Текст книги "Охота на ренегатов"

Посвящается Рожденным в СССР

«Зло должно быть наказано.

Преступность процветает,

когда общество исповедует

терпимость»

Анри Дюккард, «Бэтмен: Начало»

-1-

Дирижабль «Красный Восток», внешне напоминавший голубого кита, бесшумно проплывал через мрачный западный фронт, который вспыхивал, громыхал и иногда заставлял воздушное судно неестественно вибрировать, а его конструкции жалобно скрипеть.

В купе номер 13 было трое пассажиров. Они располагались на мягких бордовых кожаных сидениях. Филенчатые панели купе вокруг них были отделаны под «красное дерево». Билет в этих комфортабельных салонах стоил 8 рублей 53 копейки, плацкарт обходился в 6 рублей 12 копеек, а общие места для рабоче-крестьянской молодежи стоил всего 4 рубля.

В вышеозначенном купе находились среднестатистические представители среднего возраста из среднего класса: Яниус Верхоянский, член Союза журналистов НССР (Новый Союз Советских Республик), инженер горно-обогатительного комбината «Урал-83» Стрельцов и народный депутат XIX созыва по Чернодубскому избирательному округу Иван Лаврентьевич Штейцер.

За плексигласовым окном медленно проплывала серая мгла. В воздухе купе витал запах чесночной колбасы и свежих огурцов. Из динамика, задекорированного пластмассовой решеткой тихо звучала симфония в исполнении духового оркестра Семеновского полкового училища. Попутчики увлеченно и азартно играли в «дурака» на откидном столике. Перламутровая столешница была заботливо накрыта газетой «Трудовая правда Веснянских рабочих». На газетном листе были аппетитно разложены розовые кольца колбасы, алые глянцевые помидоры, вареные яйца, буханка «Алтайского», малосольные огурцы плавали в банке, словно в аквариуме. В центре этого походного изобилия стояла консерва с Балтийской килькой в томате. У окна же возвышалась изумрудная «Ясногорская настойка» и тройка граненых шкаликов, примостившихся к бутылке.

– Ага, попались наконец-таки Иван Лаврентьевич!

Стрельцов был в ударе – депутату светили «генеральские погоны». Народный депутат надул щёки и упорно соображал, держа в руке слабую комбинацию. Журналист уже вышел из игры и с интересом наблюдал развязку.

Наконец, когда депутат всё-таки стал против своей воли «генералом», в купе ворвался яркий солнечный поток. Хромированные детали купе забликовали от солнечного света. Дирижабль оказался в «глазу» грозового фронта и голубое небо залило плексиглас.

Яниус отдернул красную шторку и заметил в окне пару стремительных серебристых перехватчиков, оставлявших за собой белые конденсационные дорожки. Через три секунды они уже скрылись в серой завесе туч, а через пять секунд раскат реактивных двигателей ворвался в купе.

– Миги… – восхищенно сказал инженер.

– 69-е. Специализация – превращение шпионских спутников в космический мусор. – добавил Верхоянский.

– Хорошо, что теперь вокруг страны Великая Стена построена, – произнес Штейцер, отправляя крюшон на вилке себе в рот.

– А я между прочим был на торжественной закладке последнего кирпича пять лет назад – вспомнил журналист, – достигает 50-ти метров в высоту на западном рубеже. Сам Аркадий Железный, Нарком обороны ложил этот кирпич!

Тут за окном показался ещё один дирижабль, важно выплывший из стены грозовых туч. На его пузатом борту красовалась красная жирная надпись «Интурист».

– Тьфу ты нечистая, чего им здесь надо? – с досадой пробормотал депутат глядя в окно.

– Да вот отведать продукции настоящей, без химии желают, да чистым воздухом русским подышать. Иль природу нетронутую посмотреть, на берёзки наши… – предположил инженер, – К нам в комбинат пару лет назад тоже приезжали какие-то представители Масонской организации из США. В сопровождении агентов Комитета Советской Безопасности разумеется…

Тут пассажиры отложили карты и разлили эстрагоновую настойку по стаканчикам.

– Ну, за славного и венценосного товарища Иосифа Молотобоя!

– За родную Партию и Советы!

– Вздрогнем товарищи!

– Килечкой не побрезгуйте.

– Помидорчики сочные, краснодарские!

– Вот откушайте колбаску. Всё без европейских химикатов и китайского целлофана. Кабы не Иосиф Иванович, продолжали бы травить нас всякой чертовщиной! – смачно жуя колбасу просипел депутат, провожая укоряющим взглядом «Интурист».

– Помнится я освещал дело о «Травле народа» в «Полярных Известиях». Новосоветский Пищепром тогда судился с изготовителями всякой дряни, которой пичкали народ 40 лет. Указ Президиума Верховного Совета НССР запретил тогда использовать ароматизаторы и прочие пищевые добавки в продукты, а также целлофан, пластиковую тару и тому подобный мусор. – поведал Верхоянский.

– И заметьте, люди стали здоровее, чище, добрее с того времени, – сказал инженер, – я читал про это статью в «Московских Советах» профессора кафедры здорового питания в МГУ.

Музыка из динамика стихла и диалог собеседников прервал громкий женский голос: «Уважаемые пассажиры. Мы подлетаем к аэропорту Усть-Юрта. Приземление через 10 минут. Наш коллектив благодарит вас за то, что выбрали «Крылья Аэрофлота». Всего вам доброго».

Пассажиры начали собирать остатки трапезы со стола. Шкурки и скорлупки аккуратно выкинули в мусоросборник. Стрельцов плотно закупорил бутылку настойки, которая ещё немного плескалась на дне и заботливо спрятал её в свой коричневый чемодан. Иван Лаврентьевич убрал газету со стола и бережно сложил её в депутатский черный кейс с никелированными замками. Депутат скромно умолчал, что на третьей газетной странице красовалась его черно-белая фотография, где он стоял с учащимися в Ленинском уголке Веснянской школы № 12, которым он подарил позолоченный бюст вождя Второй революции.

Наконец они собрали свои вещи и в купе восстановилась тишина.

– Впервые Усть-Юрт посещаю… – признался Яниус.

– Вы музей здешний посетите, – посоветовал Штейцер журналисту.

– Непременно! – пообещал Верхоянский, – а что за музей?

– Культуры и науки Усть-Юртовского района. Там есть одна интересная фотогалерея, как горожане на центральной площади сжигали смартфоны, айфоны, топтали различные аксессуары, били битами ноутбуки, компьютеры и прочую оргтехнику. Уникальное зрелище. Они отказались сдать их на переработку и решили уничтожить их сами. Пусть и варварским методом, зато с каким праведным гневом!

– Сколько людей через новые технологии было морально разложено, опустошено, обмануто… Несколько поколений выгорело, потеряло интерес к жизни, оставило после себя лишь технологический мусор, мёртвые опустевшие города, вырубленные леса, загаженные озера и реки без рыбы.

– А вспомните, с каким энтузиазмом по всей стране были вырваны с корнем эти вышки сотовой связи. Уже через месяц граждане перестали жаловаться на головную боль.

– А знаете, наш народ во второй дореволюционный период вообще ничего толком и придумать-то не мог, превратились, как говорил Маркс в общество потребителей, а если и производили, то только по западным чертежам и лицензиям… – подтянулся в разговор инженер Стрельцов.

После этих слов, все трое одновременно вздохнули, посочувствовав несчастным поколениям, перенесшим хаос и разруху.

– Когда к власти пришел Иосиф Иванович – страна стояла у пропасти. А сегодня, гляньте вокруг, ни одного бездомного, бомжа, безработных нет, у всех граждан лица счастливые, уверенные, радостные, курс рубля давно обогнал западную валюту, добротное жильё строится всего за каких-то три-четыре дня, а главное продукты в новосоветских магазинах – настоящие!

Эти слова народного депутата были произнесены торжественно, словно на собрании в колхозном клубе. Правда, в конце его речи аплодисментов не последовало, зато Стрельцов резко склонился над своим чемоданом, лихорадочно рылся там с минуту и наконец демонстрационно извлёк книгу с глянцевой обложкой алого цвета.

– «Мой Триумф!» – третье дополненное и переработанное издание председателя Совета Министров НССР.

– Где взяли? – вдруг оживились двое других попутчиков, видимо книга произвела на них впечатление.

– Подарили на работе. Наш отдел перевыполнил доведенные за год показатели… С автографом директора комбината между прочим.

Пока пассажиры с интересом разглядывали новенькое блестящее издание дирижабль вышел из облаков и в окне показалась футуристическая командно-диспетчерская вышка и черные асфальтовые полосы аэропорта.

Воздушное судно медленно, но уверенно снижалось.

– Моя сестра здесь с семьей живет, стараюсь навещать пару раз в год – сказал инженер и спрятав книгу обратно обратился к журналисту, – Если хотите вкусно покушать, найдите ресторан «Жемчуг» возле городского пруда, а ежели бюджет не позволяет и надо подешевле, то в столовой железобетонного завода можно всегда сытно поесть за 70 копеек. Сам туда навещаюсь, когда приезжаю, привык уже к питанию из заводских столовок.

– Спасибо мил человек! – засмеялся Верхоянский, – У меня хорошие командировочные, но в столовую обязательно зайду.

Наконец, дирижабль рейса 117 Красноград – Усть-Юрт приземлился. На улице моросил мелкий дождь. Двери гондолы открылись и десятки людей высыпали на посадочную платформу, где их уже ждал комфортабельный автолайнер, блистающий своими лакированными апельсиновыми боками.

У автобуса народный депутат горячо попрощался с инженером и журналистом. За ним уже приехал черный представительский ЗИС. На предложение Штейцера подвести их до города, Стрельцов и Верхоянский как настоящие пролетарии вежливо отказались.

Наконец, багаж был разложен и пассажиры расселись в удобные сиденья аэрофлотовского автолайнера. Транспорт мягко тронулся и выехав за ворота аэропорта набрал скорость и унёсся в сторону города.

      -2-

Яниус ужинал в «Жемчуге». В городском ресторане было светло, уютно, но пустовато. За соседним столиком сидела молодая пара, которая негромко что-то обсуждала, в самом конце просторного зала было несколько рабочих, отмечавших награждение одного из товарищей. Они вели себя достаточно культурно и не мешали остальным. Одна стена обеденного зала была полностью застекленной. Дождь размазывал яркую разноцветную иллюминацию маленького поволжского городка по стеклу, словно художник.

Верхоянский с помощью пульта выбрал из списка на встроенном в стене экране документальный фильм об истории Усть-Юрта и приглушил звук.

После заставки замелькали кадры второго дореволюционного периода – пустые и заброшенные цеха заводов и предприятий старого СССР, оборудование которых было вандальски вырвано, разворовано или уничтожено. Затем были показаны жилые дома с опустевшими глазницами и разбитыми стеклами, разваливавшиеся без капитального ремонта. Потом в кадр попали разбитые дороги и кучи мусора на обочинах. Жуткая депрессивная картина… Город умирал, медленно и болезненно.

Но следующие кадры были более оптимистичными. После Второй Апрельской революции первыми в Усть-Юрте появились группы ООО (Организация по Очищению Общества) и отряды Народной милиции, которые за несколько дней вычистили город. Оперативная съемка показала кадры задержания криминальных тузов местной банды. А вот из здания городской администрации конвой вывел нескольких чиновников с сытыми и хмурыми лицами. Затем несколько минут шло интервью с новым мэром города. Это был мужчина средних лет с мужественным квадратным лицом. А после интервью была показана панорама города. Над центром поднимался пар от горячего свежего асфальта, опустевшие дома сносились и на их месте строились современные жилые комплексы. Наверное, никогда ещё Усть-Юрт не видел столько строителей и строительной техники. Вот снова интервью, на этот раз с прорабом какого-то строительного участка. На его голове одета желтая каска и он что-то вдохновенно рассказывает корреспонденту. Позади прораба, на заднем плане выстроились в ряд сотни строительных зеленых вагончиков.

Яниус наконец доел вкуснейшую сочную курицу в сырном мундире, отодвинул от себя тарелку, взял стакан густого томатного сока и снова посмотрел на экран.

Теперь там уже показывались новые или восстановленные предприятия города, инфографики, мощности, таблицы. Фаворитом местной промышленности выступал завод сложных железобетонных конструкций, затем следовал текстильный комбинат натуральных тканей, завод № 147 «Усть-Юртовский металлопрофиль», макаронная фабрика № 23, масло-сыродельный завод…

Журналист допил сок. Миловидная официантка принесла счет. Он расплатился и поблагодарив за замечательный ужин, направился к выходу. Всего 2 рубля 10 копеек, в Московском «Софокле» пятерку бы отдал, не меньше.

На автостоянке Яниус уселся в белое автотакси. На пульте выбрал гостиницу «Волжская». Как только бумажный рубль исчез в проеме купюроприёмника, машина заурчала как мурлыкающий кот и покатила по незнакомым улицам и широким проспектам. Верхоянский задумчиво смотрел на расплывающийся по мокрому оконному стеклу ночной город.

Для Усть-Юрта он был обыкновенным внештатным журналистом. Ничто не выдавало в нем агента социальной контрразведки под кодовым номером 404. Их по стране немного, но они словно Джедаи из эпических Звездных войн поддерживали баланс системы, выявляли и ликвидировали опасные нарушения.

Усть-Юрт был неприметным, провинциальным, промышленным городишком, таких сотни в регионах. Но именно отсюда начали поступать тревожные звоночки. В начале казалось их ничто не связывает…

Директор мясокомбината Давыдин оказался в больнице, хороший хозяйственник, честный, принципиальный. К сожалению, из славных трудовых рядов Давыдина вывел инфаркт. На его место попал какой-то усердный тип по фамилии Крусп. Он гнушался рабочих, гнал планы, быстро отстроил себе трехэтажный коттедж на утесе Соленого озера, похожий на средневековый замок, своему сыну отгрохал двухэтажный особняк в стиле классицизма в элитном дачном поселке Крабино, купил дочери шикарные апартаменты в жилом комплексе «Советская мечта». На публичных выступлениях чуть ли не через каждое предложение превозносил Партию и её деятелей. Как будто это могло застраховать его от посещения Очищения Общества, после которого он отправился в места не столь отдаленные. Коттедж-замок экс-директора был отдан местными властями многодетной семье новосоветских учителей.

И дело тут не в том, что благосостояние не приветствовалось в НССР. Оно являлось главным коммунистическим показателем и достижением Партии и Советов. Просто времена коррупционеров, лицемеров и подхалимов бесславно закончились во Втором дореволюционном периоде. Именно тогда упал уровень всеобщего образования. Годами буйно прорастала коррупция, воровство, серость, невежество, примитивизм, подлость. Это были дни, когда торжествовала деинтелектуализация, а люмпенизация цвела махровым цветом. Данный период стал благодатной почвой для размножения средневековых сект и религий. Как грибы вырастали такие скверные, нелепые, идолопоклоннические, человеконенавистнические культы как «Черный Машиах Сталин», «Патриотический Союз Арийской Крови», «Славянский Воин-Пропагандист», «Восход Новой Русении», террористический орден «Святая Воинствующая Русь» и прочие им подобные.

Следующий сигнал поступил из городской средней школы № 3, старшеклассники которой были замечены в матершиничистве и хулиганстве.

А ведь новосоветское общество уже наконец стало забывать монголо-татарские маты после Декрета о Морали. Присосавшиеся как пиявки к языку Пушкина, чужие по своей природе славянскому диалекту и менталитету маты выкорчевывались беспощадно по всему НССР. Казалось, язык люмпенов вырван навсегда из страны Советов. Но проступок учащихся данного заведения явно противоречил тому, что было сказано Иосифом Молотобоем на торжественной встрече с трудящимися фабрики-гиганта имени Микояна. Расследование дела показало, что как ни странно, но данные ученики происходили из так называемых «благополучных» семей Усть-Юрта. Ученики и их родители были отправлены на Дальний Восток в спецрезервацию № 15.

Однако сигналы все продолжали поступать… Особенно дестабилизирующие силы активизировали свою деятельность в ночное время суток. То грязное ругательное граффити на стенах государственных учреждений, то проколы шин и разбитие стекол личного транспорта граждан с партийной символикой. Однажды облили половой краской даже личную СуперВолгу мэра, пока тот выступал на выпускном балу. Городской народной милицией было усиленно патрулирование, но тщетно. А затем и вовсе вопиющий случай. Поздним вечером был избит неизвестными педагог-новатор Саахисян, который шел домой после участия в программе местного телеканала «Построим страну вместе!».

Вообщем Усть-Юртом заинтересовались соответствующие органы. Мудрые седые генералы решили, что в городе орудует секта Гниловиков. Их лидер Гнилой Джо (в миру – Андрей Мрысин) вот уже как десять лет находится в изолированной камере под строгим наблюдением медицинского персонала. Его лечат лучшие генные специалисты в стране, но вырвать всю мерзость из его природы оказалось непростым делом.

А вскоре его секта возродилась, более того, в последнее время она ещё больше активизировалась, причем в разных уголках Нового Союза. Туда вливаются люди разных профессий и возрастов, те, чьи гены не могут жить в чистоте, порядке, мире. На сектантских иконах изображен сам Дракула. Внутри секты адепты стараются разговаривать больше матами, услаждая свой порочный слух и падшую природу.

Об этом поведал агент безопасности морали, который проник в их Гнилой Круг. Он также узнал, что все они ждут Мессию, которого сектанты называют Богохульником. Он дескать ввергнет страну в хаос и анархию, а своих единомышленников поставит на самые высокие посты. Поэтому они и стараются всячески осквернить здоровое советское общество. В кругу спецслужбистов представителей данной секты нарекли ренегатами (согласно БЭС – изменники, отступники).

Автотакси тихо шурша остановилось у парадного входа гостиницы. Верхоянский очнулся от своих дум и вышел из машины. На улице всё ещё шел дождь. Он быстро вошел в мраморное фойе с колоннадами, взял ключ от своего номера у портье и поднялся на скоростном лифте на 9 этаж. Завтра насыщенный рабочий день, нужно хорошо выспаться…

-3-

Возле музея стоял милицейским пикап. Милиционер о чем-то расспрашивал раскрасневшуюся полную женщину. Ого, как удачно он зашел в храм знаний. Так, значит ренегаты уже успели отметиться и здесь… Яниус посмотрел на свои наручные часы «Заря», стрелки показывали 9.15.

Здание музея было построено в прошлом веке, ещё в эпоху конструктивизма. Оно было облицовано красным гранитом, а на улице по его периметру росли декоративные голубые ели. По обеим сторонам от центрального входа стояли двухметровые белоснежные гипсовые статуи. Слева – Наркому Просвещения Касаргину, справа – Наркому Культуры Николаю Сарациани. У статуи Касаргина были обломаны руки (они лежали аккуратно сложенные у крыльца, всё ещё держа учебники и глобус), а статуя легендарного культуролога стояла на одной ноге, а вместо второй торчал кусок арматуры. У постамента лежали куски разбитого гипса.

– Да-да, это случилось сразу же после полуночи. Сторож услышал грохот и выбежал на крыльцо. На улице никого не было, он вернулся и набрал «02».

Лейтенант тщательно записывал слова взволнованной работницы в свой блокнот.

Странно, что по местному телеканалу в семичасовых Экспресс-новостях не показали материал об этом инциденте. Да и в газете «Социалистическая жизнь Усть-Юрта», которую читал Верхоянский сегодня утром за завтраком также ничего не сообщалось. Как журналист, Яниус знал, что подобный случай имеет статус «Молнии», а новости такого разряда рассылаются заинтересованным лицам и организациям мгновенно по телетайпу. Как-то вяло работают коллеги из провинциальной прессы…

Верхоянский прошел мимо них, поднялся по лестнице и оказался в прохладном музейном вестибюле. Автомат по продаже билетов жадно проглотил 10 копеек и хромированный турникет впустил посетителя.

Агент социальной контрразведки пристроился к хвосту школьной экскурсии. Первый зал рассказывал о первобытных девяностых: распаде СССР, грабеже ресурсов страны, рождении русской мафии и т.д. Второй зал был посвящен разнузданным нулевым, третий – феодальным двадцатым. Наконец четвертый зал рассказывал об Апрельской революции и Иосифе Молотобое – Архитекторе Золотого Советского Века. Следующие экспозиции уже непосредственно были посвящены достижениям технологического прогресса НССР и культурного подъема страны.

– Переход к аналоговым устройствам спас Новый Союз от Электронной Экономической депрессии, которая прошла по всему миру. В 2033 году мощная солнечная вспышка принесла на планету Магнитный Шторм. Высокочувствительная электроника вырубилась, тогда как новосоветские аналоговые устройства, простые и надежные продолжали работать без сбоев. Мировая экономика и международный рынок рухнули в одночасье: перестала работать интернет-сеть, сотовая и спутниковая связь, вышли из строя все серверы, компьютеры, даже часы на батарейках. Прислушался к прогнозу новосоветских астрономов о грозящей Земле катастрофе лишь наш мудрейший правитель Иосиф Иванович Молотобой. Пока буржуазный Запад справлялся с последствиями солнечной штормовой волны, союзные ученые наконец усовершенствовали гидродвигатель, работающий на воде. Его запустили в производство очень вовремя, в 2037 году. Уже через два года в НССР закончилась нефть, а в 2043 и газ…

Экскурсия перешла в следующий зал, а Верхоянский направился к выходу. Ему нетерпелось посетить редактора «Социалистической жизни Усть-Юрта».

Офис редакции занимал весь 18 этаж в одном из центральных высоток города. Тут царила суматоха, было шумно, людно, кругом стучали электрические пишущие машинки. Яниусу это рабочая обстановка была хорошо знакома. Он пересек длинный коридор, остановился у стола миленькой голубоглазой секретарши, подарил ей толстую плитку фирменного шоколада «Кремлевский» и открыл массивную дверь с золотистой табличкой «Главный редактор: Грибной Ипполит Иофанович».

Редактор был лысоватым, низкого роста, в клетчатом костюме без галстука. На лацкане пиджака красовался значок партийного аппаратчика. Типичный провинциальный микро-чиновник, простоватый с виду, но это впечатление конечно же было обманчивым. На такие должности простачки не попадают. Он сидел за широким лакированным столом, перед ним были разложены всевозможные документы, папки, в углу стола отдельно возвышался небоскреб-многотомник первого наркома Печати Сергея Правдоруба.

Грибной вопросительно уставился на посетителя. Верхоянский поздоровался, подошел к нему и протянул своё журналистское удостоверение. Редактор надел очки в роговой оправе, пробежал опытным взглядом по документу и вернул удостоверение владельцу.

– Яниус Эдуардович? Очень приятно, очень приятно. Прямо из Москвы? Добро пожаловать! Как погода в столице? Прошу, садитесь милейший. Вот сигареты, «Кавказ», «Сталинград», а-а, не курите… Правильно делаете. Я вот раз десять бросал, но всё без толку. Дореволюционная вредная привычка, понимаете? Итак-с, чем могу помочь коллеге?

– Ипполит Иофанович, я только с музея. Какие-то ночные вандалы изломали скульптуры наркомов у крыльца…

– Ай-яй-яй-яй-яй… – запричитал редактор, качая своей кругленькой головой.

– Хочу написать об этом безобразном поступке в «Новосоветский Вестник» или в журнал «На страже Порядка».

– Правильно товарищ. Писать, разоблачать, освещать – наш священный долг! Усть-Юрт сегодня в рейтинге на седьмом месте по объему промышленности в области, и четвертый по благосостоянию… Ах, какой удар, какой удар!

– А что Молния к вам не приходила? В утренней газете о происшествии ни слова.

– Была, уважаемый, была… – редактор принялся рыться в телетайпных перфолентах, которые горой возвышались у стола. Наконец он извлек перфоленту с актуальной датой и потряс ею в воздухе.

– Не поднялась рука, не поднялась… Это же наркомы, а не какая-то там Венера Милосская.

– Считаете, что кто-то намеренно портит репутацию городу?

– Все может быть, коллега, все может быть…

Тут приотворилась дверь и в дверном проеме показалась голова секретарши:

– Извините Ипполит Иофанович! С городской администрации звонил Карамызин, просил передать, чтобы срочно заехали.

– Спасибо Лиза. Ах, товарищ Верхоянский. Боюсь, нам придется прекратить нашу беседу. Но я рад знакомству, к вашим услугам, пока гостите у нас. Ежели хотите встретится в неофициальной обстановке, я вечерами частенько захожу в литературное кафе на Заречной. Весь творческий бомонд Усть-Юрта собирается там. Приходите, обсудим наиострейшие темы за стаканчиком старого доброго портвейна, а сейчас разрешите откланяться.

Редактор явно торопился и быстро запихивал какие-то бумаги в свой пухлый кожаный портфель. Яниус встал со своего места.

– Что ж, не буду вас задерживать. А какое название у кафе?

– Болдинская осень.

– Непременно зайду.

Верхоянский вышел из кабинета, а за ним фактически пулей вылетел редактор-коротышка с портфелем под мышкой. В приемной сидел неопрятный, небритый мужчина в оранжевой рубахе и джинсах. Но Ипполит Ионофанович не задержался ни на секунду, пронесшись словно вихрь по редакционному отделу. Секретарша принялась что-то объяснять посетителю, не успевшему попасть на приём.

Яниус шел по мягкой зеленой дорожке офисного коридора и думал о том, что Грибной все-таки скользковатый тип. Вдруг кто-то схватил его под локоть.

– Вы случайно не из Института Уфологических иссследований?

Верхоянский остановился и повернулся. Рядом с ним стоял мужчина с рыжей бородой и мутноватым взглядом из приемной. От него явственно несло перегаром, который так и не смог заглушить одеколон.

– С чего вы взяли? – в свою очередь спросил Яниус.

– Отвечаете вопросом на вопрос? – ухмыльнулся неизвестный.

– Вы не представились! – заметил журналист.

– Я тут работаю. Работал… Иван Лапотный. – сказал он.

– Товарищ Иван, я не из Института. Я ваш коллега из Москвы. Яниус меня зовут. – ответил Верхоянский.

– Латыш?

– Нет.

– Лизка намекнула, что вы прибыли из столицы. В последнее время в нашем тихом городе черти водятся! Хорошо, что я застал вас у Гриба. Хотите поведаю вам удивительную историю?

– С удовольствием!

– У вас имеется свободное время?

– До обеда.

– Хорошо, но тогда вам придется раскошелиться на обед и выпивку.

– По рукам.

Через полчаса они сидели в каком-то полуподвальном пивном баре «Советский Рабочий» на проспекте им. Гагарина. Лапотный заказал себе жаренную картошку с мясом, селедку под шубой, салат «Весенний» и десять запотевших бутылок Жигулевского. Всё это еле уместилось на столе. Первые пятнадцать минут Иван усердно по-стахановски поглощал еду и запивал её ледяным пивом. Яниус его не торопил и читал свежий, ещё пахнущий краской выпуск журнала «Сталь», купленного в киоске «Союзпечать». Наконец едок откинулся на стуле и удовлетворенно крякнул.

– Приходиться питаться в социальной столовой. Там еда дрянь, зато бесплатно.

– Где вы сейчас работаете?

– Грузчиком в магазине «Океан». Да вы не беспокойтесь, рабочий день у меня с шести часов вечера, а к этому времени я буду как огурчик, ик…

– А за что Грибной вас уволил?

– Официально? За нарушение трудовой дисциплины…

– А какова настоящая причина по вашему мнению?

– Сунул свой нос куда не следует.

– Ну вы же корреспондент, это ваш хлеб.

– Моя колонка называлась «Успехи механизированного сельского хозяйства в регионе». Только никаких успехов там уже давно нет. В последние годы идёт неурожай за неурожаем. Картофель пожирает бескрайняя армия колорадских жуков, посевы зерновых периодически уничтожают полчища саранчи, поля бобовых усеяны плодожорками. Указ МСС № 33 категорически запрещает опрыскивать ядохимикатами сельскохозяйственные культуры, идущими в пищевую переработку. Вот и ползут со всех щелей гады. Трудно в это поверить, но несколько лет назад вредителей на полях можно было на пальцах пересчитать…

Иван открыл шестую бутылку Жигулевского и продолжил:

– В последнее время летает всякая чертовщина в небе, на полях странные рисунки стали появляться… Я заказал полет на воздушном шаре и сфотографировал эти узоры, а снимки послал в Московский Институт Уфологических исследований. Доцент кафедры звонил мне недавно, обещал приехать и разобраться. Однако статью о Них, Гриб так и не стал печатать, назвав это выдумками моего воображения.

– О Них это о ком?

– О пришельцах конечно… Вы читали книгу Симеона Правого «Нашествие межзвездного десанта»?

– Научная фантастика?

– Это не фантастика, товарищ Яниус, это драма нашей реальности. Вижу, что не знакомы с произведением. А ведь в романе вторжение Чужих так всё и начиналось… В начале были посланы их микроагенты, так называемые инсекты. Эти сельскохозяйственные вредители обкрадывали человека, ослабляли цивилизацию перед главным ударом…

Когда Иван открыл восьмую бутылку пива, Верхоянский возразил:

– Конечно, ваша версия имеет право на жизнь, но может быть всё объясняется проще, например миграцией насекомых. Общеизвестно, что на Западе агроконцерны обрабатывают свои сельскохозяйственные угодья жёсткими ядохимикатами, там почти нет натуральных культур, всё генномодифицированно. Конечно же новосоветские натуральные зерновые, овощные, бахчевые более привлекательны для вредителей.

Лапотный устало махнул рукой и неуверенной походкой отправился в барный туалет.

Яниус потягивал через трубочку молочный яблочный коктейль. Он посмотрел на часы, половина первого, пора закругляться. Пришел Иван и открыв предпоследнюю бутылку взялся рассказывать о летающих дисках и светящихся шарах в округе. После десятой бутылки Жигулевского он принялся ругать, на чем свет стоит проклятого редактора, злобного шпиона инсектов, которого он – Лапотный, выведет на чистую воду.

Наконец они вышли из полутемного бара на залитый солнечным светом проспект. Верхоянский подошел к информационной тумбе и кнопкой вызвал автотакси. Иван долго упирался и не хотел усаживаться в эту «консервную банку». Наконец он всё же сел и нехотя назвал свой адрес, Яниус тотчас ввёл его.

– Что ж Иван, было интересно с вами пообщаться. Ну, прощайте уважаемый!

Верхоянский всунул трёшку в кюпюроприемник и захлопнул дверцу. Автотакси осторожно набрало скорость и исчезло за поворотом. По проспекту туда-сюда сновали длинные элегантные машины с мягкими обводами и слепившими глаза хромированными решетками. Яниус повторно нажал на кнопку вызова автотакси и уже через десять минут поднимался по широкой каменной лестнице городской администрации Усть-Юрта. Стеклянные двери с шипением распахнулись перед ним, щёлкнула вспышка. Фотокамера запечатлела очередного посетителя. Верхоянский вошел в длинный холл, поискал глазами на информационном табло нужный кабинет, поднялся по лестнице покрытой ковровой дорожкой на третий этаж. Там он оказался в коридоре, стены которого были выкрашены в казённый зеленый цвет. В конце коридора усердно жужжал робот-пылесос. Яниус нашел кабинет 305 и постучался…