Текст книги "Бандит-5. Принц"

Глава 8

Я не идиот. И мне не семнадцать лет, и я не принц из народа ворков, который почему-то ударился в дурацкую религию непротивления Злу. Видел всякое. Пожил, можно сказать. Потому никаких иллюзий по отношению к женщинам у меня нет. И шовинистом меня назвать нельзя – встречал женщин умных, как академики, и глупых, как пробка, злых и добрых, коварных, как змея, и щедрых душой, как святые. Но вот что я вынес из этой жизни: у женщин не бывает подруг. Нет, вру, не так – у женщин не бывает женщин-друзей. Те, кто называют себя подругами, хихикают вместе, обсуждая мужиков и переписывают рецепты тортов в свои запыленные блокнотики (чтобы потом никогда их не читать) – это не друзья. Друг встанет рядом с тобой против всего мира, невзирая на последствия, и не будет спрашивать – виноват ты, или нет. Просто примет бой рядом с тобой, и за тебя. И друзья бывают только в детстве, в юности, потом, после тридцати – только приятели.

Но сейчас не об этом. Женщины – по сути своей хищницы, которыми руководит инстинкт продолжения рода. Вообще-то он и мужчинами руководит – заложено, что мужчина, самец, должен покрыть как можно больше самок, чтобы оставить свой генетический след в своей популяции. Самый сильный самец покрывает больше самок, остальным достается лишь то, что осталось после альфа-самца. Но при этом мужчина все-таки придерживается правил, например такого правила: «Жены, дочери, любимые женщины друзей – табу!».

Да, знаю, есть и такие, которые плевали на подобные правила, увидев крепкую задницу и красивую мордашку. Но вот для меня это именно так, эти женщины – ТАБУ. Иначе я скот безмозглый, а не друг.

Но у женщин все иначе. Для них нет никаких ограничений, нет никаких моральных запретов. Если в голове женщины щелкнуло, и указатель переключателя показал на: «Мой мужчина!» – она сделает все, чтобы захватить желанный объект. И что там какие-то угрозы простой служанке! Хорошо еще голову Ане не открутили. У меня нет никаких сомнений, что могли попытаться сделать и ТАКОЕ. Скорее всего, просто побоялись – я могу простить многое, но ЭТО не прощу никогда. А может, просто не хватило духа или же воспитание не позволило. Вон, Сонька – она ведь удерживала подружек от опрометчивого шага, не хотела заниматься эдаким беспределом!

Кто-то несведущий сказал бы, что сказанное мной не вяжется с ситуацией – как такие ярые конкурентки, такие яростные хищницы могут мириться с тем, что приходится делить мужчину с подругами? Как они могут спокойно смотреть на то, как на их мужчине скачет конкурентка, оглашая окрестности истошными воплями? (так вообще-то и было…) Но это спросит только тот, кто не знает женщин. Они невероятно хитры, и совершенно инстинктивно выбирают правильную тактику в подобных отношениях. Во-первых, если ты видишь, что не переборешь обстоятельства – подчинись им! А подчинившись – управляй ими! Если не получится владеть мужчиной в одиночку – значит, пока что будешь делить его с двумя «подругами».

Во-вторых, и это вытекает из первого пункта – конкурентки имеют особенность… исчезать. Нет, не будучи распиленными на части, и сброшенными в канализацию, вовсе нет! (хотя и такое может быть) Просто… кто-то из них может надоесть, а кого-то увезут родители, чтобы выдать замуж за отличную партию.

Опять же – время обучения в Академии совсем не долгое – кого куда распределят, это еще посмотрим! И останется с мужчиной Она – настоящая, самая лучшая, самая умная и деловая. Та, которая пережила остальных. И так думает каждая из этих девчонок, которые автоматически спелись на почве сексуальных отношений, и теперь выступают единым фронтом против всего мира, отвоевывая у него – меня, любимого.

Если я сейчас скажу, что мне такое отношение не льстит – совру, как сивый мерин. Можно соврать кому угодно – только себе нельзя. Ну не пропускает мой тренированный, отученный врать мозг откровенную, махровую ложь! Не могу я соврать себе! Отучился за долгие годы…

Да, мне приятно, что девки за меня устраивают побоища, дерут друг другу титьки и выцарапывают глаза. Может потому и не пресек их поползновения считать меня завидной добычей, на каждом перекрестке вопя, что я теперь принадлежу им. Нужно было сразу ставить их на место, не позволяя им расходиться все сильнее и сильнее, не позволяя считать, что они имеют на меня какие-то права – как на собственность.

Как сказал один персонаж, и я с ним полностью согласен: «Наказания без вины не бывает». Я распустил девок, мне и получить заслуженное наказание. Десять ударов кнутом. Как говорится – заигрался в гарем. А ведь должен был помнить из исторических романов и сериалов, что гарем на самом деле – клубок змей, где каждая из прекрасных змеек фантастически опасна и коварна. Ну вот и получи фашист гранату…

Наказание назначили на праздник Святого Оркула – это какой-то местный божок, помощник Создателя. Когда Создатель лепил мир, кидая с тучки куски грязи и поливая их водой (ну чего – все по их верованиям!), это самый Оркул месил Создателю раствор. Типа помощник каменщика, подсобный рабочий. И вот – праздник посвященный Оркулу будет праздноваться через неделю – храмовники одним им известным способом рассчитывают время празднования. Смотрят на солнце, заглядывают в зад священной корове…

Нет, про корову – это уже глум. Просто я очень зол, и меня все раздражает. Во-первых, разозлен тем, что мне назначили наказание, да еще и такое. Помню, что было со спиной той девчонки. Интересно, кто сейчас будет пороть… неужели сам Рогс? Вообще-то должность палача невместна для потомственного дворянина. Здесь нужен какой-нибудь простолюдин, чернь.

Во-вторых… я уже три дня не имел секса. Девчонок не подпускаю – даже в столовой, если делают попытку подсаживаться к столу – встаю и ухожу за другой стол. Впрочем – так было всего один раз, когда ко мне подсели Хельга и Фелна. Я молча встал и пересел от них подальше – вся столовая хихикала над этой парочкой, и девушки сидели красные, как вареные раки. Сонька таких попыток не делала. Похоже, что она меня знает лучше, чем они.

С Анной я не сплю, хотя и очень хочется. Красивое все-таки… тело. Да, именно тело – упорно не могу воспринимать Ану-Анну как единое целое, как девушку, обладающую личностью. Для меня до сих пор она что-то вроде голема, в котором живет подселенный мной призрак. То вижу в этой девушке ушедшую Ану, и сердце у меня начинает щемить, то перед глазами встает Анна – полупрозрачный призрак с бесцветным, тихим голосом. А еще – ее парень, который будет стоять рядом и… хмм… заглядывать мне в задницу, когда будут пользовать его подружку. Бывшую подружку – но какая разница? Табу! Это – ТАБУ!

Впору пойти и купить себе проститутку. Нет, ну а чего? Есть конечно еще один способ сбросить напряжение, но… не хочется мне возобновлять знакомство с Дунькой Кулаковой – при том, что вокруг меня полным-полно красивых женщин.

Другие курсантки? Да, мне тут же начали строить глазки, а две курсантки просто и без изысков пригласили к себе в гости – поиграть на лютне. Но я только улыбался и отнекивался, не объясняя причин своего целибата. Впрочем, второй девушке я все-таки сказал: мне запретил подобные отношения ректор Академии – под страхом отчисления и ссылки в погранзону. И что я не собираюсь терять свое место в Академии из-за любовных приключений. В принципе – это почти правда, хотя настоящей правдой ее тоже назвать нельзя.

Какое наказание получат три оторвы – я не знаю. В комиссии сказали – вопрос решается. То ли порка и отчисление, то ли просто порка. И администрация пока не знает, как поступить. Консультируется с вышестоящими органами.

Чушь, конечно же – явно тащат к ректору родителей этих чертовок, и будут разводить их на бабло, или важные услуги. Это же не средняя школа города Урюпинска. Здесь бедных простолюдинов нет. Ввалят спонсорский вклад в дело образования молодых магов – и никто никуда не поедет.

Меня кстати тоже не могут отчислить. И не потому, что я теперь богат – к деньгам, которые заработал на дуэлях, добавились и деньги из тотализатора – я заработал на ставке двадцать тысяч золотых. Ставили против меня один к двадцати. Нет, дело не в деньгах. Меня просто не могут отчислить – Леграс не даст. Выпороть – запросто, отчислить – нет. Пока что я им тут зачем-то нужен.

Три дня я ходил на занятия – на те, которые хотел ходить, а в свободное время кое-что рисовал. Бумага у меня была – хорошая, плотная бумага, чуть желтоватая, но очень высокого качества. Здесь еще не умеют отбеливать бумагу. И вот на этой бумаге я изобразил все, что мне было нужно. Чертежи, со всеми размерами. Затем вызвал стряпчего – через канцелярию, тут была такая услуга (да только плати, они тебе и гопака спляшут!), и стряпчий занялся оформлением патента. Он тут само собой иначе называется (патент), и вообще тут не принято патентовать свои изобретения (почему-то!), но пусть я буду первопроходцем в этом путешествии в мир патентного права. Кстати, стряпчий пообещал зарегистрировать патент и в других, соседних странах, с которыми контачит Империя. Но это будет потом – дело довольно-таки долгое. Расстояния здесь преодолеваются месяцами.

На четвертый день, с утра – я отправился в город. Разрешение выходить у меня никто не отобрал, как ни зверствовал Рогс. Мне нужно было выйти – иначе как я займусь своим шпионством, если не буду выходить? Хотя… что я такого шпионского должен делать – и сейчас не знаю. Ну за чем тут шпионить? О чем я должен рассказать в своих отчетах? Но ведь обещал, значит – должен. Написал о том, что случилось за последнее время – опуская интимные подробности, и пошел к знакомому ювелиру. Где надолго не задержался – отдал отчет ювелиру, и ушел. Или донесение? Не знаю, как его назвать… хотя какая разница. Отдал, да и пошел дальше – уже по своим делам. Если бы не «проба» моей крови у Леграса – послал бы я их всех далеко и надолго!

Магазин музыкальных инструментов, он же мастерская мастера Бровара находился не очень далеко от ювелира. Так что одним махом я выполнил служебный долг, и пошел «развлекаться».

Почему-то я ждал, что музыкальных дел мастер окажется эдаким седобородым старцем, сварливым и скандальным, что по мнению обывателя присуще облику гения. Нет, не седобородость присуща – скандальность. В большинстве случаев это соответствует истине (Вспомнить того же Перельмана, самого настоящего психа), но только не в этот раз. Мастер Бровар был человеком примерно сорока лет от роду, стройным, подтянутым, энергичным. Лицо спокойное, доброжелательное, если не сказать – улыбчивое. Все время казалось, что он вот-вот и расплывется в широкой улыбке. Но не расплывался.

Кстати, он был магом, и похоже что магом-артефактором. Вот и секрет волшебного звучания лютни. Если конечно это было секретом. Специальный лак, хорошее дерево, правильное воздействие на структуру материала, из которого сделана лютня – и вот, получите, у вас в руках лютня, от качества звучания которой жалобно заплакал бы завидующий Страдивари и прочие Амати.

Синие нити в ауре Бровара были совсем тонкими, и какими-то… витыми, как стянутые вместе нитки, и я сомневаюсь, что он может видеть мою ауру. Слабоват его магический талант. Однако на инструменты мастера хватало, и он нашел свою нишу в этом мире.

Меня он встретил в высшей степени доброжелательно, особенно когда заметил за моими плечами лютню собственного изготовления. Бровар уважительно поклонился и сообщил, что наконец-то теперь знает, для кого была куплена самая дорогая лютня из его коллекции. И что он не понимает – чем еще может послужить господину. Ибо этот инструмент был самым лучшим среди сделанных, удивительно удачным, потому и цена за него была положена запредельная. Да, именно так и сказал, без обиняков – «запредельная».

Я похвалил лютню, искренне ответил, что эта лютня самая лучшая из всех лютней которые я держал в своих руках. И это была истинная правда – среди четырех лютней, на которых я тут играл.

Ну а потом я сообщил о причине своего визита, чем вызвал у мастера вначале вежливую улыбку с оттенком превосходства, затем взгляд, который характеризовал меня как недалекого прожектора, и только потом заинтересованность – чем больше мастер вникал в предложенные ему чертежи. Наконец, мастер сказал, что чертежи вполне соответствуют его представлению о том, какими они должны быть, и что он готов сделать мне такой инструмент, и встанет мне это всего… в тысячу золотых! Вместо с тремя комплектами струн, разумеется (это уже я добавил).

Ну и еще – этот инструмент должен быть по качеству изготовления на хуже, чем та лютня, что висит у меня за плечами. За футляр мы поторговались, и сошлись на пяти золотых. Вполне приличная плата за непроницаемый футляр, который не пропустит ни пыль, ни влагу, и выдержит проехавшее по нему колесо ломового извозчика. Хороший футляр, без него никак.

Пришлось составлять договор – половину денег я отдавал вперед, так что без договора никаких дел. Я все-таки не лох педальный, вваливать такие бабки и не брать расписку. «Терпилами» Земля полнится.

Уже когда уходил из лавки, обернулся, и в нескольких фразах растолковал гениальному мастеру, что если тот думает, будто может навариться на новых инструментах без моего участия, поставив их на поток – то сильно ошибается. Он просто обязан позволить мне «помочить клювик» в этом денежном потоке. Если хоть один инструмент выйдет из мастерской при его, Бровара участии – я засужу уважаемого господина и разорю, как толпа жадных наемников провинциальный городок. Но я готов заключить с мастером соглашение, в котором будет указан мой процент. Например… двадцать процентов от стоимости объекта продажи. И что мы вернемся к этому разговору, когда мастер сделает мою гитару, попробует, как она звучит, и я передам ему остаток суммы. И обойти меня у него никак не получится. Ибо на всей территории Империи и за ее границами все права на изготовление таких инструментов принадлежат мне.

Само собой – улыбка мастера поблекла и стала вымученной. Похоже, он уже строил большие планы по организации производства новых инструментов. Уверен – почуял перспективу в этом изобретении.

Кстати сказать, я бы и скрипку здесь «изобрел», тут было некое жалкое подобие скрипки, но… не совсем то. Но на скрипке я играть не умею. А потому – похерил эту благословенную тему. Может, потом еще как-нибудь к ней вернусь.

От мастера Бровара поехал к «бабушке». Нужно было выяснить кое-какие вопросы… и никто кроме нее не мог мне их пояснить.

* * *

– Ну, привет, демон! – женщина посмотрела на меня холодно-мрачно, и не сделала попытки пригласить войти – Чего нужно?

– Во-первых, чтобы вы перестали называть меня демоном – так же холодно парировал я – Во-вторых, может, пригласите в дом? Мне нужно поговорить с вами.

– О чем нам говорить? – резко бросила волшебница – Ты работаешь на врагов, занял тело моего внука, и о чем я должна с тобой разговаривать? По-моему мы все обсудили в прошлый раз. Ради памяти внука я тебя приняла, рассказала то, чего ты не узнаешь от других. Что еще-то от меня нужно?

Я молчал, глядя в глаза Еллане, и та все-таки не выдержала:

– Ладно… заходи, раз пришел. Никто не может сказать, что я не гостиприимна. Даже враг может получить у меня кусок лепешки и кружку воды. Старые обычаи забыты в этой брошенной Создателем стране, никто не привечает гостя, никто не соблюдает законов гостеприимства. Люди поглощены добычей денег, и забыли о духовном. И это в конце концов им аукнется!

Мы прошли в широкую, светлую кухню, в которой пахло травами и какими-то химикатами (кислотой, что ли?), и Еллана указала мне на стул:

– Садись. Чаю налить?

– Налить – кивнул я, собираясь с мыслями. Но начать разговор не успел. В дверь забарабанили, и задыхающийся женский голос крикнул:

– Госпожа Еллана! Госпожа! Скорее откройте!

Колдунья распахнула дверь, и в нее ворвалась молодая ворка, держащая на руках окровавленную, потерявшую сознание девочку лет пяти. Голова девочки болталась на тонкой шейке, открытые глаза смотрели на мир укоризненно, с упреком – за что? За что мне все это?!

– Карета! Мчалась по улице, и девочка попала под колесо! Он даже не остановился! – сказала женщина со стоном – Может еще не поздно? Может…

Она не договорила, зарыдала, и голова девочки тряслась, подвешенная, будто на тряпочке. Похоже, что перелом шейных позвонков. Голова держится на коже, да мышцах.

Я уже привычно посмотрел магическим зрением, и… девочка была еще здесь. Нить тонкая, слабая, но она была. И я не выдержал:

– На стол! Клади на стол! Быстрее! И выходи вон! Вон, я сказал!

Еллана посмотрела на меня слегка удивленно, но ничего не сказала. Только мотнула головой в знак согласия, и через несколько секунд девочка лежала на столе.

Дальше пошло в общем-то по накатанной. Первым делом подкачал энергии в ауру, укрепляя связывающую тело и душу нить, ну а потом уже занялся заживлением раны. И это было трудно. Вначале запустил сердце – кровь должна омывать мозг, без крови он скоро погибнет. А чтобы кровь насыщалась кислородом – тело должно дышать. А как дышать, если легкие не работают? Если мозг «отключен» от тела после разрыва нервных волокон? Пришлось рукой делать искусственное дыхание, и параллельно сращивать и костный мозг, и позвонки, и самое главное – разорванные нервы. И вот это самое сложное. Нервы прорастают очень, очень тяжело!

Час, не меньше. Может и больше – я не засекал. Слышал удары часового колокола, но мне было не до подсчетов. Когда закончил, аура девочки светилась ровным, хотя и слабым светом. Подкачал в нее энергии, и… не знаю, что на меня нашло, я вдруг решил поиграть с цветами ауры. Как сделать синий цвет? Когда я наверняка знаю, что синий сделать невозможно – из других красок невозможно. Ведь синий – базовый. Я ведь неплохо рисую, и если бы не стал музыкантом, возможно – стал бы художником. Только зачем? Игра на гитаре помогает жить – девушки тебя любят, парни уважают. Это «пацанское». А художник? Что, принесет картину в компанию поддатых малолеток? Смотрите, какой я крутой?

Жаль. Может я и похоронил свой талант, и все было бы по-другому. Но ведь в истории нет сослагательного наклонения – «что было бы, если бы». Этим только фантасты любят баловаться. Ну, так у них такая работа…

Тихонько потянул за нити ауры, расправил их, сделал поярче. И только лишь собрался потянуть за одну из нитей, сплести ее с другой… Еллана повелительно и жестко приказала:

– Не сметь! Что ты хочешь сделать?! Ты погубишь девочку! Возвращай ее, быстро! И не играйся с тем, чем не знаешь! Маленький идиот!

Я не обиделся на идиота. У меня вдруг затряслись руки, и я последним усилием приказал призраку девочки втянуться в тело. Девочка судорожно вздохнула, открыла глаза и негромко, но четко-различимо сказала:

– Мама! Где мама?!

И тут же дверь распахнулась и в нее влетела мать девочки. (подслушивала?) Она бросилась к бывшей покойнице, обняла ее, и заливаясь слезами прижала к груди. А потом упала на колени, так и продолжая удерживать ребенка. Я даже поморщился, услышав стук колен о деревянный пол.

– Спасибо! Спасибо, Величайшая! Спасибо! Я тебе обязана по гроб жизни! Навсегда, Величайшая! Все, что потребуешь, даже мою жизнь!

– Иди, Олла – вздохнула колдунья, потрепав женщину по серебристым волосам – Ничего ты мне не должна. Если не я – то кто?

И она бросила задумчивый взгляд на меня. Уж что она там подумала – не знаю. Но… взгляд точно не был неприязненным.

После ухода женщины мы минут пять сидели в тишине. Я молчал потому, что очень устал, и сейчас лишь наслаждался вкусом чая, а точнее – травяного отвара, одновременно напоминающего и компот, и чай. Сладкий, кстати сказать узвар. Меду добавили, что ли?

Еллана просто молчала, не глядя на меня, и медленно помешивая жидкость в красивой фарфоровой чашке, на которую искусный художник нанес изображение плакучей вы. Потрескивали половицы, где-то за окном звенели цикады, или какие-то твари, очень их напоминающие по звуку (ненавижу цикад!). И серебряная ложечка в чашке – дзынь… дзынь… дзынь…

– Твоего дядю убили – вдруг сказала Еллана, так и не глядя в мою сторону – Стрела в голову. Теперь ты глава Клана. Последний глава клана.

– Вообще-то… если только формально – усмехнулся я – Вы же знаете, что я… совсем не я.

– Давай без этого «вы» – устало бросила Еллана, и как-то сразу постарела. Вот только что она выглядела как фитнес-дама сорока лет, и вот передо мной сидит пожилая усталая женщина покрытая морщинами, избороздившими ее лицо.

– Все-таки ты мой внук, не надо привлекать к себе внимание – вздохнула она – Ты – Келлан, который скрывается от врагов и принял другое имя. И да будет так.

– Но зовите… зови меня – Петр, хорошо… бабушка? Так будет правильно.

– Так будет правильно – кивнула Еллана, и без перехода, совершенно неожиданно сказала – Тебя ищут.

– Кто? – сразу напрягся я – Кто может искать?

– Клан. Ты единственный наследник Клана. Может начаться междуусобица, ворки станут убивать ворков. И на этом история нашего народа закончится. Тебя ищут для того, чтобы власть в Клане была законной. Чтобы никто не смел сказать, что во главе народа стоит человек со стороны.

– Глупость какая! – пренебрежительно фыркнул я – Да вся история пестрит фактами того, что власть в государствах захватывали люди, абсолютно не имеющие на нее право! И на кой демон им наследник трона? И кстати – откуда они знают обо мне?

– ЧЬЯ история пестрит такими фактами? – усмехнулась Еллана – Ты забыл, что это не твой мир? Петр, Петр… тебя учить и учить. Ты как малыш несмышленый – повторяешь всякую дрянь, услышанную на улице. Мы, ворки, совсем другие. Совсем. Мы не люди. И у нас не так, как у людей. Потому…

Она помолчала, и с усмешкой добавила:

– Откуда знают? Да ТЫ, малолетний идиот, сделал все, чтобы указать на себя! Чтобы весь мир услышал, где живет и как выглядит этот идиот! Кто был главным бойцом в схватке двух Академий? Кто сделал все, чтобы его считали принцем? Кого вызвали на дуэль больше четырехсот офицеров Академии Тактики? Как ты думаешь, эти события произошли в дикой, недоступной людям местности? Никто о них не слышал? То-то же… ты ведь копия своего отца! На, смотри!

Еллана сделала несколько энергичных движений руками, и в воздухе повис… портрет. Самый настоящий портрет в полный рост! И на нем был… я. Копия меня. Или… я – копия этого портрета. Только портрет постарше, чуть-чуть постарше. Лет на пятьдесят. Или сто?

– Это твой отец – глухо, с какими-то дребезжащими нотками сказала женщина – Ты похож на него один в один. Так что… жди гостей! Тебя все равно найдут. И тогда ты должен будешь сделать выбор – с кем ты… принц Келлан!