилиями главным образом американской дипломатии была достигнута в Вашингтоне важная израильско-палестинская договоренность, продвинувшая процесс мирного урегулирования, но еще далеко его не закрепившая, не сделавшая его необратимым, весь арабский мир фактически был категорически против применения военной силы.

Наконец появились признаки благоразумия и со стороны Багдада. 14 ноября после заседания иракского руководства Т. Азиз направил послание на имя К. Аннана, в котором заявил о решении Ирака «возобновить нормальное сотрудничество со Спецкомиссией ООН и МАГАТЭ и разрешить им осуществлять их нормальную деятельность согласно соответствующим резолюциям Совета Безопасности ООН» и на основе Меморандума о взаимопонимании, заключенного с Генеральным секретарем ООН 23 февраля 1998 года. В письме отмечалось, что это решение было принято с учетом «посланий Б. Ельцина и Е. Примакова». Вместе с тем в письме Т. Азиза отмечалось, что для проведения обзора необходимо опираться на те основные моменты, о которых иракская сторона информировала Россию, Францию и Китай 13 ноября.

Иракское решение было позитивно расценено многими членами Совета Безопасности, однако американцы заявили о его неприемлемости, поскольку оно «сопровождается рядом условий».

Положение явно обострялось. Виктор Посувалюк позвонил мне в три часа ночи. После этого всю ночь шли переговоры по телефону с Багдадом, Нью-Йорком, Куала-Лумпуром, где еще находился Иванов. Я дал твердые указания Виктору Викторовичу обратиться к иракскому руководству и сказать, что есть предел нашей поддержке. Одновременно я попросил Посувалюка дать соответствующие указания Лаврову, чтобы он учел любой положительный сигнал из Багдада. Это была бессонная ночь.

15 ноября Багдад выступил с официальными разъяснениями, в том числе в письме постпреда Ирака в ООН председателю СБ, о том, что иракские пожелания о параметрах всеобъемлющего обзора не связаны с «ясным и безусловным решением» иракского правительства возобновить сотрудничество с СК и МАГАТЭ.

15 ноября президент Б. Клинтон, к нашему общему удовлетворению, заявил, что удалось добиться безусловного подчинения Ирака требованиям международного сообщества. Он сообщил, что США и Великобритания уже отдали приказ нанести удары по Ираку 14 ноября, которые, однако, в самый последний момент были отложены в связи с согласием Багдада на возобновление сотрудничества со Спецкомиссией. Б. Клинтон сказал, что «хотя Ирак отступил, этого недостаточно». Он потребовал от Багдада на деле доказать, что тот выполняет свои обязательства, не допускать «вмешательства» в работу Спецкомиссии и МАГАТЭ. Обосновывая свое решение об отказе от ударов, Клинтон заявил, что «военная акция позволила бы существенно уменьшить способности С. Хусейна развивать ОМУ», однако такой вариант означал бы «конец Спецкомиссии».

Неужели это была лишь оговорка и через месяц, нанеся серии ударов по Ираку – на этот раз без видимых и, уж во всяком случае, достаточных причин для такой реакции, – США и последовавшая за ними Великобритания полностью проигнорировали последствия такой акции?

Опять бессонная ночь на 16 декабря – звонки по спецкоммутатору от президента Ельцина, телефонные переговоры с И.С. Ивановым, который находился в Мадриде, начальником Генштаба Вооруженных сил России А.В. Квашниным. Все это началось за несколько часов до удара и продолжалось в то время, когда «томагавки», запущенные с американских кораблей, уже рвались в Багдаде.

Вашингтон не проинформировал нас о часе X, но Генштаб России фиксировал все перемещения американских военно-морских сил и авиации, и Ельцин ночью позвонил Шираку в надежде уговорить американцев не идти на столь опрометчивый шаг. Французский президент согласился с тем, что удар по Ираку без видимых причин, да еще в тот момент, когда в Нью-Йорке проходило заседание Совета Безопасности ООН, созванное по вопросу об отношениях Ирака со Спецкомиссией, абсолютно контрпродуктивен. Вместе с тем Ширак сказал, что остановить американцев не сможет. По его словам, удар был намечен на 4 часа в переводе на московское время. Крылатые ракеты и самонаводящиеся бомбы начали взрываться в Багдаде почти на три часа раньше.

Оценивая обстановку в ООН, наш представитель Лавров обратил внимание на то, что американцы в Совете Безопасности не могли привести ни одного довода в пользу своего решения. Они ссылались на непонятно какой доклад Батлера, которому, как выяснилось позже, было в конечном счете дано указание из Вашингтона немедленно вывезти из Ирака членов Спецкомиссии. О том, что представляет собой Батлер, я писал выше по следам моей встречи с ним в то время, когда был министром иностранных дел. За две недели до удара по Ираку (американские любители кодовых наименований присвоили этой операции «титул» – «Лиса в пустыне») Батлер посетил Москву и, как мне рассказывал наш министр иностранных дел, уверял, что может сразу после предстоящего расширенного обсуждения на заседании Совета Безопасности закрыть три из четырех разоруженческих досье по Ираку – ядерное, ракетное и химическое. Он демонстрировал свой оптимизм во время встреч с российскими дипломатами. А затем?

Через несколько дней после ударов по Ираку, завершившихся (или приостановленных?) 19 декабря с началом мусульманского священного праздника Рамадан, по британскому радио выступил американский эксперт в области разоружения С. Риттер, который до августа 1998 года входил в состав руководства Спецкомиссии. Он обвинил администрацию США и лично Батлера в преднамеренном провоцировании вооруженного нападения на Ирак. Характеризуя в целом работу Спецкомиссии, С. Риттер заявил, что объекты для инспекции в Ираке выбирались не по соображениям их проверки на наличие оружия, а скорее в провокационных целях. По словам Риттера, от Ирака ждали соответствующей реакции, чтобы можно было создать повод для военной акции. Именно Батлер «позволил Соединенным Штатам манипулировать работой ЮНСКОМ (Спецкомиссией. – Е. П.) в интересах оправдания удара с воздуха».

Многие в США и в других странах считали, что администрация Клинтона, принявшая решение об ударе по Ираку, руководствовалась чисто внутриполитическими соображениями – через два дня предстояло голосование в палате представителей конгресса США по импичменту президенту. Трудно с достаточной степенью уверенности принять такую версию. Думаю, что у Б. Клинтона много надежных и опытных аналитиков, способных просчитать и сопоставить плюсы и минусы приказа перед голосованием по импичменту о начале операции, которую, по сути дела, поддержали лишь Лондон (на деле) и Токио (на словах), а все остальные выступили – кто более мягко, кто более резко – против. Голосование в конгрессе было отложено лишь на несколько дней и состоялось не в пользу президента. Неужели такой итог был неожиданным для тех, кто подталкивал Б. Клинтона к военному удару по Ираку?

Между тем удары подорвали с таким трудом отлаживавшийся процесс ликвидации политическим путем оружия массового уничтожения в этой стране. Получился «заколдованный круг»: для оправдания своей военной акции Вашингтон заявил, что она нанесла огромный ущерб способности Ирака создавать ОМУ, чуть ли не сорвала самую эту возможность на ближайшую перспективу. Но, следуя этой логике, нужно незамедлительно снимать санкции против Ирака, связанные с разоруженческим досье. А как быть со Спецкомиссией, с начавшей действовать системой мониторинга?

Если в Вашингтоне надеялись, что военные удары ослабят режим С. Хусейна, то вышло все наоборот – Багдад получил дополнительную поддержку и в арабском мире.

Удары по Ираку сорвали намеченную на 25 декабря ратификацию Договора СНВ-2 в Госдуме. Возглавляемое мною правительство сделало все для того, чтобы ратификация, которая должна была открыть путь для дальнейшего сокращения стратегических вооружений, состоялась. Были проведены переговоры с соответствующими комитетами Госдумы, партийными фракциями, депутатами, и появились реальные основания считать, что обсуждение в парламенте завершится успехом. После военных ударов по Ираку правительство не могло настаивать на ратификации, так как нас ждала стопроцентная неудача.

Конечно, к вопросу о ратификации Госдумой Договора СНВ-2 мы вернемся – это и в интересах России, – но ведь труднейшая задача с учетом определенного настроя общественного мнения в нашей стране была практически уже предрешена.

Может быть, исходили из того, что Россия, испытывающая серьезные экономические трудности и заинтересованная в финансовой поддержке тех международных организаций, в которых тон задает Вашингтон, отбросит свою принципиальную позицию? Таким прогнозам не суждено сбыться. Мы далеки от мысли отказываться от необходимости развивать свои отношения с США, понимая их значение и для России, и для стабильности мира в целом, но не принося при этом в жертву принципиальные вопросы построения международных отношений в XXI веке.

В этой связи я хотел бы привести выдержки из записи моего телефонного разговора с вице-президентом США А. Гором. Он мне позвонил поздно вечером 17 декабря 1998 года.

Примаков. Ал, я буду с вами совершенно откровенен, вы делаете огромную ошибку, нанося удары по Ираку в обход СБ ООН. Я знаю, что сейчас начнется вторая волна удара. Вы должны понимать, что такая политика очень опасна.

Гор. Евгений, главное, чего мы хотели бы избежать, – это того, чтобы ситуация вокруг Ирака не испортила наши отношения с Россией. Вы должны понимать, что эти отношения очень важны для нас. Наш с вами разговор в Куала-Лумпуре произвел на меня очень хорошее впечатление. Полагаю, что у нас с вами сложились отношения взаимного уважения и доверия. Это позволяет мне надеяться, что отношения между нами и между нашими странами смогут выдержать тот вызов, который нам бросает Ирак, руководство которого стремится нас поссорить.