Текст книги "Человек у реки (сборник)"

Автор книги: Евгений Ставцев
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Заходите к нам ещё! До свидания, молодой человек!
Этой фразы было достаточно, чтобы изменилось моё испорченное настроение в лучшую сторону.
Спустившись с лестницы «Академкниги», я молча покачал головой, поражаясь только что произошедшему со мной случаю, и, облегчённо вздохнув, не спеша пошёл по Таможенному переулку. Когда я проходил мимо ресторана «Старая таможня», меня остановил пожилой мужчина в тёмной шляпе, лет шестидесяти. Он стоял на крыльце ресторана и, опершись одной рукой на деревянную трость, о чём-то увлечённо разговаривал со швейцаром, одетым в форму русской таможенной службы конца 19 века: тёмно-зелёный сюртук с золочёными пуговицами в два ряда и фуражка с блестящей металлической кокардой на чёрном бархатном околыше. Увидев меня, мужчина с тростью оставил собеседника и, прихрамывая на одну ногу, направился ко мне.
– Сергей Петрович! – представился мужчина и как-то по старинке, в духе тридцатых годов, в знак приветствия приподнял над головой шляпу.
– Очень приятно, – несколько настороженно ответил я, готовясь к ещё одному неожиданному повороту событий, на которые оказался богатым этот день, – чем могу быть полезен?
– Вы уж извините старика, совершенно незнакомый вам человек, что я прямо так, с ходу…Дело в том, что несколько минут назад я видел вас молящимся на полу в книжной лавке. Вы, должно быть, мусульманин? А я давно испытываю интерес к исламу и, увидев впервые в жизни столь трепетное отношение к религии, решил во что бы то ни стало поближе познакомиться с Вами, а заодно и обсудить интересующие меня некоторые вопросы относительно религии и веры вообще.
Поняв, что произошло, я весело засмеялся и, чтобы не разочаровать человека, соглашаясь, закивал головой.
Приятно удивлённый моей бурной реакцией, мужчина радостно заулыбался:
– Я знал, что Вы мне не откажете. Не беспокойтесь, я Вас долго не задержу.
– Ничего страшного, я сегодня абсолютно свободен и постараюсь ответить на Ваши вопросы, – успокоил я мужчину.
Старик, воодушевлённый проявленной отзывчивостью, сдвинул на затылок шляпу, достал из-за пазухи увесистый том «Истории мировых религий» и, перелистывая на ходу страницы, потащил меня в ресторан обсуждать проблемы древнего и современного ислама – религии, о которой до этого дня я знал не больше, чем мой случайный знакомый.
14 декабря 2000 года
Нижний Тагил
Пашия
С Пермским краем наш поезд прощался на станции Пашия, относящейся к небольшому уральскому городу Горнозаводску. Эта, казалось бы, совсем неприметная железнодорожная станция запомнилась мне с детства, когда я, будучи ребёнком, ехал на поезде с матерью. Мы возвращались из Москвы на Урал. Причиной, по которой станция Пашия врезалась мне в память, стала одна девочка. Я запомнил её навсегда. Она также путешествовала с мамой, наверное, возвращалась с летних каникул домой.
Мы ехали в одном плацкартном вагоне. Нас отделяло друг от друга только два пассажирских отделения. Поскольку мы с матерью занимали боковые сидения, а девочка со своей мамой – «купейное» отделение, то я мог сколько угодно рассматривать эту пассажирку, которая, скорее всего, по возрасту была моей ровесницей. Она мне сразу понравилась, как только я увидел её, когда она заходила в наш вагон во время посадки. Стройная, с правильными и утончёнными чертами лица, со светлыми волосами, сплетёнными в косичку; с голубыми глазами, обрамлёнными длинными вздёрнутыми кверху ресничками – эта девочка предстала передо мной существом с другой планеты, настоящим ангелом небесным.
Я играл в солдатиков, пытался что-то разукрашивать или читать, но мысли мои были заняты этой девочкой. Мне казалось неприличным постоянно смотреть на неё, тем не менее, мне этого очень хотелось. Девочка не замечала меня, не смотрела в мою сторону. Она постоянно что-то читала или разговаривала со своей мамой. Это обстоятельство меня ещё больше раззадоривало, что двигало меня к действиям, целью которых было заявить о себе, обозначить себя, чтобы эта девочка заметила меня, узнала обо мне.
Что я только ни делал: пытался громко говорить и смеяться; под разными предлогами прогуливался по вагону. Проходя мимо «купейного» отделения, в котором была девочка, я специально что-нибудь ронял на пол, а затем с растерянным видом поднимал упавшее. А на следующее утро, идя в туалет с полотенцем, я пропустил её вперёд. Но девочка упорно не хотела меня замечать. Я отчаялся.
Однажды, когда весь вагон притих, когда большинство пассажиров заснули после обеда, я вдруг обнаружил, что предмет моих душевных переживаний тоже спит. Девочка заснула на верхней полке, расположившись головой к проходу. Её лицо было обращено как раз в мою сторону. Я не спал и мог сколько угодно любоваться красотой этого тонкого и правильного лица. Этим подарком судьбы я решил воспользоваться, как мог: достал альбом с карандашами и стал рисовать портрет спящей девочки. Я старался, пытаясь запечатлеть то, что видел перед собой и что успел полюбить. Карандаш в моей руке старательно выводил профиль её лица, тени от опущенных ресниц, её губки, прядь волос, упавшую на щёку, краешек косички, торчащий из-под подушки. Когда я закончил рисовать портрет, мне показалось, что девочка на нем получилась очень похожей на себя. Я гордился собой – тем, что мне удалось уловить сходство.
Теперь в моей голове родилась мысль: подарить этой девочке её портрет. Такой необычный подарок был бы замечательным поводом для знакомства. Но как его подарить? Подойти к ней, отдать портрет и представиться? При этих мыслях в моей груди учащалось сердцебиение. Я уже начинал волноваться от того, чего ещё не сделал, а только собирался сделать.
Я сидел за столом и задумчиво смотрел на спящую девочку. «А может быть, подложить рисунок ей под подушку? – размышлял я, – Нужно в таком случае подписать рисунок своим именем. Тогда она узнает имя автора». Я обрадовался такой мысли, но через мгновение опомнился при другой возникающей проблеме. «Но как я представлюсь ей и объясню, что это моим именем подписан рисунок?»
Пока я размышлял над портретом, девочка проснулась и спустилась с полки вниз. Спустя некоторое время, она прошла мимо меня с кружкой за кипятком для чая. Я сделал вид, что её не замечаю, и повернулся к окну лицом. Но внутри меня всё клокотало от волнения. Я страдал от любви и нерешительности одновременно. В моей голове одни планы знакомства ежеминутно сменялись другими. Ни один из них не был совершенным.
Наконец я набрался смелости, взял в руки альбомный лист с портретом и направился к «купейному» отделению, где находилась девочка. Сравнявшись с нужным отделением, я остановился. Девочка со своей мамой сидела за столом. Они пили чай и о чем-то оживленно разговаривали, совершенно не замечая меня. Я растерялся и, не дождавшись того момента, когда девочка с мамой повернутся в мою сторону, продолжил свой путь дальше, по вагонному коридору. Дойдя до дверей тамбура, я развернулся и пошёл обратно. Прохода мимо заветного места, я обнаружил, что ситуация не изменилась: дочка с мамой пили чай и общались.
Расстроенный неудачей, я упал на свою полку и зажмурил глаза от отчаяния, вызванного собственной нерешительностью. Не знаю, сколько времени прошло с этого момента, но когда я оторвал голову от подушки и посмотрел в сторону, где была девочка, то с удивлением обнаружил, что полки их «купейного» отделения пустые. Я в ужасе вскочил с постели и бросился туда, где совсем недавно сидела девочка со своей мамой.
И девочка, и её мама всё так же сидели за столом и смотрели в окно. Постели их были убраны, на полу стояли упакованные сумки и чемоданы. Поезд замедлял ход. В окнах вагона показалась станция со странным названием «Паiия». Моё появление в этот момент было таким внезапным и неожиданным, что девочка с мамой с удивлением посмотрели на меня.
– Вы уже приехали? – вдруг вырвалось у меня.
– Да, мальчик, мы приехали, – быстро придя в себя, спокойно сказала мама девочки.
Девочка молча бросила взгляд в мою сторону, а затем, поднявшись со своего места, перекинула через плечо свою сумочку. Её мама, приподнявшись с сидения, стала высматривать в окне встречающих на перроне. Только в этот момент я понял, что поезд остановился. Немногочисленные пассажиры в нашем вагоне потянулись с чемоданами и сумками к выходу.
Опомнившись, я кинулся к своей постели за рисунком. Моя мама с удивлением и непониманием смотрела на то, как я в каком-то неистовстве откидываю в сторону простыню и подушку, пытаясь найти рисунок.
– Ты не это ищешь? – она держала в руке альбомный лист с портретом девочки.
Я выхватил из рук матери рисунок и побежал к выходу. Мама, заподозрив что-то неладное, бросилась за мной:
– Сынок! Ты куда?
Девочка со своей мамой сошли на перроне. В это время к ним подошёл высокий мужчина в военной форме. Он крепко обнял девочку, а затем обнял и поцеловал её маму. Это отец девочки приехал встречать их на вокзал.
Помню, как забыв о своей нерешительности, я спрыгнул на перрон и подбежал к девочке.
– Это тебе! – громко, с надрывом в голосе выпалил я и протянул девочке рисунок.
Она повернулась ко мне и с удивлением посмотрела на меня.
– Это подарок! – уже более уверенно сказал я.
Не скрывая удивления, девочка взяла в руки рисунок. Её родители в недоумении переглядывались. Сзади чувствовалось встревоженное дыхание моей матери: она беспокоилась, что поезд может вот-вот отправиться, и вслед за мной соскочила на перрон.
Девочка взглянула на рисунок, улыбнулась и посмотрела на меня.
Я смотрел в её голубые глаза, видел её улыбку и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
Мать тащила меня за рукав к вагону. Над вокзалом пронеслось последнее объявление об отправлении поезда, а проводница нашего вагона нервно поторапливала нас быстрее подниматься в вагон. Едва мы поднялись на последнюю ступеньку, как наш поезд тронулся.
Я в последний раз посмотрел на перрон станции Пашия, по которому от уходящего поезда в сторону города шли пассажиры с чемоданами и сумками. Среди них были высокий мужчина в военной форме, рядом с ним шла женщина с сумкой, а за ними – стройная и красивая девочка с русой косой и голубыми глазами. Она на мгновение остановилась, чтобы посмотреть вслед уходящему поезду. Возможно, она искала меня, но уже не видела, потому что поезд набрал скорость. Зато я видел это и внутренне ликовал.
С тех пор минуло много лет, но каждый раз, когда я проезжаю станцию Пашия, перед моими глазами всплывает в памяти та девочка, и на душе становится удивительно тепло и немного грустно.
Нижний Тагил,
январь 2015 г.
Почтовый адрес: Российская Федерация, 622022 Свердловская область, г. Нижний Тагил, ул. Алтайская, д. ЗЗ, в. 183
Человек у реки
Глава 1
То, о чём я хочу рассказать, может показаться выдумкой, полётом моей фантазии, даже сказкой. Тем не менее, история эта произошла в реальном мире, в реальном месте и началась совсем обычно, не предвещая ничего таинственного и сверхъестественного.
По своему обыкновению, ставшему уже традицией, я по воскресениям езжу за водой на родник. Любой городской житель меня может понять, что использовать водопроводную воду можно только для технических целей – для питья и приготовления пищи она не годится. Поскольку я с семьёй тогда проживал на окраине, где к городским кварталам примыкал частный сектор, постепенно растворяющийся в лесопарковой зоне, мне не составляло труда еженедельно ходить за чистой водой не в магазин, а на родник. Таких, как я, любителей прогуляться на природу, было немного, но они с постоянной периодичностью наведывались в выходные дни с пустыми канистрами и пластиковыми бутылками за ключевой водой. Некоторые лица даже примелькались, и при встрече на роднике в знак приветствия мы друг другу кивали головами или обменивались короткими дежурными фразами.
Родник имел три выхода из земли и щедро наделял своим богатством всех, кто приходил к нему. Место это было посещаемо и доступно. Родник располагался в излучине маленькой, но бойкой речушки Ежовой, протекающей извилистой змейкой по небольшой пойменной долине, отделяющей домики частного сектора от лесопарковой зоны. Местами пойма реки была заболочена и имела заводи с разросшимися по берегам камышовыми зарослями, сквозь которые можно было спокойно наблюдать плавающих здесь диких уток.
За водой я обыкновенно хожу днём, после полудня, иногда удаётся утром. Но в этот день я долго провозился дома с хозяйственными делами и освободился только к вечеру. Пока собирался идти на родник, на улице легли сумерки. Я даже обрадовался, что уж наверняка на роднике в это позднее время никого не будет и можно спокойно, без суеты и ожидания своей очереди набрать воды. Вооружившись пластиковыми бутылками и канистрой, я отправился за водой.
По мере приближения к роднику, с высоты холма, через который проходила дорога к нему, я заметил тёмный силуэт. Несмотря на то, что сумерки ещё больше сгущались по мере удаления от городских фонарей, у родника можно было различить человеческую фигуру. Я, конечно же, подумал, что этот кто-то, подобно мне, припозднился с заготовкой воды. Однако подойдя ближе, я заметил, что человек не набирает воду, поскольку стоит немного в стороне от родника, ближе к берегу реки. Человека наполовину скрывали тростниковые заросли, и какое-то непонятное свечение тускло освещало его фигуру откуда-то снизу. Меня это нисколько не насторожило, скорее заинтересовало. Подходя ближе к роднику, я, наконец, смог рассмотреть человека у реки.
Это был мужчина. Он стоял на берегу, как раз у самой излучины. Периодически он ломал руками сухие тростниковые стебли и подбрасывал их в небольшой костёр, слабо освещающий и самого мужчину, и пространство вокруг него. Слева от этой композиции я заметил стоявший в сугробе горный велосипед.
«Всё понятно, – подумал я. – Какой-то турист устроил себе привал возле родника».
Заметив моё приближение, мужчина развернулся ко мне спиной в половину оборота, как бы показывая, что занят своим делом и не собирается вступать в контакт. Я уважаю чувства других, потому, приняв движение незнакомца как сигнал предупреждения, спокойно стал распаковывать рюкзак и доставать из него пустую тару. Обжигающе холодная вода бойко струилась в открытые горлышки моих бутылок, а я периодически посматривал на человека у костра. Мне стало любопытно наблюдать за ним и его действиями.
За то время, пока набиралась вода, я смог достаточно подробно рассмотреть незнакомца, настолько, насколько это было возможно в данной ситуации. Наполовину фигура мужчины была скрыта зарослями сухого тростника, служившего ему топливом для костра. Это был человек приблизительно моего возраста, роста и моего телосложения. На нём была тёмная куртка-пуховик с откидным меховым капюшоном, а голова, несмотря на крепчающий мороз, оставалась открытой. Волосы тёмные и длинные, завязанные сзади в хвостик, борода окладистая, вместе с усами прихваченная инеем вокруг рта. Более мелкие подробности его одежды и лида я различить не смог, в силу того, что незнакомец продолжал стоять спиной в половину оборота, с едва вырисовывающимся профилем, который то становился отчётливым от всплесков пламени костра, то постепенно затухал в темноте.
Получив очередную порцию сухих веток, огонь разгорелся, весело затрещал, выбрасывая в темноту огненные языки пламени с поднимающимися кверху искрами. Мужчина протянул к костру руки и долго держал над ним свои ладони, согревая их и одновременно щупая ими кончики пламени. Он стоял и смотрел на мерцание огня, стоял и о чём-то думал. Быть может, он думал о чём-то своём, о том, что тревожило его, а может быть, о том, что ему бы хотелось сделать, а может, он думал о вечном. Мне это было не известно. Зато я помню, о чём я думал в этот момент. Я почувствовал лёгкую зависть – мне захотелось, подобно этому незнакомцу, уехать подальше из города, ненадолго оставить этот суетный и нервный мир нашей обыденной жизни, посидеть у костра, где-нибудь на берегу реки, на окраине леса, и просто посмотреть на весёлый полёт искр в воздухе и завораживающую игру света огненного пламени. Раньше, в юные годы, мы так и делали с мальчишками: убегали на речку или озеро с удочками и без них, но всегда памятным событием оставался походный костёр, в котором потрескивали сухие веточки, перемешанные с еловыми и сосновыми шишками. Это осталось в моей памяти, которая сейчас всколыхнула детские воспоминания и затеребила душу. Я думал, почему повзрослев, человек забывает о тех днях и событиях, которые и составляли для него понятие счастья. Всё очень просто и доступно, для этого не нужно иметь сверхъестественных способностей и материального изобилия, к которому мы в последнее время так упорно стремимся. Я позавидовал этому незнакомцу, его умению оставаться ребёнком и быть счастливым здесь и сейчас. У меня возникло непреодолимое желание подойти ближе к костру и заговорить с этим человеком. Но вторгаться в его маленькое счастье, которое устроил незнакомец в излучине реки, я не посмел. Мне были понятны действия этого человека: самому, бывает, часто хочется остаться одному, наедине с самим с собой, вырваться из суетного круга обычной жизни и подумать о вещах непреходящих, о вечных ценностях, о смысле жизни, либо ни о чём не думать – просто посидеть у костра одному в тишине.
Возможно, что этому человеку именно это и нужно сейчас – побыть одному, а тут я нарисовался… Нет! Не буду нарушать это уединение, а вдруг я нарушу ход его мыслей, его покой, его одиночество. Незнакомец стоял неподвижно напротив костра и молча смотрел на огонь.
Вероятно, мысли на мгновение перенесли человека в другие миры, в другую реальность. Забывшись, что на берегу находится не один, он развернулся ко мне, и огонь догорающего костра на миг выхватил из темноты его лицо. Оно показалось мне очень знакомым, как будто я его уже где-то видел раньше. Но рассмотреть подробнее его мне не удалось.
Огонь стал затухать, погружая во мрак стоящего перед ним человека. Незнакомец, по всей видимости, вернулся в себя и, вспомнив, что поблизости есть посторонний, снова повернулся ко мне спиной.
Это было последним сигналом для меня. Я понял, что мне пора уходить. Закончив набирать воду, я взвалил рюкзак на спину и пошёл прочь с этого места. Поднявшись на холм, я обернулся и последний раз взглянул на незнакомца у реки. Его костёр взвился огненным столбом выше стоявшего возле него человека и осветил всю излучину, родник и даже тот холм, на котором находился я. Должно быть, незнакомец выжидал время, дожидаясь моего ухода, чтобы по-настоящему дать разгореться костру и своему желанию ощутить себя счастливым наедине с природой и самим собой.
С холма, на котором я стоял, было хорошо видно костёр и освещённого им человека. Незнакомец, наконец, повернулся в мою сторону и, казалось, посмотрел на меня. Я был достаточно хорошо освещён пламенем костра, и человек мог видеть меня. Не знаю зачем, я машинально поднял руку и робко помахал ей. Удивительно, но человек у реки тоже поднял руку и помахал мне в ответ.
Мы без слов поняли друг друга и своим молчанием сказали друг другу больше, чем могли бы сказать словами.
Глава 2
После той молчаливой встречи прошла неделя, в течение которой я периодически мысленно возвращался к роднику, и перед глазами возникала фигура одиноко стоящего человека у костра на берегу реки.
Я пытался представить себе, как сложилось дальнейшее пребывание незнакомца в излучине реки. Может быть, он, оставшись один после моего ухода, ещё продолжал стоять у костра и думать о чём-то своём. Человек подбрасывал в огонь ветки и думал, думал и подбрасывал ветки… пока не пришла в голову нужная мысль, которую он долго искал. Костёр его погас, и человек, оседлав велосипед, отправился домой, в город. А может быть, он под покровом надвигающейся ночи растворился в лесу, чтобы там, стоя на какой-нибудь открытой поляне, любоваться мерцанием звёзд и наблюдать, как медленно поднимается над верхушками деревьев серебряный диск луны.
Не знаю почему, но этот человек у реки как-то незаметно запал мне в душу. Быть может, потому, что я почувствовал родство интересов, мыслей, мировосприятия с ним.
Вот и сейчас, возвращаясь с лыжной прогулки, я вдруг вспомнил о том незнакомце. На эти мысли меня подтолкнула река Ежовая, которую я переходил по высокой плотине. Именно на этой реке, вниз по течению, и произошла та памятная встреча. Я остановился на плотине, над самым бушующим потоком воды. Здесь река пенилась, бурлила, ударялась об ледяные камни и скатывалась вниз, в долину, по которой она, извиваясь, как огромная змея, убегала в заснеженный лес, навстречу другой реке – своей подружке Большой Кушве.
С плотины речная долина просматривалась достаточно хорошо. Отсюда даже можно было различить синюю крышу беседки над родником, из которого я постоянно беру воду. В тех местах Ежовая река текла подо льдом, там её течение замедлялось и успокаивалось. Здесь же, на перекатах, у плотины, ей мороз был не страшен: стремительный поток трудно заковать в ледяные латы даже при самых лютых холодах.
Брызги подскакивали вверх в неподвижном морозном воздухе и мгновенно превращались в лёгкие кристаллики льда, переливающиеся и сверкающие на солнце. Присмотревшись, даже можно было различить небольшую радугу. Я залюбовался этой зимней феерией. В этот момент сквозь радужный занавес ниже перекатов, где река выбегала на равнину, я различил фигуру человека. Он вышел из заиндевелых зарослей тростника и остановился на берегу. На человеке не было одежды. Он был абсолютно голый. Это был мужчина. Немного постояв неподвижно, он протянул руки к солнцу с обращёнными к нему ладонями. Издалека это напоминало какой-то языческий ритуал. Мужчина опустил руки и, спустившись к реке, нырнул в ледяную воду.
Спустя минуту, человек вышел из воды, растёр своё тело руками и, не торопясь, стал одеваться.
Я продолжал стоять на плотине и, чтобы скрыть своё любопытство, отстегнул лыжи и начал очищать их от снега, всё время продолжая наблюдать за зимним купанием человека.
Когда мужчина надел верхнюю одежду, я узнал в нём того самого незнакомца у костра. Та же тёмная куртка с капюшоном, длинные волосы, схваченные сзади в хвостик, окладистая борода. Велосипеда в этот раз я не заметил. Все остальные приметы совпадали. Сомнений не было – это был тот самый человек.
Видимо, когда он одевался, если не раньше, мужчина заметил меня. Должно быть, стоя на возвышенности, я, хорошо освещённый солнцем, был виден издалека. Хотя лица с такого расстояния нельзя было различить, но по тому, что незнакомец стоял обращённым в мою сторону, смело можно было предположить, что он обязательно должен был видеть меня. Поняв это, я более уверенно, чем в прошлый раз, поднял руку и помахал ему. Человек у реки, немного помедлив, ответил мне тем же.
В этот день наши дороги больше не пересеклись. Ситуация вновь повторилась. Я узнал новое об этом человеке и мысленно стал готовиться к третьей встрече – уж если случились первые две, то третьей не миновать.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.