Текст книги "1972. Олигарх"

Я поздоровался – одного из новых знакомых звали Василий, другого – Антон. Антон – это тот, что в кепке. Василий – высокий, жилистый, молчаливый, лет сорока от роду. Они внимательно осмотрели машину, заглянули и под капот, и в багажник, но мне показалось – как-то невнимательно. Но это было по большому счету понятно – новая машина, чего ее просвечивать рентгеном? Ну, послушали – работает мотор, да. И все! Пока едем к нотариусу – проверится на ходу. Посмотрели документы на машину – все в порядке с документами. Посмотрели мой паспорт – паспорт, как паспорт. Обсудили сделку – договорились, что нотариуса оплачиваю я – ну так-то я и не протестовал, копеечное дело, что уж там… Покупатели сказали, что денег с собой не взяли (Ходить с такой суммой денег как-то стремно! Тем более что она не в крупных купюрах), надо будет съездить на Молдаванку, где они живут, там полностью со мной рассчитаются, а потом отвезут в гостиницу – ну не пешком же мне добираться?

Нотариус был рядом, на соседней улице, и очереди к нему не наблюдалось. Чтобы сделать доверенность с правом продажи, передоверия и всякого такого у нас ушло около сорока минут – пока напечатали саму доверенность, пока нотариус все проверил, пока расписывались – вот время и прошло. Машинистка печатаете быстро, но у нее не компьютер с забитыми в память бланками доверенностей, приходится печатать каждое слово. Оформили доверенность на Шурика – он водила, ему легче потом съездить и снять машину с учета. Так сказали покупатели.

Доверенность и к ней две копии я положил к себе в паспорт, и мы отправились на Молдаванку. Я за рулем – пока не рассчитаются, за руль их не пущу. Кто знает, как они водят машину, еще расхерачат о столб! А потом попробуй, возьми с них деньги.

Ехали недолго – до Молдаванки всего километра три, ну по ней еще минут десять – пробок нет, машин мало, не езда, а удовольствие! Рядом со мной сел Шурик, непривычно тихий и молчаливый, за мной высокий мужик-молчун, справа сзади Антон. Антон все время хохмил, разговаривал с нарочитым одесским говором, всем своим видом показывая, насколько он коренной одессит и веселый затейник. Он и командовал – повернуть налево, повернуть направо. Кривые узкие улочки вели то в гору, но вниз, в овраг, и честно сказать – если бы не моя абсолютная память, я бы отсюда самостоятельно ни черта не выбрался. Лабиринт, да и только!

Кстати – здесь, на Молдаванке, имеются входы в знаменитые одесские катакомбы, которые до сих пор не исследованы до конца, и которые тянутся на тысячи километров под самим городом, и дальше, к морю и под гору.

Когда Антон приказал остановиться, я уже все понял. И почувствовав на шее шнур удавки, успел сунуть под нее пальцы левой руки. Держал удавку Василий, который сидел прямо за мной. Он рычал, вопил на Шурика и на Антона, требуя чтобы они держали меня и помогли ему убрать мою руку от горла и тужился изо всех сил, упираясь коленями в спинку моего кресла. Шурик схватил мою правую руку и попытался ее удержать – я уцепился за его запястье, и одним рывком сломал его шаловливую ручонку.

Антон в это время держал меня за голову левой рукой, нависая сверху, и правой пытался оттянуть мою левую руку вниз, из-под шнура удавки. Пришлось освободившейся правой рукой схватить его за шею, и прижимая голову бандита к плечу как следует давануть. Хрустнуло, тело обмякло, дернувшись пару раз, и теперь между нами и Василием не осталось никого – Шурик в этот момент надсадно вопил, перемежая свои вопли отборным матом: «Сука! Тварь! Он мне руку сломал!» – ему было точно не до борьбы.

Я сел вполоборота, повернувшись к своему убийце, протянул руку к нему, трясущемуся от напряжения (Не рассчитал силенок, несчастный!), и не говоря ни слова – ткнул двумя пальцами в глаз негодяя. Противник дико завопил, бросил удавку и схватился за глазницу. Из-под его ладоней потекла кровь – то ли выбил ему глаз, то ли сильно повредил, но с этой секунды он перестал для меня быть противником. Вероятно, боль сейчас у него просто невероятная. Только мне его почему-то совершенно не жаль.

Подумав секунду – не выбить ли гаду второй глаз? – я врезал по морде Шурика, вопившего как потерпевший зимней ночью в лесу, Шурик сразу успокоился, сползая на пол в полном что ни на есть состоянии нокаута. Рука я меня тяжелая и мосластая, и главное – попасть куда надо, тогда нокаут всегда обеспечен. А я умею попадать, как говорится – умение не пропьешь.

Снова повернулся к своему одноглазому теперь убийце, и левой рукой, без размаха врезал ему в висок. Подвывающий от боли разбойник тут же сполз на сиденье, пачкая его обильно льющейся кровью, а я с грустью подумал о том, что хоть сиденья копейки и сделаны «под кожу», но оттирать эту пакость придется долго и трудно. А еще – если кровь затечет куда-нибудь в укромное местечко, да там протухнет – в машине надолго, если не навсегда поселится запах разлагающегося трупа. Плавали, знаем. Жаль, что в этом времени еще нет частных моек с химчисткой и всем таким прочим. Придется отмывать салон самому.

Но это все после. А вот что делать сейчас? Моя затея с продажей машины, казавшаяся такой удачной и легкой, благополучно провалилась, и вместо денег я имею теперь одного двухсотого и двух трехсотых, которые имеют огромный шанс превратиться в двухсотых. По крайней мере мой несостоявшийся убийца – точно. Мне показалось, когда я ударил его в висок – что-то явственно хрустнуло. Неужто проспиртованная и прокуренная черепушка?

Открыл мою дверцу, вышел, открыл заднюю дверь – пощупал пульс душителя…точно! Труп, трупее не бывает. Череп оказался слишком хрупким. Или я – слишком злым и сильным.

Итак, что делать? Тупик, в который меня завезли, пока что безлюден, но кто даст гарантию, что меня не видели с бандитами? В машине кровь убитого, я был у нотариуса, так что найдут трупы убитых, выброшенные на улицу, выйдут и на меня. Тем более что эти типы могли кому-нибудь сообщить, что едут со мной встречаться. Ладно эти двое – скорее всего самые что ни на есть настоящие разбойники, но этот вот Шурик…он говорил, что у него есть семья – жена, дети, мать. Вполне мог сказать им, куда едет. И если уголовникам западло писать заявление в милицию, Шуриным родственникам написать заяву – как два пальца об асфальт. После того, как найдут мертвым и его, Шурика. А то, что придется и его «гасить» – без всякого сомнения.

В милицию нужно ехать, сдаваться. Вот мол, напали – пришлось защищаться. Не рассчитал сил, убил. И позвонить по известному мне телефону – в Москву. Пусть вытаскивают. Что-то я ментам не верю…особенно ментам курортного города. Тут коррупция цветет алым пламенем, жулик на жулике и жуликом погоняет.

Устроил поудобнее покойников, а чтобы не бросались в глаза изобразил, что они спят, прислонив трупы к спинке. Связал руки и ноги Шурику – его же брючным ремнем и ремнем Антона. Снова пощупал пульс у Шурика – не окочурился ли, уж слишком долго он отходит от «наркоза». Но нет – жив, здоров, и его глубокий нокаут скорее всего сейчас перейдет в такой же глубокий сон. Оле Лукойе – прошу любить и жаловать! Навеваю глубокий сон! Зонтика только не хватает…

Где искать отделение милиции я не знал, но действуя по схеме: «Я что, на ногах, что ли?! Крути баранку, да крути!» – я решил ездить по улицам, пока не найдут райотдел, или не увижу бродящих по выпасу патрульных ментов, и уже у них узнать местонахождение заветной организации.

Нужный мне пункт назначения нашелся на удивление быстро – сам не знаю как, но я выскочил на него выехав по одной из улочек Молдаванки и сразу уперся в двухэтажное здание с красным флагом на крыше, и с красной же табличкой у входа, сообщающей, что я прямо-таки напоролся на районный отдел милиции какого-то там района. По-моему как раз молдаванского. Нет – написано «Малиновского района». Почему Малиновского? Да кто ж его знает?! «В мире друг Горацио есть много такого, что неизвестно нашим мудрецам».

Припарковал машину возле желтого «москвича»-412, на котором красовались два фонаря-мигалки, красный и синий, открыв дверцу вышел из жигуленка и пошел ко входу, минуя группку из четырех постовых милиционеров и лейтенанта с папкой в руках, видимо участкового судя по его расхристанному виду. Участковые всегда какие-то помятые и потертые, самые что ни на есть работяги среди ментов. Бывает, что и спят у себя в пикете – особенно если не закусили после стакана паленки.

Пухлый дежурный в звании капитана что-то читал, время от времени отгоняя муху, садившуюся ему на грудь, на которую выползало предательское мокрое пятно, вылезающее из подмышки. Жужжал «винтажный», еще шестидесятых годов настольный вентилятор, пытаясь разогнать летнюю удушливую хмарь. Пахло хлоркой, блевотиной и чем-то неприятным – то ли потом, то ли грязными телами.

Я постучал по барьеру, ограждающему капитана от назойливых посетителей, дежурный посмотрел на меня и брови его сошлись на переносице:

– Чего вам, гражданин?

– Во-первых, здравствуйте – холодно сказал я, набираясь терпения. Похоже, что все будет непросто. А кто бы сомневался? – А во-вторых, у меня в машине лежат два трупа и один живой бандит, которые пытались захватить мою машину и меня задушить. Может, посмотрите?

– Ты шутишь, что ли?! – фыркнул капитан – Парень, вали отсюда! У меня без тебя – дел невпроворот!

– Журнал нечитанный, да? – хмыкнул я – Иди, говорю! Трупы там! И бандит связанный! Проблем хочешь?!

Капитан прищурил глаза, как немецкий снайпер, выбирающий цель среди русских солдат, но ничего не сказал. Поднялся, и вышел из дежурки, в которой кроме него никого больше не было. Благословенные семидесятые! Ни тебе бронированного стекла, ни запрета покидать дежурку, оставляя ее без присмотра. Все патриархально и благостно.

Выйдя из отдела, капитан подошел к задней дверце моей машины, открыл ее…и тут же выматерился – труп высокого бандита вывалился наружу, свесив голову почти до самого порога, и едва не забрызгал кровью штанину милиционера. Тот выматерился, отпрыгнул, с испугом и оторопью глянув на меня, потом оглянулся на постовых милиционеров, с интересом наблюдавших за происходящим и подошел к передней пассажирской дверце, за которой уже сидел, вращая глазами и постанывая помятый мной Шурик.

– Это еще что такое?! – бросил капитан, глядя на связанного наводчика бандитов – Ты как тут…

– Лень, этот козел, москвич, напал на нас, отнял деньги и убил моих друганов! И руку мне сломал! Мы хотели у него тачку купить, а он отнял, сказал, что забирает деньги и пошли мы все на….! А когда мы не хотели отдавать, он убил друганов, а мне сказал что отвезет нас в ментовку и скажет, что мы на него напали! Внатури, Леня, эти москвичи охерели!

– Вон что… – капитан оглянулся на меня и потянулся к кобуре. Я с холодной яростью выслушал монолог этой лживой твари, и спокойно сказал:

– То-то там удавка валяется, да? Ах ты ж мразь!

– Парни, хватайте его! – вдруг завопил капитан, все-таки сумев выудить пистолет из кобуры – Он наших пацанов убил! Это москвич!

На меня навалились сразу четверо, пригибая к земле. Я бы мог их раскидать – легко и непринужденно. И покалечить. Но это были менты, и это были парни, которые совершенно ни причем. Им приказали – они делают. Мне не хотелось их калечить. Тем более – ну, покалечу, а что дальше? Бежать? Меня ловят, преследуют – тут же поедут ловить меня в гостиницу, напугают Ольгу. Оно мне надо? Есть же тут разумные люди, так разберутся, в конце-то концов! И я позволил надеть себе наручники и увести в отделение.

Глава 4

– В заднем кармане удостоверение – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно и доброжелательно – вы совершаете ошибку, и можете за нее сильно пострадать.

– Пострадать?! – дежурный хохотнул, посерьезнел, и после паузы сказал – Ты о себе подумай. Убил двух человек, покалечил другого…между прочим, моего брата, уважаемого человека, коренного одессита! И ты теперь нам угрожаешь?

– Твой брат бандит. Наводчик. Грабитель. И похоже что ты с ним в доле – закончил я, уже прекрасно понимая диспозицию. Похоже, что я заигрался. Вот не хотел, не хотел вляпываться! Надо было пойти в комиссионный, и выставить машину на продажу через него. Или на самом деле просто бросить чертову тачку! Так нет же – поймали меня на моем повышенном чувстве справедливости.

Накануне нашего отъезда мне позвонил сам Семичастный и попросил разобраться на месте – куда пропадают люди. Уже пять человек пропали после того, как поехали на автобазар продавать свои автомобили. И были еще пропажи. Он сразу сказал, благо что линия защищенная – идет чистка рядов МВД, и нужен повод, чтобы прислать в Одессу большую комиссию с самыми широкими полномочиями. И есть повод думать, что пропажи происходят не без участия милиции. И кому же, как не мне помочь людям с чистыми руками и горячим сердцем навести там порядок? Он не обидится, если я забью на эту его просьбу огромный такой ржавый болт. Но будет благодарен, если я для него это все сделаю.

Ясное дело – намекал на тот случай, когда меня прихватили пьяные милиционеры на одной из станций метро, и я бы вынужден их поубивать. Конечно же, мне никто ничего не предъявил, но те, кому следовало – знали, что убийцей ментов был именно я.

В моем мире ситуация с метровскими ментами закончилась совсем по-другому. Они успели прихватить шифровальщика КГБ и забить его до смерти. Потом их конечно же нашли, приговорили к смертной казни, но…было поздно. Майора уже не вернешь. А скольких они убили до того и после того? Одному богу известно.

Не собирался я, точно не собирался ничего предпринимать! И только когда Ольгу начало тошнить – задумался, а может и правда заняться? А почему бы и нет? Поеду на авторынок – ко мне точно прицепятся, бандиты мониторят торговлю машинами, уверен. Я выгляжу как последний лох – молодой парень, москвич, здесь никого не знает, никто за него не впряжется. А не получится зацепить бандюков – просто продам машину и уеду. «Ну не смогла я!».

Когда Шурик радостно впрягся в дело – у меня в голове тут же прозвенел звонок. А когда услышал о том, что надо ехать куда-то там на Молдаванку – сразу врубился. И хотя был настороже – не ожидал такой прыти от Васеньки. Шустрый оказался мужичок. И сильный. Очень сильный. Другой на моем месте точно бы отдал концы. Там где мы остановились похоже что вход в каменоломни. Грохнули клиента, отволокли под землю, заныкали – никто и никогда труп не найдет. Интересно – сколько людей они успели загубить?

А вот второе дело – какое участие в их делишках принимают менты. Это меня интересует больше всего. Впрочем – не только, и не столько меня. Грядет Великая Чистка! А я – всего лишь катализатор процесса. Да, менты важны в первую очередь – если бы они не покрывали бандитов – те долго бы не продержались. Там, где нормально работают менты – никакая бандитская организация долго существовать не может. История это показывает очень хорошо. Сильная власть не допускает никаких бандитских группировок. А если они существуют – значит, кому-то из власть имущих этого нужно.

Меня отвели на второй этаж, посадили на стул посреди комнаты. Руки в наручниках – сзади. Но это ничего. Наручники – не проблема.

– Фальшивка! – уверенно сказал толстый капитан, братик наводчика Шурика, которого уже повезли в больницу на предмет оказания экстренной травматологической помощи – Ты глянь на него, и на фото! Фальшивка, конечно! Полковник! В таком возрасте! Да он такой же полковник, как я балерина! Где взял фальшивку, придурок?! Щас не расскажешь, сильно пожалеешь!

– Парни…а может не фальшивка? – вмешался молодой опер, один из двоих оперов, что оказались на месте когда меня отвели в отдел розыска – Как бы проблем не нажить.

– Фальшивка, не фальшивка – какая разница? – буркнул мужчина лет тридцати пяти, то ли начальник отделения угрозыска, то ли заместитель – его в любом случае надо гасить. Если Шурика прихватят – он точно всех сдаст.

– А трупы куда денем? Он же у всех на виду приехал! – возмутился капитан – тут поумнее надо!

– Ну а что поумнее? – прищурился опер – он и убил. Мы его прихватили, а он разогнался, да и головой о стену – ничего сделать не успели. Понятно? Шурика там никогда и не было – парням показалось. Они будут молчать, я с ними поговорю. Кстати, чего у него в карманах было?

– А неплохо было! Жирный клоп! – со свистом втянул воздух сквозь черные зубы толстый капитан – денег пять сотен, да на двести рублей чеков в «Альбатрос»! Потом поделим, когда закончим.

– Вы под наблюдением, идиоты! – попробовал я пугануть эту шайку.

– Ага, ага…и полк разведчиков смотрит на нас с гору в подзорную трубу! – хохотнул старший опер, и посерьезнев, сказал – Пора заканчивать. Кстати, а ведь доверенность у нас! Хе хе…я машину заберу. По штуке вам дам.

– Чой-то по штуке?! – возмутился капитан – мой брат пострадал! Ему надо денег, он работать не может! Машина стоит десятку, не меньше – она нулевая! На ней муха не сношалась! Так что давай делить по справедливости! Нас шестеро, кто участвует, делим десять штук на шестерых! А ты хочешь оставлять себе машину – башляй! Никита, ты совсем что-то зажрался!

– Это ты зажрался и жадностью удушился! – огрызнулся старший опер – Мы что, на базаре? По рыночным ценам мне втюхиваешь?! Мой опер участвовал, и его убил этот придурок! Я разрабатывал операцию! А ты чего делал?! Кроссворды в дежурке решал?!

– Опер – это Антон, что ли? – догадался я, и тут же спросил – Интересно, сколько вы душ погубили, уроды? Ты же присягу давал, тварь! Как ты можешь вот так с людьми?

– Заткни пасть, сука! – фыркнул старший опер – Живой труп…еще и разговаривает. Кстати, надо еще его жену навестить. Между прочим, мне говорили – она вся в камнях ходила. Бриллианты, и все такое прочее. Мне Оленька цинканула.

– Кто? – искренне удивился я – Оля, администраторша, вам стучит на жильцов?! О черт…вот на кого бы не подумал!

– Никто бы не подумал – хохотнул опер – Молодец, девка! Не зря я ее туда засунул.

– Не зря я в этой гостинице остановился – пробормотал я себе под нос – Вот же чертов вертеп! То-то четверо из пропавших жили в этой гостинице… Значит, Шурик отвозил их куда надо, а там жертву уже встречали. И в номере обыск. И никто не узнает, потому что дежурила Оленька. Но все-таки вы дураки. Неужели думали это все не откроется? Неужели думали вечно будете грабить и убивать?! Ну какие же вы идиоты…

– Пора с ним кончать – буркнул мрачный младший опер – Что-то мне это все не нравится. Воняет от этого дела. Клиент слишком спокойный и борзый.

– Не ссы, Маруся! – хохотнул капитан – Разберемся!

– Берем его, и в стену! – скомандовал старший опер, и я понял – пора!

Цепочка наручников рвется довольно-таки просто, если знать – как это сделать. Вот только одна проблема – порвать ее тем способом, каким предлагают это сделать знающие люди невозможно. У меня руки сцеплены за спиной. Значит, остается только одно – рассчитывать на свою силу.

Я напрягся так, что кровь ударила в голову! Мышцы заныли, зазвенели, как натянутые струны – я вложил в усилие всю свою силу, наработанную годами тренировок, увеличившуюся благодаря Гомеостазу. Секунда, две… Щелк! Цепь лопнула, и руки мои были свободны. Браслеты оставались на них висеть, запястьям сильно досталось – даже брызнула кровь. Но теперь я мог работать руками так, как мне требуется.

Первым вырубил старшего опера – именно он казался мне наиболее опасным. Похоже что я сломал ему три ребра справа – бил по печени, но он как раз нагнулся – и только хрустнуло. Вырубился мгновенно. Второй, молодой опер, успел даже достать свой табельный «макаров». И тут же его лишился – вместе со здоровьем. Я сломал ему руку в локте, а потом пинком отбил гениталии. Такой твари не надо размножаться. Таких надо кастрировать.

А вот с капитаном допустил досадную ошибку. Как ни странно, он оказался умнее всех, и не ввязываясь в героическое сражение тихо-тихо, на цыпочках побежал к двери и скрылся за ней с такой скоростью, что наверное мог бы выиграть Олимпийские игры. Я рванул по коридору за ним, но где там! Капитан бежал от смерти, а я слегка приустал убивая бандитов и разрывая наручники. А может и не сильно старался догонять – куда он денется с подводной лодки? Это тебе не Россия двухтысячных, когда можно свалить в любую сопредельную, и очень недружественную нам страну. А потом заявить, что являешься узником совести, жертвой кровавого Тирана и вообще – очень любишь европейские ценности и гомосятинку. Тогда тебя точно примут с распростертыми объятиями и сразу же дадут вид на жительство. Ну и денег – само собой. В СССР убежать практически невозможно, особенно если ты отягощен животом, семьей, и привык жить на людях, а не прятаться по сибирским избушкам. Вот если бы в избушке – тогда есть шанс не попасться, а когда ты в розыске…в общем – беги, заяц, далеко не убежишь!

Я добежал до дежурки чтобы увидеть, как захлопывается дверь. Выбегать наружу не стал – сейчас начнут палить, и где гарантия, что не попадут в голову. Да и не в голову – тратить ресурсы организма на лечение мне совершенно не хотелось. И больно, между прочим! Нет уж, мы поступим умнее.

Зашел в дежурку, закрыв за собой дверь, сел на место дежурного, спихнув с него обалдевшего до онемения старшего сержанта, замещавшего капитана и не успевшего свалить за ним следом. Бесцеремонно вынул у него из кобуры пистолет, а потом тихонько, аккуратно двинул парню в солнечное сплетение. Он тут же обмяк и затих на полу у стола. Выволок его из дежурки.

Нашел справочник с телефонами организаций, набрал нужный номер – местный, городской. Звонить в Москву – надо заранее заказывать, ждать, а ждать мне было некогда. Тем более на такой случай есть наилучший выход.

– Дежурный областного управления Федорчук слушает! – откликнулся сочный баритон.

– КГБ? – уточнил я, и получил немедленный ответ:

– Управление КГБ. Какой у вас вопрос, товарищ?

– Моя фамилия…Мишутин! – я чуть не назвался настоящей фамилией, но тут же опомнился – Мне нужна помощь. Я нахожусь в Малиновском райотделе милиции. Код – «Несет меня река»

– Что?! – голос в трубке изменился, сделался строгим и холодным – Какая еще река? Вы что, пьяны? Положите трубку и больше не хулиганьте! Иначе привлечем вас к ответственности! Река его несет! Совсем алкаши обнаглели!

И положил трубку. Короткие гудки, и я сижу такой слегка обалдевший и раздосадованный. Вот тебе и КГБ. Вот тебе и четкая работа. И что теперь? Устроить перестрелку и отходить с боем? Надо в Москву тогда звонить…а сейчас это проблема. Надо заказывать разговор и все такое прочее. Вот для чего мне и был передан пароль, код «несет меня река». По нему меня должны были тут же выехать спасать с помощью кавалерии, танков и бригады подводных лодок. В общем – всеми наличными средствами. А теперь все осложнилось. Сильно осложнилось!

***

Майор опустил трубку на пульт, выругался себе под нос. Сзади послышались шаги, и начальственный голос спросил:

– Федорчук, чего материшься? Что у нас по городу? Происшествия есть?

– Да задолбали алкаши, товарищ полковник! Сейчас звонит придурок, и сообщает, что он сидит в Малиновском РОВД и пусть несет его река! Охренели совсем!

– Что?! – голос полковника сорвался, перешел на хрип – Майор, тебе погоны жмут?! Ты что, совсем нюх потерял?! А кому вон там лежит циркуляр?! Кому я писал?!

– Да я не успел прочитать, товарищ полковник! С утра запарка была, и…

– Звонить! Быстро! В Малиновский! Группу – на выезд! Полное вооружение! В ружье! Если с агентом что-то случится – готовься работать в народном хозяйстве. Там нужны идиоты, которые не могут вовремя прочитать распоряжение начальника! Которое лежит, между прочим, уже больше недели! Идиоты, настоящие идиоты!

***

Звонок прозвенел только лишь я положил трубку обратно на пульт. Вернее даже не звонок, а длинный, противный сигнал-гудок с миганием светом и дребезжанием. Я тупо смотрел на трубку – снимать, не снимать…потом все-таки решил снять – сам не знаю, почему. Сейчас мне было точно не до входящих звонков от страждущих приложиться к закону и порядку граждан.

Медленно снял трубу, приложил к уху:

– Слушаю.

– Товарищ Мишутин? – прозвучал в трубке знакомый баритон, но только такой…нежный, будто чего-то просил.

– Мишутин – подтвердил я, чувствуя, как поднимается настроение. Все-таки сработало!

– К вам выезжает оперативная группа. Пожалуйста, опишите ситуацию. Я включаю запись.

Я обрисовал ситуацию так, как ее вижу. Это заняло минут пять, не больше. Постарался говорить как можно лаконичнее и быстрее. За окном я уже видел надвигающуюся грозу в лице толпы ментов, набежавших непонятно откуда, да и на лестнице, ведущей на второй этаж видел головы, выглядывающие из-за угла. В других кабинетах тоже были милиционеры, и у них вполне могло быть с собой оружие. Так что меня сейчас могут взять в перекрестный прицел и нормально таки порешить. Потому я укрылся за пультом, держа в руке трофейный пистолет, который успел прихватить с собой, и ждал, когда эта вся шатия попробует взять меня штурмом.

Да, это не в двадцать первом веке. Там – дежурка закрыта бронированным стеклом, а при возникновении опасности одним лишь нажатием кнопки опускается решетка, в РОВД не войти, и из него не выйти. А тут…тут ничего такого. Одно радует – из оружия у всех только пистолеты, никаких тебе калашей. Иначе бы точно изрешетили.

Впрочем – сейчас они скорее всего звонят в УВД и требуют подмоги – мол, сумасшедший убийца напал на РОВД и забаррикадировался внутри. Вызовут ментовской спецназ – ОМОНа еще нет, но есть милицейский полк особого назначения, его предтеча – вот там и автоматы, и пулеметы. Все, чтобы эффективнее порешить несчастного фантаста, как всегда вляпавшегося в самую что ни на есть горячую кучку дерьма. И живым меня брать не будут – ибо я убийца, который уже уничтожил одного опера, убил честного гражданина (пусть и ранее судимого – но он искупил!), и напавшего на других милиционеров. Остается только ждать эту самую опергруппу, и молиться, чтобы она быстрее приехала.

Я сообщил свои соображения неизвестному мне дежурному КГБ, тот задал пару вопросов, и отключился, пообещав в скором времени разобраться с этой проблемой. Надеюсь, что разберется…очень уж не хочется убивать и быть убитым.

Штурм начали не дожидаясь спецназа. Впрочем, штурмом это назвать трудно. С лестницы по мне начали палить в два ствола, и так активно, что пришлось укрыться за пультом уйти под него практически с головой. Мельком я заметил, что одним из паливших был вырубленный мной старший опер. Видимо быстренько оклемался и сумел организовать нападение.

Я на всякий случай пальнул для отстрастки в сторону лестницы – даже не поднимая голову на пультом (может они того и ждут!), и как ни странно – услышал чей-то вскрик и мат. Неужели попал? Ну что же…пуля-дура. Пусть не высовываются.

Потом из приоткрывшейся двери высунулась чья-то голова, и снова спряталась назад. Затем вместо головы появился «макаров» и тоже открыл бешеную стрельбу в моем направлении. Этого я уже не перенес и тут же наказал владельца руки, выстрелом перебив ему кисть и заставив выпустить пистолет. «Макаров» глухо ударился об пол и откатился к стене, оставшись затвором на задержке. Я успел в последний момент – этот типус выпустил восемь пуль со скоростью пулемета. Кстати – стрелял довольно-таки точно в направлении пульта дежурного, и если бы я стоял как идиот и ждал, когда в меня всадят пулю – эта стрельба могла бы дать приличный результат. Но не дала.

Пока что все затихло, видать мои недруги решали, что делать дальше и кто пойдет выковыривать из раковины злобного кусачего краба, каким является мерзкий москвич, никак не желающий помирать.

Ожидание тянулось долго, и только через сорок минут я услышал за окном крики и рев моторов. Осторожно, стараясь не подставить башку выглянул во двор, и увидел четыре грузовика «Урал», из которых сыпались на мостовую бойцы, одетые в милицейскую форму, но в касках и с автоматами. Черт подери, где же эта группа из КГБ?! Сейчас мне кисло придется…

Бойцы оцепили РОВД, но больше никакого движения в мой адрес не последовало. Скорее всего сейчас появится переговорщик – они ведь думают, что я держу заложников. Это если будут все делать по-уму, как положено. А может сейчас выдвинут щиты и пойдут на меня войной, как римский легион. Ну тогда только прорываться с боем.

Будто отвечая на мои мысли, входная дверь РОВД приоткрылась и оттуда показалась рука, держащая белый платок. За ней следом медленно и осторожно выдвинулся мужчина лет сорока, или чуть меньше, одетый в серый костюм нараспашку (это в жару-то!), кремовую рубашку, но без галстука. Войдя, он опустил руку с платком и почти весело сообщил:

– Товарищ Мишутин, не беспокойтесь! Я капитан Савостин, управление Комитета Государственной безопасности по Одесской области! Все в порядке, указанные вами в сообщении преступники задержаны, вы можете выходить!

– Удостоверение покажите! – потребовал я, не отпуская рукояти пистолета из вспотевшей ладони.

Он приблизился, достал из нагрудного кармана красную книжечку с гербом и заветными буквами: «КГБ СССР» и подал ее мне. Я взял левой рукой, раскрыл, прочитал. Облегченно вздохнул, подал хозяину.

– Там наверху еще двое, они меня обстреляли. И вообще…тут надо все чистить. Воняет!

– Вычистим, товарищ Мишутин, вычистим! – весело сообщил капитан Савостин – здание окружено, никто не уйдет!

***

– Завтра твоя тезка приедет! – сообщила Зинаиде улыбающаяся, как на концерте Райкина медсестра – Вот будет хохма! Ей будет интересно посмотреть на тебя!

– А зачем она приедет? – бесстрастно спросила Зина, чувствуя, как затрепыхалось сердце. Не каждый день встречаешься со своим двойником! И кстати – не случится ли катастрофа? Ну как в фантастическом романе – соприкоснулись, и…бах! Весь мир в труху!

– Завтра юбилей – в этот день она стала главврачом больницы. Ее чествовать будут, подарки вручат. Она очень много сделала для больницы.

– И что, в сто лет она еще что-то соображает? Небось, овощ овощем! Еле ползает!

– Ползает она еще хоть куда…а вот насчет овоща – медсестра помрачнела – Ты больше овощ, чем она! И вообще заткни свой грязный язык в задницу, а то поимеешь проблемы! Ее здесь все любят! Она людям столько добра сделала – ее давно пора в святые записывать! Не придурка Николашку, глупого царя, а ее, Зинаиду Михайловну! И вообще – чего ты тут встала – давай в палату! Шагай, шагай! Ишь, бродят, как у себя дома…распустились совсем!

Зинаида шла по коридору улыбаясь, у нее на душе почему-то стало очень тепло. Будто говорили хорошие слова не про двойника, прожившего долгую и хорошую жизнь, а про нее, Зинаиду номер один! Хмм…или номер два? Кто из них первый номер, кто оригинал? Наверное, все-таки обе. Мир-то создан единовременно, если верить теории Большого Взрыва. Или по мановению руки Бога – если верить библейским притчам. В любом случае – выяснить что было раньше – курица или яйцо совершенно не представляется возможным.