Текст книги "Незримые нити"

20 декабря, четверг

Сначала убийце было страшно. Он боялся смотреть в сторону полицейских, а дома, замирая от ужаса, страшился услышать звонок в дверь. Он убеждал себя, что вычислить его практически невозможно, но страх оставался, мучил.

Проходили часы, потом дни. Страх уменьшился, стал маленькой, почти незаметной сосущей точкой в груди. Иногда страх увеличивался, но убийца научился его приглушать.

Впрочем, страх был не главным, что его мучило. Гораздо важнее было закончить начатое.

Иногда убийца впадал в отчаянье. Ему казалось, что он не сумеет, не справится. Бороться с отчаяньем было труднее, чем со страхом, но он заставлял себя отбросить сомнения.

Убийца был сильным человеком.

Оксана позвонила удачно – у Антонины закончилась лекция, но она не успела спуститься в метро.

Антонина с телефоном подошла к ближайшей, стоявшей у входа в метро лавочке, поставила на лавку сумку.

– Борис Александрович вчера уехал в командировку, – шептала Оксана. В трубке слышался шум, не то лилась вода, не то работала стиральная машина.

– Знаю, – сказала Антонина.

Брат позвонил ей вечером уже из поезда. Антонина никак не могла взять в толк, зачем ему самому болтаться по захолустным городишкам, и решила, что Боре просто хочется сбежать из дома. Вывод доставил Антонине мстительное удовольствие, о том, чтобы Боря перестал смотреть на Лизу глазами преданной собаки, можно было только мечтать.

– Лизка сейчас кому-то звонила. Мужику. Я мимо проходила, слышала в трубке мужской голос.

На морозе телефон холодил ухо, но Антонина этого не замечала.

– По-моему, она назначила ему свидание. Сказала – через час, а место не назвала. Сейчас в ванной заперлась, красится. А я работу заканчиваю. Лизка думает, что я сейчас уеду, а я пойду к соседке с малышом сидеть.

– Ой, спасибо, Оксана, – искренне поблагодарила Антонина.

Подхватив сумку, она направилась к метро, но тут заметила стоявшую у тротуара машину такси и бросилась к ней.

– Свободны? – рванув дверь, спросила Антонина.

Молодой кавказец поднял на нее красивые, с длинными черными ресницами глаза. Посмотрел почему-то с удивлением и кивнул.

Антонина плюхнулась рядом с ним, с облегчением назвала адрес брата. Дорога заняла двадцать минут. Антонина велела остановиться, не доезжая до шлагбаума. Водитель, стараясь казаться равнодушным, посматривал на нее с большим любопытством.

Антонина полезла в кошелек, достала тысячную купюру, сунула парню.

– Это очень много.

– Бери, – настояла Антонина. – Это может оказаться мало.

Парень нерешительно сунул деньги в карман. Наверное, она казалась ему не совсем нормальной.

Подмывало позвонить Оксане, но она не рискнула.

Время шло. Мимо сновали прохожие. Упустила, с досадой подумала Антонина, пристально вглядываясь в выворачивающие из-под шлагбаума машины. Но тут Елизавета вынырнула из-за угла и пешком двинулась в противоположную от Антонины сторону. Походка у невестки была плавной, ленивой. Антонина никогда не умела так ходить, ей приходилось все время куда-то мчаться.

– За ней! – приказала Антонина.

Как ни странно, водитель угадал, кто интересует ненормальную пассажирку. Из множества прохожих выбрал Елизавету и медленно за ней поехал.

И потом угадал, что нужно Антонине. Когда Лиза остановилась, чтобы перейти улицу, а Антонина выскочила из машины, успел сказать:

– Буду ждать у входа.

Впрочем, угадать было нетрудно, Елизавета явно направлялась к торговому центру.

Вслед за невесткой Антонина поднялась по эскалатору на второй этаж, потом на третий. А после наблюдала, как Лиза садится за столик маленького кафе, несколько минут разговаривает с парнем лет тридцати пяти, встает и направляется опять к эскалатору.

Антонина метнулась за угол коридора. Когда выглянула, Елизаветы уже не было, а парень на ходу натягивал куртку. Он не спешил и не торопился, но Антонине пришлось напрячься, чтобы от него не отставать.

Выйдя из здания через стеклянную вертушку, она растерянно остановилась. Парень двигался к небольшой стоянке, а куда двигаться ей, она не представляла.

Короткий гудок раздался рядом. Антонина догадалась повернуть голову – таксист выглядывал в приоткрытую дверь машины. Антонина ему кивнула, вытянула шею, наблюдая, в какую машину садится Лизкин собеседник.

Таксиста, кажется, заинтересовали ее шпионские манипуляции, парень почти мгновенно оказался рядом. И тоже смотрел, как человек в распахнутой куртке садится в машину.

А потом потянул Антонину за руку и сказал:

– Быстрее!

Антонина метнулась к желтой машине, таксист сел рядом.

– «Опель».

– Что? – не поняла Антонина.

– Машина у него «Опель».

Парень, напряженно глядя перед собой, тронул машину. Кажется, ему хотелось поучаствовать в погоне.

«Опель» выехал почти перед ними, влился в поток машин.

– За ним?

– Да нет, – засмеялась Антонина. – Это лишнее. Отвези меня домой.

Кажется, отказ от слежки парнишку разочаровал, но виду он не подал.

Минут через десять Антонина позвонила Оксане, спросила:

– Сможешь посмотреть, горят ли окна?

– Явилась она, – прошептала Оксана. – Малыш спит, я у окна стою. Видела Лизку. Минут пять назад в подъезд вошла.

Антонина откинулась на сиденье. Она не знала, радоваться или огорчаться тому, что невестка не стремится проводить время с мужчинами, когда мужа нет дома.

* * *

Отель оказался неплохим. Двухкомнатный номер был не намного хуже того, в котором Борис с Лизой останавливались в апреле в Израиле. Та поездка казалась Борису сказкой. Он просыпался, наблюдал за сонной Лизочкой и знал, что она никуда не исчезнет и будет с ним всегда, и от этого он казался себе молодым, полным сил, как когда-то в почти забытой юности. На улице чирикали незнакомые птички, пальмы по утрам с тихим шумом шевелили листьями. Он отплывал от берега, оглядывался на стоящую на берегу Лизу, поворачивал и возвращался к жене. Волны накатывали на Лизины бедра, она опускала в воду руки и смотрела на Бориса счастливыми сияющими глазами.

– Все в порядке, Борис Александрович?

Встретивший его парень-водитель смотрел на московского гостя с беспокойством.

– Все отлично, Толя.

Парень все время пытался ему угодить, это раздражало. Поднимаясь в гостиничный номер, пытался взять у Бориса дорожную сумку. Борис не дал, конечно.

– Все отлично, – повторил Борис. Поставил сумку на ближайший стул и покрутил в руках карточку-ключ. – Поехали на станцию.

Город от Москвы отличался – плохо покрашенными фасадами, обилием старых автомобилей. И еще чем-то неуловимым, безошибочно выдававшим провинцию. Даже походка у женщин казалась другой, не московской.

Водителем Анатолий оказался хорошим. Мягко обходя идущие впереди машины, довез Бориса до электростанции меньше чем за полчаса. Еще с дороги кому-то позвонил, и Бориса встретил начальник станции.

Начальник Роман Николаевич Борису понравился. Ему было лет сорок. Коренастый, широкоплечий, он мягко окал, а на Бориса смотрел без подобострастия. Как на ненужную помеху он на него смотрел и не слишком пытался это скрыть.

Впрочем, это продолжалось недолго. Борис начал говорить о предполагаемой реконструкции, не упускал технических подробностей, и Роман начал поглядывать на него с уважением. С настоящим уважением, как к спецу, а не как к начальнику из Москвы.

Потом совещались с главным инженером, другими специалистами, и Борис впервые за много лет чувствовал себя своим и на месте рядом с усталыми хмурыми мужиками. Он инженер, а не чиновник. Платили бы инженерам нормальную зарплату, никогда не ушел бы на бумажную работу.

Засиделись они допоздна. За окном мощные прожектора освещали территорию электростанции, а когда вместе с Романом возвращались в город, зимняя тьма казалась абсолютной, зловещей. Тусклые фонари вдоль дороги не разгоняли темень, а только усиливали.

Показались первые городские дома. В городе тьма отступила.

– Когда возвращаться собираетесь? – спросил Роман, внимательно следя за дорогой. Он тоже оказался хорошим водителем.

– Не решил еще, – признался Борис. – У меня здесь… дела.

– Мы с женой приглашаем вас поужинать. Жена у меня хорошо готовит, – улыбнулся начальник станции и покосился на Бориса. – Не возражаете? Я недалеко от гостиницы живу.

– Не возражаю, – засмеялся Борис. – Только поступим мы по-другому. Это я вас приглашаю поужинать. Не отказывайтесь, одному тоскливо.

Роман помедлил и кивнул.

Встретиться в гостиничном ресторане договорились через час.

Борис поднялся в номер, впервые за день позвонил Лизе.

– Боря! – упрекнула жена. – Ну почему так поздно? Я же беспокоюсь.

Пару недель назад он тоже уезжал в командировку. В нормальную командировку, в Париж. Лиза тогда его удивила. Борис предложил поехать вместе, воспользоваться подвернувшимся случаем, совместить дела с отличным отдыхом. Лиза решительно отказалась. «Это нехорошо, – решительно заявила она. – Могут пойти слухи».

Везти Лизу на государственные деньги Борис не собирался, и на слухи ему было наплевать, но позиция жены тогда приятно поразила.

Он поехал один и откровенно наслаждался одиночеством.

– Занят был.

– Так занят, что даже позвонить не мог? – Лиза еще обижалась.

– Извини.

– Боря, больше так не делай!

– Не буду. Чем занимаешься?

– Почитаю и спать лягу.

– Спокойной ночи. Целую.

Борис быстро разделся, принял душ. А вытираясь гостиничным полотенцем, попытался вспомнить, когда видел Лизу читающей, и не смог.

* * *

В старую квартиру брата, которая сейчас пустовала, Антонина спускалась примерно раз в неделю. Иногда чаще, иногда реже. Поливала стоящие на подоконниках чахлые цветы, вытирала пыль.

Раньше, до Елизаветы, она чувствовала себя здесь хозяйкой, а сейчас казалась себе квартирным воришкой.

Земля в цветочных горшках совсем высохла. Антонина полила цветы из пластиковой бутылки, а потом снова наполнила ее водой и поставила под мойку.

Больше делать здесь ей было нечего, но она прошлась по квартире. В Бориной комнате, где раньше висела большая фотография Ольги, зеленела светлыми обоями пустая стена. Фотографию Борис снял давно, но Антонина никак не могла привыкнуть к пустой стене.

О том, что в жизни брата грядут изменения, она поняла, когда впервые заметила отсутствие фотографии.

Она тогда вопросительно уставилась на брата, а Борис отвел глаза. Это было за пару недель до того, как Елизавета впервые появилась в его квартире.

Тогда она заходила к брату по нескольку раз за день. Когда было время и желание, готовила ему еду. Когда желания не было, просто сидела, развалившись в кресле, жаловалась на погоду, на усталость и точно знала, что брату она нужна, и ее болтовня тоже.

Все изменилось, когда, отпирая однажды утром дверь Бориной квартиры, она услышала девичий голосок. Это было так необычно, что Антонина решила, что у брата включен телевизор. Боря выскочил к ней в распахнутой домашней рубашке и с глупой улыбкой не дал ей пройти на кухню.

– Я не один.

– Извини, – опешила Антонина, а выходя на лестничную площадку, услышала:

– Кто это, Боренька?

Что ответил брат, слышно уже не было, дверь захлопнулась.

Потом, когда Борис познакомил ее с Лизой, она тщательно старалась скрыть мгновенно возникшую стойкую неприязнь. До сих пор старалась.

Только Мише рискнула сказать:

– Лиза хитрая дура.

– Ты ревнуешь, – усмехнулся Михаил.

– Ревную, – кивнула Антонина. – Но она дура и хитрая.

– Ты просто ей завидуешь!

Антонина не завидовала. Она жалела брата. А еще никак не могла отделаться от противного предчувствия, что добром Борина женитьба не закончится.

Антонина решительно подошла к ближайшему одежному шкафу, распахнула дверцу. Среди пустых плечиков висела старая Борина куртка и две Лизиных. Антонина распахнула соседнюю дверцу – здесь лежала пара комплектов постельного белья, женский свитер, какие-то маечки.

Антонина закрыла шкаф, принялась искать какой-нибудь чемодан, не нашла, поднялась к себе и вновь спустилась, везя за собой свой собственный чемодан. Его она купила прошлым летом, собираясь на отдых в Испанию. Чемодан ей нравился.

Она настолько не ожидала застать кого-то в квартире, что замерла от страха, заметив в зеркале тень.

– Лиза? – с облегчением выдохнула Антонина, разглядев появившуюся Лизу. – Здравствуй.

– Здравствуйте. Я вас напугала? – участливо спросила невестка.

– Напугала, – кивнула Антонина. – Ты зачем приехала?

Она не имела права задавать такого вопроса, но Елизавета ответила:

– Хочу наконец все вещи забрать.

– Отлично! – Антонина выдвинула чемодан вперед. – Собирай!

Мобильный, с которым она не расставалась, мешал. Антонина бросила его на тумбочку.

Она злилась и понимала, что Лиза это видит. А еще понимала, что невестке нравится злить Антонину.

Впрочем, не исключено, что Михаил прав и Антонина наговаривает на Лизу от ревности.

– Я все время напоминаю Боре, что Маше нужно сюда переехать. – Елизавета потянула чемодан к шкафу.

– Освободи квартиру, и она переедет.

Антонина понимала – нельзя так разговаривать.

– Разве я ее не освободила? – Лиза повернулась к ней с грустным удивлением.

Антонина отвернулась, ушла на кухню, включила чайник. Съестного в квартире не было, она бросила в чашку пакетик чаю, залила кипятком и медленно выпила.

Елизавета выкатила чемодан в прихожую. Надела шубу, непонятно зачем постояла, наклонившись над тумбочкой. Подняла голову и, глядя на Антонину в зеркало, вежливо попрощалась:

– До свидания.

Антонина кивнула. А в прихожую вышла, когда дверь уже захлопнулась.

На тумбочке лежал ее телефон, а рядом связка ключей. Елизавета давала понять, что освободила квартиру окончательно и бесповоротно.

Антонина подвигала ключи пальцем, взяла телефон и поднялась к себе.

Только засыпая, Антонина задалась вопросом, зачем Елизавета приезжала в старую квартиру. Ни чемодана, ни большой сумки у нее не было, и вывезти остатки вещей ей было просто не в чем.

* * *

Роман уже ждал Бориса в холле гостиницы. Рядом с ним сидела очень красивая голубоглазая женщина, с веселым любопытством наблюдая за подходящим Борисом. Женщина казалась ровесницей своего мужа, пара производила впечатление счастливых молодоженов.

– Моя жена, – улыбаясь, поднялся Роман. – Светлана.

Имя голубоглазой красавице поразительно шло.

– Борис. – Борис поцеловал даме руку, напомнив себе доктора Семена Аркадьевича.

Ногти у Светы были без лака и коротко пострижены, и это, как ни странно, очень красило ровные длинные пальцы.

– Вы давно женаты? – не удержался Борис.

Обычно он не пытался выяснять у случайных знакомых подробности их личной жизни. Вопрос был естественным для Семена, доктор с ходу принимался узнавать все про своих пациентов.

– Двадцать лет, – засмеялась Света, а Роман поправил:

– Двадцать один.

Гостиничный ресторан оказался чистым, уютным. Столики были отделены друг от друга стенками-ширмами, а еда оказалась просто превосходной.

Он не жалел, что не удалось провести вечер в одиночестве. Собеседниками супруги оказались легкими, неутомительными и остроумными. Ему давно уже не было так уютно в чьем-то присутствии, и он опять напомнил себе Семена, мгновенно умевшего делать всех вокруг своими друзьями.

У Бориса вообще не было друга. Пожалуй, кроме того же Семена.

Нужно позвонить доктору, узнать, что случилось с его братом.

– Воруют, конечно, – говорила Света. Она, как оказалось, работала в городской мэрии. – Но так, в рамках приличий. Оформляют фирмочки на родственников, и фирмочки эти все тендеры выигрывают. Или это не воровство?

– Воровство, – улыбнулся Борис. – Но ненаказуемое. Законное.

Роман, посмотрев в сторону входной двери, с досадой произнес:

– Ирена, – и тут же предупредил жену: – Не оборачивайся!

Борису стало любопытно, он вытянул шею, выглянул из-за ширмы. Стоя у двери, высокая черноволосая женщина оглядывала зал. Женщина показалась ему некрасивой, почти уродливой. Она была очень худа, а длинные, ниже лопаток, волосы не мешало бы расчесать.

– Жена бывшего мэра, – тихо объяснила Борису Света. Она не обернулась, послушалась мужа.

– Вдова, – поправил Роман.

– Мэр погиб три года назад. Противный мужик был. Прости господи, что плохо о мертвом говорю! – Света перешла на шепот.

Роман уставился в тарелку, но женщина у двери его заметила. Криво улыбнулась и помахала ему рукой. Она была пьяна. Это Борис понял, когда Ирена двинулась к их столику.

Роман обреченно вздохнул. Света наконец обернулась.

– Привет! – Ирена качнулась и, ухватившись рукой за спинку Светиного стула, весело уставилась на Бориса.

Она не была некрасивой. Она была пьяной и несчастной.

– Ирочка, извини, у нас деловая встреча, – попытался объяснить Роман.

– Я вам мешаю? – подняла брови Ирена. Глаз от Бориса она при этом не отрывала.

– Мешаешь! Извини, – буркнул Роман.

Света поднялась, обняла Ирену за плечи.

– Ирочка, пойдем, я отвезу тебя домой.

– Спасибо, Светочка. Спасибо, дорогая. – Женщина наконец оторвала глаза от Бориса и посмотрела на Свету. – Я сама доберусь. Жаль, что вы не захотели принять меня в компанию.

К двери она шла быстро и, как ни странно, довольно твердой походкой.

– И при муже пила. – Света снова села за стол. – А как его не стало…

Света подвинула себе рюмку водки, с которой просидела весь вечер, и залпом выпила. От вина она, удивив Бориса, сразу отказалась.

– Ваша подруга? – Борис разлил водку.

– Да. Я давно ее знаю.

– Муж у Ирки разбился насмерть. Ехал ночью пьяный по городу… – Роман выпил водку, поставил рюмку, подвинул ее пальцем.

– Он не пил! – перебила Света. – Такого греха за ним не было. Он больше по бабам.

– Ты держала свечку? – засмеялся Роман.

– Ходили слухи…

Пьяная Ирена испортила вечер. Роман больше не шутил, Света не смеялась. Борис проводил гостей к выходу, быстро пошел через холл к лифтам.

Ирена преградила ему путь, появившись словно ниоткуда. Она больше не казалась пьяной.

* * *

Сегодня машины со скучающим водителем у клиники не было. Не то чтобы Наташа специально ее искала, но факт отметила. Поднялась на крыльцо клиники, помедлила и, опять спустившись на тротуар, прошла метров сто вперед, внимательно присматриваясь не только к стоявшим рядом машинам, но и к тем, что виднелись на противоположной стороне улицы. Подозрительную машину не увидела и вернулась назад.

Семен ждал ее у ресепшена, весело болтая с Миланой.

– Ну наконец-то! – недовольно проворчал он, обернувшись на стук двери.

На самом деле Наташа пришла на пять минут раньше.

Семен скрылся в кабинете – одевался. Милана сняла трубку зазвонившего телефона, записала кого-то на прием.

– Сегодня звонил один дурак, – положив трубку, пожаловалась Наташе девушка. – Требовал мобильный Семена Аркадьевича. Я ему говорю, что мы телефонов докторов не даем, а он на меня ругаться стал.

Наташа Милане посочувствовала.

Семен торопился. Даже клинику вместе с Миланой запирать не стал, а потянул Наташу к машине, едва такси подъехало. Только усевшись рядом с Наташей, шепнул ей в ухо:

– Соскучилась?

– Очень, – прошептала Наташа, уткнувшись лбом в воротник его пуховика.

– Я тоже.

Обнимать ее он не стал. Наташа села прямо, стала смотреть в окно. За окном в огромном темном джипе веселая девушка подпрыгивала в такт музыке. В ушах девушки торчали наушники.

Семен несколько раз посматривал на часы, а дома, сразу взявшись за поводок, сказал Наташе:

– Оставайся дома. Ко мне должны прийти.

– Кто? – Оставаться Наташе не хотелось. Ей нравилось, когда они вместе гуляют с собакой.

– Тетка-бухгалтер. Обещала отчеты по Витькиной фирме посмотреть.

Тетка-бухгалтер пришла, когда Семен с Кузей уже вернулись, и оказалась веселой красивой женщиной едва ли старше сорока. С Семеном она явно кокетничала, а на Наташу посмотрела с неудовольствием.

Нравиться Наташе это, конечно, не могло.

– Бабник ты, – проворчала она, когда Семен закрыл за гостьей дверь.

– Я?! – поразился он.

– Ты, ты, – кивнула Наташа. – Баба тебе глазки строит, а ты и рад!

– Ты дура и все придумываешь! – Наконец он обнял ее по-настоящему. – Я же тебе говорил, у меня все родственники сумасшедшие. Хоть ты будь нормальной.

Наташе очень хотелось сказать, что… что ей не нравится, когда он смотрит на других женщин с веселым восхищением, и вообще…

Она ничего не сказала. Она знала, что очень ему нужна, хотя еще неделю назад не поверила бы, что такое может случиться за считаные дни.

Продукты в холодильнике кончались. Наташа сварила остатки пельменей, поставила на стол банку маринованных огурцов.

Кузя ткнулся носом в коленку. Наташа подула на пельмень, протянула собаке на ладони.

– Прекрати! – попытался пресечь это Семен, но Наташа не послушалась.

– Нужно сходить за продуктами.

В магазин они не сходили. Пролежали весь вечер, тихо переговариваясь. Он спрашивал, она отвечала. Она рассказывала про родителей, про детство, а сама вопросов не задавала. Семен не любил говорить про свою семью, а Наташа хотела, чтобы ему всегда было с ней хорошо.

* * *

Борис быстро оглянулся – холл был пуст, только сидевшая за стойкой девушка-администратор разглядывала что-то в своем телефоне.

Не хватало еще, чтобы его видели рядом с пьяной навязчивой бабой!

Ирена смотрела с веселой усмешкой. Тушь – или как это там называется у женщин – неопрятно размазана. Помада тоже.

Борис инстинктивно отодвинулся.

Она походила на нахохлившуюся мокрую ворону. Черная водолазка, черные брюки, черные волосы. В руках женщина держала темно-коричневый полушубок. Тот свисал на пол.

Она не была ни красавицей, ни уродиной.

– В командировке? – Кажется, ей нравилось играть роль роковой женщины.

– В командировке, – кивнул Борис.

– Угостите меня кофе.

– Я не люблю случайных связей, – усмехнулся он. – Я их избегаю.

– А я к вам в постель не лезу. – Она насмешливо развела руками. Полушубок сполз на пол почти полностью, Ирена подхватила его поудобнее.

Мимо прошла средних лет пара, не обратив на них внимания. Ирена посмотрела паре вслед. Глаза у нее были светлые, серые и казались неуместными на смуглом лице.

– Поезжайте домой, – посоветовал Борис.

Ирена прижала к себе темный мех, сжав губы, отвернулась от Бориса, а он неожиданно придержал ее за локоть.

Не то чтобы пожалел, а так… непонятно почему. Наверное, потому что выглядела она уж очень жалкой, и это чувство пересилило брезгливость.

Он, не оглядываясь, шагнул к лифту. Она поплелась за ним, как собачонка.

– Проходите. – Поднявшись на свой этаж, он отпер номер, пропустил Ирену вперед.

Из раскрытой дорожной сумки торчала белая рубашка. Борис дернул молнию, сумка приобрела более опрятный вид.

Ирена помялась у двери, повесила шубку в шкаф, прошла на маленькую кухню.

– Кофе не обещаю, – крикнул Борис. – Но чай есть.

Пакетики с чаем он заметил еще утром.

– Кофе тоже есть, – деловито откликнулась Ирена.

Когда он прошел на кухню вслед за гостьей, она уже включила чайник.

– Будете? – Она показала на пакетики кофе, лежавшие в маленькой вазочке.

– Я не пью растворимый кофе.

Он сел за стол и стал наблюдать, как она достает чашки.

– Вы женаты?

– Да.

– Давно?

– Нет.

– И у вас молодая жена?

– И у меня молодая жена. Но обсуждать ее мы не будем.

Ирена заварила ему чай, себе кофе.

– Красивая?

– Для меня да. Ира, мы не будем обсуждать мою жену, – напомнил он.

Ирена села напротив, обняла руками чашку.

– Она вам изменяет?

– Ира! – укоризненно протянул он.

Ирена отпила кофе, поморщилась.

– Мне мой благоверный изменял с первого дня до последнего.

– Надо было развестись.

– А другие что, лучше?

Сейчас глаза не казались светлыми и неуместными под черными прядями, сейчас они были цвета темного неба. Ей бы привести себя в порядок и начать нормально жить.

– Вот Роман у Светки надежный, но он уже занят.

– Работаешь?

– Нет. – Она улыбнулась и в упор посмотрела на Бориса.

– У тебя какое образование? – Борис удивился, женщина больше не вызывала брезгливости.

Неожиданно ему показалось, что она видит его насквозь. И это почему-то было приятно.

– Юридическое.

– Иди в адвокаты, – посоветовал он. – Живи. Жизнь одна, жалко ею не пользоваться. Надо с нормальными людьми общаться, а не в кабаках напиваться. Ты еще сто раз себе мужа найдешь. Нормального.

– Это среди уголовников, что ли? – засмеялась Ирена. – Или среди взяточников?

Ему тоже стало смешно. Лиза его умиляла, но он ни разу не рассмеялся от ее слов.

– Мой муж был обязан мне всем. – Ирена встала, вымыла чашки, свою и Бориса. Почему-то он этого не ожидал. – Он стал мэром только благодаря моему папе.

– Надо было развестись, – повторил Борис.

– Я бы развелась. – Она снова села напротив. – Если бы его черт не прибрал. Быть посмешищем для города довольно неприятно.

Она сцепила ладони, хрустнув косточками.

– Вы здесь долго пробудете?

– Еще не знаю.

Ирена помедлила, полезла в карман брюк, достала телефон.

– Спасибо за компанию. – Она весело посмотрела на Бориса, вызвала такси и поднялась.

У двери он подал ей шубу. Ирена заговорщицки подмигнула ему и захлопнула за собой дверь.

А он неожиданно поймал себя на том, что впервые за долгое время чувствует себя сильным и абсолютно свободным.