Текст книги "Намаскар: здравствуй и прощай (заметки путевые о приключениях и мыслях, в Индии случившихся)"

Евгений Рудашевский
Намаскар: здравствуй и прощай
(заметки путевые о приключениях и мыслях, в Индии случившихся)

Мы идём вперёд, вперёд…

Кто задержит наш поход?

Тот, кто сзади отстаёт,

Будет плакать, плакать…

И в туман, и в солнцепёк

Мы идём в пыли дорог,

Хоть в крови уж пальцы ног.{1}1
  Перевод Г. Коца. Приводится по: Тагор Р. Сочинения в восьми томах. Том седьмой. Стихи. М., Худ. лит., 1957. С. 128.


[Закрыть]

Рабиндранат Тагор

Вступление. Двое в Индии, не считая миллиарда

Нельзя рассказывать о путешествии, пока не объяснил до глубины, зачем его предпринял, для чего отвлёкся от прочих занятий – уехал за тысячи километров от дома. У всякого действия должна быть разумная причина, у всякого пути – цель. Почему выбрали мы Индию, отчего поездку совершили летом, где взяли деньги, наконец – как выстроили свой маршрут? Вопросам таким посвящены первые записи Дневника.

Подготовка к путешествию длится дольше самого путешествия. Случалось мне выйти из дома – без планов и расчётов, купить билет на первый поезд и так начать дорогу; но случалось это редко, а путь такой не бывал длительным. Подготовка к Индии вышла двухмесячной. Описание её также дано в первых записях – под московскими числами.

Не хотел я составлять воспоминания, но намеревался жизнь действительную мгновенно переводить в слова – выписывать на страницу тёплые, едва окончившиеся мысли и события, пока не успела память охладить их анализом или переосмыслением. Ждал я в задумке этой сложность, ведь пишу от руки – не всегда время есть и удобство для письма такого. Тем не менее удавалось мне, усталость одолевая, записывать всё, что считал я важным для записей. Дневник по возвращении я перепечатал в компьютер, но изменять в нём что-либо не захотел. Исправил лишь ошибки (из тех, что неизбежны в торопливом письме), пояснил некоторые детали и события. Изменения существенные были только в цитатах, которые я позволил себе переписать в большей точности (заодно снабдил их ссылками на источник).

Путешествовал я при своей давней спутнице – Оле. Ей были назначены свои впечатления от поездки, поэтому Дневник прочтёт она лишь после окончательной редакции – чтобы отзывами не склонить меня к переделке каких-либо фраз, абзацев, глав.

Дневник этот – субъективен без ограничений. Всё объективное об Индии, об островах Андаманских, о Цейлоне искать нужно в путеводителях, не здесь. Записывал я то, что видел и чувствовал сам (пренебрегая отзывами, подозрениями или советами других людей). В этом чудится мне лучшая услуга объективности, ведь в словах моих нет лжи и гипотез. Солгать можно о том, сколько лет строился Тадж-Махал, о том, где захоронен Акбар или Шах-Джахан, но правдой неизменной будет то, какими увидел я улицы Мадраса, каким случилось для нас восхождение на пик Адама. Слова нищего из Джайпура, монаха из Ладакха, рикши из Порт-Блэра и прочие слова собеседников моих записаны в такой же точности, как мысли мои собственные, в пути сформулированные.

Путевой дневник

09.06. Москва

Почему – Индия? История, культура, прочий флёр – это понятно. Тут объяснять нечего. Удивительной может показаться окончательная причина, по которой не нашлось у меня других вариантов, кроме Индостана.

Пришло лето; мы с Олей не так давно вернулись из Армении и Нагорного Карабаха; я наконец сдал книгу про давыдовский особняк – отчитался по контракту; нужно было выбирать – куда ехать на июль-август. Не поехать мы не могли, так как путешествия стали насущностью жизни. Дело тут не в чужих землях (всякая красота однотипна), не в пышности обычаев и культов (которые в действительности ещё более однотипны), а в самих людях – под природой живущих, обычаи исполняющих.

Человек – везде человек. В чувствах, делах он обречён на однообразие. Этим объяснить можно родство земных культур, схожесть которых одновременно в Южной Америке, Азии и где-то ещё дозволяет иным учёным, писателям задуматься о мистике, об Атлантиде, о внеземных наследиях. Строили похожие пирамиды, придумывали одних божеств, измышляли одинаковую философию… Но что в этом удивительного? Всё это был человек – вне зависимости от кожи, эпохи или континента. Логика у них единая – людская. Разум предсказуем – убеждаюсь в этом всякий раз, как знакомлюсь с новой страной.

Увижу я человека в разных обстоятельствах: под разными солнцами, властями и надеждами – что с того? Зачем изучаю людей во всех оттенках? Ответ прост: чтобы лучше, точнее понимать, а значит, и описывать точнее. Увидеть тысячи и расписать словами хоть одного – буквами, синтаксисом прозреть в него, разложить дух его по строчкам (для наглядного, неотступного понимания). Зачем мне это синтаксическое кощунство? Отвечать коротко не хочу. Уверен, что из повествования дальнейшего ответ проявится в чёткости.

У нас с Олей было 245 тысяч рублей – то, что осталось у меня (после поездки нашей в Армению) от гонорара за книгу краеведческую «Особняк Дениса Давыдова»{2}2
  Рудашевский Е. Особняк Д. Давыдова. История в событиях, судьбах фактах. М., ОИ БФ Система, 2012.


[Закрыть]. Зная, что подготовлен мне контракт на книгу о доме Жолтовского на Моховой, мог я без сомнений употребить все деньги к новой поездке. Для чего, как не для путешествий, соглашаюсь я писать истории особняков, когда сюжеты рассказов моих и повестей изгнивают в папках; для чего иначе сижу в архивах, библиотеках, читаю скучные отчёты, воспоминания, когда пылятся на полках моих книги Лескова, Фейхтвангера, Фромма? Но… я преувеличиваю, и – напрасно. В действительности работа по заказу всегда бывает интересным опытом; в архивах вещицы встречаются занимательные…

Итак – Индия.

10.06. Москва

Думали мы о поездке в Мексику. Давняя мечта. Насыщенность этого полугодия не позволила заняться испанским языком, а есть ли смысл путешествовать в онемении? Мне нужны простые, часто – бедные люди, их истории; но что узнаешь от мимики одной, одних жестов? Можно устроить себе переводчика – с ним объездить города, сёла, но к такому решению не пускали деньги. Билеты в Мексику сейчас объявлены дорогие. На двоих в две стороны – 80 тысяч. Это много. Сколько ещё закажет себе переводчик? Решено было, что Мексика подождёт. Нужен не только испанский; нужно время большего объёма – если уж лететь за такую сумму на другую сторону планеты, так и – задержаться там для знакомства с прочими, мною не открытыми странами.

После отказа от Мексики случилось много обсуждений, блужданий пальцем по глобусу. Звучали тут ЮАР, Австралия, Корея, Исландия. Однако для каждой из этих стран находилась вменяемая причина отказа. Не сейчас. В другой раз. На Евразию мы смотрели скудно, так как изучили её вполне – наибольшим пятном осталась Индия. Мне по такому раскладу хотелось в северную Африку. Индией мы пренебрегали – нарочно. На то было несколько причин.

Во-первых, об этой стране среди российских любителей свободной философии слишком много разговоров. Друзья мои по Иркутску мечтали об Индии часто, громко, а мне не хотелось воплощать чужие мечты (для кого-то здесь не найдётся логики, но это так). В противоположность иркутским друзьям московские по два-три раза летали в Индию, успели назвать её (точнее, штат Гоа) своей Меккой. Скажу подлинно – не хотелось идти людной дорогой, хотелось чего-нибудь этакого. Не лучшая мотивация, однако не могу не признать её звучание в своих рассуждениях.

Во-вторых, Индия не нравилась мне тем, что была без меры облюбована моими родителями. Мама больше пятнадцати лет назад причла себя к буддистам; месяцами живёт подле учителей, занимается практиками (детали которых мне, по моему нелюбопытству, почти неизвестны). С родителями чувства выдались у меня сложные, противоречивые; общего у нас мало, и негласно сложилось, что Индия, Непал, Бутан – это территория их интересов, касаться которых я не желаю.

Если мамины поиски я не порицаю, то жизнь отца представляется мне сумрачной, болезненной. Я не видел его больше десяти лет, но знаю (от прочих родственников), что он, как прежде, живёт в Непале, где организовал не то секут, не то гарем религиозный (из таких же болезненных сожителей). От моей поездки в Индию одни увидят следование тропке буддийской, другие – тропке сектантской. В семье Рудашевских любят рассуждать о яблоках и яблонях. Меня это не гнетёт, однако лишает должного покоя…

Наконец, причина третья из того состояла, что в Индии – шумно, суетно. Неисчерпаемые толпы людей, музыка – убогая в однообразии и качестве воспроизведения, теснота транспортная и рыночная, чрезмерная оживлённость улиц – всё это, совокуплённое жарой и скудной санитарией, ждало меня вопреки желанию моему увидеть места тихие (пусть и такие же знойные).

Тем не менее, когда окончательно выяснилось – ни в Эфиопию, ни в Перу, ни на Кубу мы не полетим, я как-то естественно, без сопротивления принял то, что этим летом отправимся мы в Индию. «Собственно, больше некуда», – заключил я и даже не пробовал мысль эту оспорить. Услышав от Оли согласие, занялся билетами и вечером того же дня оплатил участие в четырёх перелётах: Москва – Доха – Дели (12, 13 июля) и обратно – той же цепочкой (28 августа). На двоих получилось 43 тысячи рублей.

Индию мы признали англоговорящей; надеялись, что в общении с индийцами непонимания окажется мало.

15.06. Москва

Стендаль где-то в дневниках писал, что увлёкся рефлексией и даже при наибольшей страстности чувствовал в себе холодную часть ума – всё анализирующую, страсть его взвешивающую на граммы. То же, пожалуй, устроилось со мной. Чувства мои настаивают на том, что осознанность – наивысшее из доступных мне удовольствий. Иное может почудиться более насыщенным, но исчерпается быстро, сменится грустью. Наслаждение осознанностью не пресечётся, но только углубится (и страшно встретить дно, но я о нём думаю редко). Поэтому отверг я все формы опьянения: в наркотиках, алкоголе, сигаретах.

Собственная осознанность просит осознанности не менее крепкой и в других людях. Однако трезвость прельщает немногих. Те, кто мог бы к ней прийти, часто выедают себя сомнениями. Если недоступна мне цель (жить в общении с осознанными людьми), то лучшим занятием остаётся само устремление к этой цели – хочу помочь другим обрести бо́льшую осознанность. Сделать это могу я только словом – отсюда происходят и мои рассказы, и статьи мои. Вот – логика моей жизни. Вот для чего взялся я составлять эти строки, поездку свою описывать.

Верю ли я, что не сменю направление такое во все последующие годы? Верю, но утверждать этого не стану, так как излишне часто видел, «как рушилось многое из того, что я считал вечным»{3}3
  Стендаль Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том третий. Пармский монастырь. М., Правда, 1959. С. 113.


[Закрыть].

04.07. Москва

Перед поездкой мы получили вакцины.

Врачи обещали нам в Индии болезни всевозможные. Пришлось внимательно читать о гепатитах, брюшном тифе, полиомиелите, японском энцефалите, бешенстве, кори, паротите, дифтерии – все эти недуги могли нас поразить.

Не желая излишеств лечебных, мы довольствовались уколами от гепатита А, от брюшного тифа (что на двоих сошлось в 3 тысячи рублей); получили об этом «Международное свидетельство», которое должно будет спасти нас от карантина, если такой случится по нашим заболеваниям.

Другой заботой была малярия. Вакцин от неё не изготовлено; нужно пить таблетки – одну каждую неделю путешествия.

06.07. Москва

Подготовка к Индии выдалась приятной. Больше месяца мы среди книг интересовались теми, в которых говорят сами индийцы или же об индийцах рассказывают авторы других народов, чаще – русские. Читал я, увлечённый, до глубины ночной. Рассказчиками для себя выбрал Разипурама Нарайна, Джавахарлала Неру, Махандаса Ганди, Рабиндраната Тагора. Не меньше любопытного было от Редьярда Киплинга. Лучшими путеводителями оказались записи Марко Поло, Афанасия Никитина, Николая Рериха, Алексея Салтыкова. Авторство современных путеводителей выписывать не буду; искал я от них лишь подсказку на примечательное историей место (чтобы потом не мучить себя обидой об упущенной по рассеянности красоте); прочие советы причислял к ненужным. Такими советами (где спать, как ехать, что есть, с кем говорить) можно путешествие своё ослабить. Интерес от того происходит, что познаёшь всё кончиками своих пальцев; а выйти из леса, не оцарапавшись, не изгрязнившись, не издёргавшись – по мне равно тому, чтобы в лес вовсе не ходить. Зачем бы гулять по чьим-то словам, когда радость путевая от вольности, неожиданности получается?! Доскажу ещё, как путеводители современные, серьёзные (по обложке и цене) сумели тем угодить, что насмешили чрезвычайно. Смех этот начался от мудрости в подсказках, которыми авторы наставляли путешественников перед Индией. Укажу те, которые запомнились больше.

В дороге необычайная польза обещана от пробки для слива в раковине – той самой, что делают из пластика и держат на цепочке. В чём именно счастье от такого амулета, авторы не указали, равно как и то, почему нельзя (при необходимости сделать в раковине постирочное озерцо) занять дырку простой тряпкой. Возможно, они предполагали иное, мне не представимое использование пробки?

Другим советом было взять цепи и замки́. Использовать их надлежит в автобусах и поездах. Сложив рюкзак под сиденье, нужно (по заверению автора) укрепить его цепью, иначе ловкие индийцы украдут всё так, что даже малый шорох не отвлечёт вас от заоконных сюжетов. Для наибольшего спокойствия предлагалось вслед за умудрёнными европейцами обтягивать рюкзаки металлической сеткой (в самом деле, я видел бедолаг с такими сейфоранцами). Что же держали в рюкзаках люди, вынужденные для безопасности крепить замки амбарные, сети стальные?..

Важным предостережением были слова о том, что туалетную бумагу (удобную по мягкости и чистоте) найти в Индии бывает невообразимо трудно. Во избежание неловкости автор тоном серьёзным, почти назидательным просил заблаговременно узнать, сколько метров бумаги потребуется в день для моего комфорта, и, помножив эти метры на количество дней, затем разделив на длину одного рулона, получить верное указание – сколько таких рулонов мне потребуется взять с собой в Индию. При возможности – заложить 10 % для непредвиденных расходов. От таких расчётов повеяло канцелярией канадской Службы изучения животного мира. Вспомнилось заседание, на котором обсуждалось «материально-техническое снабжение» задуманной Фарли Моуэтом одиночной экспедиции в Арктику: «Почтенное собрание перешло к обсуждению двенадцатого пункта этого ужасающего списка: “Бумага туалетная, правительственный стандарт. 12 рулонов”. Резкое замечание представителя финансового отдела, что по этой статье возможна экономия, если полевая партия (состоявшая из меня одного) будет проявлять должную воздержанность, вызвало у меня истерический смешок»{4}4
  Моуэт Ф. Не кричи, волки! М., Мир, 1968. С. 15.


[Закрыть]. Подобным смешком я оценил туалетные советы в путеводителе.

Встречались и другие наставления. Нищим не смотреть в глаза. Полицейским не давать взятки. Не пить торгуемые на улицах соки. Не злоупотреблять городскими автобусами. Не дразнить обезьян. Наконец, следить за тем, чтобы по невнимательности не оказаться в женском вагоне или туалете. Туалетная тема дополнялась жалобами о том, что брать защитную плёнку на стульчак бессмысленно – в Индии ещё нужно найти унитаз…

07.07. Москва

Не менее важной была подготовка физическая. Ожидал я зноя, потому от своих 105 килограммов должен был спешно показать рёбра. В месяц прошедший пробежки и заплывы лишили меня 13 килограммов – я почувствовал лёгкость (достаточную при росте 188 сантиметров).

10.07. Москва

Дел перед отъездом нашлось много. Макет получил «Особняка», с редактором пререкаюсь, ругаюсь с корректором. Оканчиваю летние материалы для «Русской мысли», для «Лондон Инфо».

11.07. Москва

Завтра – вылет. Суета усилилась. Переписка, поездки, редактура, корректура, споры, договоры и неотступный шёпот людей, чьи просьбы я не выполнил.

Вопреки всему успеваю читать об Индии.

Тысячу лет назад от Индостана на Русь приехал былинами указанный Дюк Степанович. Явился он в парче богатой к палатам славного князя Владимира. Долгие тогда начались речи от чужеземца о странах заморских, о краях, нашему человеку неведомых, непредставимых. Дюк Степанович о таком богатстве Индии рассказал, что поверить ему никто не посмел. Доказательством Владимир принять согласился только личное подтверждение от богатырей, верно служащих; и для успокоения своего от рассказов диковинных послал Добрыню Никитича и Илью Муромца гостить в Индию да богатства тамошние считать. За долгим путешествием (описание которому ни один из мифогласных Боянов не составил) пришли богатыри «в Индеюшку богатую. Они едут раздольицем чистым полем, они въехали на гору на высокую, посмотрели на Индеюшку богатую. Говорит старый казак да Илья Муромец: «Ай же ты, боярин Дюк Степанович! Прозакладал свою буйную й головушку, а горит твоя Индеюшка й богатая». Говорит боярин Дюк Степанович: «Ай же старый казак ты Илья Муромец! Не горит моя Индеюшка богатая, а в моей Индеюшке богатоей а ведь крыши всех домов да й золочёные». Тут удалые й дородны добры молодцы приезжали в Индеюшку богатую, заезжали к Дюку й на широкий двор». Всё, указанное прежде Дюком Степановичем, правдой было, а в ином и скромность его обнаружилась. На Русь возвратились. Призвал князь Владимир Добрыню Никитича и Муромца Илью – говорить подробно о богатствах найденных. Объявили первым словом богатыри, что для переписи богатств индийских пришлось бы столько денег отдать на бумаг и чернил приобретение, сколько Киев-град вместе с Черниговом не сто́ят. Затем принялись богатыри о небывалых драгоценностях, золоте говорить, и только конские сбруи индийские описывали три года и три дня, чем сполна утомили князя. Дальше слушать он не захотел; уверился теперь во всём, Дюком Степановичем об Индии рассказанном.

Многое я слышал и читал об этой стране – рассказов красивых, диковинных. Мой черёд пришёл глазами своими, руками и ногами испытать правдивость слышанного и прочитанного.

12.07. Москва

Наш путевой фонд составил по итогу всех трат и поступлений 200 тысяч рублей. 60 тысяч, переведённые в доллары, я беру наличными, прочие сохраняю на банковской карте.

В 20:00 самолёт вылетит в Доху, откуда с краткой пересадкой мы отправимся в Дели – рассчитываем оказаться там не позже 8–9 утра.

Вчера мы утвердили план путешествия – не привязывающий к городам или датам, но помогающий распределить время по регионам. Индия для нас продлится 48 дней. Из них 4 дня – в Дели, в районе от Агры до Бенареса – 6 дней, на Восточном побережье – 6 дней, на островах Андаманских – 9 (при необходимости плыть 3 дня на корабле), на Цейлоне – 7 дней, от Средней Индии до Гоа и Бомбея – 7 дней, в Пенджабе – 3 дня, в Кашмире – 6 дней. Так, в полтора месяца мы ходом по часовой стрелке обойдём Индию – от севера до юга, от восточного берега до западного.

Путешествие начинать нужно эмоционально голодным – с поклажей тяжёлой вопросов. Дорога всё лишнее растрясёт в пыль, а важное если не объяснит, то по меньшей мере объявит.

Мы отправляемся в землю чужих народов – испытать во всём хорошее и дурное. В этом Екклезиаст обещал мудрость.

Следующая запись будет сделана в Индии.

13.07. Джайпур

(«Розовый город» – Джайпур – построен был к середине XVIII века. Население сейчас превышает 3 миллиона. Штат Раджастан.)

Оля шумит в душевой комнатке. Бойлер на 6 литров. Не работает. Шланг без распылителя – крепкая струя заливает раковину, унитаз. Слив в полу. Дверь в душевую не закрывается. Рядом – окно; облезлая штора не заслоняет его плотно, и под углом – от душевой – виден магазинчик на улице; значит, и они видят нас, после помывки выходящих. Оле это не нравится – она всякий раз пробегает угол окна.

Наконец – прохлада вечерняя, усиленная вентилятором. Можно спать – лёжа.

Оля запивает таблетку противомалярийную (нам надлежит глотать её каждую пятницу), а я протягиваю по страницам Дневника первые записи. Удобств для письма здесь не предусмотрели, но я не за удобствами сюда летел. Сижу на спинке кресла, тетрадь – на консоли. Сгорбившись, удерживаю кресло в равновесии; пишу. Иных, более приятных положений не получается.

Самолёт вчера взлетел без задержек; через пять часов мы были в Дохе. Полуторачасовая пересадка; ещё четыре часа – и мы в Дели. Сна сытного не получилось. Потягивания, зевота.

Ну что же, намаскар[1]1
  Намаскар – жест, сопровождающий устное приветствие, «намасте», который делают обеими руками, сложенными ладонями вместе перед собой. «Намасте» – индийское и непальское приветствие, произошло от слов «намах» – поклон, «те» – тебе.


[Закрыть], Индия, – здравствуй!

Метрополитен, протянувший свою ветку до аэропорта, оказался недоступнен. Его закрыли. О причинах этого индийцы отвечали противоречиво – не то электрическая проводка повредилась, не то станция оказалась убыточной (закрыли её до лучшего времени), не то станцию вовсе не успели открыть для работы… Так или иначе, мы сели в такси. После недолгого торга согласились ехать за 100 рупий (59 рублей).

От таксиста узнали мы, что район Пахарганжа (а с ним – Центральный рынок, известный десятками отелей и гостевых домов) закрыт для праздника Шивы. Я не поверил таксисту; подозревал, что таким убеждением хочет он склонить нас к удобной ему гостинице (той, где комиссия ему обещана).

Пахарганж в самом деле был перекрыт загородками, полицейскими. Всюду толпились люди, в оранжевое одетые; они омертвили для нас индийскую столицу.

Паломников в Дели собралось множество; места гостевые заполнились до последней конуры. Во всех гостиницах был нам отказ – наставление ехать прочь из столицы или же приют искать в наиболее дорогих отелях.

Мы зашли в туристическое агентство, но и там помощи не было. «На окраинах тоже ничего нет. Сейчас не лучшее время».

Воздух в Дели при 36 градусах был без меры влажным, отчего город чувствовался крепкой баней. Небо обмётано серостью, и солнце не жжёт, но слепит.

Шум дорог. Водители автобусов, машин, мотоциклов сигналили беспрерывно – разнотонными, разномелодийными голосами; гудками озвучивали каждый маневр: «Я ускоряюсь», «Я поворачиваю», «Я, быть может, остановлюсь», «Я передумал останавливаться». Непрестанный ор, в котором не различить, кто о чём кричит. Сигналы никого не пугают; прохожие и водители глухи к ним; вздрагиваем только мы с Олей.

По тротуарам шли пёстро-оранжевые паломники – процессиями тесными и взаимообратными (некоторые уже возвращались из центра).

Всякий водитель ехал удобным ему направлением. Менял движение с левостороннего на правостороннее; останавливался на кольце поговорить с другом; перестраивался резко, без поворотников; выходил на обгон машины, которая сама едва надумала обгонять впереди едущий автобус (и всё – по встречной полосе). Здесь же суетились прохожие (устраивали переход в любом понравившемся месте), велосипедисты (нагрузившие велосипед корзинами – башней в два метра), погонщики ослов, нищие, толкатели телег, святые люди (босоногие, косматые, тряпкой одной повязанные)…

Водитель, усердно давящий клаксон, и водитель, для которого усердие это учиняется, сидят в своих кабинах с такой невозмутимостью, словно бы на дорогах индийских слух давно ослабили и гудки все не громче писка комариного слышат или же обрели просветление ума, ко всему спокойного. Ругани словесной нет.

Притомившись от шума, мы надумали без отлагательств ехать в Раджастан. Знакомство с Дели оставим до последних дней путешествия. К тому времени паломничество всякое иссякнет, тише будет на улицах. Так, оставив гостиницы, занялись мы билетами железнодорожными и автобусными.

Соблазн был проход найти к Пахарганжу – под защитой удостоверения журналистского, – чтобы на толпу религиозную взглянуть; но это означало бы задержку долгую, а в Раджастан выехать нужно посветлу. Довольствовались тем, что видим паломников, обряды окончивших и теперь направленных домой. Тянулись они линией оранжевой, прерывистой; каждый нёс по два ведёрка, подвязанных к пёстро украшенному коромыслу, или по одному – укреплённому на спину; в ведёрках этих вода была из реки священной Ямуны[2]2
  Другое название Ямуны – Джамна. Одна из трёх наиболее святых индийских рек.


[Закрыть]. Шиваитам в окончание паломничества надлежало босым ходом вернуться в свой город и там излить под звуки молитв, под чадом благовоний воду Сарасваити, Ганги или Джамны на статую Шивы (тем усилить её чудодейственность – для собственного благополучия). В банный жар, в серых клубах пыли некоторым из шиваитов пройти нужно от столицы до 250 километров. Каждые 5–7 километров подняты для них широкие навесы – здесь они отдыхают: лежат на общих лежанках (в тесноте дровяной), едят из одного котла. Забота такая была от местных жителей, благотворительностью приобщавшихся к святости идущих. Каждый шёл по возможностям своего духа. Для многих путь складывался в 6–8 дней, но случались такие, кто бежал, а значит, и города своего достичь мог в 2–3 ночёвки. Им почтение было особенное.

Оранжево-бородатые процессии оказались диковинным зрелищем, понять которое удалось нам лишь от прохожих – вопросами узнали мы и суть паломничества, и его особенности.

Тем временем неурядицы наши продолжались. Билетов в Раджастан не нашлось. Места в Джайпур, Коту, Аджмер были выкуплены по всем классам (от первого с кондиционером до третьего без кондиционера) на ближайшие 10–13 дней. В агентстве билетном объявили причиной всему, во-первых, паломников (значит, не все пешком идут), во-вторых, индийских туристов, которые сейчас обильно едут на север (опустевший от туристов иностранных), в-третьих, болельщиков, готовящихся к важным матчам по крикету. Помощи при таком наплыве не было даже от дополнительных автобусов.

Если б ехали мы при малом бюджете, история получилась бы любопытной. Остановиться в Дели негде, а в город другой уехать нельзя. Пришлось бы спать на улице – в соседстве от нищих и собак. Однако деньги у нас были, бродяжничать не пришлось. Купили мы на 17 июля билет из Агры в Бенарес, после чего наняли машину с водителем – для поездки четырёхдневной по Раджастану и Уттар Прадешу. Из Бенареса (17 июля) нам свобода обещана в любую сторону, вагоны там переполнения не знают – по малому числу паломников, индийских туристов, по слабости крикетных команд. После Калькутты вовсе ждали мы простора; юг Индии заселён не так плотно.

Десятиминутным торгом уговорились мы с водителем о плате в 10 тысяч рублей за все четыре дня – с условием, что из денег этих будет он питаться, траты дополнительные совершать (по налогам, пошлинам за пересечение границ штата, сборам на трассах платных), что спать будет в машине и других денег с нас не спросит.

Путешествие мы начинаем сахибами.

Дважды обговорив с водителем (Сурешем) детали маршрута, установив точками главными Джайпур и Агру, мы выехали из Дели.

До точки первой – Джайпура – 240 километров. шесть часов пути.