Текст книги "Блуждающие тени"

Мы рассмеялись и откинулись на спинки стульев.

– Ну так что они там тебе втирали? – все-таки не выдержала девушка. – Что нового?

– Прежнее задание отменяется, ждем новых указаний, а пока наслаждаемся жизнью и делаем что хотим!

– Ух ты! Слушай, а пошли куда-нибудь искупаемся? На пляж, например?

– А купальник-то есть?

– Да черт с ним, с купальником, пошли на нудистский – уверена, тут есть такой. Надо на городском пляже поспрашивать. Поваляемся, позагораем – я уже много-много лет не была на реке, только в самом детстве, когда мать была еще нормальной, мы ходили на речку, и, пока она там с подругами перемывала кости мужикам, я плескалась в воде у берега… так давно это было… Ну что, пойдем?

– Да пойдем, почему нет. Правда, я никогда не бывал на нудистских пляжах, как-то стремно… Впрочем, у меня тоже не осталось стыда, пошли! Где наша не пропадала!

Мы взялись за руки и, смеясь, сбежали по ступенькам длинной лестницы…

Поиск пляжа занял около часа, но в конце концов мы оказались на песке возле воды, где и наслаждались ярким, горячим солнцем.

Местные маститые нудисты с завистью поглядывали на нашу пару – женщины на меня, а мужчины на фигуристую Зарю. Нам было наплевать на них, только немного раздражали извращенцы, скачущие по кустам, выглядывающие из-за бугорков и дергающиеся в судорожных движениях.

– Вот уроды! – возмутился я, проводя пальцем по гладкой, упругой груди девушки, отчего сосок съежился и отвердел. – Может, пойти поотрывать им их грязные отростки? Достали! И заметь, они даже не на тебя глядя это делают, а на меня! Такое впечатление, что это они меня пользуют, скоты этакие!

Заря захихикала и изогнулась как кошка, с наслаждением впитывая лучи солнца.

– Оставь их – несчастные люди. Лучше пошли искупаемся, я уже перегрелась, как блин на сковороде! Все-таки под лампами солярия совсем не то, а вот солнце – другое дело!

И мы с разгону, разбрасывая брызги, влетели в прохладную воду, разгоняя стаи мальков и ползающих по дну раков.

Весь день мы тупо валялись, болтая ни о чем, время от времени пили теплую, как моча, газированную воду, ругая ее производителей, разок сходили в кусты погуще, где насладились друг другом под бешеный ажиотаж местных мастурбаторов, потом опять купались, загорали, снова купались…

К вечеру летнее солнце ослабло, народ потянулся с пляжа, и мы в толпе уходящих поджаренных граждан бездумно пошлепали в город.

– А правда хорошо день прошел? – прижавшись ко мне и заглядывая в глаза, спросила Заря. – Я никогда так хорошо не проводила время! Спасибо тебе за подарок.

– Да у нас еще будет много счастливых дней, подобных этому, уверен! – жизнерадостно сказал я и подумал: «Кто знает, кто знает… что ждет впереди?»

Девушка, вероятно, подумала о том же и погрустнела, потом встряхнулась:

– Будем принимать все таким, какое оно есть. Ничего другого не остается, что теперь поделать. Ну что, в номер пойдем?

– Пойдем. Надо помыться, привести себя в порядок. А еще есть хочется – в ресторан надо сходить.

– А может, так и пойдем, а? Ой нет! У меня волосы как пакля торчат, да и от тебя тиной пахнет. Пошли мыться. Хорошо еще, одежду купили, а то как бомжи бродили.

Мы хорошенько вымылись – очень здорово, когда есть кто-то, кто потрет тебе спину, думал я при этом.

Оделись – по дороге в гостиницу купили еще барахла, вечернего, для ресторана, – и отправились ужинать. В этот раз решили обойтись без экзотики, сойдет и обычный «элитный» ресторан. Ну что сказать – пафосно, дорого и глупо. Возмутил кусок мяса – с ладонь размером – за две с половиной тысячи рублей. Так-то по фигу, но у меня сложилось впечатление, что ресторанный бизнес сродни по доходности торговле оружием и наркотиками – сколько стоит этот кусочек мяса на рынке? То-то же…

Мы слегка выпили – сухого вина, шампанского, и, когда возвращались в номер, в голове у меня чуть шумело, а весь мир казался добрым и щедрым. Со мной под руку шла красивая девушка на каблуках-шпильках высотой семь сантиметров, в коротком элегантном платье, я здоров, сыт – что еще надо от жизни?

Эйфорическое состояние бесследно исчезло, когда, открыв дверь, я увидел сидящего за столом куратора.

Он молча смотрел на нас, с кислым выражением лица (вообще, оно всегда у него было кислое и как будто немного обиженное, я его так и звал в своих мыслях – Кисляк). Мы вошли, настороженно поглядывая на него, куратор хмыкнул и сказал:

– Развлекаетесь? Хорошо смотритесь. В принципе вы удовлетворительно справились с заданием, почистили город – слегка. А мажоров-то зачем валили? Впрочем, понимаю. А вот водителя зря оставили в живых, это ошибка. Но мы ее исправили.

Я выругался про себя. Убили мужика ни за что ни про что! Вот твари! А куратор продолжил:

– Не должно быть никакой жалости, сантиментов – только выполнение задания и связанная с этим безопасность. Водитель мог вспомнить об инциденте на дороге, кому-нибудь сболтнуть, пошли бы разговоры, а это верный путь к провалу. Учтите на будущее. Итак, о новом задании. Колдун, иди сюда, присаживайся.

Я подошел к креслу, сел рядом с куратором, и тот протянул мне пачку документов. Я взял ее, случайно коснувшись его руки, положил к себе на колени и замер, не в силах перевести дыхание, – я был потрясен настолько, что просто не мог говорить.

Куратор ничего не заметил, и только Заря, глядя на мои вытаращенные глаза и побелевшее лицо, поняла, что случилось что-то неладное, вопросительно приподняла бровь, но я будто ненароком качнул головой – нет, потом!

– Итак, Колдун, твое нынешнее задание – найти место, где пребывают подобные тебе, узнать об этом как можно больше, по возможности войти в доверие к этим людям и передать информацию нам. Вам сделаны новые паспорта, теперь вы муж и жена Макеевы, Сергей и Елена, имена менять представилось нецелесообразным. Здесь же водительские удостоверения, страховки, ИНН и все прочее, что имеет обычный среднестатистический гражданин. Здесь же документы на автомобиль, пластиковые карты, на каждой из которых по миллиону рублей, кодом является ваш месяц и день рождения. Оружие, спутниковый телефон, сотовые телефоны с зарядным устройством – все лежит в машине, припаркованной в охраняемом дворе гостиницы. Еще – удостоверения милиции и ФСБ, на всякий случай. Но не козыряйте ими без нужды.

Выехать на задание надлежит в течение двух дней, не позже. Я понимаю, что вам немного надо отдохнуть и привыкнуть к своему положению, но не мешкайте – задание должно быть выполнено максимально быстро. Здесь, – он указал на лежащий на столике неприметный ноутбук, – вся информация, которая вам может понадобиться, выход в Сеть из любой точки Земли, там же навигатор с закачанными и настроенными картами. Память этого ноута – двадцать терабайт. Он автономен, может заряжаться и от солнца – вот солнечная батарея в крышке. Сломать его очень трудно – кевларовый корпус, непроницаемый, может даже в воде бултыхаться, ничего с аппаратом не сделается, цените вещь, это только для вас. Ну вроде бы все – отдыхайте, ждем результата. И не забывайте, что вы на контроле – мы всегда сумеем пресечь вашу попытку освободиться от нашего влияния.

Куратор, не попрощавшись, вышел из номера.

Заря с тревогой посмотрела на меня и опять вопросительно приподняла бровь: что случилось? Я помотал головой из стороны в сторону и показал на спину. Она понимающе кивнула и пожала плечами: расскажешь потом… Я жестом показал – напишу на бумаге.

Мы разделись и легли спать.

После того что я увидел, заниматься сексом мне было совершенно невозможно, видимо, Заря это поняла и не приставала, она лишь обняла меня, закинула на меня ногу и руку и уснула, как будто кто-то выключил ее дистанционным устройством.

Я же не мог заснуть, меня душили слезы и горечь. Когда я коснулся руки куратора, меня пробило как током, и я увидел…

Картинка первая.

– Куда подевался этот чертов колдун? Кто санкционировал его арест? Вы, майор? Что за самодеятельность?

– Нет, товарищ генерал! Это полковник милицейский, похоже, решил наехать на него и срубить денег, а когда тот отказался, закрыл его в СИЗО. Принять меры по освобождению?

Недолгое молчание.

– Нет. Пусть посидит. Будет податливее и скорее пойдет на контакт. Заодно понаблюдаем за ним в естественных условиях. Внедрите в его камеру агентов.

– Уже сделано. Доклады идут регулярно. Ситуация полностью под контролем. К нему не допускаем никого – даже родственников, под любым предлогом. Пусть поварится в собственном соку.

– Хорошо. По результатам доложите.

Картинка вторая.

– Майор! Я сорву с вас погоны! Вы положите удостоверение на стол! Вы болван! Вы тупоголовый солдафон с кашей вместо мозгов! Как вы это допустили?! Как вы могли упустить ее?!

Голос куратора, оправдывающегося:

– Извините, кто же знал, что у нее слабое сердце? Стояла-стояла, а когда в очередной раз выкинули передачу, что она принесла сыну, упала, и все. Ну кто мог подумать, что она умрет?

– Идиот! Чем теперь на него воздействовать? Как его заставить работать на нас с полной эффективностью? Это был мощный рычаг, а теперь что? Да вы должны были пылинки с нее сдувать! Идиоты! Ох, идиоты… с кем я работаю?! Эти чистки убрали из наших рядов настоящих профессионалов, остальные дилетанты вроде вас. Это кошмар, а не работники! Гнать вас всех надо! И что собираетесь теперь делать?

– Колдун пока в СИЗО, будем ждать развития событий. Насколько я знаю, он умудрился кинуть проклятие на полковника, и тот теперь умирает от рака. Подождем еще немного и, если полковник не вызовет Колдуна, будем действовать сами. Что касается рычага воздействия – мы подобрали актрису, похожую на его мать, загримировали, она будет произносить текст, компьютерщики озвучат, имитировав голос его матери. Ему будет запрещено с ней общаться вживую, так что через экран он вряд ли заметит подмену. И остаются еще родственники – тетка, троюродные братья. Тоже рычаг. Ну и мы вживим ему контрольное устройство с элементами подрыва – так что никуда не денется. Заверяю вас, товарищ генерал, ситуация под контролем, все будет развиваться нормально.

– Ладно, – голос начальника явно потеплел, – вижу, вы постарались исправить ошибку. Докладывайте мне о всех его действиях. Этот человек уникален. Мы еще не встречали таких уникумов, не использовать его в нашем деле будет большой ошибкой. Свободны, майор!

Лежа в постели и слушая тихое дыхание девушки, я смотрел в потолок и думал: вот я и остался один. Отец, мать – ну почему они так рано покинули меня? Почему так несправедлива жизнь?

Вспомнилось детство, руки матери, пахнущие яблоками, сильные руки отца, подбрасывающие меня к потолку… Непроизвольно у меня капнула слеза и упала на голое плечо девушки.

Она вздрогнула, открыла глаза и спросонок хриплым голосом сказала:

– Ты чего все не спишь? Что с тобой, чего ты распереживался? Все сделаем, скатаемся к твоим колдунам, все будет нормуль! Иди сюда, ко мне! – Чуткой женской душой Заря почувствовала, что мне очень плохо, и решительно ринулась в бой против моей депрессии самым доступным для женщины способом – она целовала мои мокрые глаза, губы, ласкала мое тело, и в конце концов свершилось то, что и должно было свершиться…

Как ни странно, после секса мне и правда стало легче, и я заснул, поглаживая гладкое бедро разметавшейся во сне девушки.

«Утро вечера мудренее, – было последней моей мыслью. – Теперь у меня развязаны руки! Посмотрим, уроды, кто умнее!»

Глава 6

Утром я долго не хотел вставать и только слушал, как шлепают босые ноги Зари, шумит вода в душе, потом она, не одеваясь, прошла из душа в комнату, отодвинула тяжелую портьерную ткань с окна и негромко сказала:

– Хватит валяться! Время уже десять часов, так и весь ум проспишь!

– Не просплю, – ворчливо ответил я, – нету у меня его, ума-то! Если бы был, совсем все по-другому было бы…

– Все мы так говорим, когда поезд уже ушел, – грустно улыбнулась Лена и села в кресло, закинув одну ногу на подлокотник. – Давай собираться, посмотрим, что нам приготовили наши добрые и щедрые кураторы, да не пронесет их черный понос! Шутка, слухачи хреновы!

Мы рассмеялись, и я, вскочив с кровати, направился в душ.

Стоя под струей горячей воды, я думал о произошедшем и все больше утверждался в мысли, что ситуацию надо переламывать, – хватит уже быть рабом этих подонков, пора брать свою жизнь назад. Только как это сделать? С бомбой в спине… ну будем рассуждать, сказал себе я. Мне заявлено, что бомба неизвлекаемая. Допустим. Почему неизвлекаемая? Потому что, уверен, они услышат, как ее будут извлекать, и тут же могут подорвать. Значит, я должен оказаться в таком месте, где они меня услышать не смогут. Где такое место? Пока не знаю. Суть еще в чем – при этом они должны быть уверены, что я оказался в недоступном для них месте по случайному стечению обстоятельств, а то ведь и рвануть могут или прислать наших «товарищей». То есть – только я нырну в какой-нибудь бункер, где врач мне начнет вытаскивать эту штуку, как они туда Теней зашлют, и нам всем мало не покажется…

Против двух-трех я со своими колдовскими способностями еще устою, а вот если пятеро-шестеро Теней – это труба, порвут как грелку. Потеряют, конечно, штуки три своих, но порвут. Ну так что делать-то? А ничего! Плыть по течению и ждать, когда на горизонте появится бревно, за которое можно уцепиться и выплыть… пока что несет меня, кружит, как щепку в мутном потоке. Барахтаюсь, пытаюсь выбраться, но все никак… Ладно, подумаем позже.

Выйдя из душа, растерся большим махровым полотенцем, оделся и уже чистый, освеженный подумал: «Все-таки не так все плохо? Сейчас они могут меня сдерживать только бомбой, а если ее не будет? А если ее не будет – им каюк!» Я с наслаждением представил, как сворачиваю башку этому профессору, убиваю куратора, и мне просто захорошело… Как я их ненавидел! Почему? А кто будет любить рабовладельцев? Кто будет любить палача и экзекутора?

– Готов?

Заря уже была одета, элегантна, пахла шампунем и свежестью – кто бы мог узнать в этой элегантной, уверенной девушке замарашку из заводского района, с расчесами от комаров и чесоточных клещей? Но я видел в картинках, кем она была пятнадцать лет назад, и не переставал удивляться, что может сделать с человеком жизнь – кого-то она вытаскивает из грязи, а кого-то втаптывает в нее, как выброшенный окурок.

– Хороша! Как ты хорошая, женушка моя! – усмехнулся я. – Я тебя прямо-таки ревную! Смотри, не заглядывайся на мужиков, а то придется тебя побить по русскому обычаю!

– Тьфу на тебя и на такие русские обычаи! – хихикнула Заря. – Натягивай трусы, штаны, и пошли смотреть, какую там колымагу нам подсунули наши добрые хозяева. Я прочитала в документах, что это «мерседес» какого-то там заполошного, мохнатого года – с помойки его, что ли, подобрали. Не могли уж новый дать, крохоборы.

– Новый привлекает внимание, нам ни к чему лишнее внимание, может, поэтому? Посмотрим…

– А чего там смотреть? – сердилась Заря. – Глянь – G500 1995 года выпуска! Крохоборы, мать йиху в гроб ети, как говорил мой сосед дядя Вася!

– Да черт с ним, лишь бы ехал, – отмахнулся я, – все не пешком. Все, я готов! Ключи взяла?

– Взяла. Пошли.

Мы спустились по лестнице и спросили у администратора, где тут стоянка гостиницы. Через боковую дверь мы вышли в темный обшарпанный дворик, заставленный мусорными баками и немногочисленными автомобилями гостей и персонала.

Мы осмотрели стоянку и слегка опешили, а я ехидно подколол Зарю:

– Ну что, как тебе наши крохоборы? Я такой зверюги еще ни разу не видал!

– Ладно, – хмыкнула девушка, – реабилитирую их на время. Посмотрим еще, как ехать будет эта телега. Это ты там говорил, что они не хотят привлекать к нам внимания?

«Телега» выглядела монументально, даже как-то угрожающе: из обычного четырехдверного «Гелендвагена» 1995 года сделали потрясающего офроудного зверя: громадные, широченные офроудные шины со зверским рисунком обували его колеса, впереди и сзади торчало по мощной лебедке с намотанным на них тросом, цвет машины был каким-то неопределенным – то ли серо-голубым, то ли присутствовал какой-то фиолетовый оттенок, но с первого взгляда нельзя было сказать, какого цвета машина. В паспорте – темно-серый.

Заря щелкнула дистанционным управлением противоугонки, и вот мы уже сидим в кожаных креслах.

Как всегда в дорогих машинах, тут пахло кожей и чем-то неуловимым. Подумалось – вот он какой, запах денег! Это тебе не в маршрутке, где воняло только грязными носками, мазутом и «выхлопом» пассажиров.

На панели перед пассажиром стоял специальный подиум-крепление – видимо, для ноутбука, а на заднем сиденье, благо стекла были наглухо тонированными, лежал здоровенный пакет – полагаю, обещанные оружие, снаряжение и все, что нам может понадобиться на задании.

Разобрав пакет, мы распределили все по своим местам, раскидав мелочи по многочисленным хранилищам в машине.

Из оружия нам выдали бесшумные пистолеты ПСС и обычные «макаровы», старое доброе ментовское оружие. В специальном наборе имелись духовые трубочки для стрельбы отравленными стрелами, капсулы с нервно-паралитическим газом, упакованные в стальные оболочки, метательные ножи на специальной перевязи скрытого ношения, острейшие ножи для диверсанта, желающего колбаску порезать и часового снять, и прочая, прочая, прочая, предназначенное для быстрого и эффективного убийства живых существ. Только автоматов не было – впрочем, это меня не особо расстроило, я и воевать-то не собирался… по крайней мере, пока.

– Ну вот, а ты переживала, что снаряжение пожалели! Даже с запасом выдали.

– Да, с запасом… – протянула Заря, разглядывая всю эту кучу убийственного инструмента. – Такое впечатление, что нас отправляют на небольшую войну, а не посмотреть, кто это сидит где-то там в деревне. Или в городе.

– Кстати, об этом – пойдем-ка посмотрим по картам и определимся, куда вообще-то поедем, – предложил я. – Хотя бы приблизительное направление, а там видно будет.

– А барахло тут бросим? Не попрут?

– Да кому нужно влезать в такую зверюгу, да на глазах у дежурного – видишь, вон, в будочке сидит? Он уже все глаза сломал, пытаясь заглянуть тебе за вырез, когда ты шла к машине. Вряд ли мимо него кто-то пройдет и будет вламываться в наш лаптежник.

– Пошли. Банковские карты нашел?

– Ага – вот твоя, вот моя… или наоборот? Хрен с ними, разберемся потом. Телефоны бери и зарядные, что еще взять? Нет, ничего. Остальное пусть тут болтается. Айда в номер.

Около часа мы сидели перед ноутбуком и решали, что нам делать и куда ехать. Я внимательно отслеживал направления нитей и размышлял, каким из них воспользоваться, в конце концов придя к одному интересному умозаключению:

– Смотри, большинство нитей идут в северо-восточном направлении. То есть, проанализировав информацию, я сделал вывод – где-то там находится интересующий нас объект, объект, который должен выпадать из общей картины мира. Давай рассудим – что это может быть?

– Деревня какая-то, известная своими колдунами, нет?

– Как вариант. Еще что-то? Пирамиды какие-то? Святилища? Это должно быть что-то очень, очень древнее… стоп! Знаю! Челябинская область! Ни о чем не говорит?

– Челябинская… Челябинская… оп-па! Ты уверен? Слишком уж фантастично!

– А что такого? Бронзовый век, что там было в бронзовом веке – кто знает? Какими знаниями обладали люди? Что знали, что умели? Остались от них только города, брошенные и сожженные ими самими, – раскопки делали, так оказалось, что находок почти нет, они все забрали с собой! Я еще до того, как стал Колдуном, интересовался этой штукой, читал взахлеб о находке, об исследованиях, о том, как хотели затопить, да отказались. Кстати, гляди… – Я нашел в Сети фигурку человека, сложившего руки на коленях и с тоской смотрящего в небо. – Похож на нас? Мы бы тоже улетели в небо… но, как и он, не можем. Там еще ходят странные рассказы, что под горой находится объект типа космического корабля пришельцев. Хрень, конечно… впрочем – а почему и нет? Куда делись все люди из этих городов? А их там несколько десятков! В общем, наш путь лежит туда.

– Значит, в Аркаим?

– В Аркаим. А на месте определимся уже, как и что.

Мощный движок джипа с сопением всасывал воздух и бензин, взревывая, когда я прижимал педаль, и бросался вперед, как хищный атакующий динозавр.

Преимущества движения на таком звере были в том, что автомобили в городском потоке уступали нам дорогу, стоило только нависнуть над их кормой здоровенной катухой лебедки. Конечно, эти лебедки вряд ли нам понадобятся в уральских степях, но приятно было осознавать, что остановить нас какому-то там бездорожью будет очень, очень трудно.

– Хорошо хоть кондиционер не сняли, когда оборудовали этого монстра, – с удовольствием вытягивая красивые ноги, сказала Заря и потянулась. – Жара за окном дурная, изжарились бы в этом монстре.

– А что ты хотела – лето! Но ночью уже холодно, так что теплая одежда тоже пригодится.

– Сколько займет дорога, как думаешь? – Заря с интересом смотрела на пролетающие за окном машины дома, людей, спешащих по своим делам, вывески магазинов и кафешек, массово натыканных на выезде из города.

– Если в день делать тысячу километров… то дня два. Но чего нам спешить? Ночевать будем в кемпингах – хочу спать по-человечески, а не на сиденьях. Помыться как следует…

– Согласна. Знаешь, я ведь за всю свою жизнь никуда не выезжала из города – ни в гости к родственникам или знакомым, ни в туристические поездки, только в пригород, на речку, и все. Хорошо бы вот так катить и катить куда-нибудь. Не думая о проблемах, о чем-то плохом…

– Эт точно, – угрюмо кивнул я и посмотрел на Зарю.

Она кивнула мне и грустно улыбнулась.

Я не рассказывал ей о том, что узнал про мать, не мог рисковать, выдать свои скрытые от всех способности, но кроме того – как я ей расскажу? Написать на бумажке? А если за нами наблюдают камеры? В номере, в машине, могли стоять скрытые камеры. На природе? Ну да, можно и на природе… но что изменится, расскажи я ей сейчас про это дело? Зачем рисковать и подставлять и ее? Всему свое время. Видимо, девушка все понимала, догадывалась, что я не могу откровенничать, а потому не лезла ко мне с вопросами.

Мы много разговаривали – больше о том, что видим вокруг, стараясь не касаться нюансов нашей работы.

Можно ли назвать это работой? Убийство людей – работа или нет? Как сказал один персонаж: «Есть такая профессия – Родину защищать!» Да, все время, что мы находились на Базе, нас не только запугивали, не только накачивали стимуляторами, ускоряющими восстановление организма после огромных нагрузок, физических и моральных, но еще и усиленно промывали нам мозги.

Каждому курсанту, индивидуально и в общем классе, рассказывали, что он боец невидимого фронта, что от него зависит, будет ли стоять страна, что он обязан подчиняться своим командирам, так как они лучше знают, что делать и как спасти страну. Возможно, кто-то в это и верил – только не я. И скорее всего, не верила Заря. Я не верил по одной простой причине – слишком скептичный ум, слишком уж критически я относился ко всему, что мне говорили. А Заря… ну тут понятно – после той жизненной школы, что она прошла, любые институты власти, в каком бы виде они ни существовали, вызывали у нее отвращение, которое она выказывала не раз и не два.

И еще – в моем разуме – а я был воспитан на книгах о подвигах разведчиков и всяких там героев, борющихся за благосостояние страны, – никак не укладывалась схема, когда нужно убить того, кого тебе укажут, и еще всех, кто это увидит, всех случайных свидетелей. Ну пусть сто раз мне скажут, что это правильно, логично, но я никогда не поверю, что счастья для народа можно добиться, убивая невинных. Ну да, возразит мне оппонент, благо всего народа превыше блага одного человека! Может, надо ради блага всех убить десяток, сотню, тысячу, и все заживут славно и весело! «Мы с песней по жизни шагаем!» – ага, знаем, читали. Одна часть страны сидит в лагерях, другая носит им передачи, третья ловит тех, кто носит передачи, а четвертая ловит тех, кто ловит тех, кто носит передачи. Охренеть от такого блага для народа. И еще – а кто сказал, что структура вообще государственная? И кто сказал, что она блюдет интересы государства, а не отдельных его лиц? Ну да, куратор сказал и его помощники, слышали. Но не поверили…

Только верим мы или нет, делать остается одно – работать на них. Или умереть.

Что, у меня не хватает духу умереть и оставить жить множество людей, которых я убью в будущем? Да, не хватает. Я слаб, я просто человек… и мне хочется немного пожить. И отомстить. За мать, за себя… Кому отомстить? Аморфной массе под названием База? Ну почему – есть определенные лица, профессор, например, ставящий опыты на людях и убивающий их страшными инъекциями, куратор, приказывающий убивать.

Разве они лично виновны в смерти моей матери? А кто еще? Это они, зная, что полковник по навету и сфабрикованному обвинению держит меня в тюрьме, оставили меня сидеть там, наблюдая, как я буду выкручиваться, это они лишили меня всех передач и заставили мать волноваться и расстраиваться так, что она умерла от горя, это они устроили фарс с актрисой, которая два года изображала мою мать, – вот небось смеялись над этим болваном Колдуном! Как выражается контингент СИЗО: «Я должен спросить с них, как с сук!»

Как хорошо все начиналось – я лечил людей, вереницей идущих ко мне в дом, думал, что так будет до конца жизни… мнил себя этаким великим лекарем… и чем это закончилось?

Нет, за эти два года, что провел на Базе, я тоже лечил людей. Ко мне приводили каких-то личностей в масках, я снимал с них порчу или говорил, что порчи на них нет, и эти субъекты исчезали из моей жизни как тени – я не знал и никогда не узнаю, кто это был. Их были десятки, а может, и сотни – подозреваю, что на этих сеансах побывало все руководство страны, все олигархи, их жены, дети, родственники, друзья… возможно, и не безвозмездно. Но это было самым легким из моих занятий на Базе, в часы, когда профессор и куратор исследовали мой талант экстрасенса. Остальное было просто отвратительно. Впрочем, все ли?

Я посмотрел направо, Заря лежала полузакрыв глаза и тоже о чем-то думала, и думы эти, похоже, были невеселыми.

Протянул руку и погладил ее по гладкой смуглой коленке, девушка повернула ко мне голову и вопросительно приподняла брови, а я подмигнул ей:

– Ничего, прорвемся! Ты в бубен наш магический поглядела? Как маршрут наш проляжет?

– На Уфу, Магнитогорск, там уже на местности определимся. Объект находится в двух километрах на юго-восток от некоего поселка Александровский. Надо будет договориться с кем-то из местных оставить машину у них во дворе и пройти пешком эти два километра.

– Э-э-э… Лен, ты отстала от жизни, там туристический комплекс какой-то, я читал – можно вагончик снять, а значит, поставить машину. Не надо нам никаких частников. Поедем на турбазу «Аркаимские просторы». От Магнитогорска сто пятьдесят километров, а там на турбазу, и на месте уже определимся, что и как.

– Ну вот, а чего тогда спрашивал, если и сам знаешь? – фыркнула девушка.

– Чтобы ты отвлеклась от мыслей всяких невеселых, а то что-то ты совсем загрустила.

– Загрустила? Наверное… так, вспомнилось кое-что… – На лицо моей напарницы легла тень, оставившая жесткую складу у пухлых губ. – Нехорошее, из прошлого. Ну да не будем об этом! Все наше – впереди! Жми на газ, Серега! Дави этого гаишника! Не хрен ему на нас тыкать этой чертовой трубой!

Я нажал на газ, и наш динозавр, взревев мотором, пролетел мимо безуспешно пытающегося остановить нас своей полосатой палкой гаишника в сдвинутом на затылок кепи. Его полное лицо искривилось от злости, он запрыгнул в машину к своему напарнику, и они, включив «люстру» и сирену, погнались за нами на раздристанной «пятерке», выжимая из своего аппарата все что можно и нельзя.

Я слегка прижал газ, динозавр засопел, и скорость быстро установилась на ста восьмидесяти километрах.

Подмигнул девушке:

– Хорошо идет старичок! Умели делать вещи в четырнадцатом году! А ты жаловалась – старье дали. Видала, как мы ушли от этих лохов?

– Видала, – усмехнулась Заря, – сейчас они там просто кипятком писают от злости. Кстати сказать, в пяти километрах впереди стационарный пост ГАИ, учти. Там могут устроить встречу.

– А ксивы на что? Готовь ксиву, моя в нагрудном кармане. Не перепутать бы – им надо ксиву комитетскую совать, ментовскую они похерить могут. Ты кто там по званию?

– Обидели, гады! Лейтенанта дали!

– Хех! А я старший лейтенант! Прошу любить и жаловать!

– Вечером полюблю! Впрочем… можно и сейчас… – Заря, хихикая, полезла на меня и стала расстегивать мне штаны, я отбивался рукой, одновременно держа другой руль и стараясь не упустить машину с дороги – скорость-то была дурная, под двести!

– Отстань, развратница! Отстань, нимфоманка! – Меня душил смех, и я с трудом боролся с девчонкой, защищая свои сокровенные органы. – Вон менты нарисовались, щас сдам тебя за развратные действия в отношении старшего лейтенанта ФСБ!

– Ага! Так-то, не буди лиха! Застегивай ширинку и готовься – там на посту вон как чего-то бегают, как идиоты, похоже, нам готовят встречу. Колдун, аккуратно, они там полосу стелят, типа нас останавливать взялись. Вот придурки… снижай ход.

– Лен, ты там это… не мочи их, разберемся, если что, и так, без крови, ладно?

– Ты что, маньячкой меня, что ли, считаешь? – Девушка поджала губы, потом не выдержала и фыркнула. – Видел бы ты свое лицо, когда я тебя пыталась соблазнить на ходу! Как будто сердце вырвать у тебя собралась!

– Ну сердце не сердце, а эти органы как-то еще нужны! – тоже фыркнул я и сосредоточился. – Внимание, как бы палить по нам не начали! Вон какие рожи серьезные!

Поперек дороги лежала лента с торчащими из нее полыми шипами, наехав на которую можно было и диск пробить навылет, шлагбаум, сделанный из металлической трубы, был опущен, а возле стальной будки притаились два милиционера с автоматами наготове.

– Слушай, моя дорогая, нас, случаем, не за бандформирование приняли? Только гранатомета не хватает для полноты картины! Чего это они бегают как муравьи? Глянь, там и маски-шоу выстроились! Осторожно, как бы чего не вышло…

Вперед вышел милиционер с полосатым жезлом, и нас стали окружать люди в масках, с направленными на нас автоматами. Послышался голос из мегафона:

– В джипе – медленно выйти из автомобиля, держа руки на виду! При попытке бегства открываем огонь на поражение!

– Упс! Хрень какая-то! Это пахнет не бегством от ментов, – нервно хихикнула Заря, – нашпигуют свинцом – пикнуть не успеем!

– Не дергайся. Достань свою книжицу и держи ее развернутой в руке. Руки подними вверх. Я сделаю то же самое. Спокойно, выходим!