Текст книги "Сезон охоты на кротов"

Глава 30. Дом с зеленой крышей

Ирина бросилась к выходу.

– Вы куда?

– Я знаю, где у Ольги был дом… Адрес точно не помню, но вспомню на месте, я приезжала туда всего раз, забирала оттуда Дениса на выходные.

Тори вскочила:

– И что вы сделаете, даже если она там? Она может быть опасна, она ребенка похитила!

Ирина качнула головой:

– Анита нормальная тетка, мы с ней какое-то время общались на почве общих родственников. – Ирина горько усмехнулась. – Она спортом занималась. Крепкая, жилистая. Она прекрасно ко мне относилась, не верю, что она сделает что-то плохое Денису.

Ирина уже обувалась.

– Я с вами поеду! – Тори схватила куртку, наклонилась за кроссовками. – Вы ведь на машине?

Ирина кивнула:

– Да, взяла у подруги. – Она выпрямилась. – Тори. Зачем вам это?

Она смотрела с холодным любопытством. Виктория собрала волосы в хвост, оправила куртку:

– Одну я вас не пущу.

Бунька фыркнул рядом и ткнулся в ладонь, напомнив о себе.

– Может, собаку взять с собой? Чтобы если что лай поднял. Да и Дениса он должен учуять, – предложила она.

Ирина вздохнула:

– Давай… Можно на «ты», раз уж мы вляпались в такую передрягу.

Они быстро закрыли квартиру. Бонифаций, предчувствуя веселье, подпрыгивал рядом, деловито фырчал и поглядывал по сторонам.

– Бонифаций, место! – Ирина открыла заднюю дверцу миниатюрного хэтчбека, махнув собаке рукой. Лабрадор ловко заскочил и сел посередине с видом знатока.

Тори заняла переднее пассажирское место.

– Далеко ехать?

– Если в пробки не попадем, то чуть больше часа. – Ирина уже заводила машину. – Хотелось бы оказаться там засветло.

Ирина водила машину уверенно и довольно жестко – то прибавляла скорости, чтобы проскочить до включения красного сигнала светофора, то подрезала, то резко перестраивалась в соседний ряд, чтобы объехать пробку. Тори даже не верилось, что Ирина, как та утверждала – не очень опытный водитель.

– Только Антону не говори, – усмехнулась та.

Бонифаций лег на бок и поглядывал на Виктория неодобрительно. Та пожала плечами.

Хэтчбек свернул с Ростовского шоссе, уходя от скопившейся на выезде из города пробки. Ирина выскочила на трассу чуть ближе к области.

– Еще чуть-чуть.

Тори подумала – не стоит ли предупредить Маркова, что они поехали к Аните. Но Марков не взял трубку. Тори не стала набирать повторно – машина Ирины прибавила ходу, выскочив за пределы города.

– Должны успеть до вечера, – пробормотала женщина.

Они остановились на обочине тихого поселка. Мимо проехал парнишка на велосипеде. Ирина остановила его:

– Скажи дом такой с зеленой крышей и сад вокруг… Это в какую сторону.

Парень пожал плечами:

– Тут таких полно! Адрес знаете?

Ирина развела руками.

– Вроде бы улица Красная, – крикнула.

Парнишка махнул за горизонт:

– Тогда туда. Красная там!

Ирина повернулась к Тори:

– Пойдем?

Виктория предложила:

– Давай проедем поближе.

Они вернулись в машину. Ирина теперь ехала осторожно, пытаясь вспомнить дорогу.

– Не помню, кажется, сюда, – она свернула на гравийку.

– Это не Красная, – отметила Тори, кивнув на указатель.

– Мне кажется, я помню этот забор. Он, правда, тогда был весь в цветах. Но вот эти колонны на уголках я запомнила, я мимо них проезжала.

Они проехали еще немного и уперлись в тупик.

Ирина наклонилась вперед, посмотрела через лобовое стекло:

– Мне кажется где-то здесь.

Виктория огляделась, отметила с сомнением:

– Но дома с зеленой крышей я не вижу, – она решительно распахнула дверцу. – Ладно, давай оглядимся, пройдем вдоль улицы. Еще какие-то опознавательные знаки помнишь?

Ирина пожала плечами:

– Кирпичный забор, сад, большой участок… Дом двухэтажный с зеленой крышей. Острой такой, – она показала руками угол.

– Кирпичный дом? – Виктория открыла заднюю дверь и выпустили Буньку.

Ирина кивнула:

– Да, из красного кирпича. И у крыльца розовые кусты и сирень.

«Ну, это мне ни о чем не говорит, – мысленно вздохнули Виктория. – Сирень я узнаю только по сиреневым цветам». Вслух сказала:

– Хорошо, я вернусь назад до перекрестка и пройду на соседнюю улицу, а ты осмотрись здесь. Если что, – она достала свой сотовый, – диктуй номер, я наберу.

Они обменялись телефонами и разошлись в разные стороны. Бонифаций, метнувшись за Ириной, помчался все-таки за Викторией.

Тори прошла до перекрестка, как они и договаривались, обошла угловой участок, за ним обнаружила еще несколько домов – все одноэтажные с красными черепичными крышами. Бунька вертелся под ногами, вынюхивал траву на обочине.

– Я тебя в помощники взяла, между прочим, – напомнила ему Тори. Собака вильнула хвостом, но от своего занятия не отказалась. – Денис где?

Бонифаций вскинул голову, посмотрел внимательно.

Тори заметила женщину – та входила в дом, как раз отпирала калитку, на Тори посмотрела с подозрением, но вопросов задавать не стала.

– Добрый день! – Тори махнула ей рукой и ускорила шаг. – Простите, пожалуйста. Мы с подругой заблудились немного. Ищем дом двухэтажный, с зеленой крышей и садом. Не знаете такого?

Женщина пожала плечами:

– Здесь таких вроде нет… А чей дом-то?

Тори вспомнила, что дом принадлежал Ольге.

– Ольге Золотовой, помните такую?

Женщина качнула головой:

– Мы тут недавно живем, года три как всего, – призналась.

Виктория усмехнулась – раньше в таких поселках знали всех до седьмого колена, а сейчас за высокими заборами все прятались, толком и не общались. Хорошо если соседей через забор знали. Такие времена.

Она поблагодарила женщину, позвала за собой Бонифация.

– А вы на Озерную улицу сходите, там участки с садами большими, – крикнула женщина в спину Тори.

Виктория кивнула, пошла по направлению, указанному женщиной. Набрала Ирине: «На этой улице нет ничего подобного, соседи отправили чуть дальше, на Озерную. Идем с Буней туда».

* * *

На Озерной улице Виктория действительно, нашла несколько подходящих под описание Ирины домов. Двухэтажные, за высокими заборами, они стояли на почтительном отдалении от остального поселка и будто бы смотрели на приземистые домики свысока. Три дома, один на другим, все три – из красного кирпича, с зелеными крышами, абсолютно одинаковые проекты.

– И в каком смотреть?

Она набрала Ирину:

– Ира, тут три дома. Нам какой нужен? – она сфотографировала улицу и отправила Ирине.

«Дальний! – отозвалась Ирина. – Я тоже около него, только с другой стороны, ищу калитку».

Тори прошла вперед, обнаружив калитку, позвонила. Во дворе залаяла собака. Тори достала сотовый и отправила Маркову сообщение с только что сделанной для Ирины фотографией: «Мы с Ирой тут», – положила телефон в карман.

– Тихо ты! – рявкнули грубо за воротами. – Кто там?

Низкий, не то простуженный, не то прокуренный голос мог принадлежать мужчине или женщине, Виктория откашлялась:

– Анита Максимовна?

Щелкнула задвижка, в просвет показалась невысокая жилистая старуха, мрачно окинула взглядом Викторию:

– Ну, чего надо?

Тори только теперь сообразила, что совершенно не знает, что говорить.

– Меня Виктория зовут. – Она поправила выбившуюся из прически прядь. – Я ищу вот этого мальчика.

Она полезла в карман за сотовым, чтобы показать Аните фотографию Дениса, но не успела этого сделать – Бонифаций, резко и оглушительно гавкнув, рванул вперед. Оттолкнув растерянную хозяйку, он прорвался под ее коленями на участок и побежал к дому. Оглушительно залаяла дворовая собака, завязалась потасовка.

Тори крикнула:

– Бонифаций, ко мне!

Бонифаций резко гавкнул и, увернувшись от дворового пса, побежал вдоль дома, за припаркованную под навесом темно-зеленую иномарку, продолжая гавкать.

– Буня! – Виктория ворвалась на участок, попутно извинившись за вторжение: – Простите, не знаю, что с ним!

– Уберите своего ненормального пса! – кричала хозяйка.

Тори поймала Бонифация на внутреннем дворе – собака гавкала и прыгала на стены. Тори огляделась. Надеясь, что Ирина уже нашла вход и придет на помощь. Но Ирины нигде не было видно, а калитку хозяйка заперла. У Тори по спине пробежал холодок. Удерживая лабрадора за ошейник, она нашла взглядом старуху – ее взгляд особенно не понравился Тори.

– Простите ради Бога, не знаю, что на него нашло. – Извинилась Тори. – Я ищу мальчика, его хозяина. Может быть собаке что-то показалось.

Женщина будто бы ее не слышала, направилась к дому.

Тори снова достала сотовый из кармана, направилась за хозяйкой:

– Денис! Денис, ты здесь?!

Продолжая удерживать собаку – Бонифаций не переставая лаял и вырывался, Тори обошла дом.

– Меня зовут Виктория. Я ищу мальчика, подростка, вот его фото.

Она шла за удаляющейся женщиной, чувствуя себя привидением – та перестала ее замечать, и это было странно, страшно. Виктория во все глаза наблюдала за старухой, как та взошла на крыльцо, отперла дом. Она двигалась легко и со спины с трудом можно было ей дать сорок лет. Возраст выдавали лишь морщинистые руки да голос.

Она уже почти догнала ее, когда услышала что-то необычное за спиной – тонкий и мелодичный звон бьющегося стекла. Она остановилась:

– Что это?

На мгновение она ослабила хватку, этого оказалось достаточно, чтобы Бунька снова вырвался.

– Тори! Это я, Денис, я здесь!

Перекрывая собачий лай, до нее донесся слабый мальчишеский голос, изменившийся и будто бы севший.

Бунька, узнав его, разразился отчаянным лаем.

– Бунька! Я здесь!

– Денис! – Тори развернулась и помчалась за собакой.

Что-то коснулось ее виска, перед глазами рассыпались ярко-красные искры, которые, опалив сознание, схлопнулись так же быстро, как и появились. Тори почувствовала, что падает.

* * *

Голова гудела.

Воздух тяжело, с усилием, проникал в легкие, в груди было жарко.

Денис не очень понимал, спит он или бодрствует – стены плыли, темное оконце под потолком то темнело, то становилось светлее, пропуская через стекло бледно-серый день. Не то за окном шел дождь, не то он бредил несколько дней.

Губы потрескались, кожа стала сухой и морщинистой. Пару раз он заставлял себя подняться и напиться – прямо из-под крана, низко опустил голову и открыв рот. От ледяной воды сводило скулы, в горле першило. Возвращаясь в кровать, он отметил пакет у двери – его все-таки решили покормить. Мысль о еде заставило желудок сжаться, к горлу подступил ледяной поток – вода, которую он только что пытался пропихнуть, просилась наружу.

Заткнув ладонью рот, Денис бросился в ванную, склонился над унитазом – его вырвало.

В голове прояснилось – словно разошлись грозовые тучи. В памяти всплыло недавнее: «Твой отец с ума сойдет, услышав эту запись». Со всей ясностью Денис понял – настоящей целью был не он, семиклассник Денис Илантьев, а его отец. И кто-то хотел заставить его страдать. Не отказаться от каких-то планов, не заставить раскошелиться, а именно страдать. «Твой отец сойдет с ума». Он, Денис, тогда орал не своим голосом, что он горит, и просил о помощи.

Похитители не думали, что страдать будет мать.

Похитители знали, что страдать, сходить с ума, будет отец.

«Единственный человек, которому ты действительно дорог», – с горечью признал.

Денис умылся, прополоскал рот, чтобы избавиться от противного кислого вкуса. Его знобило, накатывала тошнота и слабость.

«Надо как-то привлечь к себе внимание», – он тупо смотрел прямо перед собой, пытаясь сфокусировать взгляд и собраться с мыслями. Шум в ушах отвлекал. Перед глазами то и дело полыхали огненно-зеленые всполохи, стены то качались, то пытались обрушиться на подростка.

Его взгляд уперся в ноутбук – он валялся у ножки стола – похититель, глумясь над ним, все-таки забыл его в комнате. Денис съехал с кровати, вытянул на полу ноги. Так меньше качало.

«Надо что-то поесть, – приказал себе. – Если я еще и помру здесь, то эти гады совсем обрадуются».

Он перекатился на бок, чтобы не вставать, вытянул руку и пальцами подхватил уголок бумажного пакета. Придвинул его к себе. Раскрыв, нащупал еще теплую упаковку из фольги – значит, ужин принесли недавно.

Отодвинув крышку фольги, принюхался – кажется, под ней была курица с рисом и овощами. Наверное, вполне съедобно, он сейчас не чувствовал вкуса и ему было все равно. Достав одноразовую вилку, отправил в рот небольшую порцию риса. Ел медленно, тщательно пережевывая и заставляя проглатывать. От усилий вспотел и устал – несколько раз запрокидывал голову и прикладывался затылком к одеялу. Полежав так несколько минут, снова принимался за еду.

Справился только с половиной порции – отложил, почувствовав, что больше не может. Аккуратно запаковал и отставил, даже не позаботившись убрать назад в пакет – сил не осталось. Вскарабкавшись на кровать, рухнул. Перекатился на спину, завернувшись с головой одеялом, которой оказалось под ним. И провалился в сон.

В нем то всходило, то засыпало солнце. Слышались шаги и возбужденные голоса. Откуда-то из-за спины позвали «Денис!». Он отмахнулся. Но голос повторялся снова и снова. Женский, молодой.

Денис приоткрыл глаза и сосредоточился.

– Денис! Отзовись!

Сердце болезненно дернулось в груди, будто сорвалось с цепи. Покатилось горячим клубком с внутренней стороны грудной клетки. Денис приподнялся на локте.

– Денис, ты здесь?!

К женскому голосу добавился собачий лай.

Его искали! Его нашли!

Он вскочил. Голова закружилась, подростка повело в сторону, но он успел схватиться за угол кровати. Перенес центр тяжести на другую руку и оперся о стену. Запрокинул голову, закричал:

– Я здесь, помогите! – из горла вырвался едва слышный хрип.

Денис забрался – наступая на распахнутые тетради и учебники – на стол. «Только бы успеть!».

– Подождите, – шептал пересохшими губами.

– Добрый день, – женский голос отдалился. – Меня зовут Виктория. Я ищу мальчика, подростка, вот его фото.

Голос удалялся, вместе с ним удалялся и собачий лай пополам с ворчанием.

– Бунька? – Денис замер.

Там, внизу – Виктория? Тори-Торпеда? Их странноватая библиотекарша? Как она могла здесь оказаться? И если она здесь, то где отец? Что могло произойти? Фантазия сразу нарисовала, как отец получает ту запись «Я горю, помогите!», у него сердечный приступ и отец сейчас в больнице, прикованный к койке, обмотанный проводами, с ежечасно надувающейся манжетой холтера на плече.

Денис бросился к оконцу – небольшое, круглое, он мог до него дотянуться, если вытянуть руку и привстать на цыпочках – Виктория его не увидит и не услышит.

Он спрыгнул на пол – откуда только силы взялись – наклонился и схватил валявшийся под столом ноутбук. Вскочив на стол, что было сил ударил углом ноутбука по центру стекла – в тонкое перекрестие. То хрустнуло, но не поддалось. Виктория внизу с кем-то разговаривала. Голос шел с торца дома – видимо, там было крыльцо, и оттуда вышел похититель, хозяин дома или его помощник. Тори в опасности, они могут ее убить, если догадаются, что она одна. «А она одна?» – надежда полыхнула и придала сил. Денис размахнулся и запустил ноутбуком в окно. Сам не удержался и опрокинулся на пол – с грохотом опустившись на оставленную последи комнату еду и больно ударившись. Но он не почувствовал боли – перед глазами медленно оседали осколки разбитого им стекла и вылетал во двор черный корпус ноутбука.

Беседа внизу оборвалась:

– Что это? – Тори заметила звук бьющегося стекла.

Денис встал, упрямо схватился за край стола, снова забрался на столешницу:

– Тори! Это я, Денис, я здесь!

Бунька, узнав его, разразился отчаянным лаем. Собачий лай приблизился к стене, метнулся к окну, потом снова удалился – Денис догадался: побежал к крыльцу.

– Бунька! Я здесь!

– Денис!

Он слышал, как закричала Тори – узнала его. Слышал, как отчаянно залаяла собака. К лаю присоединились звуки борьбы – женские вскрики и короткие глухие удары, всего несколько. Но женский голос после них стих.

– Нет! Тори! Ты меня слышишь?! – он попытался высунуться, подтягивался, схватившись за край рамы. – Помогите! Кто-нибудь! Помогите!

Бунька захлебывался лаем где-то внизу.

– Пшел вон! – грубый, злой голос, визг собаки, явно получившей удар.

Денис, поняв, что выглянуть все равно не сможет, закричал:

– Бунька, беги! Где папа?! Беги к папе!

Собака металась по двору – Денис слышал ее топот и торопливое дыхание, которое удалялось.

– На помощь! – кричал Денис в окно.

Дом не мог быть в глухом лесу. Если Тори сюда приехала. Значит, где-то должна быть дорога. Тори не могла приехать сюда одна, значит, его крик о помощи кто-то должен услышать.

Он бил ладонью и кулаками стену. Развернувшись, продолжил бить пяткой.

У окна, у самой стены, послышались шаги:

– Эй, ты! – прошипели оттуда. Подошедший не кричал, говорил спокойно, будто внушая что-то своей собаке. – Угомонись… Если не хочешь, чтобы она сдохла.

Денис подавился криком, застыл.

Тот, кто был под окном, вернулся к крыльцу, отдаленно хлопнула входная дверь. Денис продолжал стоять на столе, не в силах пошевелиться – он слушал, что происходило внизу, пытаясь уловить хоть какие-то знаки, что Виктория жива. Послышались шаги за дверью. Щелкнула задвижка, распахнулось верхнее оконце – за ним оказался человек.

– Спустись вниз и отойди от двери, – скомандовал он хрипло. – И не дури, если не хочешь, чтобы я перерезала твоей гостье горло.

Денис послушно спустился вниз. Отошел к стене.

– Дальше! – скомандовала похитительница.

Денис послушно отошел в самый угол.

– Развернись лицом к стене, подними руки вверх, чтобы я их видела. И без сюрпризов!

Денис повиновался, замер у стены, внимательно вслушиваясь в звуки за спиной. Скрипнула дверь, послышался шорох и скрип половиц под тяжестью тела. Глухой стук.

Денис резко развернулся и бросился к двери, успев заметить похитительницу – немолодую, крепкую даму около семидесяти лет. Среднего роста, с короткой стрижкой. Она кого-то отдаленно напоминала, но Денис прежде ее, кажется, не видел. Или видел – он сейчас не мог понять.

Похитительница, заметив, что Денис бросился к ней, толкнула бесчувственное тело Виктории в комнату, под ноги Денису.

– Дурак! – мелко прохрипела старуха.

Виктория, рухнув на пол, болезненно застонала и перевернулась на бок – Денис увидел темно-бордовый кровоподтек у нее на виске и след от шокера на шее – словно укус вампира.

Внизу заходился лаев пес Бунька, где-то вдалеке тянулась, будто писк комара, полицейская сирена. Звук приближался. Тяжелая рука схватила склонившегося над Викторией подростка, потянула вверх. Денис попытался отмахнуться – слабость и жар сделали свое дело, он лишь качнулся и припал на колено. Горячая боль разлилась по телу от шеи, по венам, захватив онемевшее плечо, будто нанизав его на раскаленную иглу. В глазах Дениса потемнело, потолок обрушился на него.

Глава 31. Грехи отцов

– Вот черт! – Марков, прочитав принятое сообщение. Молча передал его Илантьеву, тот побледнел и чертыхнулся вторым.

Они ехали в микроавтобусе, над ними гудела, пробивая вечерний сумрак включенная сирена с сине-красными проблесковыми огоньками полицейской мигалки. Раздвигая уличную пробку, микроавтобус мчался за город.

Марков, сидевший у окна, бросил Обухову:

– Виктория Римская уже у дома Аниты.

Обухов остолбенел:

– Какого чета она там делает?

– Судя по этому сообщению, они рванули туда вместе с Ириной, матерью Дениса.

Васильев, слушавший этот разговор, спросил немного обреченно:

– А нельзя ее как-то отозвать? Притормозить?

Марков покосился на Илантьева: тот уже набирал номер Тори со своего телефона. Та не вязала трубку.

Тогда он позвонил Ирине:

– Ира, – он громко выругался. – Отойдите от дома!

На фоне слышался оглушительный собачий лай и женские крики. Ирина отозвалась:

– Антон, Тори кричит…

И сбросила номер. Последнее, что услышал Антон из динамика – пронзительный визг собаки, он узнал Буньку.

Илантьев шумно выдохнул, выругался. Обухов дотронулся до плеча Васильева, попросил:

– Вызывай местную полицию, что ли… Потом разберемся.

Тот кивнул.

Они вырвались из города. Не снижая скорости, ворвались в притихший, уже припорошенный вечерним туманом поселок. Илантьев руководил, куда ехать, где поворачивать.

– Вот тут, – они промчались мимо припаркованного на соседней улице хэтчбека. Антон указал. – Здесь.

Вдалеке гремела полицейская сирена. Васильев выскочил из машины, направился к дому. Его остановил окрик:

– Не двигайтесь! – уже знакомый всем грубый, не то женский, не то мужской голос, остановил их. – Денис у меня. Я выстрелю.

Она говорила спокойно. И это спокойствие заставило мужчин остановиться.

Илантьев забрался на кузов, вытянул шею – Анита говорила с верхней ступеньки крыльца. Внизу стояла у темно-зеленой иномарки – той самой, что мелькала около его дома совсем недавно, приставив обрез к голове Дениса – мальчик висел на ее руке тряпичной куклой.

– Анита, Денис ни в чем не виноват! – крикнул Илантьев. Голос сорвался, как у подростка, стал тонки, ломким и будто бы неживым. – В меня стреляй, не трогай сына, он же ребенок, он не виноват в том, что умерла Ольга…

– Я хотела, чтобы тебе было так же больно! Ольга тоже для меня была ребенком, но ты отнял ее у меня! – прохрипела Анита. Странно, она говорила нервно, отрывисто, но при том довольно тихо, но Антон слышал каждое ее слово, каждый вздох. Перехватив удобнее Дениса, женщина приказала: – Отойдите от ворот и дайте мне уехать. Иначе я выстрелю.

Она сделала шаг вперед и дернула локтем – обрез впился в висок Дениса. У Антона перехватило дыхание.

Он беспомощно покосился на Обухова, тот кивнул. Антон крикнул:

– Хорошо, мы уйдем.

Водитель микроавтобуса, еще не успев заглушить двигатель, немного отъехал назад, освободив проезд.

– Дальше! – крикнула старуха. – Я выстрелю ему в голову, мне нечего терять.

– Тебя посадят, Анита, не делай этого… Ольга бы не хотела…

– Не смей говорить мне, что хотела Ольга! – взвизгнула старуха. Антон видел, как побелело и исказилось ее лицо, став совершенно безумным.

Вот сейчас ему стало действительно страшно. Тело словно парализовало. В груди – будто железный ком. Он разрастался, давя на легкие, горло, вызывая тошноту – кислый привкус осел на пересохшие губы.

Старуха рассмеялась – дико, нечеловечески хрипло, – у Антона похолодело в груди. Он схватился за дверцу микроавтобуса в надежде удержать равновесие.

Илантьев видел, как из-за кустов показалась голова Ирины – женщина кралась к Аните со спины, юркнула за клумбы с розами. Васильев, отойдя от ворот, тихо говорил по телефону, Антон слышал обрывки распоряжений. «Вооружена», «ребенок»…

Жека Марков, потянул за рукав:

– Тоха, пригнись, пригнись, дай парням отработать.

Только сейчас оглядевшись, Илантьев заметил скрытно пробиравшихся вдоль забора вооруженных спецназовцев. Они переговаривались знаками. Обухов, поймав его взгляд, безмолвно приказал продолжать разговаривать с Анитой.

Илантьев сглотнул. Железный ком никуда не делся. Ледяной обруч по-прежнему сковывал легкие, не позволяя вдохнуть полной грудью. Но он говорил – торопливо, сбивчиво, не своим голосом.

– Анита. Ты знаешь, я сделал все, что мог. Лучшие врачи, реабилитация… Но времени было слишком мало. Ольга сгорела, словно свеча. Ты все это знаешь, ты была рядом с ней… Если ты хочешь отомстить, отомсти мне. Зачем Денису жизнь ломать.

Парень в ее руках шевельнулся – Антон с ужасом подумал, что Анита заметит. Но нет, она была слишком увлечена – с каждой фразой Илантьева она спускалась на одну ступень ниже, приближаясь к припаркованному автомобилю. Краешком сознания Антон успел заметить, что машина не заведена, значит, у него есть еще несколько минут до того, как станет слишком поздно. И дверцы заперты, значит, ей придется на короткое время положить оружие на крышу или опустить Дениса.

Старуха преодолела последние две ступени, только тут сообразив, что машина заперта, а у нее заняты обе руки.

– Анита, одумайся, – Илантьев быстро взглянул на Васильева – тот стоял за калиткой, вглядываясь в щель в происходящее во дворе, поднял к нему указательный палец и сделал им круговое движение.

Анита схватила Дениса за шиворот и положила обрез на крышу машины.

Взрыв в одно мгновение оглушил Илантьева. Пыль и горящая металлическая стружка взломанной калитки взвились к почерневшему небу. Спецназ одним порывом ворвался во двор дома, словно едкие сверчки в сторону женщины полетели пули. Из-за спины Аниты, дикой кошкой метнулась Ирина. Толкнув женщину в спину, на капот машины, она схватила Дениса и потянула его вниз, на лестницу, накрыв его своим телом замерла. Антон видел, как вздрагивает ее тело, как судорожно хватают воздух тонкие пальцы.

Его взгляд встретился со взглядом Аниты – в нем не осталось жизни, только глухая ненависть вперемешку с болью. Потеряв равновесие после удара в спину, женщина качнулась, падая, схватила обрез и, не целясь, выстрелила. Антон видел, как полыхнул огонь в дуле, как из его черной глубины вырвался круглый серебристый снаряд. Словно искра. Или омертвевшая слеза. И она неумолимо приближалась к нему, разгораясь и собирая последние блики осеннего дня.

Антон недоумевал – на мгновение, моргнув, он потерял ее из виду, и тут же, словно в наказание за беспечность, его опрокинуло, отбросило назад, а по телу горячей удушающей волной прокатилась боль. Она была настолько внезапной и острой, что Илантьев на какое-то время почувствовал себя бабочкой, приколотой к подушке, перестал дышать.

Мир, медленно разворачивавшийся перед ним мгновение назад, внезапно скукожился, ссохся до крохотной черной точки, что застыла перед его глазами. Застыла, чтобы обрушиться на него воем сирен, выстрелами и криками – полицейских, Ирины… Сквозь весь этот крик он разобрал только один – надсадный вопль Дениса: «Папа!».

«Жив», – понял Антон, с легкостью приговоренного соглашаясь обменять у смерти жизнь сына на свою.