Текст книги "Парадоксы. Сборник мрачных рассказов"

Парадоксы
Сборник мрачных рассказов
Евгений Валериевич Захаров

© Евгений Валериевич Захаров, 2024

ISBN 978-5-4483-7454-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бабай

Темно. За окошком ни звука.

Луна из-за леса встает.

Седая лохматая Бука

С мешком по дороге идет…

Тимофей Белозеров

Они заметили старика, когда он уже был совсем близко. Серега потом рассказывал, что дед был как дед, обычный. Старый, седой, с длинными волосами и бородой – тоже седой, но в которой еще виднелись темные пряди. Что характерно, он не опирался на палку, которые таскают сейчас все развалины после семидесяти. Да и одет он был не по-стариковски: в джинсы и гавайскую рубаху с пальмами. За спиной его болтался тощий мешок, на который пацаны поначалу не обратили внимания.

Серега же с Витьком сидели на обрезке канализационной трубы и, звонко шлепая о железо засаленными картами, резались в «кинга» на полоски. Как раз в тот момент Витек проиграл, и Серега, садистски ухмыляясь, проводил ему на руке очередную полоску острым выкидным ножом. Друган морщился, но терпел. На его руке таких полосок было уже пять, у Сереги же – всего две.

Сереге больше нравилось играть не с друзьями, а с посторонними людьми. Когда незнакомый тебе человек таращит глаза на карты и осознает, что он проиграл… Есть в этом какое-то мистическое наслаждение. А уж если играешь с чикой твоего же возраста… Это же совсем другое дело, тогда и условия можно будет поменять. Ближе к концу игры, конечно. А игры у Витька с Серегой бывали разные.

Они знали друг друга давно, как любил говорить Витек, «с детской комнаты». Городок, где они жили, был маленький, поэтому эту парочку знали многие, большая часть из которых – боялась. Акселерация пошла парочке не на пользу. Два здоровенных лба (Витек – чуть поменьше, похилее в плечах) были, в сущности, еще детьми. Это очень любил акцентировать Серега, когда в местном парке подходил к гуляющей парочке и угрюмо говорил: «Дайте мальчику денюшек на мороженое». Естественно, на «денюшки», полученные в результате, «мальчики» покупали далеко не сладости.

– Надоело, – сказал Серега, защелкивая нож. – Давай лучше в ларек смотаемся – пару пивка стырим.

– Ага, иди, стырь, – хмыкнул Витек. – Вася тебе стырит – по балде дубинкой.

– А это на что? – Серега любовно оглядел ножичек, славно помещавшийся в ладонь.

– Так бы и говорил, – пожал плечами Витек. – Порежешь?

– Ну, если пивасика не даст… – усмехнулся Серега.

Он был на год старше Витька, но считал себя во сто крат мудрее и опытнее. Вот друган его – разве ж он сможет перышко на человека поднять? Хотя на той неделе, когда к Забродиным лезли, как он хозяина-то отмудохал! Вся рожа – один сплошной помидор.

Серега заржал, не сдержался. Витек сердито посмотрел на него.

– Конечно, тебе смешно, – проворчал он. – А пять полосок против двух – нечестно!

– Все честно, – кивнул Серега. – Я же в ларек пойду, не ты.

– Не, давай сначала реванш, – предложил друган. – Если я выиграю – играем до пяти!

– А если я?

– Тогда… Тогда я вместо тебя пойду.

– Идет!

Карты разметались. Игра шла ходко, но Витьку опять не повезло – свежая полоска украсила его предплечье.

– Ну так как? – прищурился Серега. – Идешь?

– Проиграл – значит, проиграл, – проворчал Витек, забирая у него ножик. – Хотя через весь парк тащиться… Ладно, сколько? Две полторашки «Медведя»?

– Возьми лучше «Мельника», – сделал заказ Серега.

– Сделаем, – Витек привстал с трубы, и тут взгляд его уперся прямо в старика.

– О-па, – сказал он медленно. – Дедушка. Бутылки собираешь, а? Бомжуешь?

– На бомжа не похож, – сказал Серега, оценивая прикид старца. – Знаешь, культурный чувак. Старый хиппан.

– Ребятки, – дед устало посмотрел на них. – На гнилое дело собрались?

– А ты прям бабка Ванга, – гоготнул Витек. – Тебе какая радость? Пивка купим щас, и все путем.

– Купим ли? А ножик зачем?

– Какой ножик? Этот?

И лезвие, выскочив на свет, уставилось прямо в живот собеседнику Витька. Серега аж подпрыгнул от радости – сечет фичу пацан!

– А ты меня не пугай, – все так же негромко сказал старик. – Меня не напугаешь. В отличие от других.

– Серег, я помираю, – сказал Витек, пробуя пальцем остроту ножа. – Это знаешь, кто? Костя Цзю. Он нас сейчас с тобой заваляет и съест.

– Дед, чесал бы ты отсюда, – заметил Серега. – Только лопатник оставь – и чеши. Больно не будет.

– Ребятки, – тон старика не изменился. – Вы понимаете, какую глупость вы сейчас творите?

По рассказу Сереги, именно в тот момент по его шее прошла волна мурашек. Он вспомнил что-то очень далекое, из детства, причем раннего, когда ему было года три. Он мог поклясться, что никогда не видел этого старикана раньше. И все-таки…

– Ну че, дед? – прервал его воспоминания голос Витька. – Бабки сам отдашь, или к бабке сходим?

– К какой бабке?

– К твоей.

– Нет у меня бабки. Один я, внучек.

– Внучек у тебя в штанах. А ко мне обращайся «Виктор Борисович».

– Витек, ну ты приколист! – Серега тоже вскочил с трубы. – Слышь, старичок? Он дело говорит. Если с собой нету, может, домой сходим? Ты где живешь-то?

– Недалеко, – усмехнулся старик.

– Рядом, что ли? На Ломоносова?

– Вроде того.

Усмешка старика стала нервировать.

– Ну-ка, рожу попроще! – скомандовал Серега. – Пошли.

– Куда?

– Домой к тебе, «куда»?

– Зачем?

– Ох, дед, ты допросишься! Пенсия у тебя большая, ты явно ветеран, им сейчас хорошо платят. Тем более, один живешь. Небось, на похороны откладываешь?

– На чьи?

– Все, ты достал, мумия вонючая! – нож Витька взрезал пеструю дедову рубаху. – Или бабки на месте даешь, или пошли на хату!

– Раз так, идем, – покладисто отозвался дед, развернулся и двинулся по направлению к улице Ломоносова. Витек и Серега, не веря такой удаче, шагали рядом с ним, по бокам, как секьюрити. Время от времени Витек касался острой сталью стариковского бока и шипел:

– Только вякни, старый хрен – с нас спрос маленький, мы несовершеннолетние. Скажем, что ты сам на нас полез!

Но старикан шел себе и шел, не обращая внимания на угрозы, как, собственно, и на нож. Шел размашисто, взметая ногами опавшую листву. Мешок ритмично хлопал по тощей спине. Со стороны могло показаться, что дед ведет внуков на осмотр достопримечательностей.

Дом его оказался последним на улице. Маленький, с покосившейся крышей и навесом, сделанным из прибитого к деревяшкам рубероида, он казался логичным завершением небольшой кривой улочки, начинавшейся как раз от входа к парку.

Старик толкнул дверь. Она оказалась не заперта, и вся троица вошла внутрь.

– Я не понял, слышь, козлина седая! – удивленно сказал Витек. – Ты куда нас приволок, а? Это что, дом, по-твоему?

Да, Серега тоже заметил, что на жилое помещение это мало похоже. Ветер гулял туда-сюда через разбитые стекла, у стены стояла ржавая металлическая кровать. Замызганный стол посреди комнаты и два стула, один из которых был перевернут, довершали картину. Ясно было, что денег в этом доме никаких нет.

– Ты че, дед, оборзел? – Серега сжал кулаки. – Какого ты выделываешься? Щас по репе настучим!

– Ребятки, вы себя плохо ведете, – сказал старик, улыбаясь углом рта. Борода его от этой гримасы нелепо перекосилась.

– А сейчас будем вести себя еще хуже, – пообещал Витек. – Серый, подержи старикашку…

Но подержать старикашку не получилось. Дед улыбнулся и, сняв с плеча мешок, принялся развязывать его.

– Если у тя там игрушки какие – лучше выкинь! – завопил Витек, но Серега услышал, как его голос предательски дрогнул. – Слышь, че говорю? Не доводи до греха!

– Да уж куда доводить-то, и так немало… – старик разогнулся, держа в руках мешок. – Зря вы, ребятки. У меня и возраст уже не тот. Хотя для такого дела…

– Серега, поехали! – и Витек, бросившись вперед, дважды махнул из стороны в сторону ножом. Оба раза пропали даром – лезвие рассекло только воздух. Неожиданно прыткий старик уже стоял в противоположном углу у окна, держа мешок наизготовку, как охотник-змеелов.

– А ну, дед, иди сюда! – бросился на него и Серега, но гавайская рубаха мелькнула мимо его глаз, и потерявший равновесие парень гулко ударился головой о подоконник.

– И-и-и! – завизжавший Витек, выставив перед собой нож на вытянутой руке, как копьем попытался ткнуть старика.

Сталь ушла вбок, сухое жилистое колено врезалось прямо в локоть мальчишке. Тот взвыл, нож со стуком выпал на пол. Дед же отскочил в сторону и вновь нацелил на парня мешок, черный зев которого притягивал взгляд.

– Витька! – запоздало крикнул Серега, неожиданно вспомнив всплывший из глубин подсознания детский страх…

Но было поздно. Витек, замахав кулаками, с разгону набежал на деда, норовя попросту смять того, как носорог… И внезапно по пояс ушел в мешок. Старик же деловито принялся пропихивать его глубже, подняв мешок и, как сахар, утрясал попавшего в рогожный плен вопящего пацана.

Серега понимал, что надо рвать когти, но даже подняться не мог, только, как завороженный, смотрел, как в небольшом, в общем-то мешке постепенно исчезают дергающиеся ноги в спортивных штанах с лампасами. Мешок же издавал какие-то утробные, всасывающие, глотающие звуки, а из его недр еще какое-то время доносились приглушенные крики, перешедшие в затихающий отчаянный вой. Когда в полотняной пасти исчез сначала один, а за ним и другой кроссовок, старик рывком затянул шнурок, стягивающий края мешка. К ужасу Сереги, вой вскоре оборвался.

– Хорошо, хорошо, – приговаривал старик, поднимая свою ужасную, слабо дергающуюся ношу и вешая ее себе на грудь. – Очень хорошо.

Он поглаживал мешок, как кота. Тот вновь зашевелился, но уже как-то иначе, а затем… стал врастать в щуплое белое тело старика, которое тот обнажил, расстегнув гавайскую рубаху. Медленно, неторопливо дед поглаживал мешок, который все больше сливался с туловищем, создавая единое целое. Наконец, впитав в себя мешок полностью, старик распрямил плечи и закрыл глаза. По его лицу растеклось выражение неимоверного покоя.

Как Серега выбрался из того страшного дома, он не помнил. Но за ним никто не гнался, не пытался схватить за ноги, ничего похожего. Трясясь от страха, парень добрался до ближайшего милицейского поста. Но никакие проверки ничего не дали. Дом тот по сведениям БТИ и на балансе-то не числился, ожидая сноса, стоял заколоченным вот уже пять лет, и никаких стариков там никогда не было.

Хотя об этом Серега догадывался. С этого дня в его психике наступил перелом. Глупо было бы предполагать, что он исправился и с этого дня совершал только хорошие поступки. Нет. Многое он совершил в дальнейшем. Всякое было – и хорошее, и плохое. Но иногда, особенно по вечерам, он мог часами сидеть, подолгу уставившись в одну точку и подскакивая от каждого шороха. Оказалось, что детские страхи не уходят. Они всегда рядом, и могут напомнить о себе. В любое время. Особенно, когда ты этого не ждешь. А Серега ждал…

Горький сон

– Вот так ты обнимал мою доченьку? А так ты, должно быть, гладил ее шейку, скотина? Ну так я же тебя поглажу, мразь! Нравится? Нравится? Нравится?..

* * *

«Криминальная хроника. Вчера ночью в городской тюрьме скончался один из обвиняемых по делу Митиной. Павел Игошин, восемнадцати лет, был найден мертвым в своей камере, где с прошлой недели пошли первые дни его срока – пятнадцати лет. Смерть наступила от удушения».

* * *

– От удушения, – я потер руки и с хрустом размял уставшие пальцы. – Еще от какого удушения. Надеюсь, ему было так же приятно, как и моей малышке.

Год назад они изнасиловали и убили ее. Втроем. Три свиньи напали на мою дочку в подворотне, каких много в нашем районе. Может, в тот момент им было приятно и хорошо, но то, что их ждет… Нет уж, теперь удовольствие ждет меня. Хотя дорого бы я дал, чтобы этого не случилось.

Я – доктор физико-математических наук. Обычный очкарик-книжный червь, скажете вы? Да нет, дорогие мои, современный ученый может себе позволить и домашний спортзал, и бассейн… Вот только он не может добиться справедливого приговора от этих трясущихся стариков, купленных-перекупленных толстожопых судей. Ч-черт…

Я просил их, умолял, даже угрожал! А сколько денег было переправлено в эти загребущие лапы! И все равно – пожизненное и два по пятнадцать! Это все, что они смогли сделать! Да мне насрать на вашу систему! Евросоюз не позволяет им, видите ли, казнить преступников! А когда дойдет до их детей… Если бы дочку или сына кого-нибудь из этих шишек разодрали вдоль и поперек, да так, что пришлось бы несколько раз приходить на опознание – они бы и тогда кричали о справедливости для всех и повторных апелляциях? Да они своими бы руками передушили этих подонков! Что я и намерен сделать. Да я уже делаю, черт побери!

Мама ушла от нас с Ксюшкой лет десять назад. Так что я сам возился с ней, сам повел в школу, мы с ней сначала исходили весь город, потом объездили всю страну. Этим летом я обещал свозить ее в Новую Зеландию, денег за лекции в Оксфорде хватило бы с лихвой.

И вот однажды прихожу домой – тишина. Мертвая. И Ксюшка мертвая. Это я потом узнал, утром – когда ее нашли…

У меня не хватило возможностей довести дело этой троицы до стенки. Но у меня хватило ума и средств, чтобы сделать то, что я сделал. Я бился над этим препаратом весь год, что тянулось следствие. И я его сделал! Не знаю, что это – везение или Божья благодать, но мне удалось! Компонентов много, и я не собираюсь вам их выдавать. Все, что имело к этому отношение, я уничтожил. Испытаний не было – все на себе. Зато теперь с помощью моего раствора, которое я назвал «Жало», мне удается проходить сквозь стены, да мало того – проносить с собой разные мелкие предметы. Первым предметом.. Да, веревка. Первым была веревка. Как славно бился этот щуплый подонок! Но ничего, второй пострадает подольше.

Что? Они не узнают, кто это сделал? Да я же разговариваю с ними! Они всё знают! Пашка был первым. Следующий – Лешка. А уж Игорька-то я оставлю напоследок. Он должен помучиться подольше. Интересно, эти двое догадываются? Да куда им, они лишь в курсе того, что показывают в новостях.

Надо приготовиться на завтра. Леша, я иду! Я уже скоро! И ножичек возьму самый острый! Острее, чем тот, которым ты… В общем, тебе понравится.

* * *

«Криминальная хроника: вчера в городской тюрьме произошло очередное ЧП. От полученных ножевых ранений скончался Алексей Крытов, двадцати двух лет. Он проходил по тому же делу, что и погибший накануне заключенный Игошин. Принимая во внимание это странное совпадение, начато следствие».

* * *

Да, дорогие мои! Это снова я! Как и в прошлый раз, я прошел через стену так бесшумно, что ни охранник, ни этот урод ничего не заметили. Хотя, что это я? Урод как раз заметил! Еще как!

Я погружал в его дергающееся тело раз за разом маленький ножичек, годный разве что для сбора грибов. Предмет, не помещающийся в кулаке, мне с собой не пронести. Но этой мрази хватило и этого! Урод, он еще пытался кусаться! Но по зубам он получил славно! Да и кишки его размотались почти до самого пола!

Господи, о чем это я? Кишки… Кровь… Какой ужас… Доченька моя, доченька…

Игорь. Остается Игорь. Надо было начинать с Игоря. Но только остальные остались бы ненаказанными. А так… Нет, на эту сволочь у меня еще хватит сил и выдержки. Этот препарат… Я не учел одного… «Жало» оказалось обоюдоострым. Оно медленно, но верно сжигает все системы моего организма. Кровеносную, пищеварительную, нервную. Все. Утром я харкал кровью. А сейчас меня трясет. Поэтому и почерк такой неровный. Я держу одну руку другой и пишу. Но все будет хорошо. Остался всего один. А потом… Наплевать, что будет потом. После нас – хоть потоп. Людовик какой-то. Хахаха…

Только не спать. Не спать. Системы. Отказывают. Но надо. Жжет. Все жжет. Но это быстро. Я знаю, как быстро. Просто отравлю. Зашел на кафедру химии. Замок там – плевое дело. Как там, у Пушкина? «Под утро возвратился с ядом»… А я вот под утро вернусь без яда. Х-ха… Жжет.

* * *

Ну почему ж нет нвостей? Нет новостей… А я на совсть накормилэтого мерзавца давился но жрал. Может вспоминал как кусал звереныш маю дочуру? Даже есле не вспминал, так я иму напомнл! Вопще ручка никак… Нухоть спокойнотеперь будет… Новости! Сдох?! Что? Ччто?!! Нет, не можт быть! Раствор! «Жало»! Жжж…

* * *

«Криминальная хроника: Игорь Желудь, 27 лет, осужденный пожизненно за убийство Оксаны Митиной, вчера ночью был доставлен в тюремную больницу с диагнозом „прободение язвы“. Врачи сделали все возможное, заключенного удалось спасти. Буквально в то же время были найдены виновники убийства подельника Желудя, Крытова – он отказался возвращать карточный долг. Третий же их соучастник, Игошин, повесился на собственном ремне после того, как его изнасиловали его же сокамерники, узнав о статье, по которой сидел Павел. Таким образом, ни о каком совпадении речи быть не может. Дело закрыто».

Депо

Лешик проснулся. Да он, собственно, и не спал – так, придремал слегка. От конечной остановки трамвая, на котором он сейчас ехал, до Сенного рынка, где Лешик обычно сходил, езды было как минимум сорок минут, как максимум – с учетом всевозможных пробок, поломок светофоров и прочей дорожной дребедени – час с лишним. Поэтому, возвращаясь с работы, Лешик любил немного подремать. Тем более, что трудиться он заканчивал часам к восьми, аккурат в то время, когда на небе уже появляются звезды. Располагает, черт возьми! А если учесть, что сейчас был конец февраля, темень и вовсе стояла кромешная.

Особенно сейчас. Лешик проснулся как раз от того, что стало как-то слишком темно. Не били по глазам огни неоновых реклам и лучи фонарей. Трамвай вообще не двигался. На улице царил мрак. Никаких огней, положенных быть на улице в такое время суток. Только нестерпимо яркий свет в вагоне.

– Спокойно, граждане! – раздался голос. Кондуктор. До чего визгливая баба! – Мы в депо заехали. Там дорогу надо освободить, или что-то вроде. Галь, чего там?

– Вроде как передали, «пятерка» должна заехать, чичас путя перекроет, – отозвалась из своей кабинки шоферша. – Ниче, мы кружочек сделаем, и на выход. Так что не волнуйтесь.

– Мы и не волнуемся, – проворчал Лешик.

– А я – очень! – закричала какая-то бабулька с переднего сиденья. – Меня внучок заждался! Очень просил: «Привези, бабань, мне киндерсюрприз», прости Господи! Где я только этого сюрприза не искала! И знаете, где нашла?

– В магазине, – пробормотал Лешик.

– У магазине! – триумфально сообщила бабка.

– Надо же, – и Лешик стал смотреть в окно. Но там ничего интересного не было. Сплошная темень – чего там разглядишь?

Вагон тронулся и проехал немного вперед, заворачивая за какое-то темное массивное строение. Потом снова встал.

– Слышь, Михална, я сгоняю? – спросила кондукторшу Галя. – Гляну там, может, отметить чего нужно? Да и со светом разберусь. Всегда ж фонарь-то горел.

– А иди, – кивнула кондуктор Михална, толстая тетка в очках, закутанная в шерстяной платок. – Я тут посижу. Посторожу.

Галя выскочила, а Михална пробралась в кабину и щелкнула кнопкой, закрывшей переднюю дверь.

– Посторожите, тетя, – сказал долговязый пацан с заднего сиденья. Сидевший рядом с ним такой же недоросль загыгыкал, поддерживая друга. – А то мало че, умыкнем ваш вагончик!

– Слышьте, вы там рот закройте оба! – потребовала Михална. – Вот тоже с месяца одва назад случай был. Один колдырь вот залез так, а водитель побежал отмечаться, ну и дверь не закрыл, думал – по-быстрому получится. Так завел, пьяница, да и погнал во всю прыть. На переезде в «уазик» влупился – только брызги полетели!

– От колдыря?

– От стекла! Все лобовое – всмятку!

– Так они же пластиковые!

– Вот и представьте, как влупился! Так Ваське, водителю-то потом – по шапке! Сейчас вон ходит, дворы метет.

– Страшная история, – зевнул Лешик.

– А вы чего смеетесь, молодой человек? В очках, а туда же!

– Вы еще скажите: «А еще шляпу надел!» – отрезал Лешик.

– И скажу! Я, кстати, запамятовала – билет-то вы взяли? Предъявите!

– Я его съел. На счастье, – и Лешик показал кондукторше цветную бумажку. Та с явным разочарованием отошла.

От нечего делать Лешик стал разглядывать пассажиров. Да их было-то – раз, два – и обчелся. Бабуська впереди, два пацана сзади, плотный мужик в дубленке и «жириновке», натянутой на уши. И девушка в светло-коричневой шубке. Она сидела, отвернувшись к темному окну, но Лешик видел ее отражение в стекле – так отчетливо, как будто смотрел ей прямо в лицо. Внезапно он поймал ее взгляд – оказалось, что она тоже заметила его отражение, а стало быть, и то, что он ее разглядывает. У Лешика потеплели уши, и он торопливо отвернулся. Но хитрое стекло, освещенное изнутри и полностью темное снаружи все равно дало ему возможность рассмотреть девушку.

Тоненькая, с длинными каштановыми волосами и ласковым взглядом, от которого бы растаял даже снеговик, девушка пыталась придать себе вид строгой и неприступной особы, но Лешику стало ясно, что все это лишь притворство. Нет, такое слово было неприменимо для столь нежного и хрупкого существа. Наверняка именно скрывая свою незащищенность, девушка принимала вид недотроги. Уж слишком «домашним» и теплым был ее взгляд. Лешик машинально перевел взгляд на ее руки – и с непонятным облегчением обнаружил, что обручального кольца на пальце нет. Есть только элегантный перстень с переливающимся зеленоватым камнем.

– Да что за елки-моталки! – закричала вдруг визгливо Михална. – Где Галя-то? Уже минут десять стоим, не иначе! Надо разобраться пойти!

– Не уходитя! – завопила в ответ бабка. – Сейчас как разбежитеся все, а мы куда потом поплетемся, в темнотище-то такой!

– Сама не хочу! – отозвалась кондукторша, выставляя перед глазами сложенные ладони, прижимая их к стеклу и пристально вглядываясь. – Дак не видно ж ни хрена! Хотя б фонарик был!

Тут что-то с силой ударило по стене вагона. Бабка с кондукторшей взвизгнули.

– Че там, а? – пацаны повскакивали со своих мест, движимые извечным инстинктом зевак – посмотреть, что произошло. – Че там бахнуло? Теть, открой дверь!

– Знаете что! – отозвалась Михална. – А вот и не открою! Мало ли! Можа, там террористы!

– Ага, и захватили ваше депо, – вставил Лешик, – чтобы отсюда диктовать свою волю надменному соседу.

– Юноша, может, хватит? – потребовала кондукторша. – Вот вы все шутите, а ну как там несчастный случай с кем-то произошел?!

– Так, – со своего места поднялся мужчина в дубленке. – Надо все-таки открыть и посмотреть, что там.

– Ну я-то что, я открою, – почему-то засуетилась Михална. – Токо смотреть сами пойдете!

Она подождала, пока человек в дубленке подойдет к передней двери, после чего скрылась в кабине. Щелкнула кнопка, дверь отъехала в сторону.

Мужчина тяжело сошел по ступенькам.

И тут же – Лешик успел это заметить, но так и не понял, что это было – нечто проскользнуло мимо открытой двери. Раздался глухой стук. Видневшаяся «жириновка» шедшего вдоль вагона мужчины покачнулась. Позвучал свист, подобный тому, что издает хлыст. Шапку сорвало, обнажив седоватую макушку. Больше ничего разглядеть было нельзя, да и вовремя очнувшаяся Михална в своей кабине ударила по кнопкам, как по клавиатуре рояля. Дверь визгнула и закрылась. Но и свет погас.

– Мамочка, – раздался в темное шепот, принадлежавший девушке.

Лешик подскочил и уселся на соседнее место. Незнакомка вскрикнула.

– Не бойся, – сказал Лешик. – Чего кричишь? Что там?

– Мамочка, – еще тише сказала девушка и показала пальцем на окно. Лешик поглядел. То, что он увидел, не придало ему мужества.

Под окном что-то, похожее на гигантскую кляксу, рвало на части мужчину в дубленке. Было даже видно, почему он молчит – длинный разрез на его шее раскрылся в виде огромной улыбки. Голова мужчины моталась в такт движениям терзающего его существа. Кровавый снег – вот что еще отметил Лешик, красно-кровавый.

Тут раздался очередной щелчок, и свет вновь залил вагон, милосердно скрывая от глаз Лешика и девушки неприглядную картину. Из кабины показалась бледная Михална.

– Простите, граждане, – сказала она уже не так визгливо, как раньше. – Я нечайно кнопок несколько нажала, ну и…

Лешик подумал, что было бы, если бы она случайно нажала кнопки, отрывающие все двери… А что было бы? Что, вообще-то, происходит?

– Слышь, чумандос, – сказал один из пацанов другому. – А че там с мужиком-то было?

– Дебил, – не остался в долгу другой. – Она его сожрала!

– Кто?

– Ну, эта горгулья!

– Сам ты горгулья! Это вампир был! Он и сожрал!

– Вампир без хвоста!

– А у этого был хвост! Че ты вообще? Иди да посмотри!

– Ага, щас прям. Иди сам посмотри!

– Да заткнитесь вы уже, уши болят, – не выдержал Лешик. – Два придурка! Там мужика разорвали, и совсем неважно – кто. Надо думать, что делать.

– Надо дождаться солнца, – заявил один, тот, что уверял, будто тварь является вампиром. – Тогда он рассыплется.

– Не, окаменеет, – упрямо сказал второй. – Это же горгулья.

– Батюшки, – сказала бабка с переднего сиденья. – Что ж это деется? А меня унучок ждет с киндерсюрпризом!

– Вот тебе, бабушка, и сюрприз, – сказал Лешик. – И без всяких там киндеров.

– Послушайте, – сказала вдруг тихо девушка. – Вы что, вот так запросто об этом говорите? Тут же происходят вещи, которых просто не может быть!

– А может, кино снимают? – спросил один из пацанов (Лешик уже про себя окрестил его Вампиром). – Ужастик.

– Выйди и попроси гонорар, – сказал Лешик.

– Я б вышел, – сказал второй пацан – Горгулья. – Только дверь откройте. Я как дерну!

– Ты видал, какого она мужика завалила! – сказал Лешик. – Дернул бы он…

– А че – правда! Давай попробуем! – загорелся Горгулья. – Гляди – тут до входа из депо метров триста, так? Я стометровку делаю за пятнадцать сек! Меньше минуты – и я снаружи!

– А где гарантия, что снаружи не так, как здесь? – разумно сказал Вампир. – И куда ты дальше?

– Не, ну фонари-то – во-он, гляди, горят! – не сдавался Горгулья.

– Ты что – с ума сошел! – девушка округлила глаза. – Не надо! Давайте лучше вместе помощи ждать. Или рассвета.

– Ребятки, вы чего это? – заголосила вновь бабуля. – Не оставляйте меня! Я старая, быстро бегать не могу!

– Никто не бежит никуда, бабуль, – сказал Лешик. – Посидим, подождем. Может, они света боятся. И не полезут сюда.

Он говорил это, чтобы утешить девушку, а заодно и успокоиться самому. Просто чтобы что-нибудь говорить.

– Что это за камень? – спросил он, указывая на перстень. – Сапфир?

– Изумруд, – ответила девушка. – Сапфир с другим оттенком.

– А-а, – сказал Лешик. – У меня тоже было кольцо с камнем. Только я его потерял.

– Кольцо?

– Камень. Красивый был. А зачем мне кольцо без камня? Так дома и валяется где-то.

– Ты бы новый вставил.

Лешику было стыдно признаться, что у него не так много денег, чтобы вставлять камни в перстни. Даже само кольцо ему подарили на день рождения скинувшиеся коллеги. Поэтому он решил свернуть щекотливую тему, тем боле, что следующий вопрос уже вертелся на языке:

– Да ладно… Слушай, а ты не работаешь на «Пульсаре»?

– В телекомпании? Нет. А что?

– Да там девчонка одна новости читает – ну вылитая ты. Конечно, не такая красивая…

– Нет. Хотя там работает мой брат.

– Ну, с ним бы я тебя не перепутал.

Она коротко засмеялась. Хотя в подобных обстоятельствах вряд ли бы кто-то мог засмеяться. Лешик сразу ее зауважал.

– Сидят, треплются, – по салону шла угрюмая Михална. Базарные нотки мало-помалу возвращались в ее голос. – Нет бы правда, что ли, выскочили – авось помощь бы привели. Молодые, долгоногие…

Тут же в ответ на ее тираду новый удар сотряс вагон. Теперь он был направлен с другого бока, противоположного дверям. С той стороны никто не сидел, но после удара и бабка, и пацаны, и даже ворчливая кондукторша как-то сгрудились, рассевшись вокруг Лешика и девушки. Все молчали, ожидая новых ударов. Их не последовало. Зато раздались звуки куда более отвратительные – скрип и скрежет, как будто кто-то водил когтями по бокам трамвая. Они раздавались одновременно в разных местах. Лешик взглянул на девушку. Она широко открыла и без того огромные глаза, губы немного приоткрылись, превращая лицо в типичную маску испуга.

Снова раздался шум – но уже с крыши, словно кто-то спрыгнул на нее с дерева. Сверху понеслись топанье и скрежет, а потом кто-то прижался к вентиляционному отверстию и задышал – хрипло и страшно, втягивая с шумом воздух… запах сидевших в трамвае.

Бабка стал шепотом читать молитву. Пацаны тоже явно нервничали. Вампир стал бледным, как свой тезка, а Горгулья окаменел, задрав голову к потолку.

Внезапно что-то прижалось к оконному стеклу. Жуткая синюшная морда, принадлежащая непонятно кому. Она задрала верхную губу, обнажив неестественно белые клыки и взвыла:

– Ы-а-ау! Ы-а-а-а-у!

Глухой тоскливый звук с той стороны стекла, видать, совсем доконал Михалну. Она вдруг часто-часто задышала, совсем, как существо на крыше, а потом стала заваливаться на спину, хватаясь руками за несуществующую опору. Пацаны подскочили и успели ухватить падающую женщину.

– Я сейчас! – Лешик метнулся к кабине и принялся рыться в вещах водителя, отыскивая аптечку. Она всегда должна быть для подобных случаев, било у него в висках, для пассажиров, например. Есть!

Сживая в руках ящичек, Лешик вернулся.

– Дай, – девушка забрала у него аптечку и ловко принялась проверять ее содержимое. Найдя флакончик корвалола, она быстро накапала в крышечку двадцать капель и поднесла ее к губам Михалны. Та с усилием вытянула шею, открыла рот и проглотила жидкость.

– Я же говорила, надо ждать, – сказала девушка.

– Нет, мы погулять пойдем, – попробовал пошутить Горгулья, но улыбка странно смотрелась на его нервно искривленных дрожащих губах.

– Дочка, я за ей пригляжу, – сказала бабка, подходя и усаживаясь возле кондукторши. – Ты вот чего, идите с твоим парнишкой в кабину да позвоните в звонок! Как-никак сигнал тревоги…

– Точно! – Лешик вскочил на ноги. – Пошли! Слышала, я уже твой парнишка!

– Иди давай, ухажер, – подтолкнула его в спину девушка.

– Могу я наконец узнать имя моей суженой? – продолжал паясничать Лешик.

– Ира, – сказала незнакомка. – Но это к делу не относится. Иди звони в службу спасения.

– Кстати! – хлопнул себя по лбу Лешик. – У меня же…

Он полез за пазуху, но его лицо тут же вытянулось. Ну конечно, дома поставил свою мобилу на зарядку и, конечно, забыл. Вот почему не в любой другой день? Почему сейчас?

Он повернулся к Ире. Она смотрела на него таким же растерянным взглядом.

– Подзаряжала и забыла дома, – сказал за нее Лешик.

– Откуда ты знаешь?

Лешик сделал губами что-то вроде «Пфф» и крикнул в салон:

– У кого телефон с собой?

Все принялись рыться по карманам. Кондукторша первой вытащила сотовый и принялась тыкать по кнопкам и дуть в отверстие для микрофона. Вампир развел руками, сделав унылое лицо. Горгулья размахивал смартфоном, как волшебной палочкой., пытаясь поймать сеть.