Текст книги "Дом родной"

Если у тебя есть деньги – почему бы что-то не купить? Почему бы не позволить себе красивую вещь, или большую, приятную сердцу игрушку? Вот такую например, как ТЛС-80. Мужскую, крутую игрушку.

Тут ведь какая штука… сегодня ты жив, а завтра – может, нет. Сегодняшняя ночь мне это показала с самой что ни на есть безжалостной суровостью. Топором по плечу – чик! Чуть бы в сторону – по башке, и мозги наружу, либо в грудь бы получил! С проломленной, разрубленной до позвоночника грудиной не больно-то поживешь!

Хорошо, что мои помощники, «бесы», быстренько залечили мне рану, подкачали жизненной энергии, отняв ее у одного из насильников и убийц, сидящих сейчас в моем «зиндане», а то бы все, конец участковому Василию Каганову!

Эти твари убили и ограбили старуху, торговавшую самогоном, а предварительно ее еще и изнасиловали, герантофилы хреновы. Старуха, будучи призраком, сама мне об этом рассказала. Вот я и взялся за негодяев со всей своей неизбывной пролетарской яростью. И завтра отправлю их на встречу с русалками в бывший господский пруд.

Решив, что обязательно реанимирую тему ТЛС-80, я побрел к летнему душу. Ночь была бурной, организм мой настоятельно требовал омовения, ибо я уже слегка (или не слегка?) попахивал потом, и вообще… надо себя взбодрить прохладной водой. Так что через пять минут я уже отфыркивался под холодными струями воды, лившейся на меня с потолка.

Вода уже не была такой ледяной, как тогда, когда я ее наливал в бак, но и назвать водичку теплой было бы большущим преувеличением. Но тем приятнее было в ней плескаться – бодрость в членах позникала, просто-таки неописуемая!

Зашел в дом, растерся полотенцем, бросил грязное белье в корзину. Кстати, надо бы стирку устроить. Так-то еще не очень много грязного белья накопил, но… уже хватает. А стиральной машины у меня нет! В корыте придется стирать, по старинке-с…

Эта мысль меня немало расстроила – по-моему, перспектива стирать вручную расстроит кого угодно, даже самую привычную к тяжелой сельской работе крестьянку. И определенно – двадцатисемилетнего парня, готового даже лишь бы только ничего не стирать – сжигать грязное белье каждый божий понедельник.

Ненавижу это занятие! Ненавижу стирать! В райцентре, где я снимал квартиру, у хозяйки была автоматическая «стиралка», сунул туда барахло, сыпанул порошка – на выходе получаешь почти что сухое, пахнущее чистотой белье. Хорошо? Да не то слово! А тут…

Мда, в деревенской жизни имеются свои, преогромнейшие, таки-гигантские минусы. И кстати – вот что мне нужно будет сделать в первую очередь – когда я получу причитающиеся мне деньги. Не машины накупать, не дорогие телефоны и черную икру – дом свой как следует обеспечить всем необходимым для комфортного проживания.

Впрочем, до этого нужно его приватизировать, а уж потом… А то вот так вобьешь в него огромные бабки, а меня либо уволят по какой-нибудь причине, либо я сам захочу отсюда свалить куда-нибудь подальше, в пампасы. В жизни-то ведь всякое случается.

Но я хочу здесь жить. Мне здесь нравится! И дом этот, которому то ли триста, то ли пятьсот лет – нравится. И домовой Охрим, с его бухающим, как из бочки голосом – нравится! Кстати… а это мысль!

– Охрим! Хватит смотреть эту чушь! Да что ты там понимаешь-то?

– Все понимаю, хозяин! Как тут не понять?! Это же все жизненное! – человечек, больше похожий на гнома и едва достающий мне до колена появился из воздуха мгновенно и без всяких там спецэффектов. Вот только что его не было – и уже сидит на стуле, заложив ногу за ногу в своих крестьянских дурацких штанах, шибко обтрепанных по низу штанин. По виду он эдакий карикатурный мужичок из сериала о дореволюционном времени – борода, широкие плечи, лапоточки – ну вылитый крестьянин, да и только! Вот одна только незадача – скорее всего эти самые мужики очень даже отличались от карикатурного облика Охрима. А облик этот скорее всего был тем образом, который мой родной и любимый мозг создал вместо того, настоящего облика, который и присущ был этой самой домашней нечисти.

Как это происходит – я в точности не знаю, могу только догадываться. Но только я уже определенно понял, что и облик домового, и облик моих двух «помощников», в просторечии именуемых «бесами», а на самом деле обитателей Нави – суть отголоски того образа, в котором я (или вернее мой мозг) хочу увидеть этих самых «легендарных» существ. На самом деле помощники выглядят как два облачка темного дыма, что по большому счету тоже никакой не настоящий их вид. Просто мозг человек, даже измененный Силой, НЕ МОЖЕТ осознать и придать настоящую форму чистому разуму, энергетическому облачку, именуемому Прошка или Минька. Как и энергетическому облачку с именем Охрим, которое на самом деле является душой, или может быть энергетическим аватаром дома, в котором я живу. Я даже не могу понять – что это за образования, какой энергии, и как они так не рассеиваются в пространстве.

Сложно? Головоломно? А то ж! У меня уже голова пухнет от этой всей чертовщины! Всего неделю назад я был обычным парнем, участковым уполномоченным, который отправляется в глухую деревню чтобы погрязнуть здесь в неисполненных бумагах вроде жалоб и поручений бесчисленного множества следаков и оперативников со всех концов необъятной родины. И вот угораздило же меня выкопать фигурку, которую покойный колдун наполнил магической Силой, привязав к статуэтке еще и двух довольно-таки ехидных и своенравных сущелов, вызванных им когда-то из таинственного пространства под народным наванием Навь, загробного мира, в который отправляются все человеческие души после завершения земного цикла. И теперь я черный колдун – довольно-таки сильный, как говорит знакомая ведьма, но при этом ни черта не понимающий в своем колдовском ремесле. Я только учусь – методом проб и ошибок, и главная моя задача сейчас научиться как следует использовать свою Силу, но при этом еще и не выдать свои способности неподготовленному обывателю. Иначе потом такое начнется… даже и представить трудно – какая возникнет заварушка.

Но при желании представить все-таки можно: ко мне припрутся сюда все, начиная от страждущих, желающих снять проклятие, либо вылечиться от какой-нибудь страшной болезни (в чем я вряд ли смогу помочь, я ведь черный колдун, а не лекарь!), и заканчивая бандитами и спецслужбами, которые точно захотят взять меня под свое ласковое крыло.

Моя задача – жить в Кучкино с максимальным комфортом и удовольствием, и при этом не привлекать внимание тех, кого мне видеть хочется не больше, чем клопа в своей холостяцкой постели. Как этого добиться? Посмотрим. Колдун я, в конце-то концов, или просто на кладбище прогуляться вышел?! Придумаю что-нибудь. А пока что денег заработаю.

– Хозяин! Ведь так интересно! Тут одна девушка полюбила богатого парня. А он ее соблазнил, бросил, а она потом ему и мстила! Я просто оторваться не могу – как интересно!

Ну вот и что эта домашняя нечисть увидела хорошего в телевизоре? Я лично как включу «ящик», так меня от телепередач поблевать очень даже тянет! Ну невозможно же смотреть всю эту чушь! А домовому нравится. Он какой-то теленаркоман, а не домовой! Но службу свою несет исправно – дом соблюдает, мусор прибирает, посуду моет, воду приносит. Только вот за ним глаз да глаз нужен – я однажды узнал, как Охрим моет посуду, так меня тут же чуть и не вытошнило. Он ее вылизывал дочиста! Да, как собака!

Узнав – я ему запретил это делать, так что теперь Охрим моет посуду всякими там моющими средствами и чистит губкой. Только вот есть у меня подозрения, что перед этим он все равно ее вылизывает. Но и пусть – лишь бы потом как следует отмывал жидким мылом. Я так-то не особо брезгливый, все-таки бывший военный, офицер, а военному не пристало особо привередничать и копаться в еде. Солдату лишь бы чего-нибудь пожрать, а если в банку попал жучок или землей присыпало – так что же, из-за такой малости оставаться голодным?

– Вот что, Охрим… ты можешь выстирать белье так, чтобы его не порвать? И чтобы чисто было? Или тебя не просить этого сделать? Не сможешь?

– Ну почему же не смогу? – Охрим посмотрел на своим огромные ручищи, подходящие больше взрослому нормальному мужику, чем маленькому «гному», и перевел взгляд на меня взгляд своих абсолютно черных, непроницаемых глаз (они были даже без белков!) – Я хорошо стираю, хозяин. И воду нагрею для стирки! Только развешивать могу лишь по комнате. Сам понимаешь – развесить на улице для меня довольно-таки проблемно. Да и тебе будет трудно объяснить случайным прохожим – почему это белье само собой запрыгивает на веревки и прикрепляется прищепками. Можно, конечно, оставить его в тазике и ты сам развесишь на улице, но по большому счету – какая разница? Высохнет и здесь, зато ты не будешь думать о том, что его вот-вот намочит дождь, и надо поскорее снять барахло с веревок. Стиральный порошок у тебя есть – я видел. Тазик и корыто найдем. Так что проблем никаких! Иди, колдуй спокойно, делай свои дела – только покажи мне, где лежит белье, приготовленное к стирке, и я все тебе сделаю. Только вот попрошу – можно, я буду стирать прямо здесь, перед телевизором? Не хочу пропускать сериалы!

– Охрим… ты снял у меня с плеч такой большой груз, что я… я бы тебе второй телевизор поставил, не то что разрешу стирать перед этим ящиком! И кстати – хочу купить стиральную машину, чтобы было быстрее и легче стирать.

– Стиральную машину, хозяин, купишь, если канализацию проведешь. А пока что обойдемся без машины. И кстати – машинка белье портит, а я – нет! Я его нежно стираю, аккуратно!

Я с сомнением посмотрел на узловатые, могучие кисти рук домового и утверждающе кивнул – мол, верю!

Впрочем, я ему и так верил почти во всем. Охрим оказался существом очень обстоятельным, и можно даже сказать – порядочным. Пока ты заботишься о доме, пока ты ничего ему не делаешь плохого, не пытаешься поджечь или разобрать по бревнышку – ты друг и брат, и Охрим для тебя сделает все, что может. Но стоит стать его врагом…

Бесы рассказывали, как он поступил с двумя грабителями, которые влезли к старому колдуну в его отсутствие и потом попытались сжечь дом. Дом они все равно бы сжечь не смогли, ибо он пропитан заклинанием, уберегающим от пожара, но домового все равно рассердили до полного обезумливания. Одного супостата Охрим сжег в печи – и вроде бы как живьем, второго помял и спрятал в зиндане, где его и нашел вернувшийся вовремя колдун.

Впрочем, ворюгу это возвращение совсем даже не обрадовало – ибо колдун на таких преступниках проверял свои новоизобретенные снадобья, действие которых не мог предсказать ни один в мире волшебник. Новое снадобье с новым заклинанием могло вырастить волосы на черепе, а могло сделать так, чтобы человек покрылся язвами величиной с кулак и умереть в муках, оставив после себя только запись в лабораторном журнале.

Могло устранить насморк, а могло вызвать из Нави демона, который вырвет политому снадобьем человеку все до одного его внутренности. Опасное это дело – испытывать новые заклинания!

Кстати – надо будет мне найти этот лабораторный журнал, и в ближайшее время как следует его изучить. Думаю, мне эти записи очень даже пригодятся. Пока что я пользуюсь только чистой выжимкой из этих записей – колдовской книгой, в которой записаны рецепты всех заклинаний, которые были известны старому колдуну и его предшественникам.

Решив проблему со стиркой, я очень-преочень обрадовался, и насвистывая марш авиаторов («Все выше, и выше, и выше! Стремим мы полет наших птиц!»), отправился на кухню, чтобы заняться своим слегка запоздавшим завтраком. Сегодня мне предстоял длинный и тяжелый день, и такая же длинная и тяжелая ночь – ночью я поеду выкапывать корень мандрагоры.

Ну а днем… днем у меня программа превеликая! Сперва – съездить в райцентр и закупиться там подарками для русалок. Ну и кроме подарков кое-что прикупить в аптеке и хозмаге. Потом – съездить в Ольховку, к этим вредным людям, которые никак не могут найти согласия со своими соседями, и то бьют им совковой лопатой по вместилищу разума, или пишут жалобу в районный отдел милиции, требуя привлечь к ответственности распоясавшегося дебошира. Так-то чисто человечески мне пофиг, даже если они поубивают друг друга – раз такие идиоты – но ведь пилюлей потом навесят и мне! Мое начальство! Ты ведь не объяснишь начальству, что не мог сутками напролет стоять рядом с домами этих придурков и вырывать у них лопаты всякий раз, как те соберутся выйти на смертельный поединок?! У меня и кроме них дел хватает! Челубеи с Пересветами, мать их за ногу.

Но как только в результате соседских разборок образуются тяжкие телесные повреждения, или даже труп – иди сюда участковый, давай-ка вазелин! Как – нет? С собой надо всегда иметь, начальству что ли на него тратиться?! И становись поудобнее, а то начальству тебя карать неудобно! Заявление получал? Что значит, не успел? Надо было успевать! Работу не провел, и вот результат. Значит, получи выговор, а то и задержку очередного звания.

А оно мне надо? Вообще-то мне вот-вот капитанские звездочки на плечи упадут! Или – должны упасть. Срок давно уже вышел, пора! И мне никакие выговоры совсем даже не в жилу.

Кто-то может сказать – на кой черт колдуну капитанские погоны? Что они дадут? Немного денег прибавят, да и все! Но живет во мне армейская жилка, люблю я получать звания. Все-таки целый капитан – это не какой-то там жалкий старлей. Вбито это в меня с самых что ни на есть курсантских времен.

– Охрим, я китель повредил… заштопать не сумеешь?

– Сумею, хозяин! Так заштопаю – и места не найдешь, где зашито было! Не беспокойся, делай свои дела! Все сделаю! Охрим все может! Охрим молодец!

– Охрим хвастун! Охрим болтун! – вынырнули из пустоты два беса, выглядевшие сегодня как два завзятых аристократа – во фраках, белых рубашках и галстуках-бабочках – гоготнули, и снова растворились в пространстве. Охрим в сердцах сплюнул и помотав головой гулко забухтел:

– Дураки! Два дурака! Нажрались жизненной энергии, и радуются! Видал, как вырядились? Это они вчера сериал со мной смотрели – там в таких фраках аристократы танцевали с дамами. Вот и эти две обезьянки нарядились как в кино! Тьфу одно, в общем!

– Охрим – не выдержал я – Послушай, а с чего у тебя речь так изменилась? Ведь раньше ты говорил простонародно, старомодно… И вообще – откуда ты знаешь про фраки, про аристократию? Из телевизора, что ли?

– А откуда же еще, хозяин? – и Охрим довольно вздохнул – Из него, родимого! Он учит, он развлекает! Вот ведь какое славное изобретение! Я бы его изобретателя просто расцеловал! Ну какой же он молодец!

Ярко представив, как Охрим целует изобретателя телевизора, я покопался в вещах, глупо улыбаясь возникшей перед глазами картинке жаркого соития домового и телеизобретателя, нашел чистую форменную рубаху, штаны, оделся, и отправился к зеркалу на кухню, чтобы оценить мужественность и великолепие своего внешнего вида. Великолепия не наблюдалось, а мужественность таки-перла с моего красивого подбородка и впалых аристократических щек. Решив, что с трехдневной щетиной я хоть и еще больше похож на киноактера (забыл его имя), но начальству все-таки не понравлюсь, ибо оно предпочитают бесовские выбритые подбородки, а не любимую прщурами бороду – взялся за бритвенный станок и за считанные минуты уничтожил густую темную поросль, сразу став моложе лет на пять и красивее – просто-таки в разы. Гибель красоткам! Берегись! Идет герой-любовник… тьфу, да как же его фамилия-то? Актера этого? Танька как-то говорила! Я этих голливудских чертей никогда не мог запомнить!

Ладно… тьфу на него. В общем – похож я на киноактера, да и все тут! И сейчас поеду «в люди» – время-то уже к обеду, а я все тут болтаюсь. Дела надо делать.

Завел машину – оказалось, я ее вчера (или сегодня?) даже не запер. Впрочем, и немудрено – я ведь ночью едва дотащился, когда этого борова брал в его доме. Раненый ведь был, крови много потерял.

Кстати – сегодня я уже свеж, как огурчик с грядки! А ведь гад мне плечо располосовал до самой кости – даже вспоминать страшно и противно. Когда ты видишь белые кости, проглядывающие из раны, и понимаешь, что это твои кости, когда из твоего плеча толчками фонтанирует кровь… это не доставляет совсем никакого удовольствия. С полной ответственностью заверяю.

В общем, ночью мне было не до машины. Бросил ее как есть – заглушил, выдернул ключи, оставил у забора и закончив дела с негодяем ушел спать. Деревня, тут все проще. По машинам не лазят. Да и дом этот мало что стоит возле леса, на отшибе от остальных домов, так еще и пользуется плохой репутацией – все-таки дом колдуна, это все знают! Люди сюда стараются не ходить.

Предыдущий участковый, который пожил в этом доме год – спился и едва не спятил. Местные говорили, что видели, как он однажды стоял на крыльце, палил из табельного «макарова» по воронам и кричал им вслед: «Шпионите, суки черные?!».

И где только патронов столько взял, чтобы доложить их в комплект при сдаче в оружейку. Ведь за каждый патрон нужно отчитываться! Куда девался, в кого стрелял?

В моем пистолете, к примеру, патроны уже потемнели от времени – им наверное лет больше, чем мне самому. И честно сказать, я даже не знаю – сработают ли они, если придется пострелять.

Впрочем – надеюсь, что такого не случится. У моих предшественников ведь не случилось? Потому и патроны такие старые, не меняются. В тире почему не заменили? Так в тире участковый хорошо если бывает хотя бы два раза в год, а то и того реже, а там свои патроны выдают, для стрельб. Штатные, те, что потом хранятся в специальной коробочке с ячейками – сдаются в оружейку как драгоценность бесценная.

Посмотрел на уровень бензина в баке – хватит еще надолго. Пол-бака осталось. Вчера канистру залил, так что можно раз десять съездить до райцентра и вернуться обратно. Здесь всего-то двадцать километров. (кстати, надо будет заправиться)

Вот только каких двадцать километров! Грейдер, в полотно которого впечатаны острые каменюки, рвущие покрышки автомобилей – вот что такое эта дорога! Обычно все ездят или слева, или справа от грейдера, по пыльной, но гладкой проселочной дороге вдоль рядами стоящих угрюмых разлапистых елей. Так и быстрее, и меньше шансов угробить покрышки.

Вот только в распутицу это не прокатывает: «пузотерки», так те просто-напросто буксуют на скользкой, будто намыленной черноземной поверхности дороги, а такие как мой уазик машины повышенной проходимости, просто разворачивает посреди дороги, ставя их поперек с риском уйти прямо в ствол близко стоящей елки. Так что в дождь все едут по чертову грейдеру, по каменюкам, снижая скорость как минимум до двадцати километров в час.

Но сейчас я несся довольно-таки бодро, оставляя за собой гигантский шлейф мелкой как пудра светло-серой пыли.

Уже когда подъезжал к райцентру и выезжал на асфальт, навстречу попался ТЛС-80, такой, какой я хотел бы иметь. Он проревел мне сигналом, который больше пристал бы фуре размером с ледокол «Ленин», и я помахал рукой, приветствуя фермера Самохина Игоря Владимировича, человека интересного и мне очень даже симпатичного. Я однажды побывал у него в гостях, и Самохин надавал мне с собой целую кучу копченых вкусностей, которые производят в его коптильном цеху. И кстати, он обещал мне помочь с приватизацией дома, в котором я сейчас живу. Возможно – завтра этим начну заниматься, если только наконец-то приедет глава администрации, находящийся сейчас в отъезде. Со слов местных, он отправился в Тверь навестить то ли сына, то ли дочь и должен был вернуться через неделю. Неделя в общем-то уже прошла.

Нет, я зауважал Самохина не потому, что он мне «подогнал» здоровенную сумку вкусных копченостей. Это было бы просто смешно. Человек он какой-то… хмм… не знаю даже, как назвать… основательный, правильный – вот слово: правильный. И при этом нельзя его назвать святым – у него большие связи, он явно подкармливает не только местную администрацию, но и самых значимых людей в районном центре, наверное – и в Твери, и даже в Москве. Обеспеченный, можно даже сказать богатый человек, он охватил своими мягкими объятиями всю округу, и практически вся территория, которую я обслуживал как участковый уполномоченный, находилась под его полным контролем. Да и сам-то я фактически оказался здесь только потому, что Самохин пожелал, чтобы на его земле был человек, который наведет на ней порядок. Эдакий шериф, каковым он видит меня.

Кстати, все, с кем я разговаривал, отзывались о Самохине с большим уважением. Барин, да, но барин справедливый и нежадный.

В общем, пока что Самохин мне нравится, и я знаю, что всегда могу обратиться к нему за помощью, и он не откажет. А еще – знаю, что он не будет подличать, и мне не придется вступать с ним в конфронтацию. Ну так, как бывает в фильмах-триллерах, когда «влиятельный бизнесмен» держит всю округу, и с ним в борьбу вступает честный и бескомпромиссный шериф.

Я не такой уж и честный, и не такой уж бескомпромиссный – жизнь, это совсем не то, что показывают в голливудских фильмах, но и Самохин не киношный злодей. Надеюсь, у нас с ним сложатся хорошие отношения. Очень на это надеюсь. В противном случае мне здесь просто не жить.

В райцентре все, как всегда – пробок здесь нет, и вообще, народ особо никуда не торопится. Люди ходят по улицам спокойно, размеренно, и нет этого выражения горящих глаз – как в крупных городах, а особенно в Москве, где люди даже не могут спокойно стоять на эскалаторе, сбегая по нему на перрон, как будто бы эти сэкономленные секунды могут стоить «бегункам» свободы, а то и самой жизни. На мой взгляд – чистое пижонство, так человек показывает окружающим, что он невероятно деловой перец, и ты не стой у него на пути – затопчет!

Нет, у меня полностью отсутствует предубеждение к «москвичам», эдакое провинциальное неприятие тех, кто «всю страну продал» – просто я терпеть не могу показуху и снобизм. Все-таки, как мне кажется, в таких вот глухих углах люди более открыты, искренни, чем жители огромных мегаполисов.

Первым делом поехал в райотдел – раз уж попал в райцентр, потратил бензин, так надо зайти и получить Ц. У., они же «Ценные Указания». Получить почту, переговорить с начальником отделения участковых, ну и вообще… надо же иногда появляться в отделе? Иначе скоро и личность-то забудут, перестанут узнавать! Зарплату перестанут давать. Шутка-с!

– О! Васек! Дарова! – «пэпс», то есть сержант из патрульно-постовой службы. Колька Сидоров сунул мне руку, и задержав ее, даже слегка потряс.

Колька был хорошим парнем, не так давно он женился и каждому, кто желал его слушать, рассказывал, какая у него классная жена и как они с ней хорошо живут. Я с ним время от времени общался – пока работал в центре. Колька с напарником нередко заходил к нам в пикет погреться, или приводил туда задержанных для оформления протокола. Вот мы с ним как-то так и сошлись на почве семейных отношений. Вернее – на почве отсутствия таковых у меня. Он почему-то решил, что я завзятый холостяк, и постоянно убеждал, что мне обязательно нужно жениться, иначе счастья как такового мне ни за что в этой жизни не видать. «Вот у меня жена – знаешь, какая она молодец?!».

Однажды так меня достал рассказом о своей замечательной жене (до интимных подробностей дошел, черт его подери!), что я не выдержал и сказал, что как только найду такую жену, как у него – тут же женюсь. Или он может мне уступить свою. Вдруг она ему надоела? А я от его жены точно не откажусь – от такой хорошей!

Колька не обиделся, даже наоборот – долго хохотал и потом заявил, что его Люсенька любит только своего мужа, то есть его, Кольку, и не променяет любимого мужа ни на кого в целом свете! И что у меня нет совсем никаких шансов – пусть даже я и похож на киноактера. Ценят-то мужика не за внешность, а за душу его чистую и руки шибко умелые.

Насчет умелых рук и языка я развивать тему не стал – Колька скорее всего даже не поймет этого юмора а-ля поручик Ржевский, а насчет чистой души сказал, что увы, женщины в наше время больше ценят не душу чистую, а бумажник толстый. Чем вызвал новый бурный поток Колькиного словоизвержения на тему, что не все женщины такие, а его Люсенька ангел во плоти и настоящая красавица!

Честно сказать – видел я эту Люсеньку, и ничего такого особенного в ней не нашел. Девчонка, как девчонка – личико правда миленькое, но фигура на мой взгляд полновата, а после родов вообще расползется как тесто. Что такого нашел в ней Колька – я и не знаю. Но ведь нашел же!

И я ему даже немного завидовал – вот ведь она, настоящая любовь! Колька-то и сам не красавец – шкафообразный, огромный, лицо грубое, нос картошкой – настоящий селянин в черт знает каком поколении, интеллигенцией тут и не пахнет. Но похоже эти двое что-то увидели друг в друге и любят так, что не только я им завидую.

Посмеивались люди вначале, а потом даже стали приводить в пример эту парочку – вот мол, как бывает! Вот это любовь! Особенно жены ментов – мол, гляди, как люди-то, а тебя домой не дождешься, только бы набухаться с дружбанами, да завалиться с ними в баню!

Увидев меня Колька явно обрадовался, что было немного странно – мы с ним не виделись не так уж и долго, да и друзьями особо никогда и не были. Так, приятели по работе. Он сегодня стоял на входе, проверял документы и пропуска у направляющихся на второй этаж. На груди висит калаш – все, как положено часовому, стоящему на посту.

Я честно говоря не понимаю смысла вот этого строгого режима – зачем ставить постового у лестницы, если посетитель все равно идет мимо окна дежурной части? Что тогда делают дежурный и помощник дежурного? Строят важные лица?

И вообще – зачем так ограждаться от граждан, пришедших за помощью в полицию? Зачем записывать их паспорта? Если уж подозрителен человек – например бородат, одет в камуфляж, на плече гранатомет – тогда, да – останови его, спроси разрешение на ношение гранатомета, а с какой стати останавливаешь старушку, которая пытается найти своего участкового в отделе? Или женщину, которая направилась в отдел поиска пропавших людей? Они что, похожи на террористов?

Впрочем, возможно я еще что-то не понимаю, не так уж давно работаю в полиции. Вояка, а не мент, чего уж там говорить. Многого не понимаю. Или, скорее, не принимаю. Все-таки это не военная служба, а можно сказать полугражданская организация, если можно ее так назвать.

– Васек, Васек! – Колька возбужденно зашептал, наклонившись к моему уху – Слухай чо, мне с тобой поговорить надо!

– Ну… говори… – напрягся я, чувствуя что услышу что-то такое, что мне не понравится.

– Не здесь! – горячо шепнул Колька, обжигая мне ухо дыханием. Пахло от него чесноком и чем-то мясным, вроде как котлетами, видать недавно с обеда вернулся – Ты щас же за почтой пойдешь? Я попрошу Семеныча, он меня подменит, а мы с тобой и поговорим! На улице, покурим!

– Так я же не курю, ты же знаешь – сделал я вид, что не понял, лихорадочно размышляя, чего же это Кольке понадобилось. Неужели все-таки Машка Бровина наболтала? Ой-ей… вот он, результат неверно проводимой колдунской политики! Вот нахрена мне было на нее воздействовать, да еще и предсказывать ей рождение двойни!

– Да я знаю, Васек, что не куришь! Ну чо ты, внатури?! Я ж не о том! Иди, иди почту получай, щас я у Петра Семеныча спрошусь и потолкуем!

Я пошел по лестнице наверх, на второй этаж, а Колька побежал к Морозову Петру Семеновичу, в просторечии «Семенычу», бывшему старшему участковому, который перешел в дежурную часть на должность дежурного перед самой пенсией. Мужик Семеныч был дельный, работу знал, был строг, но и особо гайки не закручивал, его уважали и сослуживцы, и люди с «земли».

Поднялся на этаж, прошел к канцелярии, зашел к Бровиной. Она на меня не глянула – ну зашел, и зашел кто-то, делов-то! А когда подняла взгляд, глаза ее заметно расширились и щеки как-то сразу зарумянились.

– Привет, Каганов! – сказала она таким ласковым голосом, что честно сказать я просто охренел. Это когда она встречала какого-то там участкового без обычных своих колкостей и подначек? Ощущение такое, что сейчас Маша встретила старого друга, которого давно не видела и которого немного стесняется. И даже чуть-чуть любит!

Когда в прошлый раз я увидел, что у нее родилась двойня, и какая-то сила заставила меня взять, и рассказать ей об этом – я потом долго думал, что со мной случилось, с какой вообще стати я вдруг начал пророчествовать, и почему не смог сдержаться. Ни к какому выводу так и не пришел. Я не понимаю, не могу понять, как действует Сила, и каким образом, когда и как она срабатывает. Возможно в тот раз Сила взяла надо мной верх, тогда – я ее не мог контролировать.

Хмм…«тогда»? А сейчас? Сейчас я уверен, что контролирую? Не нужно себя обманывать, я ни черта ничего не контролирую. Я пользуюсь Силой так, как если бы держал в руках электрический кабель под напряжением с оголенным концом, и время от времени прикладывал его к некому электромотору – то ли попаду в контакты и двигатель заработает, то ли не попаду… а может промахнусь, да и ткну в человека, стоящего рядом. Или себе в ногу. И уж точно не понимаю, как этот самый электроток приводит в движение механизм мотора.

– Вась, ты прости… я тут подружке рассказала, как ты меня это… хмм… вылечил! Я никому больше! Точно! И знаешь, я беременна! Тест сделала, точно, беременна! И задержка…

– За неделю-то? Да тут времени-то прошло нет ничего! Маш, ты чего?! Это просто случайно было! Я сам не знаю, что на меня нашло! Забудь, Маш!

– Я понимаю, понимаю! – Маша наклонилась ко мне и зашептала – Никому больше! Я только Люське Колькиной сказала! Они давно уже ребеночка пытаются заделать, а не получается! Всех врачей обошли! И результата никакого! И я не могла ей не сказать, прости. А с меня тебе подарок! Коньяк!

Маша пошарила где-то внизу и достала коробку, на которой была нарисована красивая бутылка и написано что-то латинскими буквами. Явный самопал откуда-нибудь из Казахстана – оттуда обычно тащат всякую дрянь в красивых бутылках, разведенный эссенцией галимый спирт.

– Нет, Маш! Оставь себе! – решительно отверг я соблазнительное предложение – Мужу отдашь! Я не пью. И это… поздравляю тебя! И Маш, я тебя попрошу… никому не надо говорить, ладно? Больше никому!

– Конечно, конечно! – заторопилась Маша – Никому! Я и Люське сказала – чтобы не болтала языком! Могила! Я – могила!

– Не говори так! – у меня в глазах потемнело, я наклонился к Маше и сквозь зубы процедил – Не езжайте на море! Не езжайте! В беду попадете! Сдайте билеты!