Текст книги "Инопланетянка его мечты"

Я вздохнула и прикрыла на несколько минут глаза.

– Передвигалась, ела, пила тоже сама?

– Да.

– И на вас не обращала внимания?

– Да.

– Говорила?

– Нет.

– И почему ученым вашим не отдал?

– Не хотел.

Я взглянула в желтые насмешливые глаза.

– Отдашь теперь?

– Разве не твоя область знать это? – Насмешка в его взгляде сменилась озорством.

– Моя.

– Тогда ответь мне ты.

– Не отдашь, – спокойно проговорила я.

Не отдаст и отпустит. Но последнее, конечно, озвучивать не стала. Насколько он лоялен и привязан ко мне, он пока еще признать не готов. Зато я с ужасом призналась самой себе, что мысли об уходе причиняют мне боль.

Вангьял начал сосредоточенно раскладывать мои волосы вокруг головы ровными прядями.

– Может, я болен. И ты мне снишься.

Произнес он это задумчиво, после длительной паузы, как бы между прочим.

– Галлюцинации, – подсказала я на родном и дальше продолжила уже на его языке: – Сны больных.

Выговорить у него вышло не с первого раза.

– А Забава что значит?

– Радость, развлечение, – придумала я два ближайших синонима.

– Точно галлюцинации.

Я засмеялась, а он мне вторил. Лег рядом, вытянувшись в полный рост.

– Не нравится сон? – повернулась я к нему.

Он тоже повернулся и взглянул мне в глаза.

– Очень нравится.

– Тогда просто забудь и будь уверен, что я живая. Как ты умудрился метку мне сделать?

Он счастливо и самодовольно заулыбался:

– Если я тебя держал, ты не сопротивлялась.

– Что?!

Сказать, что я удивилась, ничего не сказать.

– Да. В поезде обнаружил, что могу делать все что угодно. Раздевать тебя. – В желтых глазах мгновенно зажглось желание. Он поднял руку и коснулся пальцами моей груди. – Могу прикасаться, как захочу и где захочу, ты наблюдала, но никогда не сопротивлялась.

Дыхание Вангьяла стало глубоким, глаза потемнели. Он сместил ладонь на мой живот.

– Не сопротивляешься и не отвечаешь. Прозрачная светлая нежная кожа, тонкие кости, длинные пальцы, серые глаза и синие волосы. Волосы мы красим, но такого чистого цвета нет.

– А если не считать волос? С другой внешностью люди есть?

Им руководило желание, мной руководило любопытство.

– Есть. Так откуда ты, если не знаешь?

Поймал. Впрочем, он давно смутно догадывался, откуда я, просто признать без моего подтверждения не мог. Такое поди признай. Я прикусила нижнюю губу, вглядываясь в его глаза:

– Это не моя земля. Вся, целиком – не моя.

– Не твоя планета, – он начертил перед моим лицом в воздухе круг.

Я кивнула и усмехнулась.

– Твои люди не знают о нас? – продолжил Вангьял.

– Нет.

– А если узнают?

Я удивленно на него посмотрела, сообразив, что о таком еще не размышляла. Немного подумала, нахмурилась и проговорила:

– Планету возьмет под внимание… – словарный запас у меня пока был небогат для подобных тем. – Совет… Люди, которые охраняют иные формы жизни на планетах или спутниках, и память о вещах из истории. Они будут наблюдать. Трогать не будут.

Конечно, на деле все зависело от того, кто первый узнает об этом мире. Я была твердо намерена довести информацию о новой планете сначала до нужных лиц и лишь затем до начальства. Это грозило мне судом и загубленной карьерой. Но что стоит одна моя жизнь против множества?

Вангьял сердито сощурился и прижал меня рукой к матрасу.

– Так и намерена сбежать?

Вот и грянула буря. Он принимал меня такой, какая есть, принимал серьезно, был внимателен, терпелив, относился, как к равной, но, когда речь заходила о моей свободе, реакция его всегда была одинаковой.

Я извернулась, дотянулась до его губ и коснулась в осторожном поцелуе. От моего прикосновения злой и напряженный вздрогнул и тут же оттаял.

– Не смей, – упрямо проговорил он мне в губы. – Для чего нужны шестьдесят дней?

– Чтобы машина собрала энергию от звезды.

– Она в Чамдо?

– Да.

– Я найду ее.

– Не найдешь.

– Я тебя туда не повезу.

– Не вези.

Он зло стиснул зубы, его пальцы больно впились в кожу на плече. А потом настроение Вангьяла резко изменилось. Глаза посветлели, стали спокойными. Он развернул меня к себе, прижал и поцеловал. Так бережно и ласково, что у меня мыслей в голове не осталось. Только нежность да щемящая тоска изнутри все разъедали.

– Что ты придумал?

Он улыбнулся:

– Посмотрим.

Глава 7

С утра пораньше меня загрузили в машину и повезли в город по знакомому маршруту. Закарин за рулем, Вангьял на переднем сиденье, я одна, как королева, на заднем.

Машина вновь остановилась у ворот дзонга. Выдав мне очаровательную команду «пошли», Вангьял покинул автомобиль. Я с безмятежным видом осталась сидеть на месте. Закарин обернулся и уставился на меня и с восхищением, и с недоумением одновременно. Выкини я такое с недели две назад, мне кто-нибудь из слуг попытался или команду повторить хозяйскую, или вовсе стукнуть. Но ныне каждый обитатель поместья знал: не хочешь попасть в немилость – не трогай странную рабыню.

Что «пошли» не сработало, Вангьял понял сразу. Слух у тренированного «воина силы» был отличный, как и чутье. Он обернулся и замер в своей излюбленной позе. Руки за спиной сцеплены, осанка аристократа, лицо невозмутимое. И только в глубине желтых глаз пряталась насмешка.

Я чуть склонила голову набок, внимательно следя за его настроением.

Вангьял ласково и хитро улыбнулся, едва заметно пожал плечами, развернулся и направился к воротам дзонга.

– Вот паршивец доисторический, – рассмеялась я.

Деревянная дверь жалобно скрипнула, когда я ее открыла, и еще жалобнее зазвенела, когда я ее захлопнула. Странное, дребезжащее, громоздкое, бессмысленное, отравляющее окружающую среду корыто, а не машина.

Догнала своего «хозяина» быстро. Он нарочно не спешил.

– Не любишь приказы? – со все той же самодовольной легкой полуулыбкой поинтересовался он у меня. Голову при этом ко мне даже не повернул. Смотрел прямо перед собой.

– А ты? – в той же манере парировала я.

– Я люблю, – он улыбнулся во весь рот, – тебе их отдавать.

– Зараза, – беззлобно пробормотала я.

– «Зараза» и «вот паршивец доисторический»? Я полагаю, это неуважительные обращения, верно?

– Ехал грека через реку. Видит грека в реке рак. Сунул грека руку в реку. Рак за руку грека цап! – без пауз выдала я великую древнюю мудрость.

– Гр-гр, – передразнил меня Вангьял и все с тем же аристократически задранным носом ускорил шаг.

– Зачем я здесь?

Шутки шутками, а знать действительно хотелось.

Шли мы в сторону противоположную обители неудачливого ученого Цонкапы. Направлялись к подножию лестницы, уходящей высоко вверх, к цепи одноэтажных каменных строений, кольцами окружающих вершину горы Сунда Келапа.

– Это древняя часть дзонга, – ответил на мои мысли Вангьял. – Ночью мы были ниже по склону. Там строения моложе. Скажи, Забава, как вы общаетесь с тем, чего не знаете?

– Изучаем. – Я все еще была увлечена видом древнего сооружения и оттого суть вопроса уловила не сразу. Эти неприступные высокие стены, отделяющие власть и науку от окружающего мира, изумрудная зелень, струящаяся по горным склонам, слепящая белизна домов и матовая сталь каменного остова Сунда Келапа. Не любоваться чужой и в то же время такой знакомой планетой было сложно.

– А то, что не можете изучить?

– Ищем способы изучить то, что изучить не можем. – Теперь я поняла, что он хочет узнать.

Мы дошли до ступеней и начали подъем.

– Не все можно узнать.

– Узнать можно все. Узнать сразу все нельзя. То, что не узнали мы, узнают наши дети.

– И даже будущее?

– Просто расскажи мне, во что вы верите, – вздохнула я.

– Опять свысока, – улыбнулся Вангьял.

Я взглянула на его профиль на фоне ярко-голубого неба.

– Прости.

Он ничего не ответил и ускорил шаг. Я без труда последовала его примеру. Мы несколько минут шли в молчании, а потом он вдруг рассмеялся.

– Что? – не поняла я.

– Мне нужно не удивляться, но все еще удивляюсь. – Вангьял повернулся и внимательно ласково оглядел меня с головы до ног. – Ты не устала еще?

– Да, – кивнула я головой. В этом языке ответы «да», «нет» строились чуть иначе, и привыкнуть к ним я пока не успела, поэтому для пущей достоверности добавила: – Не устала.

Он продолжил подниматься.

– Ты – женщина, рабыня. Не смотри прямо в глаза никому, руки выше плеч не поднимай, держи их всегда перед собой…

Я смотрела на темный затылок со смешанным чувством раздражения и умиления. В этом социуме существовали свои абсурдные правила, и они меня раздражали. А вот его упрямый довольный тон, которым он приказывал этим правилам следовать, меня откровенно веселил. Невольно я постоянно ущемляла его гордость, и маленькому мальчику в глубине этих желтых глаз очень хотелось немного и безвредно отомстить.

– Ничего не бери и не давай без моего слова. Всегда молчи. Отвечать тоже только по моему слову. Голову старайся не поднимать, у тебя все мысли на лице. Волосы не показывать. Если делаешь что-то руками, всегда делай двумя и с поклоном…

– Как Булан? – перебила я его.

– Ниже.

Мои опасения относительно показательной разницы между наемными работниками и рабами оправдались.

– От меня не отходи. Вперед меня шагов не делай. Широких шагов тоже не делай. У тебя они, как у мужчин. Но главное, слушай. Все слушай.

Последние его слова заставили собраться и отнестись серьезно к происходящему. Он не просто так привез меня сюда.

Мы поднялись до ближайшей цепи зданий и свернули направо. Теперь нам предстояло пройти по узкому зеленому живому коридору. Мне вдруг стало любопытно, чьи руки создали его. Были ли это руки слуги, раба или здешнего хозяина? Хозяева занимаются подобной работой?

Я сосредоточилась на правильном образе рабыни. Засеменила, руки сцепила перед собой, голову чуть наклонила вниз. Еще нужно было идти позади. Задача оказалась сложнее, чем я думала. Вангьял рассмеялся.

– Что? – прошипела я, сердито на него покосившись.

– Ничего. – Он постарался выглядеть серьезным, но вновь сорвался на тихий смех. – У тебя замечательно получается.

Потом после паузы добавил:

– Дома такой будешь?

Я не ответила, сверкнула только на него глазами еще раз. Снова мальчишка развлекается.

Миновав зеленый коридор, мы вошли в первое здание на этом ярусе. Влажную жару сменил влажный холод, запахло сыростью и плесенью. Не самое лучшее место для работы. Беленые стены, украшенные рисунками с растительным мотивом. Застекленные деревянные окна и гобелены прямо над головой по спирали рядами с потолка свисают. Буйство зеленого и красного слегка разбавляло уныние каменного холодного помещения и добавляло нелепой ненужной помпезности.

Мы пересекли «парадную» и вошли в следующую, почти такую же. Затем свернули налево, и, наконец, я увидела первых людей, для которых и нацелилась так старательно изображать покорность.

– Приветствую. – Молодой мужчина со светло-карими глазами, пухлыми щеками и приземистой тучной фигурой склонился в почтительном поклоне перед Вангьялом и бросил на меня короткий любопытный взгляд. Глаза я вовремя спрятала. Просили не попадаться, не буду попадаться.

– Решил меня встретить лично?

Я чуть сместилась за спину Вангьяла. Из такого положения наблюдать незаметно было удобнее. Щекастый изобразил вежливую улыбку. Вполне правдоподобно изобразил.

– Отец просил.

Вангьял молча кивнул. Щекастый отступил в сторону и снова склонился, приглашая желанного гостя войти в распахнутые тяжелые двустворчатые деревянные двери. На меня внимания больше не обращал.

Новое увиденное мной помещение напоминало комнату для приема гостей в правом крыле дома Вангьяла, только размером комната была значительно больше и мебели минимум. Тут на диванах и подушках могло свободно расположиться человек тридцать. Вместе со мной и Вангьялом было семнадцать.

Все, как один, поднялись в уважительном приветствии. На меня внимание тоже обратили, причем все, один даже возмутился:

– Посланник, не желаете оставить рабыню у храма?

Мужчина выглядел старше остальных. Холодный, неприятный, расчетливый, изворотливый, жестокий. Не жесткий, именно жестокий. Это первое, что читалось по его внешности, движениям и мимике.

– Не желаю, – равнодушно ответил Вангьял. – Приступим?

– Приступим, – произнесли присутствующие нестройным хором и принялись рассаживаться. Я поспешно дернула «хозяина» за рукав. Оно ж мне не сообщило, стоять мне или садиться, когда оно садится. К счастью, меня поняли без слов, ухватили за кончики пальцев и потянули вниз. Его привычка держать руки скрещенными за спиной помогла проделать это незаметно.

Для чего же меня привели в этот элитный мужской клуб?

Для начала чтобы помолиться. Знаю как минимум двоих молодых ученых, которые были бы просто в восторге от развернувшегося действа. Мужики около часа распевали песни, жгли благовония, кланялись четырем сторонам света, касаясь лбами пола. Я в восторге не была, но честно и молча все повторяла. Вангьял то и дело украдкой с любопытством поглядывал на меня. Встречая мой ответный хмурый взгляд, с задорной улыбкой продолжал молебен, не подозревая, сколько рассказывал о себе такими простыми эмоциями. Точнее, сколько всего о себе подтверждал.

Его разуму, его личности давно тесно в рамках существующего социума. Догмы родного религиозного учения не занимали этот удивительный разум. Он не пытался вписать меня в эти догмы или навязать их мне, как поступили бы все присутствующие в этой зале. Его разум обладал уникальной даже для землян способностью – чистым взглядом на окружающую реальность. Осознавать себя неправым – тяжелое испытание для человека. Осознавать себя глупым – непосильное испытание для человека. Редко кто способен самостоятельно, без чужой помощи, заподозрить, что мир шире, чем тот, что попадает в поле зрения. И еще реже находится тот, кто не пугается своих подозрений, а идет к ним навстречу.

Закончив с ритуалами религиозными, господа перешли к ритуалам светским. Горячие травяные напитки и сушеные фрукты. Само собой, как созданию с подножия социальной лестницы, мне ни кусочка из трапезы не полагалось. Вангьял эту несправедливость решил просто – отдал мне всю свою порцию. Я попыталась отказаться, чем спровоцировала повышенное внимание к себе со стороны присутствующих. Я одарила окончательно развеселившегося Вангьяла свирепым взглядом и с неуклюжей претензией на почтительность забрала угощение.

Покончив с выяснением состояния здоровья правящей семьи, друг друга, здоровья домочадцев всех присутствующих, предпочтений в еде, господа перешли к обсуждению снов. На сны и их значения времени ушло больше, чем на молитвы. К концу представления у меня были готовы черновые портреты всех участников фарса – это раз. Я устала – это два. Меня так и подмывало спросить у Вангьяла, как они до технического прогресса доехали при таких административных ресурсах, – это три.

И вот когда я утратила надежду услышать хоть что-то осмысленное, они перешли к настоящему делу. Итак, главным поводом для чаепития оказалось желание некоего молодого господина по имени Сламет продать, по его словам, бесценное лекарство, изобретенное еще его предком. Многие произносимые парнем слова мне были незнакомы, но суть я понимала. Рецепт смеси был утерян и восстановлению не подлежал. Сламет мог бы продать его частным лицам, но решил предложить сначала государственной казне, в заботливые руки ученых мужей. Не безвозмездно, естественно.

Гордыня так и лезла из прыткого создания. Он был обворожителен, хитер, услужлив. Его лоснящаяся красивая шкурка сочилась сладким ядом. Утомленная нудными ритуалами, я не сумела сдержать эмоции и позволила себе маленькую слабость – в своих оценках использовать воображение. Хорек. Быстрый, очаровательный, хищный, шкодливый. Его комплименты сражали наповал старцев своей напористой неуклюжей детской наглостью. Молодых заставляли насмешливо улыбаться. Первые считали его ребенком, вторые – глупцом. Но Сламет не был ни тем ни другим. Я взглянула на лицо Вангьяла. Он не сводил с докладчика холодного внимательного взгляда. Что ж… Не одна я видела хорька.

После долгих, проникновенных и отвратительно сладких речей Сламет перешел к демонстрации чуда семейной медицины. Наверное, мне нужно было вздрогнуть, вскрикнуть или, на худой конец, замереть, когда молодой болван вынул из красивой резной шкатулки ветпаек и запихнул в восторженного и слегка напуганного дедулю-добровольца полдозы. Такие наборы входят в обязательную комплектацию спасательных шлюпок на судах. Я устало протяжно вздохнула и прикрыла глаза ладонью.

– Земля непуганых идиотов, – шепот у меня вырвался сам собой.

К счастью, кроме Вангьяла, никто не услышал.

– Что это? – тут же отозвался он, пока присутствующие напряженно галдели, занятые началом поразительного преображения собрата.

– Лекарства для служебных животных.

– Служебных? – узнал новое слово Вангьял.

– Рабочие животные. Для каких конкретно эти, не вижу. Там маркировка на капсулах, – добавила я на родном, чем вызвала новый недоуменный взгляд своего «хозяина».

– Они для нас опасны?

– В некоторой степени. – Сдержать смешок у меня не вышло. – Там есть таблетки от беременности для обоих полов.

Вангьял уставился на меня недоверчиво. От этого неподражаемого взгляда и ситуации в целом я залилась беззвучным смехом.

– Тебе смешно?

– Это нервное. – Я прижала ладонь ко рту и постаралась спрятаться за широкую спину Вангьяла целиком. – Надо забрать, пока они не поранились. А еще узнать, где взял, потому что это капсулы Кобольда.

Доброволец меж тем, получивший порцию растворимых роботов, внешне окончательно преобразился. Улучшилось общее самочувствие, состояние кожи, зрение обострилось, слух. Это все легко читалось по его поведению.

– К сожалению, – начал лить деготь Сламет, – действие лекарства коротко. Всего пять дней и ночей…

Вангьял поднялся и махнул рукой мне. Мы раскланялись и незаметно покинули зал. Кое-кто из присутствовавших удивился, отчего Вангьял уходит, но только на краткий миг, ведь на сцене шло невиданное действо. Хитрый фокусник творил чудеса.

– Ты знал, что он покажет?

– Смутно.

Теперь мы спускались вниз, к воротам.

– Догадался. – Вангьял выглядел знакомо невозмутимым.

– Надо выяснить, где он это взял.

– На твоем корабле?

– Не там. – Я отрицательно покачала головой.

Вангьял промолчал, но молчание его сказало мне больше любых слов. Я устало вздохнула.

– Зачем ты его ищешь? Для чего?

Он снова промолчал, лишь зубы стиснул и сощурился, рассеянно глядя вдаль.

Почувствовать его недовольство самим собой было нетрудно. Вчерашняя идея, как удержать меня подле себя, дала сбой в его голове. Он потерял уверенность и вновь вернулся к примитивной и физически самой эффективной стратегии: лишить меня моего транспорта.

– Нужно узнать, откуда лекарство, – напомнила я о более насущной проблеме.

– Это и делаем, – проговорил Вангьял. Секунды ему хватило, чтобы справиться с собой.

У подножия лестницы мы отправились не к воротам, а свернули налево. Через арку зашли в небольшой ухоженный сад, а оттуда по потаенному коридору, прорубленному в скале, попали в служебные помещения. В скале, где царили полумрак и прохлада, таились многочисленные склады. Я по запаху определила продукты и топливо. А на улице обнаружились огромная кухня и прачечная. И рабочий люд. Масса людей в одинаковых одеждах и каждый при деле, и каждый даже глаз на нас не поднял, когда мы появились в этом царстве честного труда.

– Они обязаны не задавать вопросы. Это главное правило, – пояснил Вангьял.

Я нахмурилась, беззастенчиво рассматривая вполне здоровых мужчин и женщин. Очевидно, быть слугой в дзонге означало иметь хорошую прибыльную работу. Причем из-за баланса между физическими нагрузками и питанием выглядели слуги лучше здешних хозяев.

– Они с семьями живут там. – Я указала на огороженный квартал симпатичных аккуратных домиков, прижавшихся к внутренней стороне стены дзонга.

– Да. – Вангьял был озадачен моим утверждением, но постарался это скрыть. Точнее, он был озадачен тем, как я пришла к этому утверждению.

– Они здоровее, чем все другие. Правильная еда, правильная работа, правильная природа, – пояснила я.

Мы прошли мимо кухни и остановились рядом с узкой, извилистой лестницей, ведущей наверх, в гору.

– Подождем.

– Подождем, – пожала я плечами.

Больше получаса прошло, прежде чем Сламет появился в поле нашего зрения. Довольный собой, он практически кубарем катился вниз. А когда донизу докатился, стало слышно, что он себе под нос что-то глухо напевает. Вот такого веселого и прыткого Вангьял его поймал.

– Здравствуй. – Одного слова представителя царствующего дома хватило, чтобы хорька согнуло пополам. – Идем.

Парень разволновался.

– Никак не могу, – прошептал он. – Совет отдал поручение.

– Это не просьба, – холодно отчеканил Вангьял и кивком головы указал хорьку на служебную дорожку. – Вперед. Молча.

Бледный, испуганный и злой, неудачливый хитрец последовал в указанном направлении. Мы миновали рабочее поселение и покинули территорию дзонга. Эти ворота были не такими помпезными, их не покрывали многочисленные сложные рисунки, они немного выцвели, но понравились мне гораздо сильнее парадных, как и сами рабочие, что приглянулись мне больше здешних хозяев.

Вдоль стены с внешней стороны петляла тропа. По ней мы и добрались до автомобиля. Все время пути Сламет шел с прямой как палка спиной, шевелил только ногами, голова и руки оставались неподвижны. Он не просто боялся Вангьяла, он был парализован.

Все в том же молчании мы погрузились втроем в автомобиль, причем в целях безопасности меня погрузили на переднее сиденье, и поехали. Маршрут домой я уже знала.

Во дворе Вангьял поставил Сламета на колени и произнес одно слово:

– Говори.

Пока он это проделывал, домашние будто растворились в воздухе. Никого, кроме меня, не осталось.

Сламет забормотал быстро и тихо, и я ни слова не смогла разобрать. Причина была не только в скорости, с которой он выдавал свои тайны, но и в диалекте. Слова вроде были знакомы, но уловить их смысл не получалось.

Вангьял взглянул на меня, хитро прищурился и усмехнулся. Мальчишка внутри него никак не унимался. Не все понимает и умеет инопланетянка. Как же его это радовало!

«Не все». Я прищурилась в ответ и мило улыбнулась, подтверждая его мысли. После чего, так же как и остальные, тихо удалилась.

Я его отвлекала. Сламет был столь послушен не столько из-за родства Вангьяла с цанпо, сколько из-за понимания, что перед ним стоит воин силы. Я же этого воина своим присутствием делаю человеком. А человеку свойственна слабость.