Текст книги "Малкольм Икс. Взгляд из русского гетто"

Да, это учение в богословском плане безумно далеко от исламской религии. Но оно в полной мере передавало революционный дух, питавший первых мусульман времен пророка Мухаммеда, сокрушавших идолов Мекки, освобождавших рабов, мечтавших о справедливости и равенстве во всем мире. Учение «Нации ислама» было революционным учением, самим воплощением революционной религиозности. Оно призывало угнетенного человека подняться из грязи скотской жизни раба до божественных высот свободной совершенствующейся личности. Из трусливого раба, вечно покорного дяди Тома учение Илии Мухаммеда воспитывало бесстрашного бойца с миром угнетателей. «Кто трус – тот не мусульманин», – гласило одно из изречений лидера «черных мусульман». Религиозным пафосом «Нации ислама» был пафос освобождения. Бог был «Богом свободы, справедливости и равенства». Заветной целью объявлялось построение справедливого общества здесь, на земле, и уничтожение системы угнетения. Справедливость объявлялась высшей ценностью. Необходимо применять принципы справедливости ко всем, даже к «белым дьяволам». Угнетатели были названы дьяволами, угнетенные – избранниками Божьими. «Нация ислама» призывала не к смиренным молитвам в чаянии наслаждений загробного мира – она требовала отдать все силы для созидания рая здесь, на этой земле. И мог ли в то время Малкольм воспринять сугубо духовную, пусть и догматически верную интерпретацию религии? Вряд ли. Слишком отчетливо он видел несправедливость и зло этой жизни, чтобы соблазниться воздушными эмпиреями чистого от всего земного духовного пути, в полном отрыве от жестокой правды реальной жизни. Поэтому единственная религия, которую было способно воспринять его сердце, исполненное ненависти к обществу, основой которого были несправедливость, насилие и лицемерие, – такой религией могла быть только религия революции, религия яростного протеста.

Также Малкольм узнал о строгих моральных принципах, следовать которым были обязаны все члены «Нации ислама». Мусульмане не употребляли свинину, алкоголь, наркотики, им было запрещено курить сигареты. Не допускались добрачные и внебрачные связи, просмотр фильмов и журналов аморального содержания. Чтобы быть мусульманином, требовалось полностью подчинить себя воле Бога, жить в полном согласии с Ним.

Не менее важным для «черных мусульман» было обретение «истинного знания». Оно заключалось в том, что история была искажена западными рабовладельцами. Величайшим преступлением в истории было вторжение колонизаторов в Африку, порабощение и вывоз ими десятков миллионов черных африканцев. На плантациях они 400 лет подвергались беспрерывному ужасу американского рабовладения: чудовищной эксплуатации, издевательствам, истязаниям, пыткам, насилием над рабынями. Белые американские рабовладельцы отняли у них все, что составляло их сущность: родной язык, культуру, религию, имена. Американский негр даже не знает собственной фамилии, так как его предки получили ее от своих рабовладельцев.

Каждый народ на Земле, говорили «черные мусульмане», представляет Бога исходя из представлений о самих себе, то есть исходя из собственного расового внешнего облика. И только американских негров христианская религия, подчиненная интересам американских рабовладельцев, учила поклоняться бледнокожему и голубоглазому Иисусу, который олицетворял европейцев, но чей образ был чужд облику самих негров. Это имело психологические последствия. Черные приучились к мысли о том, что белое – это хорошо, а черное – дурно и грязно, что белые – добрые, чистые, хорошие, ими нужно восхищаться, их нужно почитать. В то же время негр стал считать свой собственный внешний облик «черным проклятьем», научился ненавидеть самого себя.

Воспринимая это учение из уст своих брата и сестры, Малкольм попутно читал книги по истории рабства, которые только подтверждали правоту слов мистера Мухаммеда. Малкольм стал обнаруживать в своей душе огромные душевные перемены. Он стал осознавать греховность своей предыдущей, дотюремной жизни. Как писал Малкольм, «сама грандиозность вины подготовила меня к принятию истины». Он сравнивал это с тем, что фарисеи, не чувствующие в себе греха, отвергли Иисуса, в то время как ему последовали многие раскаявшиеся грешники.

Малкольм начинает писать письма самому Илии Мухаммеду. Первые письма были написаны ужасным почерком, так что сам автор едва мог их читать. Малкольм был в отчаянии от того, что не мог выразить в письмах того, что хотел. Но он писал свои письма буквально каждый день, одновременно совершенствуясь в правописании, черпая из книг все новые знания. Лидер «Нации ислама», сам недавно отбывавший заключение в тюрьме, ответил на письма своего нового последователя. Он объяснил Малкольму, что сама американская государственная система, которой выгодно держать негров в невежестве и пороках, которая не позволяет им получить достойные рабочие места, толкает их на преступный путь. Илия Мухаммед пожелал Малкольму быть мужественным.

Семья не забывала о нем. Регулярно в письмах братья и сестры призывали его поклоняться Всевышнему и молиться в сторону востока. Но для Малкольма психологически очень трудно было преклонить колени в молитве. Он становился на колени лишь во времена преступной юности, когда взламывал замки. Потребовалась неделя на то, чтобы он смог заставить себя встать на колени и обратиться с мольбою к Богу. Он молил Его о прощении. Затем подолгу смотрел на фотографию Илии Мухаммеда. Этот маленький, весьма тщедушный, совершенно невзрачный человек стал настоящим спасителем для многих черных людей Америки, подобно Малкольму, запутавшихся в жизни, полной пороков и преступлений.

Не терпя бездействия, Малкольм писал письма также своим бывшим друзьям из криминального прошлого, например, Коротышке, Арчи Вест-индцу, рассказывал им об исламе, о почтенном Илии Мухаммеде. Ответов он не получил. Позже, все еще находясь в тюрьме, Малкольм напишет письма губернатору штата Массачусетс и самому президенту Соединенных Штатов Гарри Трумэну. В письме губернатору Малкольм требует от него соблюдения религиозных прав заключенных, исповедующих ислам, в частности, Малкольм требовал убрать из их рациона свинину и заменить ее другими видами мяса. В написанном в 1950 году письме Трумэну Малкольм выражает свое резкое осуждение американской агрессии в Корее и даже провокационно объявляет себя «коммунистом» – что было поистине красной тряпкой в Америке эпохи маккартизма. После этого письма ФБР открывает файл на Малкольма.

Упорно борясь со своим невежеством, Малкольм решает переписать словарь от первой буквы и до последней. Он записывал слова, их значения и заучивал их. По его собственным словам, за все время нахождения в тюрьме он записал «наверное, миллион слов». Теперь, когда его словарная база существенно расширилась и неуклонно продолжала расширяться, Малкольм начинает понимать смысл, заключенный в книгах по философии, социологии, истории. Теперь он может формулировать и передавать свои мысли. Перед ним открывается новый мир. Все свое время он посвящает чтению. Даже после того как в тюремном блоке гаснет свет, при слабом мерцании лампы в коридоре Малкольм читает книги. Это привело к ухудшению зрения и к концу тюремного срока он уже не сможет обходиться без очков.

С этого времени Малкольм начинает жить настоящей, осмысленной жизнью. Он обретает смысл своей жизни и цель. «Фактически, я никогда в жизни не был столь же свободен» – напишет он позже об этом в своей «Автобиографии». Здесь видится один из парадоксальных символизмов, которыми столь богата биография великого афроамериканца: именно в тюрьме он обрел подлинную свободу.

Книги по истории открыли ему нескончаемую гамму преступлений, совершенных европейскими колонизаторами против всех неевропейских, незападных народов Земли. Это служило независимым подтверждением догмата Илии Мухаммеда о дьявольской сущности европейского Запада.

Изучал Малкольм и книги по философии. В области философии им прочитаны основные труды Шопенгауэра, Спинозы, Канта, Ницше, а также книги по восточной философии, по истории, социологии и генетике. В первую очередь его интерес вызвали следующие книги:

1. Геродот.

2. Уилл Дюрант. «История цивилизации»

3. Герберт Уэллс. «Очерк по истории»

4. У. Дюбуа. «Душа черного народа»

5. Дж. Роджерс. «Смешение рас»

6. Г. Мендель. «Выводы генетики»

7. Фредерик Олмстед. «Путешествие в хлопковое королевство» 1861 года издания

8. Фанни Кембл. «Путешествие на плантацию в Джорджии в 1838–1839 годах» 1863 года

9. Гарриет Бичер-Стоун. «Хижина дяди Тома»

10. Труды аболиционистов

11. Труды о негритянском восстании Ната Тернера

12. Труды Махатмы Ганди об антиколониальном движении в Индии.

Помимо этого, Малкольм интенсивно изучал книги по истории Африки и Азии; особенно его интересовал период европейского господства и антиколониальной борьбы.

В образцовой тюрьме Норфолка часто проводились разного рода научные диспуты и дебаты среди заключенных. Малкольм стал принимать в них участие. Здесь впервые стал вырабатываться его знаменитый полемический ораторский стиль, сочетающий опору на логику, на неопровержимые факты, а также иронию и напористость. Постоянно читая, каждый день обретая все новые знания, в дискуссионной борьбе открывая в себе дар побеждать в спорах и убеждать людей в своей правоте, Малкольм впервые начал обретать мощнейшее оружие, владеть которым, подобно джедаевскому мечу, дано очень немногим. Это оружие – слово. В стенах норфолкской тюрьмы рождался будущий великий оратор, один из величайших в мировой истории, чье слово проникало в сердца сотен тысяч, а впоследствии и миллионов людей – и далеко не только в одной Америке.

Малкольм начал проповедь ислама среди чернокожих заключенных, в результате чего несколько человек приняли учение Илии Мухаммеда. В целях распространения новообретенной веры Малкольм записывается на библейские курсы, где также устраивает диспуты на различные темы. В ходе одного из таких диспутов он сумел победить матерого белого христианского проповедника, который был вынужден согласиться с утверждением Малкольма о том, что Иисус не был белым в европейском понимании этого слова.

Внезапно вера Малкольма оказалась подвергнута серьезному испытанию – в первый, но не в последний раз. Как-то, придя навестить в тюрьме старшего брата, Реджинальд вдруг начал при нем плохо отзываться о почтенном Илии Мухаммеде. Малкольм не мог поверить своим ушам – ведь именно он, Реджинальд, привел его в ислам. А теперь ислам значил для него больше, чем что бы то ни было прежде. Реджинальд поверг

его в состояние замешательства. Вскоре выяснилось, что младший брат Малкольма был изгнан из «Нации ислама» по причине прелюбодеяния. В ту же ночь Малкольм пишет письмо Илии Мухаммеду, в котором пытается защитить брата, объясняет, как дорог он ему. Всю ночь Малкольм истово молился Богу. Следующим вечером, лежа на койке, он вдруг отчетливо увидел человека, сидящего в его кресле. Этот человек был неопределенной расово-этнической идентификации: его нельзя было назвать ни черным, ни белым. Но Малкольм чувствовал что он – не европеец. У него были прямые черные волосы, что-то восточное в чертах лица. Малкольм знал, что это не сон. Незнакомец так же внезапно исчез, как и появился. Позднее Малкольм, никогда прежде не видевший изображений Уоллеса Фарда, определил своего таинственного гостя, явившегося в видении, именно как основателя «Нации ислама». Вскоре пришел ответ от Илии Мухаммеда, который писал: «Если вы уверовали в истину, а теперь сомневаетесь, то вы не искренне веровали и прежде. Что еще может заставить вас сомневаться в истине, чем ваша собственная слабость?» Этот ответ поставил точку в смятении Малкольма. Реджинальд нарушил обет нравственной чистоты мусульманина. Правильное есть правильное, а неправильное остается неправильным, кто бы его ни совершил. Повинуясь законам «Нации ислама», Малкольм и остальные члены семьи, принявшие учение Илии Мухаммеда, прекратили общение с Реджинальдом. Вскоре он стал сходить с ума: объявил себя сначала «посланником Аллаха», а затем более великим, чем Бог. Его поместили в психиатрическую клинику. Безумие Реджинальда

Малкольм истолковал как наказание, посланное ему Богом, но впоследствии, после собственного разрыва с «Нацией ислама» и обращения в суннитский ислам, он объяснял трагедию, происшедшую с братом, эмоциональным стрессом, который испытал слабовольный и зависимый Реджинальд от разрыва с родными.

Находясь в тюрьме, Малкольм впервые начинает отращивать бороду, впервые отказывается от своего «рабского имени» и называет себя Малахия Шаббаз. Позже, после выхода на свободу, ему придется сбрить бороду, так как Илия Мухаммед запрещал своим последователям ходить бородатыми, «как древние люди»; также пришлось отказаться от нового звучного имени, ибо только почтенный Илия Мухаммед обладал правом давать черным людям их «истинные, божественные имена». Только после выхода из «Нации» он вновь отрастит свою знаменитую бородку, примет новое имя – Хадж Малик Шаббаз.

В последний год своего тюремного заключения Малкольм был переведен из тюрьмы Норфолка обратно в чарльстонскую тюрьму. Видимо, возымела свое действие неукротимая активность Малкольма, его проповеди ислама среди черных заключенных, его письма губернатору и президенту, его борьба за соблюдение религиозных прав мусульман в тюрьме. Впрочем, Малкольм не слишком огорчился подобному событию, видя в нем возможность проповеди учения Илии Мухаммеда в новом месте. Теперь он знал, что вся его жизнь будет посвящена борьбе с угнетателями, делу морального освобождения своих братьев и сестер от психологических оков чуждой цивилизации.

Удивительные метаморфозы произошли с ним за эти тюремные годы. Из неграмотного, едва умевшего читать уголовника, словарный запас которого не превышал трех сотен слов, безыдейного циника, атеиста, «хищного зверя», наркомана Малкольм превратился в глубоко религиозного, по-настоящему праведного, волевого человека, обладавшего обширными познаниями в области истории, политики, социологии, религии, великолепного оратора-полемика. Впоследствии Малкольм отмечал, что люди, не знавшие его прежней жизни, думали, что он получил хорошее образование. Но он отвечал им, что его «альма матер» была тюрьмой. Именно здесь он обрел знание и духовную свободу, став совершенно другим человеком. Впоследствии, выступая перед студентами одного из колледжей, он скажет: «Я не думаю, чтобы кто-нибудь извлек бы большую пользу из нахождения в тюрьме, чем я. В самом деле, тюрьма дала мне возможность учиться гораздо более интенсивно, чем если бы моя жизнь потекла по-другому и я учился бы в колледже. Я думаю, одна из самых больших проблем колледжей в том что здесь много отвлекающих факторов… Где, как не в тюрьме, я мог атаковать свое невежество, занимаясь иногда по 15 часов в день?»

«В лихорадочном темпе современного мира нет времени для медитации или глубокого размышления. У заключенного есть время, которому он может найти хорошее применение. Я бы поставил тюрьму на второе место после колледжа, как лучшее место, где человек может предаться размышлениям. Находясь в тюрьме, если он мотивирован, он может изменить свою жизнь».

Процитируем еще одно знаменитое высказывние Малкольма Икса: «Я учился в средней школе в Мичигане. Моей второй школой было гетто в Бостоне, моим колледжем был Гарлем, ученую степень я получил в тюрьме».

7 августа 1952 года Малкольм Литтл вышел за пределы тюремных ворот, получив наконец условно-досрочное освобождение. Если в эту же самую чарльстонскую тюрьму входил заурядный гарлемский уголовник, то выходил из нее уже человек с исторической миссией, человек, который в скором времени превратится в легенду, в знамя своего (и не только своего) народа.

Глава 4
Брат-священник

Выйдя за пределы тюрьмы, Малкольм первым делом приобрел пару очков, наручные часы и чемодан. Эти покупки символизировали новую жизнь Малкольма. Очки корректировали астигматизм, развившийся у Малкольма в тюрьме вследствие постоянного чтения книг, в том числе при слабом освещении. Чемоданы стали его неизменными спутниками в непрестанных поездках по Америке в качестве проповедника ислама среди афроамериканцев. Часы позволяли Малкольму контролировать время, которое он уже никогда не тратил попусту.

Малкольм устремляется в Детройт, где проживали его братья и сестра Хильда, которая хотела видеть брата в числе практикующих мусульман детройтского храма «Нации ислама». По дороге он на одну ночь останавливается в Бостоне у сводной сестры Эллы. В разговоре с нею Малкольм узнал, что в свое время и Хильда, и несчастный Реджинальд безуспешно пытались обратить Эллу в исламскую веру; волевая и независимая Элла совсем не хотела быть мусульманкой, предпочитая любую протестантскую церковь исламу с его строгими моральными предписаниями.

Прибыв в Детройт, Малкольм поселился в доме своего брата Уилфреда. Брат устроил Малкольма на работу в мебельный магазин, расположенный в негритянском гетто и принадлежавший одному еврею. Уилфред был менеджером этого магазина, а Малкольм получил работу продавца. Цены на товары в 3–4 раза превышали их реальную стоимость, но за счет ловко сделанной рекламы обитатели гетто толпами валили в этот магазин. Малкольму было стыдно за соучастие в фактическом грабеже своих соплеменников, но контракт был подписан, и приходилось работать дальше.

Живя в доме своего брата, вся семья которого – он сам, жена и дети – исповедовала ислам, Малкольм чувствовал себя так хорошо и свободно, что часто вставал на колени и благодарил Бога. Атмосфера мусульманского дома – уютная, полная благочестия, мира и покоя – исцеляла Малкольма от долгих лет тюремного заключения. Все члены семьи были доброжелательны, воспитаны. Вместе они совершали молитвы. Впрочем, в то время молитвы членов «Нации ислама» существенно отличались от тех, которые совершают ортодоксальные мусульмане Азии и Африки. Фактически это была медитация. Незаметно от посетителей магазина, в положенные часы, совершив омовение, Малкольм предавался мысленным молитвам.

Вскоре он был принят в детройтский храм и официально стал членом «Нации ислама». Каждый, вступавший в ряды «Нации ислама», должен был написать письмо Илии Мухаммеду, жившему в Чикаго, в штаб-квартиру движения. При вступлении в ряды «черных мусульман» новообращенный давал обет соблюдения моральной и физической чистоты, в том числе: не употреблять алкоголь, сигареты, наркотики, свинину, не прелюбодействовать, а также всемерно содействовать делу возрождения своего народа, отдать все силы для его прогресса и величия.

Малкольм стал посещать храм «черных мусульман» – детройтский храм № 1. Собрания мусульман проходили по средам, пятницам и воскресеньям. Рядом с храмом, который, в сущности, был арендованным помещением магазина, располагалось три загона для забоя свиней. Часто визг забиваемых животных раздавался в храме во время мусульманских проповедей.

Прихожан было немного. Но Малкольма поразило то, чего он никогда не видел в поведении негров, посещающих различные христианские церкви. В храме «Нации ислама» царила атмосфера братства и искреннего взаимоуважения, что было резким контрастом для негритянского общества, где негры были разобщены, завидовали друг другу и соперничали друг с другом. Малкольм видел вокруг себя гордых, исполненных достоинства людей. Мужчины, одетые в строгие костюмы, с галстуками-«бабочками»; женщины носили платья до пят, их головы были покрыты платками, на их лицах не было макияжа. Малкольм никогда не видел прежде, чтобы черные мужчины относились с таким уважением к женщинам. К мусульманкам – замужним и незамужним – мужчины-мусульмане проявляли почет и уважение. Аккуратно одетые мусульманские дети вели себя вежливо не только по отношению к взрослым, но и по отношению друг к другу

Очень понравилась Малкольму манера здороваться, принятая у мусульман, – сердечные рукопожатия обеими руками, искренняя радость от встречи с братом-мусульманином.

Мусульмане обращались друг к другу, используя слова «брат», «сестра», «мэм», «сэр».

Эта атмосфера – чистоты, достоинства, национальной гордости, взаимоуважения а также прекрасного внешнего вида прихожан – потрясала и последующие поколения афроамериканцев, многие из которых, впервые посетив афроамериканский мусульманский храм, были настолько восхищены увиденным, что впоследствии сами становились мусульманами.

Говоря о Малкольме, о его борьбе и служении, о «Нации ислама», без которой Малкольм Икс просто немыслим как явление и как человек, мы не можем не рассмотреть саму структуру данной организации.

Уоллес Фард Мухаммад был хорошим организатором. Именно при нем, в течение 3 лет от основания им «Потерянной и вновь обретенной нации ислама» до его таинственного исчезновения, были учреждены основные институты движения, в том числе военизированные «Плоды ислама» («Fruit of islam») и «Курсы мусульманских девушек» («Muslim girls training»). Почтенному Илии Мухаммеду досталось движение с уже готовой организационной структурой.

Основой этой структуры был мусульманский храм. Именно храм, а не мечеть. В одной из своих статей Илия Мухаммед объяснял отличие храма от мечети: мечеть – это место поклонения, а храм – место, где учат божественной мудрости.

Собственно, храмы являлись на самом деле арендованными помещениями. Само основание храма происходило в полном соответствии с установившимися в Америке традициями: в город приезжал проповедник, оповещал о проведении лекций, после которых, если какое-то количество людей принимало его учение, арендовал помещение и открывал в нем свою церковь. Так же обстояло дело и с храмами «Нации ислама», с той особенностью, что стены украшала символика «черных мусульман», в первую очередь их флаг: белые полумесяц со звездой на красном фоне, что делало его похожим на флаг Турции, но звезда и полумесяц смотрели в другую сторону В зале храма – месте для проповеди – были расставлены складные стулья, разделенные проходом, ведущим к трибуне священника. По одну сторону от этой дорожки садились мужчины, по другую – женщины. В первых рядах сидели мусульмане и мусульманки, сзади – немусульмане, пришедшие послушать проповедь. У двери зала стояли двое или трое телохранителей из числа «Плодов ислама». Перед входом в храм телохранители обыскивали каждого входящего, мужчины – мужчин, женщины – участницы «Курсов мусульманских девушек» – женщин.

Храм возглавлял священник. Английское слово «minister» не вполне соответствует нашей ассоциации при слове «священник». Оно подразумевает не столько священника, совершающего богослужения, выполняющего разного рода ритуалы, сколько проповедника. Назначался священник лично Илией Мухаммедом из числа наиболее способных мусульман, выказавших рвение в деле проповеди его учения.

Обязанностью мусульманского священника было распространение учения Илии Мухаммеда и управление храмом. С самого начала храм в «Нации ислама» являлся не местом отправления культа, а местным филиалом движения, осуществлявшего конкретные социальные задачи. Члены храма платили взносы, давали пожертвования, часть которых шла в центр, в Чикаго, в штаб-квартиру «Нации», остальное расходовалось на аренду помещения, открытие собственных кафе, пекарен. Каждый храм должен был быть финансово самодостаточен. Священники постоянно отчитывались перед Илией Мухаммедом за каждый доллар храмовой казны. В свою очередь, «Нация ислама» арендовала им жилье, выплачивала жалованье. Мистер Мухаммед назначал священников, он же в любое время мог отстранить их от обязанностей, если они показывали неэффективность в руководстве храмом.

Наряду с организаторскими и хозяйственными способностями мусульманский священник должен был обладать навыками хорошего оратора. Впоследствии одной из визитных карточек «Нации ислама» стали яркие, огненные проповеди мусульманских священников. Конечно, Малкольм Икс был самым ярким и огненным оратором среди них, но и остальные проповедники учения мистера Мухаммеда произносили потрясающие проповеди. Сила этих проповедей заключалась не только в хорошей ораторской подготовке священнослужителей, но и в самой сути их речей. В отличие от христианских негритянских проповедников, чьи проповеди были посвящены в основном набившим прихожанам оскомину образам потустороннего мира, высокопарным изъявлениям любви к Иисусу (и это на мрачном фоне жизни в гетто, среди грязи и мрака трущоб, каждодневного полицейского произвола, работы за нищенскую плату, после которой изможденные трудом люди возвращались в свои разваливающиеся, едва отапливаемые жилища), мусульманские священники говорили о тех самых трущобах, о тех самых садистах-полицейских, о нищенской зарплате, о разваливающихся жилищах, право на жизнь в которых надо еще и оплачивать. То есть они говорили о той самой боли, которую жители гетто постоянно носили с собой. Мусульмане не только говорили о проблемах, они выдвигали решения – практические, а не абстрактные или духовные – решения этих проблем. Они сводились к следующему: черная община должна полностью отделиться от белой Америки, в первую очередь духовно, отказавшись от пороков западной цивилизации и от рабской идеологии, затем экономически, то есть путем создания собственных предприятий, магазинов, сельскохозяйственных ферм, а в идеале политически – путем полного отделения от США и создания собственного государства.

Священники «Нации ислама» самостоятельно готовились к проповеди, которая всегда была революционным призывом к духовному, экономическому и политическому возрождению. Это требовало от них постоянной интеллектуальной работы: помимо Библии и Корана, которые непременно цитировались в подтверждение того или иного аспекта учения Илии Мухаммеда, мусульманские священники не могли обойтись без чтения книг по истории, социологии, политологии и экономики. Идеология «Нации ислама» придавала огромное значение самообразованию своих адептов: и мужчин и женщин.

У священника были помощники, кандидаты в священники. Основным же ядром каждого мусульманского храма были военизированные группы: у мужчин – «Плод ислама», у женщин – «Курсы мусульманских девушек». Они состояли из наиболее активных прихожан, преданных делу Илии Мухаммеда. В первую очередь их обучали строгой дисциплине. В уставе «Плодов ислама» было сказано, что они – «солдаты Бога», призванные защищать свой народ, содействовать его возрождению и освобождению. «Плоды ислама» следили за порядком в храме, изгоняли всякого рода нарушителей, приходили на помощь прихожанам храма, если на тех кто-либо совершал нападение. Они же были телохранителями священников и всей иерархии «Нации ислама», включая Илию Мухаммеда. Большое внимание уделялось военной подготовке, вернее, овладению приемами рукопашного боя, – ведь «Нация ислама» жила во враждебном, «дьявольском» мире Америки и каждый «черный мусульманин» был воином, ежедневно противостоящим этому миру. Необходимо отметить, что Илия Мухаммед запретил своим последователям иметь огнестрельное оружие и пользоваться им. Об уровне подготовки «Плодов ислама» говорит бывший лейтенант гарлемского храма № 7 Халил Ислам (в то время Томас 15 Икс) – человек, который будет бездоказательно обвинен в соучастии убийства Малкольма Икса и осужден на 20 лет тюрьмы: «Нас не учили иметь черные пояса, нас учили сокрушать обладателей черных поясов». Впрочем, подготовка подобного уровня станет возможной к концу 50-х – началу 60-х годов, когда движение начнет феноменально расширяться и в него вольются многие черные ветераны корейской войны, нередко имевшие навыки в области карате и дзюдо.

Наряду с боевой подготовкой «Плоды ислама» постоянно обучались идеологически. Несколько раз в неделю, по вечерам, они собирались в храме, слушали лекции по истории, по различным аспектам религиозного знания. Также их учили быть хорошими мужьями и отцами, кормильцами и защитниками своей семьи, учили правилам поведения в семье. Ударить жену считалось одним из тягчайших грехов для мусульманина – в этом случае санкции применялись такие же, как к нарушившим запрет на алкоголь и курение.

«Курсы мусульманских девушек» были полным аналогом «Плодов ислама». Несколько раз в неделю участницы «Курсов» собирались в храме, где под руководством своих наставниц в так называемых «Классах цивилизации» обучались ведению домашнего хозяйства, шитью, умению готовить хорошую и вкусную еду. Их учили быть хорошими женами и матерями, умению вести себя с достоинством, как дома, так и за его пределами. Точно так же участницы «Курсов» обучались приемам рукопашного боя и могли выступать телохранительницами женщин.

«Плоды ислама» и «Курсы мусульманских девушек» имели подобие военной иерархии. Подразделения возглавляли лейтенанты – младший и старший, которые подчинялись капитану. Капитан, в свою очередь, был подотчетен священнику и, таким образом, являлся вторым человеком в храме. У мужчин и женщин были свои лейтенанты и капитаны.

Существовали должности верховных капитанов «Нации ислама» – у мужчин и женщин соответственно.

Наконец, коснемся и эстетики «черных мусульман», чтобы получить полное представление об этом движении. При слове «мусульманин» у людей нашего общества чаще всего возникает стойкая ассоциация (конечно, мягко говоря, не без изрядной помощи средств массовой информации) с бородачом в чалме, смотрящим на мир безумными глазами тупого фанатика. Но в Америке 60-х при слове «мусульманин» сразу же всплывал образ афроамериканца в строгом классическом костюме темных тонов, с непременным галстуком-бабочкой, гладко выбритого, коротко постриженного. Именно строгий, безупречный костюм и галстук-бабочка стали традиционной «исламской» одеждой последователей почтенного Илии Мухаммеда. Вождь «Нации ислама» требовал от своих приверженцев выглядеть безупречно – и они выполняли это требование. Также мистер Мухаммед настаивал на непременном бритье бород, в одной из своих статей говоря, что тот, кто «подобно архаичному древнему человеку желает иметь бороду, тот не может считаться моим последователем». Запрещалось и ношение традиционных африканских одежд, мода на которые началась в конце 60-х; тот, кто их одевал, также не мог считаться последователем Илии Мухаммеда. Зато правильному завязыванию галстука-бабочки Мухаммед посвятил целую статью.

Одежда женщин – участниц движения «Нация ислама» более соответствовала традиционной мусульманской женской одежде, хотя арабкам они не уподоблялись. Платья были до щиколоток. А платки чаще всего были легкими, в виде косынок, из-под которых зачастую выбивались черные челочки и пряди. Платки участниц «Курсов мусульманских девушек» были более строгими, напоминая те, которые носили медсестры конца XIX – начала XX веков; их платья были своего рода униформой. Характерно, что запрещая выпрямление волос мужчинам, мусульмане не запрещали этого женщинам и все мусульманки ходили с прямыми волосами. Это было частью эстетического вкуса «Нации ислама», где прически а-ля Анджела Дэвис были неприемлемым моветоном.