Текст книги "О нас с улыбкой"

Маразмы?

«Здравствуйте, друзья!

Сегодня, мы с вами, сделаем ассорти из моих рассказов, поэтому прошу вас следить за ходом повествования.

А как правильней – ассорти или попурри? Может – микст? А если – …? Нет, ассорти лучше….

Жена, правда, не доложила язычок, да и буженина, если честно, из магазина….

Мне рыбное ассорти больше нравится, – когда осетринка, семгочка и между ними красная и черная икорка положена, а вокруг, креветки в один слой, и крабы внешним слоем. Хотя, знаете, вот крабы вареные – клешни их, мне больше нравятся, чем консервы крабовые. Да и вообще – рыбное для здоровья полезней.

Надо жене сказать, что бы почаще делала. Да – а – а….

Чего-то билет в театр не могу найти.

Хотя, вот я вышел сюда на сцену, и даже отсюда, с такой высоты – ни одного свободного места не вижу. А то, скоро, что-то начнется, а я тут на сцене мешаюсь.

Мне билет, наверно, дочка купила – балует, знаете ли. А вот про место ничего не сказала.

А вот вон та девочка – вылитая моя внучка. А может так и есть? Девочка, как тебя зовут? Да? Чего то я не расслышал. Может и внучка….

Вот, цвет волос не похож.

Девочка, а ты не красишься? Нет?

Ни чего не слышу, ну хоть бы головкой помотала. Ладно, дома скажут – моя внучка или не моя.

Надо кого-нибудь из работников театра попросить стул принести, а то стоять неудобно, хотя женщинам я смотрю это нравится.

Я, конечно, человек культурный – всегда встаю, когда женщины заходят и жду, когда мне разрешат сесть. Пора бы уже и разрешить, но, видно, они забыли.

Ох уж эти женщины. Недавно, одна звонит, я спрашиваю: «Кто со мной разговаривает?» А она в ответ: «Угадайте!» Я – ей: «Чего гадать. Существуют правила – кто звонит, тот сначала обязан представиться, а затем уже говорить о том, что ему надо. Потом уже, представляется ответивший, чтобы и звонивший знал с кем говорит». Она: «А откуда вы это все знаете? Где это записано?» «В этикете – говорю – там, так и записано. Люди его должны знать и всегда соблюдать». «Странно – она говорит – а в школе нас этому не учили. Забавная такая. Ну, уровень развития я сразу понял – что то „типа о-па“, и телефончик сразу отключил».

Да….

А может кто-то не на своем месте сидит? Проверьте, пожалуйста, билеты, не век же мне на сцене стоять.

Хотя знаете, мне даже понравилось – я вас всех вижу, и что приятно – видно, что вы все люди культурные – никто из вас меня не перебивает.

А это что у меня в руке? Ха. Мои попурри. Или ассорти? Просто микст какой-то. А зачем я их с собой притащил?…

М – да…, рассказы взял, а очки дома забыл.

Люди добрые, у кого очки на минус три, передайте их мне, пожалуйста, вам же они не понадобятся, вы же сюда слушать пришли. А и смотреть на меня тоже? Тогда ладно – буду читать по памяти. Это у меня перед войной такой случай был – пришел читать, а записи забыл. Вот смеху было. Пришлось по памяти. Вот это ассорти было. Или попурри? Нет, все – таки ассорти лучше. Сразу праздничное настроение у всех. Как будто после него торт подадут. А что, может и торт…

Тогда всем по чарке налили…. Вот это все по нашему, по – русски.

А сейчас, смотрю, не только привычки, а и слова наши забывать стали – на одежде и то по иностранному пишут, и такие важные ходят.

Те, что так ходят – думают, что они крутые.

А это – их уровень развития.

Телевизор включил – там вроде бы умных людей должны показывать, ан нет – сидит в футболке, весь такой расслабленный, раскрепощенный – свободный, значит, от предрассудков, и на груди большими печатными буквами «LONDON».

Я не выдержал и позвонил на телевидение.

Передача в прямом эфире, на всю страну, и мой вопрос ему по громкой связи: «У вас ошибка в первой букве слова». Он, недоуменно: «Какая ошибка? Все написано верно», и оператор приблизил слово на весь экран.

Я говорю: «Нет, ошибка. У вас наша русская „Г“ упала и перевернулась.…» Камера отошла от надписи и показала его – сидит весь красный и потерял дар речи.

Больше этого политика по нашему телевидению не показывали.

А что – как он к нам, так и мы к нему – алаверды.

Я это к чему – если ты наел морду на российский харчах, то не надо нас по телевизору унижать надписями не на нашем, своей, типа, английской принадлежностью. Уважай нашу культуру – ты здесь живешь.

Вспомни, хотя бы, для начала, чья страна научила другие страны в бане мыться. А то так бы и ходили немытыми.

Так, что теперь, если увидите кого по телевизору с надписью английской – вспоминайте «LONDON» с русской буквой «Г».

А если и после этого будут ходить и выступать – ну тогда простите.

О чем это я?

Да, про коммунальные услуги.

Я вот так думаю, если нас сравняли по оплате со многими развитыми странами, а некоторые мы даже превзошли, например Америку по цене бензина, то во первых надо определиться, а почему такая оплата.

Взять к примеру Японию – у них людей много, территории с кукиш, да и та скоро под воду уйдет. Так там есть с кого брать. И полезных ископаемых нет. Отсюда и оплата.

А у нас судебные приставы за каждым гоняются, как за тараканом – территории большие, не поймаешь. У нас людей и так мало, и тех добиваем – к шестидесяти помирают в основном от сердца. До чего только не додумываются, чтобы человека унизить – по телевизору смотришь, колеса у автомобиля должника откручивают, за границу не пускают, мебель описывают, стада коров режут.

Наши люди еще старой закалки и всегда платят за себя. И детей так приучают.

А попали они в должники потому, что по вашим, написанным от балды ценам, рассчитанным для затыкания дыр бюджета, а не по справедливости и совести, заплатить не могут.

Так разберитесь и измените то, где от вас люди пострадали.

Есть, конечно, и злостные должники – с теми разговор особый, но тоже индивидуальный, может им тоже помочь надо.

Или слово «помощь» ушла из нашего лексикона?

Теперь, что – «Дай» вместо «Здравствуй?».

А если, в общем плане, про нас сказать, то мы, лично, каждый, тоже претендуем на наши богатства. Где моя личная часть добытого угля, газа, нефти, золота, алмазов, древесины и всего другого?

Неужели моей личной части не хватит мне на оплату коммунальных услуг?

А если еще умножить добытое на членов моей семьи?

Может тогда и на вывоз мусора хватит?

Может вообще коммунальные платежи убрать? Ну, а народ бумаги все пусть заполняет, но не платит, чтобы было видно, что он тоже причастен к богатствам Родины. Да заодно и к порядку приучается.

А что, мы вот сейчас все на немцев ровняемся. А знаете ли вы, что они были еще хуже, чем мы с вами сейчас. В смысле организации и порядка.

Так вот их, правда не помню какой, канцлер, два поколения приучал к порядку и организованности – заставил все семьи завести гроссбухи. И кто такие вел и показывал – налоги не платили совсем. Пока все не приучились. А когда приучились, тогда и налоги стали платить.

Напомню – два поколения или сорок лет.

Когда записаны расходы – сразу видно, куда деньги ушли. И если не туда потратил – тоже сразу видно. А теперь это у них в крови. Везде чистота и порядок. Потому, что все это денег стоит.

Возьмите – окна в домах, как зеркала блестят. Думаете от природы они такие?

Да, просто их канцлеру надоело смотреть на эти вечно грязные окна и дворы, он и объявил, что каждый месяц, на каждой улице будет выбираться и награждаться лучшая хозяйка.

Теперь их дворы и окна – причина зависти всех приезжающих гостей.

Просто народ нужно поощрять и учить, тогда и результат будет. Не сразу, но будет.

Только этим нужно заниматься и очень терпеливо.

А не обкладывать всех налогами, как волков в загоне, с поднятой планкой рассчитанной для магазина в центре Москве, а потом изгаляться над людьми, через созданные для этих целей органами.

Не планку платежей разных надо повышать, а предприятий больше строить и расходы административные сокращать. Тогда и налогов будет много.

И показатель административной работы один единственный оставить – сколько предприятий строится или открыто, по самым новым мировым технологиям и с самым новым мировым оборудованием, в вверенном тебе хозяйстве.

И десять последних, в списке, по итогам года, под зад – десять худших мэров края или области, и десять худших губернаторов, просто потому, что они последние.

Чтобы переход на рынок и конкуренция их тоже касалась. А новых набрать на освободившиеся должности. Вот тогда и начнется и освежение кадров, и рынок.

– О чем это я?

– Да, о Родине, – она у нас лучшая в мире.

Где бы не был, а дом есть дом. Только, его помыть надо – много ходят, топчут, а потом куда-то улетают – голуби мира.

Это они так говорят. А я вам так скажу, голубя где не выпусти, он всегда домой прилетает. А это не голуби. Говорить не буду кто это – сами знаете. Оправдание – то, сам себе всегда найдешь – не оценили, не поняли. Есть и такие, но в основном – там больше платят.

И я скажу свое суждение – я таких не уважаю.

Мне вообще не нравятся те, кто за общим столом вырос, в силу вошел, а потом начинает приносить продукты на чужой стол, да еще и гадит на выкормивший его стол словами всякими, или таскает грязными руками из кастрюли с супом мясо, по той простой причине, что ее рядом поставили, либо доверили содержимое всем, по тарелкам, разливать.

Ну вот и жена пришла. Извините, вы не моя жена? Что мне домой пора? А я где?

В театре? А что же вы тогда свет в зале потушили? Я, со слепу, и не разобрал, что тут людей столько. Тихонько так сидят, не шелохнутся.

А где же аплодисменты?

Что-то плохо слышу. А, вот теперь слышу.

Я вам, в следующий раз, расскажу про ассорти эту, или попурри? А может микст?

Нет, лучше ассорти – сразу праздничное настроение, как будто после него торт подадут.

Конкурирующая фирма

Колокольчик входной двери возвестил о чьем-то прибытии.

Вошедший человек представился экологом, и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя, бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал, задним числом, за три года, договора с их фирмой, плюс копии всех учредительных документов, за будущие похороны единственной, вредной энергосберегающей лампочки, висящей в офисе.

Над головой у него проявился «нимб проверяющего».

Так как договора у меня не было, а копии нужно было ксерить, я промолчал.

Он, величественно, оставил предписание, из которой явствовало, что я должен явиться, по такому то адресу, в такое то время, на экологическую комиссию для получения штрафа, за нарушение экологической безопасности родного города. При себе иметь следующие документы, и шло перечисление из двенадцати пунктов, включая удостоверение на окончание курсов по экологии для директоров. Имеющийся у меня диплом, был не в счет.

Когда он увидел, что я все прочитал и изменился в лице, то заметил, что если я не успею собрать весь перечень документов, то меня оштрафуют не как физическое, а как юридическое лицо. Значит, штраф будет в десять раз больше.

От сказанного «нимб проверяющего» засветился еще ярче. Он повернулся и величественно вышел.

«Что ж – подумал я – скромно и со вкусом».

Колокольчик входной двери возвестил о чьем то прибытии.

Вошедший человек представился ветеринарной инспекцией и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал все сертификаты качества на продаваемую колбасу.

Над головой у него проявился «Нимб проверяющего». Я спросил:

«А чего, собственно, Вы пришли – я свиней не выращиваю, а всю колбасу получаю с городского мясокомбината».

На что он ответил:

«А у тебя есть, сертификаты качества, на тех свиней, из которых делают ту колбасу на мясокомбинате, которой именно ты торгуешь?».

От сказанного, «нимб проверяющего» засветился еще ярче.

После посещения первого посетителя, настроение было испорчено, но после сказанного, я рассмеялся:

«Спасибо – говорю – за сказанное. Хоть ты настроение поднял. Чего – говорю – хочешь?».

Он посмеялся вместе со мной и показал три пальца: «Три – говорит – тысячи и ты больше меня никогда не увидишь».

Это было справедливо, но я поинтересовался участливо: «А с голоду не помрешь?».

Он положил деньги в карман и со смехом ответил: «Да я все продуктовые магазины области с этой шуткой, до пенсии не объеду. А если и объеду – наши другую придумают».

Он повернулся и величественно вышел.

«Что ж – подумал я – скромно и со вкусом».

Колокольчик входной двери возвестил о чьем-то прибытии.

Вошедший человек представился торговым инспектором и показал свое удостоверение.

Оно сплошь было покрыто, золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал все сертификаты на водочную продукцию.

Над головой у него проявился «нимб проверяющего».

Пока я ковырялся с сертификатами, в зал вошли еще двое и окружили витрину с водкой…. «Нимб проверяющих» проявился и над ними.

Я спокойно ждал.

Водку я брал только с правой половины склада поставщика, она хоть и чуть дороже, но не левая, как на левой половине склада.

После двухчасовой проверки в закрытом магазине, инспекторы смотрели на меня, как на вора, который украл их деньги, но доказать это они не могут. Судя по их гневным лицам, сдаваться они были не намерены.

Наконец, старший сообщил, что завода, который выпустил вот те пять бутылок водки, не существует. Водка есть – а завода нет.

«Нимб проверяющих» засветился над ними еще ярче.

Это был удар под дых – конечно, списка вино – водочных заводов моей страны у меня не было. Было одно честное слово зав. склада, что водка с правой стороны склада – правильная.

«Чего – говорю – хочешь?».

Он показал три пальца: «Три – говорит – тысячи и ты нас больше не увидишь».

Я дал, но он не взял. Я поднял удивленные глаза – он тоже: «Каждому по три» – сказал он, и бросил голодный взгляд на мой кошелек.

Я говорю: «А морда не треснет, вы бы еще всем отделом пришли».

Он потупился и сказал, что сейчас все по трое будут ходить, чтобы не было конфликтов разных с проверяемыми.

Я сказал, что экономика страны может треснуть.

Он заулыбался, но не уходил.

Я дал «пять» и сказал, чтоб я ваши рожи только через год увидел.

«Даже через два года – рассмеялся он – сейчас мы имеем право проверять вас один раз в два года».

«Ну, ты бы так сразу и сказал, бери еще четыре тысячи. Извини, брат, что чуть не обманул вас…» – сказал я виновато, и проводил их взглядом. Извинения были приняты. Они повернулись и величественно вышли.

«Что ж – подумал я – скромно и со вкусом».

Колокольчик входной двери возвестил о чьем-то прибытии.

Вошедший человек представился санитарным инспектором и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он, не задерживаясь в зале, проследовал в кабинет. «Нимб проверяющего» у него сразу светился ровно и ярко.

Он не стал ничего проверять, и задал мне один вопрос:

«Как ты думаешь, смогу ли я найти просроченный продукт среди семисот наименований продуктов, лежащих в твоем зале, имеющих срок реализации от четырех часов до двух недель?».

«Нимб проверяющего» горел над ним так же ровно и ярко.

Я заулыбался вместе с ним – ответ был ясен, даже тупому, и молча расстался с трешкой.

Та быстрота, с которой он действовал, вызывала чувство уважения к его труду. Сколько ж предприятий в день он может обойти на такой скорости?

Колокольчик входной двери возвестил о чьем то прибытии.

Вошедший человек представился экологом и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал, задним числом договора, за три года, заключенные с их фирмой, за будущие похороны единственной, вредной, энергосберегающей лампочки, висящей в офисе, плюс копии всех учредительных документов.

Над головой у него проявился «нимб проверяющего».

Я не стал ждать, когда он закончит свой молебен, и раздраженно заметил, что сегодня, с их конторы уже были, и сунул ему выписанное мне предписание на комиссию, с последующим штрафом от экологов.

Он внимательно ознакомился с предъявленным документом и облегченно вздохнул: «Это не наша фирма». «А чья же?» – недоуменно спросил я.

«Это наши партнеры. В городе, теперь, по две структуры образуют, каждой проверяющей конторы, чтобы у нас тоже конкуренция была…».

Почему он от меня побежал не помню – соседи сказали, что я урну на улице вырвал….

Вечерело. Закрыл магазин и подвел итоги за день.

Было много старого, но узнал и много новых новостей:

– проверяющие фирмы все дублируются;

– инспектора ходят по трое;

– требуют договора и копии всех документов за три года;

– требуют отучиться на их курсах мне и продавцам, а так же перечислить ощутимую сумму в их фонд развития,

и нужно еще купить их очень дорогую литературу.

Желательно еще подписаться на профильную газету.

А проверяющих этих.…

Подумал, что еще штрафы платить придется, и сделал переоценку продуктов – поднял цены на двадцать процентов.

Вы улыбались, когда я за вас тут нервы свои драл, ругаясь с проверками – отрыжкой социализма?

Думали это меня наказали?

Нет, это вас наказали и будут наказывать, пока не дойдет до самого высокого начальника, что проверяют мою работу люди – «Покупатели» и проверяют ежедневно.

И если у меня будет грязно, продукты дорогие и просроченные, они просто не придут. А я обанкрочусь. Так, как принято у цивилизованных стран. Поэтому для меня «Покупатель» – главный и единственный проверяющий.

А нахлебников уже всем надоело кормить /лопату им в руки/.

Вот только, сколько же еще времени это будет продолжаться?

Собрание /в администрации/

Председатель собрания: «Здравствуйте коллеги! Нами получено письмо, по поводу улучшения работы с населением. Спрашивают – какие меры принимаются и какие предложения подаются. Кто первый выступит по данному вопросу?»

Товарищ первый: «Я предлагаю начать с нас самих. Когда, товарищи, заниматься населением, когда столько времени уходит на уничтожение не нужной бумаги. Я предлагаю ввести новую ставку и пусть обходят все кабинеты и уничтожают бумагу».

Председатель собрания: «По сути, товарищ предлагает, говоря экономическим языком, принцип глубокой специализации, что несомненно приведет к улучшению качества нашей работы. Я думаю всем понятно, что это и есть скрытые резервы. Так, кто следующий?»

Товарищ второй: «Все пьют чай или кофе. Много времени уходит на приготовление напитков и мытье посуды. Кроме того, что теряется время, существует опасность прямого пищевого отравления – стаканы моют, простите, в туалете, а о качестве приготовления я уже и не говорю —кто как может. Ну, это не серьезно, товарищи».

Председатель собрания: «Поднятая тема, очень остро, стоит перед всеми нами. Я попрошу дать мне материал по больничным листам. Будем требовать ставку повара и официанта. Кто еще хочет выступить?».

Товарищ третий: «Нужно сказать и о такой проблеме, как приезд сотрудников на работу. В этих пробках простаиваешь, а народ уже ждет. Нужно, что то делать».

Председатель собрания: «Так мы же этот вопрос вроде раньше решили – у всех на лобовом стекле табличка есть – администрация и номера у нас все равно отличаются.

Товарищ третий: «Таблички есть, а номера на личные машины не переставишь и механизма реализации этого права нет. Если Гаишник упрется, то можно и без водительского удостоверения остаться. Я предлагаю для работников администрации красить машины в один цвет, чтобы этот цвет только у нас был. А Гаишников вызвать к нам и объяснить создавшуюся тяжелую ситуацию – пусть выручают – мы же все на город работаем.

Председатель собрания: «Вы подняли очень тяжелый вопрос, мы его уже обсуждали в верхах. Наш народ еще не совсем понимает, что это делается в их же благо. Но ничего, я думаю вопрос скоро созреет, а мы обязательно пропишем его в нашем отчете».

Товарищ четвертый: «В связи с тем, что мы работаем до глубокой ночи, возникают проблемы. Например, что покушать дома или, как ехать на работу на грязной машине. Я не открою секрета, что этим, поневоле, приходится заниматься в рабочее время. А про ремонт одежды или техники я вообще не говорю. Как можно попасть на работу, если у вас сломана машина и в чем – если костюм грязный или тем более порвался. Как мы будем выглядеть перед народом?».

Председатель собрания: «Очень дельные предложения. Я рад, что вы очень активно участвуете в решении таких непростых вопросов. Я думаю, при гараже нужно расширить мойку машин и выделить комнату для бытового обслуживания с соответствующим штатом. Какие еще есть предложения?».

Товарищ пятый: «Я предлагаю убрать все стулья и вообще всю мебель из коридоров, улучшиться качество уборки. Можно взять более мощные пылесосы и тогда можно сократить несколько уборщиц.

Председатель собрания: «Я думаю, это можно отнести к сокращению штатов за счет внедрения новых технологий и использования нового оборудования. Я думаю нужно послать делегацию на всемирную выставку для заключения договора на поставку высокорентабельного оборудования с обязательным послепродажным обслуживанием.

Это нужно в отчете написать первым, что бы наверху точно знали, о чем мы думаем в первую очередь».

Товарищ шестой: «Все вы бываете в туалете. Вы же видите, что после них творится. Я предлагаю врезать замки и ключи раздать только сотрудникам. А эти пусть терпят. Они что сюда приходят вопросы решать или в туалеты бегать? И туалеты можно будет реже убирать, нас же меньше будет, значит, и туалеты чище. А уборщице, за уменьшение площади уборки, зарплату снизить».

Председатель собрания: «Очень правильное решение. Я думаю мы все его поддержим. Отнесем это в отчете пунктом два, в раздел сокращение зарплаты коллектива».

Товарищ седьмой: «Нужно навести рабочий порядок в самом здании. А то ходят, кто ни попадя, во все двери стучатся, работать не дают – пыль столбом, не продохнуть. Пусть зарегистрируются и ждут своего часа на улице. Кстати, и машины с площади, перед администрацией убрать, чтобы им было где стоять.

Для этого требуется установить зону выдачи пропусков, где-нибудь на улице, чтобы подальше от парадного крыльца. А в здании установить контрольно – пропускной пункт, как у военных, с полицией и рамкой. И принимать только тех, кого ты вызываешь, а не тех, кому, что-то надо».

Председатель собрания: «Ну ты наговорил, не успеваешь записывать. Голова. И все правильно, даже зацепиться не за что. Мне кажется предложений больше, чем достаточно. На этом можно и остановиться. Я уверен, многие наши предложения найдут поддержку наверху. Всех, кто выступал, я попрошу грамотно оформить все предложения и подать их мне с обязательной отметкой юридического отдела – будем просить премии в размере трех годовых окладов, а некоторые тянут ну если не на медаль, то уж на изобретения точно:

– В Мире Такого Нигде Нет.

Теперь, я хотел бы предугадать будущие проблемы по финансам – а если нас попросят изыскать собственные средства, что будем делать? Предприятия лежат, а откуда деньги брать?»

Товарищ восьмой: «Источник известный – торговля. А устроить им, под видом заботы о городе, одну общую проблему, а пока они расчухаются – оштрафовать всех. Вот и деньги. Например, сделать фасады магазинов абсолютно одинаковыми».

Председатель собрания: «Ну ты даешь. Это уж чересчур. Каждый магазин, наоборот, выделяться должен от других, что бы его издалека было видно и народ туда шел. Как цветы на поляне, где ярче цвет – туда и пчела летит. А ты про какую то потемкинскую деревню».

Товарищ восьмой: «Ну мы же убрали все автоматы для уличной торговли, хотя они были сделаны для удобства покупателей и ничего. Покрутили пальцем у виска и успокоились. А нам то что, главное деньги будут».

Председатель собрания: «Да, придется идти на непопулярные меры. А что делать? Все же это делается во благо народа.

Благодарю всех за проявленную активную жизненную позицию. Объявляю собрание закрытым».